Часть 1. № 2
Дом находился в переулке. В довольно темном переулке. Во всяком случае, мне так показалось.
Было где-то 8 вечера и уже стемнело, но, тем не менее, фонари пока ещё не зажглись. Минут десять я бродил среди высоток, отыскивая этот дом, и вот наконец-таки добился своего.
Передо мной стояло серое совдеповское здание, построенное году этак в 70-м, с облетев-шей в некоторых местах штукатуркой и обнажившимся под ней кирпичом. Таких зданий много в провинции и на окраинах мегаполисов.
Кое-где стены были разрисованы тегами и всякими рисунками, что придавало ему более «веселый и современный» вид. Хотя, когда мне было 13, я тоже покупал баллончики с краской и разрисовывал все, что попадалось мне под руку: свой велосипед, скейт, стены в подъездах, заборы. Но, после оплаты штрафов за порчу госимущества и получения п…лей от родителей, я понял, что не особо то и хочу быть райтером.
В некоторых окнах – в трёх на втором и одном на третьем этаже – горел свет, показавшийся мне слишком тусклым, и не предназначенным для какой бы то ни было работы. Например, свет, необходимый для чтения – яркий и насыщенный, если, конечно, так можно сказать. Интимный же свет выглядит ещё более тусклым, но в тоже время он нежный и расслабляющий. А этот – никакой.
И во дворе – никого. Ни детей, ни собак, ни птиц. Тишина. Даже машин нет! Прямо-таки как в каком-нибудь фильме ужасов. Только в таких фильмах «для устрашения» в самом центре двора обязательно ставят детские качели, которые слегка качаются, то ли от ветра, то ли от только что спрыгнувшего с них кого-нибудь, и при этом жутко скрипят.
Только где-то там, за домами, раздавались доносившиеся до меня звуки оживленного вечернего проспекта, набитого прохожими и освещенного огнями. Казалось бы, разница 50 метров, а такой контраст.
На лавочке, около подъезда стояла банка из-под пива и лежал флаер. Я присмотрелся и вспомнил, что днем, около Драмтеатра, видел девушку, раздавшую как раз эти флаеры. Между прочим, один пыталась всучить и мне, но я отказался. Я, конечно, понимаю, подрабатывают люди, но они уже достали, на каждом перекрестке стоят. Одни с улыбкой раздают, мол, вот у нас рекламная акция того-то или того-то, другие же пачками пихают, лишь бы поскорее отмазаться от работы.
Я достал из кармана обрывок листа, на котором был указан адрес – ул. Рубинштейна, дом 27, кв. 2, прочёл, сверил с потертой вывеской на стене дома – все так, Рубинштейна, 27 и убрал листок обратно в карман. Квартира 2 – это в первом подъезде, на первом этаже – логически раскидал я и оказался прав.
В подъезде тускло светила окутанная паутиной «шестидесятка» и освещала всего треть лестничной площадки. Слева, у входа, висели почтовые ящики, половина из которых были приоткрыты, а под ними валялись всякие бумажки, бутылки, пакеты, в общем, всё, что только может валяться в подъезде, лежало здесь. А ещё ощущался какой-то странный запах. Не то, чтобы кто-то нассал или что-то протухло. Просто слегка неприятный, но и не такой уж и противный. «Развели бардак! Хуже, чем у меня на кухне – подумал я – Такое чувство, будто в подъезде лет 5 не убирали и не мыли. Реально капитально засраный подъезд»
На площадке было всего три двери, то есть, квартиры номер 1, 2 и 3. Вторая – в центре, прямо передо мной, хотя на ней не было номера. Я постучал, подождал несколько секунд и постучал ещё. Никто не открыл. Я постучал ещё раз. Опять тишина. «Спят, что ли?» Договорились же, в 20:30. Взглянул на часы – уже 20:34
Я повернул дверную ручку и, как ни странно, дверь оказалась не запертой. «Сегодня что, день открытых дверей, что ли?» Я слегка приоткрыл и заглянул внутрь. Из квартиры пахнуло до-вольно резким и неприятным «ароматом» – что-то вроде коктейля запаха старых обоев, прошлогодней блевотины и чуть подпорченного мяса. Он был ещё сильней и насыщенней, чем на лестничной площадке.
«Вашу мать, да подъезд по ходу стерильный!»
– Есть кто? Аллё-о? – слегка сморщившись от первых впечатлений от квартиры, потянул я.
Ответа не последовало. Я снова достал листок с адресом и сверил – все вроде бы так.
«Что делать – идти домой или войти? Но, ведь, никто, же мне не ответил, чего я туда попрусь?!» – рассудил я, но, немного постояв, всё же вошел. В квартире было темно, тепло и тихо. Не большой коридор, обшарпанные стены, истертый деревянный пол. На вешалке – ничего. Слева – кухня. Это я понял по столу, на котором стояла кое-какая посуда. В общем, странная какая-то обстановка. Чуть дальше по коридору, тоже слева – находилась какая-то комната, дверь которой была открыта. А дальше, коридор раздваивался – видимо там слева и справа тоже были комнаты.
Увидев справа на стене выключатель, я потянулся к нему и машинально посмотрел вверх – прямо надо мной висел плафон, но без лампочки. Понятно. Что за дом такой? Одни экономят, а эти вообще без света живут. И живут ли вообще?
– Ау! Я по объявлению пришел. Есть кто-нибудь в квартире?
– Да-да, входите, мы уже заждались – донеслось из дальней комнаты – Извините, я не слышала, как Вы стучали. Тут немножко не убрано, но Вы не обращайте внимания.
Я чуть не поседел от «да-да, входите». Стучу – никто не отзывается, а тут вдруг голос из темноты: «входите, извините, я не слышала». А еще «немножко не убрано» – ну, с этим ещё и поспорить можно. Квартиру бы лучше проветрила, а то не только со слухом проблемы будут, а вообще крыша поедет. Хотя голос у неё, надо сказать, был довольно приятный и мелодичный.
Я прошел вглубь коридора, по пути заглянув в комнату слева, но в этот момент кто-то схватил меня со спины и прикрыл тряпкой рот. Я даже слово «бля» не успел выговорить. Сердце взорвалось, зрачки расширились, кровь прилила к вискам. Я хотел было вырваться, успел кого-то ударить локтем, но в глазах потемнело, тело обмякло, и я потерял сознание. Все произошло так неожиданно, что я даже испугаться, толком не успел, только чуть дернулся, да вдохнул какой-то дряни, после чего и отключился. Такого поворота событий я не ожидал.
Часть 2. Ты – это галлюцинация
Я лежал на раскаленном южным солнцем песке и смотрел вдаль. Чистый белый песок – редкость для этих мест. Окружающие меня звуки перерастали в монотонный гул, который постепенно отходил на второй план и вскоре, кроме нежного плеска морских волн я уже ничего не слышал. Они ласкали слух, и от этого меня клонило в сон.
Волны, по мере удаления от берега, плавно переходили в еле заметную рябь на поверхности воды, а дальше, на горизонте, уже почти не различимая, зеркальная гладь моря сливалась с небом.
Я словно погрузился в транс, как это делают медиумы и шаманы и у меня возникло чувство, что, если плыть туда, за горизонт, где небо переходит в море, то вскоре начнешь плыть по небу, среди облаков. И те люди, что загорают на пляже, увидев в небе барахтающегося человека, подумают, что это просто-напросто галлюцинация. Но, на самом деле, это не так. На самом деле – это ты.
И утонуть здесь невозможно. Но зато в тебя может врезаться летящая на всех парах чайка. Она-то даже и не подозревает, что кто-то может плавать в небе. Ведь на протяжении тысяч лет чайки летали и встречали только себе подобных, да разные дирижабли и самолеты. А тут ты! Согласись – и до инфаркта недалеко. А ты себе плывешь и плывешь. Кстати, удобнее всего плавать на спине. Под тобой – море, пляж, люди, думающие, что ты – это галлюцинация. А ты наблюдаешь за всем этим и медленно, размеренно, выбросив из головы весь хлам, скопившийся там за последнее время, не думая ни о чём, плывешь вдаль. Тебе тепло и уютно, как в детстве, когда ты под папино чтение сказки на ночь, ставшее своеобразным ритуалом, без которого ты никак не хотел отправляться в кровать, засыпал, свернувшись калачиком, так и не дослушав до конца.
Нескончаемая мелодия морских волн и горячая ванна из прибрежного песка сделали своё дело…
Часть 3. Без лишних слов
Не знаю, сколько прошло времени, перед тем, как я пришел в себя, но очнулся я в слегка освещенной комнате, лежащим на спине, на полу. Было очень холодно. Я открыл глаза, повернул голову, и ужасная боль тупой бритвой скользнула мне по вискам. Такая, от которой происходят непроизвольные судороги. Я сжал зубы. Голова просто раскалывалась. Меня чуть не стошнило.
Я попытался подняться, но ничего не вышло. Попытался привстать на локтях и осмотреться и понял, что связан и прикован к полу. Ноги – вместе, руки – в стороны, как на распятии. Я четко осознал, что, да, действительно, я привязан, но не придал этому серьезного значения. Просто, я был в таком состоянии, где всё мне казалось плавным, медленным, тягучим. Перед глазами все слегка плыло, будто смотрел через лобовое в сильный дождь. И все вроде бы было в порядке вещей, но нарастающая боль постепенно возвращала меня в реальность, которая была далеко не в порядке.
Я стал всматриваться в темноту, и понял, что лежу в центре небольшой комнаты, а вокруг меня стоят люди в каких-то длинных балахонах со свечками в руках. Лиц не видно. Во-первых, в комнате было темно, а во-вторых, все были в капюшонах, из-под которых виднелись только под-бородки и губы. В основном были мужчины.
Я приподнял голову и, хотел было, высвободить руки, но кто-то схватил меня за волосы и ударил головой о пол. Боль снова дала о себе знать. Единственное, что я увидел в этот момент это то, что я был голым, абсолютно голым, лежащим на грязном деревянном полу. Вот поэтому-то мне и было холодно.
После удара перед глазами опять все поплыло. Возможно, я даже на секунду потерял сознание. Не знаю. Но в этот момент кто-то хлопнул в ладони, после чего он же, а возможно и нет, прошелся вокруг меня, поджигая свечи.
Вот тут-то мной и овладел страх. Даже не страх – ужас. Я оцепенел, ноги стали ватными, в горле пересохло. Хотелось кричать, но я не мог, словно потерял дар речи. Я открывал рот, хватая воздух губами, как рыба, выброшенная на берег, но крик не шел. Блики от свеч создавали на по-толке всевозможные тени, от которых становилось еще страшнее. Я присмотрелся и увидел нарисованное на потолке, прямо надо мной распятие.
Мать-то вашу, это ещё что такое? Что мне делать? Это, что, шутка такая? Почему я? Почему? Не знаю, подходят ли эти слова к сложившейся ситуации, но я не находил себе места.
Снова хлопок и «моё окружение» начало петь. Тихо, еле слышно, затем все громче и громче. Будто ты стоишь на трассе и слышишь звук приближающегося автомобиля. Пели не по-русски это точно.
Мое сердце сжалось до размеров горошины. Тело пробило мелкой дрожью, и дрожал я далеко не от холода. Сердце стучало так быстро, насколько быстра барабанная дробь. В этот момент я не чувствовал ни боли, ни холода. Я мог только озираться вокруг, всматриваясь в эти блики на стенах и потолке, балахоны, свечи. Я не знал, что мне делать и поэтому тупо лежал и ждал продолжения.
Надо мной склонился тот же человек, что зажигал свечи, и завязал мне глаза, лишив единственного, что у меня осталось. На мгновение я оказался в такой ситуации, когда погружаешься в теплую морскую воду на глубину трех метров и закрываешь глаза. Ни звука, ни запаха, ни изображения.… Но чувства начали потихоньку просыпаться. Сначала я ощутил пробежавший тараканом по позвоночнику холод, а затем неимоверную боль. В моей голове сидел звонарь и аритмично бил в колокол. Да так бил, что я стиснул зубы, чтобы не взреветь от боли.
Еще хлопок. Я услышал шаги – ко мне подошло несколько человек, потом неясный звук, похожий на стон, а затем почувствовал тепло, прямо в центре груди. Это была капля. Потом ещё, ещё. Несколько десятков капель упали мне на грудь, а затем, собравшись в лужицу, тонкими теплыми струйками растеклись по сторонам. Первое, что пришло мне в голову, это то, что это кровь. Они только что кого-то убили! Ужас вновь окутал меня и, даже если бы не связанные ноги и руки, я все равно бы не смог пошевелиться. Они снова запели. И опять по нарастающей. Мне хотелось кричать, я открыл рот, но вместо крика вырвалось лишь какое-то шипение. Я дрожал ещё сильнее, еле сдерживая судороги, но этот момент мне вновь прикрыли лицо тряпкой, и я потерял сознание.
Весь этот ритуал, если можно так выразиться, длился всего пару минут и за это время никто не проронил ни слова.
Часть 4. В реальность
Я открыл глаза. Было холодно. Еле слышные звуки проспекта, легкий прохладный ветер, головная боль – я постепенно приходил в себя. Состояние было не из приятных. В глазах – все плыло. Сначала переводишь взгляд с одного предмета на другой, а потом перемещается изображение. Я осмотрелся и понял, что сижу в каком-то дворике, черт знает где, может быть даже в другом районе города, под деревом, прислонившись спиной к стволу, уже одетый и вокруг никого нет и нет того злосчастного 27-го дома. Со мной только что случилась какая-то фигня и, как ни странно, но я остался жив.
Холод стоял собачий. Пальцы рук одеревенели, и я едва мог ими шевелить. Я попытался встать, но от боли в груди перехватило дыхание и я сел на место. Сонливое состояние как рукой сняло. Я дотронулся до грудной клетки и чуть не вскрикнул, лишь только вдохнул морозный воздух. Я расстегнул куртку, аккуратно оттянул вниз ворот свитера и: «твою мать» - чертыхнулся я про себя. Думал, что все мои мучения на сегодня закончились, но я ошибся. Пожалуйста, полюбуйтесь. На моей груди был вырезан крест, такой же, как и в той комнате, на потолке, размером со спичечный коробок с небольшими кровоподтеками и запекшимися темными каплями крови на груди. Типо как шрамирование, только в очень хреновом исполнении. Своего рода автограф на память об этом вечере.
Я взглянул на часы – уже за полночь. С тех пор, когда я вошел в комнату, прошло более четырех часов. Я пошарил по карманам – все на месте: телефон, проездной, флешка, деньги. Машинально пересчитал и сунул обратно, хотя даже и не знал, сколько у меня было.
Застегивая куртку, чисто случайно, увидел во внутреннем кармане какую-то бумажку. Достал – сто баксов. «С-суки» – четко, с презрением, ненавистью и обидой процедил сквозь зубы, по-рвал и бросил на землю. Пришел по объявлению, думал, подзаработаю.. Подзаработал… «Суки, с-суки…»
Я медленно встал и побрел переулками и дворами на звук автомобилей и через пару минут оказался на Московском. Что днем, что ночью – проспект выглядел в принципе одинаково. Городская полночная, но, все же, суета. Кто в ночной клуб, кто-то просто гуляет, кто с работы, а кто на. И никто даже и не догадывается о том, что со мной случилось, хотя это могло случиться с каждым. И никто даже и не задумывается над тем, что такое вообще может произойти.
Я подошел к киоску на троллейбусной остановке, купил сигарет и закурил, с первой тяги даже и не почувствовав вкус табака. Не курил почти 2 года.
В моей голове скользнула мысль, что мол, у меня сегодня выдался далеко не легкий, напряженный вечер, и теперь я со спокойной совестью могу выкурить пару тройку сигарет, дабы успокоить свои нервы. И никто мне не сможет перечить, ведь я столько пережил. «А завтра на пары. Так, Юле не говорить, что курил. И вообще про этот вечер. Прийти домой, пожрать чего-нибудь надо...»
Мои мысли, охватывающие тысячи тем и перескакивающие с одной на другую, вертелись в голове, как стая бешеных комаров. Но, как, ни странно, я был абсолютно спокоен. Я стоял, курил и разглядывал ночной неоновый проспект, а вокруг меня не спеша и ни о чем не подозревая гуляли полночные прохожие…
02.02.13г.