Кроме того, вчера в половину восьмого, я уже было сочинил превосходную историю про женщину которая родила желудь и назвала его Беллинсгаузеном, однако, написав только самое начало истории, а именно, "одна женщина родила желудь и назвала его Беллинсгаузеном" я замер и перо выпало из рук моих!
- Как можно, - воскликнул я в сердцах, - Как можно назвать желудь тем, чем желудь не является! Ведь если мы назовем русского мальчика Сережу желудем, то из русского мальчика Сережи не вырастет ветвистый дуб, укрывающий усталых путников от полуденного зноя и, даже более - от мальчика Сережи не будет ровно никакого толку, который можно ожидать от славного крепкого дуба!
Я принялся за чай, но мысль о женщине родивший желудь не выходило из моей головы, я мучился чрезвычайно, и к десяти вечера, выпив уже пять чашек, решил что женщина должна назвать новорожденный желудь непременно Вильмонтом, потому что от Вильмонта толку не больше.