Волею судьбы, я родилась и до 16 лет проживала в селе, являющемся эдаким придатком к областному дурдому. Почти все жители села работали, да и до сих пор трудятся в Психоневрологическом интернате, Доме инвалидов, Доме милосердия - так назывался дурдом в разные исторические и политические моменты нашей страны.
Постояльцев же этого богоугодного заведения во все времена именовали совершенно беззлобно и однозначно - дураками. Жителями села дураки воспринимались такими же людьми, как и не дураки. Среди дураков было вполне достаточно адекватных людей по совершенно разным причинам оказавшихся в стане дураков. В самой деревне так же проживали умственно отсталые, душевнобольные люди из числа местных жителей. Известно же: семья не без урода. И в зоне (ещё и так назывался дурдом среди деревенских), и вне её хватало и дураков, и не дураков. Происходил эдакий симбиоз, диффузия, размывание границ между селом и дурдомом. И та и другая категории этого странного сообщества жили тесно переплетаясь во взаимоотношениях, с пониманием, состраданием, помогая друг другу. Наверное, сказать "счастливо", было бы не совсем уместным, да и не совсем правдой. Вернее, это правдой не было бы совсем.
Жизнь сельчан и обитателей дурдома чудным образом переплеталась, дополняя друг друга. Я бы даже сказала, что врозь дурдом и село не могли бы просуществовать и дня: дураки нуждались в обслуживании, сельчане - в работе. Не только сотрудники дурдома,а так же не сотрудники - обычные жители деревни, могли проходить через проходную на территорию "зоны", но и из "зоны" в село спокойно выходили на прогулку "обеспечаемые", не обременённые буйным нравом.
Припоминается такая картина: лето, солнечный день. У завалинки ледника на свежей молоденькой травке возлежит толстая матрона. Думается мне, в ту пору было ей лет 17-20. Волосики, расчёсанные на пробор, заплетены в жиденькие косицы и перевязаны красными тряпочками. На дебелом добром лице чёрным карандашом жирно прорисованы две дуги, обозначающие брови. Алеющие щёки, вероятнее всего, имели непосредственное отношение к свёкле, прихваченной из столовки. На девице красовался казённый линялый халат, подвязанный замусоленным бинтиком, и украшенный многочисленными печатями в самых замысловатых местах, свидетельствующих о том, что эта материальная ценность принадлежит именно этому дурдому. Как свиноматка, возлежит на боку красавица. А вокруг неё - мы, местная малышня, детки тех, кому посчастливилось работать в "зоне". Мы дружно играем в тряпичные куклы, сшитые этой несчастной. Нам хорошо и интересно, мы все - ровня, не зависимо от возраста и диагноза. И мы в нашей старшей подружке не видим ничего странного, да и родители ничего не имеют против подобного времяпрепровождения своих деток, зная о спокойном нраве инвалидки.