Присказка
Вечер принес с собой тишину в небольшую людскую деревушку под названием Окраинок. Тишина царила в каждом доме, в каждом уголке. Не было слышно привычного скрипа мельницы, не лаяли собаки, не носилась по дворам шумная ребятня и не судачили в тенечке, по лавкам, преклонных лет бабульки да дедульки. Кажется, остановилось даже время. Но, к счастью ничего страшного не произошло, просто в эту пору осени по всему Лесоземью, где дружно жили люди и древены, праздновался затяжной праздник Красного Листопада. В этот праздник богатого урожая и окончания лета, крестьяне славили и приносили подати богу земли – Гормасу. Празднование проводилось с шумной уличной гульбой, где все – от мелкого постреленка до седого старика – веселились от души целыми деревнями и селами. Чтобы уместить столь большое количество людей в одном месте, уж много зим как построили летники вокруг большого, почти идеально круглого, озера, названного Озером Ледяного Хрусталя. Название было дано не с проста, рядом с озером ко-гда-то были рабочие штольни по добыче синего хрусталя, но спустя несколько зим их закрыли из-за частых обвалов стен и потолков, унесших десятки жизней работавших там людей. А озеро, напоминавшее своими голубыми водами искривленную поверхность холодного, как лед, синего хрусталя, так и назвали в его честь.
Вот дабы не опоздать на праздник и успеть занять хорошие места в летниках, жители Окраинки еще засветло собрали все, что матушка-земля подарила им за лето, и отправились к озеру. Ведь путь до праздного места ни много, ни мало, занимал почти весь день.
Телега жалостливо стонала, прыгая по неровной поверхности тропки, петляющей меж высоких, кудрявых деревьев Туманного леса. Нагружена она была так, что можно было диву даваться, как столь невзрачная кобылка тянет такую поклажу. Телега же сама норовила развалиться на месте, но толи мастер, что смастерил это чудо, знал свое дело, толи действительно какое-то чудо держало все части ее воедино, но та все катилась, лишь охая и скрипя. На облучке, правя вожжами, сидел длиннобородый, седовласый старичок, а подле него, помогая деду погонять лошадь, его внук, всего семи зим от роду. Их телега шла в конце большого обоза, ехавшего из Окраинки на праздник Красного Листопада. Вечер плавно переходил в прохладную ночь, и они вот-вот должны были подъехать к озеру. Внучок то и дело донимал деда вопросами и тот, хмурясь, на них отвечал.
– Деда, а деда – не унимался мальчуган.
– Чего тебе Болька? – устало вопрошал дед.
– А расскажи про древенов!
– А чего про них рассказывать-то? – удивлялся старичок. – Вон щас приедем на летники, сам их и увидишь. Али ты не помнишь, как к нам в де-ревню приходили они?!
– Ано да, деда, видеть, то видел, – отвечал малец деду. – Да токмо не знаю я про них ни капелюшечки.
– Ну а что про них знать то внуче, живут, как мы живем с тобой, в до-мах, охотятся как мы, поля пашут и едят тоже, что и у нас с тобой в погребах стоит. Разве что обличьем они на нас не похожи, да токмо и люди тоже все разные…
– А почему они такие? – снова спрашивал Болька.
– Какие «такие»? – не понял старик.
– Ну, это... Они как из дуба выточенные, маленькие, но сильные, волосы, словно из водорослей болотных, а глаза точно...
– Алатырь, - закончил дед. – Не знамо внуче, это только Свеяру Все-вышнему известно, почему он их такими создал, не нам с тобой о том печа-литься, какие они ни есть, а все же душа в них такая же светлая, как и у нас. Я ведь внуче, сам первый раз дивился, как токмо увидел их. Мне и самому тогда было не больше зим, чем тебе. В эти края я отправился из степи вместе со своим отцом и другими жителями нашей небольшой деревушки и соседних сел. Мы искали новой, спокойной жизни, и нашли ее здесь. Леса, богатые дичью и близкое море, полное рыбой. А главное, больше никто не разорял и не жег наши селения...
– Деда, – перебил рассказ старца Болька. – А кто жег ваши дома?
– Ну как кто, – отвечал дед, почесывая бороду. – Змеюки трехголовые, чудища поганые, степные.
– Это что же деда, змеи-Горынычи вам досаждали? – недоумевал внук.
– Ну а кто ж еще, они поганые, они. Матушку мою пожрали и дом со-жгли. Мы с батюшкой еле выжили.
– А как же так, деда, и никто победить их не мог?
– Ну а кто такой силе и злости яростной противостоять сможет? Ныне уж не было больше в наших краях богатырей, что могли за землюшку родную постоять. Так и пришлось нам покинуть насиженные места и сюда перебраться. Решили мы построить деревушку, на том самом месте, где сейчас и ты живешь. Начали строить первые дома, а через пару дней из леса к нам вышли древены. Никто из нас их и отродясь не видел, а взрослые сначала даже приняли их за лешаков болотных, уж больно похожи они. Кожа то твердая, морщинистая, как кора столетнего дуба, даже цветом такая же, сами низенькие, но коренастые и сильные, волосы длинные, темно-зеленые, ну прям как тина речная, а глаза так и светятся алатырем ярым. Ну как тут за лешака то не принять такое диво? Но потом оказалось, что они миролюбивые и лес рьяно очень охраняют. Кто с ними подружился, тот и жил припеваючи, а кто противился наставлениям лесных хранителей, так и маялись неудачами и бедами.
Так за этим рассказом и не заметили они, как тропка вывела людей к большому озеру, кристально чистому и гладкому. Вокруг горело много костров, носилась шумная ребятня, за столами и лавками располагались люди и красивые, стройные древены, раскладывая на столах разные вкусности и напитки. Вновь прибывшие только распрягали своих лошадей и сгружали с телег снедь. Вокруг стоял веселый шум и гам, а где-то в толпе звонко наигрывали на гуслях и балалайках, красивый мотив, баяны-сказители.
Внезапный ветерок пробежал по деревьям, окружавшим летники, срывая с них яркие, осенние листья и кружа в воздухе подобно вихрю. Затем, резко затихнув, он уронил их на людей.
– Деда, смотри, как одежка с деревьев красиво летит! - радостно вос-кликнул Болька.
– Да, внуче, – согласился дедушка. – Настоящий листопад…
;
1. Дуб
Сапоги вязли в болотной жиже так, что чуть не черпали вонючую грязь. Шаг за шагом семь ратарей пробирались через болото, которому, казалось, края не будет. И о чем только думал князюшка, когда посылал их сотню против Лиха болотного. Такую дрянь разве что только богатырем, с силищей свеяровой, бить, а им-то, куда против такой длани темной. Вот и Маргол Путеводец от них отвернулся, заведя оставшихся в живых дружинников в такие жуткие топи.
– Эй, Болислав, – окликнул один из ратарей, шедшего впереди всех молодца. – Не видать ли там где сухой земли?
– Нет Векитка, – отвечал златокудрый парень. – Не видать, как есть одна топь проклятая кругом.
– Знамо как не хочется помирать тут. – сказал другой воин.
– Дык кому хочется... – вторил ему четвертый.
– Ночь близится, где ночевать будем? – вопрошал шедший позади Болислава дружинник.
Молодец окинул пристальным взглядом окрестности и, указав чуть левее их пролегавшего маршрута, молвил:
– Вон там вроде как повыше землюшка, должно, стало быть, и сухое место там имеется. Коли повезет, там и заночуем.
Молча, все двинулись за Болиславом, мысленно моля Свеяра и остальных богов о милости к уставшим воинам, которые хотели хоть немного передохнуть.
В том месте, куда указал Болислав, действительно оказалось сухо, и, благодаря Маргола за помощь, мертвецки уставшие воины повалились на-земь, проваливаясь в глубокий, без сновидений, сон.
Все ночь Болиславу слышалось какое-то мерзкое и злобное хихиканье. А потом он резко проснулся от того, что кто-то цапнул его за ухо. Подскочив, он стал озираться в поисках того, кто потревожил его сон. Парень тронул ухо, которое ужасно болело, и понял, что ему очень повезло, что оно осталось на месте – на пальцах алела кровь. Остальные его товарищи мерно похрапывали, видимо их никто не потревожил. Болислав хотел, уже было, лечь обратно, как вдруг из предрассветной темноты на него с диким визгом прыгнула какая-то тварь. Приземлившись Больке на грудь, она резво залезла ему на шею и, с хрюкающими воплями, стала царапать тому лицо, намереваясь выколоть глаза. От стоявшего вокруг шума проснулись остальные ратари и, поняв, что их товарищу нужна помощь, бросились на подмогу. Вот тут то, из окружных кочек, на людей выскочили еще четыре болотные мрази.
Болислав, кое-как скинул с себя злобную тварь, ударив ее, что есть сил по хребту, латной рукавицей. Приземлившись на свои тоненькие, склизкие ноги, та изготовилась к новому прыжку, но молодец уже выхватил из ножен меч и когда болотная мразень только-только начала отрываться от земли, рубанул ее по тонкой, словно соломина, шее. Голова с глухим шлепком упала в темную воду, а тело, еще повинуясь импульсу от прыжка, пролетело возле плеча Болислава, и исчезла где-то в кустах осоки.
Завидев, что их соплеменник мертв, остальные твари тут же исчезли, ускакав куда-то во тьму.
– Вот дрянь! – выругался Векита. – Что эт за мерзость была, Велькеш меня раздери?!
– Щас глянем. – сказал Болислав и поднял из воды отрубленную голову.
На ратарей глядела невидящим взором белесых глаз, чутлатая, смор-щенная, обтянутая лягушачьей кожей, головенка болотной мрази. Рот, разинутый в злостном оскале, обнажал ряд острых желто-зеленых клыков. Вонь от нее исходила удушающая.
– Мерзунчик, падаль болотная... – тихо промолвил кто-то из дружинников.
– Знамо где-то и водяной ползает!
– Надо убираться отсюда, по добру, по здорову, – сказал всем Болислав, утирая кровь с лица. – Надеюсь, скоро болото кончится.
Все дружно кивнули в знак согласия и осторожно двинулись за своим, теперь уже после смерти своего сотника, предводителем.
Лицо и ухо горели ужасно. Болислава то и дело бросало то в жар, то в холод, заставляя каждый раз вздрагивать всем телом. Уж несколько часов прошло с того времени как они покинули место своего ночлега. Сил у Болислава оставалось все меньше и меньше с каждым шагом, хотя он старался не выдавать своим товарищам, как ему плохо. Возможно он подхватил какую-нибудь болотную хворь, ведь уж сколько раз за сегодня приходилось ему падать в холодную, отравленную сернистыми газами жижу. Перед глазами у парня все плыло и кости ломило точно у столетнего старика. Очень часто он останавливался, чтобы перевести дух и опирался на найденную в ряске палку, тяжело и надрывно дыша.
– Эй, Болька, – окликнул молодца, шедший позади него Векита, – ты там как?
– В порядке... – только и успел сказать парень, как тут его скрутило. В глазах у него потемнело, и, потеряв сознание, Болислав повалился в мутную воду.
Жуткие видения терзали ему голову, цепко держа в своих ледяных объятиях. Болиславу виделся дедушка, но не тот добрый, мудрый старик, каким он его знал, а совсем другой. Он гонялся за ним по жутким лесам и болотам, взмахивая огромными черными крыльями, а из его, искореженного зверской ухмылкой, рта вырывался зеленый смрадный пар. Старик постоянно что-то кричал Больке, но слов тот разобрать не мог. Парень все петлял и петлял меж редких косых деревцев, росших на болотине. Очень часто он по колено проваливался в засасывающий ил, и долго не мог из него выбраться, а старик все ближе и ближе подбирался к Больке. Он выбирался из трясины в тот момент, когда дед уже щелкал корявыми пальцами, с длинными черными когтями, у него под ухом, и продолжал бежать дальше, неведомо куда. Кружили у него в голове и другие видения, но были они столь отрывистыми и короткими, что понять их было невозможно.
Наконец, сквозь сомкнутые веки стал пробиваться слабый свет. Он был такой теплый, озорной и точно живой. Болислав немного приоткрыл глаза. Перед взором открылся низкий, темный от копоти, деревянный потолок. Значит он не на болоте! Тогда куда же он попал? Мысли бешено роились у парня в голове. Повернув голову на бок, Болька оглядел комнату, в которой находился. Та оказалась совсем крохотной, шагов пять в длину и три-четыре в ширину. Убранством особым она тоже не отличалась: небольшая кровать, на которой он лежал, рядом маленький столик, заставленный какими-то настоями, травами в баночках и толстой свечой в медном подсвечнике, да кривоногий табурет подле этого столика. Вот и вся утварь. В комнатушке не было даже маленького оконца.
Болислав сел. Жар у него спал, да и ломоты в костях почти не ощуща-лось, хотя слабость тяжкой ношей наваливалась на парня. На лбу у него оказалась повязка, пропитанная каким-то травяным настоем. Видимо она помогла ему справиться со скрутившей его лихоманкой. Вот только кто же приютил его здесь, как он сюда попал и где вообще находиться... Мысли его прервала внезапно открывшаяся дверь, оказавшаяся как раз напротив кровати. В комнату заглянула чья-то голова, и, завидев Болислава, тут же исчезла. Через несколько мгновений в комнату вошла женщина. Но была она какая- то странная – кожа была ее цвета молодой сосны, волосы, что ниспадали, чуть ли не до земли, отливали горным малахитом, а нарядом ей служило платье из дубовых листьев. Какого же было его удивление, когда он понял что перед ним не простая человеческая женщина, а... Древенка!
Очень редко, где теперь встретишь представителей этого лесного народа, а все по тому, что заносчивые, высокомерные и чересчур гордые людские князьки, да царьки не захотели делиться с племенами древенов их же собственной землей и дарами, которые она приносила. Предпочтя, дружбе и мирному сожитию с лесными хранителями, вражду и единоличное владение землями Лесоземья, люди сами накликали на себя беды и несчастья. А те, не заставили себя ждать. Дичь стала редко попадаться в силки, все чаще уходя из леса в другие края, земля перестала приносить богатый урожай, родя на свет гнилые, да чахлые плоды, лес начал загнивать, а на местах красивых цветочных и клеверных полей проступили непроходимые болота. И чудища злобные полезли изо всех темных щелей, неся горе и отчаяние в города, деревни и села. Поздно поняли люди, что древены были не просто хранителями леса, но поддерживали жизнь во всем, не давая злу ступать по Лесоземью. Стали их искать-поискивать, ан нет нигде лесного народца, словно никогда и не было.
Не было, а вот теперь есть! И хоть затри себе глаза кулаками, а перед Болиславом стояла самая настоящая женщина из народа древенов. Да ведь и не просто стояла, а как выходит, жизнь ему спасла!
– Очнулси, чудо белокурое, – с улыбкой промолвила женщина, подойдя к парню, – долго тебя хворь ядовитая крутила. Кто же дурень, по болотам то бродит с ранами ядовитыми, мерзунчиком оставленными!
– А кто вы? – спросил Болька, с интересом глядя на нее, – и как я попал сюда?
– Баба Яга, – с усмешкой ответила женщина, снимая с парня повязку. – Берегиня я лесная, али не видно?! А как нашла я твоих ратников окаянных, что тебя тащили неведомо куда, это только глазу небесному, да ушам древесным известно! Коли не пошла бы я, травы лечебные собирать, да не вышла на перекрики соратничков твоих, то не дожил бы ты и до следующего утра.
– Благодарствую, уж и не знаю я, как отблагодарить вас, за мое спасе-ние! – сказал Болислав и с этими словами поклонился берегине в пояс.
– На то я и берегиня, чтобы помогать тем, кто в беду попал, пусть даже они и не очень- то достойны этого. – С доброй улыбкой ответила женщина.
– А други мои где? – с тревогой в голосе спросил Болька у берегини.
– Да где ж им быть, как есть все здесь, в светелке сидят, травы, да коренья перебирают, мне помогают. И твоя помощь не лишней окажется, коли ты на ногах стоишь.
– С радостью помогу! – с огоньком в глазах ответил Болислав.
– Только нужно тебе баньку принять, дабы совсем из себя хворь про-гнать. Ступай-ка в сени, там тебе моя доченька покажет, где банька, а пока будешь мыться, да париться, она и одежку твою постирает.
– Спасибо вам еще раз берегинюшка, – и, снова отвесив поклон, просиявший молодец вышел в светелку.
Там его встретили заждавшиеся соратники. С радостными улыбками, они повскакивали с лавки, стоящей подле стола, на котором были разложены разные травы, цветы и коренья, и, кинулись обнимать Болислава.
– Ах, други, – радостно молвил парень, крепко обнимая товарищей. – Как же рад я вас видеть! Спасибо вам, други, что не бросили в беде!
– Да как же мы тебя оставим то друже, – отвечал чернявый, да курчавый детина, глядя на него большими карими глазами.
– Да друже! Мы бы нипочем тебя не бросили, – подтвердил слова чернявого Векита и еще крепче обнял Больку.
– А сколько же я пролежал на полатях?
– Да как есть, седмицу в себя не приходил, – ответил на вопрос друга Векита. – Мы уж и не чаяли снова тебя увидеть. Ворожея ни чего нам не сказывала, молча все к тебе ходила и выходила, да нам работу давала.
– Ладно, братушки, сейчас я баньку приму, и вам подсоблю, – сказал парень.
– Ступай уж! – произнесла, неожиданно появившаяся в светелке, бере-гиня, – а вы молодцы, давайте работайте. Я пока что-нибудь поесть приго-товлю.
Молодцы без лишних слов, сели за стол и продолжили наказанное берегиней дело. Болислав же, сдвинув покрывало на входе, служившее в летнее время вместо двери, вышел в сенцы, где, как оказалось, его уже ждала ворожеина дочь. Завидев ее, Болислав так и замер на месте истуканом каменным. Стояла перед ним, как есть краса неописуемая – с талией осиной, кожей нежной, кремового цвета, локонами изумрудными, что ниспадали за спину искрящимся водопадом, губами, алыми, да сахарными, чуть заметной, улыбкой невинной поддернутыми и очами ясными, бездонными, цвета небесной лазури, что светились и блестели, ярче сотен каменей яхонтовых. А платьице ее, из живых цветов полевых сплетенное, было прекраснее любого заморского, сшитого хоть лучшими мастерами со всего света. Не было ни среди, древенов, ни среди людей, красавицы краше, что стояла сейчас перед молодцем, опустив свой взор вниз.
– Негоже девушку так взглядом буравить, – тихо молвила девица, своим сладким, медовым голосом, который, сколь ни слушай – не наслушаешься. – Пойдем со мной, я покажу, где баня истоплена.
Только спустя несколько секунд, Болислав понял, что сказала ему де-вушка, и пошел вслед за ней, порхающей впереди словно мотылек.
– Как же тебя звать, красна девица? – вопрошал, обретя дар речи, па-рень, догнав красавицу.
– Власа, – ответила девушка, мило улыбнувшись.
– Красивое имя, - сказал молодец, не сводя взгляда с девицы.
– Матушка меня им наградила!
– А меня Болислав звать. И давно вы с матушкой, живете здесь?
– Давно. Сколько себя помню, всегда тут были. А как пять зим мне миновало, стала я матушке помогать – травы, да коренья собирать, настои разные с порошками готовить. Всему, что матушка знала, меня и научила.
– А что же батенька твой?
– Нет у меня отца. Не видела я его никогда и матушка мне про него никогда не сказывала. Не знаю о нем ничего. – грустно сказала Власа.
– Прости. – Виновато сказал парень.
Оставшуюся дорогу они прошли молча.
Баня оказалась скрытой меж высоких кудрявых сосен, источающих благоухающий маслянистый запах, и находилась в полуверсте от дома, где жила берегиня. Банька на вид была маленькой и низенькой, что казалось, там с трудом может уместиться человек. Сложена она была из небольших стволов осины, а крыша, в отличие от крестьянских изб и парилок, крытых дерном или сеном, сверкала красноглиняной черепицей.
– Одежду оставишь на пороге, за дверьми, – сказала вдруг девица. – Я ее выстираю.
– Спасибо Власушка, – промолвил Болислав и зашел в предбанник.
Баня оказалась что надо. Болька давно так не парился, даже в княжеских парилках. После первого, выплеснутого в каменку, ковша, у молодца чуть не оплавились уши, а в глазах заплясали разноцветные круги. Да, кто бы ни сотворил эту дивную баньку, а в своем деле он знал толк!
Напарившись до седьмого пота, Болислав сел в предбаннике отдыхать. Хворь из него, как лягушка из-под камыша, выскочила. Сев на лавку, он увидел свою одежду. Та была уже чистой, и, как оказалось, сухой. Никак колдовство, какое, сотворила девица. Рядом же, стоял кувшин. Сделав из него осторожный глоток, Болислав понял, что это квас и осушил емкость до конца одним глотком. Одевшись, он вышел на свежий прохладный воздух, прихватив пустой кувшин с собой. Снаружи его никто не ждал, видимо Власа ушла по своим делам. Что ж, дорогу до ворожеиного дома он знает. Тем более что к нему вела, хоть и узкая, но хорошо вытоптанная, тропа. Местность вокруг была не очень примечательная, можно даже сказать: ни чем не лучше той, что была на болоте. Разве что с одной разницей – рядом с тропой, под обрывистой стороной, бежал маленький ручеечек, который ближе к дому расширялся и перетекал в небольшой водоем, размером с две рыбацких лодки-долбленки. Подойдя к дому, парень замешкался, не решаясь войти внутрь. Его неуверенность разрешила, неожиданно появившаяся рядом, Власа.
– Что стоишь, в дом не заходишь, – спросила она. – Случилось чего?
– Да нет, – ответил Болислав. – Просто задумался.
– О чем?
– Так... мысли всякие, дурные, в голову лезут.
– Чем же дурны они? – продолжила донимать девушка.
– Что ж, не буду таить, – с грустной улыбкой промолвил парень. – Князь Яростополь, что княжит в Маслеце, нашу сотню послал против Лиха болотного, что в мавкиных топях обитает. Слишком много оно бед приносит. Рядом с топью, пролегает дорога торговая, по ней каждую осень купцы на ярмарку в Маслец приезжают. Вот только не все доезжают целыми, а некоторые и вовсе не доезжают. Чудище это нападает постоянно и теперь не все купцы решаются ехать в княжий Городец, предпочитая торговать в дальних, но более безопасных городах, а это все князю идет в убытки. Вот и послал он нас убить это чудище. Да только не дошли мы до него. Не зря же топи те, мавкиными называются! Там одни духи неупокоенных утопленниц, да водяные с лешаками водятся. Вот и вышло, что кого-то мавки утопили в болоте, кого-то водяные утянули на дно, а кто-то и вовсе в трясине сгинул. И сотник наш бравый, Горлат Самыга, утоп в той топи. Только мы всемером и остались.
– Жаль, что твои друзья и товарищи погибли... но зато ты жив! Что же тогда так тебя беспокоит?
– Живы то, живы, да вот обрадуется ли князь, когда узнает, что мы вернулись без победы, да еще и с такими потерями...
– Так ведь не виноваты же вы в том, что победить Лихо не смогли! Там войско целое нужно, чтобы убить такое чудище!
– Ну, князь совсем по-другому мыслит, да и думцы, с остальной княжьей челядью, норовят, как они перешептываются, лишних нахлебников изжить. Хотя сами только и ездят на чужом горбу! Вот и наговаривают, что хотят, князю на ухо. Кто знает, что эти горлопаны на сей раз придумают...
– Вы люди, не перестаете меня удивлять. Мало того, что с другими народами ужиться не можете, так еще и между собой грызетесь. Ладно, так уж и быть, попробую с матушкой поговорить, может она чем поможет вам. Пойдем. – и девица потянула Болислава за собой в дом.
Внутри уже вкусно пахло какой-то мясной похлебкой. Берегиня суети-лась возле печи, а товарищи Болислава уже почти все закончили, складывая последние, оставшиеся на столе, травы в небольшой берестяной туесок. Власа подошла к своей матушке и что-то тихо сказала ей на ухо. Та, молча кивнула и, уступив дочери приготовление еды, приблизилась к молодцу.
– Что ж, раз ты здоров, помоги мне немного по хозяйству.
– За спасение наше, что угодно сделаю, – произнес парень, с задорным огоньком в глазах.
– Ну, тогда слушай, – сказала берегиня. – Нужно воды натаскать в ушата и корыто, да дров наколоть. Как сделаешь все, разговор у меня к тебе будет. А пока мне нужно сходить кое-куда.
Кивнув в знак того, что он все понял, Болислав принялся за дело.
Все, что наказала парню берегиня, тот сделал исправно, и воду натаскал, и дрова наколол, и даже поправил покосившийся навес над сенями. Недаром что дед еще сызмальства учил его премудростям плотницкой работы. Вот и пригодилось, чего Болька никак не ожидал. Ведь еще постреленком он знал, что пойдет к князю, проситься на воинскую службу. Что будет следовать по стопам своего отца, известного когда-то по всему Лесоземью и даже за его пределами, славного воина Вората Кулака, который был дружинником княжеской сотни и побывал во множестве яростных битв, но нелепо погиб, при одном из бунтов деревенского чернолюда, отказавшегося платить налоги. Больке было всего две зимы, когда погиб отец, а мать скончалась еще при родах. Но малыша успели спасти. Так воспитанием мальца занялся дед.
И вот теперь, дедова наука сослужила молодцу пользу, и тот был ис-кренне рад, что не отлынивал от уроков мудрого старика. А тот многому научил своего любознательного внука, но об этом мы пока умолчим.
Дела были закончены, обед готов, а берегиня все не возвращалась. Болислав начал было уже беспокоиться, но Власа его успокоила, сказав, что матушка знает эти леса и болота, как свой дом. Парень спорить с ней не стал и, чтобы как-то скоротать время, решил обсудить с друзьями, что им делать дальше. А обсуждать было что! Вопросы так и роились в головах людей. Как до князя добраться? О чем сказать ему, а что лучше утаить? Что он после всего, что узнает, сделает с ними? Вопросов много – ответов нет.
– Да он жи с нас кожу сдерет и за микитки подвесит на площади, всем на охляденье, – чуть ли не кричал невысокий, бородатый, со шрамом, шедшим через весь нос до верхней губы, дружинник, прошедший, видимо, не одну битву. – Я вам говорю, други, нечо нам и возвращаться назад, пущай думает шо мы сгинули все в оных болотах вонючих!
– Как энто не возвращаться? – недоумевал еще безусый, молодой пар-нишка, гордившийся первым пушком на своем подбородке. – Эт ж куда мы пойдем-то такие?
– Да ты, Солова, не пичужься, – отвечал молодому бородатый. – Щаса мы вся и порешим куда!
– Дарыч, чаго эт ты там порешишь?! – не понял чернявый. – Ты думай, че несешь-то! Искать нас станут, да и идти нам некуда! Али ты удумал в разбойники перейтися?
– Че, Росток?! Какие разбойники... – вскинулся Дарыч.
– Ты лучше помалкивай! - Навалился на стол чернявый, придвигаясь ближе к бородатому. – Хоть ты и бывалый воин, Дарыч, но в голове у тебя, что в седалище! Звенишь попусту, как ботало на корове...
– Да я тебя... – прошипел бородач и вцепился от злости в Ростомира. – С навозом смешаю!
Остальные тут же кинулись их разнимать.
– А нука, други, успокоились! – грозно сказал Болислав. – Не на бранном поле стоите, а в чужом доме. И по доброте хозяйской, мы сюда гостями пущены! Так и ведите себя подобающе гостям, а не как свора голодных собак! Не собачиться собрал я вас, а дабы проблему нашу дружно решить. А коли подраться хотите, так идите вон, на улицу и тешитесь вдоволь! Стыдно, други, из-за вас хозяйке в глаза теперь смотреть...
Тут в дом и ворожея зашла.
– Что эт вы судачитесь, добры молодцы, – спросила она у перепуганных дружинников. - Не поделили чего?
– Вот... Думаем, что делать дальше... Как к князю идти. – покраснел Болислав.
– Что ж, вижу, ты со всем справился, помог мне, – сказала берегиня, осмотрев светелку. – Пусть пока твои ребята, без тебя порешат дела ваши, только на этот раз тихо. А мы с тобой немного поговорим, на свежем воздухе.
Берегиня повернулась к Власе и подмигнула ей. Та улыбнулась в ответ.
– Пойдем, молодчик. – сказала ворожея, выходя из дома.
Скрепя сердце, парень пошел следом, оставив недоумевающих товарищей одних.
На дворе уже стоял вечер, солнце коснулось горизонта и окрасило облака в бледно-розовый цвет, а верхушки деревьев одарило оранжевыми бликами, играющими на каждом листочке.
– Холодает, – промолвил Болислав. – Осень дождливая будет...
– Верно... – ответила берегиня. – Но я не затем тебя позвала, чтобы погоду обсуждать.
– О чем же вы поговорить хотите?
– О бестии болотной, которую вы убивать ходили. Дочь моя, сказала все, о чем ты ей говорил. Что ж, вижу и вправду дела ваши плохи, князья ваши, черствы и злы, до монет лишь охотливы. Может статься и не пожалеет вас Яростополь...
– Вот и я о том подумываю, – вздохнул с грустью парень, смотря, как солнце, медленно исчезает за горизонтом. – А чем же вы нам помочь-то можете?
– Знаешь ли ты о Дубе Застолетья? – спросила Болислава берегиня.
– Да, знаю. Он растет в Серебряном княжестве...
– А сказку слышал о нем?
– Ну, их много было... – зачесал в затылке молодец.
– Но я уверена, что ты слышал сказку о богатырской силе, которая сокрыта в том дубе. – берегиня пристальным взором вцепилась в парня.
– Что-то не припомню такой... – нахмурился Болька.
– Ну, тогда слушай внимательно, – промолвила лесная хранительница, – это самая первая сказка о могучем дубе!
Жил да Был на белом свете крестьянин Курьма. Жил худо-бедно и всего
богатства у него была небольшая мельничка, в которой он и ночи коротал,
и муку молол. Шли зимы, и в одно лето случилась такая засуха, что у
Курьмы погиб весь урожай пшеницы и не из чего было молоть муку. Горе
охватило крестьянина – как зиму теперь пережить, чем на базаре
торговать, на что еду покупать. Делать нечего, сплел Курьма силки и пошел
в лес их ставить. Пришел на следующий день смотреть, а в них пусто. Три дня
ходил, да все не везло с дичью. Совсем пригорюнился Курьма.
– Эх, помру, видно, с голоду этой зимой.
Решил он в последний раз сходить в лес, но и опять счастье не улыбнулось
трудолюбивому крестьянину. Стал он бродить по лесу и наткнулся на дубовую
рощу, а под дубами куча желудей лежит. Взял Курьма один желудь, разгрыз,
попробовал на вкус.
– Что ж, и это на муку пойдет. – молвил он сам себе.
Собрал мужичок желуди в мешок и понес на мельницу. Стал он из них муку
молоть, да лепешки печь.
И вот однажды, когда Курьма засыпал в жернова пригоршню желудей,
одно из них выпало у мужика с ладоней и провалилось в щель в полу.
«Не велика потеря» – подумал крестьянин.
Пережил Курьма зиму на одних желудевых лепешках, а желудь, что упал
через щель в полу на землю, весною пророс и, через пару недель, уже просунул
стебелек меж половиц. Сначала мужик хотел вырвать молодое дерево, но потом
передумал.
«Будет у меня теперь свой дуб» – подумал с гордостью Курьма и стал рубить
пол, чтобы молодому побегу было больше места. Потом пришлось и часть крыши
разобрать, дабы солнышко дубочек пригревало. Тот стал так споро расти, что
через годок до потолка дорос и стал сквозь крышу пробиваться. Делать нечего,
стал Курьма мельницу разбирать и строить рядом новую.
Вскоре дуб так разросся и ввысь, и в ширину, что пол неба стал собой закрывать.
А желудей-то сколько с него сыпалось, можно было на целый град лепешек напечь!
Все в округе диву такому давались, никто таких дубов прежде не встречал.
Однажды мимо мельницы курьмовой проезжал старый седой богатырь. Стал он
у крестьянина на ночлег.
– Как это у тебя такой дуб могучий вымахал? – дивился богатырь.
– Да вот сам не знаю, – отвечал Курьма. – Упал один желудь меж половиц на землю,
а по весне пророс.
– Вот жишь как… Богатырский дуб, красивый. Видно Гормасу чем-то ты услужил.
Переночевал старый воин у мужика, а на утро, перед тем как в путь двинуться, сказал:
– Коль вернусь я с сечи жестокой против змиев степных проклятых, то как есть,
присяду под дубом твоим отдохнуть!
И отправился в путь-дорогу.
Долго ли, коротко ли, время шло, а богатыря все нет.
«Погиб видно, ратник свеяров» – думал-горевал Курьма.
Прошла еще седмица и появился на горизонте богатырский конь. Да вот только не
сидел в нем статно и гордо воин, защищавший страну от зла темного, не вез в мешке
отрубленную голову смердящего змия. Лежало безвольно в седле, уткнувшись
лицом в гриву гнедому коню, богатырское тело. Подошел конь прямо к мельнице
Курьмы и тихонько заржал. Выскочил крестьянин и ахнул: лежал на коне богатырь, весь
страшными ранами покрытый, но еще живой. Стал воин что-то хрипеть и Курьма
подошел ближе, чтобы расслышать что тот говорит.
– Крестьянин… Отведи меня к дубу… – надрывно просипел раненый воин.
Курьма помог ему спуститься с лошади и медленно повел к могучему дубу. Подойдя к
нему, богатырь сел спиной к дереву и облегченно вздохнул.
– Вот и покой пришел ко мне, – промолвил он и поднял взгляд на мужика. – Выполнишь
мою последнюю просьбу?
Курьма молча, кивнул.
– Есть у тебя большой сундук, крестьянин?
– Есть. – ответил крестьянин.
– Принеси мне его, хочу кое-что спрятать на этом дубе.
Принес Курьма большой широкий ларь, обитый по краям и углам каленым железом.
Положил воин в него какой-то большой сверток из грубой ткани. Положил и велел накрепко
запереть.
– Это, – промолвил он. – Сила моя, кто ее найдет, тот станет воином великим, ратником
непобедимым. Спрячь этот сундук на дереве и никому не говори где он. А мне к предкам
пора… кончилось мое время... Пусть сто лет проживут, не зная болезней, те, кто рядом
с твоим дубом поселятся…
И испустил дух богатырь с этими словами. Похоронил Курьма его под дубом своим, а
Ларь спрятал. Прожил он до ста лет не зная ни хвори, ни боли. И все кто селился
подле могучего дерева жили долго и счастливо. Прозвали тогда этот дуб, за его
чудесные свойства, Застолетним. А сундук богатырский так до сих пор никто и не нашел…
– И чем же сказка эта нам помочь может? – не понял Болислав.
– Сказка – ложь, да в ней намек. Добру молодцу урок! – улыбнулась берегиня.
– Это всего лишь прибаутка...
– Эх, Болислав, – вздохнула женщина. – Сказки ведь не с потолка писались. Все что в них сказывается, имеет частичку правды, эдакое зерно истины. Кто-то стал чему-то свидетелем и, немного приукрасив, сочинил историю...
– Значит вы думаете что на том дубе взаправду спрятана сила того богатыря? – призадумался Болислав и зачесал бороду.
– Возможно, – ответила та. – В любом случае, других путей на победу в битве с болотным чудищем у вас нет.
– Сила богатырская... И что же это может быть? Что он спрятал в том сундуке?
– Никто не знает...
– Хех, – усмехнулся парень. – Столько лет прошло и никто не смог найти этот ларь, а вы думаете, я смогу?
– Смотря как будешь искать... Не ищи там, где можно спрятать, а ищи там, где тайнику нет места, потому что, возможно там он как раз и есть.
– А ведь возможно, что крестьянин его и не прятал, а присвоил себе или сундук давно нашли, но говорить о том не стали, дабы никто не решил из жадности присвоить ценную вещь себе...
– Но возможно, – перебила берегиня Болислава. – Что ларь до сих пор на месте и надежно спрятан, потому что это ваша последняя надежда на возвращение к княжескому двору с победой. Утопающий хватается за любую соломинку. А эта сказка – твоя соломинка человек.
– Что ж, если нужно за нее схватиться, я схвачусь. Но... путь ведь далек, как мне попасть к этому дубу? Я в троеземском царстве не был никогда. До Серебряного княжества путь неблизкий, насколько я знаю.
– Есть у меня кое-что для тебя, – берегиня достала откуда-то маленький сверточек и протянула его парню.
– Что это? – спросил он, держа в руках сверток.
– Разверни. Это карта. На ней отмечены дороги и селения. С ее помо-щью ты доберешься до Дуба Застолетья. Будь осторожен и береги ее, карта волшебная. Она показывает, где ее владелец находится в данный момент.
Болислав развернул карту, которая оказалась совсем небольшой и умещалась на двух ладонях. Она была нарисована на тонкой, телячьей коже, с подробной, красиво прорисованной местностью, не упускавшей ни одной мелочи. Это была одна из самых точных карт Взморья, которые когда-либо видел Болислав. А в середине восточного побережья континента, названного Лесоземьем, на краю обширного болота, именуемого мавкиным, светилась неясная черная точка.
– Это ты, – указала берегиня на черную точку. – Вот по этой тропе доберешься до Граньки.
Берегиня провела пальцем по тоненькой петляющей линии до безымянной точки на границе Лесоземья.
– А почему бы мне не пойти вот сюда, – указал он на маленькую точку, обозначенную на территории Серебряного княжества. – Это ближе чем добираться до Граньки, и круг такой делать не надо. Тут через реку переплыть и вот он Дуб.
– Если ты пойдешь этим путем, то можешь не добраться до него или добраться, но слишком большой ценой. Там, – ткнула пальцем женщина в карту. – Черный туман, и нечисти не меньше чем на мавкином болоте. Даже если ты сможешь добраться до реки, то ее ты точно не переплывешь. Там сильное течение, да и до другого берега добрых две версты. А коли пойдешь так, как я тебе сказала, то сможешь коротать ночи в деревнях, а днем пускаться в путь.
– Тогда, я последую вашему совету, ¬¬¬– улыбнулся Болислав. – мне не так много известно о землях, лежащих за Лесоземьем, как вам.
– Это все чем я могу помочь тебе. В путь-дорогу дам припасов, а там уже сам...
– Благодарю вас за все, – поклонился Болислав берегине в пояс. – Век вашей доброты не забуду. Вот только... может мои товарищи у вас пока останутся, помогать вам будут. Мне одному сподручней.
– Ну, уж если ты их уговоришь, – усмехнулась она в ответ. – То, пожалуй, можно и оставить.
– А куда им деваться. – Болислав свернул карту и засунул ее за пазуху.
Споры не утихали до полуночи. Друзья никак не хотели отпускать Болислава одного в такое, не менее опасное, чем блуждание по болоту, путешествие. Но все же, было решено, что Векита, как один из лучших друзей Болислава и не менее лучший среди них воин, отправится вместе с ним, в то время как остальные останутся у берегини и будут ей помогать по хозяйству. Двинуться в путь договорились еще засветло, чтобы к вечеру успеть добраться деревушки под названием Гранька и заночевать уже на постоялом дворе. С тем и легли почивать.
Утро встретило людей затянувшими небо облаками и нудным морося-щим дождем. К Взморью медленно, но неумолимо приближалась плакса-осень. Векиту такая погода не слишком обрадовала, но дружинник не крестьянин, а дождь не стрелы, так что пришлось смириться с тем, что придется весь день мокнуть. В дорогу уже все было собрано, настало время прощания и напутствий.
– Ну что, други пора прощаться, – сказал Болислав, уперев руки в бока и поглядывая на своих друзей. – Мы одним духом туда-обратно и заскучать даже не успеете.
– Ну, что же, – крепко обнял Ростомир Болислава и Векиту. – Пускай путь-дорога будет доброй, а небо ясным!
Вслед за Ростомиром потянулись обнять путешественников и осталь-ные, а берегиня подарила молодцам по оберегу, дабы в пути они всегда были под взором небесного глаза. Пора было в дорогу. Взвалив походные мешки на плечи, парни вышли из дому. На пороге их ждала Власа. Несмотря на то, что дождь лишь мелкой моросью витал в воздухе, она была изрядно вымокшей и видимо стояла тут уже давно. Быстро поняв, кого девушка ждет, Векита молча кивнул Болиславу и не спеша пошел по тропе в лес.
– Зачем ты мокнешь под дождем, Власа? – Болислав завел девушку под навес дома, где было более-менее сухо.
– Я хотела с тобой попрощаться, – тихо ответила девица, глядя в глаза парню.
Она достала откуда-то маленький кожаный мешочек на длинном шнурке и протянула его парню.
– Что это? – не понял Болислав.
– Возьми, это мой подарок, – ответила Власа. – там кольцо бабушкино, мне его мама подарила. Оно не простое, если беда случится, надень его на палец и попроси помощи. Кольцо тебя выручит.
– Спасибо Власушка, – промолвил молодец. – Я вернусь, обещаю!
– Ступай, дорога длинная! – сказала девица. Парень быстро поцеловал Власу в щеку и, не смея больше обернуться назад, побежал догонять друга.
– Любовь...– позади девушки появилась берегиня. – Великое чувство.
– Вернется ли он, матушка? – не оборачиваясь, спросила девица.
– Вернется доченька, – ответила та. – Обязательно вернется.
Дождь усиливался, и это осложняло путникам путешествие. Дорога, ведущая до деревни под названием Граньки, была старой и запущенной, а размокнув от обилия воды, превратилась в реку из глины и грязи. Двигаться приходилось медленно, чтобы ненароком не упасть в этот грязевой поток. Щиты в руках постоянно мешали при таком передвижении, но бросить их было нельзя. Так и приходилось парням, скрипя зубами, идти вперед.
– Слушай, – прервал молчание Векита. – А ты уверен, что эта затея увенчается успехом?
– Не знаю, – после недолгих раздумий ответил Болислав. – Но у нас нет иного выхода. Соглашусь, что это бредовая задумка, искать какую-то неведомую богатырскую силу, которую даже никто в глаза не видел. Эти все сказки... Просто я поверил берегине, потому что... она...
– Она дала надежду, – закончил за него Векита. – Да, это надежда для всех нас. Иначе придется и вправду податься в разбойники.
Болислав усмехнулся.
– Тут я с тобой согласен. Ох, что тогда за жизнь начнется...
– Безумная коловерть. – усмехнулся Векита. – А я заметил ты пригля-нулся ворожеиной дочке. – сказал он после небольшой паузы.
– Она прекрасна... Никогда не видел столь прелестной девушки!
– Хм, – Векита взял щит в правую руку и поправил заплечный мешок. – Ну тут дело вкуса, мне вот больше любы земские бабы, а древенки... они эмм...
– Ладно тебе Векита. – отмахнулся от друга Болислав. – Знаю, ты не мастак красиво говорить.
– Для этого у нас есть ты, а мне лишь бы мечом помахать, да после славной сечи хорошенько приложиться к горлу.
– Вот потому ты до сих пор простой дружинник.
– Заметь, друже, ты тоже. – Векита кинул на Болислава серьезный взгляд. – Да и незачем мне все эти повышения да назначения, я простой ратник и мне жизнь не мила без лютых сечь и сражений.
– Я тоже живу битвами, брат, и по другому жить наверно не смогу. Но я мог бы стать сотником, коли бы к тому времени, как я поступил на службу к князю, на месте сотника в нашей дружине не был Горлат.
– Теперь станешь, не сомневайся. – поддержал его друг. – Как только найдем силу богатырскую и наваляем энтому Лиху окаянному, будь оно неладно.
– Спасибо, друже, за теплые слова. – приобнял Болька Векиту.
– Да что ты... Мне вот что интересно. С чего вдруг берегиня то стала нам помогать? Ей какой прок?
– Ну так она же берегиня, мне как дед рассказывал... Древены считают себя хранителями леса, берегут его, лечат, наказывают тех, кто противится их наставлениям... Так дед говорил. А Лихо проклятое лес-то и губит.
– Да какой там лес! Болото сплошное и защищать нечего. Мне вообще думается, что с умыслом она нас послала за тридевять земель. Пошутить над нами решила, дескать, мы ее народ угнетали, да по лесам заставили прятаться.
– Не думаю. Хоть мы и вправду заслуживаем такого к себе отношения, но все же берегиня не такая. Это только люди могут так поступить, а древены, мне кажется, на такое не способны. Заметь, она к нам проявила сострадание, а не доброту.
– Дальше видно будет. Но мне это все как-то не по душе, братка.
– Да я и сам не очень верю в счастливый исход путешествия, но что поделать, придется идти вперед.
– Как говорится, назвался груздем, полезай в кузовок. – сказал, ухмыльнувшись Векита.
В пути повисло молчание. Небо стало еще темней от заполонивших его туч. Над головами людей зарокотал гром. Дорога сделала крутой поворот вправо и деревья, доселе нависавшие над путниками темным крылом, расступились. Тут тропа словно утопла в киселе. Деревья уже не закрывали ее от непогоды, и дождь в полную силу лил на мягкую глинистую почву. Идти становилось все трудней.
До деревни добрались только к полуночи. Еще за версту Болислав с Векитой разглядели вдалеке слабые огни. Дождь к тому времени уже прекратился, но небо и не думало проясняться. Вскоре путники уже подходили к воротам. Тут их привлек странный шум и крики внутри деревни.
– Это еще что? – недоуменно повернулся Векита к другу.
– Не знаю... – нахмурился Болислав. Внезапно один из домов за воротами охватил пожар. Недолго думая, парни выхватили мечи и ринулись на ворота. Но те оказались запертыми изнутри.
– Что будем делать? – воскликнул Болислав.
– Давай попробуем вокруг деревни обежать. Может, есть возможность где-нибудь пролезть.
Воины ринулись вдоль левой стороны частокола. Добежав почти до противоположной от ворот стены, молодцы остановились перед зияющим, выломанными бревнами, провалом в частоколе. Рядом валялся таран – толстое прямое бревно со стальным щитом на конце. В деревне метались люди, звенела сталь, и разносились крики боли. Переглянувшись, друзья ринулись внутрь.
В деревне царил ужас. К тому времени как парни добежали до пролома и вошли внутрь, по широкой улице пылало уже три дома. Всюду лежали тела убитых. Бой, на тот момент, перекатился ближе к воротам, а из большого дома посредине улицы, три здоровяка хохоча, вытягивали мешки с наживой. Еще один, вышел из вывороченных дверей с упирающейся и заплаканной девицей в охапку. Та билась и пронзительно кричала.
– Гляньте-ка ребята, какой я подарочек себе нашел! – ощерился кривозубой ухмылкой обладатель бьющейся в испуге девушки.
– Ха! Сохатый, с тем, что мы нашли тут, можно позволить себе хоть сто таких же!
– Да, да! – вторил ему другой, с рябой рожей и водянистыми, глубоко посаженными, глазами. – И намного покорней!
Все трое разразились безудержным смехом. Но тут увалень, державший в руках девку, заметил торопливо шедших Болислава и Векиту.
– А энто еще кто такие? – с недоумением воззрился он на молодцев. Трое прекратили смеяться и обернулись, чтобы взглянуть на не прошеных гостей.
– Эй, вы! – крикнул им крайний здоровяк. – Кто такие?! Валите отсюда, а то не поздоровится!
– Сейчас вы узнаете, кто мы такие! – крикнул им в ответ Болислав и поднял повыше меч, чтобы его стало лучше видно в отблесках огня. Крутанув клинок в руке, он уверено двинулся на разбойников, за ним и Векита.
– Вы покойники, мы с вас кожу живьем сдерем! – злобно прорычал средний бандит. Его лицо исказилось от гнева. Стоявший на крыльце дома увалень, с силой бросил наземь девушку и схватил лежавший рядом топор. Те трое тоже схватили оружие, бросив мешки на землю.
– Что ж, посмотрим, кто с кого кожу-то сдерет. – хмыкнул Векита.
Молодцы ринулись вперед. Первым перед Болиславом оказался рябой. Он резко и с силой нанес по парню удар кузнечным молотом. Тот легко увернулся, и бандита развернуло немного в бок из-за тяжести оружия. Болислав резко рубанул его по открывшемуся боку и разбойник, хрипя, повалился на землю и затих.
Векита расправился с крайним здоровяком, нанеся ему широкие раны поперек живота. Но оглядываться Болиславу было некогда, на него двигался увалень с топором и третий бандит с кистенем, который он небрежно раскручивал в левой руке. Сделав несколько шагов вправо от здоровяка с кистенем, он лишил его возможности нанести удар, оставив позади увальня. Увалень криво усмехнулся и занес для удара топор, но сделал это крайне неудачно. Обухом топора он задел раскручивающийся кистень и тот, изменив траекторию, отлетел прямо в лоб его владельцу. Увалень с недоумением обернул голову и она тут же, отделившись от шеи, с глухим стуком упала на землю – Болислав не стал зря терять время. Векита добил упавшего без сознания здоровяка.
– Что ж... – выдохнул Векита, отирая свой клинок о грязную рубаху поверженного врага. – Если они все так хорошо сражаются, то думаю, мы легко справимся.
– Да, пожалуй. Пошли, поможем остальным.
– Сейчас! – Векита подошел к лежащей на земле девушке. Она испуганно глядела на него и тихо всхлипывала.
– Ты как... В порядке?
Та легонько кивнула.
– Давай я помогу тебе, не бойся. – сказал Векита, наклонившись к де-вушке. Она снова кивнула и парень, взяв ее на руки, отнес в дом. Через не-сколько секунд он вышел.
– Вот теперь поможем остальным.
Оба кинулись вверх по улице, где еще не утихли звуки борьбы.
У ворот, зажатые меж двух домов, отбивались десяток крестьян от в два раза большего количества бандитов. Молодцы подоспели вовремя, зажатые в угол люди уже потеряли всякую надежду на спасение.
Крайние из разбойников увидели бегущих на них незнакомцев, но не успели понять друзья это или враги. Первые двое упали с широко открытыми от удивления глазами, сраженные точными ударами в сердце. Еще четверо обернулось на шум позади. Один лишился руки выше локтя, отрубленной Векитой, и с дикими воплями упал на землю, корчась от боли. Второму Болислав расколол пополам голову размашистым мощным ударом. Третий попытался отразить устремленный в него Векитой клинок своей палицей. Этого ему не удалось. Сраженный Болиславом четвертый разбойник, повалился на защищающегося и тот, потеряв равновесие, убрал блок. Холодная сталь резко вошла ему в грудь и так же быстро покинула уже мертвое тело. Оно повалилось под ноги оборачивающимся в недоумении бандитам.
Не ожидая противников с двух сторон, разбойники не смогли ничего толком сделать. Крестьяне, увидев смятение в рядах неприятеля, стали со-противляться с удвоенной силой, и вскоре все противники были повержены. Смотря на учиненный супостатами разгром и вытирая с лица кровь, Векита обернулся к Болиславу и неожиданно сказал:
– Болька, помнишь как там... в лесу, я говорил, что если у нас ничего не получиться, то нам придется податься в разбойники...
– Угу. – отрешенно произнес тот, не глядя на друга.
– Ты же знаешь... – Векита шмыгнул носом и утер его. – Я ведь пошу-тил.
– Знаю, брат, я тоже. – вдруг сказал он и обнял друга за плечо.
Болислава с Векитой чествовали как героев. Жители Граньки были безмерно рады спасителям и пообещали помочь им, чем смогут, но только после того, как наведут порядок и похоронят погибших.
Работы оказалось немало. Потушить удалось только один дом, два других выгорели дотла. Несколько хлевов бандиты развалили до основания. Погибшими насчиталось семьдесят шесть человек. По сравнению с горем и печалью, которые стояли в глазах людей, Болислав с Векитой считали свои проблемы пустячным и легко решаемым делом.
– Да уж, – вздохнул Болислав, сидя с Векитой в деревенской харчевне и выпивая местный мед. – Какой же кошмар довелось пережить этим людям...
– Нет ничего ужасней, чем то, как человек убивает человека. – угрюмо сказал Векита. – И ладно, если это поле брани, там воины готовы умереть, но простые люди... Крестьяне, женщины, дети... – он сделал большой глоток из кружки. – Неужели боги закрыли на все глаза?!
Парень устало наклонил голову.
– Так было всегда. – сказал им глубокий старик, сидящий за соседним столом. – И не боги в том виноваты, да и не сам человек. Вы не можете этого заметить, потому что успеваете прожить всего одну жизнь, один фрагмент большой истории, к тому же слишком короткий, по меркам нашего мира. Жажда убивать порождается не только жаждой крови. В людях это от природы. Стремление выжить, добыть себе пищу – вот что движет человеком.
– Но почему они создали нас такими? – спросил Болислав незнакомца.
– Боги не могли сделать человека другим, по одной простой причине – они сами такие же и творили людей по своему образу. Люди – это земное отражение богов.
– То есть они там, – Векита указал пальцем в закопченный потолок. – так же бьются между собой?!
– Случается, что и дерутся. – кивнул старец. – Не так часто как люди, ибо их жизнь не так коротка, но бывает.
– И умирают?
– И умирают. И даже стареют. Но боги не исчезают бесследно, а пере-рождаются, через некоторое время. Ведь они не могут умереть насовсем – это удел человека.
– А откуда вы все это знаете? – спросил Болислав, после того как опустошил свою кружку. – Кто вы?
– Я тот, кто внимает голосу мира душою, а не слухом. Я знаю много, ибо боги сами рассказывают обо всем этому миру, у них нет тайн, нужно лишь правильно слушать...
Старец поднялся со своего места и пошел к выходу. Перед дверью он остановился и обернулся к парням.
– Не вините никого в том, что здесь произошло. Такова ваша судьба и ничего тут не поделаешь... – и с этими словами он покинул харчевню, оста-вив молодцев в недоумении.
После четвертого дня пребывания в деревне, когда большинство дел было завершено, друзья засобирались в путь. Уже возле самого выхода с постоялого двора, молодцев остановила его хозяйка.
– Хочу еще раз поблагодарить вас, от всех жителей нашей маленькой деревушки, за наше спасение. – сказала она замершим в ожидании парням. – Если бы не вы, никто б из нас точно не выжил!
– Ну что вы, матушка! – ответил Векита, залившись краской, и стрель-нул взглядом на столь же смущенного Болислава. – Это ведь наш долг! Мы воины княжеские, обязаны защищать землю нашу и людей от зла.
– И все равно мы вам безмерно благодарны, а наша колдунья в знак благодарности решила подарить вот это!
Хозяйка сняла с шеи небольшое белое полотенце с вышитыми на нем мостами.
– Это непростое полотенце. Коли попадется вам на пути препятствие непреодолимое, ногами непроходимое, подкиньте над ним полотенце и оно вмиг обратится в мост. Перейдете по нему – взмахните вверх рукой и снова полотенце у вас окажется.
– Ох, благодарствуем хозяюшка! – принял подарок Болислав и вместе с Векитой поклонился женщине в пояс.
– Берегите себя и пусть Маргол не оставит вас в пути!
Добры молодцы снова пустились в дорогу.
День выдался ясным. Тучи, что хороводили по небу пять дней кряду, наконец-то ушли, и солнце теперь любовно пригревало землю. Болислав с Векитой стояли на краю обширной поляны, усеянной Иван-чаем. Оба внимательно изучали, подаренную берегиней, карту.
– Та-ак, в города значит нам нельзя... – Векита ткнул пальцем в две ближайшие от них точки.
– Да, лучше туда не соваться. Если кто-нибудь нас узнает и доложит князю, то дорога назад нам закрыта.
– Тогда, Болька, у нас один путь, – Векита указал рукой в сторону леса, качающегося на другой стороне поляны. – снова через болото.
– Коли на глаз, да по карте прикинуть, то выходит около десяти верст через болото и еще верст пятнадцать на запад до ближайшей деревушки. – прикинул Болислав.
– Где-то день ходу.
– Да, около того. Щас почти полдень, выходит, ночевать придется в пути. Если двинемся в дорогу сейчас, то к вечеру как раз минуем болото.
– Лучше ночевать в лесу, на травушке, да под деревом, чем на болоте, в жиже и ряске.
– Согласен с тобой, друже. – Болислав убрал карту за пазуху и хлопнул друга по плечу. – Значит, пошли вперед.
Воины закинули на плечи свои походные мешки и потопали через поле к лесу, за которым их ждало болото.
– Вот честно скажу тебе. – произнес Векита, шагая рядом с другом. – Я по правде ведь и вовсе не мечтал о воинской службе, даже не помышлял стать воином, тем более оказаться дружинником на службе у лесоземского князя.
– А как же так получилось что ты им стал? – удивился Болислав. – Сколько лет вместе служим, а от тебя никогда подобного не слышал. Даже жалобы, какой-никакой, никогда не было!
– Ну, я никогда не мнил себя героем. Да и бранное дело в моей семье я один лишь не любил. Мы жили на краю Ярой Степи, у нас было свое хозяйство. Мне хотелось работать в поле, пасти коров, заниматься хозяйством. Но отец того не потерпел и заставил пойти на службу к хану Рымгейту. Его клан степных налетчиков славился своими победами во время Большой Смуты. Мой отец сказал что, дескать, это не дело для такого мужика как я, в земле ковыряться. Мол, мои братья у Рымгейта в его личном отряде служат, и что он сам когда-то воевал, пока в одном из сражений ногу не потерял. И я, вроде как, должен по его стопам идти и не позорить свой род, славившийся своими умелыми воинами. Тут уж не поспоришь, пришлось пойти.
– А к нам ты как попал? – так и не понял друг.
– Ну, в общем, приехал я на отцовской лошади в крепость хана Рымгейта, передал ему письмо от отца, с просьбой взять меня на службу. Тот без промедления согласился и отдал меня на обучение к наставнику Айнхуру. В общем, тренировался я каждый день, с рассвета и до захода солнца. А однажды, хан позвал меня к себе и когда я пришел к нему, он сказал что я стану берсерком. Но я не захотел такой участи. В глаза я, конечно, ему этого не сказал. Но решил при первой возможности бежать. Мне как-то совсем не хотелось травить себя и затуманивать свой разум всякими травами, настоями и грибами. Стать бездумным убийцей – это не для меня. Вдобавок ко всему, берсерки из клана Рымгейта пьют перед боем какую-то отраву, приготовленную их шаманом, и превращаются в огромных яростных быков, топчущих и разрывающих своими копытами и рогами всех, кто попадется у них на пути.
– Незавидная судьба. – согласился с ним Болислав.
– Многие на моем месте почтили бы это за честь, стать рымгейтским берсерком, ведь только его воины умеют оборачиваться в другую сущность. Но, как оказалось, я замешан не из того теста и через седмицу, когда наставник подошел ко мне после тренировочных боев и сказал что завтра, на рассвете, я пройду обряд становления Вайху, так у нас называются берсерки, я решил что ждать больше нельзя. Утром, как только на горизонте начало светлеть небо, я украдкой покинул крепость. Сначала я хотел вернуться домой, но к полудню обнаружил, что за мной идет погоня. Гналось, по меньшей мере, половина крепости. Пришлось дать большой крюк по степи и двинуться в противоположную от дома сторону.
– Неужто пешим ходом убегал? – изумился Болька, глядя на друга.
– Конечно же нет! – усмехнулся Векита. – Я лошадь еще в крепости взял, вывел ее потихоньку из-за ворот и деру. В общем, гоняли меня по степи долго. Уж не знаю, зачем я им был так нужен или быть может, так сильно я разгневал хана, но погоня не прекращалась четыре дня. Конь не успевал толком отдохнуть, и на третий день околел. Ночь и весь последующий день, я бежал сам. Когда солнце было в зените, я увидел впереди границу Ярой Степи. Примерно в двух-трех верстах от меня высился Непроходимый лес, было даже видно лесоземскую заставу. Но сил идти вперед у меня уже не было, а хан Рымгейт со своими воинами уже приближался. В тот момент я подумал, что мне конец, но неожиданно от заставы в мою сторону поскакал небольшой конный отряд. Как потом оказалось, это был сам князь. Несколько дней он объезжал свои границы и в тот день как раз только прибыл на заставу возле Ярой Степи. Меня увидели дозорные, и князь решил сам проверить, что происходит. Когда он с отрядом подъехал ко мне, я почувствовал, как за спиной задрожала земля от топота приближающейся конницы. Вскоре подъехал разъяренный хан, и князь, до этого разглядывавший меня, обернулся к нему. Они очень долго о чем-то спорили, я тогда не разумел на земском наречии совсем, а сейчас толком и не помню, о чем они говорили. В общем, князь забрал меня с собой, видимо я ему приглянулся. Хан-то меня не хотел князю отдавать, но, похоже, и воевать ему не хотелось. Помнил, по-видимому, Большую Смуту. Так и уехал он несолоно хлебавши. А я остался у князя, и он отдал меня в руки дядьке Макулу. Потом уж меня в дружинники записали.
– Захватывающая история, дружище! Что же ты раньше нам этого не рассказывал?!
– Когда сам в такую закваску окунаешься, все кажется не таким уж и захватывающим. – вздохнул Векита. – Да и слишком уж неприятны для меня эти воспоминания... И по дому я скучаю, вот бы вернуться туда, посмотреть на родной простор...
– Так съездил бы!
– Увы, его уже давно нет, как нет и отца. Мы как раз жили рядом с го-рынскими пожарищами. Три зимы назад, после моего ухода, прилетел один из этих проклятых змиев и выжег все хозяйство. Его потом конечно сбили степняки, но этим дом и отца не вернешь.
– М-да, сожалею, друже. – сочувственно сказал Болислав. – Мне дед как-то в детстве рассказывал, что давно, когда он сам был постреленком, то вместе с родичами жил на том месте, где сейчас горынские пожарища. Только тогда там тоже была степь. Потом началась Смута, война страшная меж степняками, да такая, что земля ходуном ходила и тогда, в горе, что стояла посреди той степи, проснулись Змеи-Горынычи, которые там много веков спали. Злые твари были, да и сейчас такие же, выжгли они всю степь подчистую. Хотели и Ярую Степь сжечь, но их кое-как сдержали последние, оставшиеся к тому времени в живых богатыри, да степняки. Тогда и кончилась Смута. А дед мой, со своим отцом, да еще с несколькими выжившими после пожарища, перекочевал в здешние места. Так появилось Лесоземье. До них тут только древены жили и люди с ними поначалу неплохо уживались.
– А ты знаешь даже больше чем я. – начал удивляться Векита. – Хоть и не жил в тех краях вовсе. А расскажи уж тогда, почему сейчас люди и древены не живут дружно. Случилось-то что?
– Ну, там история тоже темная, полностью и не разберешься, да и неизвестно все, что произошло тогда. Говорили, что жил в Троеземском Царстве какой-то знатный человек. Что-то он натворил там, и ему пришлось бежать. Он собрал своих верных друзей и исчез восвояси, а вскоре в Лесоземье появился некий Словояр, который заложил первый город в Лесоземье. Через пять зим, люди избрали его своим властителем, так и появилось княжество. Так вот многие считали, что это и есть тот самый дворянин троеземский. Но правды, конечно, никто не знал и не знает.
– Так, а причем тут Словояр? – не понял Векита. – Ну княжил, да кня-жил...
– Да как раз таки и притом! Все из-за него. В общем, власть пришлась ему по вкусу. Вот и начал он всякие указы издавать, а в один момент запретил дружбу водить с древенами и вообще иметь с ними хоть какие-то отношения.
– И чем же они ему интересно не понравились.
– Не знаю. – пожал плечами Болислав. – И никто не знает. Люди-то, конечно, взвыли, но что поделать, княжеский указ – ослушаться нельзя. Так древены ушли и больше люди их не видели.
– Да, занятная история...
Парни пересекли поляну и вошли под сень леса. Здесь царил полумрак, вершины деревьев терялись в листве где-то высоко над головой. Идти было все же легче, чем по полю, поросшему высокой травой, стоявшей по пояс в высоту. В лесу под ногами были лишь мох, палые листья, да ветки и небольшие пятачки, стелящейся по земле муравы.
До болота добраться затемно не удалось. Когда наступил вечер, и земля под ногами стала неразличима, было решено остановиться на ночлег. Место для ночевки попалось удачное – парни устроились в небольшом овраге, а их спины прикрывала поваленная осина. На земле валялось большое количество сухих веток, так что проблем с хворостом для костра у путников не возникло.
На ужин был жареный заяц, которого Векита, умело, убил метательным ножом.
– Чтоб я без тебя делал Векитка! – сказал Болислав, отправляя в рот очередной кусок жаренного мяса и запивая все это дело сладкой медовухой, которую хозяйка граньской харчевни любезно дала им в дорогу. – Пошел бы один, щас бы жевал холодную вяленую рыбу или рвал зубами солонину.
– У нас в степи трудно добывать пищу, поэтому мы с детства учимся метко стрелять из лука и метать ножи. Каждый мужчина у нас – это в первую очередь хороший стрелок и метатель. Степняки самые лучшие лучники и охотники! – без тени гордости ответил другу Векита.
– Ну луков у нас нет, а ножи я метать не умею, так что, на этом поприще ты просто незаменим!
– Потому-то, я тебя одного и не отпустил. Ты же один совсем беспо-мощный, как дите. – с улыбкой сказал степняк, утирая усы тыльной стороной ладони.
– Да ты насмехаешься над мной. – рассмеялся златокудрый молодец.
– И вовсе нет. – еще шире заулыбался Векита.
– Ну-ну, как же! Ладно, веселье в сторону, нужно спать ложится, завтра спозаранку вставать. – посерьезнел Болислав.
– Тут я с тобой согласен. – кивнул головой степняк.
– Но будет лучше, если мы станем караулить по очереди, на случай если что-то произойдет...
– Давай я первый покараулю. – вызвался Векита. – Все равно сейчас не усну.
– Хорошо, давай. – согласился Болька. – Разбудишь, как моя очередь придет.
Ночь прошла тихо и спокойно, парней никто не потревожил и, когда темнота в лесу понемногу расступилась, молодцы, подкрепившись остатками вчерашнего ужина, покинули место своего ночлега.
Чем дальше шли ратари, тем темнее и непролазней становился лес. Де-ревья смыкались высокой стеной, сплетая друг с другом ветви, словно паук паутину.
– Сушь забери эти леса! – выругался Векита, продираясь сквозь непролазную чащу. – Проклятые деревья!
– Эх, степняк. – хохотнул Болислав, глядя на друга, похожего в тот момент на злого, только что пробудившегося от спячки, медведя. – Пусти-ка меня вперед. Я в этих лесах родился, тут тебе не степь.
Векита утер со лба пот и уступил место товарищу. Болислав скинул с плеча мешок и отдал вместе с щитом Веките, а сам вытащил меч и начал им методично обрубать спутанные ветви деревьев, прорубая себе и другу проход. После получаса такой работы, деревья, наконец, расступились, а ветви ушли вверх и идти стало проще.
– Интересно, какие земли лежат за Троеземским царством. – задался вопросом Векита, возвращая Болиславу его пожитки и щит. – Говорят, есть там какое-то горное королевство и живут в нем каменные великаны. Не знаю, правда это или нет.
– Вроде и вправду есть такое королевство. Горняк кажется называется. Только на счет каменных великанов я ничего слыхал. – Болислав перекинул в руке поудобнее щит и продолжил:
– Но зато я слышал, что на юго-востоке, сразу за горынскими пожарищами, в море тянется длинный и узкий, прям как указательный палец, полуостров. И называется он Судьбин перст. Вроде там всякие чудеса творятся, и тайны мира нашего скрыты. А самое интересное там, так это башня высоченная, что стоит посреди оного полуострова. И вроде как вся она сплошь и целиком алмазная. Сидят в ней четыре девицы денно и нощно, и следят за судьбами всех людей.
– Поди байки каких-нибудь захудалых харчевен, да трактиров. Так, лишь бы люд потешить. – отмахнулся Векита.
– Наверное, – согласился Болислав. – Сам знаешь, я дальше Лесоземья не хаживал.
– Я тоже. Разве что только один раз пересекал Ярую Степь, да видел издалека горынские пожарища.
– А как думаешь, Векита, тот старик в харчевне, он, по-твоему, правду сказал? – спросил друга Болислав.
– Не похоже чтобы он шутил, но и на правду не больно-то смахивают его слова... Может просто старик выжил из ума.
– На сумасшедшего не так уж он и похож.
– А вот тут я могу с тобой поспорить... Да и вообще, откуда он это все взял по-твоему?! Ты правда веришь в то, что он все это от богов услышал?!
– Я не знаю, во что я верю... Но этот старик... Он явно сказал все то, что мы услышали, не просто так.
– Думай как хоч... – Векита осекся и замер на месте. Болислав тоже ос-тановился как вкопанный.
Лес оборвался так же внезапно, как и начался. Впереди, насколько хватало глаз, простиралось обширное болото, без единого клочка земли. Лишь изредка, местами, попадались торчащие из болотной жижи, корявые ссохшиеся деревца.
– Какое-то оно странное... – прервал тишину Болислав.
– Угу. – кивнул головой в знак согласия Векита.
Над болотом действительно происходило что-то непонятное. В воздухе висело необычное, буроватое с прозеленью, марево, местами густое и почти непроглядное, а где-то прозрачное и чуть заметное, как легкая дымка. Оно слегка колыхалось, создавая причудливые мрачноватые образы.
Векита поднял с земли камень и, повертев в руке, как бы примеряя, насколько удобно тот лежит в ладони, кинул его в густую часть странного тумана. Послышалось низкое шипение, а затем треск рассыпающегося в мелкую крошку камня.
– Велькеш меня раздери, что нам теперь, назад придется воротится?! – выругался Векита, глядя как разбегаются круги, от упавших в мутную воду осколков.
– Что поделать, здесь мы точно не пройдем. – Болислав достал карту и поглядел на черную точку, мерцающую на краю большого продолговатого болота. – Попробуем обойти с запада, вдоль топи, а там уж выйдем к деревне. Она как раз по ту сторону от нас.
Векита зло сплюнул и мельком глянул на волшебный свиток в руках друга.
В этот момент со стороны болота раздался громкий булькающий звук. Оба путника устремили взор на топь. На их удивленных глазах из воды вырывались огромные воздушные пузыри, которые звонко лопались, выпуская наружу такой же буро-зеленый туман, что висел и над самим болотом. Пузырей становилось все больше, и вскоре, из мутной жижи начало появляться нечто грязное, серое и бесформенное. С ужасом, Болислав понял, что это такое и закричал другу:
– Бежим! Это водяной! Мы с ним вдвоем не управимся!
Долго уговаривать Векиту не пришлось. Чувствуя всю безнадежность их нынешнего положения, парни что есть мочи двинули обратно в лес. Но не тут-то было, на пути у молодцев возникло с десяток мертвенно-бледных, мокрых, с обезображенными лицами, девушек, которые с жуткими стенаниями надвигались на них.
– Аааа, Яга косматая, МАВКИ! – воскликнул Болька. – Давай назад! У болота на запад рванем, авось в чаще от нас отстанут.
– Ага, как же, отстанут, – усомнился в сказанном испуганный Векита. – Ты на их рожи глянь!
– Некогда болтать. – потянул белокурый молодец товарища. – Они далеко за нами не пойдут, потому, как к месту своей гибели привязаны...
Над округой раздался страшный, исполненный злобой, рев.¬ Парни снова выбежали к болоту и в ужасе увидели, как на берег выходит здоровенный монстр, около двух саженей в высоту. Лысая, бесформенная голова его, с огромным кривозубым ртом и небольшими заплывшими глазами, покоилась на таком же бесформенном, убогом, толстом теле. Короткие мясистые ноги, волочили по земле брюхо и длинный отросток-хвост, покрытый похожими на пальцы щупальцами. Именно эти щупальца и испускали в воздух буро-зеленый газ. Водяной вперил взгляд своих бесцветных глаз на двух ратарей и снова издал сотрясающий деревья рык. В ту же секунду из его живота раздалось громогласное урчание, по складчатому брюху пробежала дрожь и, раззявив пасть еще шире, болотный монстр изрыгнул на парней поток желтоватой, дурно пахнущей жидкости.
– ЛОЖИСЬ! – только и успел выкрикнуть другу Болислав.
продолжение... будет))