Глава 1. ЯНВАРСКАЯ ОТТЕПЕЛЬ.
Капель, уже не впервые после Нового года этой зимой, выстукивала за окном звонкую серенаду весны. В ней звучала надежда и зов. Надежда была посвящена ожиданию волнения от чувств, которые неизменно посещали его каждую весну, не взирая, на стремительную череду летящих мимо лет. Зов вторил надежде, обещая повторить для него в который раз переживания, которые тешат душу, заставляя ее то ликовать, то унывать.
Денис уже заранее знал, что и в этот раз не избежит обмана манящей его капели. С начала года, уже не один раз она провоцировала его своей весенней тревогой, чтобы, как только он поддавался ее искушению, вновь и вновь предательски и коварно отступать перед морозом.
Со стороны могло показаться, что он заставляет замолчать звонкие капли навсегда, укладывая их в прозрачные коконы сосулек. Но Дениса было трудно обмануть. Он знал шаловливое коварство весны, которая умышленно заигрывала с ним, усмиряя шаловливую возню своих капель и веля им смолкнуть и застыть до следующей оттепели, до своей новой своей потехи над ним.
Уж Денис то знал, что все заигрывания весны ничем не отличаются от кокетства женщины, хорошо знающей силу своих достоинств и влияние чар своего очарования на сомнительную стойкость мужчин.
Потехи весны над его душой, напоминали Денису нескончаемые провокации судьбы, не перестающей шутить над ним и смеяться раз за разом. Она раз за разом беспокоила его душу чувствами или томила его в их ожидании, бросая ему череду интригующих встреч и знакомств. А они, словно звонкие капли в подоконник, касались молчаливых струн в его сердце, чтобы вызвать новую мелодию волнующих чувств.
И тогда его душа оживала и открывалась навстречу, словно лежалый снег на улицах, принимая в свои недра веселый и шумный поток из множества ручьев. Этот стремительный поток смывал с улиц снег вместе с грязью пережитой зимы, сметая на своем берегу все ненужное и лишнее для ожидаемого прихода тепла и света весны.
Но это все в грядущем, а пока январские кордоны неунывающего мороза пестрели полосатыми красно-белыми лентами, предупреждая ошалевших от весенних забав пешеходов об опасных зонах на тротуарах и вдоль серых стен домов. Это были резиденции зимы в городе, украшенные сверкающими на солнце прозрачными сосульками и удивляющие всех яркой красотой и неповторимым разнообразием форм.
Красуясь и восхищая горожан, они коварно скрывали свою угрозу прохожим. В постоянной готовности в любую минуту обрушить всю свою мощь сверкающего льда на головы, легкомысленно непокрытые шлемами. А могли, щадя тела горожан, вероломно отступить и уступить их пришедшей весне, чтобы уже та поразила их сердца сомнением и тревогой, завлекая к себе серенадами капели, чтобы окунуть их целиком в водовороты и водопады чувств и эмоций.
Опасность эта была, умело, скрыта в их причудливых изгибах, играющих светом на серых стенах зданий, и в их каплях, посылающих фейерверки брызг за шиворот поднятых воротников суетливых прохожих. Поджидая невинную жертву, сосульки, затаившись, лишь ждали удобного случая, чтобы неожиданно стремительно поразить мечтательного пешехода, расслабленного теплом и светом ласкового солнца.
Выбрав очередную свою жертву, они внезапно обрушивали на их тела град смертоносных осколков льда, чтобы затем поразить всех тех растяп, кто устояв на скользкой глади льда ногами и сохранив свою голову от обстрела осколочными фугасами с крыш, опрометчиво открыл сердце и душу для влечения и страсти.
И если, от сосулек удавалось спастись большинству горожан, то плена весны могли избежать лишь очень немногие. Стоило лишь капелям завершить мелодию, как в головы и сердца жителей города неизбежно устремлялась любовь, которая легко заставляла их чудачить и веселиться, словно детям.
Парализованные страхом прихода каждой новой эпидемии, горожане в тайне, от других, нетерпеливо и томно ждали ее очередного неминуемого прихода. Все без исключения они были подвержены зависимости болезни.
Для каждого болезнь была неотвратима, и одновременно желанна. Лишь не многие из них могли смело и открыто признаться в своей болезненной привязанности к ней, старательно скрывая свою зависимость от весенней хвори. Хотя были и такие, кто по молодости и наивности, имели неосторожность или вызывающую наглость, открыто при всех, показывать свои больные души и сердца, улыбаясь и целуясь у всех на виду.
К кому из них нужно было себя отнести, Денис не знал. Он, то таился, под хмурой озабоченностью скрывая ту свою радостную улыбку, которая рвалась из души. То открыто улыбался каждому встречному и встречной, чтобы вызывающее демонстрировать всем симптомы недуга весны.
Часто, особенно, этой зимой, он не мог сдержаться, чтобы дождаться прихода весны, подыгрывал весне в ее забавах, чтобы в оттепель января прикинуться больным от ее чар. Вот и сейчас, он не мог сдерживать радость, допустимую и понятную всем лишь весной.
Слушая внезапную преждевременную капельную серенаду за окном, Денис глупо и без видимой причины улыбнулся, чем всерьез озадачил жену, которая с тревогой и ужасом смотрела на него, не понимая, что могло его рассмешить за неделю до зарплаты после разорительных до непристойности трат новогодних праздников?
Глава 2. ЧУДАЧЕСТВА ВО ВРЕМЕНИ.
Удивленное лицо жены Денис вспомнил сейчас, когда, наконец, рискнул открыть глаза. Перед ним было окно, за которым виднелась заснеженная ветка дерева напротив. На нее гордо уселся красногрудый снегирь, пытаясь заглянуть к нему в окно.
Но сама комната и дерево за окном были не знакомы ему, как была незнакома женщина, которая резко повернулась к нему от окна, заметив его движение в кровати. Внезапно для Дениса, она приветливо и радостно улыбнулась ему, увидев, что он открыл глаза, пробуя избавиться от тяжелой дремы, не желающей оставлять его сознание.
Попытка повернуть голову ей навстречу привела к резкой боли внутри головы, которая, родившись в глубине ее, отбросила волны к вискам и лбу, чтобы вновь наполнить затылок. Боль, наполнившая все внутреннее пространство головы, озадачила и обеспокоила Дениса, который стал понимать, что с ним происходит что-то необъяснимое. Он совсем не понимал, где он находится, как и зачем он сюда попал.
Обстановка вокруг напоминала палату больницы. Боль, кружившая хоровод внутри его головы и своей остротой и силой туманящая ему сознание, давала ответ на вопрос «зачем» и подсказывала следующий ответ на вопрос «как». Что же с ним случилось?
Пытаясь пересилить боль, он старался вспомнить что-нибудь, что объяснило бы ему происшедшее с ним. Сколько он здесь? День или месяц?
- Какой сегодня день и число? – начал он с самого простого, обратившись к женщине в белом халате у окна. Он рассчитывал на ее расположение к нему, приняв ее улыбку как доказательство тому.
Ее ответ его озадачил. В то, что он услышал, трудно было поверить! Он стал на десять лет моложе! Такого не может быть…
- Что со мной произошло и почему я здесь? – не приняв первый ответ и не успев его осмыслить, Денис рискнул продолжить сбор информации, чтобы проверить все ли с ним в порядке, или порядок серьезно нарушен в голове у незнакомки.
- На тебя упала с крыши сосулька. У тебя сотрясение. Ты здесь уже месяц и тебе значительно стало лучше, по сравнению с тем, что было вначале. – Второй ответ был понятнее первого уже тем, что ему многое объяснял.- Я так много пережила за это время. Я очень боялась за тебя, хоть врачи и сказали сразу, что кроме сотрясения мозга и ушибов головы, ничего серьезного у тебя не нарушено! Диня, родной! Как я рада, что ты очнулся! Я не могла этого дождаться! Какое счастье, что это уже все, самое страшное для нас позади! – сдерживая внезапно хлынувшие слезы, устремилась к нему незнакомка, протягивая навстречу руки, видимо, для объятий.
Денис, опасаясь, что ее страстный порыв может усилить боль в голове, поспешил в ответ протянуть правую руку, чтобы смягчить пылкое объятие и потерял сознание от острой боли в плече.
Вернулось к нему сознание ночью, когда дерево за окном подсвечивал уличный фонарь, создавая мягкое сумрачное освещение в палате, где никого не было. Память постепенно вернуло ему образ незнакомки и ту странную встречу с ней днем, которую ему было легче принять за болезненное сновидение в тяжелой дреме, нежели за реальное событие.
Боль в плече стихла, сменив свою остроту на глу*** ноющую боль в глубине сустава. Видимо, сосулька повредила ему и плечо, решил для себя Денис и стал размышлять над тем, кто была таинственная женщина днем: сон или явь?
Ее лицо было незнакомо ему. Это точно! Но вот весь облик ее и отдельные черты, движение рук и интонации голоса, все вместе ему напомнили одну девушку, которую он встретил еще в юности. Как же ее звали? – попробовал он напрячь свою память, но вместо этого ощутил тошнотворную тяжесть в голове. Тогда он поспешил вновь закрыть глаза, чтобы успокоить новую глу*** боль, которая словно наслоилась на ту, уже теперь старую, в его плече.
Нет, ту женщину, что была днем, он определенно не знал так близко, чтобы вызвать подобную реакцию у нее. В этом Денис был уверен, понимая, что в его жизни было не так уж много женщин, близких ему настолько, чтобы вызвать слезы свои состоянием.
Но если, все что она ему рассказала о происшествии с ним – правда, и он попал в больницу благодаря весенней оттепели, то остается не ясным – откуда женщина может его знать?
Денис устал от размышлений. В нем росло раздражение от своего бессилия разрешить эту загадку, и он решил расслабиться тем, что попробовал вспомнить свою жизнь в последнее время. Воспоминания родили в нем образ, который был расплывчат и оставлял неясную тревогу и неудовлетворенность в его душе.
Тревогу он еще мог объяснить тем, что его будущее было неопределенным и смутным из-за отсутствия в жизни последних лет всего того, что обычно вселяло в него уверенность в будущем. Получалось так, что карьера его внезапно замерла на той ступени, на которую ему пришлось отступить из-за возраста, который нивелировал накопленный богатый опыт до этого. По сути, он проиграл свое соревнование с молодыми конкурентами, у которых было перед ним преимущество в наглой самоуверенности еще не битых судьбой парней. Ему мешала идти вровень с ними печаль осведомленности от пережитых разочарований и поражений.
Неуверенность в успешном будущем и вынужденное отступление вниз по карьерной лестнице не могло укрепить веру в его успех в будущем. Еще большую тревогу порождало время, которое ускоряло свой бег с каждым прожитым годом, приближая к нему горизонт с финишной лентой. Денис начал понимать, что уже упущенные им шансы в прошлом не перекрываются новыми возможностями, которых становится все меньше и меньше.
Наступил в его жизни момент, когда она все более стала походить на старый провинциальный театр, в котором все известно и предсказуемо: репертуар, постановки, актеры труппы и зал. Все вместе было родным и близким до степени гарантии радости при любом его посещении. И радость эта была заведомо ограничена обветшалым интерьером зала, потускневшими красками декораций, постоянством пожилого режиссера и актерами, утратившими с годами азарт и блеск своих глаз.
Нет, каждое посещение такого театра приносило свою долю радости и не оставляла месту разочарованию. Но в то же время, именно гарантией этой дозированной радости, театр в провинции лишал каждого своего постоянного зрителя ожидания всего того необычного и поразительного, чем он нас обычно манит и зовет.
Переступая порог его фойе, мы заранее обречены на то, что не увидим непривычной новой трактовки старого спектакля, как не поразимся известной роли, сыгранной новым актером труппы, как не увидим того поразительно нового, что приносит посещение модного театра в столице. Не будет фейерверков шоу и скромной лаконичности декораций в диковинной фабуле спектакля нового и доселе неизвестного автора.
Предопределенность и защищенность от внезапности и удивления, отсутствие возможности нового волшебства и неожиданного очарования нагоняет в душе тоску и порождает неудовлетворенность от уже давно достигнутого и пережитого.
Тоскуя и грустя, душа начинает рваться к непредсказуемости нового, пусть даже не всегда гарантирующего радость и удовлетворение от знакомства с ним. Ожидание и предвкушение от неизвестного перекрывает возможное разочарование. Как часто нас радует сам путь, а не цель, к которой он ведет. Достижение желанной цели чаще таит большее разочарование, чем тернистый извилистый путь к ней, полный борьбы с горечью неудач и счастья их преодоления.
Денису стало все чаще казаться, что вся его жизнь как некая игра ролей в провинциальном театре, и оттого, все чаще он стал желать бурных и ярких фейерверков нового шоу в авангардном театре столицы, с его большой современной сценой, молодой труппой и неизвестным режиссером. Захотелось хоть ненадолго насладиться необычными сюрпризами пусть даже неудачного и пошлого спектакля, чтобы хоть немного украсить свою жизнь, видя линию горизонта ее завершения.
Очнуться от своих дум заставила скрипнувшая дверь. В поеме отрытой двери молочный рассеянный свет уличного фонаря осветил белый силуэт медсестры, освещенный сзади светом из коридора.
- Вы не спите? Очень хорошо! Мне нужно сделать Вам укол, а я не хотела Вас будить. Что, беспокоит боль? Укол поможет заснуть, успокоив на время боль. – она зашла в палату и подошла к нему, держа приготовленный шприц в руке.
Он попробовал повернуться к ней, чтобы облегчить медсестре доступ к нужной части своего тела, но боль заставила его застонать и отказаться от всяких движений. Вместо этого, он решился спросить у нее то, что его волновало и не давало заснуть больше, чем глухая боль.
- Кто эта женщина, что приходила ко мне днем? – Денис увидел изумленное лицо женщины в струящемся из окна свете, и услышал ответ, после явного ее замешательства, - Это была Ваша жена!? Любовь Максимовна Правенькая. Вы что же, ее не узнали?!
Глава 3. НЕПРОЧНЫЙ ВИД ЛЮБВИ.
«Влюбленность — самый непрочный вид любви».
К. Льюис
«У человека есть три влечения: ума, души и тела.
Влечение ума порождает уважение, влечение души - дружбу, влечение тела - желание.
Любовь – это единение всех трех влечений. Влюблённость – это неполноценная любовь».
Кама-Сутра. Формула любви.
«Влюбленность — это дар, взаимная влюбленность — это подарок судьбы.
Это бонус, который выпадает нечасто. Но сколько людей пренебрегают этим подарком,
принимают его как должное, и также спокойно расстаются, думая успеется»…
Блог пользователя Эйкс
Изумленный услышанным, Денис вновь неумышленно сделал резкое движение рукой, и острая боль вновь его вернула в небытие. Очнулся он уже тогда, когда в ночном полумраке палаты вновь остался один. Память медленно вернула в его сознание изумление, которое жило в нем перед приступом боли.
- Что за чертовщина с мной происходит, - он не мог успокоиться, не принимая всерьез всего, о чем успел услышать и веря лишь боли, которая кочевала от головы в плечо и обратно. - С Любашей я расстался еще до Марии, счастье с которой длилось недолго.
Справиться с утратой тогда ему помогла та, которую он знал как свою жену уже не один год. И при чем тут Люба, с которой он виделся столь же долго, сколь другая женщина была ему женой. Так вот почему он не узнал в той немолодой женщине девушку, с которой расстался в юности.
- Стоп, стоп! – внезапно он вспомнил, и уже не справляясь с волнением, незаметно стал говорить вслух, - Что за дату мне сказали сегодня? 2002-ой год? Что за ерунда! Значит эта не ошибка и мои десять лет соскользнули вместе с сосулькой с крыши дома? Нет, тут - что не так! – он продолжал недоумевать, глядя на ветку за окном.
В нем росло ощущение некой зависимости от времени, которое вышло из обычного своего течения и начало с ним чудить. Словно в его руках оказались часы, которым нельзя было доверять и поэтому приходилось то и дело поглядывать на циферблат чудных часов. И каждый раз они удивляли своим поведением: стрелки могли побежать вспять по цифрам циферблата или замереть на месте, еле двигаясь, чтобы с удвоенной скоростью начать свое вращение в правильном направлении с удвоенной скоростью, чтобы наверстать уже упущенное.
- Что могло с ним произойти такое, чтобы его жизнь стрелками его часов могла забрать десять прожитых им лет? Кто произвел замену жены, как будто это были игра на футбольном поле, где привычно менять игроков во время матча? – волнение в нем нарастало с каждой минутой, грозя достигнуть апогея, чтобы забрать у него разум. - Куда делась моя Николь? Что случилось с ней? Что происходит со мной?
Все происходящее с ним напомнило ему французский фильм 2011 года, где девушка, спеша на свидание попала под авто, чтобы вернуться из комы через 16 лет. - Как назывался этот фильм? Стоп! Как я могу знать о фильме, который могу увидеть через десять лет? Ой, сосулька с моей головой сотворила что-то страшное! – вновь внутрь тела Дениса пополз холодный и влажный страх, лишая его способности рассуждать.
Ему, как и ей, теперь предстояло понять, что изменилось вокруг и научиться жить в новом, внезапно резко изменившемся мире. В мире, где женой стала другая, а значит и другими будут дети и внуки. И как узнать о том, что еще изменилось теперь в той, уже прожитой на сегодня его жизни?
Отчего, кто-то лишил его возможности выбирать свою дорогу из тех, что раз за разом открываются в жизни каждого из нас. Пусть даже его выбор не всегда был правильный и продуманный. Возможно, многое в своей, уже прожитой, жизни он теперь был готов изменить. Не всегда его устраивал результат, полученный им после выбора одной из дорог. Но это был его выбор, и результат тоже был его: радостный или грустный.
И вот, теперь, выходит так, что кто-то, ему неведомый, взял на себя смелость и без него решил, что в его жизни было верным, а что нет. Он, не спросив его согласия и мнения, влез в его, уже прожитую жизнь, часть стер из ее истории, оставив лишь воспоминание об этом в его памяти, а остальное изменил по своему желанию. И теперь он вынужден вновь, повторно, проживать эту часть своей жизни, делая свой выбор и выбирая дорогу одну из многих, нужную лишь ему для намеченной им цели, чтобы вновь получить результат, который вновь кому-то может не понравиться?
А Люба? Та, что Правенькая и теперь его жена? Как быть с ней? Он что, любит ее? Или теперь, так получается, что должен любить?
Нет, с ней были в юности отношения, и была даже влюбленность. Или то была любовь? Или лишь увлечение? Да кто уж помнит о том? Ведь прошло уже столько лет, от которых даже после чьего-то «обрезания», осталось вполне достаточно. Достаточно времени для того, чтобы проверить и сохранить серьезные чувства, чтобы сегодня оставаться вместе.
Как-то еще в юности, он испытывал сомнения по поводу серьезности своих чувств и отношений с женщинами. Порой ему даже нужна было помощь психологического теста, чтобы приобрести уверенность в том, что это все же любовь. Тест с достоверностью в восемьдесят процентов помогал ему определить разницу между влюбленностью, которая нас обычно быстро покидает, внезапно сваливаясь на нашу голову и разбивая нам сердце, и любовью, которая пусть и приходит не сразу, и растет постепенно, но зато и покидает нас, случись такое, и не торопясь.
С Любашей, тогда, в его юности, до любви не дошло. И без заумных тестов, Денису было понятно в то время, понятно и сейчас, что отношения не перешли рамки романтической влюбленности. А если быть до конца честным перед собой, то и до влюбленности их прежние отношения не дотягивали. Это было с его стороны всего на всего мужское влечение, и никак не больше. Закончились эти отношения по одной лишь причине: в них отсутствовала физическая близость. После разрыва со своей первой любовью, он считал, что сможет заполнить душевную пустоту таким образом.
Теперь же, он женат на Любе? Нет, такого не может быть, – эти и подобные им мысли не давали ему покоя, но отвлекали от постоянной боли в плече и голове. В палате посветлело. За окном уже совсем рассвело. Внезапно, Денис почувствовал голод, который незаметно отодвинул на задний план все остальные мысли и желания.
Глава 4. НАСКОЛЬКО ДОРОГ БЛИЗКИЙ ЧЕЛОВЕК?
«Как много значат те слова, что мы недосказали,
Тем людям, что ушли от нас навек.
Мы были молоды и мы не понимали
Насколько дорог близкий человек.
Как много значат те, казалось бы обычные мгновенья,
Когда мы были рядом, с близкими людьми.
Запоминали мы лишь злобу, горечь, тренья
Взамен надежды, ласки и любви.
Время жестоко, жизнь неумолима.
Она пройдёт быстрей, чем мы поймём,
Что важно только то, что мы с родными,
Что мы не одиноко в ней живём».
Шанталь, 26 лет, Узбекистан, Ташкент
В то утро после ночи раздумий над новыми обстоятельствами в его жизни, Денис утолил свой голод завтраком, который принесла ему Люба. Еда была домашней, но вкус ее был не привычен для него. Приготовлено качественно, как и все то, что он ел дома уже три месяца после выписки из больницы. Но вот вкус еды. В ней было что-то не так. Не так, как у матери и не так, как готовила Мария или Николь. Вкус блюд, приготовленных Любашей, ему всегда напоминал больницу, где вся еда была безвкусной и постной.
За три прошедших месяца, он понял, что его судьба изменилась внезапно, где-то в юности, отрезав множество важных более поздних событий, которые ему уже пришлось однажды пережить, находя каждый раз выход из непростых ситуаций.
Из его жизни ушли и Мария и Николь, как и дети, которых он уже успел с ними вырастить, дав им путевку в жизнь. Взамен пришли взрослые дети и внуки вместе с Любашей, с которой, как оказывается, он тоже успел прожить свою другую жизнь. Как это получилось, где и почему сомкнулись их временные кольца, изменив жизнь – Денис не знал.
С Марией ушла из его жизни трагическая составляющая, которая его мучала долгие годы, не давая выпрямиться и дышать. Казалось бы, что Денис должен радоваться этому. Но он испытывал глубокое разочарование от того, что его лишили понимания ценности настоящей любви, как и лишили той причины, от которой ему пришлось возмужать и окрепнуть как мужчине, которому выпали нелегкие испытания в жизни.
То, что ушло вместе с Николь, было для него не столь ярким и контрастным, но и это все было слишком ценным для Дениса, чтобы он мог так легко убрать из своей жизни и памяти. Да, с Николь они испытали ни трагедий, ни ослепительной истории любви.
Они вместе прожили нелегкую и долгую жизнь, в которой было слишком много испытаний для их верности и преданности друг другу, чтобы теперь столь легко можно было отказаться от важного для них обоих опыта в жизни. Ведь именно этот опыт дал им ту мудрость, которая с каждым новым ударом судьбы лишь крепила их союз, заключенный некогда по обоюдному согласию к взаимной выгоде. Но вот теперь, когда он ее утратил навсегда сам того не желая, он ему все больше не хватало много из того, что раньше его раздражало и мешало радоваться жизни.
Не знал Денис - как оценить все то, что с ним уже случилось. Теперь он был отцом сына и дочери, которые ему были не знакомы. Жена была знакома лишь чертами, которые всплывали в его памяти из юности. Это было очень неловкое состояние, когда тебя люди считали родным и близким, окружая вниманием и любовью, а ты их едва знал, не испытывая никаких особых к ним чувств.
Спасало лишь то, что травма головы могла списать многое странное в его поведении, и ему многое прощалось. Но рано или поздно, все эти, теперь уже родные ему люди, захотят вернуть в отношения хотя бы часть из того, что было у них до его несчастного случая. Он же ничего вернуть не мог, так как никогда к этим людям ничего подобного не испытывал. Да и вряд ли, сможет испытать в будущем.
Но даже это не было столь пугающим для него, как чувство неприязни, которое он уже начал испытывать к внучке. И это было самым сложным для него. Он раньше часто слышал от разных людей, что для них внуки куда ценней и важней в жизни, чем собственные дети. Причин тому называли много.
Одни говорили, что не успели из-за занятости в полной мере насладиться воспитанием своих детей. Другие утверждали, что были еще не опытны и не понимали всю важность того, что они находили нужным давать своим детям. Третьи, в своих внуках пытались исправить ошибки, которые они допустили, воспитывая своих детей. Но всех их объединяло то, что внуков они любили больше своих детей.
Денис же чувствовал в своей новой семье совсем иное. Во внучке он видел лишь концентрацию всего того, что ему не нравилось в его новых детях. Это касалось ее внешности, привычек и навыков, воспитания. Ее детская пытливость и любопытство в познании окружающего мира, чувства и желания – все его не радовало, а скорее удручало. В ней, как в кривом зеркале усиливалось все негативное, что он подмечал в детях и их близких: женах и мужьях.
Очень похожее чувство он испытывал к своей службе, которой был предан, если верить Любе, долгие годы. Она утверждала, что он большую часть своей жизни потратил на карьеру, которая сегодня позволила ему, наконец, занять достойную должность, о которой мечтал. Но Денис и здесь, тяготился и мучился, проводя будни за делом, которое не считал полезным и нужным для кого-бы то ни было. Как впрочем, и для себя самого.
Каждое утро он должен был потратить определенное время, чтобы уговорить себя идти на службу. Для этого он подобрал набор аргументов, которые помогали ему справиться с нелегким этим заданием, чтобы потом весь рабочий день ждать того заветного времени, когда можно будет безболезненно покинуть рабочий кабинет, выполнив для этого минимум всего необходимого в соответствии со своей должностью.
В конце концов, у него сложилось стойкое убеждение, что он проживает не свою, а чью-то жизнь. Словно кто-то на время поменялся с ним своей жизнью. И что нужно лишь дождаться конца тому сроку, когда ошибка будет исправлена, и все вернется на свои обычные места.
Но месяц проходил за месяцем, и Денис стал опасаться того, что вся его нынешняя жизнь, это вовсе не ошибка или дурной сон, а что это и есть его настоящая жизнь. И что другой жизни у него не было никогда. Стало казаться, что все, что он тогда утратил в больничной палате – и есть на самом деле чудесный сон, а его настоящая жизнь – это то, чем он сегодня живет.
В нем поселился страх, что ему придется таким образом прожить весь остаток своей неумолимой жизни в оковах жестокого времени подобно тем близким и родным ему людям, которые его уже покинули. Покинули, не успев доделать, досказать, дожелать, домечтать, дождаться, доитожить, довериться, долюбить, дожить. Покинули его, заставив теперь мучиться и страдать одиночеством рядом с родными, и одновременно, чужими ему людьми.
Глава 5. ПРИЯТНОЕ ЧУВСТВО.
«Жалость — приятное чувство, устоять перед ним так же трудно, как перед музыкой военного оркестра».
Франсуаза Саган. «Здравствуй, грусть».
«Жалости заслуживают не те, кто приносит жертву, а те, кого приносят в жертву».
Элизабет Боуэн
«Мне было ужасно жаль себя, а это так приятно».
Туве Янссон. «Мемуары Муми-папы»
«Чаще всего мы исповедуемся тем, кто похож на нас и разделяет наши слабости. Нам хочется,
чтобы нас пожалели и поддержали дух наш».
Альбер Камю. «Падение».
Прошел уже год, как Денис вынужден был жить не своей, а навязанной ему новой жизнью. Он быстро пришел к важному для себя выводу, что в его прежней жизни, все было как-то мудрей и верней. Такой вывод был несколько неожиданным для него. Ведь до этого, он не раз сетовал на свою судьбу, считая, что она слишком часто и зло шутит с ним, предлагая искать выход из обстоятельств, ею же и подстроенных.
Был даже такой момент в его жизни, когда он мучительно искал ответ на вопрос: «Почему и за что судьба так обошлась со мной»? Тогда он так и не нашел для себя той вины, за которую мог бы понести столь жестокую кару.
Сейчас же, оглядываясь в сторону той, теперь уже утраченной им жизни, он смог понять для себя тот потаенный смысл всех событий, который ранее ускользал от его понимания. И даже для того исключительного по своей жестокости события он быстро нашел логическое объяснение.
Денис вдруг осознал, что не обойдись с ним судьба столь жестко, он не смог бы стать стойким и бесстрашным, таким, каким ощущал себя сегодня. Возможно, без того испытания у него не было стимула меняться, и он остался бы беззащитным и слабовольным перед всеми остальными испытаниями.
Страх, который в него поселился, за месяцы перерос в другое чувство. Он стал ощущать, что кто-то, ему неведомый, решил принести его самого в жертву для цели, ему неведомой и непонятной.
С одной стороны, ему было приятно знать, что он избран. Еще приятнее, было испытывать к себе жалость, как к жертве. С другой стороны, жалость он испытывал ко всем, с кем кто-то сыграл злую шутку.
И он, незаметно для себя, погрузился целиком в это приятное чувство, испытывая даже некоторое наслаждение от этого. Он стал жалеть себя и Любу, и всех тех, кого кто-то внезапно вычеркнул из его жизни. Ему лишь не хватало исповеди в своем новом чувстве тому, кто смог бы по достоинству оценить его жертву и жертву тех, кто сегодня был рядом с ним.
Верующим людям в такой ситуации значительно проще от того, что им всегда есть, кому исповедоваться. Его исповедь долгое время оставалась невостребованной из-за неверия в высшие силы. Ему для исповеди был нужен кто-то, кто смог бы разделить его слабость. Для этого этот некто должен был быть похожим на Дениса хотя-бы в нежелании меняться самому, как того не желал он.
Удивительно, как легко увидеть со стороны выход для любого, кто способен вызвать жалость. Но до чего же трудно понять, что нужно делать самому, когда в жалости пребываешь ты или испытываешь это чувство по отношению к другим жертвам.
Выход прост и всегда один для всех. Он очевиден и известен давно. Если вдруг тебя начинает не устраивать по какой либо причине твоя собственная жизнь, то нужно лишь что-то изменить в себе, чтобы стало возможным поменять вслед за этим и всю свою жизнь в нужную для тебя сторону.
Но в том и весь фокус, что это легко увидеть и понять для других, но видно и непонятно, когда речь идет о тебе. К тому же, так порой не хочется расставаться с приятным и сладким чувством. Ведь так сладко упиваться жалостью к себе самому, такому любимому и такому избранному.
И все же наступило время, когда Денис так устал от чужой для него жизни, что готов был отдать в жертву все то, что имел, ради перемен. Он желал начать жить своей жизнью. Пусть даже ее придется начать с нового старта, без должной подготовки к столь тяжелому забегу на долгую дистанцию с препятствиями.
Его тяготили надуманные им чувства для поддержания того сценария, который предложила некогда сосулька с крыши. Денису порой казалось, что он не живет, а проигрывает чей-то сценарий жизни, как актер в спектакле чужого театра, без привычной труппы коллег и режиссера, которому доверяешь как самому себе. Он словно играл спектакль, не зная ни языка и ни сценографии.
Вот почему ему до безумия захотелось сорвать сценический костюм и смыть грим, чтобы стать самим собой и больше не изображать безумный секс с человеком, к которому влечение остыло в юности, так и не успев разгореться до бурной страсти и желания обладать.
Лишь одно останавливало его, подобно артисту в чужом театре: он не знал где выход со сцены и куда он ведет. И Денис стал искать этот выход из их, чужой для него жизни, чтобы выйти в новую, другую, свою!
Он еще не знал, что его может ожидать в той другой жизни, но был готов к любым переменам, лишь бы больше не испытывать жалость. Он не хотел считать больше себя жертвой, и не желал более приносить в жертву других, чтобы затем жалеть и их тоже.
Ему хотелось лишь одного: свою жизнь проживать так, чтобы более не жалеть и не сожалеть. Он просто хотел жить. И ему уже было все равно – это будет жизнь в одиночестве, или жизнь с близким человеком, в любви и нежности.
Сделав свой выбор, Денис стал ждать удобного случая, чтобы решиться рассказать все той, которая считала его своим близким человеком, не зная, что она ему чужая и уже давно.
Удобный случай представился ему тогда, когда он стал чувствовать себя готовым отказаться разом от всех благ. Привилегии и блага он получил не заслуженно и случайно вместе с чьей-то чужой жизнью, но отказаться от них оказалось делом не простым. Понадобилось время, чтобы оценить все то добро и зло, которые они принесли ему за истекший год.
Даже самому себе Денис не мог точно описать то чувство, которое он испытывал рядом с родными и одновременно чужими ему людьми. Он уже привык к традициям в его новом доме, к укладу в семье и заведенному порядку. Люди, с которыми он теперь жил, уже не были ему не знакомы и он испытывал к ним тепло, принимая от них заботу и внимание.
Как взрослый и утвердившийся мужчина, он испытывал влечение к Любе и чувствовал, что дети в нем нуждаются, как в мудром отце и гаранте защиты их от непредвиденных коллизий в их жизни. Он знал, чувствуя любовь со стороны своей теперешней жены, что она всегда готова его поддержать в любой его инициативе и начинании. Может быть, за это и он испытывал к ней чувство благодарности, понимая как дорого такое ее внимание к нему. А может быть, не в этом крылась его ответная нежность к женщине, которую он узнавал все больше и больше с каждым днем, прожитым вместе с ней. Возможно, это было влечение или старая влюбленность. Те, что он некогда испытывал к юной девушке, и которые возрождались в нем, согретые ее нежностью и особым уважением к нему.
Но порой ему казалось, что все ее проявления нежности и любви были навязчивы и наиграны. В них было что-то унизительное для нее, словно она раболепствовала перед ним, стараясь завоевать его привязанность. Временами ему казалось, что в ее чрезмерном внимании к нему, в ее заботе о нем было что-то излишне преданное и даже корыстное.
Он даже попытался связать это ощущение с образом, который бы более точно смог передать все то, что он испытывал в своих отношениях с женой. Ему представилась собака, которая была не раз бита своим хозяином, отчего потеряла веру в себя и в свою способность самостоятельно противостоять вызовам судьбы. Собака эта так долго прожила с ненадежным хозяином, что уже забыла как она жила до него. У нее сформировалось чувство собственной неполноценности от полной зависимости ее жизни от прихотей и желаний того, кто определял столько лет ее судьбу.
И теперь, когда она испытала страх от возможности в одно мгновение утратить из-за случая, неподвластного ей и абсолютно нелепого, собака эта окончательно утратила свою индивидуальность и характер, полностью растворившись своим сознанием в сознании своей владельца. А чтобы донести до него свою позицию, рожденную страхом все утратить все, чем обладала, она постоянно демонстрировала ему свою безграничную преданность и любовь.
Будь то простое приветствие при встрече, просьба, благодарность или желание, все выражалось собакой слишком гиперболично и гротескно. Именно гротеск - подчеркнуто гротескные выражения эмоций и гротескная преданность и поклонение хозяину, словно божеству, рождал у любого случайного наблюдателя подозрение в неестественности и неискренности подобных проявлений своих чувств.
Нечто подобное испытывал Денис, наблюдая гротеск в поведении Любы. Он не мог с уверенностью утверждать, что причиной его неприятных ощущений было именно ее поведение. Скорее всего, причина была в нем самом. Это он сам не испытывал к Любе той любви, которую успел познать в своей жизни.
В его отношении к ней не было той страсти, что вызывает трепет, внутреннюю дрожь от волнения, вызванного лишь только близостью любимой женщины или возможностью за ней наблюдать. Ничего подобного он не испытывал к жене, хотя был абсолютно уверен в том, что подобные эмоции в состоянии испытывать к женщине.
Вот почему он испытывал к Любе приятное чувство, которое не мог назвать любовью. Это была жалость. Жалость к той, которая была принесена в жертву ему, его судьбе. И он категорически не хотел быть тем, кто бы принял эту жертву или ее принес в угоду своей корысти. Денис сам чувствовал себя жертвой, принесенной кем-то ради того, чтобы доказать всему миру еще раз могущество верности и преданности в крепости любого брачного союза.
И он чувствовал себя таким доказательством в опыте, жертвой ради высокой и великой цели. Он был жертвой не знакомой с сутью эксперимента, был случайным участником утверждения чьих-то амбиций, избранным случайно для доказательства чьего-то статуса.
Видимо по этой самой причине, ему так долго и приятно было себя жалеть. И уж точно, по этой самой причине, Денис устал жить не своей жизнью, чтобы выполнить миссию лабораторной обезьянки в эксперименте для чужой диссертации, для чужой жизни, для чужого статуса.
Весь прожитый им последний год, он испытывал дискомфорт, по своему воздействию, сравнимый с воздействием тюремной камеры на узника в пожизненном заточении без права амнистии. У него было ощущение, что он не имеет права возмущаться жестокостью приговора, зная наперед предвзятое мнение общественности и суда присяжных, подготовленных заранее заинтересованной продажной прессой, щедро оплаченной его врагом и виновником всех его несчастий.
Денис, как узник, мог лишь мечтать об иной, свободной жизни, уверенный в постоянном преследовании в случае побега из его заточения, узаконенного всем остальным миром. Но даже у смертника может наступить момент, когда тот готов к выбору: смерть или свобода.
Момент, когда жалость перестает уже быть просто приятным чувством, даже если жертва это ты сам, иногда становится ключевым для кардинальных перемен в судьбе жертвы.
Глава 6. НАУКА ЖИТЬ.
«Время открывает все сокрытое и скрывает все ясное».
Софокл
«Великая наука жить счастливо состоит в том,
чтобы жить только в настоящем».
Пифагор
Ослепительно белый туннель, по которому летел Денис, изнутри был похож на бесконечный гофрированный шланг от пылесоса. Его тело было невесомым, и поэтому он парил по тоннелю, не касаясь стенок и не отталкиваясь от них. Ему было не интересно: куда и зачем он летит. Не занимала его и мысль о том, что движет им, какая сила заставляет его тело перемещаться в пространстве этой странной трубы, словно из белой ткани, пропускающего свет, но закрывающего от глаз изображение всего, что находится за ее стенками.
Мягкие белоснежные стенки его не пугали, но и не притягивали внимания настолько, чтобы он стал их рассматривать. Сознание Дениса было чистым и свободным от мыслей. Оно было девственным и болезненным оттого, что его наполнял туман, светлый и вязкий. Этот туман, наполняя его голову, отбывал охоту думать и причинял не сильную, но постоянную тупую боль, очень похожую на утреннее похмелье после бурной вечеринки.
Парить было приятно и беззаботно. Легкость от невесомости тела создавала приятное и светлое ощущение свободы. Ему была совсем не важна цепь событий прошлого, настоящего и будущего. Он не ощущал себя, как личность в невесомом теле. Свое тело он видел как-бы со стороны, не ощущая себя в нем.
Белое спокойное блаженство Дениса нарушили тени снаружи стенок тоннеля, которые внезапно начали затемнять свет то там - то тут. Ему стали мерещится существа, которые начали его сопровождать вне странного тоннеля. Затем появился звук. Он был похож на голос человека.
Это был женский голос, ему знакомый и понятный. Потом он стал различать слова, не понимая их общий смысл, но различая смысл каждого из них в отдельности, словно читал толковый словарь или энциклопедию.
- Денис! Ты меня слышишь? Уже пора просыпаться! – наконец, наступил момент, и он смог сложить смысл отдельных слов в то одно целое, которое удивительным образом сложило в его туманном сознании смысл обращения к нему. И он осознал, что женский голос спрашивал его. Он понял, что он и есть этот Денис.
Состояние, в котором он сейчас находился, было новым и непривычным. Он с трудом заставил себя поднять тяжелые веки. И увидел ее. Он знал ее давно. Лицо было ему родным. Это была не Мария. И это была не Люба.
Перед ним склонилось лицо. Как ее зовут? Ведь это же его?.. Сознание сгустило туман до вязкости ваты, через которую никак не могло проявиться нужное имя.
- Николь! Конечно же - Николь! Это же его, родная, Н-и-и-и-к-а-а-а!!! – как он мог забыть ее имя? Он прокричал радостно ее имя в своем сознании, прислушиваясь к его эху, как в глухом лесу. И что с ним происходит? Где это он только что летал? И вообще, где они вместе с Никой?
- Николь!
- Что родной мой?
- Мы где с тобой? И что со мной? Что-то случилось?
- Не волнуйся, любимый! Все уже позади! Ты лучше теперь отдыхай! Тебе нужны силы, слышишь? Как же я тебя люблю! И как я испугалась, когда поняла, что могу тебя потерять!
Память начала возвращать в сознание отдельные картинки из прошедшего времени. Это было похоже на мозаику из пазлов. Отдельные фрагменты были понятны и узнаваемы, но в целом изображение не имело смысла. Нужны были еще фрагменты, чтобы все пазлы заняли свои места, и замысел изображения стал ясен и понятен.
Первым всплыло изображение операционной.
- Начинайте считать до десяти. Я даю Вам анестезию. Не волнуйтесь! Вы медленно заснете, и ничего не будете чувствовать. Все будет хорошо! – лицо врача в маске склонилось над ним. Глаза, единственное, что ему было видно на лице, пытливо смотрели на него, изучая выражение его лица.
Следующий фрагмент из памяти, вернул его в приемный покой. Здесь он с Николь ждал своего давнего знакомого, который его узнал сразу. Это его удивило приятной неожиданностью. Они расстались два десятка лет назад и больше не встречались. За это время прошла целая жизнь. Тогда хирург чувствовал себя виноватым перед ним за ту трагедию, которую Денису пришлось пережить. Нет, он не винил доктора за ее смерть, понимая, что его Марию было уже не спасти. Как понял сегодня, когда зашел к нему в кабинет через целых две жизни: его и свою собственную, что теперь угроза всерьез повисла уже над ним.
Тот трагический и необъяснимый случай изменил не только судьбу Денису, но и оставил свой след в жизни хирурга, который сделал все возможное и подарил его любимой еще неделю жизни, дав ему возможность приготовиться к ее утрате. Теперь, он нашел его для того, чтобы он помог ему. Сегодня это случилось с ним.
Случилось то, чего он не хотел принимать сознанием все три дня на даче, надеясь на чудо, которое должно было случиться, чтобы не подтвердить его опасения. Но чудо не произошло. Теперь предстоит операция. Перитонит. Еще бы несколько часов, и он бы встретился, наконец, с ней, с его Марией.
А может - и нет? Как знать, что ждет в конце путешествия по белому тоннелю: пробуждение после анестезии или иной мир, такой же светлый и радостный, полный всего того, что уже утрачено или еще не достигнуто тобой? А может быть это лишь угасание твоей реальности, за которой все погаснет вместе с твоим сознанием и памятью, оставив после тебя лишь след в памяти других людей?
– «Нет, над этим лучше не задумываться!» - решил Денис. Он уже давно вывел свою формулу для таких случаев, когда нет ответа и негде его искать. Нужно довериться времени. Это мудрая и могучая сила легко «открывает все сокрытое и скрывает все ясное».
Был еще один фрагмент воспоминаний, который никак не вязался со всеми другими. Люба Правенькая. То, что ему внедряла в сознание память, было больше похоже на сказку, фантазию, сон. Меньше всего было похоже на реальность то, что каким-то не понятным ему образом, его женой стала она, а не Мария или Ника. Такую действительность его сознание отказывалось принимать как реальность, и защищаясь от полного своего разрушения, без его согласия относило воспоминание об этом в мир сновидений и иллюзий.
Почему он здесь, в больничной палате ему было понятно. Завершилась его операция. И раз он жив и рядом Николь, значит, все произошло так, как обещал анестезиолог. Он жив и будет жить.
А вот почему он оказался в тоннеле, понял не сразу. Много позднее Денис узнал, что это путь, ведущий из реальной жизни. Белый тоннель – это мост над рекой в царство мертвых. В тот день его жизнь готова была оборваться в любую минуту, и когда Денис парил над потоком потери и забвения, кто-то не мог решиться на то, чтобы оборвать его жизненный путь или дать еще шанс идти дальше. И он получил свой шанс жить.
Жить в настоящем, а не в прошлом или в мире иллюзий. И если верить Пифагору из глубокой древности, можно еще надеяться на счастье в своей настоящей жизни. Но для проверки такого утверждения оставалось еще совсем немного – освоить саму «науку жить счастливо».
Глава 7. ПОБЕГ ЗА ЦЕЛЬНОСТЬЮ.
«Любовь бежит от тех, Кто гонится за нею,
А тем, кто прочь бежит, Кидается на шею».
Вильям Шекспир
«Каждый из нас - это половинка человека, рассеченного на две части,
и поэтому каждый всегда ищет соответствующую ему половину.
Поэтому любовь - это жажда цельности и стремление к ней».
Платон
Очень скоро Денис смог убедиться, что иллюзия с Любой имела отражение в его реальной жизни. Прошло пять лет с той поры, когда он испытал ощущение полета над потоком в преисподнюю. Его жизнь давно вошла в привычное свое русло, напоминая ленивый поток без водоворотов и перекатов.
Что-то в его настоящей жизни было не так, что-то настораживало и мешало. Имея пытливый ум, Денис старался разобраться в себе, чтобы найти причину своему беспокойству. И он стал замечать, что его ответственность, которой он всегда так гордился, превратилась в обычную бесцеремонность.
Ему стало куда легче быть неуступчивым, нежели отзывчивым с тем, чтобы как раньше с достоинством демонстрировать свою компетентность. Денис стал становиться раздражительным и лицемерным, забыв окончательно о былой приветливости в своих попытках избежать будничных обязанностей.
Вместо присущего ему стремления всегда добиваться правды, он стал лишь огульно критиковать всех и вся. Многие, кто его знал не один год, ему стали говорить о жестокости, высокомерии и двуличии. Хотя они же ранее, отмечали в нем честь, справедливость и воспитанность. Не владея никогда особым богатством, он внезапно стал жадным.
В народе говорят, что ум без любви делает человека хитрым. Денис никогда не считал себя глупым и часто чувствовал, что может поспорить со многими другими людьми в своей способности вникать в суть явлений и событий, анализируя их и находя решения для разнообразных задач, на которые не скупилась его судьба. А вот в том, что касалось любви и счастья в его жизни, он не был столь уверен в том, что испытывал когда-либо их избыток. Он не считал себя баловнем судьбы, который бы купался в любви и был счастлив этим.
Но та хитрость, которая в нем развивалась все более и более, подсказывала ему ту главную причину, которая меняла его так быстро и так кардинально. Его ум требовал от него любви в его жизни, а не просто привычной для большинства пар верности и преданности, пусть даже подкрепляемых постоянно уважением и пониманием. Он понимал, что его перемены не в лучшую сторону как человека и как мужчины говорят лишь об одном: жизнь без любви доставляет одни лишь страдания ему и всем вокруг.
Вскоре он стал часто вспоминать иллюзорную брачную жизнь поневоле, продолжая жить с Николь. Дошло даже до того, что Денис стал испытывать жалость к себе и к ней, и уже вновь был готов бежать от жалости, как узник из заточения, не страшась возмездия. Так же, как в том сне или в своей фантазии, он стал ждать своего ключевого момента, чтобы попробовать вновь научиться жить счастливо.
Не раз ему приходилось прикасаться в своей любви к счастью, но каждый раз Денис не был решительным в такой степени, чтобы отважиться и кинуться, не задумываясь, навстречу новой возможности. Он каждый раз сожалел о том, что так и не решился устремиться вслед за новым предложением стать счастливым сполна, понимая то, что в жизни каждого человека такие встречи ограничены. Ему даже стало казаться, что если он не исчерпал до конца свой лимит на счастье, то уж точно многое упустил для того, чтобы ждать от своей жизни большого количества новых предложений.
Свой побег от реальности иллюзорности в своей жизни, Денис не готовил. Он не собирался в путешествие за любовью и счастьем, как это делает большинство юных и молодых людей. Он был в достаточной степени зрел, чтобы понимать Шекспира и не собирался ни за кем гнаться.
Денис уже знал, что вся подготовка к счастью заключается в освобождении в себе необходимого пространства для того, чтобы новое чувство могло войти в открытую для него дверь и поместиться целиком и с комфортом в новой своей обители. Все что нужно было для его счастья – это широко открытая в нем дверь для свободного и чистого пространства нового чувства, которое обязательно придет, если его терпеливо ждать.
Нужно соблюдать при этом одно единственное условие - не навреди! Да, одно простое условие должно было обеспечить ему и его близким людям ту анестезию, которая позволяет всем лекарям мира вершить оперативное вмешательство в нас для избавления от всего пораженного и вредоносного внутри наших тел.
- Ах, если бы лекари наших тел научились бы еще анестезии для наших душ, в которых порой нужно… - головка маленькой девочки внезапно резко повернулась вслед за большой яркой рыбой, проплывающей мимо в огромном аквариуме, перед которым стояли в толпе он и Николь. Ему пришлось вслед за внучкой совершить резкое движение всем корпусом, чтобы маленькая головка ребенка не столкнулась с толстым стеклом. Движение удалось, и лоб ребенка был спасен от шишки, а нервы Дениса от детского плача, который рвет душу любому взрослому, даже если он еще не дед.
Побочным действием вынужденного действия был обрыв мысли в сознании деда. Та, остановленная внезапной опасностью, вдруг ни с того ни с сего продолжила свое плавное течение, но уже вслух:
… удалить столько ненужного и лишнего! – вот что было оглашено устами Дениса, когда он в раздумьях над счастьем и любовью, совсем забыл о том, что держит на руках маленькую внучку.
- И-и-б-к-и! И-ибки! Ибки – ибки! Ибк –ибки-ибки! – без устали продолжала повторять внучка, тыча маленьким пальчиком в каждую рыбку за стеклом аквариума, которые словно сговорились проплывать мимо них бесконечной пестрой лентой.
Она так и не поняла какой избежала опасности, в отличии от деда, опасности которого только надвигались:
- Ты о чем? Что у тебя лишнее и почему уже не нужное? – лицо Николь изобразило вначале недоумение, но спустя уже совсем немного времени, в ней поселилось подозрение в том, что она стала невольной свидетельницей разоблачения причины, которая не давала покоя ни ей - ни Денису уже несколько месяцев.
Женская интуиция давала ей непонятный и необъяснимый сигнал тревоги, не открывая саму причину для беспокойства. Той же интуицией любящей и близкой женщины, она почувствовала те сомнения в своем мужчине, которые постоянно уводили его от нее в непонятные раздумья, как вот сейчас.
- Да это я размышляю вслух! – нашелся он в очередной раз, чтобы скрыть случайно открывшуюся Николь истинную причину для своих дум, - Такой аквариум нужно чаще убирать, чтобы не было столько мусора на дне и мути в воде. – нашелся Денис, чтобы дать объяснения своей бессмысленной и ни к месту фразе.
- Это в твоей голове слишком много стало мути! Чутье мне подсказывает, что твоя голова сплошь забита ненужным мусором, от которого мы страдаем оба! Ой, не к добру все это, - проворчала в ответ Николь, не веря ни единому его слову, но решаясь продолжать выяснение истины при внучке и посторонних зрителях возле аквариума.
Денис уже понял свой промах. Он стал готовиться к продолжению сцены недоверия и подозрений, но уже дома и вечером. Пока он лишь выиграл время, чтобы «скрыть все ясное» от проницательного ума Николь. Ему еще нужно было время, чтобы подготовить нужную анестезию перед предстоящей операцией накануне его побега за своей цельностью.
Бежать он собирался не от себя и не от своей любви, как и не собирался гоняться за ней. Ему лишь нужно было высвободить свою душу от кокона. В него, как бабочка в паутину коварного паука, угодила его душа.
Связи и условности, обязательство и долг перед его близкими людьми, жалость к ним и уступчивость перед их желаниями в ущерб своим, словно невидимые нити день за днем, незаметно для него и окружающих, оплетали ему душу. Изредка, желание вновь стать самим собой толкало его на слабые и безуспешные попытки обрести свободу, дать возможность душе расправиться, чтобы реализовались ее потаенные мечты и желания.
Но нити паутины, тонкие и слабые на первый взгляд, на самом деле, все вместе имели неразрывную крепость для слабеющих его стремлений. Они прочно держали свою жертву, которую поймали в западню без особой цели – больше из-за охотничьего азарта, нежели из-за потребности. Как только рвалась одна из нитей - на ее место, тут же накладывалось несколько новых, значительно крепче той утраченной.
Не понимая до конца причины, по которым Дениса чувствовал себя узником и жертвой, он искал любую возможность, чтобы хоть на миг ощутить душой свободу. Но даже это была не истинная свобода, а ее театральная постановка, часто не совсем удачная, а то совсем бездарная.
Ему никогда не приходила на ум даже мысль о возможности хоть на миг остановиться в бесконечной суете будней, чтобы собраться с силой и разорвать все нити кокона сразу. Он мог себе позволить лишь иногда мечтать о свободе для крыльев своей души, и о том блаженстве, которое дает полет в направлении своей мечты, пусть не короткий и бесцельный.
И вот теперь, взглянув на часы своей жизни, он заметил, что его время неумолимо сокращается. Вспомнил Денис и о том, что уже давно стрелки этих часов не замирали в блаженном ожидании чудес. А уж те моменты, когда они начинали стремительный бег в обратном направлении, возвращая ему утраченное попусту время, он не мог уже вспомнить, точно лишь зная, что они были у него.
Еще хоть раз успеть увидеть циферблат своих часов, в котором цифры нанесены для уменьшения возраста – стало его мечтой. Денис больше не желал взрослеть и был готов бесконечно впадать, если не в свое детство, то в пору своей зрелости, чтобы вспомнить какими бывают минуты счастья. Отныне идея побега из кокона стала его главной целью среди всех остальных, реализованных им или лишь только запланированных.
Глава 8. НАСЛАЖДЕНИЕ.
« Те люди, которых особенно волнуют страсти, больше всего могут насладиться жизнью». Рене Декарт.
«Мужчина наслаждается счастьем, которое испытывает он сам,женщина – тем, которое дает она». «Опасные связи».
«Может быть, любовь не что иное, как чувство благодарности за наслаждение». Оноре де Бальзак
Как ни старался Денис уменьшить боль и вред, но и то, и другое имело место быть. Но все, что с ним свершилось - этого таки стоило! Он уже стал чувствовать зуд в том месте спины, где должны были вырасти крылья. Полет его души еще не свершился, но к нему он уже был готов. И это было главным его достижением и предмет гордости сейчас. Он обрел свободу, хотя еще не до конца понял, что это такое.
Ведь свобода, как и счастье, любовь и многое другое, столь же разнятся для каждого из нас, как, например, способ получать наслаждение. Кто-то утверждает, что свободен тот, кто может не лгать. Иные считают, что свобода - это ответственность, которую все боятся.
При всем при этом, сама свобода может ничего не стоить, если она не включает в себя свободу ошибаться. Встречаются утверждения, что свобода доступна людям, потерявшим одновременно надежду и страх, научившимся не сдерживая себя, владеть собой.
Самые глубокие противоречия между людьми возникают их различным пониманием свободы.
Среди них, встречаются даже такие, которые считают себя свободными лишь тогда, когда даже само желание искать свободу становится уздой, вынуждая перестать говорить о свободе как об искомом и достигнутом. Денису больше всего нравилось утверждение ироничного мудреца, которого он больше всех уважал среди своих современников. Его образ свободы в виде уличного светофора, у которого горит сразу все три сигнала, ему импонировал больше всего оттого, что он и сам все больше склонялся к такому выводу. Свобода, если она пускает в ком-то корни, то очень быстро вырастает в анархию и хаос. В них выражается естественная способность каждого делать то, что ему угодно, что напоминает одновременное выполнение сразу трех команд: «Вперед», «Внимание», «Стой»!
Дениса всегда волновали страсти. Он был человеком впечатлительным и чувствительным, эмоции и страсти бушевали в нем, хотя внешне он казался флегматичным и хладнокровным. Внешнее спокойствие ему давалось тяжело, доводя его порой до истерических и нервных срывов. Ему постоянно приходилось сдерживать себя, скрывая от всех свою страстную натуру. Это и было главной причиной его желания высвободить себя полностью из узких рамок своего имиджа.
Желание Дениса наслаждаться жизнью, подобно сытому гурману, дегустирующему новый вкус, состояло в том, что ему не требовалось утолять голод. Он желал научиться, в полной мере наслаждаться всеми теми обычными и доступными явлениями и событиями, которые окружают всех нас в жизни. Не тр***я ничего не обычного и удивительного, ему хотелось уметь видеть все это во всем: уже привычном и естественном.
Счастья хотят все, не до конца осознавая: в чем оно. Денис был уверен лишь в одном: как и все он хочет чувствовать себя счастливым, но чтобы насладиться счастьем сполна, ему как мужчине, необходимо его испытать самому, а не подобно женщине, наслаждаться тем, что дарует она другому.
Обретя свободу и возродив в себе надежду на то, чтобы вновь познать счастье, Денис все больше склонялся к тому, что любовь должна прийти сама как благодарность за наслаждение самой жизнью. И на то у него были свои причины.
У него были все основания полагать, что его жизнь началась с любви. Естественно, что как ребенок он не был посвящен во все интимные подробности жизни своих родителей, но история их знакомства и последующая жизнь определенно указывали на любовь и страсть в их отношениях, как с мужской, так и с женской стороны.
Если в детстве он, что называется «купался» в материнской любви, то подростком начал испытывать любовь внутри себя такой силы, что немало ему немало энергии пришлось потратить, чтобы сдержать себя в рамках, ограниченных принятой моралью.
Денис не был развращен, и не терпел разврата в других в любых проявлениях. Но его сознание постоянно отводило значительное место для мыслей об усладе, которую даруют любовь и страсть. Ничто не занимало его столь сильно, сколь мысли об этом.
Став взрослым мужчиной, Денис всю свою жизнь строил на основах страсти и любви, отметая все остальные приоритеты, включая даже то, что касалось успешной карьеры. И хоть ему так и не удалось в молодости взлететь на трон разрушителя женских сердец, но те женщины, которые попали в его близкие объятия, после об этом не сожалели. Он научился любить нежно и страстно, понимая тонкости хрупкой женской души.
После нескольких утрат в любви, он не затаил обиду на женщин или свою судьбу, а наоборот, стал более чутким и внимательным к ним. Денис не ожесточился сам и не познал мук ревности, испытывая наслаждение от страсти и любви. А в те периоды, когда страсть была ему недоступна, он находил себя в работе или службе, отдавая туда весь избыток своей страсти.
Так, познав любовь и страсть, он гордо пронес их стяг перед собой через свою жизнь. Денис научился ждать и верить в то, что открытому для любви и чистому сердцу всегда сопутствует успех: к нему к первым спешат навстречу преисполненные нерастраченной нежности те половинки судьбы, которые желают с ним разделить наслаждение страстью и любовью.
А чтобы ожидание не было столь томительным, Денис научился до встречи своей половинки, наслаждаться иным способом: живя природой и творчеством, а те ему дарили порой не меньшее удовлетворение, чем любимая женщина.
Глава 9. ЗАВИСИМОСТЬ - ПОВСЮДУ НАХОДИТЬ.
«Счастье — это свойство характера. У одних в характере его всё время ждать,
у других непрерывно искать, у третьих — повсюду находить.».
Эльчин Сафарли. «Мне тебя обещали».
«То получаешь не совсем то, что хочешь; то получаешь, а уже не хочешь;
а то и вовсе не знаешь, чего хочешь на самом деле.».
«Смешарики».
Он не раз впадал в зависимость. Зависимости эти были не привычные – не те, что у всех на слуху. Нет, он не был зависим от государства. Денис просто проживал со своим государством на одной территории. Таких сожителей, как Денис, у государства было очень много. Их было большинство!
Отличить сожителей от остальных было легко. Они не желали ничего делать для государства: служить, работать, лечиться, рождаться, умирать. Как, впрочем, и все остальное, эти люди делали вне государства. И лишь изредка им приходилось делать вид, что они живут с ним, с государством. Удивительно то, что государство не обижалось на сожителей. И это было правильно и понятно.
Ведь государство само делало вид, что близко живет с сожителями. На самом деле, оно было бы радо, чтобы все куда-нибудь убрались на другую территорию. Но этого было делать нельзя из-за зависимости. Зависимость эта была незначительная, но настолько пагубная, что без людей государство обойтись не могло. А вот люди – могли, но не желали. Люди не желали обижать свое убогое государство и потому платили ему дань. Очень-очень крохотную дань. Чтобы государство не убежало на другую территорию жить или чтобы совсем уж не захирело и сникло. Люди понимали, что без государства совсем нельзя, потому и мирились с таким убогим. Уж лучше такое, чем никакое.
С женой Денис тоже проживал на одной территории, которую уже покинули все члены семьи, кто на ней жить не желал. С ней у него существовала своя странная зависимость. После путешествия по белой трубе между мирами: этим и тем, их зависимость ему стала более ясной и понятной. Единая территория была главной, но не единой причиной этой зависимости.
Как и в истории с государством, им было жаль уничтожить тонкую нить, которая их связывала. Долгие годы они пытались из этой ниточки сплести что-то более надежное. Но ниточка так и осталась ниточкой, которая их души связала на узелок «бантиком», словно шнурки детских туфелек на витрине магазина. Души, но не сердца. Так бывает, что души у пары родных людей с годами становятся близкими, а сердца как были, так и остаются лишь двумя сердцами: без линии единения половинчатой структуры в одно целое.
Нить была достаточно прочной и выдерживала испытания времени. Кроме времени, было еще много иных способов и попыток ее разорвать. Но она выдерживала все, уверенно держа натяжение на разрыв до сих пор.
Невиданная прочность для той связи, что едва заметна посторонним. Не раз и не два, Денис и Николь испытывали на разрыв свою нить, и оба удивлялись тому, что эта связь в очередной раз оставалась целой. Они не понимали: в чем причина такой ее прочности?
Причины они находили разные. То им казалось, что все дело в привычке, которая за годы стала для них гарантией душевного комфорта. Оставаясь, даже на малое время друг без друга, они терялись и оба не могли успокоиться до тех пор, пока длилась их разлука. Они, тотчас, становились не решительными, боясь самостоятельно принимать решения без совета с другим.
Николь за время, которое она прожила с Денисом, утратила свою самобытность, неповторимость, оригинальность. Ее индивидуальность полностью растворилась в харизме мужа, которая оказалась слишком яркой для того, чтобы осталось видна в ней та часть, которую привнесла Николь. В ней не было тех амбиций, которые могли бы остановить это поглощение. Сама Николь нисколько не сопротивлялась этому процессу, испытывая порой даже удовлетворение от своей жертвенности. Ее эгоизм был не сильно развит, но он позволял ей наслаждаться тем удовлетворением, которое ей приносило избавление от ответственности за свою жизнь и за жизнь всех тех, кого она могла внести в список членов своей семьи.
Денис к тому времени, когда свершилось это поглощение, уже знал о том, что не все люди чувствуют свою индивидуальность и сознают свою идентичность. Николь, может быть, как раз и знала, и чувствовала, но ей было комфортнее жить в таком состоянии полного растворения – ведь оно ей обеспечивало хорошее энергетическое питание для самовыражения в тех пределах, широту которых определяла харизма Дениса.
Это было похоже на то, как успешно приживается омела, высвечивая издали себя ярким зеленым шаром с желтыми цветами и белыми ягодами на фоне кроны дерева, которое она себе выбрала в качестве родного дома. Сие растение-паразит прекрасно выглядит и в зимнюю стужу и в жаркое лето, получая в избытке через несметное количество своих присосок все необходимое напрямую из ствола благодетеля сквозь его кору.
Омелу не очень занимает состояние дерева, на котором она пристроилась. Успешно создавая себе достойный имидж золотой ветви, и претендуя на магическую способность исцеления от недугов, омела никому не демонстрирует свою истинную миссию паразита.
Нет, у Дениса с Николь все было не столь однозначно. Паразитировать им было не зачем – ведь это был добровольный и равноправный союз для общей пользы. Каждый из них приносил нечто в жертву ради блага, которое сам получал взамен. И это приносило им радость, которая приходила из-за слияния в определенные моменты их внутренних и внешних миров, доводя обоих до экстаза, в котором границы "Я" полностью растворяются.
И тогда оба они излучали удовольствие. Находиться рядом с ними в такие моменты — для многих было одним удовольствием. Но были еще и другие моменты, когда жертва каждого из них оказывалась куда весомее получаемого взамен блага. Такой дисбаланс нарушал их хрупкую гармонию равновесия, что вело лишь к разочарованию и депрессии. Тогда уж находиться в их обществе было тягостно и грустно.
Удовольствие, являясь по свое сути некой ритмической вибрацией тела, передается в атмосферу и влияет на других людей, находящихся в непосредственном окружении. Ритмы эти индивидуальны, и каждый из них уникален в силу тех тонких отличий, которыми природа одаривает каждого из нас.
Супруги чувствовали свою индивидуальность и сознавали свою идентичность, но в разной степени и каждый по-своему, ибо не бывает двух одинаково чувствующих людей. Николь, подобно омеле на дереве, стала внешний мир чувствовать через Дениса, через ствол его харизмы. Многие лестно о нем говорили, утверждая, что у мужа есть вкус.
Вкус Дениса и был той индивидуальностью, которая не любит выделяться и демонстрировать себя, подобно омеле на фоне кроны дерева. Вот почему Денис оказался в стороне от всеобщего внимания и лишился для себя свободного пространства, где его индивидуальность могла бы расцвести в полной мере, тревожа всех окружающих ритмами удовольствия. Но в первую очередь - его самого. И это его состояние без необходимого свободного пространства выросло в серьезную угрозу для крепости их нити, выдержавшей столько разных натяжений.
Но были, пока еще актуальны иные причины крепости нити, и они не давали ей оборваться. Одна из них состояла в том, что Денису было жаль Николь, которая всецело была зависима от него. Стоило ему оторвать ее от своего «ствола», и она наверняка бы погибла, как гибнет омела, если не успевает приникнуть присосками к коре другого растения.
У Николь не было рядом такого «растения», до которого она могла бы дотянуться. Не было даже «коры», которая могла бы хоть на время обеспечить ей существование. Такое зависимое положение Николь, останавливало Дениса от решительных действий для очистки своего «ствола» не взирая на жгучее его желание обрести свободное пространство.
Откуда было Денису знать, что жалость разрушительна. Он долго не мог понять, отчего он стал так слаб духовно. Не осознавая того, что уже зависим от выбора Николь. Ведь это она выбрала сама для себя быть слабой и беззащитной, а он лишь отдал себя в ее власть. Лишаясь самого сокровенного, утрачивая свою харизму, Денис все больше переставал уважать себя.
Он винил себя в той жизни, которую Николь выбрала не для него, а лишь для себя самой, превратившись в омелу на его «ветвях». Но и он был вынужден жить этой жизнью Николь, держа на своих "ветвях" свою омелу и теряя свои "соки" индивидуальности на ее слабость и беззащитность. Денис уже не замечал, что его, некогда яркая, "крона" поблекла, уступив натиску "омелы", крепко засевшей своими корнями присосками в его "стволе". Она нарушила его защитный слой, его "кору" индивидуальности, и он ощущал, что разрушается без этой защиты.
Еще одной причиной было то, что им банально не было что делить. Непосвященному эта причина может показаться совсем уж смешной для отказа от разрыва, но в этом был свой тайный смысл. Собирая вместе «по крохе» свой скарб, они нажили так не много, что разделив все надвое, каждому из них грозило остаться вовсе ни с чем. Порой бывает тот минимум, который не поддается делению. Частичка целого теряет свой смысл, если целое ничтожно мало, как произошло в случае с нажитым скарбом Дениса.
Все эти и иные причины не столько придавали крепости нити между супругами, сколько лишали возможности ее оборвать. А это не одно и то же, и с этим нетрудно согласиться! Порой Денису стало казаться, что он «получает не совсем то, что хочет, или получает, но уже не хочет, а то и вовсе - не знает, чего хочет на самом деле». Пришло время, когда он начал чувствовать, что как личность - медленно и неотвратимо умирает. Спасение могло быть лишь одно: нить, которая держит, но не связывает воедино, подобно ошейнику для щенка, может удушить, если щенок быстро вырастает.
Денис не знал точно, что такое счастье для него. В моменты, когда он себя чувствовал себя счастливым, он не ждал и не искал счастья. Он в такие моменты просто его находил! И это могло произойти когда угодно и где угодно! И нужно было лишь быть готовым к нему, чтобы принять и не упустить свое счастье…
Зависимость Дениса от счастья и от любви, от женской нежности была столь пагубной, что он без нее не мог жить. Он чувствовал себя щенком, которому вовремя не заменили ошейник. А Денис очень хотел не просто жить дальше, а жить в пагубной зависимости от собственного счастья.
Глава 10. ДЕНЬ СЧАСТЬЯ.
Денис не любил праздников, особенно международных. Некоторые он отмечал из-за страха быть не понятым, например Женский день. Но были такие праздники, которые вызывали у него раздражение. К примеру, если официально объявляли, что наступил День работника жилищно-коммунального хозяйства, то его раздражение перерастало в ярость.
- Мало того, что никто никогда не видел работы этих работников - чему можно лишь радоваться, так я еще должен считать праздником тот день, когда они все появились на свет божий? Я готов радоваться тому, что я их не вижу, потому как мне не приходиться исправлять все что они создадут и не восстанавливать свое психологическое состояние. Но я еще должен пить во их здравие и радоваться их присутствию на моей территории? Нет, это выше моих представлений о праздновании, - возмущался Денис каждый раз, как только слышал нечто подобное.
Ему казалось, что его уже давно нельзя удивить очередным Днем какого-либо работника. Если бы ему даже предложили отпраздновать День ассенизатора или День работников погр****ьных контор, то он не смог бы себя даже заставить удивиться. Но оказалось, что его потенциал удивления еще далеко не исчерпан.
Наступил день, который был отмечен не только датой: 20 марта, но еще и тем, что это был День шести праздников одновременно. И все они были международного статуса: День мужчин, День борьбы с бедностью, День сна, День кино и День интеллектуальной собственности. Пяти праздников в один день международной общественности показалось недостаточным, и они учредили еще один: Международный день счастья!
Услышав такое, Денис собрал весь свой остаток удивления и удивился! Быть может уже в последний раз, окончательно исчерпав весь свой потенциал. Нет, он не собирался окончить свой жизненный путь в день счастья, но у него возникли большие опасения относительно того, сможет ли он еще удивиться чему-нибудь в своей жизни.
Его так заинтересовала деятельность ООН в этом вопросе, что Денис углубился в Интернет с надеждой найти ответ на свой вопрос: кому и зачем понадобился такой праздник в мужской день весеннего равноденствия интеллекта, сна и кино на поле брани с бедностью?
Сложную фигуру нарисовало воображение Денису, когда он попытался себе представить графический образ такого сочетания понятий в одно целом. Интернет его сразу обрадовал цифрой 100, как только он нажал кнопку поиска создателя нового праздника. Сто праздников международного статуса оказалось недостаточным уважаемой организации, и она добавила дню весеннего равноденствия шестой статус, наполнив неиссякаемым счастьем один день в году.
Также он выяснил, что идея родилась в целом движении тех, кто познал счастье сам или понял что это такое. Например, великобританцы, потеряв от счастья голову, полную учености и интеллекта, создали свою группу «За счастье», которая постигла после долгих усилий первые десять заповедей ведущих всех желающих к счастью.
И уважаемая ООН и мудрецы из туманного Альбиона игнорировали российских многодетных женщин, которые еще до них решили что самый счастливый день в году, это когда всем смешно – 1 апреля. Смешно было и Денису, когда он читал все это.
Ему было смешно уже от того, что люди придумали праздник тому, чего они не знают сами. А если кто-то из них знает, что такое счастье и сможет объяснить это другим, то будет это лишь его счастьем и в тот момент, когда он это ощутит.
И Денис удивился еще раз.
– Неужели еще есть люди, которые так и не поняли, что счастье если и есть на белом свете, то оно у каждого свое. Для каждого из нас счастье разное в разные периоды нашей жизни. Потому и нет единого счастья, которое бы знали все. Такое, которое всех бы делало счастливыми, давая возможности для удовлетворения потребностей и желаний, которые у каждого свои.
Кто сочиняет притчи - Денис не знал, как не знал о том, кто первый рассказывает анекдоты. Ему нравилась больше других такая притча о счастье:
" Счастье бродило по свету и всем, кто ему встречался на пути, Счастье исполняло желания, что ему и следовало делать, как я полагаю. Однажды счастье по неосторожности провалилось в яму и не смогло выбраться. К яме подходили люди и загадывали желания, а Счастье, естественно, их выполняло.
Однажды к яме подошел молодой парень. Он посмотрел на Счастье, но не стал ничего требовать, а спросил: "Тебе-то, Счастье, чего хочется?".
"Выбраться отсюда", - ответило Счастье.
Парень помог ему выбраться и пошел своей дорогой.
А Счастье побежало за ним "
За Денисом счастье не бежало, но ему этого было и не надо. Он редко чувствовал себя настолько несчастным, чтобы об этом беспокоиться. Зато Денис хорошо помнил все свои дни и часы, когда он был по-настоящему счастлив. Их было немало в его жизни. И это делало его счастливым в жизни. В жизни, которая уже прожита и в той, что ему еще предстояло прожить.
Еще он знал о том, что многое в своей жизни ему удавалось менять, чтобы увеличить свое число счастливых минут. Не все, но многое. Когда с ним случалось такое, как тогда… Когда ничего не изменить!..
Тогда… Вот тогда он старался для себя найти что-нибудь полезное в происшедшем с ним несчастье. Удивительным для него оставалось то, что его поиски приводили к успеху. Ему удавалось найти полезное для себя и своей жизни даже в том, что казалось поначалу таким трагическим и таким бессмысленным, и уж совсем точно - никому не полезным!
Когда с ним подобное случалось, он уже позднее, когда время его успокаивало день за днем, понимал, что находил он пользу в том, что было абсолютно вредным, только потому, что искал это.
Хотя нет! Искал – это не совсем нужное здесь слово. Скорее вот так… Денис знал наверняка, что в такие моменты его могло спасти лишь то, что он эту пользу найдет. А если нет? А если нет, то жить дальше не будет иметь смысла. И вот тогда он находил. И тогда слово искал подходило и было уже на своем месте!
А еще очень важным было для него не вспоминать свои несчастливые минуты. Забыть их он не мог, но мог себя заставить не вспоминать. И не вспоминал!
Это были его правила для счастья. Возможно, эти правила годились лишь ему, а для других были бы бесполезны. Но в этом и кроется главный смысл Дня счастья: для каждого свое счастье и свои правила как этого счастья достичь.
Вот почему День счастья лишен всякого смысла. Ведь для того, чтобы быть счастливым не нужен ни специальный день, ни сам праздник. Счастье - это и есть праздник, даже тогда, когда он длится несколько минут, потому что его ощущаешь, когда чувтсвуешь полноту своего бытия.