Сейчас редко пишут письма. И уж тем более редко пишут городам. Обычно им посвящают стихи, восторженные оды или официальные обращения. Но это обычно… Мой же случай таковым не назовешь…И письмо – это, наверное, единственная форма, в которую я смогу облечь мои мысли и чувства, кипящие во мне до сих пор. Спустя три дня после расставания с тобой, моя Алма-Ата. И потому я пишу тебе, обращаясь по привычному мне имени. Оно стоит в моем паспорте. Оно легко слетает с языка, когда меня спрашивают, откуда я родом. Мне нравится, что в нем звучит слово «отец». И мне свегда легко было верить, что он у меня все же однажды будет.
Еще год назад я не верила в нашу встречу. Еще два месяца назад сомневалась в ее нужности… Когда же решилась, то потеряла покой на несколько ночей и днями носила в себе чувство, которое невозможно описать словами. Я боялась тебя, Алма-Ата. Я желала тебя. Я перемалывала в себе свою прошлую жизнь, соединяя ее с жизнью твоей сегодняшней. С этим коктейлем в сердце и поднялась в небо.
Успокоилась лишь в последний миг перелета, когда увидела в иллюминаторе самолета звезды, сияющие над тобой, и стала искать созвездие Козерога. Я родилась под ним пятьдесят два года назад. Пятьдесят один с половиной из них я не видела родины.
Ты встретила меня морозным туманом. Обняла, заботливо укутала свою, так долго отсутствующую дочь. Подбодрила на незнакомом языке, подтолкнула в сторону ярко освещенного аэропорта, где меня ждали родные люди… Которых я никогда доселе не видела наяву.
Я помню этот миг узнавания. Как вспышка фотокамеры… Сначала она высветила из толпы лицо Саши… Младшего брата, о котором я узнала только год назад. Он сам нашел меня, убедив, что я ему нужна… связав ниточкой потерявшие друг друга сердца… Еще вспышка - а вот и Володя! Его голоса я не знала, но откликнулась в мгновение ока. Он помнит меня еще с моих пеленок. Эта мысль несколько смущала меня… Но ровно до той секунды, как я увидела его. Какой же он большой и надежный этот мой брат!… Таким и должен быть старший. Не взирая на двоюродные условности.
Именно в этот миг случилась еще одна вспышка. Я, подхваченная под руки братьями, вдруг почувствовала себя…маленькой и беззащитной. То, чего хотелось мне всю мою сумбурную жизнь.
Это был твой второй подарок, город мой. Ты начал исполнять мои желания.
Я ехала по улицам в новогодних огнях и пыталась узнать тебя. Ты не открылся мне сразу. Ты прятался за темноту раннего часа, ты не показывал мне своих настоящих сокровищ. Я разгадала твой замысел: это все для того, чтобы не отвлекать меня своим блеском от главного, зачем я вообще явилась под твою сень. От предстоящей встречи с отцом. Моим отцом. У моих сыновей его глаза.
Машина нырнула с широкой улицы настоящего в лабиринт прошлого. Попрыгала по заледенелым кочкам… Я ожидала увидеть что-то подобное, но и не верила, что такие улочки могут еще сохраниться в сердце старого города… И все же… Заборы… за ними видавшие многое домишки… Зеленые, коричневые, серые ворота… За голубыми – домик. В окнах – свет. Здесь ждут меня. И вот он –мой отец.
Так получилось в моей жизни. Я выросла без него. Даже сейчас не хочу копаться в прошлом и обвинять кого бы то ни было. Что случилось – то случилось. И слава богам, что в сердцах моих родных тоже нет ни обиды, ни злобы. Мама благословила меня в этот путь. Отец принял и назвал дочкой. Заплакал. Недавний инсульт сделал его слабым на слезы. Но он сумел подняться в невероятные сроки, чтобы встретить меня на своих ногах. Его жена, обняв, радостно захлопотала у стола, попутно завалив диван альбомами со старыми фотографиями. В этих семейных альбомах более полвека жила и я. Значит, все же не чужая… Я держала руки отца в своих руках и обретала его…
А на утро ты, город, подарил мне солнце. Такое солнце на Севере ждут месяцами. Яркое, щедрое своей весенней теплотой. Ах, какой же ты, город, обманщик! Ты так ловко создал иллюзию весны, что я кинулась в этот обман с головой. Сосульки висящие на лозе винограда, как гроздья, источали пьяное вино капели мне в ладони. Я запьянела от него. Мне хотелось запеть вместе со скворцами «афганцами». Но приняли бы они меня в свой хор? Не побили бы за такое нахальство? Говорят, что и сами они еще те наглецы.
Я шла по твоим улицам, город, и боясь проморгать хоть что-то из всего того нового и шумного, что ты обрушил на меня. Я никогда не видела и не слышала ничего подобного. Ты кричал на разных языках, ты оглушал клаксонами автомобилей, которые порой напрочь забывали, что такое правила движения. Ты соблазнял запахами шашлыков, балыков, приправ и многотелой толпы. Ты манил красками нарядов и реклам. Незнакомые слова, глаза, лабиринты улиц и базаров.
Подозреваю, что эта твоя часть почти не изменилась за последние 30 лет. Сюда не заглядывают жители элитных районов, предпочитая блеск супермаркетов. Но именно бродя по закоулкам, я улыбалась и люди улыбались мне. Они охотно отвечали на вопросы, фотографировались, удивленно цокали языками, путая Карелию с Кореей. Хвалились рыбой, какой мне, северянке, видеть еще не доводилось. Двое мужчин, служившие когда-то в Печенге, готовы были подарить мне двухметрового сома…
Я увидела и вторую половину твоего лица, Алма-Ата. Несколько помпезные, по-европейски чопорные здания бизнесцентров, бесчисленных банков и ресторанов. Красиво…но… Промелькнувшая за окном машины старенькая школа, в первый класс которой в год моего рождения пошел Володя, мне улыбнулась теплее, чем вся сталь и стекло твоего «хай тека». Не уж-то и она помнит меня? Или, может, эту выросшую, но не повзрослевшую девчонку вспомнит величественный венец гор? Ведь когда-то они откликнулись эхом на обиженный вопль младенца, извлеченной из тепла и покоя в этот январский мир! В последний день правленья Козерога. Еще бы несколько часов, и может, вся жизнь пошла бы по-другому! Но случилось именно тогдаи так: четвертым Козерогом в семью, долго не умевшую слушать друг друга… Слишком долго.
Я умею слушать. И, возможно, переняла эту способность у гор.
Боже… Спасибо за свидание с ними! За те два дня между небом и сверкающими скалами. Кто, как не я еще мог подняться на каблуках и в кружевах по серпантину над ущельемАлма-Арасан? Древние скалы запомнят это зрелище надолго. Тепло в середине января было такое, что так и тянуло за рукава прочь одежки с разомлевшей северянки. Соблазн вернутьсяв Карелию загорелой был велик, но разум победил: разница температур между солнечной стороной гор и тенью пообещаламне подарить вместе с прочими сувенирами хорошую простуду.
Так рисковать могут только самые закаленные. Как проводник Сергей Николаевич, вызвавшийся на другой день рассказать нам о Чимбулаке и привезтипо узким дорогам как можно выше. Таких гидов я еще не слушала… Масса интересных сведений вылетала из него такой скороговоркой, какой мог бы позавидовать любой мастер разговорного жанра. Прожаренный солнцем и ветрами гидрогеолог на пенсии прожил жизнь не зря. Думаю, его вспоминают туристы из многих уголков наших стран. А он помнит Высоцкого. Это имя он произнес с особенными интонациями в голосе, откликнувшись на процитированное мой: «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…» И, кажется, взглянул с уважением. Наверное, потому при нем я постеснялась прокричать во все горло горам, как они прекрасны.
Мы возвращались по самой дорогой улице Казахстана, проезжая между виллами самых высокопоставленных буржуинов. И мне думалось: горы, однако, выглядят скромнее, чем замашки чиновников, вскормленных богатствами этой страны. Но хочется ли им, так же, как мне, кричать от счастья, видя красоту твою, моя Алма-Ата?
Говорят, что горы действуют на человека, как наркотик. Совершив восхождение однажды, будешь рваться ввысь всегда. Может быть. Но знаю точно, что у меня горы отняли страх высоты. Поняла это, летя вверх по канатной дороге на вершину Кок-Тюбе. Когда под моими ногами стало стремительно разливаться море огней, расчерченное линейками улиц, я представила себя… вне кабины фуникулера… Летящей на сильных крыльях над городом, в котором каждый огонек – судьба человеческая. Было бы слишком смело брать на себя роль ангела, но… Как же мне хотелось, чтобы ты, Алма-Ата не знала горя и бед. Не знала потрясений сильнее трех баллов по шкале Рахтера.
Всего несколько дней свидания с тобой, мой город, оставили в сердце теплый след. Я старалась не замечать трудностей и твоих изъянов. Их полно и в наших северных краях. Видела, каклюди, любят тебя. И есть за что. Когда-то ты приютила тысячи эвакуированных и многие остались здесь жить после войны. Ты построена руками почти всех народов Советского Союза, твои улицы до сих пор носят русских композиторов и писателей. Здесь все меня понимали и говорили, что я похожа на свою. Может потому мама боялась, что я останусь на этой моей вновь обретенной родине?
Но… Я улетела накануне дня рождения. С легким сердцем. Без слез. Веря, что эта встреча была не последней. Меня провожали уже не только семьей. Соседи обнимали, как дочку и просили не забывать. Как же можно? Ведь теперь отметка о месте рождения в паспорте стала реальной точкой отчета моей жизни. И еще… Здесь я обняла, наконец, соавтора песни. Мы познакомились в интернете, Амир написал музыку к моим стихам. Песню поют теперь на далекой Колыме. И только тогда я поверила в реальность случившегося, когда увидела в реальности человека, голос которого звучит под твоими звездами. Спасибо тебе, Алма-Ата за все.