Глава четвёртая
А где же шишка, что же с ней?
Все позабыли уж о ней.
Она, ведь, где - то в доме всё,
Кого-то, может, ждёт ещё?
А шишка за углом лежала,
Сквозь щелку шторки наблюдала,
Но и пока не выставляла
себя народу на показ,
Тут шишка стала вспоминать:
Где дом её, а так же мать,
Где похоронена она?
В сырой земле лежит одна?
Иль с ней отец, родимый наш?
Отец, прекрасный, без окрас.
И где же вся наша родня?
«Пусть будет пухом им Земля!
Когда - то дивный был тот Край!
Прошло там детство - просто Рай!
Вокруг цвели сады, поля,
И всюду трели соловья
всем завораживали ум,
Свобода мысли твоих дум!
Отец и мать здесь были рядом,
Два брата меньшеньких – отрада!
Она любила их всегда,
Но, вот в их дом пришла беда.
Явился как - то человек,
Она запомнила навек
его улыбку, да и смех,
Тяжёлый взгляд его на всех.
Он всем представился врачом,
Лечил он всех и вхож был в дом.
На праздниках бывал всегда,
И был приветлив, как всегда.
Так проходили день за днём,
Его квартирка за углом
Была от замка далеко.
Он жил один там без забот.
Друзей, подружек не имел,
А всё за опытом сидел.
Пробирки спиртом протирал,
Со лба салфеткой пот стирал.
И был, всегда, при этом тих,
Порой читал, какой – то стих,
Али молитву он шептал,
«Проклятье?!» - Кто – то, вдруг сказал.
Ей десять стукнуло там лет,
Не знала в жизни ещё бед,
Всем доверяла и дружила,
И дружбой этой дорожила.
Но вот, однажды, в поздний час,
Когда вокруг уж свет погас,
Луна светила лишь в окно,
Холодным взглядом, ей в чело,
Всё не давала тут заснуть,
Да в сладкий сон, чтоб заглянуть.
Её с постели подняла,
К окну зачем - то подвела
И перед ней открылся взор,
Как к ним мужчина входит в дом.
Как он тихонечко идёт
«без ног», как будто бы плывёт,
И в дом заходит, там, где спят
отец и мать. А голос сжат,
она не может крикнуть им,
что гость украдкой входит к ним.
На время, вдруг оцепенела,
О страшном думать не хотела,
Потом, разбив окно в ночи,
Она, уже была в тиши.
Как мышка, тихо побежала,
К окну родителей там встала,
Потом взглянув мельком в окно,
Не видно было ничего…
И вдруг среди всей темноты,
Какой-то жуткой пустоты,
Два силуэта увидала,
«О, Боже!» - тут она сказала.
На время ум вмиг помутился,
А взгляд в окне остановился.
Она увидела там мать,
Отца их было не узнать.
Они лежали на полу,
растерзаны, как будто псу
все брошены на растерзанье!
Ведь, нет такому оправданья.
Тут братьев вспомнила она,
Помчалась сразу же туда,
Где в сладком сне они купались
И словно с Ангелом игрались.
Она вбежала к ним, схватив
на руки, выскочив, закрыв
на ключ входную сразу дверь,
но тут, на встречу, страшный «зверь»
им всем дорогу преградил,
безумно страшный «зверь» тот был.
Она, вновь выскочив в окно,
Помчалась с братьями, легко
перемахнув через забор.
И тут вбежала к «зверю» в дом.
Здесь огляделась. Вокруг мыши,
Пробирки, склянки, а там выше
стоял большой в углу горшок,
Внутри его был порошок.
Она враз братьев подняла:
«Здесь отсидимся до утра,
А там, посмотрим, как нам быть,
Ведь, надо весь народ будить!»
Пока сидели в тишине.
Но вот раздался стук в окне,
Затем влетел тот самый «зверь»,
Там, выломав почти что дверь.
Он страшным нюхом обладал,
И то, что будут здесь, он знал.
Заклятья стал он вслух читать,
В мышей, вдруг, братьев превращать.
С испугу, выскочив с горшка,
Она ударилась слегка,
И побежала в сад к себе,
Вначале спряталась в дупле,
Потом за ветку прицепилась,
И тут вдруг, в шишку превратилась.
Продолжение следует.