7
Они стояли на пороге – такие похожие, что Эльза сразу догадалась, кто это.
– Входите же! Как я рада! Вот вы какая! А я все спрашиваю у Дениса, когда вас увижу. Но разве от него добьешься ответа? Только и слышишь: все нормально!
– О, мне это словечко так знакомо! – улыбнулась мать Дениса, Светлана Анатольевна.
В профиль Светлана как бы повторяла черты сына – только в женском, более мягком варианте: нос короче, щеки округлее, ресницы длиннее. Да и большие глаза были серо-голубыми, а не с зеленцой, как у Дениса.
«Такая красивая и молодая женщина, а не замужем», – подумала Эльза с жалостью. О том, что отец Дениса умер давно, она узнала от Норы.
Светлана тут же обследовала комнату сына, потом остальную территорию, вышла на балкон и подвела эмоциональный итог:
– Ши-кар-но! А у нас хрущевка. Потолок на голове, в кухне не повернуться. Это же надо – окна в парк выходят! А воздух какой! У нас там – завод под боком, представляете?
Денис молча ходил за ними следом: ему не нравился тот мгновенный контакт, который возник между женщинами.
Светлана вела себя так, словно старуха Эльза была ее давней подружкой.
– Денис, разгружай сумки! А я переоденусь.
Тот разгрузил сумки и ушел в свою комнату.
После ужина с полусухим вином разговорился даже Денис. Женщинам удалось выудить из него несколько эпизодов из жизни консерватории. Пока он рассказывал, обе сидели не шелохнувшись – боялись, что их обожаемый мальчик в любой момент оборвет свои откровения, и они снова останутся в информационной блокаде (так сказала шепотом Светлана).
Мобилка пропела Денису, что кому-то он нужен, и женщины остались вдвоем. Тогда Эльза поделилась со Светланой своими тревогами.
– Все ясно. Надо идти – знакомиться с его преподавателем, сегодня же. Раньше я приезжала на каждый академконцерт, ни одного не пропускала, а сейчас мой сыночек даже не позвал родную маму. Врет, что не успел.
Вернулся Денис, и Светлана сказала ему почти ласковым тоном:
– Сынок, схожу сегодня к твоему педагогу. Имею право узнать, как там у тебя дела в новом году?
– Заче-ем?! У меня все окей, мама!
– Вот и хорошо, Хочу это услышать от твоего учителя.
– Ты мне не веришь?!
Они сердито пререкались еще с полчасика, пока Денис не заторопился в консерваторию. Расстроенная их ссорой, Эльза ретировалась в кухню.
– Ну, вы видели, какой характерец у моего сынули? Пойду все равно. Что-то тут нечисто, раз он меня просит не ходить.
И ушла. А вернулась через два часа, без Дениса, ужасно сердитая. Села на диван, снова вскочила. Эльза присела с краю, вопросительно глянула на свою гостью:
– Ну как?
– А так, как я и подозревала. Ничего хорошего. Ну и типчик – это народный артист! Нарцисс какой-то. Я ему вопросы задаю – по сути, а он – все о себе, какой он, мол, прекрасный певец и педагог! А Геращенко – ноль, он якобы испортил парня, ничего ему не дал! Тембр неправильно определил, а теперь все надо начинать с нуля! Представляете – с нуля?!
Эльза не представляла.
– А как же тогда он смог на конкурсах побеждать? Он еще на первом курсе училища получил гран-при на конкурсе молодых исполнителей нашего региона! И первое место в следующем году на украинском фестивале! Такой вот нуль! Вы что-нибудь понимаете, Эльза Кирилловна?
Светлана чуть не плакала. Ее красивые глаза смотрели на Эльзу с таким отчаяньем, что у той сердце защемило.
– И Нора утверждает: все в порядке, – попыталась утешить она.
– Это у нее полный порядок. Она мне так сегодня сказала: Денис должен сам разобраться. Может, она и права. Но время-то идет! А этот… жук….хочет его под себя подогнать. Вот поверьте мне! Я закончила музыкальную школу, у меня слух отличный. Денис зажат, он давится… Это ужас какой-то. Я напросилась на урок. Слышала, как Денис распевается. Это катастрофа.
– И что делать?
– Нужно немедленно уходить от этого Игоря Павловича! К кому угодно! Хуже не будет. Надо Дениса уговорить, но как? Это же упрямец! Вы не представляете, как мне с ним трудно!
Эльза только вздохнула. И это она представляла, ей тоже нелегко было с чужим сыночком, которого она мечтала приручить.
– А репертуар? – нервно продолжала Светлана. – Раньше он пел столько прекрасных вещей, а сейчас…
Голос Дениса заставил ее замолчать. Сын стоял на пороге комнаты и сердито смотрел на женщин. Они даже проворонили, когда тот вошел в дом!
– А сейчас? – спросил у матери, копируя ее тон. – Продолжай! Ты же ничего не понимаешь! У нас с воя программа! Я прошу тебя – не лезь к преподавателю со своими советами! Игорь Павлович на меня разозлился, понимаешь?
Никогда еще Эльза не видела Дениса таким рассерженным и грубым. Как он разговаривает с родной матерью?!
– Зато мне даются высокие ноты! Теперь я пою светлым голосом!
«Опять этот светлый голос!» – с досадой подумала Эльза.
– Ничего они тебе не даются, – упрямо продолжала Светлана Анатольевна. – Ладно, я уезжаю.
Эльза ждала, что мальчик кинется к матери извиняться, но тот молча вышел из комнаты.
В этом доме никогда прежде не скандалили. Эльза видела, как слезами наливаются светлые глаза Светланы, темнея до голубизны. Та сидела на диване, комкая в руках носовой платок. Эльза села рядом, стала гладить их, приговаривая:
– Не надо расстраиваться, Не надо уезжать. Он сейчас успокоится. Может, все утрясется… Может, Нора права, и пусть он сам для себя решит.
– Долго ждать придется.
Теперь Светлана уже молча плакала, терзая этим сердце Эльзы.
Дверь тихо отворилась.
– Ма, извини, я ту наговорил…Злой был, – сказал Денис, появляясь на пороге.
Все-таки не выдержал напряжения. Но лицо его оставалось отчужденным. Мать молчала с опущенными глазами.
– Ты пойми, переходить посреди года – некрасиво, – страстно заговорил Денис, все еще оставаясь на расстоянии. – Это значит – у него будет на одного ученика меньше. И к кому идти? Меня никто не ждет. Валерия мальчиков не берет, она с девочками работает.
Светлану еле уговорили остаться ночевать.
– Расскажите о дочке, – попросила Эльза перед сном, когда Светлана немного успокоилась и смогла говорить о чем-то другом. – Жаль, что не взяли ее с собой.
– Учиться ей надо. Это у меня понедельник – выходной. В другой раз возьму. Теперь хоть знаю, что у вас есть место для ночлега.
– Есть, есть! Хочу видеть вашу Катерину.
– Теперь уже не знаю, что с нею делать. У нее чудесный голос. Прямо Долина. Мечтает поступить в училище. Любит джаз. А теперь думаю: сколько проблем с этими вокалистами! Хорошо, если повезет с педагогом, как у нас было с Геращенко.
– А у нас негде учиться джазовому вокалу. Везде сплошная попса, – подал голос и вошедший Денис. – А Катька поет круто. Только в музыкальной школе, куда она ходит, тоже одна попса. В Киев ей надо ехать.
– Только столицы нам и не хватало! – насмешливо улыбнулась Светлана. – Не потяну я вас, дорогие детки. Пусть уж поступает в Запорожье, у нас дома.
Светлана уехала. Жизнь продолжалась, но в ней по-прежнему не хватало теплоты, в которой так нуждалась Эльза. Денис уходил рано, возвращался поздно. Теперь он еще и работал – охранял ночами какую-то фирму, два раза в месяц дежурил там целые сутки по выходным. Иногда он садился за пианино, разучивал что-то по нотам, иногда распевался, радуя Эльзу самим этим фактом. В доме звучал живой голос, еще и красивый. Пусть не такой завораживающий, но все равно сильный и мелодичный.
Казалось бы, Эльза должна быть довольна таким спокойным жильцом: девочек не водит, гулек не устраивает, не пьет, не курит, деньги плати в срок. Но ей хотелось других отношений, домашних. Она этого мальчика полюбила как внука – неизвестно за что. За голос? Или то была жалость к талантливому и хорошему мальчику, который так много трудится, устает, а она, Эльза, ничем не может облегчить его жизнь? Или то была тоска по несостоявшемуся материнству? Или просто одиночество, так и не согретое никем по-настоящему?
Она пыталась представить себе Дениса в компании однокурсников. Интересно, каков он с ними? Такой же вежливо-отстраненный или шутит, смеется, болтает о пустяках? Как он ведет себя с Норой – наедине?
Правда, один раз она невольно услышала, как нежничал с кем-то по мобильнику Денис. Наверное, с Норой. С кем же еще, если на горизонте не появлялась ни одна другая девушка? Она тогда удивилась, подумав, что в комнате находится еще кто-то чужой. Уж очень незнакомыми были интонации…
Собственная молодость была так далеко, что не оставила в памяти ничего, кроме поцелуев в объятиях Бориса. Конечно, они целуются, нежничают, а, может, и…Тут Эльза невольно краснела, понимая, что ее воображение бессильно перед современными сценами любви.
Продолжение
http://www.proza.ru/2013/02/05/1428