Володя очень волновался за Наташу, переживавшую не лучший период своей жизни. Она уже давно не могла устроиться на работу, ездила отмечаться на Биржу, брала там направления, но пока что эти поездки приносили одни огорчения. Обычно весёлая, теперь она грустила рядом с ним, а в последнее время находила разные отговорки, только бы не встречаться. Вот и пришлось ему купить билеты в театр, чтобы она уж точно не отвертелась.
Они с Наташей сблизились в десятом классе. Как-то в начале октября они всем классом пошли в поход и сбились с ориентира. Да попали в болото, еле выбрались, чуть было не утонули. Тогда Наташа по шейку окунулась в эту чёрную холодную жижу, а запасной одежды с собой не было - кто же знал, что такое случится. Тогда-то и пригодился Володин туристический опыт, его запасливость - он дал ей свой запасной тренировочный костюм, который по совету отца – заядлого туриста в их семье – всегда лежал в кармане рюкзака. Когда девушка переоделась и глянула на него благодарными синими вечерними глазами, что-то кольнуло его в сердце. Там-то у костра он и увидел её чуть кривоватый мизинец, когда отогревал Наташины руки и проникся к ней нежностью. С тех самых пор вот уже шесть лет они дружили. Закончили, правда, разные институты. Он, как программист, сразу устроился на работу в рекламную компанию, а она, филолог, никак не могла найти себе применение. В школу идти не хотелось – не представляла себя учительницей, в редакции даже на вольные хлеба не брали, а должность корректора упразднили, оставались помощницы руководителя, секретарши с длинными ногами и всем остальным, чему противилась её душа, устной переводчицы – но языковой практики у неё не было, вот и ходила по направлениям Биржи совсем не по профилю – предлагали должности менеджера, рекламного да страхового агента, логистика.
Володя был согласен, чтобы Наташа не работала, а занималась переводами и открывала тайны жизни и творчества немецкого поэта Райнера Мирии Рильке, которого и любила и знала. Мало того, недавно заявила другу чтобы он выучил наизусть стихотворение Рильке "Когда наступает весна":
Трава блестит под солнцем ярко;
земля весенняя согрета;
мелькнула первая карета
в аллеях парка.
И, где вчера лишь ворон каркал,
один, среди морозных елей, -
сегодня птицы вдруг запели
в аллеях парка.
Весенний ветер слишком жарко
ласкает гипсовые плечи;
всё те же поцелуи, речи -
в аллеях парка.
И заставила-таки, иначе, говорит, мы не найдём общего языка. Хотя его язык давно уж заплетался, когда он с нею говорил или просто думал о Наташе. Правда, она ещё точно не решила, кем ей заниматься: Борисом Пастернаком или Рильке. Пусть бы себе занималась, только бы нервы себе и ему не трепала, да не ездила с этими липовыми направлениями от Биржи в никуда. Может, когда что-нибудь напишет да опубликует, и ей работу настоящую, интересную предложат. Переживал за неё Володя не меньше матери, прикипел к ней сердцем и своего будущего без неё не мыслил. Вот говорят, что за любимыми идут на край света, так и он бы за Наташей, её небесными очами да рыжими кудряшками пошёл бы и за край.
Завтра в театр. Рядом будет сидеть она, и он сможет вволю на неё наглядеться и надышаться воздухом, которым и она дышит. Взять за руку и увидеть её чуть повернутую к безымянному пальчику верхнюю фалангу мизинчика. У Вовки при виде этого мизинца всё внутри обмирало. Спрашивается – почему? А поди пойми это странное сердце. Почему ему вдруг так нужен этот чуть кривоватый мизинец?
Вот только Наташа никак не соглашается. Говорит, что должна быть самостоятельной, независимой и ни на чьей шее сидеть не собирается, тем более что жить придётся с её мамой – у Володи две комнаты, а жильцов семеро по лавкам, и все ждут не дождутся, когда Володя съедёт. Его родственники давно уже связали его будущее с двушкой Наташи и намеками без конца выясняли, как у них там продвигаются отношения и когда же, наконец, они поженятся.
А он не знает, как развиваются их отношения. Вот взять хотя бы сегодня: позвонил насчёт театра, а она с ним даже говорить не стала и не перезвонила, как обещала. Что хочешь, то и думай. Не утерпел, сам позвонил:
- Наташ, привет. Ты подумала насчёт театра? Где встречаемся?
- А ты когда работу заканчиваешь?
- В шесть. Но если скажешь, отпрошусь, уйду пораньше.
- Тогда давай у театра в полседьмого.
- Идёт! А как ты съездила сегодня?
- Пока не знаю. Обещали позвонить… Но что-то не верится, чтобы взяли на работу.
- А почему ты мне не перезвонила? У тебя что-то случилось?
- Случилось… На меня собака сегодня напала, чуть не удушила…
- Наташ, это шутка?
- Нет, Вовка, не шутка. Прямо на улице ни с того, ни с сего дворняга набросилась, в шарф вцепилась. А я, дурочка, петлёй его ношу, вот и затянулся… Если бы не прохожий, мы бы с тобой сейчас не разговаривали.
- Ничего себе… Давай я к тебе приеду, а? Ты меня здорово напугала!
- Да я сама испугалась. Нет, Вовк, уже поздно, хочу выспаться, слишком много впечатлений за день. Уже ложусь.
- А мама как? Небось, тоже перенервничала, да?
- А ты как думал? Так что до завтра, до полседьмого. Спокойной ночи…
- Спокойной ночи, моя любимая… - Правда, это он, вздохнув, сказал уже после отбоя.
Продолжение http://www.proza.ru/2013/02/04/979