На дворе стояла бархатная осень. Пускай это уже и не лето, но было по-прежнему очень тепло. Светило яркое солнце и очень хотелось жить! А если сюда добавить, что дело происходило в Одессе, да ещё в середине 70-х прошлого столетия, то всё станет сразу понятно...
Через несколько дней мы - команда танкера «Херсон» Новороссийского пароходства, должны были уходить в рейс на Кубу. Я и наш кок с парохода - Фёдор, сидели в маленьком ресторанчике недалеко от Дюка и попивали сливовую. На душе было тепло и уютно... Выпитое вино и предвкушение чего–то нового, ещё неизведанного, дополняли эти приятные чувства. Я уже бывал на Кубе и не раз, но вот так, чтобы на полгода, такое у меня впервые, а заманчивая перспектива приключений в тропиках настраивала на самые смелые мысли.
- Скажи, только не юли, у тебя с женщинами «это» было? - вдруг ни с того ни с сего поинтересовался Фёдор.
- Что «это»? - попробовал отшутиться я.
– Была близость или нет, чего тут понимать?!
- Предположим, а тебе, что до этого?
- Ты пойми, на полгода уходим, ты хоть соображаешь?! Это тебе не за мамочкину юбку держаться, - это тяжёлая работа. Тебе сколько лет, салага? Да я вижу, молоко ещё на губах не обсохло.
Федька налил ещё по чуть–чуть.
– Ну давай за наше предприятие!
Я почувствовал, что меня стало развозить, хоть я и считал себя «тёртым калачом» в этом вопросе, но куда мне тягаться с этим «морским волком», который пил совершенно не хмелея, как будто это не вино, а чай или квас. В свои двадцать пять, наш повар успел побывать на всех континентах и вдохнуть в себя солёный ветер трёх океанов. Спорить с ним, а тем более доказывать что-либо - бесполезное дело.
Над морем светило солнце. Оно улыбалось и, как бы подмигивая мне, говорило: "Не дрейфь парень, где наша не пропадала. Жизнь одна, так и бери от неё всё, пока дают"...
Где-то там далеко, в Чили, произошёл правительственный переворот, но что мне было до него, молодому двадцатилетнему парню, переполненному надеждой в будущее; молодостью, которая так неудержимо манила в неизведанные страны. И то, что дома меня ждали старенькие родители, а в Ростове-на-Дону обливалась слезами, брошенная за неделю до отъезда, девушка - всё это меня совсем не трогало. Они представлялись мне такими далёкими и не осязаемыми. И не из-за того, что я был плохим сыном и кавалером, просто время и расстояние делали своё дело: стирали мою память, эмоции, детали...
- Встречаемся в кафе–мороженное на Дерибасовской, около пяти вечера - строго вещал «наставник». - Ну, как и всегда - детям мороженное, бабам цветы.
- Я что-то не понял, у них, что ещё и дети есть? - глупо поинтересовался я.
- Дурак, ты батенька, хотя и мореходку закончил. Ты что не смотрел последний фильм Гайдая «Бриллиантовая рука», ну так вот, заказываем мороженое, напитки там всякие, туда–сюда, базар–вокзал. Посидим и свалим на пароход, там у меня уже всё приготовлено.
- А как же вахтенный на входе и охрана? - поинтересовался я.
Он посмотрел на меня так, как смотрят мамы на ребенка, только что принесенного из роддома.
- Но это уж предоставь мне позаботиться, а ты делай, что я тебе скажу...
Это только потом я узнал, что Федька проделывал весь этот «цирк» каждый приход в Одессу, а я новенький, и мне были не ведомы все тонкости стратегии моего друга.
Следующий день наступил быстро. Я отстоял положенную мне вахту, которая превратилась в сплошную нервотрепку. У меня всё падало из рук. Своими мыслями я был далеко от машинного отделения: они витали где-то там, на седьмом небе, а это только мои ноги ходили здесь, среди этих гудящих моторов всех мастей. Я млел от одной только мысли, что вечером в моей каюте будет девушка. Боже! Что же с ней делать?.. Но это решится потом, а сейчас лучше набираться сил душевных, да и физических тоже. Ровно в пять вечера в каюту постучал Фёдор.
- Саня, двигать пора, а то девчонки заждались ...
Мы вышли через проходную, повернули налево и отправились в сторону центра. Стояла прекрасная теплая погода, в Москве и в августе такого не бывает, а здесь конец сентября и теплынь... Я был переполнен самых радостных надежд. И не то, что я никогда не встречался с женщинами, нет, просто сейчас даже воздух был наполнен чем-то интригующим, зовущим к безумству. Это не просто свидание – это встреча с незнакомкой, это не просто встреча – это приключение, но никто из нас не мог даже подозревать, чем же всё это может закончится...
Мама мне часто жаловалась на отца, после очередной размолвки с ним: – «У него в каждом порту по невесте», и доля правды в её словах была. Я чувствовал, как мне тоже хотелось походить на него и быть заправским мореходом, не скидывая со счетов и «женский» вопрос. А тут ещё Федька со своим предложением подвернулся – вообще, лафа и думать теперь не о чем – плыви по течению, куда вывезет...
Мы заняли столик. Девушки не заставили себя долго ждать. Фёдор тут же взял ситуацию в свои руки, недаром он старший кок на судне. Откуда ни возьмись, появилось мороженное и «легкое игристое», эклеры, чёрный шоколад – сладости, которые так нужны для налаживания близкого контакта. Он хорошо знал, как завладеть женским сердцем. Я был вторым номером, но это не умоляло моего достоинства, тем более, что я совершенно не знал, о чем говорят в таких случаях. Поэтому речь держал в основном, Фёдор.
- Вот познакомьтесь, Саня из Москвы, моя правая рука, без него я ничего не могу сделать. Вся художественная часть на нём. Вы знаете, какой он прекрасный художник, у него и дядя в МАРХИ преподает.
Я не думаю, что девушки знали, что такое МАРХИ, но зато я хорошо понимал, что Федька не одного слова просто так не произнесёт и если он так говорит, значит это нужно для нашего общего дела. Соня и Катя, так звали девушек – млели. Этому не в малой степени послужили Федькины байки, но и вино тоже подействовало на их головы... Они расслабились. В глазах появились игривые искорки. Но вскоре, всё было выпито и съедено. Настало время подводить итоги...
- Ну, что девчонки, пора вам и нашу «посудину» показать. Давайте, давайте, вот так, встаём и пошли...
Фёдор галантно помог девушкам выбраться из-за стола. Я не успевал реагировать на последовательность его действий.
Девушки еле заметно покачивались. Было тепло и солнце садилось за море. Как же всё–таки хорошо быть моряком: сегодня ты здесь, а завтра там. И не нужно ни за чего отвечать на берегу. Ты как будто здесь, а вроде тебя и нет...
Нефтеналивной причал находился далеко от центра – где-то там за «Привозом». Девчонкам жутко не хотелось ломать каблуки по брусчатке, но денег на такси у нас не было, и мы уговорили их идти пешком.
- А какая она Москва?.. Я там ни разу, не была. - начала Соня, из чего я понял, что она «принадлежит» мне, тем более, что Федор с Катей ушли далеко вперёд, о чём–то весело болтая.
- Ну как, какая?.. – хорошая! Столица нашей необъятной Родины. Смотрели «Я шагаю по Москве»? Ну вот, она такая и есть, а чего ещё добавить?.. не знаю. - я нарочито иронизировал, и Соня это понимала.
Дорога до порта, не показалось долгой. За разговорами, анекдотами всяких мастей, мы и не заметили, как оказались у дверей проходной. Наша первая "атака» была с лёгкостью отбита весомыми аргументами ребят из охраны.
- Не положено!
- Чего не положено?!- попробовал возразить Федор.
- Охраняемый объект. Женщинам там делать нечего! Что не понятно сказано. Хотите, я сейчас капитану позвоню, сразу всем станет ясно.
Нам действительно стало понятно, что препираться с этими людьми бесполезно, и ничего не оставалось, как уйти, что мы и сделали, напустив на себя обиженный вид. Отошли от проходной метров на сто и сели на лавочку. Она стояла в тени каштанов, полностью скрывая нас от глаз охранников и случайных прохожих.
- Что будем делать? - пискнула Соня.
Фёдор поднял вверх руку, показывая этим жестом, что всё находится под его личным контролем. Хотя такое верилось с трудом. Я чувствовал, что его план «лобовой атаки» провалился, но зная этого «проходимца», не унывал – он обязательно найдет выход из любой, даже самой трудной ситуации. И он не заставил себя долго ждать.
- Пошли, только тихо. Гуськом. Все за мной. - скомандовал Фёдор.
Мы повиновались, как кролики питону. Впереди наш лидер, потом девчонки, я замыкал эту процессию. Мы пошли вдоль бетонной стены порта, в сторону моря. И чего он задумал, никто из нас не знал, а впереди меня сиротливо маячила фигура Сони, обтянутая легким ситцевым платьем, под которым наверняка ничего не было. И этот факт приводил меня в самое приподнятое состояние духа. Лезть через такую стену, чтобы проникнуть на запретную территорию, не каждый парень в джинсах отважится, а куда нашим барышням, - это просто немыслимо. Но если Фёдор впереди, значит он знает, что делает.
Конец забора выходил к открытому морю и резко поворачивал влево, дальше идти было некуда – скользкие камни, бетонная стена и морской прибой, - это всё, что мы имели в данной географической точке. Я чувствовал, что именно сейчас должна наступить долгожданная развязка.
- Всё, стоп! - Федор указал куда–то вниз, где виднелась едва различимое круглое отверстие в заборе.
- Что это?.. - настороженно поинтересовался я.
- Это труба! Если честно, то я не надеялся, что она осталась. Её давно хотели убрать. Это слив воды с территории порта. После очередного шторма, излишек её, который прорывается в порт, вытекает назад через это отверстие.
Казалось, что слова лидера никак не подействовали на присутствующих, а может, мы просто не понимали, что они могли обозначать...
- И что..., нам туда лезть? - начала более смелая Катя.
- Да, а чего вы боитесь?.. Она, где-то, метр в диаметре, я думаю, такие изящные создания легко проскользнут в неё... Ну, а мы уж, как-нибудь..., ползком.
Он изучающе измерил меня своим взглядом.
– Правда, труба метра три в длину, но ничего, - прорвемся. Кать, давай лезь первая, ты не забыла ещё как это делается?..
Через минуту, мы услышали радостные Катины возгласы с той стороны стены, возвещающие о победе. Следующим полез Федор. Он долго встраивал свое достаточно мощное тело в диаметр трубы, но и это вскоре закончилось.
Неудача постигла только одну Соню. Она поскользнулась и упала. Поранила ногу. Текла кровь, а мы: долго и тщетно, в полной темноте, искали лист подорожника. Затем решили залепить рану салфеткой, которую успели захватить из кафе.
Фёдор слукавил – труба оказалась не три метра, а больше. И преодолеть такое расстояние ползком на коленях могли только мы, - одержимые одной мыслью, попасть быстрее на танкер: хорошо поесть то, что заготовил наш кок и… наслаждаться жизнью?!.
У трапа стоял вахтенный матрос, встретивший нас своей нагловатой улыбкой. Он осмотрел с ног до головы наших милых спутниц, процедив сквозь зубы – «проходите», чем мы сразу же решили воспользоваться.
- Давайте так, сейчас я на камбуз, там уже всё готово. Посидим, перекусим, у меня бутылочка сухого завалялась, ну, а потом - по каютам. Пора и честь знать.
К чему прибавил Фёдор эти совсем неуместные слова, я не знаю, но главное, была понятна суть сказанного.
Неужели всё так просто: пришли, поели… и по каютам... Да, так и получилось..., как только закончилась бутылка вина, Фёдор встал и многозначительно посмотрел в мою сторону...
- Пора Сашуня! Время не ждёт?!
Пароход практически был пуст – многие ушли в увольнении на берег, кто стоял вахту, а кто уже мирно спал в своих каютах, было за полночь.
- Заходи. - тихо промолвил я, бережно подтолкнув расслабленную Соню в каюту. – Располагайся. Чувствуй себя, как дома.
Соню заинтересовали мои рисунки, развешанные по стенам каюты. На них, цветными карандашами было нарисовано море и, конечно, как всегда в таких случаях, - красивые парусники. Так же я пробовал копировать «девиц» из модных импортных журналов, как без этого?..
- Саша, ты так хорошо рисуешь. Я не знала об этом. Федя мне не рассказывал.
Она смущенно присела на диван, и только здесь я заметил, что из её ноги продолжала сочиться кровь. С этим нужно было что-то делать.
- Сонь, сейчас мы тебя будем лечить. У меня тут аптечка имеется и всякие там штучки. Давай ложись, а я ваткой с перекисью попробую промыть. Всё будет хорошо!
Она легла на диван, смущенно натягивая на колени своё коротенькое платье. Я нарочито долго возился в аптечке. Наконец, взяв всё необходимое, вернулся к ней. Её глаза были закрыты. Казалось, что она спала, но это было не так, она смиренно ждала, что будет дальше. Я присел рядом и стал нежно протирать ваткой ссадину на её ноге, чуть ниже колена...
- Саша, ну! Давай!..
Она медленно стала приподнимать юбку, но именно в этот момент раздался оглушительный стук в дверь. Очень хорошо, что она была заперта, а то наверняка соскочила бы с петель. Что только не пронеслось в моей голове в эти секунды. Я был до такой степени испуган, что на первых порах, потерял дар речи. Что делать? Открывать или нет?..
Может это дежурные с проверкой, может вахтенный матрос что-то спросить хочет. А как же Федька? Он сказал, что у него всё схвачено, и никто не о чем не узнает, комар носа не подточит, а утром мы должны были проводить их до первого автобуса и на этом наша «миссия» заканчивалась. Будет, что будет?! Я встал, чтобы открыть дверь.
- Стой! Не открывай. Это он..., Жорж!..- взмолилась Соня.
- Какой Жорж?! - почти выкрикнул я.
На этом пароходе я без году неделю. Пока ещё никого не знал. Только Федя, да старший механик, а остальных и в глаза не видел, не то, чтобы знакомство какое. Стук продолжался. Я вопросительно посмотрел на Соню.
- Саша, прости если можешь, я сама виновата. Я говорила ему, что между нами всё кончено. И к старому возврата нет. Как он узнал, что я здесь? Ума не приложу. Прошу, только не открывай, он убьет нас.
- Нет уж, пускай убивает. А так, он мне всю дверь выломает!
Я открыл дверь и вышел в коридор. Передо мной стоял весь взлохмаченный, с красными глазами, как у быка перед последним рывком, матрос – артельщик. Он до того был взбешён, что сначала стал заикаться. Потом, когда икота чуть отпустила, долго доказывал мне, что я сволочь и что "своих" подводить нельзя, а тем более приводить на судно чужих «жён».
- Я должен поговорить с ней. - сказал он, отстраняя меня от двери.
Видно, заметив холодок моих глаз, решил пояснить: – Не боИсь, ничего я с ней не сделаю. Жива останется...
А потом вдруг опомнившись, схватил мня за рубашку и подтянул к себе.
- Слушай сюда, москаль, у вас что–нибудь было уже?!. Ты только скажи правду. Было?!.
Мне, показалось, что он хотел откусить мне нос.
- Нет...- скорее простонал, чем проговорил я.
- Врёшь, сволочь!
Он вошёл в каюту и запер за собой дверь. Я остался один в коридоре. За дверью было тихо. Меня раздирали противоречивые мысли, с одной стороны я понимал, что был подставлен и никем–нибудь, а самим Федькой. Если он знал обо всех этих мексиканских страстях, кипящих на судне, как он мог предложить мне быть с Соней, не боясь, что может произойти скандал. С другой стороны, предстоял длинный, изнурительный рейс на Кубу, впереди нас ждали шесть месяцев совместной работы на одном борту с Жоржем. В это время, повернулась дверная ручка – на пороге появился он.
- Я решил! - повелительным тоном произнес Жорж – Собирайтесь и валите к чёрту!.. Оба, чтобы духу вашего здесь не было или хуже будет.
Я не стал испытывать терпение ревнивого артельщика... Быстро забежал в каюту, взял за руку заплаканную Соню и вышел. Никто не чинил нам препятствий: вахтенный матрос, на трапе, не обратил на нас внимания. На проходной спросили только мой пропуск.
Одесса встретила нас ночью и шелестом листьев раскидистых каштанов. Что делать, куда идти в три часа ночи, я не знал. Постоянно в голове мелькало, что Одесса самый бандитский город и мне казалось, что из-за каждого угла на нас смотрят подозрительные люди, выжидающие только момента напасть. Ничего лучше не придумав, мы нашли лавочку в соседнем сквере и сели. Молчали, каждый думая о своём.
- Ну, надо же так влипнуть! - думал я, рассматривая темные окна, ближайших домов. Она сидела отречено, с безразличием разглядывая свои туфли, как будто именно сейчас, они являли собой центр вселенной. Ночь входила в свою завершающую фазу, готовая передать эстафету утру. В знак этого, начинали пробовать свои голоса ранние птицы.
- Саш, ты прости меня, что всё так получилось. Я давно говорила ему, что он мне надоел, что между нами всё кончено. Никто не мог ожидать, что так всё выйдет, а на Федю ты не обижайся, он тут ни при чём, это я во всем виновата. Захотелось посмотреть, что там за москвич, да ещё художник...
Она резко повернулась ко мне, и я не успел опомниться, как Соня крепко поцеловала меня в губы. Я обнял и прижал её хрупкое тело к себе. Мы продолжали целоваться, а в голове ясно представилась картина Ринато Гутузо «Франкфуртское прощание». И действительно, было что–то трагичное в нашем застывшем объятии.
- Ах, вот вы где, голубки?!.
Перед нами, совсем неожиданно, вырос Жорж.
- Не долго же я вас искал! Ну, всё – финита ля комедия!.. А ты дорогой, подойди сюда, разговор есть. - он поманил меня рукой.
Мы отошли на расстояние десяти шагов и остановились.
- Не знаю, как там тебя зовут, извините, не успел познакомиться, не был представлен, так сказать... Ну, так вот, через минуту, чтобы духу твоего здесь не было. Иди на судно к себе в каюту и сопи там в две дырочки, молоко ещё на губах не обсохло, а всё туда же – чужих баб щупать. Ну, чего смотришь, как зверёк затравленный, ничего я с ней не сделаю. Так, поговорим маленько, а потом я её домой провожу, ты небось и города не знаешь совсем, а в кавалеры набиваешься. Ну, давай иди, а то не ровен час, я и осерчать могу.
В полном смятении я пошёл в сторону порта. В голове всё перемешалось: и дальний рейс на Кубу вместе с этим «пиратом», и поднятая вверх Сонина рука на прощанье, и Федька, развалившийся на своем мягком диване с Катериной, Бермудский треугольник, и бетонная труба, длинною в пять метров... "Действительно - труба!?" - подумал я, поднимаясь по трапу…
2012г+к