Глава одиннадцатая
Леонид Яковлевич Варганов или лучший из миров
Наиль колебался, входя в салон ритуальных услуг. Он не знал, нужно поздороваться или это может считаться неприличным.
Прозвучал перезвон трубочек оберега, подвешенного на двери для отведения бед и напастей. Наиль вошел внутрь. На звук вышла женщина средних лет с какой-то трудно передаваемой словами открытостью взгляда. Это был взгляд человека, каждый день и не по одному разу встречающегося с горем и слезами, с болью и отчаянием, и так и не привыкшего к ним. Была в ее взгляде и какая-то остеклененность – видимо от отсутвия ответных слез, которые устали литься.
- Добрый день, - на всякий случай начал Наиль. Ему показалось соломоновым решением как-то поприветствовать служащую, но не произносить слов, связанных со здоровьем.
- Что Вы хотели? – женщина продолжала смотреть на Наиля все тем же взглядом, но теперь еще и с ноткой похожей на ту, что указывает на приближающийся нервный срыв.
- Подскажите, пожалуйста, как бы мне связаться Леонидом Яковлевичем Варгановым.
То был добрый и более молодой знакомый ныне покойной бабушки Сю. Он работал ритуальным агентом и помогал ей с похоранами мужа.
- Никак, - ответила женщина.
- То есть как? Совсем никак? – попытался прояснить вопрос Наиль.
- Леонид Яковлевич умер год назад, - аккуратно и критически проговорила женщина.
- Оу, понятно, извините, - только и осталось ретироваться Наилю.
Он неторопливо, соображая, что делать дальше, окинул взглядом весь ритуальный салон: крышки гробов, венки, траурные ленты...
- Как же это естественно – услышать в ритуальном салоне известие о смерти. Да, это ведь ритуальный салон – здесь если человек недоступен при звонке на мобильный – он обязательно умер, другого и быть не может, - размышлял Наиль. Сердце его заколотилось быстрее, и на несколько секунд Наиль утратил ощущение реальности.
- Извините, до свидания, - выпалил Наиль, и, запинаясь, вышел наверх, на улицу, к живым людям, подальше от смерти, в мир еще теплых и разгоряченных солнцем тел…
- Да ты, сынок, не переживай так-то, - успокаивал Наиля водитель катафалка. – Ты молодой еще… Еще наплачешься - успеешь… Жизнь-то она такая – каждый день с утра до вечера только и возишь, только и возишь «клиентов»…
- Да, спасибо, я постараюсь не очень сильно переживать, - вежливо отвечал Наиль. – Просто понимаете – тут все одно за другим – сначала отца убили, потом бабушка вот умерла, плюс ко всему с девушкой расстался… Горько…
- Горько-то оно горько, да ты не думай, что горше не бывает, - философски крутя баранку и поглядывая в зеркала заднего вида, начал водитель… - Рожденный я на похоронах, с похоранами тесно связан, похоронам всю жизнь и посвятил… Звать меня, значится, Кадей, Кадилом то бишь… По отцу - Никифорович, фамилья – Эльберт…
Родился я, значится, на похоронах… деда моего… по матушке…
Отпевали деда, значит, а я тут и высунулся из мамки, не спросясь… Да лихо так все вышло, что попенок-то кадило с рук и обронил от удивленья… Вот имя мне и дали, значится, Кадил… В честь случая…
Но соль-то вся не тут сокрылась… Матушка моя, едва выкормить меня успела, приставиться изволили… за ней – отец…
Растила меня бабка… Да не успела в школу меня отправить – и сама в гости ко Всевышнему пожаловала… Отдали меня в детдом… Ох, я нахлебался там сполна, конечно, - что и говорить…
Ну, да дело прошлое… В общем, вырос я, в армию пошел… В танковых войсках служил… Пришел на гражданку – работы нет, жить негде… стою, мерзну ночь на остановке, а наутро глядь – объява на столбе висит: «Нужон водитель», значит… Я - руки в ноги и, в чем был, пришел в контору… Оказалось ритуальное агентство…
С тех пор там проработал шесть годков, женился, выкупил машину, частным стал извозом заниматься…
Да тут беда подкралась незаметно: теща как узнала, что мы с Милиндой обженились, – поперхнулась косточкой от вишни – и в момент и отошла… Тестяга – как мы его не развлекали – вслед за тещенькой с тоски пошел…
«Ну», - думаем с женой (Милиндой Осиповной Карягиной ее, значится, величать-то), - «надо потерю восполнять – родили двойню – да оба, не прожив и году, отошли… Вот и жили мы одни-одинешеньки полжизни - горе хлебали черпаками, пока не пришел Алеша к нам… Парнишка из деревни нашей, где мы дачу держим, значится... Мать с отцом и с бабкой у него сгорели – и остался он один, без родни да без покрову над башкой… Взяли мы его к себе, да не нарадуемся – парнишка с головой оказался – поступил на бюджет на экономику, с прошлого года второе высшее затеял – на юриста… Вот будет, значит, наше дело продолжать, но уже на новом уровне…
Так что, Наиша, не грусти почем не просют – жисть-то она горькая штуковина, да сладкие подгнилочки встречатся… Давай-ка мы с тобою, раз уж в пробку-то попали (джем по аглицки) ватрушки с джемом и покушам… Милечка моя сготовила… Кровиночка моя…
- Ух-ух-ух-ух, - закашлялся вдруг Кадил Никифорович. – Ух, Каряга проклятая – опять косточки не все повынимала! Вслед за матушкой меня спровадить раньше времени решила… - водитель катафалка все разверзался ругательствами, бил по рулю, чрезмерно газовал на старте, а Наиль в первый раз за этот горький день скривил улыбку, хотя одними лишь губами…