1 февраля
М. Родзянко в своих мемуарах пишет:
«Первый донос, обвиняющий Распутина в сектантстве хлыстовского толка, был сделан тобольским уездным исправником тобольскому губернатору ещё в 1902 году на основании официального сообщения местного священника села Покровского. Губернатор препроводил всё дело на распоряжение местного архиерея преосвященного Антония. Последний поручил сделать дознание одному из миссионеров епархии. Миссионер энергично взялся за дело. Он представил обширный доклад, изобилующий документальными данными, сделал обыск в квартире Распутина» .
Ничего ни за Григорием, ни за его единомышленниками, однако, не нашли. Но гонения продолжались. При всём этом Григорий призывал всех с уважением относиться к духовенству.
«Когда в храме священник, то нужно его почитать, — написано в его „Житии“, — если же с барышнями танцует, то напоминай себе, что это не он, а бес за него, а он где-то у Престола сам служит. А видишь, что он сладкие обеды собрал и кумушек-голубушек созвал, то это потому, что у него свояченица барышня и шурин кавалер, а жене-то батюшковой и жалко их. Он же, Христовый, всё же батюшка, и не сам, а пожалел их. Так и представляй в очах картину. Ему бы надо в исправники, а он пошёл в батюшки».
Такие речи не могли оставаться безнаказанными, и Распутина вынуждают покинуть родную деревню и дом. Распутин пишет об этом так: «...И вот враг-злодей всё же таки навёл людей, будто оказалось место лишнее и мне пришлось переселиться в другое место...» Впрочем, переселение это было недолгим и Григорий Ефимович смог вернуться в родное село — обвинения с него были сняты.