Живой покойник
Начало зимы. Вечер. Сумерки. Стоим у второго подъезда, три пенсионера – я, Сева и соседка Наташа. Вдруг прямо к первому подъезду по пешеходному тротуару подъезжает грузовая «Газель».
– МЧС – говорит Наташа.
– МВД – говорит Сева.
– Труповозка, – говорю со знанием дела я. – Кого-то в морг повезут. Интересно, кого?
– А кто в первом подъезде «на подходе»? Девяностолетняя Фира? – вопрошает Сева.
– Я ее сегодня днем видела, – возражает Наташа.
Из машины выходят три здоровых мужика в камуфляже, двое зашли в подъезд, а третий стал открывать заднюю дверь катафалка.
– Смотрите! Свет у Алика в комнате зажегся! – обращаю внимание я. – Алик «представился»?
– Вполне возможно. Пьянь и тунеядец, – соглашается Сева.
– Вчера около подъезда на снегу валялся, – говорит Наташа – Мы его с Валей, еще теплого, еле-еле в подъезд заволокли. Там и бросили. Неужто помер? Пора, а то за десять лет всем уже порядком надоел. «Бомжара»!
Из подъезда выходят два мужика в камуфляже, несущие что-то, завернутое в черный полиэтиленовый мешок и запихивают его в «Газель».
Их сопровождает, одетая вся в черное, плачущая жена Алика.
Катафалк уезжает. Жена Алика Людмила, перекрестив уезжающую машину, скрывается в подъезде.
– Наташа спроси у Людмилы: кто помер? – просит Сева Наташу.
– Неудобно как-то. И так все ясно – вся в черном, плачет, крестит…
– Бедный Алик! Царство ему небесное, – говорю я. – С кем теперь наши «бичуганы» пить будут? Кому пустые бутылки из-под пива отдавать? А мукулатуру, а старую ненужную одежду?
Мимо, шатаясь, с пакетом полным бутылок дешевого вина, проходит изрядно «поддатая» «Шитоха» – местная «бичуганка». Тоже пенсионерка, подруга Алика по распитию «чернила». Увидев нас, останавливается и приветливо машет рукой:
– Приветик! Аб чем гутарите?
– Да вот Алик, твой собутыльник, «ласты склеил». Только что вывезли в морг, – говорю я.
– Вай! Вай! Вай!.. – запричитала «Шитоха», – Аличек помер! А мы тут собрались немножко выпить. Побегу скажу, – и, выписывая «кренделя», «рванула» к себе домой в соседний дом.
Мы тоже молча разошлись по своим квартирам, с мыслями о бренности бытия.
На следующее утро решил я зайти к Людмиле принести соболезнования по поводу постигшей ее утраты. Утраты? Достал он ее! Общительная и веселая по жизни, после того как Алик бросил работу и стал «бичуганом», Людмила «зарылась» в квартире и, без нужды, не показывалась на люди.
Стоя у двери первого подъезда, вспоминаю код, чтобы войти.
Кто-то легонько так, хлопает меня по плечу. Поворачиваю голову и вижу… Алик! Собственной персоной! Слава богу, что я лысый и нечему вставать дыбом, но все мое тело прошиб озноб и холодный пот. Хорошо, что я атеист махровый и не верю там во всякую мистику, а так бы мог и сам «ласты склеить».
– Ты кто? – шепчу я побелевшими губами.
– А что, не видишь. Вы что с ума сошли! Все от меня сегодня с утра шарахаются, как от чумного! В чем дело?
– Тебя же вчера из этого подъезда вынесли и в морг на спецмашине, на катафалке повезли. Сбежал из труперни?
– Ема ё! Так это ж не меня, а мою тещу вынесли! Она у нас три дня тому, как с деревни приехала подлечиться. Вчера померла с утра, – смеется Алик.
– Да, Алик, повезло тебе. Пить свои любимые «чернила» теперь ты будешь до ста лет! – с завистью говорю я, – Примета такая есть, если похоронили по ошибке, то жить будешь долго.
Как я женился
(рассказ соседа Макарова)
Выбрал я как-то время, когда моя будущая теща, мать моей нынешней жены, была дома одна. Прихожу и начинаю разговор.
– Дорогая Марфа Петровна, вы же в курсе, что я с вашей дочерью, уже как год женихуюсь. Надо бы как-то нам с ней узаконить наши отношения. Обстоятельства сложились так, что с росписью в ЗАГСе тянуть уже нельзя.
– Какие обстоятельства? – насторожилась будущая теща.
– Ну, вобщем… – начал мямлить я, – Сложились… Таким образом, что…
– Что, что? Не тяни, говори прямо!
– Как бы вам сказать…
– Она что, беременна!? – ужаснулась Марфа Петровна.
– Ну, вот вы сами это и сказали. Да!
Марфа Петровна падает в обмороке на диван. Я иду на кухню, наливаю полный стакан воды. Возвращаюсь и брызгаю на ее лицо порцию воды.
Будущая теща открывает глаза, нехорошо смотрит на меня, о чем-то усиленно про себя размышляя.
– Вам еще рано заводить семью. Вот, закончите институт – тогда, пожалуйста, – говорит она строго, окончательно приходя в себя. – А пока… Надо делать аборт, – говорит будущая теща.
– Нельзя, никак нельзя, – с сожалением говорю я.
– Почему? – удивляется Марфа Петровна.
– Врач запрещает.
– Какой еще врач?
– Тот врач, который говорит, что через три месяца после аборта, следующий аборт делать нельзя.
– После аборта аборт! – задыхаясь, вопит будущая теща и опять в обморок.
Опять брызгаю ей в лицо добрую порцию воды.
Марфа Петровна приходит в себя и долго о чем-то про себя усиленно размышляет. Наконец, очевидно, приняв решение, заявляет:
– Нет! Надо закончить институт! У меня есть знакомый профессор, он сделает все как надо. Все, иди!
– Марфа Петровна, пока я еще «тепленький», пока еще у меня чувства к вашей дочери, пока…– задохнулся от злости я, – Я еще та сволочь!.. Берите меня, пока не поздно.. А то, через два года, когда мы закончим институт, и нас распределят в разные Тьмутаракани, ваша дочь мне уже на фиг будет не нужна…
Марфа Петровна посмотрела на меня с ненавистью, погладила по головке и, пустив слезу, нежно прижала к своей груди.
Через три недели будущая теща организовала и роспись в ЗАГСе, и свадьбу с шикарным столом.
А когда через полгода я сделался отцом сына – внука Марфы Петровны, то стал и любимым зятем любимой тещи.