Татарочка

               

    В 4 часа ночи я не часто получаю смс сообщения, тем более с таким содержанием: «Я тебя больше не люблю, давай разведёмся!». А ещё реже от замужних подруг. Впервые я увидела её в длинном коридоре издательства, где я тогда работала. - Салям! – беззаботно сказала она, и её воздушная юбка в пол обдала меня приятной прохладой. Я оглянулась ей в след, она повернулась и подмигнула мне. Таинственный, притягательный образ этой девушки не выходил у меня из головы, ко всему прочему, её кабинет был напротив моего и оттуда постоянно доносился её чарующий смех и запах каких-то трав.- Кто это? – спрашивала своих коллег.- Где? Там, напротив? – показывая в сторону той загадочной двери, - Да это татары. Что я знала о татарах в 21 год. Что все татары дворники, так мне говорили в детстве, и из школьной программы всплывало имя Чингиз Хана, но уверенности, что он был именно татарином, а не казахом или монголом, у меня не было. Пока я сопоставляла образ этой дивной девушки и какое ОНА может иметь отношение к тем татарам, которые метут дворы, или воинствующему историческому герою, приоткрылась дверь и я увидела её кошачьи глаза.
-Пошли к нам – поманив рукой, весело позвала татарочка. В тот день я услышала, как она поет под гитару. Пела рыженькая на своём, не понятном мне языке, но пела так, что всё внутри сжималось и разжималось, как лёгкие при вздохе и выдохе.  После она угощала нас «чак-чаком» и непринужденно болтала то на русском, то на татарском.
 Её нежная рука коснулась моих волос:- Ты тоже рыжая? Я София, а ты Анастасия, верно? – я кивнула и смотрела на то, как изящно она сочетала в себе благородство и какую-то детскую шалость.
- А что мы празднуем? – поинтересовалась невзначай я.
- Мой День рождения! – в этот момент к ней подошел мужчина, не особо привлекательный, но явно заинтересованный в моей собеседнице, и как-то уж совсем откровенно приобняв её за талию, стал уводить к остальным гостям. София прислонилась к моему уху и игриво, со смехом сказала:
- Это Радик, он безумный, но я его люблю!-
-Правда повезло этому пижону – уже кто-то другой говорил мне, дыша сырокопчёной колбасой в вперемешку с винном.
- Она родилась в один день с моей мамой – куда-то в пространство сказала я, закрывая дверь в татарский мир.
На следующее утро, торопясь на работу, выбегая из лифта, в коридоре я столкнулась с тем самым «везунчиком», который шёл с чайником и что-то мне уже кричал издалека. Он поинтересовался моим именем, пожелал хорошего дня, но каким-то чересчур своеобразным тоном. Журналисты люди причудливые и брать в голову, столь незначительные детали, я не стала. После началась череда невзгод, меня уволили, и я на время выпала из творческого круга. Следующий мой этап продолжения знакомства с Софочкой, так я её начала называть, начался спустя полгода. Когда морозным, снежным вечером, я позвонила ей узнать, как дела. На самом деле, это был предлог. Просто позвонить ей и поделиться радостной новостью, о моем положении, я не могла, в меру нашей не совсем близкой дружбы. Но похвастаться непременно надо было. Пять минут мы обсуждали бывшую работу, а потом, я решила её ошарашить. Но получилось наоборот, ошарашила как раз, она меня. На моё – Я беременна. Она не отреагировала, как все: Да, ты что?! Правда?! Какой срок?! Ой, а от мужа?! и так далее. Софи, со свойственной ей, кокетливой интонацией, произнесла: Я тоже.
Издательство скрипело по швам, все наворовались и дело кончалось, как обычно, судом и обещаниями о светлом, скором будущем. Но нам с Софочкой было абсолютно всё равно. Мы ели супы из крабового мяса, пили свежевыжатые соки и мечтали, мечтали о наших детях. Софи, очень любила рассказать, какой молодец Радик, какой он заботливый, внимательный, но и вскользь упомянуть другие его достоинствах, которые не решусь озвучивать. Она светилась от счастья и постоянно трогала свою широкую, рыжую косу. Татарочка родила раньше меня, и ко мне в роддом она уже пришла с коляской. Они жили в пяти минутах ходьбы на Большой Грузинской. После родов она отстригла свою длинную косу и сильно похудела. Если бы не её сияющая улыбка, в жизни бы не узнала.
- Софа, крикнула я ей в окно, - какого черта ты мне не сказала, что это так мучительно больно?!
- Если бы я тебе сказала, ты бы что - передумала рожать?!
- И где твои волосы?! – всё в том же наигранно-грозном тоне спрашивала я.
Мы обе смеялись и искренне симпатизировали друг другу. Мы как-то необыкновенно гармонично сочетались в прохождении наших совпавших жизненных циклах. Какое-то время мы продолжали видеться, созваниваться. Радик писал книгу, она корректировала, потом оба ушли на телевидение, они не останавливались на достигнутом ни в работе, ни в личной жизни. Путешествовали, рожали, устраивали презентации, вели активный образ жизни. Пару раз мы приезжали к ним в гости, татары были всегда очень гостеприимные, Софочка- веселая, а Радик немного грубый. Причем такая незаметная грань между юмором и грубостью. Вроде ничего не скажешь, но осадок оставался неприятный. Софи умела сглаживать острые углы любимого мужа. У неё был талант, видеть в нем только хорошее. Я ей как-то намекнула, мол, как живешь с таким сложным человеком? Она мне совершенно серьезно: - Да что ты?! Посмотри, какой он гениальный, заботливый, импозантный!
Наши вкусы расходились, но такая утонченная, красивая девушка не выбрала бы себе плохого человека в мужья. Была еще одна вещь, которая характеризовала избранника. Он принял её дочь, которая была подарена Софочке Богами от её первой любви. Но чувствовалось напряжение между ним и девочкой, видно его тонкая грань между юмором и грубостью не смогла найти понимания у ранимого детского ума. Через полгода мы встретились в каком-то кафе на Никитской, я тогда уже встала на путь праведный, с радикально новой жизненной позицией, а Софочка оставалась все той же, прекрасной, рыжеволосой татарочкой с зелеными глазами. Изменилось лишь её походка, она была не такой уверенной, как тогда, в тот её день рождения. Когда никто не мог оторвать взгляда от неё. За чашечкой чая с чабрецом, она поделилась со мной, что с Радиком есть небольшие проблемы. Старшую дочь она отправила своей маме на север, чтоб избежать постоянных нападок его на девочку. Но в целом, все хорошо, единственное, он очень много работает. Прошли еще два года, все реже и реже мы созванивались и встречались. Менялась наша жизнь. Я разошлась с мужем, ударилась в странствия, и если бы не помощь всех близких, наверное, моего ребенка растило бы государство, подстраивая с маленького возраста детей под удобную для манипуляции систему. Взращивая бессознательных рабов. А у моей подруги, кроме расширения потомства, никаких существенных изменений не было. Она родила четвертого ребеночка, и когда я ей звонила поздравлять, она уставши произнесла:
- Всё, надо сделать передых, устала.
На мой вопрос, как назвали, она совершенно спокойно ответила, что она хотела назвать Латифой, но Радик, возразил и зарегистрировал как Камилла.
- То есть, ты вынашивая 9 месяцев и чувствуя, какое имя нужно дать, так легко разрешила её назвать так, как взбалмошному мужу пришло в голову?  У меня были причины так отзываться о нем. Последнее время он стал чаще оставаться на работе допоздна,  а иногда вообще не возвращался. Дети спрашивали маму: - а что папа нас больше не любит? На что Софи со всем своим врожденным обаянием объясняла детям, что папа старается для нас, чтоб у нас всё было самое лучшее. Девочку, конечно, стали звать, как того пожелал заботливый папа, но это было единственное, что он ей дал и подрастая, когда Софочка гладила его вещи, она показывала ручкой на его рубашки и говорила: - дядя!
Многие мужчины грешны задержаться на работе или съездить  в командировку с подозрительно пустым чемоданом. Но с каждым новым звонком, я убеждалась в том, что преданная и покорная жена, закрывает глаза на жизнь своего вольного мужа. Я не буду затрагивать их вероисповедание и правила, диктуемые Кораном. Я затрону наличие или отсутствие человеческого отношения одного к другому. Мы влюбляемся в кого-то, это сладкий период иллюзий плавно перетекает либо в разочарование, либо в союз двоих любящих людей. От их любви рождаются дети. Они вместе сливаются воедино, становятся одним целым и от этого приходят в мир те, кто тоже нуждается в их любви и заботе. Но что же получается, когда сливаться сливались, а после - я чур на работе, чур в командировке, чур останусь поспать в офисе, а то работы много, а ты там вторая половинка, как-нибудь напрягись. Справишься! Половинка, конечно, напрягается, а что ещё остаётся, если романтический мыльный пузырь лопнул и прилип мерзкой липкой пленкой к лицу. Счастливая мать – счастливые дети, а если мать несчастлива, устала, измотана, не только физически, но и морально. Она не знает, где сегодня спит её муж, она не уверенна, что он вообще спит, может так же, как пару лет назад, покорял её сердце, сейчас покоряет чье-то еще сердце. Устала от его внезапных приходов домой, с вечно недовольным лицом, криками, грязным бельем, которое надо отстирать от запаха чужих женских духов.  А на вопрос где ты был три дня, один ответ, на работе! И что тут нужно сделать матери четырех детей, красивой, благородной женщине, униженной и оскорблённой своим любимым мужем? Принять? Понять?
Ночью я получила то самое сообщение от моей рыжеволосой подруги. Получила и не знала, что ответить. Я понимала, что мужчина, который нарожал с ней целое потомство, присылает ей лишь смс сообщение. « Я больше не люблю тебя», пишет он. Так просто, я больше не люблю тебя и нам надо развестись. Он не пишет о том, что им надо всё обсудить, что надо поговорить с детьми, найти подходящий способ объяснить им, что происходит. В конце концов, о том, что ему не хватило смелости сказать всё это в лицо! И когда еще давным - давно, она почувствовала его отдаление и спросила напрямую - Что-то не так? Он ответил, что всё хорошо. Несомненно, это была правда. У него всегда все было так! Но муж и жена, это не две пары разных сапог, это один замшевый туфель, который при малейшей слякоти промокает, пачкается, теряет цвет и превращается в не весть во что. Я долго готовилась, прежде чем набрать ей. Мне нужно было быть спокойной, говорить бодро и вселять надежду, которая может быть безвозвратно потеряна.
- Софочка, тебе плохо? – такой дурацкий вопрос, но это первое, что пришло мне в голову, когда я услышала её тихий, безжизненный голос.
- Да, скажем так, мне плохо.
Я начинаю что-то там говорить, объяснять, анализировать, вхожу в роль психолога, астролога и предсказателя судеб, а она молчит, и не понятно, слышит ли она меня, роняя горячие, татарские, верные слезы на подол своего изношенного платья.
- Софи, ты здесь?
- Да, я только не знаю, как мне сказать детям обо всём этом так, чтоб они плохо не подумали об отце.
Благородная твоя душа жива, но даже заточив себя в мрачной, холодной темнице, она трепещет, она сопереживает, тому, кто решил выйти из этой совместной игры под названием семья, с помощью одного смс сообщения… Ему просто наскучило быть твоим партнером. Он решил, что так будет лучше. А ты, прекрасная татарочка, не имея даже денег на еду, думаешь правильно. Ты думаешь, потому что ты живая и ты земная. Ты пытаешься сберечь хотя бы то, что ты еще способна сберечь, это своих малышей. Еще тогда, давным -давно, когда ты пела под гитару, и он не мог оторвать от тебя своих глаз, все знали, как ему повезло. Не потому, что ты уникальна, красива и талантлива, а потому, что ты умеешь любить. Любить не как тело любит тело, а любить душой - необъятной, красочной, которую не забьешь, не закроешь, не уничтожишь. И пусть твой драгоценный туфель промок от твоих горький слез... оставь его в сторону, он тебе уже не по размеру. Ты прошла главное испытание, ты не потеряла саму себя и совсем скоро на твоих ножках засверкают хрустальные туфельки и ты озаришь улыбкой своих прелестных детей.

Посвящается дивной, татарской женщине, с которой мне довелось повстречаться.