Глава 11
Космическая прогулка
Оно (космическое путешествие) освободит человечество от его последних цепей, цепей земного притяжения, которым прикованы мы к этой планете. Это откроет перед человеком ворота в небеса.
Вернер фон Браун, немецкий, а затем американский ракетный инженер
2007, 29 сентября, Рим — 3 октября, орбита планеты Земля
Этим вечером Винченцо читал о последних днях жизни папы Целестина V, святого отшельника Пьетро. Ему удалось раздобыть редчайшую книгу, написанную горячими сторонниками Пьетро Ангелериуса, монахами ордена целестинцев, который официально был утверждён в 1264 году. Из книги было видно, какую любовь питали братья к своему основателю, а оттого трагедия Пьетро Ангелериуса казалась ещё более ощутимой и загадочной.
Однако чтение, которое при обыкновенных обстоятельствах могло целиком захватить Винченцо, на этот раз было неспособно развеять его мрачные мысли. Его столь неожиданная поездка в Вену за назначением закончилась безрезультатно: решение его судьбы вновь отложили под каким-то малозначительным предлогом. Да и до Анны он к тому же никак не мог дозвониться. Уже на следующий день к вечеру он вернулся в Рим, вновь пытался позвонить Анне, но её телефон упорно молчал. Он сделал всё возможное, чтобы найти её. Но она словно сквозь землю провалилась. И то же самое случилось с профессором Фера. Винченцо начал подумывать о том, чтобы заявить в полицию. Может быть, в конце концов, профессор Фера и впрямь маньяк? Может, он уже расчленил Анну в тёмном подземелье? Винченцо не находил себе места.
Кем была для него Анна? Он не знал ещё. Но первый раз в жизни он по-настоящему почувствовал женское притяжение. И сам этого испугался. Почему он такой? Во многих римских домах так было принято. Многие высокопоставленные священники, похоже, весьма благодушно глядят на «филадельфию», или «братскую любовь», как они это называют. И такую любовь Винченцо знал с тех пор, как он сделался прислужником у алтаря в одном из крупных римских соборов.
Он налил себе стакан виски и с неприязнью глотнул. За эти два дня он выпил много виски, и в голове у него было мутно, но именно этого он и хотел — забыться, заснуть, пока всё не выяснится с Анной, пока всё как-то само собой не решится. Что притягивало его в ней? Да, у неё приятная внешность, с ней интересно. У него были уже в прошлом опыты с женщинами, но ни к одной из них он не привязался — они казались ему глупыми и пустыми.
Виски тем временем возымело свой эффект, и Винченцо уснул прямо в кресле. Ему приснился удивительный сон. Он оказался в центре шумной толпы, влекущей его куда-то под гору. Ему хотелось вырваться, убежать, но цепкие руки не отпускали его, а из уст не могло вырваться ни одно слово. Толпа двигалась быстрее и быстрее, и вдруг покатилась с горы, как снежный ком — сплетение человеческих тел, живой ком, быстро увеличивающийся в размерах, с Винченцо где-то посередине. Ком катился быстрее и быстрее, всё мелькало и кружилось. У него кружилась голова, ему было плохо, со всех сторон люди давили и он не мог дышать. И вот наконец хватка людей разжалась, и все полетели вниз поодиночке — в свободном падении. Мимо него пролетали с озабоченным видом люди в чёрных и багряных одеждах, которые почему-то падали вниз быстрее других. Винченцо охватывал ужас. Но его постоянно отвлекало то, что другие как будто не испытывают этого ужаса, как будто они знают, куда падают, как будто они падали туда каждый день. Он посмотрел вниз. Сначала ничего не увидел, но, приглядевшись, заметил, что он высоко над землёй, и что падает на землю, на острые камни скал, и что должен разбиться, как и все летящие вместе с ним. Ему вдруг захотелось что-то сделать, остановить неминуемое, но что он мог поделать? Он летел всё быстрее и быстрее. Смотреть вниз было страшно. Винченцо зажмурил глаза и проснулся…
Он снова открыл глаза и вздрогнул, неожиданно оказавшись в новом сне. И что за странный сон? Открыв глаза, Винченцо увидел самого себя, стоящего над собой и что-то как будто даже говорящего. Винченцо закрыл глаза. Голова в этом сне у него не болела, а в теле по-прежнему чувствовалась та же лёгкость, как и при свободном падении. Страха не было. Было любопытство. Как может он смотреть сам на себя со стороны? И какой из них двоих настоящий Винченцо? Тот, который лежит и думает, или тот, который стоит и смотрит. Винченцо снова открыл глаза и снова встретился со своим собственным взглядом.
— Я что, умер? — вслух подумал Винченцо.
— Нет, — ответил ему «другой Винченцо» голосом, похожим на голос Винченцо. — Ты всего лишь проснулся.
Одет он был в серебристый комбинезон, напоминающий спортивный костюм. Плечи казались шире тех, которыми обладал Винченцо, и в волосах была заметна ранняя седая прядь. Винченцо попытался пошевелиться, но не мог — его тело будто прилипло к высокой кровати, застланной ослепительно белой простынёй. Винченцо вначале испугался, но потом понял, что с ним, вероятно, приключилось то, о чём он когда-то давно читал, — временная парализация во сне. Во время такой парализации, он слышал, человек может принимать активное участие в своём сне и даже видеть себя со стороны. Винченцо решил воспользоваться этой возможностью и внимательно огляделся по сторонам. Он обнаружил себя в странном помещении, напоминающем операционную или палату интенсивной терапии, где, кроме него самого и «другого Винченцо», находились ещё два человека, тоже в комбинезонах, только жёлтого цвета. Стены помещения представляли собой металлические панели с встроенными мониторами, на которых мелькали разные графики и цифры. Винченцо остановил взгляд на втором себе.
— Кто ты?
Несмотря на удивительное сходство с самим собой, Винченцо всё-таки каким-то образом понимал, что это — не он. В глазах «другого Винченцо» он читал ход мыслей, отличный от его собственного.
— Где я? — задал Винченцо свой второй вопрос.
— Ты на орбите планеты Земля, на борту космической станции «Вавилон-2», — ответил «другой Винченцо».
Он подумал, что такого интересного сна ему ещё не приходилось видеть и что надо воспользоваться возможностью, пройти по нему как можно дольше, не просыпаясь.
— А кто ты? — вспомнил и повторил Винченцо свой первый вопрос, глядя в глаза «другому Винченцо».
— Тебе понадобится некоторое время, чтобы поверить в то, кто я, да и кто ты сам, — ответил тот. — Для начала скажу, что я, как ты можешь, наверное, сам видеть, твой брат-близнец. Зовут меня Теодорик, или просто Тео. Мы родились двойней и были разлучены уже в младенчестве. Ты остался на попечении баронессы Паолини, я же вырастал в другом доме, в провинции.
Винченцо показалось, что он услышал в голосе своего новоявленного брата из сна ревнивые нотки.
— Потом уже я понял, — продолжил «другой Винченцо», — это было сделано, чтобы никто не знал о том, что мы близнецы. У отца уже тогда появился план относительно нас.
— У отца? — переспросил Винченцо. — Ты знаешь, кто наш отец? И кто мать?
Хотя он и понимал, что спит, Винченцо сильно волновался. Может быть, хотя бы во сне ему удастся узнать, кто его родители?
— Да, я знаю, — кивнул «другой Винченцо». — Но попрошу тебя пока не задавать мне слишком много вопросов — на некоторые из них я не уполномочен дать ответ. Но могу тебя уверить, — улыбнулся он дружественно, — что скоро твоё любопытство будет сполна удовлетворено. А пока я хотел бы предоставить тебя заботам братьев Себастьяна и Жака, — он указал на людей в жёлтом. — Они — лучшие доктора из Ордена космических госпитальеров.
— Космических госпитальеров? — рассмеялся Винченцо. Его новый сон начинал теперь казаться ему забавным. Ощущение лёгкости, невесомости тела не проходило, а потому, наверное, складывалась эта причудливая картинка сна.
Один из братьев-госпитальеров, Себастьян, с выбритой блестящей головой, сияющей, очевидно, здоровьем, приблизился к Винченцо и заглянул ему в глаза.
— Вы всё ещё считаете себя во сне, господин Паолини, — сказал он, вежливо улыбаясь, — но, уверяю вас, это не сон, и даже не осознанный сон. Вы действительно находитесь на космическом корабле, а мы принадлежим к ордену Космических госпитальеров. Вам ещё предстоит познакомиться с разными космическими орденами, и мы польщены, что стали первыми.
В это время к изголовью кровати, а точнее высокого топчана, на котором лежал Винченцо, подошёл брат Жак — невысокого роста и плотного сложения человек на вид лет пятидесяти, француз, с рыжими кудряшками волос.
— Поздравляем вас, господин Паолини, — промолвил он с почтительной улыбкой. — Мы провели полную диагностику вашего тела — извиняемся, без вашего на то разрешения — и хотим заверить вас: вы в целом здоровы, и нам только оставалось вывести вас из алкогольной интоксикации.
— У меня что — белая горячка? — поинтересовался Винченцо. Он снова попытался пошевелиться, но не смог — руки и ноги были пристёгнуты к столу. Заметив его попытки освободиться, брат Себастьян сказал:
— Мы тотчас освободим ваше тело, господин Паолини. Только я должен напомнить вам — это не сон, и мы действительно находимся в невесомости. А стоим мы так твёрдо на ногах лишь потому, что носим специальную гравитационную обувь. Без неё же… Впрочем, смотрите, — и он, легко оттолкнувшись от пола, завис в воздухе прямо над столом Винченцо. Затем оттолкнулся от потолка и снова оказался на полу, наклонился, чтобы застегнуть обувь, и теперь снова твёрдо стоял на ногах.
— Вы хотите сказать, что вы — космические монахи, а это, — он посмотрел на «другого Винченцо», — мой брат Теодорик, и мы на орбите, и при этом я не сплю? Нет, боюсь, в это мне будет трудно поверить.
— Совсем не так трудно, как вам это кажется, — сказал брат Жак, освобождая запястья Винченцо. — Вам достаточно будет ущипнуть себя, чтобы убедиться, что вы не спите.
Винченцо, конечно же, слышал об этом приёме. С некоторой неохотой, с боязнью проснуться, он пошевелил руками, приблизил их к лицу и внимательно посмотрел на них. Это были его руки, и ничего необычного в них не было. Он слегка ущипнул себя за щеку, и почувствовал при этом то, что и должен был почувствовать, — лёгкую боль, щипок. Впрочем, это его до конца не убедило.
— Мы сейчас поможем вам подняться, — продолжил брат Жак. — Вы обуетесь и попробуете пройтись. Летать пока не советую — попозже, к вечеру, когда немного освоитесь и когда пройдёт первый шок, — тогда, пожалуй, можно попробовать. Но только чтобы кто-то был рядом. Вы можете всегда рассчитывать на нас с братом Себастьяном. Мы служим здоровью обитателей станции. И мы можем похвастать, что у живущих здесь — прекрасное здоровье. Вы скоро сами сможете пройти через ряд уникальных оздоровительных процедур, которые пока недоступны на земле.
— Но как это может быть? — недоумённо спросил Винченцо, переводя взгляд на Теодорика. — Как может статься, что я никогда не слышал об этом корабле?
— Ты о многом ещё не слышал, Винченцо, — ответил Теодорик. — Привыкай, — добавил он с улыбкой лёгкого превосходства.
Монахи тем временем обули ноги Винченцо в какие-то высокие серебристые ботинки, плотно облегающие его ступни и голени.
— Если где-то жмёт, пожалуйста, скажите, — попросил брат Жак, помогая Винченцо подняться. Ноги Винченцо тут же прилипли к серебристой поверхности пола. Стоять было необычно: не требовалось почти никаких усилий, чтобы поддерживать тело.
— Но что монахи делают в космосе? — удивлённо спросил Винченцо, когда братья Себастьян и Жак отошли от него метра на два, а он остался стоять на полу.
— А разве не было стремление убежать от мира всегдашним стремлением монахов? — ответил брат Себастьян, сверкая своей блестящей головой. — Теперь это желание может быть реализовано с помощью современных технологий. Вот уж воистину разрешение конфликта между наукой и религией. Но сделайте свой первый шаг, господин Паолини, — попросил он. — Свой первый космический шаг.
Винченцо с некоторым усилием оторвал одну ногу от пола и тотчас почувствовал, как его тело начинает само поворачиваться, готовое взлететь. Он немного испугался, но вторая нога прочно стояла на полу, и Винченцо сделал шаг, потом второй и медленно пошёл, высоко, как цапля, поднимая ноги.
— Браво, Винченцо! — поздравил его Теодорик. — Ты далеко пойдёшь! Идём, я покажу тебе станцию, точнее, её главные части. В дальнейшем у тебя, конечно же, будет достаточно времени познакомиться с ней поближе.
Теодорик взял Винченцо под руку и повёл его в сторону металлической двери, которая раздвинулась, как только они приблизились к ней. За этой дверью была другая комната, похожая на какой-то ультрасовременный медицинский модуль. По стенам модуля располагались десятки небольших круглых дверей со стеклянными окошками. Над некоторыми горели красные лампочки, над другими — зелёные. На каждой двери был свой номер. Трудно сказать, сколько было дверей — десятки или сотни. Наверное, сотни, расположенные одна над другой, в шесть рядов. Перед каждым рядом этих ячеек находился заключённый в прозрачный купол лифт.
— Это барокамеры, — объяснил Теодорик. — В них обслуживающий персонал, то есть монахи, отдыхают ночью. Специальный обогащённый кислородом и некоторыми добавками воздух, который подаётся туда, способствует оптимальному расслаблению и отдыху. Атмосферное давление и гравитация в камерах, подобранные индивидуально для каждого доктором Жаком, способствуют такому отдыху, что поутру любой из монахов мог бы с лёгкостью пробежать марафонскую дистанцию, что некоторые из них, кстати, и делают. Вообще, мы регулярно устраиваем марафонские бега.
— Где? Здесь? В космосе? — не поверил Винченцо.
— Ты скоро сам увидишь, — сказал Теодорик, подходя к другой двери. За ней оказалось помещение, похожее на то, через которое они только что прошли. Разница состояла в том, что барокамер здесь было меньше — всего около тридцати — и отделены они были друг от друга большим расстоянием. Все двери располагались на нижнем уровне и подъёмника не требовали.
— Здесь расквартированы гости станции и кое-кто из офицеров корабля. А весь Кабинет живёт на противоположной части станции.
— Кабинет? — не понял Винченцо.
— Так здесь называют канцелярию Лорда Хранителя, — объяснил Теодорик. — Только не спрашивай меня пока, кто этот Лорд Хранитель, — поспешно добавил он, чувствуя, какой вопрос следующим сорвётся с уст Винченцо. — Мои полномочия, увы, ограниченны.
Винченцо заметил, что дверь на противоположном конце комнаты распахнулась, и по коридору навстречу им зашагали четыре человека в зелёных комбинезонах.
— Они что, тоже монахи? — спросил Винченцо, понизив голос.
— Да, — громко ответил Теодорик, не смущаясь тем, что их слова могли быть услышаны приближающимися людьми. — Каждый цвет имеет на станции своё значение. Зелёный — это цвет службы навигации полёта. Закончилась их смена, они передали её другим и идут отдыхать. Они смогут выбрать для себя одну из комбинаций воздуха, музыки, цвета и прочих ощущений, которые будут направлять их сны. У нас преподаётся искусство сна, которому учат так называемые спящие монахи, которых мы привезли сюда из Тибета. Им удаётся добиваться удивительных результатов, надо признать.
Люди в зелёных комбинезонах учтиво остановились, уступая им дорогу, и приветствовали их сложенными руками и опущенной вниз головой. Теодорик лёгким движением руки подал им какой-то знак, возможно приветственный, и те поклонились в ответ.
— А ты тут, я вижу, не на последних ролях, — заметил Винченцо своему новообретённому брату, когда монахи уже были за их спиной, разбредаясь по своим маленьким ячейкам. Теодорик ничего не ответил. Они подошли к новой двери, которая распахнулась перед ними, и на них тотчас пахнуло зеленью сада.
Винченцо ахнул, когда они зашли в просторное помещение, походившее скорее на зеленеющий сад. Через всё помещение протянулась широкая пальмовая аллея с созревающими финиками и бананами. По бокам были рассажены фруктовые деревья, кругом, с мастерством истинного дизайнера, разбиты клумбы, на которых вперемежку с цветами зрели помидоры, огурцы, горох, арбузы и дыни. Десятки видов трав зеленели, серебрились, багровели на клумбах. Тут и там в тени деревьев прохаживались или просто сидели, дремали или читали книжки люди в одеждах самых разных цветов, молодые и старые. Они все с любопытством поворачивали головы вслед проходящим братьям, приветствуя их низким поклоном. Были тут и уже знакомые Винченцо зелёные костюмы, были люди в костюмах белых, с какими-то эполетами, и в серых, и даже два совершенно нагих человека, загорающих под лучами каких-то ламп. В ушах у них были наушники, на глазах — очки, похожие на горнолыжные.
— Каждый отдыхает, как кому вздумается, — пожал плечами Теодорик. — Эти вот смотрят телевизор. Правила у нас тут, как ты сам скоро убедишься, простые, и в свободе никто не ограничен. Здесь ведь, — усмехнулся он, — собраны сливки земных мозгов. Здесь они могут себя куда полнее реализовать. Перед тобой люди, освоившие или осваивающие новое искусство жизни.
— И в чём состоит это новое искусство? — поинтересовался Винченцо.
— В том, чтобы мобилизовать все свои силы, — ответил Теодорик. — И в том, чтобы получать максимум удовольствия.
— И ты хочешь сказать, — уточнил Винченцо, когда они подходили к очередной двери, — что все эти люди освоили это искусство?
— Некоторые из них немало освоили, — кивнул Теодорик. — Другим же дано только то, что им надо.
Дверь перед ними распахнулась, и они вошли в просторный офис. Контраст между этим новым офисом и космическим садом был разительный, но одно качество объединяло их — оба помещения были в своём роде совершенны. Как и в любом офисе на Земле, тут были стеклянные кабинки, но при этом люди не сидели, а лежали в креслах, в таких же очках, какие были на загорающих. Казалось, они просто лежат, но Винченцо заметил, что их пальцы постоянно двигаются над прозрачными стеклянными пластинками, на которых покоились их руки. Некоторые говорили что-то или слушали. Каждый здесь был занят своим делом, и их присутствия никто, казалось, даже не заметил.
— Здесь находится информационный центр станции, — объяснил Теодорик. — Эти люди координируют огромные потоки информации. Конечно, к ним она приходит в хорошо подготовленном виде, они же координируют усилия множества наземных служб и учреждений, в том числе банков и крупных производств… Но пока тебе это не совсем, наверное, понятно…
— Мне вообще ничего не понятно, — помотал головой Винченцо. — Я даже не знаю, сплю или нет. Может, это всё дело рук ваших спящих тибетских монахов? Что это за станция? Почему я здесь?
— Спящие монахи тут ни при чём, — улыбнулся Теодорик. — Станция эта строилась годами и состоит из многих соединённых вместе модулей. Имеющаяся у нас технология позволяет делать её невидимой для радаров. Мы совершенно автономны и можем свободно перемещаться по Солнечной системе, хотя, должен признаться, пока очень медленно. Но это только вопрос времени. Что же касается того, зачем ты тут… — Теодорик остановился и внимательно посмотрел на Винченцо. — Разве уже тот факт, что ты нашёл брата, не является достаточным поводом для того, чтобы совершить этот небольшой перелёт?
Винченцо растерялся.
— Ты прав, — сказал он наконец. — Я только хочу, чтобы ты мне объяснил всё это…
— Мы уже почти пришли, — сообщил Теодорик вместо ответа. — Скоро ты получишь ответы на все мучающие тебя вопросы. — Он приблизил свой глаз к небольшому детектору, и в стене распахнулась дверь. — Заходи, — пригласил он Винченцо.
Винченцо прошёл в небольшую комнату белого цвета, в середине которой стоял стол, за ним сидел очень красивый молодой человек. При виде Винченцо он встал со своего места, низко поклонился и представился.
— Джузеппе Капиньоне, личный секретарь Его Высокосвященства Лорда Хранителя. А вас мне нетрудно узнать, — улыбнулся он ослепительной улыбкой, в которой было что-то такое, чего Винченцо не понимал.
Вошедший вслед за ним Теодорик кинул на секретаря, как показалось Винченцо, ревнивый взгляд.
— Что ж, — сказал он, подводя Винченцо к встроенной в стене двери, — иди. Тебя ждут.
Дверь распахнулась, и Теодорик подтолкнул оробевшего Винченцо внутрь следующей комнаты. Как только Винченцо зашёл, дверь позади него со щелчком захлопнулась. Теодорика рядом не было.