Девочка стояла возле хорошо ухоженной могилы с большим букетом. На бутоны красных роз лились крупные жемчужины слёз из её глаз. Утренний туман повис над кладбищем, и девчушка надрывно просила нависшую мглу вернуть ей маму. В сырой взвеси, висящей в пространстве вокруг, терялись всхлипывания и слова ребёнка, просящего маму услышать её рыдания. Вот уже пять лет, как её единственной не стало.
***
Ранним, туманным утром Бачым мчал на своём новом «мустанге», отливающем серебром свежей краски. За машину ему пришлось отдать целый косяк лошадей, забой которых проводился прямо за огородами силами односельчан и родственников.
Это была неделя чревоугодия собак, сбежавшихся со всей деревни на праздник крови. Во дворе у Бачыма стояла серебристая иномарка. Хозяин, с которым Бачым договорился обменять её на четыре тонны конского мяса, жил у Бачыма в пристройке с отдельным входом и принимал остывшие четвертины туш у хозяина косяка каждое утро. Бачым с трепетом ожидал те часы приёмки.
Машина возбуждала в нём воображение своими формами и внутренней отделкой. Поголовье убывало, а заветный рубеж- четыре тонны- казалось, недосягаем.
Наконец, всё, что можно было убить, вырезали. Бачым во имя сбережения кобыл,договорился с другом об убое двух молодых жеребчиков из его косяка, своё конское поголовье закончилось. Но и этого не хватило.
Бачым сильно подозревал в жульничестве перекупщика, но правила гостеприимства не позволяли заявить это открыто. В итоге, Бачыму пришлось договариваться со своей хозяйкой о забое двух яловых коров по цене конины, такие условия поставил гость.
Наконец, мечта сбылась, Бачым гнал по асфальту за рулём собственного престижного автомобиля,презрительно ухмыляясь при обгоне транспорта отечественного производства. Путь его лежал в головное РЭО региона, в котором проживал Бачым.
***
Ребёнок Марины болел уже неделю. Девочка лежала с температурой и диагнозом ОРЗ, поставленным участковым врачом. Внимая советам доктора, женщина дважды меняла список лекарств, входящих в курс комплексного лечения.
Сегодня ночью девочка впервые спала спокойно. Видимо, прописанное для применения, обновлённое средство начало давать результаты, возможно, это организм начал ломать ситуацию, мобилизуя иммунную систему на борьбу с недугом.
Окрылённая успехом женщина обнаружила, что средство, которое так помогло, закончилось. Она начала сборы в аптеку, оставив малышку на попечение своей мамы, достаточно пожилой женщины.
Утро было раннее, улицы безлюдны. До дежурной аптеки было недалёко и Марина отправилась в путь, с удовольствием вдыхая свежий воздух, пропитанный весенней сыростью, пешком. Ей хотелось снять напряжение, накопившееся за прошедшую тяжёлую неделю.
В лёгком забытье она шла привычным маршрутом и уже подошла к пешеходному переходу. В серебящейся дымке туман, окутывавшего улицы города Марина ступила на зебру.
***
Машина Бачыма, свей серебристо окраской сливавшаяся с насыщенным влагой воздухом, летела по проспекту бесшумно. Мотор пел ровно без перебоев и надрывов, вселяя в душу нового владельца радость и уверенность в собственной исключительности. Попутного и встречного транспорта ещё не было и Бачым пребывал в уверенности, что очередь, в которую он так торопился будет очень небольшой.
Неожиданно перед капотом возникла стройная женская фигура и повёрнутое в сторону водителя бледное лицо с расширенными от ужаса, без того огромными глазами. Бачыму показалось, что те глаза занимают половину всего лица.
Послышался глухой звук удара мягкого о пустоту жести. Тело взметнулось над капотом. Руки и ноги смешно и страшно болтались. Пока тело уже мёртвой женщины висело в воздухе, серебристая иномарка успела проскочить под ним так, что оно не успело задеть её ни одной деталью одежды. Бачым услышал, как сзади тело шлёпнулось об асфальт и только тогда до сознания дошло, что нужно остановиться.
***
Девочка тяжело переживала потерю матери. Прошло уже пять лет, как она начала посещать могилу, сначала с бабушкой, потом одна, как только сердце звало к этому свиданию. Особенно ей было беспокойно в весенние, туманные месяцы. Девочка запасалась маленьким букетом роз, которые при жизни так любила мама, и в утро трагической даты шла к могиле, где с детской наивностью обращалась в туман о возвращении утраченного.
Слова тонули в нависшей кисее, туман не слышал слов сироты. Девочка всегда возвращалась домой грустной и одинокой, где ждала её бодрящаяся бабушка с отчего-то припухшими веками глаз.