Очищение светом. Глава 4

Глава IV. Мертвый город
Всегда и во все времена человек тем или иным образом стремился познавать окружающий мир. Долгая изоляция от внешней среды никогда не шла на пользу, особенно для небольшой группы людей. В конце концов любое изолированное сообщество, тем более если оно было невелико, спустя несколько поколений начинало неуклонно деградировать и вырождаться, как и случилось со многими общинами в первые десятилетия после великой войны. Поэтому почти с самых первых дней, после того как затихло эхо последнего взрыва и воевать стало уже некому, появились те, кто готовы были выбраться на поверхность. Несмотря на риск, они несли людям сквозь кислотные дожди и радиоактивный снег все то, без чего выжить было невозможно. А когда выжившие, наконец, осмелились выбраться из под земли - перед ними уже лежал другой, чуждый и совершенно иной мир. Мир, который приходилось исследовать заново. Ибо то, что было нарисовано на довоенных картах и запечатлелось на старых фотографиях, уже мало соответствовало действительности.
Людям пришлось начинать все сначала, пытаться вспомнить все что они забыли. За десятилетия технического прогресса человечество превратилось в беспомощных младенцев, которые только и умели что нажимать на кнопки. Каждый день они отрывались от реальности, от того что делало их людьми. Они были не более чем дармоедами, бесполезными трутнями, прожигающими запасы, которые добывали для них другие. А тех кто что-то умел как раз и были единицы. По одному на каждую сотню ленивых и бестолковых потребителей. И вот, наконец, настал час когда им всем пришлось делать выбор – либо учиться выживать в новом жестоком и опасном мире, либо медленно и мучительно умирать. 
От разведчиков очень часто напрямую зависело само существование общины, поэтому они являлись особой кастой, не привилегированной, но во многом независимой. У них всегда были свои средства связи в виде старых радиостанций, бережно собранных буквально по кусочкам из различной электроники, которую они находили во время рейдов. Они всегда сами решали когда и куда им отправиться в очередную поисковую экспедицию, проводили свои собственные собрания, а Главу лишь ставили перед фактом и ему оставалось только молча кивнуть. Они  искали не только полезные предметы или оружие, их целью была в том числе информация. Старые документы, книги и карты с обозначением заводов, аэродромов, нефтехранилищ или каких либо других важных объектов, информация о новых кланах, союзах или новой угрозе, появившейся в пустошах. Именно разведчики или - как их чаще называли - ретдингеры  выбирали место для поселения общины, там где можно было прорыть колодец и добывать более-менее чистую воду. Они иногда даже ценою собственной жизни выискивали и прокладывали наиболее безопасные маршруты для торговцев и переселенцев, составляли карты, продавали и обменивались ими с ретдингерами дружественных общин. Они сдавали найденное соплеменникам, но многое оставляли себе, в основном самую лучшую экипировку и оружие, потому среди детей всегда ходили наивные легенды о целых горах всяческих сокровищ, спрятанных в жилищах ретдингеров. Почти все мальчишки мечтали стать ими, когда вырастут, так же, как когда то до войны мечтали стать космонавтами и Марк не был исключением. Он мог бы странствовать сейчас по свету, находил бы развалины мертвых городов, остатки автомагистралей по странным выцветшим символам на ветхой пожелтевшей бумаге старинных карт. И почти каждый день снова и снова испытывал бы непередаваемое ощущение восторженного волнения от прикосновения к осколкам прошлого. Но до сих пор его мечта так и не стала реальностью, хотя, казалось бы, он имел куда больше шансов, чем кто-либо из его сверстников. Отец Марка сам когда то ходил в рейды, но он погиб еще до рождения сына, а когда пять лет назад неожиданно скончалась от рака мать, восемнадцатилетнего юношу взял на воспитание старый соратник его отца, который сейчас и был командиром разведки.
Марк крепко спал в своей маленькой темной каморке общей комнаты и ему снились жирные столбы дыма от горящих домов, как вдруг кто-то энергично потряс его за плечо, мгновенно
 разгоняя пелену страшного сна.
- Поднимайся, лентяй – раздался над ухом до боли знакомый баритон – Проспишь все самое интересное!
Марк вскочил с жесткого набитого соломой тюфяка, зевнул и потер заспанные глаза. Вошедший стоял над ним, загораживая своей широкой фигурой свет из дверного проема. Короткий ежик серебряных волос, пронзительные черные глаза, чуть съехавший набок нос, и глубокий шрам, пересекающий левую половину лица от брови до подбородка – его знал в общине каждый. Это был тот, кого встречали ликующие толпы, когда он возвращался из рейдов. Тот, кто раздавал детям довоенные безделушки, которые они берегли потом так заботливо, как будто это был самый дорогой подарок в их жизни. И вот он теперь стоял перед Марком и произносил слова, которые юноша мечтал услышать вот уже долгие годы:
- Быстро собирайся и дуй за мной. Сегодня пойдешь в свой первый рейд!
Марк ошеломленно захлопал круглыми глазами. Сперва ему показалось, что он до сих пор спит и видит сон, но потом понял - все происходило наяву. Иначе зачем Толмачу с утра щеголять в полном боевом облачении. И без того крепкий торс командира разведки казался еще шире и массивней в специальном костюме ретдингера, камуфлированном под серый цвет замшелых руин. Этот бронекостюм, неизвестно кем изобретенный наверное еще до того, как сам командир появился на свет и множество раз усовершенствованный руками местных ремесленников, служил хорошей защитой в ближнем бою особенно от мелкокалиберного оружия, а от зубов и когтей различных тварей защищал вообще превосходно. Три широкие титановые пластины толщиной в пять миллиметров заделанные в прочную кожу, спереди закрывали всю грудь и живот до самого паха, еще две - спину и поясницу. Для большего удобства и безопасности они были прикреплены ремешками прямо к камуфляжу таким образом чтобы при движении не оставлять между собой ни малейших зазоров, куда могла бы проникнуть пуля или нож. На плечах и руках до локтя, внахлест, опять же для того чтобы не стеснять движений крепились несколько меньших пластин, вокруг шеи проходил толстый валик из кожи и металла, доходящий до затылка. Ноги выше колена спереди были также защищены титаном, сзади кожаными вставками, ниже плотно сидели стальные наколенники и наконец гамаши из бычьей кожи дополняли чем то отдаленно напоминающий средневековые доспехи панцирь, внушительный и по своему красивый особой воинственной красотой. Поверх всего этого грозного великолепия командир надел разгрузочный жилет, под завязку набитый боезапасом, а в левой руке держал круглый титановый шлем со стеклянным забралом в толстой металлической оправе. Из ножен на лодыжке торчала костяная рукоять его знаменитого боевого ножа, отведавшего крови несметного множества врагов. По слухам этот нож выковал и подарил ему какой то великий воин, настоящего имени которого никто не знал кроме самого командира, и с тех пор Толмач почти никогда не расставался со своим любимым оружием, не раз спасавшим ему жизнь.
Виктор Толмачев (один из немногих сохранивших свою фамилию еще от предков) радиопозывной Толмач, иронически усмехнулся. Наконец-то парень перестанет доставать просьбами взять его с собой в рейд.
- А что Глава уже согласился… - пробормотал Марк и запнулся на полуслове, поймав себя на том, что чуть было не проболтался о своих ночных приключениях.
- Причем здесь Глава? – не понял Толмач – Собирайся, давай - времени в обрез. Если бы кое-что не забыл захватить, не зашел бы к тебе. Так что скажи спасибо!
Марк только сейчас заметил черную снайперскую винтовку поистине огромных размеров, которую Толмач держал правой рукой за дуло. Она стояла деревянным прикладом на полу, длинный ствол с крупным набалдашником дульного тормоза, оканчивался где-то на уровне его подбородка, а прицел больше напоминал толстую подзорную трубу. Судя по величине магазина, в него можно было зарядить несколько патронов длиной чуть ли не с ладонь. В каждой хищно вытянутой вперед линии и форме старого оружия буквально чувствовалась сокрушительная мощь. Видимо за винтовкой командир и пришел на свой склад, попутно решив разбудить Марка.
- Спасибо – промямлил юноша, вскочил с койки, кинулся к груде одежды, сваленной возле
двери и принялся торопливо одеваться.
- Как оденешься, сгоняй на спецсклад и забери свой броник. Меня найдешь на Главной площади. Долго не копайся, а то без тебя уедем.
Толмач легко как пушинку закинул на плечо свою чудовищную винтовку и скрылся в коридоре. Несмотря на довольно солидный возраст он двигался легкой пружинящей походкой, он был весь какой то твердый как кремень натянутый как струна, словно даже здесь за крепкими стенами поселка он не чувствовал себя в безопасности. Виной тому была давняя почти уже переросшая в инстинкт привычка всегда и везде соблюдать осторожность.
                *   *   *
На центральной площади царило оживление. Растрепанные ребятишки, точно галдящие воробьи облепили остовы машин, подбирали блестящие гильзы, не замечая темных пятен засохшей крови на ржавом металле и на земле вокруг обугленной ямы, где в мертвой золе потухшего костра валялись кучи окровавленных тряпок. Если бы не эти печальные следы недавних событий ничего не напоминало бы о кровавой стычке, произошедшей здесь всего несколько часов назад. Перед глазами вновь всплыли дремлющие в уголках сознания яркие, не успевшие еще утратить живых красок картины вчерашнего побоища, и Марк быстро отвел взгляд в сторону. Перед раскрытыми дверями резиденции мирно дремала громоздкая пыльная туша старого «тигра», любимой машины Толмачева. Тяжелая бронированная коробка кузова, местами помятая и тронутая ржавчиной, была выкрашена в защитный буро-зеленый цвет. Четыре широких колеса, пулеметная турель и короткий ствол ракетницы на крыше, мощный «кенгурятник» из гнутых стальных труб, приваренный к переднему бамперу. Вид у бензиновой «лошадки» был более чем внушительный, для того чтобы повергнуть в восторженный, почти религиозный экстаз какого-нибудь технопанка. На этом автомобиле Толмач неизменно ездил в каждый свой рейд, несмотря на его более чем солидный возраст. Чуть поодаль от «тигра» расположился огромный бронированный «багги» размерами с небольшой грузовик, чьим предком видимо был какой-то довоенный джип, от которого остался только корпус с непонятными буквами «Ford» на радиаторе.
Толмач стоял возле машин в окружении семерых бойцов. Все они выглядели почти одинаково рослыми и крепкими, похожими на рыцарей нынешних дней в своих грозных наполовину самодельных доспехах. Упакованные в кожаные и тканевые чехлы пластины бронежилетов закрывали их тела от подбородка до паха. На бедрах, ногах выше колен и на руках до самых локтей крепились дополнительные накладки из прочной кожи, усиленной металлокерамическими вставками. Каждый нес на спине небольшой рюкзак, сбоку на поясе висел подсумок с противогазом и фляга, поверх бронежилета была одета подвеска с длинными кармашками для автоматных обойм. Экипировке ретдингеров можно было только позавидовать – боевые ножи в ножнах на ключицах или лодыжках, драгоценные дозиметры, широкие очки из прозрачного пластика на металлических касках, зеленые цилиндры гранат и бесшумные автоматы. В то же время у них не было с собой ничего лишнего. Все снаряжение каждый ретдингер подогнал так старательно и аккуратно, что оно нисколько не стесняло его движений, обеспечивая почти максимальную защиту и удобство без потери мобильности.
Бронежилет, выданный Марку на спецскладе, оказался не хуже, чем у остальных бойцов, хоть и был он старый поношенный со следами от пуль на жестком брезентовом чехле, закрывающем стальные пластины. Юноше никогда еще не приходилось одевать боевые доспехи, и с непривычки он чувствовал себя в них несколько неудобно, точно в скорлупе. Но тем не менее ощутимая тяжесть слоев металла на его теле придавала ему уверенности в своих силах. Теперь он уже не был беззащитным, хотя оружия пока не получил. Наверное, Толмач выделит ему что-нибудь из личных запасов. Командир был настоящим фанатиком оружия. Однажды пару лет назад Марк оказался в его складе и был просто поражен количеством всяких огнестрельных орудий убийства. Там наверняка было собрано все, что Толмач нашел за долгие годы.
Марк надел обтянутый серо зеленоватой маскировочной тканью шлем; затянул под подбородком ремешок и двинулся к группе бойцов.
Среди ретдингеров резко выделялась фигура Столяра, который стоял чуть поодаль от них с отсутствующим видом, как будто все что происходило вокруг его нисколько не интересовало.
Он остался в том же в чем и был – тот же пыльный бушлат поверх легкого бронежилета, суконные штаны с наколенниками и армейские ботинки. Оружие у него отобрали, а когда Марк присмотрелся внимательнее, заметил, что руки Столяра закованы спереди в наручники.
Толмач разложил прямо на капоте «тигра» старинную, заботливо упакованную в целлулоид карту города с ближайшими окрестностями, бойцы тут же как по команде замолчали и плотнее сгрудились вокруг командира.
- Ну что орлы – с усмешкой произнес он, окинув ретдингеров чуть насмешливым и в то же время острым взглядом – Нам предстоит небольшая разминка. Надеюсь все в курсе, куда и зачем мы едем?
Застывшие в молчаливом ожидании бойцы дружно кивнули.
- Тогда поясню маршрут. Вот здесь находится наш поселок – палец Толмача в кожаной перчатке ткнул куда то в невообразимое переплетение тонких ниточек автомобильных дорог – отсюда нам нужно выехать на шоссе Эст. Это самый короткий путь. По нему мы доберемся до города примерно за час. Шоссе выведет нас прямо к мосту на бульваре Периферик. Дальше переезжаем через мост и движемся по набережной вдоль русла реки. Я считаю, это один из самых безопасных путей через город – он окинул вопросительным взглядом бойцов, но ни у кого из них возражений не было – Русло выведет нас прямиком на Марсово поле. Здесь, на противоположной стороне от башни есть здание, там нашему другу нужно кое-что забрать – Толмач кивнул на Столяра, который по-прежнему не проявлял ни малейшего участия в разговоре -  Какое именно здание ему нужно, он покажет на месте. Высаживаем трех наблюдателей на башню, остальные идут забирать груз. Первая стадия операции закончена. Вопросы?
Бойцы переглянулись между собой, но вопросов ни у кого не возникло.
- Штык – Толмачев посмотрел на жующего табачную жвачку хмурого парня лет тридцати с вытатуированным пауком возле виска – Ты полезешь на башню устанавливать ретранслятор. Когда заберем груз, рулим на северную сторону города через Елисейские поля снова на Периферик, до пересечения с шоссе Норд. А шоссе уже выведет нас к аэропорту. Это будет второй стадией операции. Город мы все более-менее знаем, кроме его северной стороны. В любом случае план предварительный, поэтому детали придется обдумывать на месте.
- А что будем делать, когда найдем самолет? – спросил худощавый, но крепко сбитый ретдингер лет сорока, по кличке Лом.
- Свяжемся с Главой, получим указания и разобьем там лагерь – ответил Толмач - До темноты нам в любом случае уже не успеть. Так что ночь придется провести в городе. А возможно и не одну…
При этих словах неприятный холодок побежал по спине Марка. Он вспомнил историю Столяра про погибших разведчиков, и ему стало не по себе от одной только мысли что придется ночевать посреди громадного скопления заброшенных, полных смертельной опасностью зданий. Каждому в общине было хорошо известно одно – в мертвом городе давно поселился ужас. Неведомые твари еще более жуткие чем обычные ночные хищники, потому что они не были людьми в привычном понимании, но имели человеческий ум, сочетающийся с дьявольской звериной хитростью. И ночь была временем их безраздельного господства.
 - Ну… если вопросов больше нет тогда не будем терять времени – Толмач свернул карту и кивнул на раскрытый оружейный ящик возле колеса «тигра» - разбирайте оружие, кто еще не получил и по коням. Ты, Марк, поедешь со мной в головной машине. Чуть не забыл – добавил он, когда юноша уже нагнулся к ящику.
 – Тебе как и каждому ретдингеру положен аварийный запас. Держи.
Командир протянул Марку выцветший брезентовый подсумок, в котором судя по форме лежал какой то твердый прямоугольный предмет.
- Здесь огниво, кремень, иголка с ниткой , бинт, флакон со спиртом и антирад. Все упаковано в герметичный контейнер. Во время рейда, всегда носи его с собой, даже если отойдешь отлить! В одиночку никуда не суйся, передвигаться разрешается только группами не менее двух человек. Глаза должны быть даже на затылке, помни это, потому что от твоей внимательности зависит твоя жизнь - Толмач положил обе руки на плечи юноши и глянул в его глаза твердым взглядом наставника – И запомни главное правило ретдингера: пистолет, автомат, любое орудие в твоих руках лишь рабочий инструмент - оружие ты сам!
*   *   *
Высокий слегка покосившийся крест торчал у обочины дороги, словно отмечая то место, где начиналось гигантское кладбище мертвого города. Никто не знал кому и для чего понадобилось ставить его здесь - у пересечения четырех широких полос разбитого асфальта, но сделано это было уже очень давно. На перекладине креста, на трухлявом дереве, потемневшем от времени и непогоды, ярко выделялась старая надпись, неровно выведенная белой краской. Всего лишь
одно непонятное слово: futilitate.
Окружающий пейзаж отсюда начинал постепенно меняться. Метастазы огромного города сотнями обглоданных временем зданий простирались вдоль сетки бывших дорог далеко вглубь пустошей. Заросшие лесами карликовых деревьев обширные пустыри уступали место группам домов, которые плотными кучами жались друг к другу, точно грибы. Разрозненные группы одиноких строений перерастали в небольшие городки, нанизанные на густую паутину светлых просек, в которые превратились старые автомобильные трассы. Почти все здесь было застроено в основном двух трехэтажными особняками, когда-то поражавшими своим богатством и красотой, а теперь превратившимися в одинаково унылые, поросшие мхом и кустарником развалины. Марк с тоской смотрел в окно на проплывающие мимо руины длинных придорожных магазинов, на остатки машин, во множестве ржавеющих на обочине и целые леса сухих древесных стволов, которые торчали к небу уродливыми, голыми скелетами. Иногда среди них мелькали стремительные тени – мелкие стаи волков и диких собак, потревоженные шумом двигателей, прятались в мертвых развалинах, выглядывали из пустых окон, провожая машины внимательным взглядом. Теперь они были здесь единственными хозяевами.   
Отряд двигался по шоссе уже почти полчаса и за все это время никто не произнес ни слова. Тяжелая гнетущая атмосфера как будто сгущалась в воздухе все сильнее с каждым километром, пройденным к сердцу необъятного кладбища. Наверное, даже бывалые ретдингеры, чувствовали на себе её незримый гнет, поэтому молчали, словно боясь нарушить вечный покой миллионов мертвых, которые нашли здесь свой последний приют. И только двигатели машин, равнодушные ко всему, бодро ревели, а широкие колеса вгрызались протектором в крошащиеся остатки асфальта.
Марк почти обрадовался, когда услышал человеческий голос. Толмач, сидящий впереди возле водителя, наконец решил завязать разговор.
- Твои ретдингеры… расскажешь подробнее что с ними случилось? – обернулся он к Столяру, который сидел на заднем сиденье возле Марка.
Святослав сперва как будто ничего не услышал. Только спустя несколько секунд он встрепенулся, бросил на командира косой неодобрительный взгляд, словно тот посмел коснуться запретной темы и ответил с явной неохотой:
  - Я и сам почти ничего не знаю… Они мало что успели передать во время последнего сеанса связи. В центральной части города обнаружился большой архив. Бумаг там было море, и само собой потребовалось много времени чтобы изучить хотя бы какую то часть. Потому разведчики и задержались так долго. Вместо того чтобы остаться на ночь в машинах, они решили переночевать в заброшенном здании. А кто-то, возможно даже тот самый ученый, вытащил документы из машины чтобы на досуге их полистать. Ну а что произошло дальше, вы знаете… Эти твари… они отрезали их от улицы. В броне оставался только один стрелок, и он прикрывал разведчиков до последнего. Но добрался до брони только один, остальные не смогли прорваться…
Толмач с сочувственным видом покачал головой, повернулся к водителю и глянул на него, как бы говоря: «что думаешь обо всем этом?»
- Морры – ответил на безмолвный вопрос водитель – Они всегда нападают большими стаями.
- Что за морры? – отрешенно спросил Столяр.
- У нас насчет них много всяких легенд ходит, не знаю даже что правда, а что вымысел –
задумчиво ответил Толмач - Говорят они потомки людей. Тех самых, которые укрылись под землей в первые дни войны. Тогда многие схватили большую дозу радиации и само собой у некоторых потом начали рождаться дети – мутанты. Но их не убивали, и они продолжали жить вместе со всеми. Жили правда недолго, а чаще всего вообще умирали сразу же, но у кого-то все таки появилось потомство. Еще более уродливое. Из поколения в поколение они становились все менее похожими на людей… Со временем, когда закончились запасы провизии, начали жрать друг друга… Потом стали выползать из своих подземных нор по ночам и охотиться на все живое. Не знаю, может все это просто страшная байка…
Может и байка – подумал Марк – а может и нет. Он вспомнил, как когда то давно еще ребенком  видел одну такую тварь. Её притащили в поселок ретдингеры. Хотели сделать чучело и поставить у ворот, чтобы отпугивать зверье. Но никто так и не решился даже прикоснуться к мертвому телу монстра. Марк тогда смотрел на него всего пару секунд, после чего с криками ужаса бежал до самого своего дома. Жуткая смесь человеческого лица и звериной пасти, кривые лапы-руки с когтистыми пальцами… Слишком много в этом чудовище напоминало человека, чтобы считать его обычным животным.
- Почему вы согласились помочь мне? – вдруг спросил Столяр у Толмачева – Глава явно хотел чтобы мы сперва как можно быстрее добрались до самолета, а не искали какие-то там документы.
- Глава нам не указ! – неожиданно заявил Толмач – Он обычно не лезет в мои дела, а я – в его, но компромисс мы находим всегда. Почти… Я недавно починил старую радиостанцию и как раз собирался поставить ретранслятор на башню в центре города. Так мы сможем ловить дальние радиопередачи. Авось поймаем что-нибудь интересное. И еще мне очень хотелось бы взглянуть на твои бумажки. Ты ведь мне в этом не откажешь, верно?
Толмач с хитрой улыбкой посмотрел на Столяра и тот кивнул головой:
- Хорошо. При одном условии! Все что вы в них прочтете должно остаться при вас.
- Если с кем и поделюсь, то только с моими людьми. У меня от них секретов нет. Не беспокойся, они ребята проверенные, я им доверяю как себе.
Столяр промолчал, и Толмач расценил его молчание как знак согласия.
- Ты не особо доверяешь Главе, да? – вдруг спросил Святослав после довольно длительной паузы.
На лице командира сперва отразилось недоумение, потом глубокая морщина пролегла у него между бровями - так было всегда, когда он начинал нервничать.
- Доверяю я ему или нет, тебя это не касается – отрезал он.
- Ну конечно! – Столяр саркастически улыбнулся – Вы ведь все сейчас пылаете праведным гневом. А как же иначе – мы же оказались жестокими убийцами, которые вероломно проникли в ваш мирный поселок! Хитро задурили голову вашему старику, а потом попытались убить его прямо на глазах у всех. Невзирая даже на кучу охранников, которые при желании могли перестрелять нас всех как куропаток! – Столяр все повышал голос, он уже почти кричал - Мы оказались вдруг засланными шпионами натоян, причем пришли к вам прямо вместе со своими женщинами и детьми! Наверное для того чтобы нас труднее было раскусить. Я прав?
Толмачев еще больше нахмурился. А потом задумался, вспоминая вчерашнюю ночь. Ведь на самом деле что он вообще знает о кровавом инциденте? Он тогда еще не спал, сидел над картами у себя дома. Слышал звуки похожие на стрельбу, но не придал им значения. Раз сирену не включали, значит тревоги нет, поэтому отвлекаться от своих дел он не стал. Но когда услышал гомон голосов соседей, решил сходить проверить что же случилось. О прибытии чужаков он узнал одним из первых и даже был там у главных ворот когда Глава вел с ними переговоры, но не участвовал в них. Он вообще старался не вмешиваться во внутренние дела общины, которые его непосредственно не касались, предпочитая ограничиваться сугубо своими обязанностями. И вот, находясь среди кучи возбужденно галдящих людей, он не мог понять что происходит. В толпе мгновенно рождались байки одна страшнее другой. В основном говорили, что чужаки оказались врагами и ни с того ни с сего напали на Главу прямо на площади. Что подходы на площадь перекрыты охраной, и никто толком не знал что же именно там случилось. Кто-то уже бежал за оружием, готовый помочь охранникам отразить предательское нападение, кто-то пытался пролезть на место событий, чтобы увидеть все своими глазами, но охрана не пускала туда никого. Даже самого Толмача, который долго переругивался с упрямым как баран охранником, а потом плюнул и ушел к себе, твердо решив разузнать все утром. В байки общинников о злобных засланцах, пытавшихся убить Главу, он естественно не поверил. Многолетний опыт ретдингера научил его хорошо разбираться в людях. Чужаки меньше всего были похожи на тех, кто замышлял что-то коварное. Скорее это просто была кучка мирных рыбаков, напуганных и подавленных свалившимся на них несчастьем. Но он не исключал, что среди них могли быть пришлые, которые втерлись к ним в доверие и попросту воспользовались
ситуацией, чтобы провернуть свой план. Одним из таких пришельцев как раз и был Столяр.
С утра, едва Толмачев успел продрать глаза, к нему заявился посланец Главы и сказал что его ожидают в тюрьме. Когда он там появился, Глава уже закончил переговоры. Вел он их в одиночестве, кроме него к камерам не подходил никто. И никто не знал, о чем именно он говорил с чужаками. С Толмачем он тоже беседовал с глазу на глаз, без свидетелей, объяснил ему свой план и на вопрос о вчерашней стрельбе на площади, ограничился лишь несколькими сухими фразами. Командиру тогда показалось, что он явно о чем-то умалчивает. К чужакам Глава его так и не подпустил, вызвав одного только Столяра, который изложил ему подробности плана. На вопрос о том кто он такой и что тут делает, чужак ответил лишь в общих чертах, то и дело косясь на Главу, как будто боялся сказать что-нибудь лишнее. В камеры же командир решил даже не соваться, достаточно было посмотреть на каменные рожи двух мордоворотов на часах у дверей тюрьмы. В этот момент он еще вспомнил, что за весь день никто из общинников с чужаками не контактировал, хотя их появление вызвало немалый интерес. Но к ним тогда почему то никого не пустили все те же охранники, которые якобы из соображений безопасности были выставлены у лагеря чужаков. Сам Толмач днем даже не пытался пройти к ним, решив что успеет обменяться с ними сплетнями у общего костра, однако вопреки традициям на костер его даже не пригласили. Все это выглядело очень подозрительно, но Толмач тогда не придал этому особого значения. За те годы что он знал Главу, он успел привыкнуть к его странностям и надо признаться никогда к старику особой симпатии не испытывал.
- Постой – перебил он разгорячившегося Столяра – давай сбавим обороты и поговорим нормально!
Тот замолчал, сердито засопев. Под его кожей заходили желваки, и он уставился в окно с таким видом, как будто не собирался больше говорить ни слова.
- То есть ты хочешь сказать, что твои люди не пытались напасть на Главу? Он зачем то все выдумал? Так? – спокойно продолжал Толмач, пристально глядя на Столяра прищуренными глазами.
Чужак продолжал упрямо молчать. С его лица исчезли всякие признаки гнева и оно превратилось в бесстрастную маску.
- А ведь парень, которого убили ваши у костра, всего лишь нашел тот чертов медальон! – внезапно проговорил он со смесью горечи и презрения –  Он даже не знал что означает эта штука! Французы не натояне и никогда ими не были. Но зачем вам разбираться кто они такие, ведь гораздо проще просто пустить пулю в лоб! К чему мне оправдываться перед вами, если вы все равно мне не поверите! Так что давайте просто завершим сделку.
Он замолк и судя по виду больше не собирался ничего говорить. Настал мой черед – подумал Марк – Похоже, я единственный свидетель, который видел как все было на самом деле.
- Чужаки  не собирались нападать – произнес юноша – Их спровоцировали!
Толмач воззрился на него с видом крайнего изумления:
- Ты-то откуда знаешь? – пробормотал он.
- Я был там – спокойно ответил Марк – Спрятался неподалеку, все видел и все слышал. У одного парня на шее висел медальон натоян. Глава заметил его, и тогда началась стрельба. Но до этого никто ни на кого нападать явно не собирался.
- Постой, постой – нахмурился Толмач, лихорадочно о чем то размышляя – ну-ка давай поподробнее, что там произошло?
Все, даже водитель, навострили уши, один только Столяр остался абсолютно невозмутимым,
как будто разговор его нисколько не касался. Марк подробно изложил все, начиная от беседы Главы и Столяра и заканчивая убитой девушкой. Когда он закончил Толмач развернулся и с минуту молча смотрел на плывущую навстречу бесконечную ленту разрушенной дороги.
- Мда – наконец промолвил он – Такого я не ожидал. Действительно похоже на провокацию, вот только для чего Главе затевать какие-то непонятные игры? Окружать площадь охраной… как будто он заранее знал, что начнется стрельба… Даже если чужаки действительно из натоян…
Он не договорил и погрузился в свои мысли.
- Странно все это, командир – внезапно произнес водитель – Не помню, чтобы Глава раньше так поступал с чужаками. Он ненавидит натоян, но…
- А натояне к нам вроде никогда и не заходили – внезапно заявил Марк – По крайней мере, я не припоминаю ни одного случая. Может быть, он решил продать пленников работорговцам?
Ему никто не ответил, каждый думал о чем то своем. Командир только хмыкнул - мол пока не время об этом болтать, есть дела и поважнее - и снова посмотрел на убегающую вдаль ленту дороги.
Остатки двухполосного шоссе пролегали между заброшенными жилыми массивами, которые все теснее жались друг к другу, как будто тем, кто их строил отчаянно не хватало места. Десятки дорог ответвлялись от основной трассы, просеками уходили вглубь мертвого каменного лабиринта и Марк подумал, что не будь у Толмача карты, маленький отряд точно заблудился бы в этих рукотворных дебрях. Внезапно справа бесконечные ряды развалин исчезли, уступив место широкому руслу реки. Некогда полноводная, сейчас она представляла собой один громадный илистый овраг с цепочками грязных радиоактивных болот на дне, засыпанных мусором, среди которого догнивали десятки ржавых останков всевозможных катеров, яхт и лодок. Вдоль мелких заводей, покрытых слоем ядовито зеленой тины, пышно разрослись густые заросли камыша.
Миновав уходящий направо пролет моста, отряд снова удалился от реки и слева потянулся необъятный пустырь с редкими группами сухих древесных стволов, который на довоенной карте назывался парком с длинным труднопроизносимым названием. Марк запомнил только его первое слово – Энтердепартаменталь.
- Ну что ребятки – сказал Толмачев, нажимая тангенту рации – впереди первый мост. Проезжаем его по одному. Коробочка два, будешь прикрывать нас.
Рация прошипела что-то в ответ и отключилась.
Впереди русло реки крутой излучиной уходило влево, и в этом месте через него пролегал автомобильный мост, постепенно поднимавшийся вверх широким пандусом. «Тигр» резво забрался на подъем и затормозил в том месте, где дуга моста, поддерживаемая четырьмя толстыми опорами, взлетала высоко над рекой. Все кроме водителя покинули салон автомобиля, и «Тигр» осторожно двинулся вперед. Здесь надо было соблюдать крайнюю осторожность – ветхое сооружение могло разрушиться под немалым весом машины. Мост хоть и выглядел еще крепким, но особого доверия не внушал. Широкие трещины густой сеткой исчертили дорожное покрытие, кое-где из них торчали кусты и мелкие корявые деревца, вздыбив буграми асфальт. Перила давно рухнули в реку и по краям моста торчали только покосившиеся фонарные столбы.
Марк шел следом за медленно ползущей машиной, сжимая в руках «калаш» с глушителем, «автомат калашникова модернизированный» как называл его Толмач.
Марк рыскал по сторонам внимательным и настороженным взглядом. Вне толстых бронированных стенок кузова он невольно чувствовал себя беззащитным. Но вокруг царила только безжизненная пустота. Слепо чернели глазницы мертвых зданий на берегу, чуть слышно посвистывал ветер в насквозь изъеденном ржавчиной скелете автобуса, который стоял на левой стороне моста, наполовину провалившись в рваную дыру в асфальте. Откуда-то издалека доносились отголоски заунывного волчьего воя.
Обе машины без проблем пересекли мост и отряд двинулся дальше. Дорога круто поворачивала направо, следуя за изгибом русла, и пролегала прямо через мертвый лес, среди лишенных коры стволов которого лишь кое-где маячили одинокие группы развалин. За поворотом остатки шоссе, постепенно шли под уклон и ныряли в темное жерло короткого тоннеля. Водитель чуть притормозил и включил фары. Яркие пятна света выхватили из полутьмы бесформенное месиво искореженных обломков. Когда то здесь произошла крупная авария и остовы множества разбитых автомобилей забивали собою почти все свободное пространство тоннеля. Однако, видимо уже после войны, что то большое и тяжелое проехало здесь, расшвыряв в стороны сцепившиеся мертвой хваткой груды металла. «Тигр» и «багги» свободно проехали через проход в завале, яркие лучи фар высветили каменные стены тоннеля, покрытые бурыми космами мха и разбросанные по пыльному асфальту человеческие кости.
Дальше путь снова пролегал вдоль русла реки. То, что когда-то было дорогой, превратилось теперь в широкую полосу серых кусков асфальта, торчащих из-под толстого слоя земли и россыпей мелкого щебеночного крошева, почти совсем скрытого зарослями травы и кустарника. Буквально с каждой сотней метров светлая прогалина бывшего шоссе становилась все шире и шире, множество более узких дорог вплеталось в неё, а некоторые проходили даже над ней на высоких бетонных эстакадах. У Марка невольно все сжалось внутри, когда машины проскочили под широким пролетом одного из таких сухопутных мостов. Выглядел он так, словно готов был рухнуть с минуты на минуту. В широких щелях между массивными бетонными плитами и опорами, в многочисленных трещинах, поселились неприхотливые кустарники и уродливо скрюченные деревья, асфальтовое покрытие полос густо заросло травой.
Опасения Марка однако не были излишними. Одна эстакада на этом отрезке пути когда-то все же обвалилась, не выдержав гнета времени. Довольно большой участок дороги представлял собой сплошное месиво железобетонных обломков, ощетинившихся гнутыми прутьями арматуры. Водитель чертыхнулся, выворачивая руль, и машинам пришлось карабкаться на обочину через остатки ржавого стального барьера, едва не врезаясь в стволы мертвых деревьев, которые торчали вдоль дороги. Дальше полоса была почти чистой, только пролеты автомобильных и железнодорожных мостов мрачно нависали над ней, грозя со временем обрушиться и окончательно перекрыть путь. Водители прибавили газу и машины покатились быстрее, громко урча мощными дизелями и вздымая с исковерканных остатков асфальта легкие облачка пыли.
- Подъезжаем к мосту – сообщил Толмачев – По нему мы попадем на бульвар Периферик.
Широченное шоссе впереди разветвлялось на пучок более узких трасс, разделенных бетонными ограничителями. Некоторые трассы поднимались к огромному полос в десять мосту над рекой, некоторые тянулись дальше вдоль набережной - все это дорожное хитросплетение соединялось в один сложный многоярусный клубок, заросший растительностью и издалека похожий на рукотворный холм. Интересно, зачем предкам нужно было строить в одном месте столько дорог? Со стороны совершенно непонятно было по какой из них ехать, тем более кое-где отдельные секции верхних трасс обрушились на нижние, намертво перегораживая путь. Но водитель уверенно повел «тигр» по крайней полосе.
- Тормозни здесь – внезапно приказал Толмач, едва они поднялись на мост. Он вышел из машины и пройдя метров двадцать остановился возле глубокой трещины, рассекавшей все дорожное полотно от одного края моста до другого. Командир посмотрел себе под ноги, что-то пошевелил носком берца и здоровенный кусок бетона внезапно с шумом рухнул вниз, в
зеленую болотную жижу, подняв целые фонтаны бурой грязи.
- Поворачиваем – крикнул он водителю, махнув рукой – Здесь не проехать.
- Давно вы тут были в последний раз? – спросил Столяр, когда машины повернули обратно и стали спускаться с дорожного пандуса.
- Три месяца назад. Тогда по мосту еще можно было проехать – ответил Толмач – По окраинам нам лазить бесполезно, там уже почти все разграбили. Приходится забираться все глубже к центру – добавил он, доставая рацию – Коробочка два, мы меняем маршрут. Едем по набережной до остова Сите. Там переправимся на противоположный берег.
Миновав железнодорожный вокзал, который мрачной громадой нависал над окружающими низкими зданиями, отряд углубился в высохшие дебри парковой зоны. Над мертвыми деревьями впереди справа от набережной поднимался гигантский плоский наполовину обвалившийся купол из решетчатых стальных ферм. Сбоку за парком тянулась сплошная, словно стена древнего замка, череда зубчатых развалин.
За свою недолгую жизнь Марк давно успел привыкнуть к страшному запустению вокруг, к
заросшим травой замусоренным улицам, к руинам некогда величественных сооружений. И только по какой-то странной неведомой причине всякий раз, когда он оказывался в заброшенных поселениях предков, его сердце болезненно сжималось от острого ощущения безысходности – так было, есть и будет всегда, и ничего уже нельзя изменить. Оно как будто исходило от этих полуразрушенных зданий, безмолвно созерцающих вечность черными глазницами окон, от пустых улиц, которые когда то были полны жизни. Даже сейчас, когда его сознание было занято совсем другими мыслями, в него настойчиво проникало то же глухое чувство безвыходного отчаяния.
Поглощенный раздумьями Марк не заметил, как вдалеке через дорогу промелькнуло что-то темное и мгновенно растворилось среди густых зарослей вереска. Но внимательный взгляд командира все-таки успел уловить подозрительное движение впереди.
- Стоп! – быстро скомандовал он – Наблюдатель, на крышу! Цель на два часа!
Водитель вдавил педаль тормоза, «Тигр» резко остановился, противно взвизгнув резиной, и следующий за ним «багги» едва не врезался в него своим мощным бампером. Двигатель утробно кашлянул и заглох, боец стремительным рывком распахнул люк на крыше «тигра» и высунулся наружу, приставив к глазам бинокль. Марк крепче вцепился в цевье автомата, чувствуя как адреналин мгновенно разливается по венам волной легкой дрожи. Стрелок в верхнем люке «багги» повернул ствол пулемета в ту сторону куда смотрел наблюдатель, но все вокруг уже было так же безмолвно и мертво как и прежде. Лишь свистел холодный ветер в сухих ветвях деревьев и откуда-то издалека чуть слышно доносился монотонный скрежет металла. Изрытая ямами полоса разрушенного асфальта тянулась вдоль уродливой раны сухого русла и скрывалась где то вдали за развалинами стоящих вдоль набережной зданий. Заброшенный город был все таким же пустынным и в то же время казался наполненным какой то скрытой от человеческих глаз жизнью. Особенной непонятной и чуждой человеку, который покинул это место много лет назад. Мертвое безмолвие внутри брошенных зданий казалось обманчивым, а секунды томительного ожидания, как будто тянулись вечно.
- Вроде чисто – наконец облегченно выдохнул наблюдатель, опуская бинокль – Ушел видать.
- Что это хоть было такое? – взволнованно спросил Марк.
- А черт его знает – ответил Толмач, напряженно вглядываясь в лежащую впереди улицу – Двигался быстро, я ничего разглядеть не успел. Размерами вроде с кабана, но не кабан.
Боец забрался обратно в салон и захлопнул люк.
- Год назад мы недалеко отсюда пару морр пристрелили – сообщил он – На железнодорожном вокзале. Помнишь, командир?
- Помню – сосредоточенно ответил Толмач, ощупывая  пристальным взглядом заросли мертвого парка – При дневном свете они плохо видят, поэтому и достать их легче. Но днем они обычно сидят у себя под землей. Ты давай-ка встань на всякий случай к пулемету.
Машины снова двинулись дальше, десять пар глаз внимательно и тревожно всматривались в окружающий безмолвный ландшафт, однако неясное беспокойное чувство не угасало внутри и казалось кто-то пристально следит за маленьким отрядом из глубины разрушенных зданий.
К острову Сите ретдингеры подъехали, когда часы Толмачева уже показывали два часа дня.
Здесь их окружал как будто совершенно иной мир, дошедший сквозь тьму бесчисленных поколений прямиком из далекого прошлого. Того самого прошлого с замками, рыцарскими турнирами и пышными гербами знатных фамилий, осколки которого сохранились на ветхих страницах старинных французских книг. Здесь в самом центре города стояли уже не обычные сооружения, а настоящие древние дворцы. Они возвышались вокруг целыми рядами, так тесно что напоминали одну исполинскую композицию, высеченную неведомым скульптором из цельного куска разноцветного камня. Множество узких темных улочек, точно ущелья прорезали эти грандиозные рукотворные джунгли. Марк даже на время позабыл о смутном чувстве тревоги, которое все еще беспокоило его, и буквально прилип к окну, не в силах отвести восторженного взгляда от пышного великолепия древних построек. Громадные колонны величественных зданий несли на себе узорчатые портики, причудливые барельефы украшали каменную кладку стен между изящными окнами. Декоративные балконы, резные арки, башенки и высокие купола, каждый метр, каждый булыжник древней мостовой дышали торжественным многовековым величием и покоем. Он будто бы чудесным образом очутился в громадном музее, где все вплоть до массивных бронзовых канделябров уличных фонарей и парковых скамеек было превращено в один бесценный экспонат далекого прошлого. Но безжалостное время не пощадило даже эти удивительные произведения искусства великих архитекторов. Узоры барельефов, когда то опоясывающие здания вычурными ожерельями, почти все осыпались и смешались с грудами обломков. Обветшавшие купола зияли многочисленными дырами там, где ветхая черепица облетала с крыш, словно листья на осеннем ветру. Стены были покрыты сеткой трещин, в которых поселился вездесущий мох и растения паразиты. Корка рыжевато-серого лишайника покрывала некогда прекрасные скульптуры так густо, что черты лица увековеченных в камне людей уже невозможно было различить. И когда, наконец, стихла первая волна восторженного удивления, Марк увидел окружающий пейзаж таким, каким он и был на самом деле. В бесцветно тусклом свете дня печально серели ряды пустых каменных коробок, медленно и неуклонно рассыпающихся от времени, а улочки между массивами зданий превратились в травянистые прогалины. Жизнь когда-то наполняла их так же, как и человеческие тела, а когда последние люди покинули свои роскошные дворцы, они остались здесь словно красивые но мертвые раковины моллюсков на прибрежном песке.
Машины, не сбавляя ход, проехали по массивному арочному мосту, сложенному из огромных каменных глыб, который вопреки опасениям Марка даже не шелохнулся под их тяжестью. Как заявил Толмач, этот мост был построен так давно, что даже без ухода простоит еще как минимум лет триста.   
- Красота, правда? – улыбнулся водитель, обращаясь к Марку – Ничего… это ты еще собор не видел!   
Узкая улочка, наполовину погребенная под завалами обломков, вывела ретдингеров на небольшую площадь, и водитель на время остановил машину, давая Марку возможность рассмотреть величественное зрелище. В дальнем конце площади над заросшими остатками мостовой возвышалось монументальное сооружение из светлого камня, горделиво возносящее ввысь две массивные башни с узкими стрельчатыми окнами. Почти не тронутые временем статуи то ли богов то ли героев стояли под огромным круглым окном на каменном карнизе высоко над землей. Причудливые морды каких то неведомых существ вырастали прямо из замысловатых каменных узоров стен и хищно взирали сверху, словно охраняя от людей вход в свою священную обитель, от которой буквально веяло суровой и величественной средневековой мощью. Справа возле реки, среди мертвых деревьев на высоком постаменте стояла скульптура бородатого человека в доспехах верхом на коне, держащего в правой руке причудливый посох. Зеленый налет так густо покрывал скульптуру, что с трудом можно было различить черты лица как сидящего верхом, так и двух рыцарей, которые вели коня под уздцы. Ничего подобного в своей жизни Марк никогда еще не видел. Он восхищенно смотрел на огромные башни собора, на памятник и окружающие площадь дворцы чуть ли не раскрыв рот. Поэтому внезапно возникшую угрозу он заметил самым последним.
Внутрь собора вели три арочных проема, из непроглядной тьмы которых вдруг появилась целая
стая ужасных хищных существ. Они возникли совершенно бесшумно, словно были порождением мрака. Огромные, размерами чуть больше крупной овчарки псы, отдаленно похожие на помесь лишенного гривы льва и борзой собаки. Короткая шерсть лишь местами покрывала мощные тела на кривых лапах, перевитых жгутами мышц, головы напоминали удлиненную морду гиены, со свирепо оскаленных клыков на мостовую капала желтая слюна. При одном только взгляде на них Марк мгновенно побледнел. Его ладони, лоб и спина вмиг покрылись холодной испариной. Зверодоги. Безжалостные, плотоядные и вечно голодные твари, потомки одичавших городских собак, которые в прошлом были обычными бездомными шавками.
Стрелки мгновенно развернули стволы пулеметов, готовые встретить чудовищ шквальным ливнем свинца и это движение как будто послужило стае сигналом к атаке. Над площадью разнесся протяжный хриплый вой, рождая гулкое зловещее эхо в массивах древних зданий, и псы всей стаей рванулись вперед. Молча. Лишь яростный хрип раздавался из глоток хищников, и оттого их стая выглядела еще более жуткой, как будто не живые существа сейчас неслись
навстречу людям, а сами исчадия ада.
- Не стрелять! – прокричал в рацию Толмачев – Едем дальше. Огонь открывать только по моей команде!
- Много их. Если привяжутся, так и будут за нами гоняться, пока не устанут – спокойно заметил водитель, нажимая на педаль газа. Мощный дизельный двигатель, имплантированный в недра железного здоровяка, пробудился с низким вибрирующим рыком и «тигр» сорвался с места. Марк обернулся назад и через узкое заднее окошко увидел как один из зверодогов, не рассчитав скорости, проскочил прямо под едущий следом «багги». Стальной брус бампера отшвырнул тяжелую тушу точно пушинку и толстые колеса подмяли под себя дергающегося в конвульсиях пса. Жалобный предсмертный визг утонул в реве моторов.
Колонна пронеслась по короткому мостику над узким оврагом сухого русла и повернула на набережную. Дорога здесь была немного уже, чем на противоположной стороне реки. Вдоль набережной у самого русла, тянулись бесконечные причалы, аллеи и стоянки для автомобилей, множество остатков которых до сих пор стояло на своих местах. Как назло испещренную выбоинами дорогу во множестве засоряли груды обломков, машинам приходилось сбрасывать скорость, петлять, объезжая препятствия, продираться сквозь заросли, чем и пользовалась преследующая отряд стая. Марк то и дело оглядывался назад и видел стремительные бурые тела, мелькающие позади «багги». Зверодоги не отставали и их упорству можно было только позавидовать.
- Твою мать! – вдруг выругался Толмач, стукнув кулаком по ободранной пластиковой панели перед лобовым стеклом. Впереди дорожное полотно перекрывал обгоревший остов грузовика. Смятой кабиной он почти упирался в стену здания, оставляя только узкий проход на пешеходном тротуаре. А там, где оканчивался длинный кузов, была навалена куча мешков с песком, которую подпирала сзади еще одна покореженная ржавая груда железа. Неизвестно кем построенная баррикада перекрывала набережную почти целиком, не оставляя никакого места для проезда машин.
- Рули налево! – приказал водителю командир, бросив назад стремительный взгляд – Иначе они никогда не отстанут.
Водитель резво закрутил баранку. «Тигр», заложив крутой поворот, с пронзительным визгом резины вырулил в переулок. Обе машины, поднимая пыль, пронеслись по широкой площадке перед высоким зданием, похожим одновременно на музей и замок из песка с куполообразными крышами и башнями по углам. Дальше был еще один крутой поворот на узкую пустую улочку вдоль колоннады с высокой аркой, которая вела во внутренний двор.
- Направо! – крикнул Толмач и Марк едва не упал на Столяра, когда «тигр», проскочив улочку с колоннадой, резко завернул на шоссе, ведущее к мосту. Оставалось надеяться, что впереди на набережной больше не будет никаких препятствий, потому что плутать по ущельям бескрайних каменных джунглей можно было до скончания веков. Набережная оказалась почти пустой, она широкой дугой изгибалась вслед за руслом реки, и машины с ревом и дребезжанием резво помчались вперед. Шофер «тигра» поистине виртуозно крутил баранку, стараясь объезжать разбросанные среди зарослей обломки асфальта. Автомобиль послушно вихлял в пыли, время от времени визжал резиной колес, разбрызгивая по обочине щебеночную крошку, и людей в салоне отчаянно мотало из стороны в сторону, так что им приходилось крепко держаться за поручни. Здесь на почти прямом отрезке дороги машины могли разогнаться как следует и стая зверодогов быстро отстала, затерявшись где то позади в сплетении ущелий-улочек. Люди вздохнули с облегчением, однако расслабляться раньше времени не стоило. Город таил в себе другую, гораздо более страшную опасность и погибший здесь не так давно отряд служил ярким тому доказательством. А сколько всего смельчаков, старьевщиков, изгоев или просто беспечных странников бесследно исчезло в руинах за все послевоенное существование города и вовсе невозможно было себе представить. Они шли сюда, кто-то ведомый алчностью, кто-то неуемным любопытством, но исход для большинства из них был только один – смерть! Порою город казался Марку одним гигантским хищным спрутом, раскинувшим свои смертоносные щупальца на десятки километров вокруг. Его невидимый и неощутимый зов манил одиноких путников в свои мрачные смертельные объятия, и город жадно пожирал их несчастные души.
Марк выглянул из-за переднего сиденья, посмотрел вперед сквозь грязное лобовое стекло и только сейчас впервые заметил башню. Колоссальное сооружение из стали, постепенно сужаясь, стрелой поднималось над крышами высоко в небо, точно стремясь проткнуть плотную завесу серых туч и пробиться к солнечному свету. Отсюда, издалека, оно казалось как будто нарисованным, настолько фантастическим и нереальным был его грандиозный торжественный
облик.
- Что это? – Марк вытаращил глаза и затеребил плечо Толмача, указывая в сторону башни.
Командир взглянул на неё и улыбнулся:
- Это железная дама – произнес он с теплотой и толикой гордости, как будто он сам был одним из тех, кто её строил – Пастушка облаков. Для чего её здесь поставили, даже не спрашивай, я и сам не знаю.
- Предки любили лишний раз подчеркнуть свое величие – внезапно подал голос Столяр – Ради этого они и создавали такую красоту.
Вблизи титаническая, бурая от ржавчины конструкция башни показалась еще более завораживающей. Она была не просто огромна. Она буквально подавляла своей чудовищной мощью! Квинтэссенция человеческого гения и инженерного искусства, симфония воплощенная в металле, сложнейшее сплетение легких ажурных ферм, перекладин и балок, образующих правильную, строгую, но тем не менее изумительную в своем монументальном великолепии композицию. Машины проехали прямо под ней в исполинскую арку, образованную четырьмя широко расставленными наклонными подпорками, на которые рукотворная великанша опиралась, словно на гигантские стальные лапы. По сравнению с ней Марк чувствовал себя жалкой букашкой, блохой, ползающей в зарослях кустарника у подножия циклопического сооружения. Когда машины остановились возле одной из громадных «лап», он первым делом выскочил из салона и задрал голову вверх до хруста шейных позвонков. Несколько мгновений Марк, позабыв обо всем, восхищенно разглядывал простирающуюся над ним стальную феерию, которая терялась где то на невообразимой высоте.
- Шею сломаешь - Усмехнулся Толмач, хлопнув юношу по плечу – Не беспокойся, тебе еще наверх лезть, так что успеешь насмотреться до одурения.
Командир отошел к своим бойцам, которые сгрудились возле машин.
- Лис, Ветер и Марк остаются для прикрытия и наблюдения. Штык устанавливает ретранслятор. Штык – Командир обратился к парню, который вытаскивал из кузова «багги» что-то завернутое в брезентовый чехол – Постарайся залезть повыше, хотя бы до второго уровня, но особо не рискуй. Мне двухсотые ни к чему. На обратном пути мы вас подберем. Остальные за мной!
Марк забрал из грузового отделения «тигра» свою СВД, бойцы быстро заняли места в машинах и колонна двинулась напрямик куда-то через обширный пустырь, пересеченный правильными рядами засохших деревьев.
- Ну что, пацан – шутливо произнес широкоплечий боец с длинным хитрым лицом и юркими светлыми глазами, которого Толмачев назвал Лисом – скалолазанием заниматься умеешь?
- Чем? – Марк уставился на ретдингера недоумевающим взглядом.
- Шутка – усмехнулся он – там еще лестницы держатся. Если сильно по ним не топать. Ты главное за перила не хватайся, они гнилые совсем.
- Она точно не обрушится? - Марк опасливо покосился на громаду башни, которая несмотря на свои колоссальные размеры казалась ему до жути хрупкой.
- Я ж говорю - если сильно топать не будешь... А вообще как однажды сказал командир - критическая усталость металла еще не накопилась. Любит он у нас умные словечки.
- А как насчет радиации - тревожно спросил юноша.
- Нет там радиации - махнул рукой Лис - Почти. Не бойся мы там ненадолго, зажарится не успеешь.
Боец взвалил на плечо ту самую огромную черную снайперку, с которой Толмачев появился
 сегодня утром и зашагал к опоре башни, где в толще решетчатых ферм проходила узкая лестница. Сама опора стояла на массивном каменном цоколе с зияющим в нем широким отверстием входа. Ветер вскинул наизготовку бесшумный АКМ, прижался плечом к замшелой
стене и посветил внутрь фонарем, укрепленным сбоку на цевье автомата.
- Чисто – произнес он и нырнул во тьму. Штык с мешком на спине и Лис исчезли вслед за ним.
Прежде чем войти в темный зал цоколя, Марк еще раз посмотрел вверх на титанический свод,
сплетенный из замысловатой стальной паутины, такой высокий, что под ним свободно поместилось бы даже самое большое здание его общины. Сквозь огромное квадратное отверстие в центре свода были видны постепенно сужающиеся кверху опоры второго яруса. Туда им и предстояло подняться.
*   *   *
- Осторожнее! – бросил Лис, когда одна из проржавевших ступеней с хрустом проломилась под ногой Марка. Юноша, мгновенно покрываясь холодным потом, застыл на месте и с замиранием сердца посмотрел вниз. Да, падать ему пришлось бы долго! Они забрались уже метров на сорок вверх. Лестница в некоторых местах держалась каким то чудом и казалось даже легкое дуновение ветерка способно было обрушить ветхую конструкцию вниз, однако ржавые ступени выдерживали вес людей, хоть и предательски скрипели при каждом шаге. Вдоль лестницы, сквозь лес решетчатых ферм пролегали рельсы, по которым раньше двигалась кабина лифта. Сама кабина искореженной грудой валялась внизу у основания опоры, там же где находился механизм, когда-то приводивший её в движение. Та же судьба постигла и все остальные лифты,
остатки которых ржавели среди кустов внизу.
- Потерпи пацан – шутливо подмигнул ему Лис, оглядываясь через плечо – осталось совсем чуть-чуть. Я в каком-то старинном буклете прочел, что здесь всего 1792 ступени. Фигня! Взлетим, даже оглянуться не успеешь!
Марк только саркастически хмыкнул в ответ. Они не поднялись еще даже до первой платформы, хотя она нависала массивной плитой, казалось, уже совсем близко. Однако расстояние выглядело обманчивым, а лестница - бесконечной. Она словно поднималась до самого неба, хотя ноющие в суставах ноги давали понять, что по ней было пройдено уже немало ступеней. Когда, наконец, отряд достиг первого уровня башни, Марк почти готов был рухнуть на проржавевшие рифленые плиты пола. Ему казалось, что в обе его ноги залили расплавленный свинец и он застыл там, сделав их раз в пять тяжелее, так что каждое движение уже давалось с большим трудом. Штык объявил короткий привал, и бойцы встали у перил ограждения, закурив сигареты. Сам уровень представлял собой квадратную платформу и располагался на усеченной пирамиде, образованной четырьмя наклонными опорами. До войны здесь находились то ли сувенирные лавки, то ли небольшие ресторанчики. Вдоль широкой смотровой галереи тянулись ряды разбитых витрин, изломанные каркасы павильонов, за которыми были видны темные помещения, заваленные каким-то хламом. Очевидно в прошлом здесь основательно поработали охотники за металлом, подчистую вырезав все что можно было унести. Неугомонный Ветер тут же полез исследовать заброшенные павильоны на предмет чего-нибудь полезного, шуршал обломками в темноте, что то с грохотом передвигал, но лишь вспугнул стайку мелких птиц, которые испуганно упорхнули искать себе новый приют.
Бойцы докурили сигареты и Штык приказал двигаться дальше. Снова потянулись ряды бесконечных ступеней, покрытых ржавым прахом и птичьим пометом. Лестница здесь обветшала заметно сильнее, чем на первом ярусе, многие ступени обвалились, а уцелевшие выглядели крайне ненадежно. И все же отряд продолжал упрямо подниматься вверх, гулко стуча подошвами ботинок по металлу. Марк тащился вслед за бойцами и усилиями воли отгонял страх высоты, который подступал все сильнее с каждой пройденной вверх ступенью. Противное липкое чувство упорно не желало исчезать, наверное потому что юноше приходилось ежесекундно смотреть себе под ноги и видеть там вместо привычной твердой земли хрупкую лестницу и сплетение железных балок, висящее на невообразимой высоте. Внезапно шедший впереди Штык остановился. Марк, который брел, опустив глаза вниз, чуть было не уперся головой в спину Лиса.
- Впереди провал – объявил Штык. Наверху действительно отсутствовал довольно большой фрагмент лестницы. Погнутые перила безвольно обвисли вниз и ветер играл ими, издавая монотонный ржавый скрежет. Ретдингер стоял на последней ступени у края бездны.
- Что будем делать? – спросил Ветер – Попробуем подняться по другой лестнице?
Штык огляделся по сторонам. Слева тянулись только решетчатые фермы и толстые балки, пересекающиеся друг с другом под разными углами, а справа чуть впереди примерно в метре над головами ретдингеров висела кабина лифта, навеки застряв на полпути между первым и вторым ярусами башни. Взгляд Штыка зацепился за приоткрытую дверь кабинки, потом проследил за пучками тросов, ведущих от неё наверх. Все они были целыми и выглядели достаточно крепко. Крыша лифта как раз находилась на одной высоте с тем местом, где продолжалась лестница. Вывод был очевиден.
- Подержи-ка – он вручил Ветру свой мешок и автомат, а сам застегнул под подбородком ремешок каски и плотнее натянул на руки перчатки.
- Ты что собрался делать? – с легким оттенком беспокойства поинтересовался Лис, но Штык не ответил.
Он вдруг прыгнул вперед и вверх. У Марка даже на миг ёкнуло сердце, когда он увидел столь
отчаянный прыжок над бездной. Это было рискованно, и он точно не хотел бы повторить такое. Штык зацепился обеими руками за край кабинки возле открытой двери, на миг завис, покачиваясь, потом рывком подтянулся на руках и ловко забрался внутрь. Послышалась какая то возня, затем изнутри выпала длинная прочная веревка.
- Привязывайте манатки. Сперва затащим их вверх, потом сами заберетесь. – Физиономия Штыка показалась в раме разбитого бокового окна. Он нервно улыбнулся – Ффух… чуть в штаны не наложил.
- У экипировки, как и у жизни - нет цены - Лис, прикрепляя автоматы и рюкзаки друг к другу тонким репшнуром, обернулся и подмигнул Марку – Второе правило ретдингера. Береги свои вещи и никогда ничего не бросай. Однажды что-нибудь из того что ты несешь в своем рюкзаке спасет тебе жизнь!
- А может все таки, попробуем забраться по другой лестнице – спросил Марк с внутренней дрожью наблюдая за действиями бойца. При одной только мысли что сейчас ему придется ползти наверх, у него неприятно покалывало в груди.
- Времени нет – решительно покачал головой Лис – Не дрейфь, в нашем деле бывают моменты куда опаснее.
Марк забирался последним. В те короткие мгновения, что он висел на веревке над пропастью, он успел взмокнуть от пота, а сердце готово было выпрыгнуть из грудной клетки. «Только не смотреть вниз. Не смотреть вниз» – билась в мозгу одна единственная мысль, и все-таки зов бездны был ощутимо силен, точно притягивал его к далекой земле, пока он отчаянно карабкался наверх, и веревка казалась предательски скользкой, готовой вот-вот вырваться из влажных ладоней. Но все обошлось благополучно. Когда Лис схватил его за предплечье и рывком затащил в кабинку, Марк ощутил как постепенно спадает напряжение и наконец то смог перевести дух. Штык разбил верхнее окно кабины прикладом автомата, вытащил из рамы острые осколки стекла и бойцы помогли ему вскарабкаться на крышу.
- Порядок – донеслось оттуда – До лестницы доберемся.
Второй ярус оказался практически копией первого, разве что квадратная платформа тут была вдвое меньше. Здесь тоже явно заметны были следы охотников за металлом, которые безжалостно раскурочили почти все, что не было намертво закреплено огромными болтами и заклепками. Ретдингеры устроились на смотровой галерее возле уцелевших перил платформы, а Штык, продрался сквозь искореженные нагромождения металла и потащил свой мешок еще выше по вертикальной лестнице, пролетами поднимающейся к третьему ярусу. Почти вся платформа была загажена птичьим пометом и прочим мусором, повсюду виднелись гнезда, свитые на стыках балок, перекладинах, в разгромленных павильонах и даже на полу платформы. Сами хозяева гнезд беспокойно метались между переплетениями ферм, оглашая воздух громкими протестующими криками. Они не привыкли видеть людей, а быть может вообще видели их впервые. 
Здесь уже чувствовался дующий на высоте ветер. Внизу, стиснутый стенами зданий, он был слаб, но тут наверху ничего не мешало ему разгуляться в полную силу. Иногда особенно резкие порывы стегали башню и старое железо начинало чуть слышно поскрипывать, скрежетать. Колоссальная конструкция точно пела на одной заунывной ноте, и этот печальный то и дело
повторяющийся звук нагонял непонятную тоску. 
С высоты более сотни метров открывалась грандиозная захватывающая дух панорама колоссального обиталища предков. После долгого пути по бесконечным лентам дорог Марк уже представлял себе масштабы города, но только сейчас юноша смог оценить, насколько он был непостижимо огромен на самом деле. Сплошное море разноцветных крыш, перечеркнутое паутиной улиц, тянулось во все стороны на многие километры и скрывалось в туманной дымке горизонта. Тысячи и тысячи зданий, светлые пятна площадей, автомобильные эстакады и купола величественных соборов. Множество роскошных дворцов центра, слитых в один живописный архитектурный ансамбль и вздымающиеся вдали башни исполинских многоэтажных зданий из стекла и бетона. Это был город контрастов. Место, которое когда то называли «городом любви». Но теперь он был похож лишь на огромный ископаемый труп. Извилистое русло реки зеленовато-бурой змеей ползло сквозь бескрайнее пространство рукотворной каменной пустыни, где ни один огонек, ни единый даже крошечный проблеск света не давали понять, что где-то в ней еще теплится жизнь. Люди ушли отсюда давным-давно, а может быть кто-то еще жил здесь после войны, наблюдая как постепенно ветшают эти некогда прекрасные здания, как улицы с каждым годом все сильнее зарастают мхом и травой… От одной только мысли об этом у Марка болезненно сжималось сердце. Нет, наверняка все кто выжил после войны просто покинули город. Жить здесь, ежесекундно испытывая чувство тяжелой давящей безысходности… такое невозможно было выдержать! Особенно тем, кто помнил город ярким, цветущим и полным жизни.
Внизу тесную городскую застройку рассекала широкая полоса пустыря. Когда то это место со странным названием «Марсово поле» наверняка было огромным красивым парком, где собирались целые толпы горожан. Уже неразличимы были светлые линии пешеходных дорожек, которые когда-то затейливо петляли среди деревьев, но еще торчали из зарослей бурьяна скульптуры, изъеденные лишайником и кислотными дождями. Где-то в этих дебрях скрылась маленькая колонна машин.       
- Вот же упертые сволочи – вдруг зло процедил сквозь зубы Лис. В ответ на недоуменный взгляд Марка он подал ему бинокль, указал рукой куда то вглубь пустыря и произнес:
- Вон там чуть дальше за дорогой.
Марк скользнул взглядом по широкой автомобильной трассе, пересекавшей парк в середине, и заметил в нескольких десятках метров дальше среди вересковых зарослей знакомые бурые силуэты. Одни беспокойно мельтешили, перебегая с места на место, другие стояли сгрудившись в кучу, как будто ожидали сигнала своего вожака. Зверодоги все-таки выследили их по запаху и теперь явно пытались идти по следам уехавшей в ту сторону колонны.
- Надо с ними кончать, иначе покоя не дадут – решительно заявил Лис, поднимая снайперскую винтовку, которая стояла на сошках возле его ног и передергивая тугой затвор.
- Дай мне пальнуть! – попросил Марк, в глазах которого загорелся почти детский восторг – никогда из такой штуки не стрелял.
- Да ради бога – пожал плечами Лис – Только приклад крепче к плечу прижми и уши заткни, а то оглохнешь.
Он протянул ему два круглых куска резины. Марк вложил их в уши, положил тяжелую винтовку стволом на перила платформы и прильнул к прицелу. Перекрестье прицельной сетки поймало бугристую голову черного пса, размерами заметно превосходящего остальных, который стоял чуть впереди основной стаи и тщательно обнюхивал следы автомобильных шин. Марк плавно нажал на спуск. Винтовка с резким оглушительным хлопком выплюнула язык огня, ощутимо сильный толчок отдачи сбил прицел и Марк не успел увидеть как уродливая голова пса в пятистах метрах впереди взорвалась облаком кровавых ошметков.   
- Есть попадание! – с улыбкой сказал Лис, глядя в бинокль – Они остались без вожака.
Марк уже с азартом принялся выцеливать следующую жертву. С такого расстояния псы могли услышать выстрел лишь в виде слабого эха, поэтому не поняли что произошло, когда их вожак внезапно завалился на землю, истекая струйками крови. Они сперва кинулись в стороны, но потом начали осторожно собираться возле бездыханного тела, в недоумении обнюхивали его. Этим и воспользовался Марк. Тяжелая двенадцатимиллиметровая пуля пробила в их толпе целую просеку, прошив насквозь сразу несколько тел и разбросав по сторонам кровавые куски плоти. Кусты вокруг окрасились ярко красными брызгами. Оставшиеся в живых псы в испуге бросились в разные стороны, стараясь скрыться от невидимой смерти в глубине зарослей, но с высоты больших тварей все равно было видно как на ладони.
- Попробуй подстрелить вон ту, которая через дорогу бежит – подсказал Лис, внимательно наблюдавший за результатами «работы» Марка.
На серой полосе асфальта четко выделялась крохотная бурая точка. Марк поймал на прицел псину почти сразу и, взяв упреждение, нажал на спуск. Он немного поспешил. Тяжелая отдача больно ударила по плечевому суставу, но крупнокалиберная пуля тем не менее настигла цель, начисто оторвав зверодогу всю переднюю лапу. Псина забилась в судорогах, орошая асфальт кровью из огромной рваной раны.
- Есть! – радостно заявил Лис – Три выстрела и четыре трупа! Одна тварь тяжело ранена. Давай я добью. А ты молодец, парень. Только в следующий раз не спеши. «Взломщик» это такая штука… грубости не любит!
Марк улыбнулся, потирая ноющую тупой болью ключицу, и отдал винтовку бойцу.
*   *   *
Машины, оглашая пустынные окрестности мощным рокотом моторов, с хрустом продрались сквозь кустарник, выросший на месте бывшего парка, и остановилась на маленькой пустой площади, превратившейся в заросшую травой лужайку. В середине неё возвышался памятник неизвестному герою прошлого. Человек верхом на лошади протянул правую руку вперед во властном жесте, словно указывая на исполинскую башню на противоположном конце пустыря. Мертвый взгляд слепых каменных глаз статуи был неподвижно устремлен куда то в бесконечную даль времен. Позади памятника за тем, что когда то было широкой дорогой, стояло длинное двухэтажное сооружение из желтого камня с изящным греческим портиком и колоннами на фронтоне. Над рваными зубцами провалившейся крыши поднимался высокий, ободранный временем каркас купола.
Столяр молча открыл дверцу «тигра» и вышел, неотрывно глядя куда то в сторону пристальным и мрачным взглядом.
- Это здесь – коротко бросил он через плечо Толмачу, вышедшему вслед за ним. Бойцы заняли позиции по обеим сторонам от машин, синхронным движением опустившись на одно колено и выставив вперед стволы автоматов.
Командир к удивлению Столяра вдруг поднял его закованные в наручники руки и стал ковыряться отмычкой в замке. Спустя полминуты оковы плюхнулись в пыль к ногам Толмача.
- В качестве бойца ты мне нужнее, чем в качестве пленника – ответил он на немой вопрос, дружески хлопнув Святослава по плечу, и приказал одному из ретдингеров – Дайте ему оружие.
- С чего это вдруг такое доверие? – иронически хмыкнул Столяр, разминая затекшие руки – Не боишься что злобный натоянин всадит тебе пулю в спину?
- Мы делаем сейчас одно дело – заявил Толмач, глядя прямо в глаза чужака острым проницательным взглядом – Да и не похож ты на негодяя. Уж поверь, в людях я разбираюсь, иначе давно бы уже на том свете был.
Столяр ничего не ответил. Получив маленький бесшумный «хеклер» вместе с парой запасных магазинов, он двинулся направо, где метрах в тридцати от машин стоял, врезавшись в дерево, большой бронированный джип в пятнах камуфляжной раскраски. Толмач внимательнее огляделся по сторонам, и внезапно понял - площадь не была пустой. Привыкнув к разнообразному мусору, валяющемуся на улицах, он не сразу разглядел здесь следы боя. Дожди и бури давно смыли кровь, а тела убитых растащили хищники, но время еще не успело уничтожить всё. Под его ногами поблескивала тронутая зеленью гильза. Дальше еще и еще одна. В пыли лежали целые россыпи гильз. Видимо именно отсюда броня вела огонь, прикрывая разведчиков, а здание впереди судя по всему оказалось их последним пристанищем.
      Обглоданный скелет в обрывках заскорузлого тряпья все еще сидел на водительском сидении, наполовину свешиваясь из раскрытой двери. Он пытался вырваться из царящего вокруг ада, но уехать далеко не успел. Умер за рулем или твари сожрали его прямо в машине. Это уже никогда никто не узнает. Весь салон вокруг и треснувшее от удара лобовое стекло с поднятыми вверх бронированными щитками были покрыты коркой засохшей крови. Столяр обошел машину, открыл переднюю дверь с другой стороны и, зажав рукавом нос от невыносимого смрада, принялся шарить в бардачке. Пачка сигарет, компас, стопка засаленных карт, мелкий мусор… Там не было того что он искал. Багажник машины также оказался пуст. Кроме канистры с остатками бензина, оружейных ящиков и пары пустых автоматных обойм там не было ничего.
Он присел возле скелета, печально глядя на пустые провалы там, где когда-то были глаза. Прощай верный соратник - думал он – Ты так много сделал для всех нас, но даже похоронить тебя по-человечески нет возможности. Все что я могу – сделать так, чтобы твой труд не был напрасным.
На шее мертвеца болталась покрытая запекшейся кровью цепочка с маленьким ключом и толстым пластиковым жетоном. Столяр снял её, спрятал в карман и вернулся к ожидавшим его ретдингерам.
- Одного я нашел – мрачно сказал он Толмачу – остальные должны быть там.
Он кивнул головой в сторону здания с куполом.
- Тогда идем – Командир щелкнул предохранителем автомата и оглянулся на бойцов – Трое за
мной, остальным следить за улицей. От машин не отходить ни на шаг – он повернулся, посмотрел на провал входа в зловещую глубину здания - Ну… с богом!
Лучи подствольных фонарей тонкими лезвиями заметались по сторонам, прорезав пыльную полутьму высокого зала с галереей, которая проходила по всей его окружности. После дневного света тьма здесь показалась особенно густой, хотя сквозь несколько окон по обеим сторонам зала внутрь проникали тусклые серые лучи, размытыми светлыми квадратами ложась на заваленный обломками пол у входа. Наверх галереи вели две широкие лестницы с резными наполовину рухнувшими перилами. Просторные коридоры уводили от центрального вестибюля в оба крыла здания. Наверху чернели провалы двух таких же коридоров, проходящих через весь второй этаж. Мертвое нутро здания было заполнено пыльной, застоявшейся тишиной, как будто нога человека не ступала здесь еще со времен войны. Но на самом деле все оказалось иначе.
Бойцы рассредоточились по нижнему ярусу зала. Двое разделились и встали у входов в коридоры, а третий занял позицию у выхода во внутренний двор.
Столяр медленно двинулся вперед, луч маленького фонаря на «хеклере» ползал по обломкам под его ногами.  По большей части кругом валялся только старый мусор, оставшийся от гнилой мебели и книг, кусков пластиковой обшивки, звериного помета, ламп и фрагментов лепнины, осыпавшейся с потолка. Вдруг что-то сверкнуло в ярком пятне света. Столяр наклонился и поднял из древнего праха автоматную гильзу. Он огляделся, выключил фонарь и когда глаза привыкли к полутьме, заметил повсюду вокруг множество тусклых отблесков металла.
- Нешуточный здесь был бой – произнес Толмачев, осветив фонарем стену возле лестницы. Она была вся испещрена следами от пуль, кое где темнели брызги засохшей крови.
- Почему же нигде не видно скелетов тварей? – недоуменно спросил Столяр - Хотя бы нескольких они должны были убить.
- Все очень просто – голос Толмачева глухо прозвучал уже откуда то из угла – Морры утаскивают своих мертвых сородичей. То ли для того чтобы потом сожрать, то ли это у них от людских предков осталось, не знаю. Но факт есть факт. Может они и твоих разведчиков унесли. Тут станция метро рядом. 
- Водителя не унесли же – пробормотал Столяр, внимательно глядя себе под ноги. Даже если останков ему найти не удастся, документы он отыщет в любом случае. Они находились здесь, в этом он не сомневался. Но погибшие могли оставить для него еще что-нибудь, и хотя он даже не представлял что именно это могло быть, продолжал упорно обшаривать глазами каждый метр развалин.
Толмачев подошел к нему, держа в руках каску в ободранной маскировочной ткани, покрытой засохшей кровью.
- Валялась у лестницы – сообщил он – Надо проверить что наверху.
Второй скелет ретдингеры обнаружили на галерее. Он лежал среди россыпей стреляных гильз у входа в коридор второго этажа, взирая на облупленный потолок мертвыми глазницами черепа. Столяр заметил, что обе его руки были оторваны.
- Сволочи! – с ненавистью процедил он, рефлекторно сжав цевье автомата так сильно, что побелели пальцы. Ярость придала ему еще больше упорства. Теперь он просто обязан был разыскать то, за что его люди отдали свои жизни.
- Год назад я потерял в городе двоих – Толмач печально смотрел на останки разведчика – мы однажды сдуру решили спуститься под землю на одну из станций метро…
Он не договорил. Перешагнул через скелет, поднял покоробленный от крови автомат, который валялся под окном в коридоре, потом проследил взглядом за цепочкой кровавых следов на полу. Они уводили в темноту одной из комнат. На гнилом косяке дверного проема еще болталась половинка двустворчатой двери, вторая валялась рядом в пыли, буквально разломленная надвое. Толмач направил луч фонаря в глубину комнаты, брезгливо скривился и окликнул Столяра:
- Тебе надо на это взглянуть!
Святослав заглянул внутрь и с трудом подавил рвотный спазм. То что он увидел больше всего напоминало остатки баррикады, наспех сложенной из трухлявой мебели. Проломленные столы, измятый железный шкаф, разбитые стулья и тумбочки были, судя по всему, беспорядочно навалены перед дверями, но неведомая сила прошла через хрупкую преграду точно огромный таран, расшвыряв обломки по сторонам. Все стены были забрызганы кровью и посреди этого жуткого разгрома лежали растерзанные останки. Все выглядело так, будто несчастную жертву буквально разорвали на куски после смерти, а потом еще тщательно обглодали все кости. Из комнаты несло густой приторной вонью гниения.
Превозмогая отвращение, Столяр зажал пальцами нос и перешагнул через разломанную мебель. Луч фонаря торопливо метался по высохшим кровавым лужам среди разбросанного повсюду мусора и человеческих объедков. Как ему удалось найти в этом хаосе маленький черный предмет, который лежал в самом углу, Столяр и сам не мог понять. Это был диктофон,
неизвестно каким образом уцелевший посреди всеобщего погрома.
- Что это? – с любопытством спросил Толмачев, когда Святослав вышел из комнаты.
- Сейчас посмотрим – тяжело вздохнув, ответил тот – Точнее послушаем.
Он нажал на кнопку и пару секунд ничего не происходило. Когда Толмач уже подумал было что аппарат сломан, откуда то изнутри пластикового корпуса вдруг послышалось шипение и чей то слегка искаженный помехами голос. Он был хриплым прерывающимся, полным боли, как будто человек говорил из последних сил:
- Заперся здесь... баррикада на время задержит их... смогу умереть спокойно. Кажется, печень
прокушена... теряю кровь... Серега погиб... слышал крики Барса за дверью... уже не кричит... - голос вдруг на миг затих, из крошечного динамика послышались далекие глухие звуки, похожие на тяжелые удары - Они пытаются пробиться... я остался один... Док куда-то пропал... Алекс убежал прятать кейс... в подвал... Будь прокляты эти чертовы бумажки! - голос почти кричал - Все из-за них! Из-за них! - снова звуки ударов, хруст, скрежет, жуткий вой и мгновение тишины, когда голос произнес последние слова. Произнес четко и спокойно - Передайте семье - я люблю их...
Диктофон отключился. Какое то время они стояли неподвижно и напряженно молчали, как будто до сих пор вслушивались в призрачные отголоски последних слов человека, которые продолжали звучать в их сознании. «Передайте семье…» Столяр застыл, мрачно глядя в одну точку и Толмач заметил, как дрожит его рука, с зажатым в ней диктофоном. Дрожит мелкой дрожью.
- Нам надо найти подвал - бесцветным голосом произнес Святослав - Идем.
Они спустились по лестнице обратно в вестибюль, и внизу их встретил один из бойцов.
- Там ящик какой-то. Вон там около нижних ступенек – он указал рукой на вторую лестницу, поднимающуюся к галерее. Столяр присмотрелся и заметил в полутьме очертания небольшого квадратного предмета. Груды пыльного тряпья лежали на нем сверху, почти сливаясь с окружающей обстановкой, поэтому никто из ретдингеров до сих пор не мог его разглядеть.
Столяр поднял крышку ящика и удовлетворенно хмыкнул. Внутри, покрытые толстым слоем пыли, лежали стопки ветхих бумаг.
- Это, то что мы ищем? – Толмач заглянул через его плечо.
- Только часть – с заметным облегчением вздохнул Столяр – остальное в подвале.
- Тогда не будем терять времени! Веди.
Искать подвал долго не пришлось. Ретдингеры свернули в правый коридор, ориентируясь по лежащим цепочкой гильзам. Видимо Алекс пытался отстреливаться на бегу. Попал он в кого нибудь или нет, было неясно, но за поворотом, где коридор уходил далеко вперед в небольшом боковом тупичке темнели лужицы крови. То ли человеческой, то ли звериной. А дальше истертые ступени вели вниз. В кромешную тьму, полную запахом сырости и крысиного помета.
   Подвал больше напоминал подземелье какого-нибудь средневекового замка. Те же сводчатые коридоры, те же стены, сложенные из каменных глыб, в стыках которых расцвели узоры плесени. Даже длинные плафоны люминесцентных ламп под потолком и ползущие вдоль стены трубы, вместе с гирляндами кабелей не нарушали общего впечатления, наверное потому что были покрыты толстым слоем грязи. Двое бойцов осторожными шагами прошли несколько метров по захламленному всякой дрянью широкому коридору, до того места где от него в обе стороны уходили зияющие чернотой провалы боковых ответвлений. Столяр, светя фонарем себе под ноги, и Толмач последовали за ними. Третий боец замыкал отряд.
Командир то и дело освещал стену, но пулевых отверстий заметно не было. В подвале висела какая то странная вязкая тишина, которая порождала где-то глубоко внутри глухое чувство тревоги. Что-то здесь казалось ему подозрительным. Но что именно?
- Командир – один из бойцов впереди, который стоял у входа в правое ответвление, вскинул руку с закрепленным на ней дозиметром и посмотрел на экран – Тут жарковато. Уровень вдвое
больше нормы.
- Везде так или только с твоей стороны? – спросил Толмач.
Боец сделал несколько шагов вглубь бокового коридора и через пару секунд быстро вышел обратно.
- Похоже что оттуда фонит – сообщил он – Чем дальше, тем сильнее!
- Значит идем налево… - командир внезапно осекся, поняв наконец что именно казалось ему подозрительным – Вы заметили? – он огляделся по сторонам – крыс не видно.. и не слышно!
Все невольно прислушались, но кроме тихого потрескивания дозиметра вокруг не слышно было никаких звуков. Мертвая тишина. Ни шороха тараканов, ни крысиного писка. И липкое тревожное чувство, шевелящееся внутри как паразит в теле хозяина. Словно там где-то во мраке таилась неведомая смертельная опасность.
- Так или иначе нам надо идти вперед – наконец нарушил тишину твердый голос Столяра – Мы
уже совсем близко.
Толмач кивнул, не переставая напряженно вслушиваться и всматриваться в безмолвный мрак впереди. Отряд медленно двинулся дальше.
За поворотом тянулся еще один сводчатый коридор с множеством комнат по обеим сторонам. Свет фонарей вырывал из объятий вечного мрака горы каких то гнилых обломков, ржавые трансформаторные щиты, наполовину рухнувшие стеллажи с кучами пыльного хлама на полках, непонятные древние коробки со слепыми квадратными линзами экранов, сваленные в беспорядке у стен, человеческий череп… Человеческий череп?
Столяр замер и снова осветил то место, где в луче его фонаря только что мелькнули останки человека. Из его груди вырвался разочарованный вздох. Мертвец лежал здесь уже очень давно,
мелкие кости растащили крысы, а то что осталось было покрыто вековым налетом пыли.
- Это не он – сказал он Толмачеву в ответ на его вопросительный взгляд – Кости старые.
Свежий скелет с остатками почти разложившейся плоти на бурых от засохшей крови костях они обнаружили в самой дальней комнате, там где коридор заканчивался тупиком. На этот раз твари разорвали несчастного всего лишь напополам. Ноги скелета валялись в углу, где часть стены и пола провалилась в неглубокую трещину. То ли просела земля, то ли часть подвала в этом месте размыло подземными водами. В углублении просевшего пола чернела мутная вода, а вокруг провала все заросло какой-то мерзкой зеленоватой слизью, мхом и мелкими подземными грибами. Столяр медленно двинулся к скелету, а Толмачев внезапно застыл в широком проеме. Чувство тревоги вдруг стало настолько сильным, что он не мог заставить  себя сделать ни шагу, как будто какая-то невидимая длань приковала его к месту. Луч фонаря лихорадочно заметался по комнате, освещая растрескавшиеся стены с потеками сырости, остановился на странном огромном буро зеленом наросте, величиной почти с человека…
- Назад! – рявкнул Толмач, прежде чем его сознание успело до конца обработать поступившую от зрительного нерва информацию. Столяр от неожиданности оступился на скользком полу и шлепнулся на задницу. Это спасло ему жизнь. Он не успел даже сообразить что происходит, когда бурый нарост на стене возле провала с едва уловимой быстротой сполз на пол и что-то промелькнуло в воздухе над его головой, с противным чваканьем влепилось в стену.
- Огонь! – заорал командир и бойцы почти одновременно спустили курки. Мгновения вдруг растянулись в сознании Столяра на бесконечно длинные отрезки времени. Расширенные глаза фиксировали происходящее совершенно отрешенно, мозг как будто выключился, а тело двигалось, подчиняясь лишь первобытному инстинкту самосохранения. Он отползал назад, неведомое существо ползло вслед за ним, не обращая внимания на пули, которые проходили сквозь мягкое студенистое тело, как иголки сквозь желе, не оставляя на нем никаких следов. Почувствовав что-то под правой рукой, Столяр инстинктивно схватился за широкий плоский предмет и заслонился им, как раз в тот момент, когда тварь выплюнула ему прямо в лицо очередную порцию дряни. Слизистый комок с силой ударился об его «щит», разлетевшись на мелкие шипящие брызги, а в следующее мгновение кто-то сзади подхватил Столяра под руку и рванул на себя и вверх. Зажатый в одной руке автомат бойца с тихими хлопками плевался свинцом, почти в упор всаживая пулю за пулей в живой студень, который перекатывался по полу, быстро меняя свою окраску под цвет поверхности. Застывшие секунды вдруг снова возобновили свой стремительный полет, и Столяр услышал крик командира:
- Отходим! Лом, зажигательную!
Маленький полупрозрачный комочек разбился об лицевой щиток командирского шлема, Толмач перекатом ушел в сторону за стену коридора, куда боец секундой раньше затащил Столяра, а Лом швырнул в комнату зажигательную гранату. Резкий хлопок в закрытом пространстве обрушился на слуховые мембраны мгновенной ватной тишиной. Казалось, весь подвал ощутимо содрогнулся, так что с потолка посыпалась пыль и куски штукатурки. Грохот взрыва стремительно прокатился по коридорам подземелья и затих где-то в его глубине слабым отголоском эха. Столяр затряс головой, отгоняя шум в ушах, и медленно поднялся на ноги. Понадобилось несколько мгновений чтобы окончательно прийти в себя и понять что происходит вокруг. В комнате, куда он так беспечно ввалился пару секунд назад, казалось, разверзлась сама преисподняя. Стены, потолок – все пылало сплошным морем огня с воем и треском пожирающего все что могло гореть и клубы едкого дыма стлались поверху, постепенно заполняли коридор. Командир сидел, прислонившись к стене и осторожно оттирал рваной тряпицей брызги мерзкой дряни со своего шлема.
- Что это было? – первым делом ошарашенно произнес Столяр.
- Слизень – спокойно ответил Толмач – Если б я его вовремя не заметил, ты бы сейчас со мной
не разговаривал. В следующий раз осмотрись, прежде чем лезть напролом… хорошо еще, что
он ни в кого не попал!
- Я думал, там никого нет – растерянно пробормотал Столяр.
- Да, слизень хорошо умеет маскироваться. Можно рядом пройти и не заметить. Слава богу, он не нападает, пока не залезешь на его территорию, или пока он не проголодается. Иначе житья бы от них не было. Их ведь пули толком не берут, разве что в сердечный нерв попадешь – тогда сдохнет.
- Он плюется кислотой?
- Ага. Сама по себе она не так опасна. Если на кожу попадет, всего лишь ожогом отделаешься, ну и шрам на всю жизнь останется. Но этот был взрослый, а у них слюна еще и ядовитая. Попадет на кожу и через пару минут хана. Сперва парализует, потом и вовсе концы отдашь за считанные часы. Я когда еще мальчишкой был, в меня один такой плюнул. Я жив остался только потому что успел в озеро броситься, смыл яд. А если б не смыл… - он вздохнул, поднялся на ноги и одел шлем – Противоядия от него еще никто не придумал. По крайней мере, я нигде не видал такого лекарства.
- А что он тут делал?
- Жил он здесь. Они любят места потемнее да посырее, вот и заползают под землю. Плюются в жертву, а когда её парализует, подбираются, обволакивают собой и начинают медленно растворять. Потом только голый скелет остается. У вас там на востоке разве не водятся такие твари?
- Может быть и водятся, но я лично ни одного не встречал до сих пор…
- Ладно, хватит болтать – сердито перебил его Толмач и, поправив висящий на плече автомат, двинулся вперед, прочь от жуткой комнаты, где среди сплошного пепелища еще с треском догорали последние языки пламени – Скажи спасибо, что жив остался и документы свои нашел. Надо сваливать отсюда, пока еще чего-нибудь не случилось!
Столяр только сейчас заметил, что все это время держал в руке пластмассовый кейс. Тот самый, за который отдали жизни его разведчики и который спас жизнь ему самому.