Идут мимо нас поколенья,
Проходят и машут рукой.
Александр Галич
Ветры войны забросили нашу семью в центр восточной Сибири. Это был еле заметный на карте, а уж тем более на пространствах громадной страны городок под названием Канск. Прошла целая жизнь, но многие воспоминания о тех временах до сих пор тревожат память и просится на бумагу...
Тетя Женя, как я ее звал, была родом из украинской Шепетовки. Маленького росточка, юркая, смешливая, но очень деловая. Как я понял уже став взрослым, она была типичной местечковой украинской еврейкой. Ей я обязан очень многим. И прежде всего тем, что живу.
А дело было так. Заканчивался декабрь 1944 года. Новый год следовало встретить аккуратно подстриженным, и меня сводили в парикмахерскую. Обслуживала меня веселая и разговорчивая женщина. "Операция" прошла успешно. Вопреки обыкновению, я не дергался и не мешал работе мастера. Родители меня похвалили. Настроение было отличное. А где-то под вечер вышел погулять. Стояла прекрасная погода. Падал легкий снежок.
В это время из дома, что стоял напротив нашей хибары, вышел знакомый мальчишка Вовка. Он был старше меня всего на несколько лет, но очень гордившийся тем, что учился во втором классе. Поиграли в снежки, а потом Вовка предложил мне сходить в гости к его дедушке и бабушке, с которыми я уже был знаком. Что могло быть интереснее? И мы пошли. (Это потом, став старше, я понял, что идти-то надо было почти на другой конец города). Пришли, посидели, угостились чаем, и нас начали выпроваживать. Поздно, мол, да и снег на улице.
До сих пор не пойму, как дед и бабушка могли отправить двух маленьких ребят под вечер, в снегопад, идти через весь город.? Потом перед моими родителями они оправдывались тем, что Вовка бегает к ним почти каждый день и хорошо знает дорогу. Пока шли, снегопад усилился, потемнело так, что почти ничего не было видно и в трех шагах. Ведь уличного освещения в нашем маленьком городе в те годы практически не было, а окна, по сибирской традиции, вечером закрывались ставнями.
Когда, где и почему мы с Вовкой разошлись, не помню. Но самое странное, что разошлись мы с ним не так уж и далеко от нашей улицы, носящей имя красного партизана Бограда. Об этом стало известно потом. А тогда, когда я понял, что оказался один, испугался. Снег застилал глаза, кругом сугробы... Я покричал Вовку, но он меня так и не услышал. Да и что было взять с мальчишки-второклассника? Теперь-то я понимаю, что и ему было страшно. Тем не менее, так как он был постарше, то сориентировался и просто убежал домой.
А я остался один в снежной круговерти. Что делать, как найти свой дом? Было жутко, страшно, я ревел, но шел, шел домой. Оказалось, двигался-то я в сторону, противоположную той, где был наш дом. Бреду в сугробах, ни одного прохожего... Вышел на какой-то пустырь. Домов не видно, куда идти? Становилось все холоднее. Остановился и вдруг, сквозь снежную пелену, вижу силуэт идущего наискосок человека. Я закричал и кинулся навстречу.
Как потом рассказывала тетя Женя, она меня и не заметила, но услышала крик ребенка, поняла, что что-то неладное, пошла на крик, в мою сторону и совершенно неожиданно увидела маленького человечка, бегущего по глубокому снегу к ней. Мне повезло!
Оказывается, это тетя Женя в этот вечер, закончив стричь и брить раненых в госпитале, шла домой. Как я ревел, когда подбежал к ней! Она говорила, что не могла меня никак успокоить и спросить, как зовут и кто родители. Наконец, я перестал реветь и смог более или менее внятно отвечать на ее вопросы. Сказал, что живу на ул. Бограда, но номер дома вспомнить так и не смог.
Позднее выяснилось, что нашла она меня так далеко от нашей улицы, что я вряд ли бы нашел и улицу, и дом не только ночью, а был уже девятый час вечера, но и днем. Тетя Женя, прекрасно понимая, что творится в нашем доме, как обеспокоены и встревожены мои родители, все-таки решила взять меня к себе, а утром отвести домой. Уж слишком темно, холодно и ветрено было на улице. Пришли к ней. Только снял шапку, как она воскликнула:
– Ой, да я тебя знаю! Ты ведь сегодня у меня стригся. И маму твою знаю. Она шила мне платье.
Узнал ее и я. Как было не узнать! Ведь виделись мы с ней сегодня утром. На душе сразу стало спокойнее.
– Ты живешь на ул. Бограда, номер 4. Представляю, что сейчас у вас делается! Надо скорее домой!
Налила мне стоявшего в русской печи, а потому не остывшего чаю, дала мелко наколотые кусочки сахара, а сама побежала к соседу, деду Коростелеву. У него была своя лошадь. Тот, несмотря на позднее время, согласился ее запрячь и отвезти нас. Только сели мы в сани, как я от всего пережитого мгновенно заснул. Проснулся только тогда, когда дед Коростелев остановил сани возле нашего домишки. Дома были лишь мама и старшая сестра. Брат с отцом в это время бегали по городу и искали меня.
Деталей я уж, конечно, не помню, ну а то, что творилось дома, можно легко себе представить. Маме было плохо, сестра плакала, а когда пришли отец с братом и увидели меня живым и невредимым, то брат вообще хотел меня поколотить. А я что? Как потом мне рассказывали, я просто тут же заснул и проспал почти целый день. Поэтому я до сих пор считаю, что спасла мне жизнь тетя Женя. Не встреть я ее - замерз бы.
Это событие оказалось весьма значимым в жизни нашей семьи, потому что вскоре мы покинули наш "полуподвальчик" и переехали к тете Жене. Жили с ней очень дружно. Соседи же просто считали, что мама и тетя Женя – сестры.
Время шло, я взрослел и понимал эту женщину все лучше и лучше, узнавал о ней все больше и больше. В 37-м она пережила расстрел мужа, потом весть о том, что старший сын пропал без вести на фронте, смогла пережить смерть младшего сына, но сохранила любовь к жизни и замечательное чувство юмора.
Вообще в моей памяти сохранилось много эпизодов, связанных с тетей Женей… Было мне где-то лет восемь-девять. Пришел из школы, естественно, голодный. Смотрю, сидит тетя Женя за столом, крошит в миску с водой черный хлеб и с удовольствием ест. Я поинтересовался:
– А что, хлеб с водой разве вкусно?
В ответ получил утвердительный ответ и предложение:
– Возьми ложку и попробуй сам.
Взял, зачерпнул - и в рот. Что тут было!!! В миске, оказывается, была не вода, а водка с кусочками черного хлеба. Как я плевался и верещал! А она с самым серьезным видом:
– Не заглядывай в чужую тарелку.
Долго я помнил об этом случае. Вспомнил и теперь. Надо сказать, что склонность ко всяким розыгрышам и приколам у меня во многом от нее. Как-то пришел с рыбалки. Развесил окуньков и пескарей на веревочке вялиться. Через какое-то время приходит тетя Женя и с трагическим видом говорит:
– Изик, там твою рыбу Мотря сняла и жарит. Я только что от нее.
Мотря – это наша соседка из второй половины дома, работала где-то уборщицей и была большой любительница водочки. Я вскочил и, даже не взглянув в сторону висящей на заборе рыбки, бросился к Мотре. Подбежал к ее двери, а там замок... Можно представить степень моего возмущения и обиды на свою излишнюю доверчивость к словам тети Жени.
Именно она сочинила обо мне байку, будто как-то я подошел к ней и спросил:
– Тетя Женя, почему меня обзывают жидом? Ведь я не жид, я витебский мальчик...
Я лично как-то и не помню этот случай. И поэтому считаю, что если что-то похожее и было, то огранку ему придала она, все та же тетя Женя
И вот совсем недавно, когда, спустя 44 года после нашей последней встречи, нашлась вдова ее старшего сына, то во время телефонного разговора со мной на первым делом спросила, а помню ли я историю про витебского мальчика. Еще бы!