Аристократ и мещанская выскочка
Вольтер назвал фортепиано изобретением кастрюльщика. Кто мог думать, что этот довольно жёсткий по тону молоточковый инструмент, изобретённый итальянским мастером Бартоломео Кристофори в 1709-1711 годах, заставит замолкнуть блестяще-звонкий клавесин и трогательно-выразительный клавикорд?
Когда во дворец французского короля привезли фортепиано, придворный органист сказал инструментальному мастеру: «Мой друг, как вы не старайтесь, никогда этому мещанскому выскочке не удастся развенчать благородный, величественный клавесин».
«Несколько лет спустя, - пишет историк пианизма Мармонтель, - это искреннее убеждение оказалось совершенно несостоятельным: старое общество, великие и изящные традиции, нравы, обычаи, люди, - всё исчезло при ужасном дыхании демократической революции, а аристократический клавесин был заброшен, покинут всеми, как непригодный для слуха шумной, подвижной толпы, ищущей новых ощущений».
Фортепиано не сразу достигло совершенства и мощи – для этого потребовалось больше ста лет. И дело не в том, что оно оказалось лучшим инструментом, чем клавесин – оно было иным инструментом. Пока от музыки не требовалось большой эмоциональности и динамичности, пока аристократическая сдержанность умеряла выражение личных чувств, идеальным инструментом казался клавесин.
«Это – прекраснейший и совершеннейший инструмент во всём мире, ибо нет той музыки, которую бы он не исполнил один» - в таких словах выразил мнение музыкальных кругов эпохи «Короля-солнца» французский мастер спинетов Жан Дени. Этого взгляда придерживались и многие музыканты последующего времени.
Более того: как раз в XVIII веке, уже после изобретения фортепиано, появились лучшие клавесины, наиболее выдающиеся клавесинисты и самые ценные произведения клавесинной музыки. Клавесин упорно сопротивлялся фортепиано и долгое время не без успеха. Но дни его были сочтены. «Мещанский выскочка» оказался более достойным нового времени, а царственному клавесину пришлось сложить свой скипетр