Франция, XIV век, окрестности Парижа
В солнечный ясный день на костер вели молодую девушку в черном монашеском одеянии, снизу забрызганном кровью. Ее истерзанные руки были связаны за спиной, и кто знает, кого охраняла стража: народ от нее, или ее от черни, осыпавшей ее грязной бранью и камнями. Когда-то черные волосы подсудимой были спутаны и потеряли свой цвет, они заканчивались у плеч, обстриженные овечьими ножницами. Глаза ее были невыносимого янтарного цвета, какого не бывает у людей, и они гордо смотрели на окружившую ее толпу. Она шла, как будто шла не на костер, а на коронацию, гордо и неприступно. На помосте стоял инквизитор, смуглый щупленький брюнет, судя по всему истеричного характера, так редко достающегося мужчинам. Девушку привязали к толстому бревну и обложили хворостом. Неожиданно зычно инквизитор произнес, глядя на нее:
-Есть ли тебе, что сказать в свое оправдание, оборотень?
Девушка подняла на него глаза, взгляд был тяжелым и удручающим, гордым и спокойным. После она обвела взглядом толпу и проговорила тихо, но слова ее дошли до каждого, и не один ребенок не спал по ночам после этих снов, не один мужчина поседел от ужаса, не одна женщина со стоном упала в обморок:
-За чужое предательство горю я в огне. Пусть же каждый, предавший меня, мучается так же.
Франция, 1998 год, где-то в провинции.
За окном шел дождь, старая рама намокла, и на пол стекали струйки воды. Осенние листья шелестели и бились в стекло, за которым звучали гитарные переливы одного из сонетов. Кровь на полу мешалась с водой, а девушка сидела на оконной раме, промокнув до нитки. На полу распластался молодой человек лед двадцати шести, огненные волосы его намокли от крови и стали бурыми. Девушка слушала сонет. В воздухе пахло кровью, старый дом скрипел от порывов ветра, словно жалуясь на непогоду, охая и ахая, как ахают старики. Равнодушный, мертвенный покой… Когда сонет отыграл свое, девушка подошла к столу, на котором лежало человеческое сердце. Она случайно наступила на тонкие длинные пальцы молодого человека, но не обратила внимания- для ее ботинок это было все равно, что встать на пылинку или ветку… Глубокие протекторы позволяли ей не чувствовать то, чего она не хотела чувствовать. Промыв и высушив сердце, когда-то принадлежащее молодому человеку, она взяла старую лопату, бесхозно валявшуюся в углу, и ушла в сад.
Через несколько часов, лишь только свежая земля напоминала о том, что там, под ней, в глубине темной и скользкой от дождя, покоится человек, павший жертвой своего предательства. Девушка в черном склонилась над могилой, сажая в землю черные тюльпаны.
Чья-то рука легла ей на плечо, она развернулась, ей в грудь уткнулось дуло нагана:
-Вы задержаны по подозрению в убийстве.
Она улыбнулась и оглядела полисмена. Зачем отрицать очевидное? Зайдя к ней в дом, они уже нашли его сердце. Она лишь проговорила:
-Дайте мне, пожалуйста, заспиртовать его сердце… Я хочу послать его той, которой оно принадлежит.
Полисмен шарахнулся от нее в сторону, ибо было от чего… Ее глаза испугали бы любого- они были ярко янтарными, чуть светились в темноте. Иссиня черные волосы чуть отнесло назад легким порывом ветра…Наступала ночь, сегодня было полнолуние… Острая боль пронзила девушку насквозь, как кинжал. Сзади послышался крик:
-Берегитесь, это ругару!
За ней стоял инквизитор, как и сотни лет назад, застигший ее там же, на том же месте, за тем же занятием… Его руки были молитвенно сложены, тонкие губы поджаты в усмешке. Он протянул руку, но в этот момент полисмен, почуяв недоброе, выстрелил из нагана в незваного гостя. Тот же метнулся за девушку с янтарными глазами, даже не думавшую защищаться… Три пули, одна за одной взрезали воздух. Три выстрела прогремело в ночной тишине. Гибкое истощенное тело девушки рухнуло на могилу, приминая черные тюльпаны, кровь тонкой струйкой побежала по свежей земле, впитываясь в нее. Инквизитор же усмехнулся и растворился среди деревьев, невидимый для полисмена, пребывавшего в шоке. С неба лился самый настоящий водопад, девушка не двигалась, а на ее губах мерцала едва заметная, по-детски счастливая улыбка. Дождь кончился, а промокший полисмен так и стоял, опустив оружие, не в силах понять, почему он так поступил, какой бес дернул его нажать на курок… Из-за туч вышла луна, и ее лучи осветили лицо убийцы. Уши ее странно вытянулись, обрастая белой шерстью, лицо все более и более походило на волчью морду, а руки на волчьи лапы… Но оставалось в ней и человеческое, что-то неуловимое…
-Матерь Божья…- крестясь, полисмен попятился назад, покуда не упал, споткнувшись о голый и скользкий выступающий корень, и не ударился затылком о дерево.
Франция, 3645 год, Париж.
Было тихо. Рыжий парень, одетый в дорогой деловой костюм, шел по улице одного из малоприметных городских кварталов, обнявшись с красивой девушкой, изредка нежно целуя ее в губы, и даже не предполагая, что за ним наблюдают… Когда он и его спутница свернули в очередной проулок, перед ним возникла до боли знакомая фигура… Это видение заставило парня онеметь- он же едва живой оставил ее! Она же… Врачи говорили, что выжить она не сможет, и мало кто знал, что именно он толкнул странную по своей силе и выносливости девушку под шестерни огромного гидромеханизма, который должен был в крошку истереть свою слишком умную и догадливую создательницу. Неизменный темный плащ, странная прическа и солнцезащитные очки, с которыми та, которую он предоставил самой себе, вдоволь наигравшись, не расставалась, развернулась к нему и со странной, демонической улыбкой проговорила:
-Вот и встретились, Ричард…