Зимняя ночь полна волшебства, она намного длиннее летней. Когда ясные глаза неба, сонно мерцая, теряют свою яркость, а луна грустно заглядывает за горизонт, можно увидеть то, что обычно скрыто.
Но, так уж устроены люди, время перед рассветом окутано самыми сладкими и крепкими снами. А, если вдруг нечаянно проснешься, сердце испуганно замечется в груди, и по коже пробежит холодок. От чего это? – спросите вы. От того, что сердце более чуткое, чувствует волшебство. И, вместо того, чтобы затихнуть и прислушаться, мы начинаем суетиться, вздыхать, смотреть на часы, ворочаться и примеряться, как бы быстрее снова нырнуть в сонное забытьё. И волшебство уходит, тихо ступая мягкими лапками, кутаясь в бархат тени, становится невидимым и неслышимым. Но остается рядом.
***
Ровно в четыре часа утра из-за плотного полога туч на карниз одного неприметного дома по улице Башиловской, выпрыгнул лунный луч, немножко поерзал, устраиваясь, и превратился в упитанного лунного кота. Кот лениво зевнул, демонстрируя сияющие зубы, выгнул спину, потянулся, выпустил серебристые когти и несколько раз царапнул окно. Подождал немного, дернул ушами, прислушиваясь, и повторил процедуру причесывания оконного стекла. Царапанье звука никакого не производило, однако по ту сторону стекла, в темноте спящей комнаты от окна пошли лучики, которые осыпались на пол с тихим серебряным звоном.
Под столом что-то стукнуло, и у самого пола в стене открылась дверка, из которой выглянула всклоченная голова. Глаза сверкнули зеленым светом и зыркнули по сторонам. Пол был покрыт постепенно тающим лунным инеем. Человечек вышел из своего стенного домика весь и строго спросил:
– Кто там?
– Кто, кто… Кот Лунт;! – раздался вкрадчиво-ворчливый голос, – Пусти, Макар, темно мне здесь.
– Темно ему, – заворчал Макар, взбираясь на подоконник. – Чего пожаловал?
– Так ведь, это… Как же, Макарушка, ведь звали…
– Это кто же тебя звал? – удивился человечек.
– Ты же и звал. В прошлом году. Помнишь, мы с тобой на форточке вместе песни пели? Ты сказал, что ровно через год встречаемся…
– Я сказал?!
– Ты, Макарушка. Ведь у Неё сегодня день рождения? Я не промахнулся со временем? – затревожился кот.
– Не промахнулся, не промахнулся, сейчас защиту сниму – улыбнулся Макар и тронул оконное стекло левой рукой.
По стеклу, словно по воде, пробежала дрожь, и лунный кот вывалился из окна прямо в комнату. Быстро вскочив, он интенсивно встряхнулся, отчего во все стороны полетели лунные блики. Макар выхватил из кармана мешочек и, подпрыгивая, быстро стал собирать рассыпающиеся лунные капельки.
– Лунный порошок, – бормотал он, – Сгодится для домашнего волшебства.
– Не суетись, – зевнул лунный кот, – Я тебе еще натрясу, если надо будет.
– Ага, натрясет он! – хмыкнул Макар, – Тебе лишний раз пошевелиться лень.
– А ты из-за своей жадности готов замучить бедного несчастного лунного котейку.
– Я не жадный, а домовитый. Нам, домовым положено о хозяйстве заботиться и о запасах.
– Кстати о запасах! – оживился кот, – Чем угощать будешь?
– А это мы сейчас организуем! Ведь праздник сегодня, такой праздник! Я уж не поскуплюсь.
Макар хлопнул в ладоши, сделал несколько поворотов и обычный кухонный стол изящно подогнул ножки и отошел от стены. Его поверхность стала похожа на полную луну, она матово светилась желтоватым светом. Посредине стола крупная ромашка в изящной белоснежной вазе. Рядом с низким столиком одна за другой появились мягкие подушки.
– Присаживайтесь, господин Колтун.
Кот вздыбил шерсть и зашипел:
– Не Колтун, а КотЛун! Сколько раз тебе говорить, чтобы ты моего имени не поганил! Я Лунт; из древнего рода КотЛунов, сын волшебницы Луны, властительницы Лунного Света. Да я…
– Ну, понеслось, – вздохнул Макар, – Ладно, ладно! Все понял, проникся, раскаиваюсь. Сказочные сливки будешь?
Шерсть Лунт; моментально улеглась, а на физиономию вернулось ленивое благодушие.
– А как же! Я, можно сказать, из-за них сюда и слетел.
– То есть ты сюда сливки пить? Такой вот интерес? И все?
Макар недобро прищурился и тихонько щелкнул пальцами.
– Э, э! Не балуй! Я пошутил, – встрепенулся кот, – Конечно же, я пришел поздравить твою Госпожу, твою добрую, нежную, умную, красивую и так далее. А сливки – это просто приятное дополнение. Волшебно приятное!
– Врешь, небось?
Домовой угрюмо рассматривал на время потерявшего свою вальяжность лунного кота.
– Я? Вру? Да ты что! Я подарок принес… Честное слово!
– Ну, тогда будут тебе сливки. А еще кландики по-гномски и чайны с нектаром фейского цветка.
– Ух ты! – воскликнул кот и, подложив под себя сразу три подушки, уселся за стол.
– Ты что, а поздравлять?
– А, ну да…
И Лунт; неохотно сполз с подушек и, переваливаясь, пошел за домовым.
В спальной было темно. У окна стоял диван, со стороны которого был слышен шорох дыхания.
– Спит, – дрогнувшим голосом прошептал Макар. – Умаялась.
– Слушай, будь другом, включи свет. Не люблю я когда темно, – взмолился кот
Домовой соединил ладони лодочкой и вверх, словно пузыри в воде, стали подниматься светящиеся зеленоватые шары. Немного не долетев до потолка, они зависли, покачиваясь, осветив комнату призрачным светом.
– Красиво – одобрительно кивнул Лунт; и подошел к дивану.
– Светлая… Еще больше светится, чем в прошлом году. А чем ты её умаял?
– Да не я умаял, она сама умаялась. Красоту и уют вокруг сознает, пространство чистит. По человечьи это ремонт называется. Главное, никакого волшебства, все сама, своими маленькими ручками делает.
Домовой горестно вздохнул и неуловимым движением убрал тень, набежавшую на лицо спящей женщины. По человеческим меркам была она миловидна, но особой красотой не отличалась, но Макар и Лунт; смотрели на нее с благоговейным восторгом.
– Красавица… – прошептал домовой.
Кот согласно кивнул.
Люди, глядя друг на друга видят только оболочку, отмечая рост, цвет глаз, густоту волос, морщинки, а волшебные существа могут рассмотреть красоту души. Именно этой красотой они сейчас и любовались. Маленькая спящая женщина не первой молодости казалась им прекрасной. Даже Лунт;, глядя на нее перестал переступать с лапы на лапу и думать о Волшебных Сливках.
– Она похожа на фею. На очень добрую фею, – пробормотал он.
– Да. Она уже немножко фея, ты чувствуешь? – спросил Макар.
– Удивительно. Человеческая женщина с фейским светом… А она сможет когда-нибудь родится феей?
Макар подумал, почесал всклоченную голову и пожал плечами.
– Надеюсь… Я слышал, что бывают такие перерождения. Моя бабушка рассказывала, что была знакома с гномом, который когда-то был смертным человеком. У них с бабушкой даже роман был… Вот если бы Волшебный Совет позволил этому случится, я бы…
– Так… – промурлыкал Лунт;, – мы, оказывается, влюблены?
– Да ладно тебе! Как ее можно не любить?
– Ну, знаешь, любовь любови рознь…
– А ты сказал, что подарок приготовил, – перебил гостя домовой.
– А, ну да!
Лунт; потряс головой и из его уха выпорхнула серебристая бабочка.
– Лови, а то улетит!
Макар подпрыгнул и ловко поймал бабочку неведомо откуда взявшимся сачком.
– Это то, что я думаю?
– Конечно, – ответил кот и, вальяжно развалившись на ковре, стал вылизывать свой толстенький живот, явно пряча смущение.
– Лунт;, друг! Вот спасибо-то, вот уж удружил. Это же бабочка-удачница. Теперь у моей хозяйки все дела будут вдвое быстрее делаться. Может, к лету с ремонтом разделаемся. К тому же я уговорил СУВМ (строительное управление волшебного мастерства), чтобы хозяйке оказали кое-какую помощь. Незаметно-волшебно-нематериальную. А то мне этот ремонт уже вот где, – Макар чиркнул себя по горлу.
– Ладно, пошли на кухню, что ли.
И друзья не спеша пошли на кухню, где на столе уже стояли всевозможные волшебные яства. Лунный кот посмотрел на обильное угощение, муркнул довольно и прыгнул на подоконник.
– Эй, ты куда? – удивился Макар
– Щас, подожди. Я тут… Это…
Лунт; свесился из окна, и достал из под карниза покрытую инеем бутылку.
– Лунная настойка, – ахнул Макар.
– Ага. С валерьяновыми каплями.
Что происходило на кухне дальше, не так важно. Все было вкусно-весело.
Около шести часов утра мимо по Башиловской по направлению к метро прошел не совсем трезвый гражданин. Проходя мимо неприметной хрущевки, он услышал какой-то странный шум. Гражданин приостановился и поднял голову. В окне второго этажа на распахнутой настежь форточке сидел сияющий, как луна кот, а рядом болтал ногами странный человечек со стоящими дыбом волосами. Они, обнявшись, пели на незнакомом языке. В его несосвсем трезвой голове что-то щелкнуло, и неясные звуки сложились в слова, возникла мелодия, и всю дорогу до дома в голове крутилось что-то такое романтическое, сумбурное, и звучал припев неизвестной песни, долетевшей из форточки:
Желаем счастья и добра,
Чтоб жизнь, как день, была светла,
Чтоб только радость, без тревог,
Переступала твой порог…
И пульсом звучало имя Оля! Оля! Оля!
Жену загулявшего до утра гражданина тоже звали Оля, и он вдруг понял, что любит ее. Почувствовал, что ждет. Испугался, что не дождется. От метро он бежал бегом и, войдя в квартиру, увидел свет на кухне. Жена спала, уронив голову на руки. Он бережно поднял ее на руки, прижал к себе и целуя заплаканное лицо, прошептал:
Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ОЛЕНЬКА!
И мир стал светлее на две жизни.