В объятиях тридцатилетней женщины Костя не столько отдыхал телом, сколько познавал любовь. Он не нежился, не медлил ласково, наоборот – жадно поглощал все, что открывалось ему в подсобном помещении магазинчика.
Ее полные груди вздымались с каждым вздохом, ласкающим слух.
Костя чувствовал себя волком – хищным, скалящимся, с капающей вспененной слюной. Он мял губами ее соски, которые были как ягодки – то спелые и мягкие, то вмиг твердели от касаний его мокрого рта, будто прихваченные морозом.
Она же справляла заупокойную по своей молодости, тая и растекаясь пышным телом по его сильным загорелым рукам. Ей льстило внимание пышущего жаром и молодостью мальчишки, у которого был ветер в голове, который ни на секунду не думал об отношениях, но хотел ее всем своим существом настолько сильно, как не хотел ее ни один в ее жизни мужчина.
Любовь между ними была быстрой, опаляющей сознание, доводящей до исступления и сводящей мышцы в ногах.
Потом они тяжело курили, сидя на полу между стеллажами, снизу доверху заставленными банками.
Выкурив, молча несколько сигарет, он вставал, вытирал с лица остывший пот и уходил.
Она поспешно приводила себя в порядок, стягивала волосы в тугой хвост, закрывала магазин и шла домой к пьяному мужу и маленькой дочке.