1.
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был Царь. И было у него три сына. Двое старших – ленивые, а третий – младшенький – и вовсе дурак. Старшие, Макар да Федот, больше на печи лежали да петушки карамелевые посасывали, а Иван-дурак всё чего-то пилил да строгал – машину важную хотел построить, чтобы все дела по дому сама вытворяла, а Царицу-мать от них ослобонила. Только детали ему какой-то не хватило, из-за того и работа застопорилась. Отец поначалу-то сыном гордился, а опосля, кады ничего не вышло у Ивана – только рукой махнул. Что, мол, с дурака-то возьмёшь?
Как вошли сыновья в пору, надумал Царь их оженить да к делам государственным приставить. А чтоб нашли они своих суженых, выдал кажному царевичу по стреле. Старшие стрелять из луков не стали – не царское, мол, это дело, а втихую отдали полученные боеприпасы невестам из посада, с коими у них давно всё было оговорено. Иван, однако, изготовил лук по заморскому чертежу да и пульнул в белый свет, как в копеечку. Стрела у него в самое, что ни на есть, тридевятое государство и упорхнула.
Узнал Царь тако дело, да и осерчал. Дурака ругает, старших клянёт: что это вы, мол, не могли Ивана надоумить со стрелой-то? Теперича расходы большие казне, а с вас – шибко умных – как с гуся вода. Орал-кричал так, да в сердцах и порешил, что надыть старших лентяёв с печи сгонять. Пущай, мол, почешутся – петушков на них не напасёшься. Казна – она-де не резиновая. А не то, народят лежебок полно царство, кто ж тогда и работать-то будет?
Тут закричали повсюду глашатаи, что Царь даёт-де кажному сыну по малому капиталу. И кто за условный срок свой капитал приумножит более других, тому и царством опосля отца править. А до того – полцарства ему за труды. Опечалились старшие сыновья и отправились к своим жёнам-невестам совет держать.
У Федота баба в столбовых дворянах числилась, а потому наказала ему строить на свой капитал агромадную яхту, чтоб поболее царской была. «Мы, – грит, – величием возьмём. Кадыть Царь помрёт, то народ узрит величину нашей посудины, возрадуется, а тебя, мой милёнок, новым монархом поставит. И – заживём…»
Макарова же прелестница из купеческого сословия вышла. А потому рассудила по-иному: «Мы на свой капитал заморску фульбольну команду купим. Отстроим стадийон, и пущай себе мужички мячи гоняют. Зрители по рублю дадут – вот те и прибыль».
У Ивана, однако, бабы не было, а своими дурными мозгами, как и братья, он тады поленился раскинуть – не царское-де это дело. Однако надумал, болезный, в путь-дорогу собираться – искать царевну-красу, на чей двор он стрелу свою сдуру запузырил. Царь не отпускал его поначалу – золото из казны жалко было. Неча, мол, за кордоном транжирить! Однако слово царское – не воробей, а посему выдал-таки всё как положено – до последней полушки рассчитал младшенького. Проводил болезного за околицу и даже слезу напоследок уронил.
2.
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Прибыл Иван в тридевятое царство, а там – дым коромыслом. Стрела его в вековой дуб угодила, что на поляне за монаршим дворцом стоял. А посему все окрестные невесты и сама царская дочь промеж собой перегрызлись – кому из них вперёд других замуж иттить? Ну, а как Ивана – красавца писаного – увидали, тут и вовсе стали соперницам космы драть. Которые с париками были девки, да в сутолоке их лишились – те с воем по домам разбежались, а прочие – мутузят друг дружку – только пыль столбом.
Закручинился Иван Царевич, узрев таку толпу невест разом. А опосля схватил на руки саму здорову, да и побёг – куды его гляделки зырили. Прочие следом потопали. Однако, уставши с непривычки, поставил йон красавицу долу да легонько так толкнул её от себя – отставку, значится, дал. Тут девки, узрев тако дело, разом на неё и накинулись: неча, мол, у нас жениха отбивать. Стали драть горемыку, аки сидорову козу. Насилу та домой учесала – синяки да ссадины зализывать.
А Иван к дубу пошёл. Глядь, а стрелу-то его обвила блестящим телом своим змея Скоропея и смотрит-смотрит на него глазищами. Гляделки-то у неё большие, глубокие, аки озёра лесные, да и сама по себе ничего, справная. Ну, и взял её Царевич в жёны – будет чем дома перед братьями бахвалиться. Она, к тому же, говоряща была, да и шкуру свою змеиную часом сбрасывала, дабы красотой писаной перед Иваном блеснуть. Что дураку ещё надобно?
И пошёл Царевич с молодой женой на радостях гулять-разгуливать по тридевятому царству. Сперва свадьбу в заморском дворце закатили, опосля стали по кабакам-ресторанам денежки швырять, ан и кончилась казна в момент. Тут напала на Ивана тоска-кручина, что не приумножил он отцов капитал – батюшкин наказ позабыл. Однако Скоропеюшка его утешила: «Не разводи сырость, друг любезный – утро вечера мудренее».
3.
Поднялись они наутро и потопали себе домой – несолоно хлебавши и вовсе без капиталу. Токма и принёс Иван добра в родной дворец – деталь заморску для своей машины. Царь в тот час шибко занят был – орал на старших сыновьёв своих – воспитывал, значится. А пока суд, да дело – дурак и успел покупку к своёму изобретению присобачить. Стала машина по дому все дела делать, ослобонила от них Царицу-мать, та и возрадовалась. А Скоропея к ней ластится, в глаза заглядыват, кажно слово Государыни в точности сполняет – не невестка, а ангел небесный.
Долго ли, коротко ли, собрал Царь семейный совет – думу думать, кто из сыновей волю родителя лучше других исполнил? Кому полцарства надлежит отдать, дабы тренировался, учился на ём, покуда отец жив? На сей раз и Царица на заседание явилась покрасоваться – дел-то у неё поубавилось. Узрела она, что супруг на старших сыновьёв зол, да и принялась ему расписывать, каку важну невестку их младшенький привёз. И умница она-де, и красавица, да и разум у змеюки государственный – много чего ей, владычице, в домашних делах подсказала:
– В запрошлом годе, помнится, ты, батюшка, на прынца заморского наорал – едва война не приключилась. А Скоропеюшка ему за море письмецо написала, подарочек приложила, и конфликту теперь – нетути, исчерпан! Суд праведный она промеж народа вершит – всё по уму решат. В общем, не молодуха, а золото! Сменит меня на старости лет, сердешная.
Царь лысину под короной почесал, открыл было варежку – за старших сынов слово молвить, токма Царица на него цыкнула: чего, мол, расхлебянился тута? Старшеньким-то невесткам до младшей – расти и расти, а дела государственные в запущении, что ли, покудова будут? Не приведи Господь, Змей Горыныч нагрянет! Как и воевать-то они будут, невестушки наши полоумные? Ты им, небось, не поможешь, у тебя, почитай, своих царских дел невпроворот – гляди вон, скоро внуки пойдут. За ними глаз да глаз нужон! Кто на их орать-то будет?
Слово за слово, так и заболтала проклята баба Царя-батюшку – стал Иван наследником. Сперва полу царством правил, а опосля и всё к яму перешло. И дел у его завсегда было невпроворот – детки малые, футбольна команда, винные погреба, торжественны приёмы…
А Скоропеюшка шкуру свою змеину в дальний сундук убрала и с хозяйством стала управляться. Уборку дворца, однако, она Ивану препоручила, потому как он машину важну придумал.