"Прости меня, пожалуйста", - сказала я вслух январскому южному морю Нового Афона.
Вода у самого берега, под солнцем бирюзовая, заискрилась. Море увидела, как я спускаюсь с высокого берега, и засомневалось самой первой волной: "вдруг уже не та?" Столько лет – столько зим? Не волнуйся - та же.
Волна лизнула мысок красного сапога, белым кружевом украсило голенище. Мы с морем не привыкли к сапогам: всю жизнь общались "босыми лапами разного ... возраста". Море лечило раскаленные ступни, только потом – принималось учить. В нежном малышовом – лежать на воде и разговаривать. Постарше – плавать.
С юности появились общие секреты. Хотите один? Я много-много-много лет не вхожу в море с берега, не протискиваюсь сквозь «пляжную толпу».
Уплываю на катере туда, где буйки кажутся чайками на воде, а вода не меняет цвет. Можно плюхнуться с водных лыж или попросту нырнуть с бортика. А когда катер уплывет после ... уговоров «ну пожалуйста.... всего полчасика, честно-пречестно я рядышком кругами, далеко - никогда (бла-бла-бла) – вот тогда море подождет, пока наиграешься, а потом успокоится и распознает, какой ты приехала в этот раз. И не будет границы (если море так решит), или даст тебе то, что тебе нужно. Или уберет ненужное, или убережет, или рассмешит, или отругает, или поиграет.
Самое драгоценное: иногда волшебно исчезнет граница между морем и небом даже при вечной черте горизонта и вечном круге солнца. Море доверит тебе побыть его частичкой. И ничего не боязно – все получится у тебя "от моря этого года до моря следующего". Я мечтала приехать зимой, вот мечта сбылась - оказалась иной и лучше. Значит, именно так и было внутри.
Но внутри был и страх, что море обиделось – слишком долго я отсутствовала, слишком долго даже во сне и в мыслях отодвигала от себя море. Хотя на стене оно всегда – с золотыми звездами дельфиньего бока. Сейчас я бежала вниз к ЖИВОМУ - родному с детства.
Первая волна (еще вестник вопроса «какая ты теперь?») уступило место второй
покрупнее. Я зачерпнула: мое новое зимнее и совсем прежнее, знакомое море. Смешались слезы с каплями: невозможно бежать к соленому морю после 20 лет разлуки с «пресными» глазами.
Наверху промелькнула мысль взять с собой бокал вина … Не-а! Зачерпнула в обе ладони с третьей волны - умылась, как следует. Села на камни, и они впервые не обожгли - зимние. Странно? Не жгучие - не горячие ??? Переливающаяся, умытая у самой кромки галька - шуршащая пастельная сухая. Те, что мокрые под набегающими волнами - яркие и искристые: белые, розовые,черно- синие - бьют в глаза лучики, отражая мокрыми "боками" солнце; совсем рядом сухие - совсем другие (хотя те же самые): дымчатые, бархатные,спокойные - вбирают в себя свет.
Волны меняли цвет и ритм …. Бирюзовые, светло лазурные, сине-зеленые, с белой взбитой пенкой или с гладким сине-черным ободком воды. Некоторые укладывались у ног, другие деликатничали поодаль, какие-то играли: поднимали на ноги смыть «призрак» сидящей минуту назад. Я усаживалась «обновленная» – на новое место.
Ждали, пока я "выговорю без слов" то, что надо обязательно совсем не за 20 лет, совсем не то, что сию минуту. Нужное произойдет само собой, надо просто быть. Наконец, мысле-мешалка остановилась, и появился горизонт. Неповторимый и привычный на родном море: слоистый розово-лазурно-голубой с яркой белой прожилкой. Горизонт дал сигнал: пора наверх к розовому вину, голубому небу, белому хлебу и к любимым, самым нужным на Земле.
Море не отпустило меня в этот день. Вечером я стояла в саду дома в горном селе Мцара в километрах от него, но совсем рядышком. Лежало блюдцем … готовилось к ночи. А закат показал самое изумительное зрелище, не стесняясь в буйстве импровизации - вошел прямо в распахнутую душу сиреневыми, лазурными, радужными переливами. Зачем слова, правда?
Сменилась "декорация" - опустился синий занавес. Я стояла и слушала ночь, внутри распустилась пружина: прежнюю меня смешали с новой - счастливой.
Напоследок, чтобы вернуть "в мир", по краешку морского блюдца прокатилась световой волной цепочка пограничных катеров. Глазам снова захотелось "мокрого места". Может, я и поддалась бы, но вовремя прибежал пес Лорд, которого пора кормить. Мы оба поблагодарили море и побежали. И пока мы бежали, над головами вспыхнула Большая Медведица носом к дому. Звезды - не огромные и чужие, как бывает в степи, совсем не вселенные с галактиками, а домашние «морские звезды».:-)
Через неделю меня притянули места, в которых я провела десять лет, и с которыми тоже пришлось расстаться на следующие десять лет. Финский залив.
Тоже большая вода, но северный залив - совсем другой. Совсем? Другой?
Подошла к самой кромке. Хотя какая там кромка????? Поди разберись в первый февральский день, где залив - где суша – где небо в снежно- белом мареве, несмотря на ноль по Цельсию.
Гармония, слияние. Художники знают: ничего нет сложнее белого и черного. Куда проще с любым другим. Одних оттенков черного, аж, целых 16. Или больше? А тут ЛЕГКО: снег на воде, снег на суше, белое небо и даже башня замка слева – и та естественна. Ну как у башни-то получилось оказаться нужного оттенка? Никто ведь ее не красил именно в этот вечер.
- Ну и где тебя носило столько лет? – повертелся ветерок у правой щеки. Вода под снежным полотном, поэтому залив разговаривал ветром.
Я промолчала.
- В замок шь? Еще успеешь.
Я промолчала. Ветерок поднажал – завихрился по обоим щекам.
- Завтра рыбный ры на площади.
Тут уж без ответа не обойтись: «Так это на другом берегу залива».
- А в воскресенье на площади рынок цветов.
- Прямо после субботней рыбы, - мысленно представила я ответ (быстрое кино и стоп-кадры, словно разноцветные мазки кистью: цветочный рынок появляется весной, когда залив выходит из снежной берлоги, оживает и по воскресеньям превращается в серо-синюю с металлическим блеском вазу для цветов.
Засмеялась. Ну как не засмеяться?
Цветомузыка!!! Мы с ветерком смеялись, пела тишина. Опускались сумерки, в замке слева загорался свет. Золотые капли брызгали салютом за моей спиной: зажигался свет в окнах старого любимого города Да какой там средневековый? Куда глубже уводит тропинка истории.Окна какого города? То ли готландского, то ли шведского, то ли финского времен Александра Третьего, то ли российского времен новгородцев? Или Петра? Парадоксально, он никогда не становился советским, этот город-порт на берегу залива, несмотря и вопреки всем политическим картам.
Слегка знобило.
- Степка здесь, с тобой? Я ведь развеяла его. Долетел?
- Дурочка, нашла что спросить. Не твое собачье дело. Высморкайся. Иди есть рыбу побольше, чтобы в «иных мирах» от замороженных рыбных прилавков ноги отводили.
- Дай еще помолчать. Постоять перед тобой – распахнуться. Вглядись внутрь меня нынешней, будь другом.
Я не хочу редактировать свой рассказ. Пусть поживет непричесанным с растрепанными ветром словами.
Знаете, чудеса случаются. Дорога на самолет вдоль южного моря освещалась солнцем. Северный залив на минуту сегодня за несколько часов до поезда показал мне полоску прозрачной голубизны. Чтобы распознала, глупая: он понял, что вошло в меня недавно - и объединил.
Что такое судьба? – спросите вы (и я иногда). А счастье? А предназначение? В чем смысл жизни? Что делать? Зачем? Куда? Почему?
Вопросы лиш-ние се-год-ня. И чуть смеш-ные. Вот так!