Вот уже третий час министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп трясся верхом на лошади. «Дьявол бы побрал этих славянских варваров» - думал он про себя. Иоахим фон Риббентроп, ни как не мог понять, зачем нужно было тащиться на этот край света. И хотя Вячеслав, как он называл по-дружески Молотова, объяснил ему, что договор «о дружбе и границе» должен быть подписан в символическом для Советской России месте, все равно длительное путешествие действовало на него раздражающе.
Почему остров Ольхон, был сакральным местом Советской России фон Риббентроп, узнал от Молотова. Когда в 1917 г. Сталин возвращался из туруханской ссылки, он месяц провел на Ольхоне. Именно там, как утверждал Вячеслав, у Сталина было видение, что он станет Великим Каганом Красной Орды. Теперь чум, в котором это произошло, использовался для важнейших событий Советской России, будь то подписание секретных международных соглашений или принятие новых постановлений Политбюро ЦК ВКП(б). Это казалось странным фон Риббентропу, но за годы жизни он привык ко многим чудачествам своих партайгенносен. Чего стоили хотя бы кельтские ритуалы руководства СС у золотого котла в замке Вевельсбург. Поэтому он согласился на путешествие к «Пупу коммунизма», как его шутливо называл Молотов.
Когда они добрались до одиноко стоящего чума, солнце уже зашло. Молотов и фон Риббентроп зашли в чум, оставив сопровождавших их офицеров НКВД снаружи. В чуме было дымно и темно. Напротив входа Иоахим фон Риббентроп разглядел сидящего человека. «Это она» – шепнул Молотов. Иоахим знал, что эта та самая шаманка, которая дала Сталину видения Красного Кагана. Молотов показал фон Риббентропу, где присесть и сел напротив. Шаманка раскурила трубку, и передала ее Молотову. Крепко затянувшись, он протянул ее фон Риббентропу. «Я не курю» - шепнул Иоахим. «Это сталинская, отказываться нельзя» - так же тихо произнес Молотов. Иоахим взял трубку и сделал неглубокую затяжку. Трубка несколько раз переходила по кругу из рук в руки. Потом шаманка тихо запела. Глаза Иоахима фон Риббентропа закрылись сами.
Вначале Иоахим фон Риббентроп не видел ничего, кроме разноцветных пятен, потом обнаружил за пятнами подрагивающую сеть, наподобие рыболовной, но с ячейками разного размера. Постепенно разноцветные пятна и сеть стали складываться в фигуры. Он увидел солдат вермахта марширующих у Эйфелевой башни; прыгающих в воду и плывущих к кораблям английских солдат; горящие города и деревни; толпы оборванных и грязных пленных; застревающие в грязи танки и грузовики; трупы, лежащие в снегу; повешенных и расстрелянных. Но вот эйфория на лицах солдат вермахта сменяется усталость и страхом; горящий и разрушенный до основания город на большой реке; колоннах пленных немецких солдат; сотни стреляющих в друг друга и горящих танков; тысячи и тысячи трупов и вот уже бои идут в городах Германии. Горящий рейхстаг и сидящая фигура фюрера с простреленной головой. Голодные дети среди руин. Перелезающие через стену и подающие от пуль люди. Орды азиатов и чернокожих на улицах немецких городов.
«Рагнарок, это Рагнарок», - закричал Иоахим фон Риббентроп, и очнулся от собственного крика. В чуме никого не было. Иоахим фон Риббентроп поднялся и вышел на свежий воздух. Там его ждали Молотов и офицеры НКВД. «Теперь вам есть, что рассказать фюреру» - с еле заметной улыбкой сказал Вячеслав, - «Садитесь на лошадь, едем в Москву подписывать договор».
Всю оставшуюся дорогу министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп молчал.