10. В подвалах.
С момента событий, описанных в предыдущей главе, прошло около месяца. Весна была в самом разгаре, воздух значительно потеплел, и оттаявшие мусорные карты и хранилища шоколада наполнили Авангард особым, знакомым только жителям нашего города крепким, ядреным запахом, по сравнению с которым все ужасы ада кажутся наивной сказкой для детей младшего школьного возраста. Жители микрорайонов – терпилы – не замечали смрада, поглощенные заботами о хлебе насущном, а, точнее, в их случае – о мусоре. Неустанно, с утра до вечера они трудились на мусорных картах, невзирая на стычки с местными бродягами, частые случаи утопления в ямах с жидкими помоями, нападения грабителей и драки с другими такими же, как они, собирателями. Каждый вечер отцы и сыновья возвращались с карт в дома, где их ждали хозяйки, уставшие от непрерывной борьбы с грязью, и вместе они пытались отобрать из бурых коробок и заскорузлых пакетов наименее опасно выглядящие продукты. По вечерам во дворах жгли худосочные костры из обломков пластмассы и сухой прошлогодней травы, а ночами еду иногда готовили на редком и весьма ненадежном газе.
С тех пор, как Ассоциация одним жестоким ударом расправилась со Свалкой и стерла ее бульдозерами с лица земли, терпилы лишились последней надежды на человеческое будущее. Нектар можно было достать только за очень большие деньги, и качество его теперь было абсолютно непредсказуемым. Зато на полную силу развернулись продажи «Свежести» - суррогата, производимого Ассоциацией КСЖ. Как результат всех этих событий, смертность в микрорайонах выросла в разы, а жилые кварталы теперь все больше походили на средневековые гравюры с изображением городов, пораженных чумой.
Я держал свой запас нектара в секретной подвальной каморке и после выпавших на мою долю невеселых приключений был бы рад остаться наедине с любимым напитком, но Инспектор и Арсен решили по-другому. После нескольких переездов с одного помещения в другое они избрали местом постоянной дислокации именно этот, облюбованный мной подвал дома номер тридцать шесть, и теперь тут в любое время суток было людно.
Арсен устроил себе кабинет в одной из сухих подвальных комнат, а в большой зале, примыкающей к канализационному озеру, теперь собирались руководители Нектарного Альянса. Почти все кланы производителей нектара смогли покинуть Свалку по секретным южным проходам и после скитаний по восточному берегу Тухлой Балки и центру города просочились в микрорайоны, где и осели – кто в своих старых квартирах, кто в таких же подвалах старых панельных пятиэтажек. Почти все оборудование для производства нектара было потеряно на Свалке, поэтому гнали его теперь по старинке, а кустарный способ производства не способствовал ни большим объемам выпускаемой продукции, ни необходимой степени ее очистки. Вот и собирались главы Альянса регулярно у Арсена и обсуждали создавшееся положение, пытаясь найти хоть какие-то пути облегчения тяжелой участи горожан.
Помимо Альянса, в подвале поселилось несколько десятков свалканавтов, бежавших вместе с нами, либо примкнувших затем и отбившихся от своих кланов. Вся эта пестрая компания поначалу очень меня бесила, но потом я смирился и даже подружился с некоторыми из них. Что касается Мустафы и Кочегара, то они вместе с «Протоптером» обитали у фишмэнов под землей, в том самом сухом доке, где мы чинили подводную лодку. Вечерами они поднимались на поверхность с помощью Димы и дяди Миши, и мы сидели в моей каморке, экономно пили нектар и говорили о жизни.
Инспектор жил в своем отделении – опустевшем здании опорного центра, - но каждый вечер аккуратно присоединялся к нашим посиделкам.
Что касается Арсена, то он дрожал над своими деньгами и выходил из своего кабинета только во время собраний Альянса. Горечь поражения и особенно производственный кризис вкупе с финансовыми неудачами резко изменили его, обычно деятельного и оптимистичного. Почти все запасы нектара, вывезенные на подводной лодке, Арсен спрятал у себя, и теперь непрерывно пропивал их, как правило, в одиночестве. Изредка к нему приходила его старая подружка, но после очередной попойки он дико ее избил, и она, оглашая своды подвала истошными воплями, навсегда сбежала. Арсен переключился на своих подчиненных. У него на Свалке было с десяток помощников-ординарцев, но после разгрома их осталось лишь трое. Арсен принялся унижать их и издеваться самыми разными способами, в итоге самый физически сильный из помощников как-то разбил своему патрону голову бутылкой из-под нектара и ушел, прихватив один из чемоданчиков с общаком. Больше его никто не видел. Это происшествие на некоторое время отрезвило распоясавшегося Арсена, и он вместе с другими членами Альянса спланировал целый ряд ответных действий против Ассоциации КСЖ.
К тому времени по всему городу действовала целая сеть точек по продаже «Свежести». В каждом микрорайоне открылся магазин с соответствующим названием, где, кроме всего прочего, принимали пустые бутылки, а по улицам разъезжали фургоны, предлагающие несколько сортов «Свежести» и новый, безалкогольный напиток «Тигр». Хотя продажи поначалу были ничтожны, подрядчик Ассоциации, занимающийся производством и реализацией нектара, не унывал и принялся разрабатывать оригинальные маркетинговые ходы по улучшению своих показателей. Так, КСЖ разрешило списание до тридцати процентов коммунальных долгов жителям, регулярно покупающим «Свежесть», а в тех случаях, когда это не помогало, для улучшения объемов применялись совместные с продажами рейды Сим-Сима, где упрямых обывателей заставляли раскошеливаться под угрозой избиения либо погрома в квартире.
Бедствия жителей мало заботили Арсена. Гораздо в большей степени он был восприимчив к успехам нектарного подрядчика КСЖ – компании с невинным названием «Соки-воды Авангарда». Возглавлял ненавистную компанию бывший подчиненный Арсена – Тигран, когда-то порвавший с ним и основавший под крылом Ассоциации свою торговую марку. Теперь, в отсутствие конкурентов, Тигран развил бизнес на всю катушку, хотя качество производимого им нектара так и осталось ниже всякой критики. Арсена злило все: магазины, передвижные пункты торговли, но особенно сильно он ругался по поводу организованного Тиграном приема пустой тары. Драгоценные бутылки, производство которых в Авангарде отсутствовало, теперь мерным потоком перетекали в закрома стратегического противника.
Остальные руководители Альянса тоже на тот момент корень бед видели в «Соках-водах» и поддержали решение Арсена начать с Тиграном войну не на жизнь, а на смерть. Только один человек выступил против – Инспектор. Как только Альянс принялся живо обсуждать различные варианты нападений на магазины и фургоны, Инспектор поднялся и заявил:
- Да вы что творите? Разве вы не понимаете, что, оказывая этому ничтожеству внимание, мы только поднимем его акции в глазах народа и Ассоциации? Когда у вас все шло хорошо, вы даже не замечали Тиграна. Да и сейчас его продукцию берут только из-под палки. Если мы сейчас начнем громить его точки, то лишь здорово разозлим Ассоциацию и вызовем новые рейды Сим-Сима. Мы-то еще сможем раствориться в подвалах и явочных квартирах, а вот кто примет на себя удар, это уже сейчас ясно – несчастные терпилы, которых и так уже достаточно били и обирали по всяким поводам и без них. А ресурсов у Тиграна хватит, чтобы восстановить любой ущерб, нанесенный нами. Единственное, что мы можем сделать в данной ситуации – это возродить былое производство нектара и начать продавать его в микрорайонах, как делали это раньше.
- А как мы это сделаем? – спросил Арсен, глядя на Инспектора исподлобья. – Все наше оборудование погорело на Свалке. Мы успели вытащить только часть деталей, но их недостаточно для полного цикла производства. Если не разбираешься в вопросе, то не лезь в него.
Другие участники встречи поддержали Арсена. Разумное предложение Инспектора было проигнорировано, и на следующий день сразу десяток стационарных точек продажи «Свежести» по всему городу подверглись варварским нападениям. Лишенные своих домов свалканавты были ужасны в гневе. Магазины были разгромлены и подожжены, и во всех случаях атакующие смогли избежать мести спешно высланных на места происшествий нарядов Сим-Сима. Это было только начало. В течение недели после этого мобильные отряды, организованные Альянсом, останавливали и взрывали фургоны с нектаром Тиграна, срывали его рекламу по всему городу, избивали до полусмерти продавцов «Свежести» и уносили ящики с пустой тарой.
В ответ Сим-Сим, как и предсказывал Инспектор, предпринял беспрецедентные репрессивные меры. Все микрорайоны перетрясли и перевернули с ног на голову, и около недели нам пришлось отсиживаться во влажных пещерах под крылом заботливого Игоря и его фишмэнов. Когда мы вернулись на поверхность, микрорайоны представляли собой беспорядочное нагромождение разбитых квартир и покрытых синяками, сильно рассерженных на нас терпил. Магазины по продаже «Свежести» за это время были приведены в порядок и снабжены вооруженной охраной. Помимо всего прочего, по микрорайонам начали разъезжать боевые роботы Ассоциации. С виду они представляли собой обычные коммунальные машины, предназначенные для полива и уборки улиц, но мы-то уже знали их истинные возможности.
Притихший Арсен созвал новое заседание Альянса. В ожидании руководителей нектарных кланов большой подвальный зал заполнили свалканавты. Темное помещение с несколькими отдушинами для вентиляции, забитыми дырявыми фанерами, слабо освещалось древними керосинками. После отличного электричества, получаемого на Свалке из органических отходов, переселенцам теперь приходилось довольствоваться удобствами прадедовских времен. Разномастные стулья, диванчики с торчащими пружинами и просто ящики, собранные по всему микрорайону, были заняты участниками собрания и прочими бывшими жителями Свалки, которых волновало неопределенное будущее. По количеству горящих керосинок и оплывших свечей можно было установить примерное число кланов и компаний по интересам, чьи представители пришли на заседание. Арсен, сильно уставший за последние недели, все не выходил из своего кабинета, и потому люди, сидя в кружках вокруг источника огня, тихо беседовали.
Я прошелся по зале и присел на ящик возле компании, в которой заметил Компота – одного из ближайших сподвижников легендарного Мухомора, первого из производителей нектара. Я знал его давно, но близко не общался. Вместе с Мухомором Компот ушел на Свалку и теперь вернулся в город. Арсен его недолюбливал, хотя трудно с ходу назвать хоть одного человека, к которому бывший зубной фельдшер, а ныне вождь свалканавтов относился если не с открытой ненавистью, то хотя бы со снисходительным презрением. Когда-то профессиональный фотограф и любитель рок-музыки, теперь Компот запросто становился душой любой компании, хотя совершенно был далек от образа рубаки-парня и балагура. Уже в солидном возрасте, седовласый и предельно вежливый, Компот рассказывал истории из своей жизни тихим и неспешным голосом, часто поправляя на носу очки с сильным увеличением и густо приправляя повествование упоминаемыми к месту и не к месту названиями хэви-метал групп и рок-музыкантов.
Я подошел в тот момент, когда Компот закончил одну из своих историй, и слово взяли другие выходцы со Свалки. Голос маленького рябого мужичка звучал певуче и тихой музыкой отражался от низких сводов темного подвала. Единственный огарок свечки, закрепленный на перевернутой бочке, бросал красные отблески на усталые лица собравшихся и выхватывал из тьмы отопительные и канализационные трубы, тянущиеся вдоль стен. Я некстати вспомнил, что в детстве любил ползать по таким подвалам. Многие двери в переборках между отдельными секторами подвалов тогда были закрыты на замки, но мы, дети, с легкостью пролезали в узкие вентиляционные щели над полом и таким образом могли проходить целые кварталы – дом за домом. Полы были покрыты толстым слоем старой, пушистой пыли, и после таких путешествий одежда сверху донизу покрывалась этой пылью. В ней, кроме всего прочего, попадались острые бутылочные осколки, и мы часто о них резались, но это нас не останавливало, потому что за каждой стеной скрывались целые неведомые миры, полные опасностей и приключений. В те времена я никогда не думал, что однажды мне придется назвать один из таких подвалов своим домом. Ныне же – я поймал себя на этой мысли – подвал был самым безопасным местом городе, а в вечера, подобные сегодняшнему, здесь становилось даже по-настоящему уютно. Свечи, запах прогорклой тушенки с луком, таинственные тени на потолке и мерный голос рассказчика – все это будило в душе старые, уже, казалось, почившие навсегда струны – почему-то вспомнились походы с ночевкой в лесу, посиделки в старших классах и ночь в степи у костра во время перегона купленной другом машины из Самары в Авангард.
Рябой мужичок, в лице которого не читалось ни малейшего намека на юмор, рассказывал историю, не имеющую ничего общего с нашим нынешним положением – людям хотелось забыться и погрузиться в воспоминания о тех временах, когда хлеб и макароны покупали в магазинах, а не откапывали на свалке, дети ходили в школу, а гнилые зубы удаляли в поликлинике, а не привязывали к двери крепкой веревочкой.
- Иностранцев тогда развелось в городе видимо-невидимо, - глядя в огонь свечи, пропел мужичок. – Но, чтобы ввезти их в страну, надо было получать специальное разрешение. Фактория еще только начиналась, а работали на месторождениях в основном подрядчики. Одна моя знакомая переводчица – она теперь за границу уехала – тогда работала в иностранной компании, вроде бы, в британской. И в их офисе произошла какая-то неприятность. Уже не помню, что это было, но нескольких англичан то ли поймали без виз, то ли вообще не пустили в страну. Ее начальником был старый лондонец, который уже много лет работал в филиалах компании по всему свету, и вот, после Нигерии либо Катара, приехал к нам. У него были колониальные представления о ситуации – то есть, он считал, что они приносят нам свет и знания, а мы тут без них даже огонь путем трения не добудем и палку-копалку самостоятельно держать не сможем. Переводчица его отговаривала, советовала обратиться к местным посредникам, привычным разбирать подобные конфликты, но он даже и слушать не хотел. Я, говорит, и не такое видел. И пошел в областной департамент внутренних дел. За миграционные вопросы тогда был ответственным подполковник Уркаганов. Вы его хорошо знаете, он потом стал начальником ДВД. Он всегда спокойный, непрерывно курит в кабинете и смотрит в потолок. В роду у него корейцы, и внешне он похож на актера Чоу Юнь Фата – во всяком случае, глазки такие же ангельские. И все, кто его видят в первый раз, но не знают о его истинном характере, думают, что Уркаганов – добрая душа, и его можно уговорить, запугать – словом, обращаться с ним, как тебе заблагорассудится. Так же подумал и британец. Он полчаса кричал в кабинете о том, что полиция нарушает законы и международные конвенции, что без инвестиций мы сейчас были бы в каменном веке, намекал на суд в Гааге, и тому подобное, что обычно говорят в таких случаях иностранцы. Уркаганов до этого много лет проработал оперативным работником и много наслушался душевных историй. Потому он молчал и смотрел в телевизор – да, забыл сказать, что у него в кабинете всегда работает телевизор, только звук поставлен на самый низкий уровень. Когда иностранец замолчал, а моя знакомая все перевела, Уркаганов, так и не посмотрев ни разу на них, достал из ящика стола пистолет и направил его на британца. Так он держал его с полминуты, а потом вынул из пачки сигарету, сунул в зубы и, не сводя дуло с иностранца, нажал на курок пистолета. Оказалось, что пистолет – это зажигалка, только искусно сделанная под настоящее оружие. Уркаганов откинулся на кресле и стал курить, рассматривая потолок. Так он курил очень долго, несколько сигарет, а посетители молча сидели, не смея шелохнуться, и смотрели на него. Уркаганов докурил, спрятал пистолет в ящик и развернулся к телевизору, давая понять, что аудиенция закончена. За все это время он ни разу не посмотрел на пришедших. Британец и переводчица тихо вышли из кабинета и вернулись к себе в офис. Больше эта компания никогда никаких претензий не предъявляла, а молча соглашалась со всеми действиями властей. Вот такая история.
- Да-а, - протянул кто-то из темноты. – Были времена.
Из соседнего зала, где темнело подвальное озеро канализационной воды, соединяющее нас с фишмэнами, показалось несколько фигур. Когда они подошли поближе, обнаружилось, что это Кочегар, Мустафа и осторожно ступающий Ихтиандр. Обитатели подвала, привыкшие к частым визитам фишмэнов, не обратили на Диму внимания, и он, поздоровавшись со мной, скоро ушел обратно в воду. Мустафа сел возле меня, а Кочегар подошел к беседующим в центре зала руководителям Альянса и принялся с ними тихо разговаривать. При этом он достал из кармана сложенную ученическую тетрадь, развернул ее, а собеседники столпились вокруг и внимали ему, временами переглядываясь и перекидываясь между собой парой слов.
Я с удивлением посмотрел на Кочегара, не пользовавшегося ранее такой популярностью у этой слегка напыщенной публики. Мустафа в ответ на мой вопрос прошептал:
- Да с Ихтиандром и дядей Мишей кое-что разведали, а Кочегар теперь показывает это. Думаю, сейчас они на совещании скажут, о чем речь.
Мустафа хотел рассказать более подробно, но в этот момент Компот, слегка откашлявшись, начал очередную историю, и мы из вежливости замолкли, тем более, что по кругу сидящих у бочки пошла свежая бутылка нектара, и было бы глупо пропустить свой глоток.
- В город, где я раньше жил, приехал один мой знакомый, - начал Компот. – Он работал в столице в занимал там довольно высокий пост в восьмом отделе Министерства внутренних дел. Этот отдел, если кто помнит, занимался внутренней безопасностью, то есть ловил своих же за различные нарушения. Я как раз незадолго до этого устал подрабатывать на большегрузных машинах, продал свой DAF с прицепом и купил корейскую легковушку. А мой знакомый подполковник – работник старого склада, и никогда не любил использовать служебную технику по своим личным делам. Поэтому, когда он приехал к нам по своим личным делам, то позвонил мне и попросил повозить его два-три дня по городу. У меня особых дел не было, и я согласился. Пока мы ездили, я как-то некстати увидел стоящих у обочины дорожных полицейских и нелестно о них отозвался. Уж очень много они мне крови попили, пока я работал на фуре. Я сказал, что ставки гаишников в последнее время выросли, а с большегрузных машин они сдирают почти столько же, сколько берут на лапу в будках транспортного контроля, а уж транспортные контролеры – это самые ненасытные чиновники на свете. Так я вошел во вкус и разглагольствовал минут десять, пока не увидел, насколько я расстроил своего благородного спутника. Он принялся защищать своих, говорил, что это неправда, дорожные полицейские берут в очень редких случаях, и таких оборотней мы выявляем, увольняем, - короче говоря, это, возможно, и было в прошлом, но сейчас ситуация кардинально изменилась, теперь случайных людей туда не нанимают, зарплату и льготы им увеличили, регулярные аттестации подняли общий уровень их подготовки, а тебе, мой дорогой друг, лучше бы не распространяться так нелестно о наших кадрах. Я с готовностью согласился, потому что мой знакомый выглядел уж очень недовольным – похоже, я задел его за живое. И как только я вспомнил одну хорошую историю, подходящую для того, чтобы перевести разговор на другую тему, нас остановил бравый молодой полицейский с жезлом. Я вышел из машины и, стоя у открытого водительского окна, протянул гаишнику пачку документов со словами: «Добрый день, офицер, вот мои права и техпаспорт». С документами у меня было все в порядке, я даже страховку за неделю до этого оформил, о чем раньше часто забывал, поэтому я не беспокоился. Но офицер, который при ближайшем рассмотрении оказался сержантом, даже не взглянул на документы. Состроив весьма свирепую мину, он схватил меня за ворот и визгливым голосом прокричал: «Какие, …, документы? Бабки давай!» Он принялся вопить о том, что я проехал на желтый сигнал светофора, заступил за стоп-линию и еще что-то, но его красноречие было прервано моим знакомым. Пока сержант орал, я посматривал в открытое окно на подполковника, и видел, как по мере стремительного нарастания количества сказанных гаишником нецензурных слов лицо работника восьмого отдела становилось красным, багровым, пунцовым, а потом и вовсе позеленело от нескрываемого негодования. Мой знакомый вылетел из автомобиля, подскочил к сержанту и, заткнув его с ходу своим страшным для полицейских служебным удостоверением, обрушился на несчастного с такими обвинениями и упреками, что я моментально забыл о возникшей на мгновение неприязни к молодому нахалу и искренне пожалел его. Работник восьмого министерского отдела даже не упомянул в своих угрозах увольнение, видимо, потому, что посчитал эту меру смехотворной для данного случая. Зато он пообещал отправить несчастного за решетку, навесить на него все коррупционные дела по городу, а как достойную альтернативу предложил почетный расстрел перед всем выстроенным на плацу личным составом департамента внутренних дел города. Мой знакомый в гневе стал похож на Элиса Купера в его самых страшных клипах; он так сильно кричал, что проезжающие машины от страха шарахались на дальние полосы и закрывали окна, несмотря на жару. Что касается сержанта, то он за все время экзекуции не проронил ни слова. Вначале он смотрел на своего палача с нескрываемым изумлением, как на чертика из табакерки, потом с нарастающим ужасом, а затем молодой, сильный, рослый парень стал на глазах уменьшаться в размерах и таять, словно снеговик на солнцепеке. Когда он уже походил на поданный на праздничный стол шесть часов назад и наполовину съеденный холодец, и возникла реальная опасность смерти от апоплексического удара, я решил взять на себя роль матери Терезы и выступил с небольшой благотворительной речью. «Да ладно вам, простите его, - сказал я подполковнику, пока тот переводил дыхание и вытирал пот со лба. – Он не со зла. Это просто мой сосед, он так шутит». Мой знакомый, человек в возрасте, к этому моменту уже запыхался и взмок от уличной духоты. К тому же мы с ним спешили по одному важному делу, и не было времени сводить счеты с незнакомым человеком. Поэтому знакомый решил сделать вид, что поверил мне, отдал сержанту его помятое удостоверение и сел на свое место. У гаишника не было сил даже поблагодарить меня. Когда мы отъезжали, он так и полустоял-полулежал в том же состоянии расплавленного желе, не смея двинуться. Мой знакомый долго после этого молчал и хмурился. Потом, правда, отошел и снова начала разговаривать, но тему дорожных полицейских с тех пор старательно обходил. Но это еще не конец истории. Неделю спустя я ехал в одиночестве тем же маршрутом и увидел своего теперь уже знакомого гаишника. Он попытался отвернуться при виде меня, но я вежливо остановился, вышел из машины и справился о его здоровье. Сержант сказал, что теперь ему значительно лучше и поблагодарил за мою счастливую выдумку. «Ты знаешь, - тихо сказал он мне на прощание. – А я ведь тогда в штаны обмочился по полной… Хорошо, что нам теперь форменные брюки не серые, как раньше, а черные выдают… Так хотя бы не видно, если что-то подобное происходит…»
- У меня тоже был случай с полицейскими, - сказал сидящий перед бочкой пухленький мужчина с детским выражением лица, который с явным нетерпением ждал окончания рассказа Компота, чтобы поведать свою занимательную историю. – Я человек на Свалке относительно новый, зовут меня Донат. Последние годы пытался заниматься торговлей, а до этого работал на государственной службе – до тех пор, пока ее не отменили. Однажды меня отправили в столицу на повышение квалификации. Обратно я ехал на поезде в страшную жару, не брился, не мылся и почти не ел, потому как чувства голода в такой духоте не возникало на протяжении всех трех суток поездки. До Авангарда оставалось меньше шести часов, и тут нас останавливают на промежуточной станции. На предыдущих станциях в поезд садилось много узбеков и таджиков, ехавших этим маршрутом в Центральную Россию, и местные полицейские, как я потом узнал, использовали поезд как неплохое средство пополнения своего бюджета. По расписанию поезд должен был стоять двадцать минут, но его задержали на неопределенное время. Я, как государственный служащий, ехал в плацкартном вагоне, а ведь именно в таких вагонах ездят гастарбайтеры. Два грозных капитана пошли по ячейкам, наметанным глазом выявляли узбеков и под предлогом паспортного контроля отбирали у них документы. Дошли и до меня. А я, кроме того, что татарин с довольно смуглой кожей, сильно оброс за время путешествия и ходил в грязной майке и старом трико. Внешне я в таком виде ничуть не отличался от гастарбайтеров, коими поезд кишел даже на третьих, багажных полках. Один из полицейских подошел ко мне и усталым, дежурным тоном потребовал паспорт. А мне было нестерпимо скучно, поскольку из-за специфической публики в вагоне не с кем было даже парой слов перекинуться. И я состроил плаксивое лицо и пропищал что-то вроде: «Мен сизни тушунаман. Мен русча гапирмайман. Нима булди?» Пока ехали, я успел неплохо попрактиковаться в узбекском, стоя в очередях за кипятком. Капитан разозлился и стал кричать на меня, но я упорно твердил отрывочные фразы по-узбекски и даже не вставал с места. На крики прибежал второй, и первый ему пожаловался – вот, смотри, этот узбек не отдает паспорт. Меня схватили в охапку и притащили в купе проводника. Самого проводника давно уже выставили прогуляться на свежем воздухе, а столик в тесном помещении был завален узбекскими и таджикскими паспортами. Поодиночке из глубин вагона подходили молчаливые гастарбайтеры и выкупали у полицейских свои документы. Рядом с горой паспортов росла кучка денег. Меня усадили на пол в углу, один из капитанов стал продавать паспорта, а второй радостно считал деньги. Гастарбайтеры ловко торговались – видно было, что они не в первый раз в такой ситуации, капитаны лениво на них огрызались и снижали непомерно высокие ставки, получали мятые бумажки и звали следующего. Я чувствовал себя словно не в поезде, а на фондовой бирже. Меня полицейские стращали, говорили, что я всю жизнь теперь проведу у них в сарае, построю каждому из них задарма по домику на даче, а потом они меня выпинут обратно в Нукус. Я от души насладился представлением и в тот момент, когда служители закона, зарывшись в деньгах, практически достигли своей полицейской нирваны, встал с пола, громко стукнул по столу и на чистом русском языке сказал: «Ну, все, ребята, мне это надоело». Они застыли, все еще сохраняя радостные улыбки на лицах: один – перебирая паспорта на столе, а второй – с пачкой денег в руках. Этакие восковые фигуры паспортиста и базарного менялы в капитанских мундирах. А я, не давая им опомниться, вынул из кармана трико маленькую твердую книжку и положил на стол перед ними. Это было удостоверение о прохождении высших курсов государственной службы, и внешне его было практически невозможно отличить от правительственных пропусков. Там была моя фотография во всей красе, в официальном костюме и с очень строгим выражением лица, но полицейские смотрели не на фотографию, а на слова, крупно выделенные поверх моей фамилии: «Администрация Президента Республики. Государственно-правовой отдел». Пока капитаны находились в прострации, я нашел в каморке проводника старый пакет и смел туда все деньги и паспорта. Потом я потребовал у полицейских удостоверения личности. Тут они очнулись и принялись умолять меня простить их. Они предлагали мне все деньги, которые я собрал в пакете, но я был непреклонен. Забрав их удостоверения, я, как был, в майке и трико, торжественно направился в линейный отдел внутренних дел на станции. Конечно же, я не собирался давать этому делу ход, но решил, что зарвавшиеся взяточники должны навсегда запомнить и меня, и сегодняшний день. Я попросил привести транспортного прокурора и начальника станции, но они куда-то запропастились, как и вообще все остальные местные чиновники, которых я пытался найти. И пока я сидел на телефоне, эти восковые фигуры развили бурную деятельность. За те полчаса, пока я находился в линейном отделе, они связались с Авангардом и нашли общих знакомых, которые принялись мне названивать на станцию и просить за этих двух ловкачей. К тому времени я сам уже подустал, да и домой хотелось. Я приказал вернуть узбекам деньги и паспорта, отдал капитанам их удостоверения и разрешил поезду трогаться. Потом я несколько раз видел их в городе, куда они приезжали по делам. Мы вспоминали этот случай, и они неизменно меня упрекали в том, что я вернул деньги. По их понятиям, это было совершенно лишнее. Следовало деньги разделить между нами, и я, как самый главный в той ситуации, получил бы самый жирный кусок.
- Ну что ж, логично, - кивнул седой головой Компот. – А вы помните Мухомора? Его ведь многие из присутствующих знали?
Подтверждающий гул многих голосов был ответом на вопрос Компота, и он продолжал:
- Мухомору, деду Борису, было лет сто, не меньше. Он еще семнадцатилетним парнем участвовал в войне с Германией. И рассказывал, как наступал на Берлин в составе ударной армии генерала Катукова. И неожиданно им дали приказ повернуть и углубиться то ли на север, то ли на юг. Они повернули и столкнулись с прекрасно экипированной вражеской частью. Сражались с ними некоторое время, но чувствуют – что-то не то. Вроде дерутся они не так хорошо, как немцы, умирают пачками и бегут при первой возможности, да и форма у них не совсем, как у немцев. В общем, выполнили они задание и разгромили противника наголову. И только после войны Борис узнал, что американцы пытались обмануть Жукова и направили большую группировку в обход, чтобы захватить Берлин до прихода наших. Жуков разгадал их замысел и бросил против них лучшую армию. Получив по зубам, американцы ретировались и больше не пытались мешать Жукову. Потом Борис вошел в Берлин, и самая любимая его история – про то, как в городе к нему подошел немец и сказал – там, за поворотом стоит танк, который охраняет самый большой в Берлине винный погреб. Борис сжег немецкий танк фаустпатроном и обнаружил погреб. Потом Жуков этим вином угощал союзников на праздничном банкете…
Люди вокруг бочки замолкли, думая над смыслом рассказанных историй и о том, как им сейчас не хватает этой энергии людей, живших до нас. Но одновременно истории вселили в свалканавтов уверенность в том, что успеха в нашем деле можно добиться только своими руками, а для этого нужны хороший план действий и мудрое руководство.
Из своего кабинета показался сильно опухший за последние дни Арсен. Он сел в центре зала, и совещание Альянса началось. Обычно такие совещания открывал сам Арсен, освещая текущие проблемы и предлагая меры к их решению. В этот раз он выглядел сильно уставшим, и все, на что его хватило – это недоверчивый взгляд в сторону вождей нектарных кланов и с трудом выдавленная фраза:
- Ну что, какие новости?
Руководители Альянса переглянулись, и самый пожилой из них ответил:
- Вообще-то, мы тебя об этом хотели спросить, Арсен. Благодаря твоим советам мы все находимся сейчас в самой тяжелой ситуации со времен исхода на Свалку. Сим-Сим уничтожил те немногие заводы, на которых мы кустарным образом делали нектар. Мы отправили разведчиков на Свалку – думали выкопать то, что спрятали во время штурма. Но оказалось, что Сим-Сим полностью перепахал Свалку бульдозерами. Наши тайники обнаружили и взорвали. Уничтожили даже старую электростанцию Мухомора. Теперь у нас ничего нет, а чтобы создать новое производство, нужно время, деньги и, самое главное, оборудование. У тебя есть идеи, как это сделать?
Арсен поднял очки, потер глаза, подбоченился и сквозь зубы ответил:
- Благодаря мне вы все еще существуете на этом свете, и довольно неплохо существуете. И на Свалку вы переселились только потому, что я сжалился и взял вас с собой. Если бы не я, сидели бы вы сейчас в холодных квартирах и мучились вместе с терпилами. Хотя я вас прекрасно понимаю – когда дела шли хорошо, вы всеми силами убеждали себя и меня, что это ваши заслуги. А теперь, лишь только вы своими собственными действиями довели нас до бедственного положения, вы пытаетесь сделать виноватым меня, а сами в то же время не способны выработать даже мало-мальски приличного плана действий.
- Ну почему, план у нас есть, - спокойно парировал старик, когда Арсен закончил.
- Да ваши планы ломаного гроша не стоят! – презрительно отозвался Арсен. – Все у вас всегда сводится к тому, что надо найти деньги, а кто дает деньги? – Только Арсен. Без меня вы и шагу ступить не можете.
- Учитывая то, что ты забрал себе весь общак и теперь успешно его пропиваешь, забрать у тебя деньги действительно не мешало бы, - сказал на это старик. – Но трогать тебя мы не будем как раз потому, что ценим твои прежние заслуги. А план наш состоит совсем в другом. И разработали мы его все вместе, с помощью фишмэнов.
- Что? – насмешливо воскликнул Арсен. – Вы уже в помощники берете рыб и головастиков? И что это за план – как правильно метать икру?
- Нет, - возразил старик. – Это план, как нам достать современное оборудование для нового завода.
На этот раз Арсен внимательно и серьезно посмотрел на членов Нектарного Альянса. Поняв, что ершистый руководитель наконец-то заинтересовался, старик посмотрел на Кочегара и кивнул ему головой. Кочегар тут же вышел вперед и передал Арсену свою тетрадку.
- Что это? – спросил Арсен.
- Это схема нападения на завод Ассоциации, - ответил старик.
Арсен взглянул в тетрадь и, глядя поверх очков, осведомился:
- Вы что, все тут с ума посходили? Как мы, по-вашему, нападем на защищенный объект? И как мы туда доберемся, если он на другом берегу реки? Кто вообще предложил такой идиотский план?
- Я предложил, - раздался негромкий голос, и из темноты на освещенное место выступил Инспектор.
До этого момента он скрывался в толпе, но теперь, видимо, решил, что требуется его помощь.
- А-а, - протянул Арсен. – Я так и думал. С тех пор, как тупоумно сложили головы Адмирал и Чингачкук со своими страусами, у нас остался только один любитель кавалерийских наскоков. И что предлагает наш боевой лейтенант?
- Попрошу не трогать грязными руками память Адмирала! – в голосе Инспектора послышались металлические нотки. – А что касается Чингачкука, то он и его люди погибли героической смертью, дав возможность нам и, кстати, тебе тоже, Арсен, уйти со Свалки в город.
- Ладно, давай без пафоса, - махнул рукой Арсен, хватаясь за больную после долгой попойки голову. – Говори уж, что решили.
Инспектор посмотрел на напрягшихся руководителей кланов и твердым голосом сказал:
- Мы не можем делать нектар без специального оборудования, поэтому все, что нужно, мы возьмем у наших конкурентов. Завод Ассоциации, которым, как вы знаете, управляет Тигран, находится на той стороне реки, между старыми скважинами блэкмада и отрогами Гелиодоровых гор. Целую неделю мы вместе с фишмэнами вели разведку и составили вполне приемлемую для атаки схему завода. Конечно, территория охраняется ротой Сим-Сима, но в обороне есть слабые места. Территория базы значительная и огорожена простым бетонным забором с одним рядом колючей проволоки поверх него. Электричество по проволоке не пропущено, так что забор не помеха. Тигран не утруждает себя производством спирта, поэтому сырье ему доставляют самое дешевое, китайское, на баржах. Баржи со спиртом швартуются к пирсу, который находится в десятке метров от ограды завода, сразу же за оградой бочки складируют в спиртоприемном цеху. Процесс разгрузки охраняется двумя отделениями Сим-Сима, но на самой барже охранников нет, и работяг никто не проверяет, когда они с бочками на спинах проходят внутрь. За спиртоприемным цехом находится большой длинный ангар полукругло формы, покрытый стальными листами – раньше такие строения называли «балканами». В Балкане расположено основное производство – очистной цех. Там несколько линий фильтров, труб и прочего оборудования, которое нам предстоит разобрать и вынести по частям. Вокруг Балкана разбросаны вспомогательные цеха: моечно-разливочный, электроцех, котельная, механическая мастерская. По другую сторону есть столовая и цех готовой продукции. Ближе к морю на территории базы построена длинная кирпичная казарма Сим-Сима. Они там обосновались крепко – более сотни солдат живут там безвылазно, круглосуточно патрулируют всю территорию, постоянно ходят с огнестрельным оружием и в бронежилетах. К счастью, они не додумались установить по углам базы сторожевые башни с охранниками и прожекторами – будь так, это бы сильно осложнило нам задачу. За дальними воротами начинается дорога в поселок Сорники, от нее налево отходит трасса в СМП-731. Эта трасса идет вдоль северной ограды базы и пересекает реку по временной переправе.
- У Ассоциации есть своя переправа через реку? – удивился Арсен. – Я думал, вся река находится под контролем Фактории.
- Фактически это десяток понтонов, соединенных между собой легкими креплениями, - пояснил Инпектор. – Работает переправа только несколько часов в день, остальное время по реке до Фактории идут морские транспорты. Понтоны сводятся и разводятся двумя небольшими катерами Сим-Сима. Теперь далее. Помимо казармы, на территории базы есть три поста охраны – у двух ворот на юге и севере и большой пост за территорией, у крытой стоянки служебных автомобилей. В двух будках на воротах находится по три охранника, они меняются каждые четыре часа. На крытой парковке находится двухэтажный кирпичный пост, защищенный баррикадой из металлических конструкций и мешков с песком. Там постоянно сидят шесть вооруженных солдат. Кроме того, переправу охраняют еще четыре солдата. Снаружи ограду патрулируют усиленные отряды по шесть солдат, но дважды в сутки симсимеры собираются в своей казарме и запираются там на построение. В это время патрулей нет, и построение длится десять минут.
- Этого мало для нас, - протянул Арсен. – И потом, как же те охранники, которые остаются на постах?
- Казарма представляет собой укрепленное здание с узкими окнами-бойницами и всего одним небольшим входом, - продолжал Инспектор. В окна не пролезет ни один взрослый человек. Во время построения снаружи здания не остается никого, таким образом, нам достаточно только хорошо подпереть дверь, и около сотни солдат окажутся в ловушке.
- Они могут уничтожить дверь гранатами, - заметил кто-то из свалканавтов.
- Охрана базы не имеет на вооружении гранаты и взрывчатку, - возразил Инспектор. – Дверь полностью стальная, очень толстая и надежная. Даже если они все вместе начнут палить в нее из автоматов, дверь не поддастся. Что касается охранников на блок-посту у стоянки, то там тоже закрытое помещение. Мы думали, что, возможно, из-за рева моторов на стоянке они не услышат возню на базе, но потом решили, что это вряд ли. Как только мы перекроем выход из казармы, мы можем перерезать провод внутреннего телефона, но охранники общаются, помимо телефона, еще и по рациям, так что на блок-посту все равно узнают о неприятностях внутри ограды. Тут придется подойти по-другому.
- Да не тяни ты, - бросил Арсен. – Говори конкретно, как будем нападать. Детали потом расскажешь.
- Хорошо, план такой, - согласился Инспектор. – Симсимеры собираются на построение дважды в сутки – в 6.00 и 20.00. В это время работяг на территории базы почти нет – их привозят автобусами с города в 8.00, а увозят обратно в 19.00. На ночь остаются только несколько человек, ответственных за поддержание в рабочем состоянии котельной, электроцеха и автотехники…
- А Тигран тоже в город уезжает? – исподлобья спросил Арсен.
- Иногда уезжает, но у него в помещении столовой есть своя каморка, он там часто ночует. Но это не важно, работяги нам не помеха, главное – устранить солдат. Баржи со спиртом и пустыми бутылками разгружаются на пирсе по строгому графику. Несколько наших ребят прибудут к базе под водой с помощью фишмэнов и незаметно высадятся на мысе, где река впадает в море. Там вокруг базы растет густой кустарник и камыш, так что есть, где спрятаться. Если будет возможность, они сразу из воды залезут на баржу. Когда начнется разгрузка, наши смешаются с грузчиками и зайдут таким образом на территорию базы.
- Ты думаешь, это будет так легко? А если вычислят?
- Это вряд ли. Среди работников завода много случайных людей, потому что у Тиграна тяжелый характер, и люди меняются почти каждый день. А грузчики там вообще считаются низшим сортом, ходят в тряпье, друг с другом не общаются. Мы отработали этот вариант не только в теории, но и на практике. Вчера я и Кочегар зашли на базу под видом грузчиков, а потом так же вернулись на баржу и ушли под воду. Разгрузка продолжалась полчаса, и за это время мы обошли всю базу. Внутри нет никаких патрулей и прочего контроля. Самое главное – пройти через ограду и устранить симсимеров. Так вот, несколько наших парней пересекут ограду и спрячутся на складе, который находится сразу за приемочным цехом. На складе хранится разное старье, и там много укромных мест, где можно скоротать время до вечера. Как только у Сим-Сима начнется построение, наши люди запрут их в казарме и перережут колючую проволоку на ограде. После этого на базу проникнет наш основной десант. Заранее проинструктированные группы устранят южный и северный посты охраны на территории базы, а наиболее подготовленный отряд выйдет за ворота и обезвредит блок-пост. Таким образом, останется только охрана переправы. Ее уничтожат фишмэны, потом на захваченных катерах они разведут переправу и отрежут СМП-731 от завода. На левом берегу реки у Ассоциации больше нет никаких объектов, и они не смогут прийти на помощь своим людям. У нас будет сколько угодно времени, чтобы разобрать и вынести оборудование.
- Как мы это сделаем? – пессимистично спросил Арсен. – Если пойдем на захваченных катерах, нас перехватят по дороге.
- Оборудование вывезем на подводной лодке, - объяснил Инспектор. – Туда пойдем на лодке, а обратно людей вывезут фишмэны в мешках. Я уже советовался с представителями Альянса, они сказали, что на лодке можно вывезти основное оборудование как минимум для трех мини-заводов, а мелкие детали фишмэны спрячут в непромокаемых рулонах на дне морях, а потом тихо вывезут. Если будем работать быстро и спокойно, вся операция займет максимум три часа.
- Сколько человек будет задействовано?
- Восемнадцать, не считая фишмэнов, - сказал Инспектор. – Мы уже определили, кто поедет…
- Вы определили? – усмехнулся Арсен. – Хорошо, предположим, план не такой плохой, как я предполагал, но уж кто поедет, позвольте решать мне.
- Выбор не так велик, - отозвался старик из Альянса. – Многих хороших ребят мы потеряли на Свалке.
- А меня вы не подумали включить в этот список? – спросил Арсен.
Инспектор и члены Альянса взглянули на него с удивлением.
- Если хочешь… - протянул Инспектор. – Мы думали, ты предпочтешь остаться.
- Давай обсудим это в моем кабинете, - предложил Арсен. – А остальные, кто задействован, готовьтесь. Дата и время операции будут вам сообщены дополнительно.
Когда большинство участников совещания разошлось, Инспектор, Кочегар и я зашли в кабинет Арсена. Тот сидел за своим столом с бутылкой нектара. Настроение у него было мрачное.
- А эти чего пришли? – кивнул он на нас. – Я нищим не подаю, самому не хватает.
- Ты хотел обговорить твое участие в операции, - не отвечая на обидное замечание Арсена, сказал Инспектор.
- Хорошо, закрывайте дверь, - смотря в сторону, пробормотал Арсен.
Как только я прикрыл массивную дверку, Арсен вышел из-за стола и со всей силы ударил Инспектора кулаком в лицо. Удар атлетически сложенного руководителя Альянса поверг лейтенанта на пол. Мы с Кочегаром изумленно переглянулись, а потом принялись угрожающе подступать к пьяному Арсену.
- Не влезайте, мужики, я сам разберусь, - прохрипел Инспектор и с кряхтением поднялся.
Нам не пришлось просить Арсена разъяснить причины его поведения. Он сам разразился гневной речью. Не глядя на меня и Кочегара, он зашипел на Инспектора:
- Ты, как ты смел выставить меня перед всеми идиотом? Ты хоть понимаешь, что это я создал всю нашу систему, что я для них был практически богом, гением, а теперь ты со своими выжившими из ума стариками опустил меня на самое дно?
- А как насчет Мухомора? – спросил Инспектор, стараясь внешне изображать полное спокойствие. – Разве это не он был для них гением?
- Мухомора больше нет, - отмахнулся Арсен. – Но то, что ты сделал сегодня, отразится не только на мне. Без единого руководства вы все, бездельники, превратитесь в легкую добычу Ассоциации.
- А по-моему, у нас уже давно нет единого руководства, - сказал Инспектор. – Как давно ты выходил к этим людям и говорил с ними? Если ты сам ничего не предлагаешь своим подчиненным, тогда они начинают учиться жить без тебя, не так ли?
Арсен глотнул нектара из бутылочного горла и слегка пошатнулся. Тут мы заметили, что за то время, пока народ расходился, он успел нарезаться до свинячьего состояния.
- Вы все, - обвел он нас пальцем, - вы виноваты в том, что произошло. И, попомните мои слова, когда сюда придет Сим-Сим, а это будет очень скоро, не просите у меня помощи, потому, что вы ее не получите.
- Проспись, поговорим завтра в обед, - презрительно выдохнул Инспектор и направился к выходу.
Однако Арсен уже не слышал его слов. Он упал на свою лежанку и заснул с пустой бутылкой в руке.