Конкурс Копирайта -К2
Друзья, час пробил!
Для выполнения конкурсного задания в номинации «Под маской негодяя» участникам был предложен рассказ автора Ильти «Китайский болванчик».
Авторы представили свои работы, приступаем к обсуждению. Для удобства рецензентов оба текста размещены в одном файле.
Встречайте, у барьера ХОХОЛ и ХУТОРЯНИН.
Начали:
Автор – Хохол
НОЧНОЙ ИЗВОЗ
5000 знаков
Вокзал в Конотопе, не смотря на вечер, шумел в ожидание проходящего состава из Москвы.
Я достал кисет, насыпал на газетный клочок махорку и стал сворачивать цигарку.
– Угости табачком, – раздался хриплый голос.
Передо мной стоял небритый мужик в рваном бушлате.
– Самому щепотка осталась, – ответил я и убрал кисет в карман тулупа.
– Скупердяй, – проворчал мужик и отошёл.
Раздался паровозный гудок, и на вокзал вполз состав, обдавая перрон клубами пара. Стоянка была короткой. Через три минуты паровоз натужено загудел и потащил вагоны дальше, в Киев. Я удовлетворённо крякнул, заметив, что народу вышло много, стало быть, пассажиров себе найду. Сейчас все бегут из Москвы, испугавшись революции. Перрон потихоньку пустел, я приглядывался к приехавшим. А вот, и подходящий вариант – холёная дамочка с детьми и двумя чемоданами. Без мужика, одета чуть ли не по летнему – содрать за провоз можно прилично. Я выбросил окурок и подошёл к ней:
– Куда ехать изволите?
– Мне в Липки нужно. Сколько будет стоить?
– Десять целковых.
Дамочка ахнула:
– Побойтесь Бога! Почему так дорого?
Я развёл руками:
– Ехать почти до Кошар, вёрст сорок будет. Другие извозчики ещё дороже берут, – было видно, что дамочка согласна. – И на дорогах не спокойно, поэтому плата вперёд.
Дамочка вздохнула и дрожащей рукой протянула деньги, я убрал их во внутренний карман и взялся за чемоданы. Лёгкие. Кто же так несметливо собирается в дорогу? Ни на себе тёплых вещей, ни с собой. Снег ещё не выпал, но ноябрь выдался холодным.
Я положил чемоданы посередине телеги. Пассажиры сели сзади, я впереди. Может на сене отогреются – всегда беру его: и теплее, и кобыле корм.
Я понукнул, и моя кормилица неспешно двинулась из города. Благо, ветра нет – к полуночи доберёмся.
Через некоторое время дамочка робко спросила:
– Можно Вас попросить ехать быстрее? Мои дети замёрзли.
Я обернулся. Мальчишка лет десяти поминутно вытирал у себя под носом, губы его младшей сестрёнки посинели.
– Моя лошадь – не машина, – ответил я. – Она сама выбирает удобную скорость.
Кобыла, к слову сказать, побежала быстрее – ей хочется вернуться в тёплое стойло к сытной еде.
Небо окончательно потемнело. Впереди, слева, виднелся отсвет – то ли скирды сена горели, то ли кто-то хутор поджог. Безвластие в столице вызвало беспорядки по всей стране.
Не оборачиваясь, я спросил:
– А где же муж Ваш? Почему он с вами не поехал?
Дамочка смутилась, но всё же ответила:
– Мой муж инженер, ему пришлось остаться.
«Ясно, – подумал я, – твой муж белогвардеец. Поэтому и отправил тебя с малыми детьми из столицы. Но, к сожалению, не в самое спокойное место».
Девочка заплакала. Я вновь обернулся. Чтобы успокоить дочку, дамочка достала какую-то безделушку с качающейся головой и полушёпотом уверяла:
– Папа помнит о нас и обязательно приедет за нами.
Я промолчал. Скорей всего, муж дамочки уже получил пулю из-за угла.
Сзади справа послышался какой-то шум. Я посмотрел – наперерез быстро двигалась лошадь, запряжённая в телегу. Когда повозка вышла на дорогу и поравнялась, я узнал кума Миколу.
– Здоров будь, Петро! Куда бабу довозишь?
– В Липки.
– Я слышал, в Кошарах вчера казачий разъезд видели.
– Так, то вчера, – ответил я. – А ты куда, на ночь глядя, подался?
Микола воодушевился и показал берданку:
– Усадьбу Шевченки грабят. Бросай бабу, и поехали со мной – всё равно что-нибудь ценное достанется.
Граф Шевченко – самый зажиточный помещик в округе. Сам, видимо, в бегах, а имущество стала растаскивать челядь.
– Догоняй, Петро. Припоздаешь, в долю возьму.
Кум стегнул вожжами лошадь и умчался влево, в степь.
Я задумался. Пока довезу дамочку, пока доеду до усадьбы – останется самое непотребное. На заверения Миколы надеяться не стоило. Деньги за проезд были у меня – слабая женщина их отнять не сможет. А мне своих детей нужно было кормить и поднимать на ноги.
Я натянул вожжи:
– Слезайте с телеги.
Дамочка запричитала:
– Во имя Господа, Вы не можете так поступить.
Я встал и сбросил на обочину оба чемодана. Женщина бросилась к ним, а я снял с телеги обоих детей.
– Вон, за тем дальним пригорком будет ваш хутор, – сказал я и, сев на телегу, взмахнул вожжами.
До Липок было недалеко, и если Господь благоволит слабым, то не оставит дамочку с детьми в беде. Не оглядываясь, я настёгивал свою кобылу. Зарево впереди становилось всё ближе. Вскоре выехал на дорогу, ведущую к усадьбе. Выстрелов не было слышно, но я, на всякий случай, вытащил из-под сена обрез.
От усадьбы явственно доносились голоса и треск ломаемых построек. Горело в нескольких местах, поэтому в округе было светло как днём. Впереди я увидел стоящую на дороге телегу без лошади. Проезжая мимо, я натянул вожжи и присмотрелся. На телеге навзничь, лицом ко мне, лежал кум. В его остекленевших глазах играл отсвет пожара. Из рассеченной груди сочилась кровь.
Казачий разъезд.
Я с силой натянул левую вожжу, чтобы развернуться. Лучше бы я довёз ту дамочку до места. Телега почти развернулась, но тут переднее колесо провалилось в ухаб. Кобыла фыркала от натуги, но вытянуть не могла. Я соскочил с телеги, чтоб высвободить колесо.
За спиной раздался цокот копыт…
Автор – Хуторянин
СУДЬБА-ЗЛОДЕЙКА
4994 знаков
Минуя нас, судьба вершит дела.
(Гай Петроний Арбитр)
- Сейчас, Гнедко, перекусим, чем Бог послал, и до дому, до хаты, - развязывая торбу с нехитрой снедью, бормотал я, обращаясь к запряжённому в подводу коню. Гнедко, будто соглашаясь, кивал головой. Мы уже несколько дней не были дома, подрабатывали извозом на станции.
Я достал шматок сала, луковицу и краюху хлеба, и, присев на край подводы, принялся, неторопливо есть. Жуя, оглядывал привокзальную площадь, разглядывая толпу.
Мое внимание привлекла городская дамочка, сошедшая с поезда. К ней жались двое детишек. Девочка, лет пяти, и мальчик чуть постарше. Рядом стояла пара чемоданов. Барышня растерянно оглядывалась по сторонам, надеясь, видимо, увидеть извозчика. Что-то в её облике показалось знакомым, хотя я и видел их впервые в жизни.
Завернув недоеденный кусок хлеба в холщовую тряпицу, убрал его обратно, в торбу. Затем соскочил с подводы и подошёл к женщине.
- Вы, дамочка, чьи ж будете? Куды ехать-то надобно? - спросил я, втайне надеясь, что мне повезет, и она сможет заплатить.
- Я... мы... - дрожащим голоском заговорила женщина, немного испуганно глядя снизу вверх на меня - бородатого мужика в зипуне, - нам бы на хутор, к тёте моей, Анне Николавне, они учительствуют там, с мужем... Может, знаете их? Я заплачу, вот...
И, торопливо достав из кармана кошелёк, вынула из него несколько ассигнаций.
- Этого хватит? Возьмите...- Она протянула деньги. Я взял и быстро спрятал купюры за пазуху.
- То-то мне показалось лицо ваше знакомым. Племянница, значиться, Ганны. На тётку свою похожа... Ну что, поихалы, отвезу вас. - Я легко подхватил чемоданы и зашагал к подводе. Женщина, взяв детей за руки, заторопилась следом.
Человек я неразговорчивый, пустую болтовню не люблю. Усадив своих пассажиров на подводу, я молча сел на облучок, и, взяв в левую руку вожжи, взмахнул зажатым в правой руке кнутом, несильно стегнув коня:
- Н-но, пошёл! - Гнедко, вздрогнув крупом, послушно сдвинулся с места. Подвода, скрипнув колёсами, неспешно покатилась по дороге. Вскоре станция осталась позади, и мы оказались в бескрайней зимней степи.
Дети, измученные долгой дорогой, заснули, прижавшись друг к другу. Их мать, спрятав озябшие руки в муфточку и поджав под себя ноги, обутые в невысокие шнурованные ботиночки на каблучках, дремала, оперевшись спиной о чемоданы.
Так мы проехали полпути до хутора, где, как она надеялась, их ждали тепло и покой. Тётку она не видела много лет, но тёплые отношения сохранялись до недавнего времени в активной переписке. Письма перестали приходить после февральской революции, но она верила, что с тётей и её мужем всё в порядке. На хуторе к ним относились с почтением.
Внезапно подвода остановилась. Женщина от толчка вздрогнула и открыла глаза. То, что она увидела, явно испугало ее.
Чуть в стороне от дороги росло одинокое дерево. Под ним стоял человек в грязной, с подпалинами, шинели и целился в нас из ружья. Тут уже и я испугался.
Прошло несколько томительных секунд...
Но вот я, приглядевшись, радостно закричал, спрыгивая с облучка:
- Гришка, кум, це ж я, Мыкола! Не стреляй!
- Мыкола?! - человек закинул ружьё за спину и бросился мне навстречу. Мы обнялись, похлопывая друг друга по плечам.
- Гришка, ты как тут? А у нас на хуторе гутарили, что ты сгинул на фронте. А ты жив, чертяка!
- Да жив, как видишь. Ранен был, да оклемался. Домой вот пробираюсь. А это что за дамочка с тобой?
- Да учителки, Ганны, племянница с детьми. Вот, везу их до тётки, на хутор. На станции подобрал.
- Слухай, Мыкола, на кой ляд она тебе сдалась? - хриплый голос кума перешёл в свистящий шёпот. - Давай, порешим её, да и все дела. Искать их никто не будет... И, слышь, кум, тут недалече поместье есть, пустое. Видать, бандиты напали, хозяев убили. Там, на подворье, ещё много добра всякого осталось, а у тебя подвода...
Гришкины глаза горели таким нехорошим огнём, что я внутренне поёжился. Кум явно был не в себе. Контуженный, что ли? И отчего-то стало страшно за барышню и её детей.
- Да ты что, Гриша! Руки ещё об неё марать, грех на душу брать. Сами подохнут в степи! Постой, я сейчас, - с этими словами я бегом вернулся к подводе, оставив кума стоять под деревом.
Подбежав к подводе, я схватил чемоданы и бросил их на землю.
- Всё, слезай, приехали! - грубо, за руку сдёрнул обескураженную женщину с повозки.
- А ну, щенки, геть отсюда! Быстро! - Я буквально выбросил перепуганных детей следом за матерью.
Вскочив на облучок, зло стегнул коня и подвода, загрохотав колёсами по подмёрзшей земле, стала быстро удаляться. В неё на ходу вскочил возбуждённо-радостный Гришка, обрадованный встречей со мной и возможностью поживиться.
" Пропадёт ведь, как пить дать, пропадёт! Нет в ней силы. Такой барышне без мужика никак нельзя. Эх, то война, то революция, будь она неладна! Бабы да ребятишки страдают..." - Я всё подстёгивал, и подстёгивал коня, и тот словно старался убежать от тяжёлых мыслей о судьбе, вынужденно брошенной нами в степи женщины с детьми...
Недалеко от сгоревшего поместья я вместе с Гришкой был убит бандитами...
P.S. Уважаемые рецензенты! Специально для вашего удобства краткая выдержка из Регламента:
КРИТЕРИИ ОЦЕНКИ РАБОТЫ ЧИТАТЕЛЯМИ
В работе оцениваются:
• эмоциональное воздействие;
• органичность созданного образа с рассказом;
• стилистическая грамотность;
• соблюдение формальных требований конкурса (объём, соответствие теме задания, номинации).
Читатель определяет, какое произведение в паре наиболее полно удовлетворяет предложенным критериям. Главные из них – эмоциональное воздействие и органичность созданного образа с рассказом Ильти «Китайский болванчик».
Вы имеете возможность проголосовать до 21:00 по московскому времени 27.01.13г.
Обратите, пожалуйста, особое внимание на тот факт, что в голосовании могут принимать участие только авторы, зарегистрированные на Проза.ру не позднее 01.09.12г. и имеющие не менее трёх опубликованных произведений на Проза.ру.
К-2 желает вам лёгкости в принятии решения и приятного общения!
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2013
Свидетельство о публикации №213012501905
рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2013/01/25/1905