Конкурс Копирайта -К2
Объем 18, 9 тыс. зн.
Знаешь, Машка, не принято об этом говорить - в дурку быстро загремишь. Вот я и молчала, тебе ведь только, по большому секрету. А потом ты все: "Напиши-напиши. Сейчас такоооое (с упором на "О") быстро печатают! Станешь знаменитой!"
Я и размечталась, включила комп, пялюсь в монитор, а сама прямо вижу себя в лучах славы. Иду, раскрасавица, автографы раздаю направо-налево...
Тут электричество вырубили. Лучи славы померкли сразу с заглохшим вентилятором компьютера. Дура! Кто меня узнавать-то будет. Я ж не кинозвезда. А писательница, да, еще и начинающая только.
Взяла свечку, спички. Под позапрошловековое освещение потянулась рука к стопке бумаг и карандашу. Как сглазила ты меня, Машка!
Рождалась я тяжело. Мать измучила до бессознанки, себя - до посинения полного. Ладно роды принимала врачиха знающая, и, видимо, упертая: я не кричу, она - не сдается. Через десять минут только отвоевала меня у безносой, но мамашу предупредила, что вряд ли я буду полноценной. Родительница не стала прогнозам огорчаться заранее. Шепнула, что, если выжила, значит нужна для чего-то.
После трех месяцев, проведенных в больнице, меня крестили. Поп, исполняя обряд, срезал у меня волоски и бросил в святую воду. Волоски, словно прутья железные, мигом пошли на дно. "Не жилица!" - пронеслось шушуканье приглашенных бабулек. Но и тут прогноз обрел двоякость - волоски дружной цепочкой поднялись наверх и застыли на поверхности. Мать торжествующим взглядом оглядела присутствующих. Клянусь, помню этот миг ее восторга. И глаза!
Дошкольное детство у меня проходило под знаком тайного друга - белого пушистого пса, которого кроме меня никто не видел. Я сидела играла в комнате, он молча приходил и ложился рядом. Если в дом заходил чужой, поднимал лохматую морду и пристально смотрел - злой человек, или нет. Не любил бабку Аксинью, хотя та слыла воцерковленной, знала все молитвы, соблюдала посты и говорила тихим ровным голосом. При ее появлении пес вставал и рычал неслышно, вздыбив холку. Я пряталась за спинку кровати или в шкаф.
- Дикая девочка-то у вас, - смеялась бабка, и уже обращаясь ко мне, - глянь, просвирка из церковки. Боженька послал, - протягивала мне чуть подрумяненный колобок с крестом.
- Мне папа вчера яблочко от зайчика принес из леса, - из укрытия бубнила я.
Аксинья недовольно поджимала губы, оглядывала молодых моих родителей, прививающих, видимо, в ее понимании, неправильное воспитание дочери, которой подарок от неведомой зверушки был неизмеримо слаще, чем от Боженьки.
Белый пес мой начинал улыбаться недовольству бабки, и бил хвостом по моим ногам. Я воспринимала это, как похвалу своему семейству.
В противовес Аксинье мой невидимый охранитель любил пьяницу Валерку со второго этажа. Когда этот вечно нетрезвый малый приходил просить очередной раз в долг, виновато бубня, что вернет с получки, а мне протягивал слипшиеся ириски, пес просто замирал от довольства. Странно мне было тогда, малому ребенку, смотреть на эти проявления чувств. Где по мерке человечности у взрослых Аксинья и Валерка - на разных же полюсах - а вот в собачьей голове, видимо, все по иному измерялось.
Когда я пошла в школу, мой мохнатый друг стал появляться реже. Так, видела, порой, его тень краем глаза, поднимаясь по лестнице. Слышала легкое дыхание. Да, еще белые волоски иногда мать находила на моей плиссированной форме.
- Не гладь кошек, Дарья! - сердито увещевала родная. - Подхватишь лишай, состригут ведь наголо косы!
А косы у меня были знатные! В два обхвата гущиной! Сама - тщедушная - такую шевелюру таскала.
Но ведь и шерсть была не кошачьей - старел мой дружок, если применимо это понятие к бестелесным сущностям.
Однажды пес привел меня к куче песка в песочнице. Он был непросеянным, дешевым, разве другой можно было увидеть на детской площадке?
Признаться, я растерялась, не поняла, что мне делать-то? В куличики играть - поздновато по возрасту, одноклассники засмеют. Но пес настойчиво ткнул мордой и копнул. Я повторила его движение своей рукой. Копнула раз, другой, третий, пока пальцы не корябнуло что-то острое. Достала осторожно - камень. На первый взгляд - серый, обычный, с налипшими песчинками. Отбила их о край песочницы - показался бочок с вязью. Пес моргнул медленно, будто подтверждая, что я все правильно делаю.
Отмыв дома находку, я увидела какую-то необычную бусину: цилиндр, со сквозной дыркой на противоположных срезанных сторонах, при чем, они были не гладкими, а расходились от центра лучами, а стенки покрыты узорами - вязью. Сам камень был теплым и прилипал к рукам. Интересную штучку заставил меня найти мой друг.
Я оглянулась, но пса моего не было. Жаль.
С этого дня появилась у меня какая-то насущная потребность каждодневно рыться в песочницах, в поисках чего-то аналогичного моей первой находке. Моя коллекция неустанно пополнялась различными по размеру, но одинаковыми по форме экземплярами. Родители смеялись, что дитятко увлеклось сбором куриных богов. Но эти камушки играли в моей жизни иную роль, какую - я не понимала до конца. Я записалась в кружок по изучению истории, увлеклась литературой про племена, жившие когда-то в наших землях, мифологией.
Пес навещал меня совсем редко. Приходил, по стариковски прихрамывая, ложился и... Исчезал. Только еще однажды он проявил себя очень явно: в солнечный майский день, когда Тамарка - признанная красавица и лидер нашей параллели - поманила меня пальцем и протянула на руке настоящее чудо. Это был необычный камень - неправильной формы, он будто состоял из гор, впадин, вулканов. Между его выемками вилась белая полоса, будто дорога на карте. И еще - он весь мерцал. Мне казалось - не слюдяными вкраплениями, как обычный гранит, а как-то по другому. Камень манил.
- Ты, говорят, камушками увлекаешься? - спросила Тамарка, заметив мой интерес.
- Так, есть небольшая коллекция, - осторожно призналась я.
- Ну, так договоримся. Ты - отрезаешь косы, я тебе - этот булыжник, - издевательски протянула она.
Обмен был серьезным. Я уже, признаться, готова была согласиться, опьяненная блеском камня. Но мой пес опять оскалился и вздыбил холку.
- Иди еще кому предложи, - растерянно ответила я, едва уняв предательскую дрожь в голосе. - Может и найдешь дурака.
Тамарка капризно топнула и выбросила камень в кусты. Она прошла в миллиметре от опасной морды моего друга, и, наверное, что-то заметила даже. Потому что пройдя несколько шагов оглянулась, потом нагнулась и провела рукой по ноге.
- Блин! Стрелка пошла, - шепнула разочарованно. - Колготки дорогие. Мать убьет.
Я нисколько не сомневалась, что пес имеет непосредственное отношение к ее беде, и что камень будет у меня. Когда Тамара скрылась в подъезде, я забралась в кусты, благо на мне были старенькие, но надежные брючки, и под чутким руководством собаки нашла пропажу.
Камень был, действительно, удивительным. И что самое главное (а этого я никак не могла разглядеть раньше), в одном срезанном месте он был покрыт той же вязью, что и предыдущие мои находки, и в нем так же была сквозная дырочка. Значит, несмотря на внешнюю несхожесть, предмет был из той же серии.
Придя домой, я взяла нитку и принялась собирать бусы. Выходило легко и красиво. Камень ложился к камню, вместе они образовывали общую вязь, перетекающую плавно и неуловимо от камня к камню. В центре, конечно же стоял выкинутый Тамаркой.
Краем глаза я отмечала одобряющий и подбадривающий меня силуэт пса, который исчез с последним узлом.
Незаметно подступало лето - лето моего девичества. Я набирала вес, гормоны и казалась себе тяжеловесной и неуклюжей. Родители переглядывались, перешептывались. Роль гадкого утенка мне не нравилась совершенно. Будучи нелюдимой по натуре, я совсем погрузилась в мир книг. Проторенной стала дорога в библиотеку. С очередным тяжеловесным трофеем я возвращалась, не замечая вокруг ничего. Пока однажды чуть не растянулась посреди двора, споткнувшись о подставленную ногу.
Нахал был смазлив, пока не начинал улыбаться щербатым ртом и говорить. Вся его речь состояла из нецензурщины и жаргонизмов. Я примерно поняла, что именно он мне предложил. Но предпочла промолчать и обойти нахала стороной.
Зря. Он начал меня преследовать. Ходить по пятам. Родителям мне было стыдно признаться, что ко мне привязался какой-то урод. А пес мой пропал.
А однажды, когда я возвращалась из библиотеки, полил ливень. Промокнув до нитки за считанные секунды, не глядя забежала в подъезд, и застыла. Между этажами стоял, скалясь, мой преследователь. И уж довольно недвусмысленно приготовился меня лапать.
- Помогите! - закричала я, что было сил.
Голос вырвался молнией и погас. Предательски задрожал подбородок. Из оружия у меня были только кулаки, да книга.
Из своей квартиры выглянула Аксинья. Неодобрительно буркнув что-то про современную молодежь, скрылась обратно.
Нахал оскалился и начал подступать. Я бы не сдалась просто так. Но, на мое счастье, хлопнула подъездная дверь. Кто-то вошел и начал подниматься по лестнице.
Валерка, будучи довольно хлипким и нетрезвым, по своему обыкновению, однако, быстро просек ситуацию. Он как-то ловко ухватил нахала и приказал мне вызывать милицию. Приехали они на удивление быстро. Несостоявшийся насильник грозился вернуться и расквитаться со всеми.
Выглянувшая Аксинья принялась креститься и плакать.
А меня просто трясло так, что зуб на зуб не попадал. Я смогла лишь кивком поблагодарить Валерия, и заперевшись на два замка, буквально сползла по двери. Когда пришли родители, уже бывшие в курсе, что со мной чуть не произошло, мне удалось слегка прийти в себя.
Пес пришел ко мне во сне с моими каменными бусами на шее. Он начал тереться об меня и делал это до тех пор, пока самодельное украшение не перекочевало на меня.
Проснувшись, я надела бусы. Они приятно постукивали, дарили тепло и ощущение покоя.
Однако, не так все было просто. Буквально через неделю случилось нечто. И этому я не могу найти объяснения до сих пор. Днем к нам постучалась бабка Аксинья. Она пришла с двумя представительными дядечками, которые, якобы, проверяли коммуникации в нашем доме. Соседка же выступила в роли защитника милой девочки, которая на днях подверглась жестокому нападению.
- Это точно из организации, - шепнула она мне. - Я документы проверила. Когда придут к тебе, открой. Если что - зови, дома буду, - пообещала старуха.
- Придут, впущу, - отозвалась я, и не увидев особого желания продолжать разговор у пришедших, закрыла дверь.
Дядечки не пришли до позднего вечера. Родители уехали на дачу с ночевкой. Благоразумно предположив, что для гостей поздновато, я заперлась, и прилегла в книжкой в руках. Видимо, незаметно для себя уснула.
Дальнейшее - выходит за пределы разумного. Потому что я точно помню, что проснулась от какого-то движения в квартире. В коридоре горел свет, хотя я точно его выключала. А еще там двигались две тени. Они явно приближались ко мне. Закричать я не могла. Да, и кого бы я позвала? Но тут на пороге показался мой пес. Он угрожающе рычал. А потом накинулся на неизвестных. Бой был жестким. Всех моих слов не хватит описать, как защитник повисал на непонятной сущности. Как летели клочки тьмы в разные стороны и таяли в полосе света. Какие вопли раздавались.
Наконец, свет вдруг погас. В полной темноте не было слышно ни звука. Потом включились все фонари на улице. В полумраке квартиры я была одна.
Этой ночью бабка Аксинья представилась. А мой пес больше не приходил ни разу в жизни.
Следующие годы моей жизни были обычными годами подростка. Я переругивалась с родителями, сдавала экзамены, читала любимые книги, ходила на подготовительные курсы в институт, заканчивала школу. У меня была проблема, но я не относила ее к чему-то экстраординарному, зная мой характер: у меня не было любимого парня. Кто мне нравился, тому абсолютно не нравилась я. Поэтому все мои романы проходили сугубо в моем воображении.
На третьем курсе института, возвращаясь домой, я перечитывала в неизвестно который раз булгаковскую "Мастера и Маргариту". Заняв удобное место в маршрутке, погрузилась в полумистический мир произведения. Из него меня выудил бесцеремонно рухнувший на сиденье тип. Он благоухал дорогим парфюмом, был одет в длиннополое пальто и шляпу с полями. Вид имел такой, что мог купить не только эту маршрутку, но и весь мой город впридачу. Поэтому я глянула на мужчину внимательнее. К моему ужасу, облик его соответствовал целиком и полностью тому, кто у Булгакова завел судьбоносный разговор на Патриарших с Берлиозом.
Мой попутчик, заметив возникший интерес, улыбнулся одними кончиками губ, и, смотри я на него подольше, наверное бы, даже подмигнул. Но я в ужасе перевела взгляд на того, кто стоял рядом: это был юноша, очень печальный, с неземной тоской в глазах, опять же в тиле персонажей Михаила Афанасьевича.
В смятении я проехала в этом обществе полгорода. Жутко боялась, что выходить нам придется на одной остановке. А эта возможность все приближалась. Наконец, странный мужчина и его сопровождающий двинулись к выходу. Я замешкалась. Но когда я подошла к водителю и стала расплачиваться, денег с меня не взяли.
- За вас уже заплатили.
- Кто?
- А вон, - водитель указал на двоих, уже идущих по противоположной стороне дороги.
Старший шел, слегка прихрамывая, а младший - будто парил за ним, в шаге позади.
Я не знала, что мне думать. Рассказать кому-то это я не могла. А моих знаний явно не хватало, чтобы хоть как-то объяснить произошедшее.
После окончания института я пошла работать в школу. Сразу обзавелась своими поклонниками из числа учеников. Они шумными стайками постоянно находились рядом. А так же познакомилась с неплохими ребятами из числа учителей: историком Женькой и физиком Алишером. Они оба были женаты. Их жены меня приняли, как своего парня, быстро выяснив, что отбивать их мужей я не собираюсь.
В школе мы открыли археологический кружок и планировали грандиозный поход на лето. Надо было продумать маршрут, чтобы и детям было интересно, и дорога была плодотворной. Консилиумы у страивали у меня дома, под мамины чаи с пирожками. Однажды во время такой посиделки я проговорилась о своих бусах. Показала их Женьке, Алишеру и ребятам. Алишер как-то задумался, начал что-то чертить на бумаге.
Когда уже все разошлись, он задержался в коридоре.
- Дашка, ты в курсе, что твой срединный камушек, - спотыкаясь на словах, начал он, - обратная карта?
- Это как? - я повертела в руках бусики.
- А вот - впадины сделай горами, горы - впадинами.
- Ага, - засмеялась, как над бредом, - и вулканы в нашем регионе - не редкость, да?
Алишер покраснел, но не сдался:
- Дарья Олеговна, вулканов у нас, может и нет. Но озер - более, чем достаточно!
Когда он ушел, я посмотрела на камушек его взглядом. Тоже перерисовала. Приходилось признать - физик был прав.
Таким образом, маршрут наш был составлен сам собой. Дорога по моему камушку выходила средней тяжести, детей вести по ней было вполне реально.
Незадолго до нашего похода я заметила, что по мне явно вздыхает один из моих учеников. Хороший мальчишка. Мне было жаль его, до комка в горле. Ходил за мною, как тень. Молчал о своих чувствах, но то и дело устраивал рыцарские флешмобы.
Разница в восемь лет была довольно существенной. Однако, в школе начинали перешептываться. Я начала задумываться, так ли мне нужны эта работа, этот поход.
В этот переломный момент у меня появился знакомый - Егор. Он был другом, собственно, Алишера. На два года младше меня. Очень серьезный и молчаливый. Я никогды бы не подумала, что могу ему понравиться. Хотя физик был другого мнения.
В начале лета Егор ушел в поход с компанией - и пропал. Узнав это, я почему-то рассердилась:
- Лучше бы меня домой провожал, чем в поход идти! Потом бы и с нами сходил! - реакция была неожиданной для меня самой.
Мы уходили в поход после экзаменов. Егор так и не появился. Его родители написали заявление в милицию. Было грустно.
Довольными были только все ребята-школьники, вырвавшись из-под опеки родителей на две недели. А особенно - мой белокурый рыцарь.
Я опасалась этого похода. Частично наш маршрут совпадал с тем, где пропал Егор со своей компанией. Но на определенном участке - расходился. Мы шли с Алишером, невольно отслеживая, где могли пропасть семь крепких ребят. На пути попадалось много чужих стоянок. Дорога была сравнительно легкой. Мы терялись в догадках.
А мой рыцарь застолбил место в моей палатке. И постоянно норовил оказаться поближе, чтобы подать руку, помочь и прочих мелочах. Я ценила его дружбу, берегла его чувства. Но ответить на них - не могла. А рыцарь - надеялся. Он, с моего разрешения, постоянно брал бусики, выдвигал предположения о том, куда мы можем прийти, что в итоге найдем.
Нам оставалось идти немного. Предстояла последняя стоянка. Мы улеглись спать. У нас было три палатки, в каждой по восемь человек. Шестеро из нашей - уснули быстро. А мне и рыцарю - не спалось. Я улавливала его настроение. Чувства грозились вылиться в слова. Мы оба словно искрились напряжением: он - ожидания, я - чтобы не дать этому свершиться. Лежали, разговаривая в стиле Штирлица с его женой. Я крепко держала холодными руками ладошки моего рыцаря. Когда он норовил заговорить, качала головой, что, мол, разбудим всех - спи.
Наконец, мой мальчик, нервно хохотнув, выскользнул в темноту из палатки. Я прислушалась. Его шаги то удалялись от костра, то приближались. Мой рыцарь боролся сам с собой. А я страдала так...
Бусы привычно грели.
Я вышла наружу. Звездное небо было свидетелем моих благих побуждений.
- Иди, спи! Я сама покараулю костер.
Мой мальчик посмотрел на меня так, что душа замерла. Это были глаза любви и ненависти одновременно. Убийственно! Но он послушался.
Я принялась теребить свои камни в руках. Вспоминала все то, что произошло в моей жизни. Все странности. Почему-то пришла уверенность, что мои неудачи на любовном фронте - это плата за нитку бус. Сорвала ее в раздражении с шеи - и кинула в костер.
- Я отрекаюсь! - шепнула в безбожном откровении.
Костер зашипел, приняв жертву. Над ним в дыму показались неясные фигуры: мужские, женские, детские, моего пса. И вой - донесся с ветром. Ветер нагнал тучи. Хлынул ливень. Я едва успела укрыться под покровом палатки. И прямо в сыром легла под одеяло, только убедившись, что мой мальчик - все-таки спит.
Наутро - дорогу развезло так, что продолжать маршрут смысла не было. Алишер, Женька и я приняли решение - возвращаться домой. Мой рыцарь виновато прятал глаза и говорил на сторонние темы.
За следующим поворотом мы нашли лесную сторожку, в которой встретили семерых пропавших и Егора среди них. Они были температурящими. Но живыми. Изрядно опустошив нашу аптечку, и поведав нам, что уже несколько недель блуждали непонятно по каким местам, пока во время дождя не наткнулись вдруг на это пристанище.
Надо ли объяснять, как я обрадовалась этой встрече!
На этом вся мистика моей жизни - закончилась. Мы с Егором готовимся к свадьбе.
Написала. Перечитала. Машка, с этим известности не добьешься! Так, что-то странное. Непонятное. И обрывочное. Может, недостаточно таланта?
Я сожгла исписанные листки. Когда последний обратился в пепел - зажегся свет.
Не буду я, Машка, печатать этот текст. Пусть остается в моей памяти, вместе с ушедшими в небытие камнями.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2013
Свидетельство о публикации №213010500010
рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2013/01/05/10