Жил-был Июль. Красавец, веселый, щедрый и безоглядно добрый, он был всеобщим любимцем. А его гостеприимство и хлебосольство даже скряг делали добрее.
Однажды к нему постучалась дальняя родня его брата Августа тетушка Осень. Она гостила где-то далеко, очень устала с дороги и попросила Июль ненадолго приютить ее.
— Ничегошеньки мне от тебя, Июлюшко, не надо. Только несколько деньков посижу, да полежу — отдохну в какой-нибудь дальней твоей комнатке.
— Конечно, отдыхай, тетушка, — радушно пригласил Июль. — Только зачем же в дальней комнатке? Вон сколько у меня места — целая планета. Выбирай, что нравится!
Но тетушка Осень устроилась все же в дальней и малой комнатушке. И целыми днями то ли дремала, то ли занималась чем — никто и не знал — никого она не беспокоила, ничем не досаждала. Так, что скоро и забыли, что гостит она у Июля.
Только стал замечать Июль, что в его закромах дня стало как-то меньше, а ночи вроде прибавилось. Сначала подумал — может, ему так кажется? Или это шуточки его свояка ветра. Тот от скуки чего только ни придумывал! То среди ясного теплого дня нагонит Бог весть откуда облаков. И хоть солнца закрыть не может, но устроит такую облаковую потасовку, что обиженные облака начинают ревьмя реветь и слезами своими землю поливать. Солнце сверкнет грозно на проказника, а он — как ни в чем не бывало -умчится подальше, будто и не был знаком с рассорившимися облаками. Но из озорства обязательно роспись свою на небе поставит — радугу от края до края неба.
А то в другой раз устроит игры с цветами и травами, что Июль вырастил, трудясь усердно. Хорошо еще, когда просто играет с ними в прятки. Чаще же всего — устраивает с этими нежными детьми Июля состязания на «прочность»: принимается сильно и долго дуть на них. И достается же тогда Июлевым любимцам! Одних Ветер так одует, что те несколько дней и подняться не могут. У самых не нежных цветов может не только лепестки оборвать, не даже сломать головки.
И сколько Июль ни просил, сколько не угрожал — Ветер и слушать его не хотел. Делал, что в голову придет. Никто ему не указ. Одно слово — Ветрогон.
Июль присмотрелся к Ветру:
— Как он может укоротить день и удлинить ночь?
Тут явно пахло кражей. Однако украденный кусок дня надо было куда-то спрятать до ночи, чтобы его ночи и отдать.
— А Ветру некуда прятать, — рассудил Июль. — У него же и дома-то нет. Вечный кочевник — этот шалопай Ветер.
— Нет, не Ветра это работа, — заключил Июль и решил понаблюдать за самим Днем: куда девается его кусок и когда, потому что — Июль уже понял, что это ему не кажется — украденный кусок Дня вроде и неприметно, пока, но становится все больше.
Однажды Июль ближе к закату зашел в свой любимый березовый Лес. Посидел на поваленной кем-то сосне, поворчал на виновника, погубившего дерево. Потом решил побродить среди берез и углубился в Лес. Скоро перед ним открылась небольшая красивая полянка, будто разрумянившаяся от закатных солнечных лучей. Июль уже шагнул было на полянку, собираясь сказать ей, как она ласкова и приветна, и вдруг увидел, что в дальнем конце полянке на пеньке видит тетушка Осень и в небольшой мешочек, хватая горстями, запихивает кусочки Дня. Июль стоял неподвижно, еще не решив, что ему сделать. А тетушка уже завязала мешочек и приготовилась припрятать его в густых зарослях Иван-чая.
— Ночи подарок приготовила, — понял Июль и вышел из-за деревьев. — Что это вы тут делаете, тетушка? — спросил он, будто ничего не видел.
Осень вздрогнула, но не смутилась.
— Да вот грибков и ягод припасла на дорогу себе.
— Не покажешь ли припасы свои?
— Не гневайся, Июль. Мешочек мой уж развязать нельзя. Что попало туда — так там и останется!
— Так я и брать у тебя ничего не буду. Вон у меня сколько всего, — Июль широко раскинул руки. — Посмотреть хочу, может плохих грибов ты набрала.
— Я что хотела, то и набрала. Ухожу я от тебя, Июль. Мы с тобой уже не встретимся больше. Дальше-то твой брат Август у тебя брать будет, что захочет. Я ему только показала, как это делать надо. А тебе, Июль, скажу, — она неодобрительно посмотрела на него. — Богат ты, щедр, да беспечен очень. Вот и берут у тебя все — кто что захочет. Потому и сам ты, и богатства твои недолговечны. — Она поднялась с пенька, держа в руках мешочек.
— Зато, — весело сказал Июль, будто и не огорчившись ее последними словами, — я ничего ни у кого не краду. Наоборот, я всем все отдаю. Я дарю радость, красоту и любовь. И потому меня все — растения, животные, люди, птицы, весь Божий мир — любят тоже. И ждут меня, и радуются всегда моему приходу. — Июль громко и радостно крикнул: — Я правду говорю, Лес?
— Правду, правду... Любим, Лю-бим.. Добрый Июль... — на все голоса — деревьевые, травяные, кустиковые, грибные, ягодные заговорил Лес, а им вторя забасили волчьи, кабановые, лисьи, лосиные возгласы:
— Любим... любим...
Осень пригнулась, словно боясь, что за своими голосами и сами звери лесные явятся, схватила свой мешок, и Июль, заслушавшись лесные своих друзей, даже не увидел, как она исчезла. Он снова громко и радостно рассмеялся и крикнул ей вслед, куда-то в чащу:
— Ты, тетушка, хоть и старая, а немудрая. Зачем красть? Я и так бы дал тебе или Августу кусочек Дня. Ты, Осень потому немудрая, что не знаешь самого главного: чем больше отдаешь другим, тем богаче сам становишься!