До Грани
Довольный Игорь устраивался у иллюминатора поудобнее: теперь нервотрепка позади, предстоит минимум час спокойного полета. Можно отойти от суеты последних дней и этой кошмарной гонки в аэропорт, когда он успел на посадку в самый последний момент, и наконец обдумать, осознать, что случилось в эти дни. Его даже не хотели поначалу пускать на летное поле, но все обошлось, и он, запыхавшийся, растрепанный, счастливый, буквально ворвался по трапу, готовому вот-вот отъехать, в самолет. Место у иллюминатора в двадцать втором ряду по правому борту, в середине второго салона, пустовало, явно ожидая его.
Итак, свершилось: он возвращается из Москвы с подписанным четырехлетним контрактом. «Черноморец», конечно, неплохая команда, своя, кубанская, почти, можно сказать, домашняя, но столица есть столица, а о том, что уровень «Локомотива» на две головы выше, да и зарплата тоже, и говорить не приходится.
Да, еще две недели назад он не поверил бы в это. Но факт есть факт: сегодня утром они ударили по рукам: президент одного из ведущих футбольных клубов России и Игорь Боровицкий, перспективный полузащитник, кандидат в молодежную сборную страны.
Лене он не сказал, что контракт подписан: хотелось сделать сюрприз. Пусть пока думает, что он просто поехал на просмотр: в прошлом году ему звонил агент подмосковных «Химок», предлагал встретиться, но на этом все и закончилось. А вскоре после одного из последних матчей чемпионата второго дивизиона, в котором Игорь забил два мяча и сделал голевую передачу, с ним связался «Локомотив». «Нам нужен такой игрок, как ты», - сказал телефон голосом одного из менеджеров столичного клуба, - «и мы уже начали переговоры с Новороссийском от твоем переходе».
Вот так все и произошло, внезапно и счастливо. Игорь решил вернуться в приморский город поскорее, не стал ждать остальных участников переговоров. У него есть трое суток на утряску всех домашних вопросов. Главный, конечно, - уговорить Лену и ее родителей на переезд в Москву. Она-то будет рада, но вот согласятся ли ее папец с мамцом (так он в шутку за глаза называл будущих тестя, худого, как жердь, и дородную тещу)? Как-никак его возлюбленной всего лишь семнадцать лет. Мать, конечно, поворчит, но отказываться от такого контракта, который сам свалился в руки, он не будет – это сумасшествие.
Старенький ТУ-154 уже рулил по взлетной, покачивая кончиками крыльев. Остановился на несколько секунд, словно раздумывая, взревел двигателями и стремительно рванул по полосе вперед.
Пожилая соседка в ряду вжалась в кресло, прикрыв глаза. Игорь краем уха слышал ее беспрерывные стенания во время рулежки о том, как она плохо переносит набор высоты. Предусмотрительная старушенция захватила кучу разных таблеток и сейчас держала их перед собой, готовая поглотить разом все, как только понадобится.
«Тушка» приподняла нос, и в этот момент сзади, со стороны двигателей, перебивая их рев, послышался резкий неприятный лязг. Самолет страшно затрясло, по салону пополз едкий дымок. С полок посыпались сумки, пакеты, свертки, какие-то предметы. Сразу в нескольких рядах истошно завопили женщины. Кто-то из мужчин стал отстегивать ремни, пытаясь встать с места. Началась паника.
Игорь сидел молча. Ноги сковала предательская слабость, руки дрожали. Было страшно, страшно до невозможности. Он отвернулся от искаженного ужасом лица соседки, на котором маской застыл крик, и, судорожно вцепившись в поручни кресла, машинально посмотрел в иллюминатор. Самолет уже отделился от земли и несся низко над полосой, не набирая высоты. «Неужели это все?» - успел подумать Игорь, когда земля - уже ровное поле, а не внезапно закончившаяся взлетная полоса, - стала вновь приближаться.
Резкий удар потряс «тушку» и сидящих в ней пассажиров: земля, жестокая, холодная и твердая, принимала самолет в последние объятья. Лайнер мчался по кочковатому полю, ломая шасси: вот он сел на брюхо, и сразу вспыхнули полные керосина плоскости. Пропахав борозду длиной около километра, пылающая изувеченная «тушка» остановилась посреди поля.
Почти оглушенный Игорь плохо понимал, что происходит. В голове билась единственная мысль: «На выход, на выход, на выход…надо выйти отсюда… как глупо…». Правая рука, видимо, сломанная, висела плетью, но боли он не чувствовал. Соседка неподвижно застыла в кресле, наклонившись вперед и перекрывая Игорю возможность выбраться в проход, из ее раскрытого рта вперемешку с кровавой слюной вываливались полурастворившиеся таблетки. По салону, заполняющемуся густеющим сизым дымом, метались в поисках выхода люди. Кто-то, спотыкаясь, ругаясь и плача одновременно, волоком тащил по проходу окровавленную девушку. Многие оставались сидеть в своих креслах или лежали рядом с ними - потерявшие сознание от травм и дыма, погибшие в момент жесткой посадки. Душил кашель. Снаружи ревела стена огня, за которой ничего не было видно. Но внутрь пламя еще не пробралось.
Кому-то, чье место было по левую сторону рядов, удалось открыть запасный выход. Несколько человек, из самых отчаянных или обезумевших от ужаса, с воплями нырнули в пышущий жаром проем и скрылись в пламени.
Собрав все силы, Игорь отсоединил привязной ремень. Упершись рукой в мертвую соседку, откинул ее на кресло, выбрался в проход, заваленный сумками, кульками, трупами. Окинул взглядом задымленный салон, в котором кое-где уже начала тлеть внутренняя обшивка. Похоже, в живых в самолете уже никого не осталось. Огонь лизал аварийный выход, вытягивая дым и кислород. Было невозможно жарко.
Удушливый обжигающий дым разъедал глаза, нос и легкие. Игорь задыхался. Поняв, что внутри он не протянет и минуты, стал пробираться к аварийному выходу.
Снаружи было море огня. Казалось, что горела сама земля, пропитанная тоннами разлившегося керосина. Раскаленный воздух обдавал нестерпимым жаром.
Было ясно: шансов выбраться из металлического гроба, в который превратился самолет, просто нет. Те, кто прыгнул за борт, моментально превратились в обугленные головешки. Осознав это, Игорь в полном бессилии обреченно повалился на ближайшее кресло: не спастись. И в этот момент…
В этот момент пассажиры в аэропорту, медики в остановившихся в конце взлетной полосы машинах скорой помощи, спасатели, пробирающиеся по полю к месту крушения лайнера, увидели, как над потерпевшим катастрофу самолетом, клубясь, поднялось огненное облако. Оглушительное эха взрыва, качнув землю, разнеслось по округе. Это сдетонировали топливные баки.
За Гранью
…Что произошло затем, Игорь понял сразу.
Все вокруг горело, огонь был бесконечно большим и бесконечно малым. Игорь знал, почему произошла катастрофа: банальная усталость металла, поломка одного из лепестков на крыльчатке правой турбины: двигатель разнесло, следом упала тяга двух остальных, отказала система управления. Лайнер потерял скорость и разбился. Взрыв через пару минут после падения довершил картину катастрофы.
Игорь знал, что в живых не остался никто, знал это, потому что их тела, как и его тело, превратились в пепел, потому что сейчас все они, совершившие переход за Грань, были рядом, вокруг, снаружи и внутри него, потому что он был ими, а они были им, потому что он был Знанием, а Знание было им. Он знал все, что произошло здесь, все, что было в неимоверной дали, все, что когда-либо случалось во Вселенной и все, что было до ее возникновения. Потому что он был всем, а все было им.
«Понимаешь?» - спросило Знание, спросил он сам себя, спросило все.
Он знал, что в эту самую минуту его девушка, из молодых да ранних, напропалую изменяет ему, точнее, тому, кем он был, с лучшим другом, он знал, что мать неизлечимо больна и ей осталось не более трех месяцев, он знал, что… Он знал все, что происходит на Земле. Но то, что еще будет, то, что впереди, было скрытым, неподвластным ему-Знанию, Знанию-ему.
Время текло, шло, бежало, летело. Он покинул место катастрофы, бывал в разных мирах, прекрасных и мерзких, видел творения различных существ, добрых и злых, возвращался на Землю, растворялся в просторах, охватывая все сущее разом, и концентрировался в одной точке.
Время текло, шло, бежало, летело. У него не было эмоций, но они были. У него не было желаний, но они были. Он не мог скучать, но он скучал. Он скучал по миру, оставленному им, хотя теперь он мог видеть все и быть везде. Но этот мир был не миром, а Знанием, сухой квинтэссенцией сущего, черно-белой картинкой вместо цветной, плоским изображением вместо объемного, суррогатом существования, бесплодным созерцанием. Он з н а л все, но н е м о г ничего. Он не был богом, хотя был везде и во всем. Он пытался дать знать о себе живым, своим близким, пытался предостеречь от опасности тех, кому она угрожала, но н е м о г. Связь была односторонней, Знание было скрыто для существующих по ту сторону Грани.
И пришло время, когда возник вопрос, требующий единственного ответа. «Ты хочешь вернуться туда?» - спросило Знание, спросил он сам себя, спросило все. «Да!» - ответило Знание, ответил он сам себе, ответило все.
«Есть только один путь – утратить Знание, забыть все, что было», - сказало Знание, сказал он сам себе, сказало все. - «И заново, с нуля, постигать суть вещей».
«Я хочу этого» - подтвердило Знание, подтвердил он, подтвердило все.
Возвращение
Где-то в глубинах женского человеческого организма на планете Земля объединились две клетки. Зародилась новая жизнь. В этот момент Знание исчезло, исчезло полностью и бесповоротно, будто его и не было. Через девять месяцев хирург-гинеколог одного из роддомов взял на руки жалобно кричащего только что родившегося маленького чудесного ребенка.
- Девочка, - сказал он, внимательно рассматривая малышку. – Незначительная родовая травма, но через недельку все пройдет без следа.
Олег Северин.