- На этом наша экскурсия заканчивается. Всех благодарю за внимание!
Группа экскурсантов, в которой была Таська, загудела и направилась к выходу. Из душного здания музея вышли на улицу, потом быстрехонько расселись в автобусе по своим местам и двинулись в обратный путь. Долго еще колесили по вечерним улицам столицы. Таська смотрела в окно, провожая глазами разноцветные рекламные огни, светящиеся витрины, пока автобус не выбрался из цепких лап московских пробок и не побежал по широкой трассе прочь от цивилизаций. Тогда Таська прикрыла глаза и погрузилась в воспоминания.
Выставка была интересная. Таська ничего не понимала в живописи, но любила подолгу рассматривать картины и фотографии. Бывало, принесет домой журнал с картинками и смотрит... смотрит... смотрит... Уже и картинки не видит, глядит куда-то вглубь нее и, кажется, дорисовывает то, на что не хватило красок у художника, или не уместилось в объектив фотографа. Сегодня Таська дольше всего стояла у портрета Влада Дракулы. Рассматривая его худое лицо, она словно задавала музейной тишине вопрос: "А что, и вправду тот самый?" Тишина, на то она и тишина, не раскрыла ей тайну, старинный холст тоже хранил молчание. Опять пришлось Таське, додумывать все самой, самой же отвечать на все свои вопросы.
Таська была любознательной с детства. Однажды увидела за домом на берегу реки сложенную поленницу. Поленница лежала на том месте давно. Девчонка, наверно, раз сто мимо нее проходила. А тут вдруг заметила, что спил у каждого дерева свой, неповторимый. Словно отпечатки пальцев у человека. Вернулась домой, и давай крутиться у бабушки под ногами, просить старушку, чтобы та с ней к реке сходила. Пошли. Там Таська все свои наблюдения показала наглядно и тысячу вопросов задала: почему да как? И поведала ей бабушка историю о том, что у каждого человека есть свое дерево. Дескать, если верить старым легендам, то душа каждого дерева - это человек. Заболеет человек, дерево его лечит, силы свои ему отдает. Человек умирает - дерево его тоже засыхает. Если же, наоборот, дерево поранить, не дай Бог, срубить, то и человека ждет смерть неминуемая. А еще, каждое дерево, на своего хозяина похоже. Если человек хороший - спил будет ровный. Коль у дерева гнильца внутри, значит хозяин его гаденький людишка. От таких, когда на дрова идут, проку нет. Ни огня, ни тепла не дают. Только тлен, да зола. Они обычно в болотах, да топях сгнивают.
Думала Таська недолго, глядя в окно на пролетающие мимо лески, да посадки. Вскоре задремала. И снится ей, будто остановился автобус на стоянке, все выходят из него, и идут в кусты. Кто налево, кто направо. А она, Таська, идет по тропинке прямо, не сворачивает. Идет долго, и вдруг перед ней расстилается полянка. А на той полянке деревьев срубленных видимо-невидимо. И куда ни повернет она голову, куда ни кинет взгляд - кругом только сваленные деревья, сухостои да валежник. Опустилась Таська на коленки, всматривается в свежий деревянный спил, и вдруг узнает в нем Митьку соседского, преставившегося недавно. Спил свеженький, по краю древесина белая, а внутри все жучком выедено. "Так и есть, Митька! - думает Таська, - Он, пьяница окаянный. Ведь молодой был еще, а внутренности все самогон съел!" Рассматривает дальше, а там все сплошь лица знакомые. Наполеон в треуголке, Брежнев с мохнатыми бровями, Гоголь (разве его с кем спутаешь?) А вон Кутузов, одним единственным своим глазом ей подмигивает. "Дура ты, Таська! - говорит она самой себе, - Это просто листочек прилип, его ветерком качает. Размечталась, что сам Кутузов тебе улыбается!" Бежит она дальше, продирается сквозь валежник. Словно ищет что-то бессознательно, а что - сама понять не может. И вдруг видит Его. Дерево лежит в самом непроходимом месте, все сплошь покрытое мхом и лишайниками. Древесина темная, почти черная. Звонкая, словно пустая. Дерево кажется ей только что сваленным. Кажется, что оно до сих пор еще живо. И вокруг него - тоже жизнь: поганки и мухоморы. Таська поднимает глаза к небу, а неба не видно. Так плотно сомкнулись сухие ветки стоящих рядом деревьев. Эти ветки колышет ветер и они шепчут: "Развей легенду. Поведай всем, что Дракула не изверг, и не душегуб".
Таська вздрогнула во сне, голова ее начала сползать по подголовнику вниз. Она проснулась. Брр... поежилась, вспоминая недавний сон. Автобус ехал медленно, то и дело его потряхивало на колдобинах. Подъезжали к городу.
Добравшись до дома, Таська первым делом бросилась к компьютеру. Картинки меняли одна другую. Портрет неизвестного художника, изобразившего Влада Дракулу в тюрьме, который она видела на выставке, не давал Таське покоя. А рассказ о жизни Цепеша удерживал ее возле монитора до полуночи. Уснула ближе к утру, твердо решив пойти в лес и найти дерево, приснившееся ей по пути домой.
Так и случилось. Уже утром неугомонная Таська стояла на опушке леса, который начинался прямо за городом, и размышляла в какую сторону ей направиться. Потом, решив довериться сну, пошла прямо. Шла медленно, озираясь по сторонам. И вдруг вспомнила, как однажды, собирая грибы, наткнулась на мухоморную полянку. "Да, это должно быть там!" - подумала Таська и поспешила на поиски "мухоморова гнезда". Петляла долго, уже начала подумывать, что нужно вернуться назад на опушку и начать поиски сначала, как вдруг увидела первый мухомор. Яркая красная шапка его пестрела белыми горошками, и была неприлично цветной среди лесной сырости и угрюмости. В стороне стоял еще один, чуть поодаль еще, и еще, и еще... Таська шла от одного мухомора к другому, их становилось все больше и больше. Так по "мухоморовой дорожке" она незаметно для себя вышла к "черному дереву". Застыла в оцепенении, вспоминая бабушкину легенду о деревьях. Потом рвала мухоморы и поганки, разросшиеся вокруг дерева, и отбрасывала их далеко в сторону. Затем, уставшая, присела рядом с деревом на пенек, и прикрыла глаза на секундочку. Когда открыла их, то увидела, как пробивается солнце сквозь ветки и лучик его скользит по черному стволу. А возле "черного пня", оставшегося от дерева, заметила тоненький росточек.
Вернулась домой счастливая. Радость поселилась у нее в душе. Про деревце махонькое думала: "Пока деревья растут, и мы жить будем. И не сломить нас ни молве худой, ни навету злому. Пройдут трудные времена, сойдет на "нет" смута. Зашумят листвой леса, отогреются душой люди. В каждом дереве будет сила, в каждом полене - песня. Вот тогда и заживем!"