Пределу силы человечьей
Моя склоняется порой
И дух, бродящий в поле вечном,
Гоняется лихой пургой.
Нет сил терпеть и ухмылятся.
Как раньше мог пройти сквозь боль,
Теперь мне больше не являться
Вселяющим толпе покой.
Умылся долей ярости и злости,
До мяса впился мой отчаянный кулак.
Нет скрытности отныне гневу и неволе.
Я вспотрошил в себе голодный мрак.
Он вытек гноем из моей телесной музы,
Он распластался по краям миров.
Запомнился удар ему тот, точно кием в лузу,
И не грозится он вернуться вновь.