"Если тебе повезло и ты в молодости жил в Париже..."
Э.Хэмингуэй
Ну, Париж - не Париж, а по сравнению с базами Северного Флота Севастополь тоже не плохо. Посчастливилось мне в лейтенантскую молодость годик послужить в Севастополе, где наш корабль достраивался и вводился в строй сил постоянной готовности.
Зимой там ничего особо хорошего, но всё равно не Север, а летом… «Черноморский театр боевых действий» превращался в южный морской курорт со всеми вытекающими. Поскольку служба по определению не должна казаться раем, то флотское командование прилагало неимоверные усилия для порчи личному составу хорошего настроения и жизни в целом: строевые занятия под палящим солнцем, парады, спартакиады, политучёба, тренировки и учения в химкомплектах, бессмысленное сидение на кораблях - всё это называлось «сколачиванием экипажей».
Базировались мы тогда в Стрелецкой гавани, и были приписаны к дивизиону малых противолодочных кораблей. Служил на этом дивизионе капитан-лейтенант Миша Лощенков - молодой, весёлый, симпатичный и не по- военному эрудированный парень, а попал он туда так.
По окончании училища радиоэлектроники по специальности программист Миша был направлен в Севастополь начальником только что открывшегося вычислительного центра, а подчинёнными у него были исключительно юные девушки-операторы ЭВМ. Поначалу служба шла как-то робко, нерешительно, но Миша матерел не по дням, а по часам, становился привередливым в плане женщин, всё чаще из его уст звучала фраза: «Вас много, а я один», короче, зажрался Миша. В таких условиях было легко сбиться с очереди, опоздать на свидание, да и просто его проигнорировать. Кончилось тем, что на Мишу стали кляузничать в политотдел и, в результате, за аморальное поведение сняли его с этой сладкой должности и отправили в отдел кадров Флота для определения этому балбесу нового места службы.
На вопрос начальника отдела кадров: «Ну-у. Ты у нас специалист по какому вопросу, кроме женского?» Миша ответил: «По машинам», имея ввиду ЭВМ (других-то он и не знал). Надо сказать, что в тогдашние времена такие науки как генетика, кибернетика и иже с ними, считались науками чуждыми и популярностью у людей партийных не пользовались, потому не мудрено, что начальник отдела кадров под машинами имел ввиду двигатели внутреннего сгорания (других-то он и не знал). Выдали Мише предписание с назначением в дивизион противолодочных кораблей на вакантную должность, но ему было уже всё равно куда его пошлют, поскольку он прекрасно осознавал, что такого счастья, которое он имел и не уберёг, больше не будет никогда. Лимит благосклонности судьбы на ближайшее время был исчерпан.
Старый дивизионный механик, давно уставший от службы и вымотанный работой за двоих в неблагоприятной окружающей среде, т.к. ему не давали помощника уже несколько лет, встретил Мишу на причале с широкой улыбкой («Наконец-то!»). Ещё бы, парень здоровый, рослый, да и звание капитана-лейтенанта свидетельствует о немалом опыте работы с техникой. Он, приобняв по-отечески Мишу за плечо, широким жестом оперного баса обвёл стоящие вдоль стенки корабли и почти пропел: « Принимай, теперь это всё твоё. С 510-ми дизелями знаком?»…
Узнав, где его теперешний помощник служил раньше, какая у него специальность, и услышав ответ в матерной форме по поводу 510-х дизелей, он с резвостью молодого жеребёнка кинулся к телефону в будку дежурного, долго там что-то орал, так что окна запотели, умолял и снова орал. Безрезультатно. Военная машина заднего хода не имеет (кому охота себя дураком признавать?). Из будки он вышел сгорбленным, осунувшимся и постаревшим, подошёл к Мише и с какой-то дрожащей в голосе надеждой на понимание сказал ему: « Ну, ты начни с малого, изучи сначала клапан…», прочитав в Мишином взгляде ответ на своё предложение, он махнул рукой и ушёл в недельный запой.
Миша долго пытался уйти с флота "по-хорошему": писал рапорта, записывался на приёмы к начальникам, обращался в партийные органы – всё бесполезно. Ответы сводились к одному: «Начни с малого…». Все попытки уйти мирным путём провалились, и Миша начал уходить «по-плохому», т.е. стал пить, прогуливать службу, аморальничать, в общем нарушать всё, что только можно и с трудом удерживался в дотрибунальных пределах. Он даже пытался фальсифицировать свои нарушения, т. е. просил нас распускать различные слухи про его похождения . «Что вам стоит, болтаете в курилке и выдумывайте про меня всякую ерунду, а то печень-то не резиновая, а мне ещё на гражданке жизнь надо устраивать. Опять же можно узнать кто у нас стукачёк». Но военная система устроена так, чтобы людей наказывать, а не идти им навстречу для всеобщего блага. Вот ты нарушил что-то, а служить всё равно хочешь, так тебя непременно выгонят с треском, чтоб другим не повадно было, а не хочешь служить - хоть разбейся, будут мурыжить и перевоспитывать.
Случилось как-то начальнику военного совета флота (а это, ну, очень большой начальник ) читать нам лекцию о современной политической ситуации. Собрали весь офицерский состав бригады по парадной форме одежды по такому случаю в клубе и давай конспектировать. Все лекции тогда начинались, практически, одинаково будь то про успехи народного хозяйства или про победное шествие социализма по Африканскому континенту. Звучала эта фраза примерно так: «Несмотря на потепление международной обстановки агрессивная сущность империализма не изменилась…», так можно было и диссертации начинать и научные доклады, практически к любому публичному выступлению тоже подходило. А ещё в своих выступлениях было очень правильно цитировать свежие высказывания Леонида Ильича - тогдашнего нашего Генсека, благо выступал он достаточно, по свежести цитаты становилось понятно готовился человек к выступлению или старый запас использует. Вот и член военного совета, подводя нас к очередной свежей цитате, произнёс: «Как сказал в своей последней речи Генеральный секрета…» не успел он закончить фразу, как Миша вскочил со своего места и с переполненным неподдельной скорбью лицом возопил: « Как? Неужели последней? Что с ним?»,- и театрально зажал рот обеими руками. Огромный зал забился в неуправляемой истерике.
Невозможность терпеть в дальнейшем подобные издевательства пересилила у командования желание помучить человека, и Мишу, наконец, уволили. Когда командир бригады голосом прокурора прочитал перед офицерским составом приказ об увольнении с позором Миши из рядов Вооружённых Сил СССР по дискредитации высокого звания советского офицера , он от себя добавил: «Вот видите, начал с малого, а чем закончил…»
____________________________________________________
Картина автора "Офшор".
Выпив соки из страны,
И, не чувствуя вины,
За соседский за забор
Мы несём плоды в офшор...
Холст, масло.