Дети, как дети. Игры, как игры. Однако в то время были и другие, очень взрослые игры, но кровавые. До сих пор помню одну из них.
Часто к нам на улицу приезжали новые люди с семьями взамен тех, кто внезапно исчезал. Так нам, малым, казалось. Говорили "хапун" забрал. Это слово врезалось мне в голову и представлялось каким-то страшным, но пока неизвестным чудовищем. Мы видели Лешего, Колька - Домового, ещё кто-то мельком Бабая, но какой из себя Хапун никто из нас не знал.
Только плач страшной стеной стоял после тайного визита всемогущего чудовища, расправлявшегося с одинаковой лёгкостью и с женщинами и со здоровенными мужчинами! Не брезговал он и детьми.
Кто ещё хочет, чтобы он пришёл? Видели Вы глаза оставшихся? У силачей он вызывал старческую немощность, у бывших смельчаков-воинов –детскую беззащитность. Никто в огромной стране не смел противостоять ему!
Один раз я спросил у отца, почему люди не убегут от хапуна или всей улицей не пойдут на бой с ним и победят его, как в сказке про Змея-Горыныча?
Тогда я не знал, почему одним этим вопросом поставил отца, маму и себя в тяжелейшее положение.
Дело в том, что отец был не один и, когда я вошёл в зал, он ровненько си-дел на табуретке посредине комнаты, а на нашем старом диване, развалившись, полулежал и густо курил маленький человек с лысым черепом. Он был в военной форме, но без погон.
Мой вопрос повис в воздухе. Громко с надтреснутым звяканьем тикал на старом комоде будильник.Такой бездонной паузы я не слышал более никогда. Таким я видел отца впервые. Обычно гостеприимный, общительный, веселый, скорый на шутку сейчас он выглядел совершенно другим. Он не был похож на себя - посеревшее неподвижное лицо, огромные вытаращенные глаза, устремлённые в никуда, и руки, руки, ладонями вниз, вцепившиеся ногтями в колени.
- Ну, ... сынок, - только и смог выдавить он осипшим голосом.
Я, шестилетний мгновенно понял - передо мной Хапун и он похитит сейчас моего папу навеки. Я больше никогда не увижу его и не буду запускать с ним бумажные самолётики. Так было у многих мальчишек на улице. Как родилась во мне, откуда пришла, кто послал мне эту спасительную фразу? И уже со слезами на глазах выкрикнул: "Это я не от моего любимого папы слышал, это на чужой улице от чужих детей! Не папа это мне..."
- Сметливый малый. Видно, что учительский сынок, - прошипел тонкий рот Хапуна, обнажив редкие чёрные зубы, и грозно добавил, - расти, расти, стригаль, хорошим первичным материалом для нас будешь. Скоро ведь! Ну, живите пока , - донеслось уже из-за двери.
Мы остались одни в оглушительной, звенящей тишине. Выключили свет, сели вместе напротив окна и, молча уставившись в февральскую темень, стали ждать нашу маму. Каждый думал о своём.
Взрослый по-взрослому - остался жить, увижу жену и сына, завтра опять в школу, буду учить, но как и чему?
Маленький человек по-детски - я знаю теперь кто он, расскажу всем. Я спас папу и маму. Я никогда ему этого не прощу.
Мы ничего не сказали нашей любимой маме. Кушали в этот вечер особенно вкусно и долго - вареную картошку в мундирах с жирной синеспинной селёдкой. Запивали терпкой простоквашей.
Все смотрели друг на друга и насмотреться не могли. Говорить не говорили. У папы и у меня отнялась речь.
На сладкое я получил уже высохший, но такой вкусный белый зефир. Засы-пая, услышал из взрослой спальни:
- Спас ведь он нас всех. Маленький, а уже смелость и ум..., - тихонько сказал отец.
- Давай сделаем ему наш общий подарок, но такой, чтобы на всю жизнь,- предложила мать.
- Я отдам ему свою любимую вилку, ведь она от деда твоего, значит, от обоих подарок - от старых старшим, от старших младшим, - подытожил он. - Придумал хорошо, любит он ей после тебя кушать. Мы теперь всегда вмес-те, - мать поцеловала отца и все погрузились в сон.
Это было в феврале 1953 года. С тех пор я постоянно вожу с собой эту старую солдатскую вилку-нержавейку с надписью "rostfrei", а боль в сердце.
Могло ли быть иначе?