Глава 10
В которой Пьетро нехотя становится генералом нового ордена
Un home avec Dieu est toujours dans la majorit;.
(Человек, у которого есть Бог, всегда в большинстве.)
Джон Нокс, надпись на Стене Реформации, Женева, Швейцария
1241–1294, Италия
Многое изменилось в жизни Пьетро после встречи с кардиналом Джованни Колонна. Пьетро будто прозрел и увидел ту страшную духовную нищету, которая поразила Церковь. Он узнал, что кардиналы — эти принцы Церкви, призванные служить людям, превратились в хищников, ненасытимых богатством, славой и властью. С трудом, но вынужден был признать Пьетро, что и папа был куда большим грешником, чем он когда-то полагал. Впрочем, на папу он был не в обиде и ежедневно молился о нём, благодаря между прочим Бога и за свою первую с ним встречу.
— Многие из тех, кто находится у кормила церковной власти, — объяснял кардинал Колонна, — включая меня самого, живут вполне светской жизнью. Мы занимаемся политикой, любим охоту, женщин, богатство — и нам уже никуда от этого не деться, Пьетро. Мы родились к власти, в семьях, которые правят миром. Все, за исключением только этого недородка Каэтани… Людям лучше этого не знать, Пьетро, но тебе знать надобно: нет смысла искать благословения в людях — ищи благословения в Боге. Беги из Рима — иначе Рим тебя погубит.
Пьетро упал тогда перед ним на колени.
— В Господе я всегда искал благословения, и Он послал мне вас. Впрочем, я и так знаю, что моё место в лесах и на горах, а не в городе. Но как мне защитить моих братьев?
— Я напишу тебе и твоим братьям защитную грамоту рода Колонна и одобрение Церкви. Если папа об этом узнает, — усмехнулся он, — а когда-нибудь непременно узнает, то всё равно не посмеет ничего сделать…
…Вернувшись к себе в горы, Пьетро, к ликованию братьев, прочитал им грамоту кардинала Колонна. Он ничего не рассказал о том, что приключилось с ним в Риме, но все окружающие заметили в нём сильную перемену — будто Пьетро постарел на много лет. Об этом шептались как о знамении того, что и без того святой Божий человек Пьетро впитал в себя много святости от римских святынь. Но как его ни расспрашивали о походе, о том, видел ли он папу, Пьетро отмалчивался или отвечал просто «да» или «нет».
Вскоре его перестали об этом спрашивать, и небольшой орден зажил своей нормальной жизнью. Они собирались по горам и лесам, строили дома, церкви, возделывали поля, учились грамоте, ходили по деревням, проповедуя Евангелие спасения Божия. Местные князьки тоже слышали о походе Пьетро и об охранной грамоте, которую он заполучил от всеми уважаемого кардинала. Кроме того, слыхали они и о грамоте императора, которого, в отличие от папы, побаивались. К тому же, последователи Пьетро, называющие себя целестинцами, то есть искателями небес, были людьми добрыми и мирными, нравов крестьян не развращали, к мятежам не подстрекали. Потому их и не трогал никто, а зачастую целестинцев приглашали и в дома богатых, где они молились за больных, а здоровых учили Слову Божьему. Впрочем, немало среди последователей Пьетро было и людей из зажиточных семей — людей, которые отреклись от большего, чем было у Пьетро. И всё же для всех них Пьетро оставался примером и источником вдохновения, а его сны и ночные видения не раз оказывались благословением для многих.
Сам Пьетро сторонился какой-либо власти. Сделавшись, по сути, генералом быстро растущего монашеского ордена, хотя официально церковью и не принятого, он перепоручил управление брату Роберту, у которого к тому был талант от Бога, а сам продолжал заниматься тем, к чему был призван он сам, — к молитве, Слову и наставлению.
Временами из Рима ему доставляли почту — это были письма от кардинала Колонна. Из этих писем Пьетро узнавал, что происходило в Риме и в курии. И то, что он узнавал, приносило ему немало скорби. Однажды Пьетро получил от кардинала письмо, уведомляющее его, что папа Григорий IX, тот самый, которого Пьетро довелось видеть в купальне, умер в ночь на 22 августа. Кардинал писал далее о том, как сенатор Маттео Росси Орсини пытался склонить кардиналов к тому, чтобы те поставили папой его ставленника, марионетку — Романо да Порто. Но кардиналы на сей раз проявили редкое единодушие и отвергли это предложение, ибо боялись чрезмерного возвышения Росси, который уже начинал их ограничивать. 25 октября они избрали на папский престол Джофредо Кастильони, кардинала-епископа Сабины, который стал папой Целестином IV.
Однако спустя всего семнадцать дней новый папа был уже мёртв. Кардинал Колонна напрямую связывал его смерть с происками клана Орсини, контролирующего один из самых прибыльных в Риме бизнесов — строительство и производство строительного камня, добываемого из катакомб. Говорили, что они в сговоре с одной древней кастой, таинственным Орденом хранителей, без разрешения которого никто не мог ничего делать в подземельях Рима.
«Орсини — это гигант, — писал кардинал Колонна. — Однако римская политика так же сложна и запутанна, как и римское подземелье. Вряд ли он сможет через неё пробраться». Колонна предсказывал грядущий период анархии и мятежей в Риме, а потому собирался выезжать из Вечного города как можно поспешнее, чтобы направиться к императору Фридриху, который давно уже приглашал его к себе на службу.
Пьетро уже почти жалел, что ему открылись тайны римской церковной политики. Ему было очень жаль папу Целестина, который избрал для себя то же самое имя, что и Пьетро со своей братией. Как у кого-то могла подняться рука на помазанника Божия? Пьетро провёл много бессонных ночей, отмаливая грехи людские. Но на сердце у него лежало тяжёлое бремя. Он сделался мужем скорбей и постарел раньше срока. Но сил в нём никак не убавлялось, а только, казалось, прибывало. Ровное горячее пламя словно пылало в нём, согревая и исцеляя всякого, приходящего к нему. Никто, кроме Пьетро, не знал, откуда приходил этот огонь, но все чувствовали, что он от Бога. Пьетро же называл источники этого огня «улыбками Иисуса», которые временами озаряли его жизнь. То были сладкие и святые моменты близости с Богом, когда Пьетро начинал понимать, чувствовать несказанные вещи, когда сила Духа Святого наполняла его сердце необъятной благодарностью Богу и слёзы текли из глаз. Крестьяне всего этого не знали, но многие утверждали, что видели, как по ночам пещера Пьетро озаряется как бы ярким сиянием.
Несмотря на все свои старания, Пьетро не удалось избежать громкой славы, и с каждым годом, с каждым месяцем к нему в пещеру стекалось всё больше народа. Одним нужно было исцеление, другим — утешение, кому-то — совет и любовь. И всем Пьетро старался помочь. Иногда за день к нему приходили по пятьдесят и более человек. Надо было строить дома, размещать людей, возводить больницы для страдающих, приюты для обездоленных. И всем этим Пьетро тоже занимался вместе с братией.
В приходящих к нему Пьетро не различал крестьян и господ, горожан и монахов. Всех он принимал с одинаковой любовью и почтением. Приходили молодые и старые, мужчины и женщины. Пьетро думал иногда, жива ли ещё та девочка, которую он встретил по дороге в монастырь? Что сталось с нею? Как она живёт? Всё так же зарабатывает на хлеб, продавая монахам своё тело? Пьетро чувствовал своё бессилие помочь ей, помочь многим другим, которые в этом прекрасном краю умирали раньше времени от всяких болезней, непосильного труда, истощения. Почему господа так жестоки? Почему даже монастыри высасывают из крестьян кровь, вместо того, чтобы быть светом, помогать, облегчать их долю? Пьетро боялся, что и его последователи превратятся в «пиявок», а потому делал всё, что было в его силах, наставляя их в глаголах Слова Божия и в духовной борьбе. И Господь благословлял Пьетро и его братьев: теперь их было уже шестьсот человек, живущих в тридцати шести разных скитах, построенных собственными руками.
Долгие годы отшельничества и подвижничества оставили неизгладимый след на внешности Пьетро. Его некогда чёрные волосы совершенно побелели, глубоко сидящие глаза стали, казалось, ещё глубже и пронзительнее, а кожа покрылась многими морщинами, так что шрамы стали почти незаметны. Но силы у него не убавилось, а мудрость его всё возрастала, и, куда бы он ни шёл, простые люди повсюду принимали его так, как принимали бы Христа Иисуса. Переходя от места к месту, убегая от славы и поклонников, Пьетро всё дальше и дальше удалялся от городов и сёл, пока в июне 1293 года не нашёл небольшую пещеру в старом форте Сегезанум, где и устроил себе свой новый дом. Здесь ему суждено будет провести один год, прежде чем его жизнь примет новый, совершенно неожиданный оборот.