На круги своя

Глава 1 этого романа совпадает с 1 главой фэнтази "Идущий со смертью" всё остальное, как впрочем и она, боевая фантастика.

Хроники бывшего работника компании
«Межгалактическая добыча», полного адмирала, члена совета проконсулов и почётного гражданина империи.
2005 год от рождества Христова.

Если звёзды загораются, значит, это
кому-нибудь нужно?
И если они гаснут, значит, есть кто-то, кто способен на это.


Безграничная как сама вселенная, тоска за узкими обзорными экранами крейсера, последнего из бывшей эскадры адмирала Волка, навевала скуку. Водка и карты давно надоели, девочки, и те не радовали. Я тосковал.
Жизнь закрутила и понесла как щепку в бурном потоке, поминутно швыряя на скалы и добавляя новые синяки и шишки к уже имеющимся. Кто бы мог подумать, что судьба так лихо закрутит сюжет. Кто?
Со вчерашнего дня, я адмирал того, что осталось от некогда большого и могучего первого имперского флота. Моё новое звание и должность пока не утверждены советом проконсулов, но если не я, то кто же? Мы идём в гипере, мимо на всём скаку, бешеными мазками проносятся далёкие, чужие звёзды.
Флагман славно погиб, Старика больше нет, в моём отряде семь потрёпанных кораблей и вскоре нам вновь придётся вступить в бой, за жизнь, за империю. Казалось бы, что мне до неё, я никогда не был ей предан по настоящему, но могучая и слегка инфантильная империя по прежнему доверяла мне.
Может быть я, землянин, с маленькой голубой планеты на помойке вселенной и есть последний герой. Может быть. Но я про-сто хочу домой…, вот и сейчас меня уносят воспоминания, к тому моменту, когда всё началось.

Глава 1
Достаточно мерзкое ощущение и до боли знакомое, умирать приходилось не в первый раз. Даст бог не в последний, но и в пятый  раз помиралось не легче. Нет ничего нового под звёздами, мою жизнь уже пытались забрать, убивал и я.
Если хоть раз побывал на грани жизни и смерти, её не пропустишь и не спутаешь ни с чем. Смерть близка, и слышна её лёгкая, крадущаяся поступь, уже скоро она возьмёт меня за ухо, пригладит костлявой рукой редкие, седые волосы и отведёт за грань. Туда, где кончается жизнь.
Смерть – прекращение жизнедеятельности организма, гибель его. Смерть теплокровных животных и человека связана с прекращением, прежде всего дыхания и кро-вообращения.
Различают два её этапа клиническую смерть и следующую за ней биологическую или истинную, - необратимое прекращение физиологических процессов в клетках и тканях.
Кровь вытекала из раны в груди, зависая мелкими рубинами на волосах живота, капая на покрытие арены, а я всё ещё стоял на ногах, что вообще характерно для такого живучего и скользкого типа, каковым  я и являюсь.
Мимо, как и положено, скорым поездом промелькнула вся короткая по вселенским меркам жизнь. Кое-что вспомнилось, и моментально забылось, пригрезилось и умчалось в даль. Знакомая боль отступила на задний план, я умел и любил терпеть. Капли крови падая вниз отсчитывали оставшиеся секунды.
Сознание поплыло, мозг отключался, не получая с кровью, которой оставалось лишь полтора стакана, достаточного количества кислорода. Я умирал. Ничего бывает.
Колени, наконец, подогнулись и как это принято говорить, мой хладный труп рухнул на режущее глаз белоснежное покрытие арены. В двух шагах на теперь уже далеко не белоснеж-ной арене, с моим клинком в животе, корчился счастливый победитель. Так уж ли он счастлив, красавец мужчина, червяк извивающийся в луже собственной крови?
Что ж могло быть и хуже, но я рад, что достал его, пожалуй, в мою зачётку впишут лишние (хотя когда они были лишними), две сотых балла.
Сознание угасло, но я знал, что будет дальше, реанимация с устранением найденных большим мозгом ошибок в физической оболочке. Частичное изменение тех или иных групп мышц, нервных окончаний, а там вперёд и с песней, поскольку зачёты в этом семестре ещё не закончены.  А это значит, опять бои до победы, лужи тёплой крови и пока лимит смертей, отпущенных нам на этом полигоне режущем космос, ещё не вышел, мы будем жить.
Мы это пять тысяч человек, сброд разных рас земли вырванных из привычного окружения межгалактической промышленной компанией, занимающейся разработкой полезных ископаемых на недоразвитых планетах, не имеющих ядерного оружия. Мы просто люди, втянутые в этот водоворот по воле случая. Иногда говорят – судьба. Я думаю жизнь, другая жизнь.
По истечении двадцати семи лет нас оставалось две тысячи восемьсот двадцать один человек  и босс (это наш большой мозг) обещал до конца полёта очередное сокращение тысяч до двух.  Я сильно надеялся, что попаду в их число, конечно, тех, кто должен остаться, кому улыбнётся ветреница удача.
 Пока мне везло и даже больше чем утопленнику, что само по себе было хорошим предзнаменованием, а по некоторым дисциплинам удалось урвать у большого мозга круглые тройки, выше он не ставил, наверное, считать умел только до трех, да и то  на пальцах. Впрочем, аналогов такого компьютера на земле не создадут лет эдак тысячу или полторы, что гораздо вероятнее.
Большой мозг, а короче наш Разумник или босс, как мы его называем, держал в банках памяти курсы к тысячам планет нескольких галактик, разрабатывал программу для каждого из нас включая личные матрицы для восстановления. По пути следования ощупывал радарами галактики и при этом помешивал чай в стакане, причём всё это только левой рукой, что он делал правой, не все из нас даже догадывались. К тому же какая-то его крохотная часть была моим лучшим другом, у нас были общие интересы. Как это не странно звучит, мы оба увлеклись магией, да и корешками то  стали именно при неудачной попытке угробить корабль.
Если кого-то интересует правда, можете читать дальше, пока рукопись не зачитали до дыр. Восемь лет тому, сам иногда задумываюсь чему назад, и началась наша дружба. Вероятнее всего после  девятнадцати лет моего полёта в этом клоповнике, напоминавшем катамаран с двумя поплавками восемнадцати километров в диаметре, когда пришлось сдавать один из очередных зачётов по энергозащите организма. Дело было в пятницу и кажется, тринадцатого.
Вот уже двенадцать минут я плыл, не в силах противостоять пламени. Несмотря на все мои усилия, рука пошла волдырями, а потом стала обугливаться, всё было бы хорошо, если бы не два но.
Во-первых, рука была моей, без преувеличения была, ибо то, что от неё осталось, рукой назвать мог только патологоанатом и то не сразу, а предварительно  поковырявшись в остатках и поразмыслив полчасика.  Ну а во-вторых, мне явно светила пересдача и как следствие потеря баллов, что в недалёком будущем сулило большие неприятности.
С сожалением, посмотрев на почерневшую руку и призвав на помощь скрытые резервы организма, я усилием воли направил в неё ледяной холод. Результат был на лицо, но меня он не порадовал, чёрные пальцы остекленели и стали отваливаться, правда, по одному, не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой.
Но как говорится вдруг в мою светлую или не очень голову пришла разумная мысль, а не попробовать ли мне старую добрую земную магию. Сказано, сделано.
Использовав домашнюю заготовку, я вызвал сульфида воды и попытался, для начала погасить пламя. Пламя погасло, но рука с единственным обугленным пальцем по-прежнему оставалась чёрной как головешка, мне грозил полный провал.
И тогда решив идти ва-банк, я назвал имя одного большого козла из преисподней, противника господа, там на земле. Я наивно полагал, что лучше него, как связанного с адом, пламенем, некромантией и т.д., мне никто не поможет. Лучше бы я этого не делал, толи они все однофамильцы, а точнее одноимёнцы, но он не замедлил подать знак своего присутствия.
Наш космический гигант ощутимо тряхнуло, натужно взвыла сирена, что произошло в первый раз на моей памяти и Разумник врубил внешнюю защиту на полную. Я слегка задро-жал, но только слегка. Выла сирена, мигала вся иллюминация, корабль трясло, что-то со скрежетом гнулось. Я думал лишь об одном, не видать мне зачёта, да и то если выкрутимся. Дрожать пришлось ещё сильнее, но дальнейшее поразило меня словно молния в майскую грозу.
Вот тут я признаюсь, струхнул по настоящему, потому что услышал нашего Разумника не как обычно по громкой связи, а у себя в голове.
- Ну что, доигрался?
- …?
-  Букашка неразумная, что ты знаешь об этом монстре, которого вызвал.
Я ему,   конечно,   всё быстренько  объяснил,  что сам знал.   И про иерархию наших тёмных сил, про ангелов, архангелов… и самого.
- Вляпались мы с тобой букашка.
- …?
А что я могу сказать в ответ, ну виноват, исправлюсь.
- Моих ресурсов хватит ещё секунд на сто шесть.
Однако, а мы всегда считали Разумника самым крутым. Лично я думал, что он круче, чем яйцо, нет, два яйца или три. Выходит ошибался, а за ошибки надо платить. – Ну не кровью же?!
- Включаю тебя в свою сеть, действуй!
- Отсчёт.
- Сто пять.
Огромное бескрайнее поле, силовые линии энергий и снаружи  ощущение силы способной раздавить наш корабль.
- Чёрт возьми! Хотя лучше не надо.
Интересно покопаться в своём сознании, что нам делать, как нам быть как нам горю помогить.
- Сто.
- Чёрт.
- Внимательно слушаю.
Кажется,  начались  глюки.   Что,   в  общем-то,    для меня  не характерно. Ну да ладно. Первым делом надо начертить круг, кажется именно так, поступают все настоящие колдуны.
Вот только чем. Едва я об этом успел подумать, вмешался Разумник и силовые линии корабля стали принимать форму круга.
- Девяносто.
Приятно   ощущать   себя   всемогущим.    Когда    повинуются энергии. Дальше, кажется разбить круг на сектора.
- Восемьдесят семь.
Как  быстро  бежит  время.  Каббала  не  была  на  земле  моим сильным коньком или лошадью. Уже не вспомню, как там правильно. А время то идёт, это я не шевелюсь. Вспомнил.
- Ищи слово власти над ним.
- Задействую резервную память.
- Восемьдесят шесть.
- Это слово истинное имя Господа.
Вот и приплыли, имя за восемьдесят шесть секунд.
-  Восемьдесят пять.
- Восемьдесят четыре.
- Восемьдесят три.
А мне то, что делать. Я ещё нужен или меня можно выбросить на свалку? Это я так, про себя.
Круг  создан,   сектора  разбиты.   Говорят,   перед  смертью проходит вся жизнь. Не верю. Сам помирал, раз пять или шесть, ну вот забыл. Эта болезнь называется склероз. Так кажется. Странные ощущения, давит как в тисках. Гнутся силовые поля нашего кораблика, наверное, хана. Прекрасное, но жуткое зрелище, вихри энергий, то сжимаются в спирали, то снова раскручиваются.
Красиво до жути. Но кому сейчас нужна красота, перед самой смертью? Переплетения линий, силовых полей, радуги и сияния, лепота, но корабль продолжало плющить и колбасить, грозя уничтожить в конец.
- Шестьдесят пять.
- Шестьдесят четыре.
- Разумник! Как там наши виды на урожай?
Молчит, похоже задачка не из лёгких.
- Скоро окуклимся?
И   это  ж  надо,   так   вляпаться  и   именно   мне.    Помню вербовку, почти добровольную. Тёмный переулок. Подошли двое. А дальше совсем по другому сценарию.
- Парень ты нам подходишь.
Бить не стали,  что само по себе уже странно, вместо этого понесли  какую-то лабуду,  про вечную жизнь. Обещали всяческие блага по исполнению контракта. Обещали доставить в тоже место, да ещё в тоже время. Шаманы, однако. Верить не хотелось, но пришлось. Среднестатистические Земляне в большинстве своём субъекты легковерные.
- Мы знаем, у тебя друг помер.
- Сорока дней не прошло.
- Можем восстановить.
Вот тут они  меня и подцепили  на крючок,  ну прям как рыбку неразумную. Тогда я, правда, не предполагал, что всё будет не так просто. Ну да кому теперь легко?
- Тридцать семь.
- Тридцать шесть.
- Тридцать пять.
Недолго  осталось.    Однако.   Что  он   там    копается.  Всё оказалось действительно не так просто. Оживить друга оживили, но память он почти всю потерял. Правда, из моих воспоминаний, касающихся его, ему в мозги кое- что  затолкали. А остальное говорят, частично сам вспомнит. Но и тела то ему не дали, дорого, матрицу  впрочем сняли, на будущее.
- Когда заработаешь, воплотим.
Правда,  цену не назвали.  Гады. И отправился он со мной в полёт бестелесным духом. Да и то в какой-то особой камере.
- Двадцать одна.
Кажется очко. О смерти пока не думается. Разумник, что-то долго копается, а отвлекать уже не удобно. Попались мы с моими опытами как кур в ощип.
Кажется, Есенин вспомнился.
Ах, господа как хочется стреляться
Среди берёзок русской полосы.
Лично мне что-то не хочется. Да и где они эти берёзки. Не рано ли думать о смерти.
- Десять.
- Девять.
Ну, вот как на старте. Пошёл последний отсчёт. До слова пуск. Вот только куда. В преисподнюю не хочу, а в рай, наверное, не пустят. Хотя откуда в космосе за миллионы, или уже миллиарды парсеков от земли ад.
Не откуда ему взяться. Тогда куда?
- Семь.
По-моему самое время представится. Зовут меня Роман. Жить мне осталось секунд семь. И на этот раз видимо без восстановления. Некому будет.
Роман на латыни – римлянин. По характеру не выносит никакого однообразия, увлёкшись чем-нибудь, загорается и способен зажечь других. Он влюбчив, с ним весело, лёгок на подъём, щедр и добр с людьми, не диктатор. В общем, и целом, характеристика имени соответствует характеру.
- Шесть.
Вспомнилось. Песочница, отняли солдатика. Плакал.
- Пять.
Пионерский лагерь, на озере. Семь лет. Отняли ножик, дрался. Потом тонул в озере, молча, чёрная глубина, мрак и холод. Вытащили.
- Четыре.
Школа. Военное училище. Тонул в болоте, по грудь, вылез. Надо же два раза не пошёл ко дну, может и здесь выплыву. Свадьба, выпуск, лейтенант РВСН. Байконур, восемь лет в в/ч 93764. Распад Союза. По собственному желанию.1994 год. Домой!? УВД.
- Три.
Совсем немного. Да и помирать-то, честно говоря, не очень хочется. Я так думаю. Пока живу, надеюсь.
 Когда остывшими губами, тебя уж мне не целовать.
И вновь, избитыми словами, твой нежный образ не ласкать.
Когда осталось два мгновенья, до вечности, которой нет?
Не будет снова дня рожденья и через много, много лет.
Ну, началось, стихи полезли,  я  их иногда писал, даже печатали. Как на поминках, самому тошно. О чём это я?
- Два.
- Разумник! Ты где, ау!
Писец, приплыли. Вот и вся жизнь. Прямая дорога в ад, за все художества. Или нет?  Пивка бы, на дорожку.
- Обойдёшься!
Счастье то, какое, наше высочество гениальный и мозгови-тый соизволил откликнуться на просьбу раба своего.
- Один!
- Закрой рот!
- Впиши имя ….
- Кажется, пронесло.
- Меня тоже.
- Тьфу ты, я же шутил.
- И я.
- А что конца света и вправду не будет? Молчу, молчу.
Теперь в конуру, отдыхать. Вот она зачётка, кусок неизвестно чего, но все отметки как у первоклашки в дневнике на виду. За что три!? Я же провалил. А Разумник добряк, даже баллы не снизил. Теперь мы в одной шайке, похоже, права пословица, и в космосе рука руку моет. С чего бы это он, понравилось демонов вызывать, или крыша поехала?
-  Нравишься ты мне паренёк. Отдыхай пока, попозже погово-рим.
Это что же, теперь он ко мне в башку каждый раз так будет лезть!? Ну и ладно, можно спать, часа три, надеюсь.
А завтра опять по новой. Стакан какой-то бурды, гордо име-нуемой здесь соком, плотный, до блевоты завтрак. С утра зарядка, двадцать километров кросс, затем как обычно заплыв в бассейне на пять. Час на повторение боевых искусств, представляющих сплав всего, о чём я только слышал, а точнее компьютерный стиль.
Далее часа два занятий собственно за компьютером, решение глобальных задач и т.д. и т.п. И только потом наконец-то о счастье, нормальный завтрак, заказывать можно как в рес-торане.
Натуральных продуктов конечно нет, но по сравнению с утренней бурдой – пальчики не только оближешь, но и съешь. 
Впоследствии упражнения с различными видами оружия, в основном холодного, на ощупь. Бой с тенью, тенями, а точнее с голограммами. Удары, отскоки, стрельба с двух рук и разных положений, кропотливое изучение особенностей жизни и смерти, их граней, различий и общего.
Час личных пристрастий. Каждый занимается любимым предметом, отдыхать запрещено. Лично я колдую помаленьку, не рыдайте  в платочки, вселенской катастрофы не будет, я очень на это надеюсь.
Ещё час спарринг боёв с такими же, как и я парнями и обед, однако. После обеда гуманитарные науки, история галактик, формы развития, геология и далее по мере важности.
Потом мёртвая полоса, а точнее полоса препятствий. Причём день на день не приходится, каждый раз компьютер придумывает что-то новенькое. Гаденький он всё-таки чувачёк. Ну да ладно, его дело как у сержанта в армии, гонять нас до седьмого пота, или до тридцать седьмого.
Полоса смерти как мы её чаще всего называем, представляет собой  четырех километровый маршрут по ну, очень пересечённой местности. Про природные препятствия я сильно распространяться не буду. Горы, овраги, джунгли, полкилометра пустынных барханов, грязная и сырая вода, вот далеко не полный перечень.
Кроме этого геологического хаоса всякая кусачая нечесть, несомненно, просто для колорита. Так сказать бесплатное приложение к пейзажу. Ну и по ходу дела засады, на этот раз крутые биоребята, команда Разумника.  Запускают на старт пять групп по двадцать человек, значит таких полос, судя по общему количеству летящих на этой посудине штук эдак тридцать, возможно сорок. Наш забег: пять негров, семь белых, не грибов однако, китаец, пять индейцев и я, тоже, по-моему, белый. Команда конечно разношёрстная, но все приличные люди и это радует.
Забег на выбывание. Система проста, если добежал, значит, ты ещё жив. На старт, внимание, марш и понеслось. Все побежали, и я побежал. Из оружия в этот раз мечи и по три метательных ножа, мои любимые. Начало в джунглях, обезьяны, это не опасно, но одному индейцу удача не улыбнулась, попал на обед к удаву. Пробегавший рядом негр со своим удавом справился. Набор врагов, в общем-то, одинаков, так, где же мой?
Вот и он. Элегантно, на бегу, отделяю его голову от туловища и, не останавливаясь дальше. Продираясь сквозь лианы, оглядываюсь по сторонам, вытирая пот. Впереди маячит спина негра, его голова отлетает в сторону, что замечтался!? Это засада. Сколько их! Главное пробиться. Парирую мечём удар первого, ногой в коленную чашечку второму, удар мечём за спину. Кувырок вперёд и под ноги пятому. Кровь на левом предплечье, царапина. Прорвался.
Меч в руках, ножи на месте, похоже началась пустыня, не люблю змей. А они меня? Ноги утопают в песке, с бархана на бар-хан. Трое впереди, человек шесть по бокам, остальные сзади, судя по синей униформе, все свои. Видимо змеи меня всё же любят, пока ни одна не укусила. Впрочем, не за что, я не на одну так и не наступил. Пыль за барханом, ветер?
Что-то не так, гораздо хуже, это всадники, местный вариант бедуинов. В глотке пересохло, кругом песок, грудь лошади, копыта! Ушёл в бок, отскочил. А негру не повезло, копьём в горло. Алая струя крови. Убили негра, за что? Снова всадник, увернулся, мечом в бок лошади, подскочил, удар в горло бедуину, ещё очко в мою пользу. Индейца достали копьём в ногу, ещё один остановился, друг что ли? Хочет помочь, как он не прав. Здесь учат защищать только себя. За помощь немедленно штраф, стрелы в спину обоим.  Ещё два трупа. До сих пор не могу понять это виртуальная реальность или всё в натуре?
Пустыня кончилась, бедуины тоже. Перед лицом отвесная стена из камня, кажется горы. Придётся лезть. Как альпинист карабкаюсь по стене, только без страховки. Шорох, ноги со-скальзывают, болтаюсь на пальцах. Говорила мама, не отвлекайся когда лезешь в гору. Подтянулся, карабкаюсь дальше. Вспомнилась поговорка. Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт. А как её обойти, если это этап такой, сплошная гора. Предпоследнее усилие, впереди ровная площадка, пещера. Вокруг отвесные стены, значит мне прямо.
Меч в правую руку, нож в левую, вперёд и с песней. Темно, не как у негра в интимном месте, но тоже ничего не видно.
Черноту пещеры прорезали два луча света. Машина? Нет, это не фары, просто у кого-то слишком большие глазки. И этот кто-то хочет обедать. Или нет? Скорее да, чем нет.
Сосредоточится, как нас учили. Все мысли на глаза, энергия переполняет зрачки, кажется что-то вижу, или мерещится. Шумный вдох, зверюга не нападает, принюхивается. Напасть первому, так ГРИНПИС замучат, берегите природу, мать Вашу!
А как её не беречь, если у этого образчика зубы длиннее моего клинка? Вон и слюна с них капает, не иначе саблезубый тигр.
Лёгкий ветерок, вниз и в сторону, вот гад, первым прыгнул. Да теперь не те времена, никто царя зверей не боится. Венец природы, а она его зубками. Успел, резкий бросок, два ножа в сторону глаз. Вой в ответ, если быть точным, жуткий.  Одна фара погасла, или  глаз. Не останавливаясь, ходу в глубь пещеры и бегом, бегом к выходу. Ну вот, я и с другой стороны. Теперь вниз, пока зверь следом не бросился. Ещё один этап позади.
Дальше, в общем-то, без происшествий, заколол пару бедолаг с камнями, хотели проверить на прочность мою черепушку.  Дети гор, однако. Только котелок болит, зацепили камушком.  Скатился в овраг, русло пересохшего ручья, по нему потопал дальше. Ну вот, опять началось. Что такое не везёт и как с ним бороться. Как, как …, каком!   Очередная засада, всего пя-теро, морды здоровые, стоят как часовые у мавзолея. У всех четверых топоры, это я в одного уже ножичек метнул, последний к сожалению. 
Обнажил меч и в атаку. Врагу не сдаётся наш гордый Варяг…, от  этих то пощады точно не жди. Вспомним китайскую защиту…, ветер уносит опавшие листья, надо же, как поэтично. Зато двое хрипят перерубленным горлом. Выпад клинком в грудь, а один нам не страшен. Нам не страшен серый волк…, да и я не красная шапочка. Последнего лезвием по голени, шаг за спину и обратный удар лезвием в шею. Теперь все.
Впереди вода. Да и не вода вовсе, так речушка, метров двести шириной, но течение как у Терека, а ревёт, словно мамонт перед случкой. Меч за спину и в воду. Плаваю я не как топор, но чувствую, сносит, не хватало ещё захлебнуться на последнем этапе.
Вода в носу, попадает в рот, в ушах, глазах и пардон, даже в попе. Крутит и вертит словно щепку, наконец, вдоволь наигравшись, ручеёк прибивает меня к берегу, намертво. Вязкий, противный ил пополам с глиной, во рту и ушах, носу и пардон…, ну Вы в курсе.
Отряхиваясь, словно собака, выползаю на берег. Впереди финиш.  Ну и денёк выдался. В общем как обычно. Вот только жоп тур, по местам боевой славы, с попутным осмотром достопримечательностей. Вроде бы крови маловато? С нашей сотни полосу прошли восемьдесят семь, первые пять лет не проходил ни кто. Неплохо, остальных реанимируют…, до завтра.
И опять, покой нам только снится.
Всё, перед ужином час личного времени, можно отдохнуть. Одним словом расслабиться. Девочки, водка и наркотики. Шучу, на транспортнике компании сухой закон, да и девочки только раз в месяц, за большие успехи в боевой и политической подготовке. Да и не девочки это вовсе, а так, биороботы. Но не придерешься, уж очень натурально, особенно когда хочется. 
Ужин, опять как в ресторане. И работать, работать…  над собой конечно. Упорные тренировки, спарринг с голограммами, метание ножей, стрельба из лука, арбалета, много всего. И, наконец, просто рукопашная. Кроме тренировок с биороботами и товарищами по затянувшейся экскурсии в другие миры, был курс борьбы с какими-то монстрами.
Естественно кроме архаических видов оружия, нас тренировали и по взрослому. Неплохие лазерные пистолеты, транклюкаторы, плазмотроны и прочий сверх и супер научный арсенал.
Лично мне больше всего нравился Т-1 или транклюкатор как мы его ласково называли. Отличная штучка, скажу я Вам. Диапазон поражения от пяти до двухсот метров, ширина зоны смерти до пятнадцати.
Вся его прелесть в том, что в пределах своего действия он перемешивает атомы и молекулы любых структур. Будь то механизмы или живая сила. Настройка на объект автоматическая, действие выборочное. Нам не удосужились объяснить подробно, но суть такова, что на своих, оружие не действует. В схему вшита какая-то матрица распознаватель, а в зданиях, машинах и вообще всех материалах производимых империей присутствуют маркированные атомы.
Отлично! Однако есть два вопроса, которые меня всё же бес-покоят. Являемся ли мы своими и второй, что будет, если враги захватят к примеру, военную технику производства наших технологий? Оружие станет неэффективным?
Впрочем, кроме транклюкатора есть лазерные винтовки и пистолеты, плазматрон, он же плазмогенный генератор, тоже просто так со счетов не сбросишь. К тому же я подозреваю, что вся эта дребедень, не более как устаревшие учебные образцы.
Хотя, дезинтегратор материи ещё та штука. Фронтальный луч, почти на сто восемьдесят градусов, разбивает межатомные связи. В его полосе, материя просто распадается. Кодовое название Хаос. Один, десять, сто, видимо в зависимости от мощности. Ну, хватит об оружии, главное в нашем обучении тренировки.
Процесс обучения шёл, казалось без перерыва. Смутно представляю, зачем нам драться на мечах, но возможно смысл есть. Хотя лично мне такие упражнения нравились. Всё по чест-ному, ловкость против силы, сила против таланта. Компании лучше знать к чему готовить своих работников, своё мясо. Нас учили нападать, защищаться и вновь нападать.
Упражнения с лазерными пистолетами отличались не в луч-шую сторону. Коварство, опасность, таящаяся во всём и неопреде-лённость. Каждый раз незнакомая местность, как я подозреваю го-лографическая и враги, бьющие из-за угла. 
Вот и сейчас, не успел поудобнее обхватить ладонью рубча-тую рукоятку и на тебе, длинные молнии выстрелов. Запахло озо-ном. Хвала отменной реакции выработанной годами. Я увернулся, я жив.
Ответные выстрелы моего лазерного пистолета, прожигая воздух, нашли цель, запахло горелым мясом. Кувырок вперёд, перекат, снова вскакиваю и посылаю голубой шипящий луч в сторону невидимого врага.
Снова запахло горелым. Чёрт, больно! Меня подстрелили, не смертельно и неведомый враг получает свою порцию шипящей плазмы. Рана действительно не опасная, но сильно болит и скорость реакции, наверняка замедлится. Следовательно, сегодня я продержусь недолго. Петляя, словно раненая в окорок корова, серой испуганной мышью юркаю в кусты.
Так и есть, опять попали, но и я, кажется, успел срезать двоих. Чёрт! Непер. Снова попали, такими темпами к концу тренировки я рискую превратиться в барбекю. Тренировки, занятия и снова тренировки. Больно, хочется жить и съёдает тоска по Родине.
Время шло. Мы бились с уродами разных габаритов и цветов, которых  не воспринимали всерьёз, считая просто психологическим фактором обучения. В общем, какой-то зверинец. В ходе тренировок учились самостоятельно определять слабые места всех этих гоблинов. Оттачивали удары в болевые точки, которые мы сами и определяли старым, как наш измученный мир, методом проб и ошибок. Если не успевали, получали по морде и чему придётся, ложась спать с синяками. Нас били, но мы поднимались и учились бить в ответ, бить даже если нет сил, и выживать, выживать, не смотря ни на что. И в такой круговерти проходил почти каждый день. Ещё малость науки и спать.

Глава 2
Рёв корабельной сирены способен разбудить и мёртвого в гробу. Я не спал, поэтому и захлебнулся собственной слюной. Быстро прокашлялся и рванул в учебный центр, сожалея на ходу, что завтрак на сегодня отменяется.
Очередная учебная тревога, сколько их уже было и сколько будет. Нам постоянно внушают, что враг не дремлет, каким бы он ни был. И в это раннее утро он отнюдь не дремал, а занимался своим любимым делом, – грабил торговые суда. В бесконечных просторах космоса много дорог, но короткая почти всегда одна.
Сегодня рёв сирены предвещал не учёбу, нет, большинству из нас грозила смерть без воскрешения, остальных ждало недолгое рабство и смерть.
Нам повезло, и нет. Нападал одинокий капер, а не боевые корабли неведомого противника, поэтому шанс был. Но, ничтожно малый.
Пираты редко нападают на большие транспортные суда компаний, но приходит время, не так ложатся карты и звёзды и они получают заказ на свежий генетический материал, на обречённом корабле звучит сирена, и во тьму космоса уходит безнадёжный сигнал SOS.
В таких случаях корабль пропадает бесследно, а его пассажиры разбираются на атомы в угоду чьей-то прихоти. Бесславная смерть.
Сирена продолжала истошно выть, словно подгулявшая баба на базаре. Транспорт атаковали. Капер подобрался слишком близко, внезапно вынырнув из гиперпространства, и корабль компании не успел поставить силовые поля. Пираты присосались к борту.
- Букашка, нужна помощь.
…, никак не могу привыкнуть к прямым приказам Разумника в мозгу, всегда застают  врасплох.
- Да, - отвечаю я вовнутрь черепной коробки. – Чем смогу помогу.
- Дуй в арсенал, туда, где получаете учебное оружие. Статус – командир взвода. Состав, тридцать курсантов. Задача, уничтожить вторгшийся отряд, - и добавил, как мне показалось виновато, - кроме Вас больше некому, враги выжгли мой блок управления боем. Давай букашка, я верю в тебя.
И понеслось. Карусель завертелась. В арсенал я успел одно-временно с командирами наскоро сформированных отделений. Блек, я думаю, Вы догадались, что он чёрный, Принц и Длинный.   
Принц хотя и аристократ откуда-то из Руана, но парень в доску свой. Длинный, просто длинный, кажется индеец. В спешке получаем оружие, кому что досталось. Лазерных пистолетов мало, пара винтовок, в основном мечи и арбалеты.
Поначалу меня возмутила бедность и убогость вооружения. Опять, извиняюсь с голой жопой на врага. Однако позднее Разумник объяснил, что согласно директиве компании строжайше запрещено вооружать боевым оружием лиц не являющихся гражданами империи или хотя бы не принятыми на работу. Мы не те и ещё не другие, так что Разумник действовал на свой страх и риск, добавляя к нашим копьям и арбалетам несколько лазерных пистолетов и винтовок.
И вообще, он ни имел права использовать нас для защиты имущества компании и своей кстати жизни. По той же директиве нас полагалось закрыть по каютам, а обеспечивать безопасность полёта – задача электроники. Вопреки моему личному мнению ко-рабль компании отнюдь не лёгкая мишень. При угрозе нападения автоматически включаются поля защиты, способные выдержать многочасовые удары лазерных пушек и снарядов с антиматерией.
Транспортники компании согласно постановлению проконсулов империи не несут на себе атакующего вооружения, но зато их оборона находится на высоком уровне. Нам крупно не повезло, неудачи подобные этой выпадают раз на двести лет. Атакующий пиратский корабль выскочил из гипера настолько близко от нашего борта, что сработавшая как положено система защиты, накрыла его своими полями, и он оказался внутри них.
Обычно следует долгий и нудный, не всегда успешный взлом силовых полей и только затем абордаж. Наш случай особый. Так не бывает, так не атакуют, но так уж случилось.
Чрезвычайно опасный манёвр, иногда приносящий нападаю-щему хорошие результаты, если корабли не вдавливаются друг в друга и мгновенно не исчезают во вспышке взрыва. Им повезло. Как нам, пока неизвестно, хотя на отсрочку можно рассчитывать. Надолго ли?
Мне достался лазерный пистолет и меч, оружие знакомое, но сочетание несколько смешит.
- Вперёд орлы, отстоим родной корабль, все как один сложим животы за компанию!
Ну, если без патетики, на самом деле всё было проще, я пожал плечами и более обречённо, чем хотел, сказал, - пошли умирать. И мы пошли, туда, куда нас вёл разум, разум большого корабля компании. Туда где ждал враг.
Через восемь минут мой небольшой отряд предположительно прибыл на место. Если верить Разумнику, а я привык, то нападавшие прожгли корпус где-то рядом. Оставался один поворот.
- Пошли.
Блек выскочил из коридора первым и исчез в мгновенной вспышке аннигиляциии. Моя челюсть врезалась в пол на мгновенье позже, но привычные с убийству руки, уже делали своё дело. Враг, кто бы он ни был, упал разрезанный моим лазером надвое. Вот тебе и психологический тренинг, Блек явно прогуливал, впрочем, у Разумника не прогуляешь.
Негру не повезло, что ж, на войне как на войне. Я подождал своих, и осторожно осмотрелся. Тишина, но за поворотом, несо-мненно, кто-то есть.
Этот кто-то дышит и переминается с ноги на ногу и их двое. Мы не работали в парах на тренировке, у компании один девиз – выживает сильнейший, каждый сам за себя. Но нас учили убивать и учили, я надеюсь хорошо.
Поразмыслив секунду, вообще-то нас учат быстро принимать решения, но я тормоз, и потому знаками показал Принцу, что врагов двое, он кивнул и поудобнее перехватив рукоять своего лазерного пистолета, махнул вперёд. Я показал три пальца, затем один, средний и то же махнул, правда, более обречённо.
За угол мы выкатились на счёт три, закрыв глаза и одновре-менно паля. По счастливой случайности каждый выбирал свою цель. Мы уцелели, враг нет. Наши ребята шумной гурьбой высыпали следом, а зря. В следующее мгновенье запахло горелым мясом, на нас непрерывно стреляя, выскочили сразу пятеро.
Мат длинным веером полетел с моих губ, но рука знала при-вычное дело, меч завертелся в послушных пальцах, и нашёл живот ближайшего врага. Кровь брызнула во все стороны. Я присмотрелся к противнику, хорошей закалки меч пробил его лёгкий скафандр, и на меня смотрели его пустые, остекленевшие глаза.
Поредевший вполовину взвод делил трофеи. Теперь ла-зерное оружие появилось почти у всех. Однако легче не стало, пираты затаились, на их стороне опыт абордажных схваток. Хотя какой там опыт, они привыкли к лёгким победам, по крайней мере, мне хочется так думать, а мы….
Нас учили выживать, мы не боимся смерти, и боли, мы любим жизнь, её маленькие радости и большие печали.
Первым заговорил Принц, я рад, что он жив. Его поддержал Длинный, моего мнения казалось, ни кто не спрашивал, да и зачем, всё и так ясно. Или мы их или они нас.
Ребята крепко проехались по моему самолюбию, сказали, чтобы не раскисал, и спросили - что дальше. Я не стал ломаться и принял командование в свои грязные руки. Операция по ликвидации пиратского отряда вступила в заключительную фазу. Оставалась самая малость, - воплотить желание в жизнь.
- Принц, возьми пять бойцов и обойди их по правому коридору. Длинный отбери троих добровольцев, Вы пойдёте первыми.
Был, конечно, соблазн, всё сделать самому, но здравый смысл вкупе с осторожностью победил. Командир я или кто?! Наверное, всё-таки или кто, потому что сломя голову кинулся за Длинным, едва тот со своими бойцами исчез за углом.
И вовремя, ровно настолько, что бы успеть к двум дымящимся кучкам. Длинный с напарником исчезли. Куда!? Не могли же пираты из четырёх человек сделать две кучки пепла. Нет, не таков Длинный чтоб пропасть ни за грош.
- Разумник.
- Да, букашка.
- …?!
- Извини, командир, я по привычке.
- Тащи сюда пяток ремонтных роботов, из тех, что поблизо-сти. Кажется, я родил план.
Я подождал чуть-чуть, тишина. Ни ответа, ни привета. Остаётся надеяться, что Разумник всё понял. Вообще-то он смышлёный, куда нам баранам до него.
- Чёрт! Длинный, живой! Где пропадал.
- Стой, их там до хрена и даже больше, едва ноги унёс. В лоб не взять, оружие не чета нашему.
Внезапно он замолчал, наверное, сам увидел ребят.
Да я тоже не слепой и сомневаюсь, что кому-то удастся их восстановить, они погибли, навсегда. Я резко оглянулся, позади что-то зашумело. Осторожность не помешает. Тревога оказалась ложной, из-за угла показались роботы ремонтной бригады, массивные железяки, похожие на танки.
С таким подкреплением можно и в бой. И мы пошли в бой, а точнее поехали, используя принцип «Троянского коня».
Ремонтные роботы хороши наличием множества лючков, ёмкостей и складов. Они возят в себе минимум необходимых деталей для ремонта и если их разгрузить, можно найти приличные места для игры в прятки.
Пять, не спеша ползущих по своим делам роботов, и пять человек в их чревах. Я практически разоружил свой отряд, забрав у оставшихся ребят всё лазерное оружие. Ход конём сделали Принц, Длинный, Мыло и Быстрый, хорошие ребята.
Естественно не мог не пойти и я, конечно в первых рядах, искренне надеясь, что пираты не станут палить в ремонтных роботов. Ну, по крайней мере, не сразу. На ум пришли мудрые в своей простоте незаслуженно забытые с годами строчки…, броня крепка и танки наши быстры…. Куда там, быстры, едва тащимся.
Идея с самого начала показалась мне афёрой. Нас раскусили почти сразу и открыли огонь из всех стволов. Однако, нет худа без добра. Пиратов оказалось всего десять или двенадцать, мне некогда было заниматься арифметическими подсчётами, и они плохо стреляли.
Может быть, и не так плохо, как хотелось бы, но ремонтные роботы на проверку оказались достаточно прочными и мужественно приняли огонь на себя. А что им ещё делать, разве был выбор?
Пока пираты палили, куда попало, надеясь попасть и в нас, мои ребята открыли ответный огонь. Что это было за зрелище! Словно бравые киношные ковбои мы выскочили из люков, имея по два лазерных пистолета в руках и, естественно перебили всех врагов. Ну, или почти всех, один, кажется, ушёл, но руку нам на память оставил. Ничего добьём, транспортник компании хоть и не подлодка, однако деться ему всё одно некуда.
Прошвырнувшись по коридорам, мы, ведомые Разумником, подстрелили ещё троих и осыпали на пол пеплом последнюю запоздалую парочку.
Вначале, после непродолжительной эйфории победы, омра-чённой гибелью товарищей, я думал, что перебили мы всех. Оши-бался. Среди последних двенадцати трупов нашлась лишняя явно не парная, тринадцатая рука.
Один ушёл, пусть. Мы победили! Время хоронить павших.
*   *   *
Утро, дни похожие друг на друга словно близнецы. Сорок лет одно и тоже. Борьба за жизнь, обучение и зачёты, зачёты… Мы не стареем, но и не вечны.
Срок нашей жизни продлён до трёхсот пятидесяти лет. Если вычесть уже прожитые тридцать пять, ещё пятьдесят лет на корабле,  останется лет двести шестьдесят пять. Двести придётся отработать на компанию и если масть ляжет как надо,  останется шестьдесят пять на земле. Безбедная старость, ну что ещё нужно ветерану. Что?
- Размечтался!
- Здравствуйте, давно не говорили по душам.
Это Разумник, опять-таки в мозги влез. Никуда от него не денешься.
- Надо то что?
- …давай поколдуем.
- Не горю желанием, знаете ли.
- Это не просьба, это приказ.
Последний раз мы с ним колдовали по крупному, лет пять назад, да и чем ещё заняться на космическом корабле летящем сквозь время и пространство.
Вот и вызвали мы по второму разу большого козла, хотели захомутать. Ан нет, мощности опять не хватило. Тридцать два процента силовых емкостей вдребезги. Чудом уцелели. Ремонт полтора года занял. А треть энергии восполнить? Не мне, конечно, ремонтировать, но лететь то нам ещё лет десять. Хотелось бы пожить, пока есть время, лет эдак триста. Так что лично мне ввязываться по новой в афёру с вызыванием духов не хочется. Не возникает у меня такого желания, в свете последних событий.
-  Не бойся, мы по маленькой. Короче, вызвать необходимо трёх духов огненной стихии.
- А почему собственно не десять!?
-  Разговорчики в строю. Энергии в двигателях маловато, недотянем до базовой планеты. Компания нам этого не простит.
- Дык  елы палы, если не дотянем, то кого прощать то?
-   Имена я уже вычислил, так что рисуй круг и вписывай их в сектора.
- Слушаюсь, мой генерал!
Для вызова мы с Разумником выбрали площадку полосы препятствий. Для  этого он расчистил круг диаметром в  километр. До потолка там, кстати, метров  пятьсот, думаю,  поместятся  все трое.
Выгнул из силовых линий круг, разбил на сектора. Работа, в общем-то, знакомая. Стал ждать, когда рыбка клюнет.
И она клюнула! В зоне, очерченной силовыми полями круга, возникли сразу три столба чистейшей плазмы. Оставались сущие пустяки, загнать их в реактор двигателя. Двое то были ещё ничего нормальных размеров, а вот третий… немного великоват. Раза в полтора больше остальных, он почти упирался в потолок. Не знаю, и знать не хочу, из какого он сплава, но над третьим столбом плазмы он заметно покраснел и загадочно засветился ослепительно белыми пятнами. Должно быть жарко.
- А говорил, по маленькой поколдуем. Тебе не кажется, что третий лишний?
- Чем труднее задача, тем почётнее её выполнение. Двоих было бы достаточно. Третий на непредвиденные обстоятельства.
Мне стало как-то сразу нехорошо. Разумник, конечно гений и всё такое, но если повезло в первый раз, только самонадеянность  даёт основания полагать что удача улыбнётся и во второй. Не представляю где наш компьютерный гений и оная машина в одном лице раздобыл таких монстров посреди вселенной, но проблему мы точно поймали. Дело как всегда дрянь.
- Кстати, прощупай сенсорами потолок, если ты не слишком занят. Обстоятельства уже начались.
В это время потолок, пройдя стадию покраснения, запузырился и закапал вниз. Ну вот, опять начались трудные дни. Что нам делать, как нам быть, как нам горю помогить. Запел я про себя, от избытка чувств должно быть.
Вызванные столбики продолжали извиваться, рассерженно сыпали искрами по метру в диаметре и продолжали наносить материальный и моральный ущерб лучшему транспортнику компании.
На этот раз, как и обычно всё закончилось вполне благопри-стойно. Видимо удача не разлюбила нас. Мы всегда отвечали ей взаимностью. И она ласкала нас в своих объятиях, словно  жена мужа, когда ей что-то от него надо. Разумник конечно отнюдь не дурак, он заранее подготовил из силовых полей коридор. Духи были загнаны в двигательный отсек и все, в общем-то, прошло не плохо.
*   *   *

День за днём, как осенние листья. Грустно. Нас этому не учили. За сорок девять лет я отвык от человеческих чувств. Мне кажется, что я стал частью этого корабля. Мы все стали его частью. Я делил с ним радости и горе. Мы вместе шалили, если то, что мы делали можно назвать шалостью. Через год мы будем на базе. Нас чуть больше двух тысяч, но через год будет ровно.  Я всегда стремился покинуть этот корабль. Хотелось на землю, отработать по контракту, каких то двести лет и домой! Отчего же тогда так тоскливо на душе и тревожно ноет сердце.
Остался год экзаменов, и мы покинем его. Наш корабль. Да теперь уже наш, мы словно срослись с ним.  А ведь он стар. Сколько таких же, как мы, за сотни лет он переправил работать по контракту? Кто знает, многие ли из них вернулось на свою Роди-ну? И где она теперь. За это время я сильно изменился. Не только внешне. Рост метр девяносто, вес восемьдесят пять, брюнет. Суровые черты лица, вот только в правом уголке рта притаилась мягкая, чуть ироничная улыбка. Что и говорить – красавец и от скромности не помру, да и от не скромности пока тоже не собираюсь.
*   *   *
Укол, назад, снова укол, кровь. Как всегда за последние пять лет, не моя. Если бы я знал, что по сравнению с последним годом экзаменов, все сорок девять лет покажутся отдыхом в пионерском лагере….  А что бы я собственно мог изменить? Разумник молодец, натаскал меня по всем дисциплинам, но всё равно жизнь далеко не сахар. Она и при ближайшем рассмотрении чёрт знает что.
Любимое занятие, бои  четвёрками. Один против троих, с различным оружием и так все две тысячи человек. Это в перерывах между экзаменами. Про выпускной бояться даже говорить. Разумник объявил, что это будет месяц на полосе смерти. Погибшие восстановлению не подлежат.
Всё же не  пойму, как это так, нас восстанавливают по не-сколько раз, а мой друг лежит в силовой камере без тела. Хотя мы с ним иногда беседуем, на разные актуальные темы. Как Буратино и папа Карло.  Я ему всё обещаю, как выучусь, сдам экзамены, заработаю ему кучу новых тел. Выбирай любое. А он говорит, - обещанного три года ждут, а ты меня уже пятьдесят лет мурыжишь. Вот так и живём.
Моя любимая четверка, подбирается редко, но метко. Сегодня мне драться с ней. На мечах и шпагах я первый, они соответственно номера два, три, четыре. Будет не просто трудно - это смертельно. Оружие меч. Без кольчуг и лат. В левой руке обоюдоострый нож.
Пошла первая минута. Не нападаю, ушёл в глухую защиту. Сегодня я обязан их победить, по этой дисциплине экзамен. Буду ждать просчёта с их стороны. Если времени хватит.
Держусь три минуты. Парни сбавили темп. Пытаюсь изредка контратаковать. Свист, меч проносится над головой, пригнулся, удар справа, отбит, тут же слева, отбит. Пока жив.
Рискую…, удар мечём в голень номеру три. Попал, не успеваю уйти в защиту, кровь на щеке. Ерунда, даже шрама не будет. Если бы их все оставляли при нашей реанимации,  ни на ком уже живого места не было. Два выпада в грудь, круто. Парни взялись за меня  всерьез, по взрослому.  Отбил с трудом, мечом и ножом одновременно. Пять минут, я держусь.
Свист, удар, кровь на животе, мышцы не задеты. Но и я в долгу не остался, у номера четыре бессильно повисла левая рука. Процесс пошёл. Один заметно хромает, оставляя на полу цепочки кровавых следов, другой практически однорукий. Пот заливает глаза, держусь уже семь минут. Кровь повсюду, но раны пока не серьёзные, хотя сил остаётся всё меньше и меньше.
Если через две минуты  их не сделаю, я труп. Хромой оппо-нент под номером три совсем сдал. Бешено фехтуя, отрываюсь от номера два и четыре. Ты мой! Удар в горло, смерть пришла за ним. А за  мной? Ещё нет. Успел закрыться.
Бьюсь словно рыба об лёд, из последних сил. В настоящий момент два к одному, ещё попляшем. Три руки против двух. Можно конечно метнуть нож в одного и зарубить мечём второго, но мы не ищем лёгких путей. При раскладе один к трём, метать нож было опасно, теперь гадко. Лучше меня, его никто не бросает. Дело не в том, чтобы попасть, тяжелее всего выбрать беспроигрышный момент, ребята тоже не лыком шиты.
Опять замелькали мечи, парни пошли в атаку. Выпад вперёд, удар с разворота, дотягиваюсь и достаю номер  два в сердце. Ему звонят, и ангелы забирают его на небеса. На время конечно. Но я получаю рубящий удар в правую руку. Ничего, не в первый раз.  Перебросив меч в левую руку, отбиваю удар. Рука против руки, левая против правой. Но я первый, а он четвёртый. Так что труп он. Победа! Неужто я так хорош? Ребята занимались практически бок о бок со мной все сорок девять лет, они лежат, а я легко ранен. Везёт, однако. И не всегда как утопленнику.
Впрочем, с лазерным пистолетом я не так крут, люблю ближний бой, мне нравится видеть глаза противника и, не отрываясь смотреть, как они закрываются, когда меч вонзается в его брюхо. Нет, стреляю я конечно неплохо, но не лучший, всего лишь восьмой.
При раскладе один к четырём, многие смогли бы меня поджарить как барбекю. Что ж, смерть многогранна у неё множество форм, но итог один, - небытиё, уход из жизни, конец. А может быть нет? Вдруг по ту сторону черты что-то есть, вдруг. Кто знает.
*   *   *
Корабль, продолжая рассекать гиперпространство, шёл к базе. Так же не спеша, шли экзамены. Я убивал, иногда убивали меня. Но редко и только втроём, нелюбимым мне оружием.  Чаще всего широкими боевыми топорами, иногда из плазмотрона, редко копьём и теперь уже ни когда мечом. Возможно, я ни не лучший боец, но здесь мне почти нет равных.
Долгими днями учились усилием воли создавать свои голо-графические копии. Не буду скромничать, я в этом преуспел. Энергии полно, воля закалилась за столько лет не хуже булата. Если кто не в курсе, так это металл такой, не хуже дамасской стали. Но лично я думаю, что гораздо лучше.
Мои копии получались просто загляденье. Я иногда их сам путал. С собой конечно. Настоящий меч в руки такая копия, не возьмёт, но своим голографическим, машет реально.
Вкладываешь в неё побольше энергии, простейшие навыки и в путь. Существует она обычно недолго. Минуту, две, иногда чуть больше. Хотя, одну я так зарядил, что она ещё пару дней ходила по коридорам и всех пугала. Весело было.
Оставалось два месяца до прибытия на базу компании, а там работа по профилю. Инженера-геолога или  полномочного представителя по подписанию договоров.
Грусть постепенно уходила, но вместе с тем росло беспокой-ство, что дальше.… Прошёл ещё месяц, нас запихали в какие-то ванны, но забыли предложить чашечку кофе. В камерах мы пробудем последний месяц,  чтоб легче перенести полёт. Перед упаковкой в ванны дали день отдыха. Эдакий мальчишник на фоне смоделированного нами пейзажа. Собирались по группам, и каждый попытался вложить в пейзаж что-то своё, родное, в целом получился кошмар, но было весело. Один день, пролетел как час, оторвались мы конечно капитально, но пора  по ваннам.
Перед упаковкой в камеру поболтал с другом. Замаялся он без тела. Разумник с ним подружился, но в корабельном компьютере нет его матрицы. Здесь ему помочь никто не в силах, соответствующее оборудование есть только на главной базе.
За деньги, конечно, могут снять матрицу для физического тела с астрального. Процесс сложен до безобразия, для начала нужно выделить из ментала код его  ДНК. Если будет ошибка, то запросто получится этакий Франкенштейн. В технологию я не вдавался, но по всему видно, дело долгое. Ещё бы покойника оживить! Видно придётся потерпеть до зарплаты.
Темнота, спать. Пробуждение, прибыли. Прибыли!


Глава 3
Мы на месте, через пятьдесят лет неторопливой гонки. Звучит трансляция по корабельной сети, я естественно как  всегда крайний, для меня лично в башку, плюс отдельные напутствия от Разумника. Хороший он парень, хоть и компьютер.
- Вещей не брать. Все на выход.
Это уже по громкой связи, для всех. Вещей-то собственно у нас и нет, всё казённое, где уж обзавестись своими вещами в открытом космосе за…, бог знает сколько миллиардов лет от Родины, тем более световых.
Разумник   настоял  на  том,  что  бы  занизить  мне  некоторые оценки, иначе с таким аттестатом бросят в самое пекло. Пришлось подчистить свои файлы, естественно с его помощью. Обман слегка угнетал мою постоянно стремящуюся к справедливости натуру, но жизнь и обязанности, прежде всего. Я должен вернуться, вернуться, не смотря ни на что.
Длинный коридор, краски как в компьютерных играх, нас ровно две тысячи. Идём строем, по пять в шеренге, одинаковая форма. Фильтр, сортируют, видимо по выпускным баллам. Меня заворачивают направо, гуманоидов нет, одни экраны, какие-то устройства.  Колонна постепенно редеет. Увижу ли я когда-нибудь тех, с кем провёл эти пятьдесят лет.
Коридор, справа и слева двери. Номера, как не странно написаны  арабскими цифрами. К нашему прилёту готовились.
Номер тринадцать – это мой. Буду считать, что мне опять повезло. Не люкс конечно, но площадь нормальная. Куб сто на сто. Абсолютно голые стены, которые к тому же и светятся. Голос с потолка?
- Добро пожаловать. Ваш номер, в нашем отеле, обладает функцией настройки по желанию клиента. Можете выбрать дизайн по своему вкусу.
- Попробую, однако.
Круто, это Вам не наши гостиницы.
-Управление голосом. Ваши пожелания?
Чего я только не желал. Вначале на этой площади я решил построить небольшой домик. Этажей в пять, не больше. Долго менял архитектурные стили, получилось что-то совсем непотребное. Монолит, достаточно красивый снаружи, как внутри даже не знаю. Двери просто  не открывались, о внутреннем ди-зайне я как - то не подумал.
Быстренько все изничтожив, слепил кровать, стол и кресла. Решил, что утро вечера мудренее, плюнул на всё и завалился спать.
*   *   *
Видимо утро, что меня разбудило не пойму. По периметру комнаты, мерцая всеми цветами радуги и противно воя, бежит полоса букв. Раз бежит, значит бегущая строка, мудро подумал я. Придётся читать. Приказано явиться в номер сто один. Стрелки проводят. Интересно откуда здесь группа Стрелки. Или я что-то не понял?
Выхожу, вслед голос… - а завтрак? Пришлось перекусить. Вы когда-нибудь ели варёную медузу? Я тоже. Что делать, в этой жизни всё бывает в первый раз. На вкус впрочем, ничего. В смысле хорошего. И бегом на выход. В коридоре по стенам ползут светящиеся стрелки. Значит, это не группа – осенило меня. Музыку мне сегодня не слушать. Пошёл следом, пара поворотов, вот она заветная дверь. Вхожу, перекрестившись.
*   *   *
Комната поменьше чем у меня, видимо рабочий кабинет. Что-то типа стола, за ним трое. Судить будут, вспомнились Сталинские времена. Подхожу…, - садитесь. Ну вот, уже сажают, а чё я им сделал? Может, про корабль узнали? Обречённо плюхаюсь задом на пол, приземляюсь в какое-то кресло. Что они как грибы здесь растут? Благодатная почва, однако. 
-  Мы внимательно изучили Ваши документы. Выпускной балл неплох.
Да уж конечно, что я им двоечник, какой. Все пятьдесят лет пахал как папа Карло. 
-  Наша компания «Межгалактическая добыча» одна из ведущих на этом рынке. Мы добываем редкие полезные ископаемые по всей империи, и мы лучшие.
Короче договорились. Парни они неплохие, подписал  стан-дартный контракт, на двести лет. Есть возможность пробиться в совет директоров, процент со сделок, от ноль целых хрен десятых до целых пяти процентов, если сильно повезёт. 
Твёрдый оклад, с последующим ростом. Кроме того, с планеты при возврате можно взять пять кило к своему весу. Работа на каждой планете ровно пять лет. За это время необходимо найти нужные ископаемые. Или в другом варианте, на уже найденные кем-то, подписать контракт с владельцем земель. Можно их просто купить, короче договориться на добровольной основе. Друг мой в каком-то банке памяти, его тело восстановят только после оплаты.
Платить естественно мне. Вроде не много, всего сто пятьдесят межгалактических кредитов. Когда разобрался, оказалось что один кредит равен нашей тонне золота. Во, попали! Но платят вроде ничего, вначале полтора кредита за планету. В дальнейшем,  как себя проявишь. Различные премии, но я больше надеюсь на процент от сделок. Вот где золотая жила, да и пять кило с планеты тоже чего-то стоят, особенно если это алмазы.
После каждого выполненного задания, можно отдохнуть на базовой планете три месяца, но почти месяц уходит на тесты и программу реабилитации. Вот собственно и всё. Работа на планете без страховки. Надеяться можно только на себя, помочь некому. Друзей нет, кругом враги и лишь изредка попадаются приятели. Такова жизнь в чужом мире и плата за риск. Это же наша работа.
Если сдохнешь, уже не восстановят, некому. Планеты в ос-новном дикие. Не зря нас учили, махать мечём и прочим железом. Обратно забирают через пять лет после заброски. С того же места, если есть, кого возвращать.
Неделя тестов, задание и в путь. В ходе тестирования подыс-кивают подходящую планету для заброски. С целью лучшей адаптации. Последний день. Что-то ничего не хочется. Говорила мне мама, - не ходи далеко от дома. Не послушался и вот результат.  Сынок оказался на задворках вселенной. Даже не представляю где. Не спиться. Кому не спиться в ночь глухую…? 
*   *   *
Подъём, завтрак. Прощай номер люкс в гостинице, или лучше до свидания. И закрутилось! С корабля на бал, с бала на самую захолустную планетку во вселенной, пахать на компанию. И так тридцать лет подряд без просвета. Шесть планет, пять подписанных контрактов и один прокол.
- Мега агент третьего класса Роман, явиться в номер сто один! Срочно!
Я что ли? Блин, не успел задание выполнить, опять дёргают. Отдых пролетает как фанера над городом Парижем, очень быстро и так же низко. Что делать мне грешному вдали от дома, но с начальством не всегда поспоришь. Слушаю и повинуюсь.
Захожу, всё те же и там же.
- Чего изволите?
- Нам очень жаль, но обстоятельства изменились. Империя находиться в состоянии войны. Нашей компании приказано выде-лить сотрудников для комплектации боевого взвода пехоты.
Да, теперь и мне жаль.
- Позвольте, а как же контракт? Я работать приехал!
- Война та же работа. Согласно первому пункту постановле-ния высшего совета планет империи, мирные контракты во время ведения боевых действий могут аннулироваться.
Ничего себе! А то, что я на планетах, выполняя так называе-мый контракт по мирной деятельности, почём зря кровь проливал!? Это значит не в счёт!?
- Приплыли.
- Что?
- Что-то мне ничего не хочется.
А они втроём, глядя мне в глаза, так спокойненько отвечают, - сто лет принудительных работ на урановых рудниках, без начисления заработной платы. Перед отбытием срока изменение статуса, что означает сокращение срока жизни.
- Это ещё что?
- Изменение Ваших биологических параметров аннулируется, продолжительность жизни возвращается к моменту приёма в компанию.
- Вот загнул, а проще.
Видимо я их всё-таки достал, средний заметно нервничая, бросил, – если короче, помрёшь ещё на принудительных работах.
Ну и порядочки, вот тебе и цивилизация.
- А если я соглашусь?
После моего вопроса последовало весьма лестное на их взгляд предложение.
- Стандартный оклад космического пехотинца, льготы (ну эту муть я пропускаю), и возможность после ста лет безупречной службы, стать гражданином империи.
Дались им эти сто лет. Других сроков нет что ли?
- Ладно, согласен, уболтали.
И тут их понесло. Большую половину я пропускаю, но суть той информации, что на меня обрушилась такова.
-  День на сборы, Ваши банковские счета в компании закры-ваются, имеющиеся на них суммы замораживаются, довольствие будете получать от космофлота.
Во, блин, ну да ладно, что я войны не видел? Видал и даже слишком. День – конечно не много, но если учесть, что собирать практически нечего, лучше провести его с пользой, то есть нажраться. Не сильно, примерно как свинья. Что я и поспешил ис-полнить.

Глава 4
- Доброе утро солдат, готовьтесь к отправке.
- Чёрт! О-о-о.
Кошмар наяву, мой распухший язык отказывается назвать добрым утром. Первым в гудящей голове в полный рост встаёт вопрос. Почему я не сдох, ещё маленьким, в таком далёком и сказочном детстве? 
Ощущение после пробуждения хуже некуда, впрочем, бывает и хуже, но реже. Во рту, словно кошки насрали, дальше вы знаете, и голова похожа на железную бочку, по которой колотят ломами вконец оборзевшие футбольные фанаты.
Давненько я не катался на карусели, всё плывёт и кружится, желудок просится наружу вместе с содержимым и весьма успешно. Почему сегодня настолько же плохо, как было хорошо вчера. Вчера я, кажется, пил, а сегодня болит голова. Вот она обратная сторона медали, белая полоска, потом чёрная. Белая полоска конечно хорошо, но чёрных почему-то всегда больше.
Как мне плохо! Жуть. Впору в реанимацию или накапать две тысячи капель водки в стакан и выпить залпом. Опохмелка она и в Африке поможет.
- Солдат космической пехоты Роман, займите своё место в шатле. До отлёта двадцать минут.
Нет уж, сначала выпью, может, и полегчает. Буль, буль, буль. Надеюсь, не ошибся, ровно две тысячи. Хорошо пошла, зараза. И впрямь хорошо, толи фанатов менты разогнали, (хотя вряд ли, скорей всего сами ушли), но голова уже не так болит, да и во рту срущих котов поубавилось.
Может ну её, на фиг, войну эту, нажрусь ещё раз, а там трава не расти…. Однако Родина мать зовёт, хоть и не своя, да надо, и скрипя сердцем, я направляюсь на пункт сбора.
*   *   *
- Курсанты восьмого взвода проследуйте в пятый блок для экипировки.
Это меня. Жернова военной машины пришли в движение и через десять минут выплюнули наш взвод готовым к бою, войне, славе…, смерти.
Ну вот, я боец космической пехоты, десантник. Новый с иго-лочки, бронежилет, высокие ботинки на магнитных защёлках, и неменяющийся уже сотню лет шлем, предназначенный для хранения самого дорогого – мозгов, у кого они есть. Лазерный пистолет на двадцать зарядов и самое главное, гордость каждого космического пехотинца - автоматическая лазерная винтовка, с подствольным гранатомётом. На сленге именуемая - шиза. Должно быть за то, что слетающий с дула полутораметровый лазерный луч через десять метров начинает вращаться, словно городошная палка.
Я солдат космической пехоты! Ура, наверное. По слухам наш командир взвода из ветеранов, но те же слухи молчат, хорошо это или плохо. А вот и он, колоритный мальчик, на вид моложе меня, однако шрамов, которые украшают настоящего мужчину не видно. Впрочем, его колорит определяет только цвет снаряжения, лично мне лиловый не нравится, хаки как раз в тему.
О-о-о, только и смог выговорить мой рот, а руки уже взметнулись вверх, придержать падающую на пол челюсть. Цвет снаряжения нашего командира почти мгновенно поменялся с лилового на хаки, и через пару секунд обратно.
- Строится! Сопляки, Вы ещё многого не знаете и большин-ству из Вас, возможно, не придётся узнать. Так что жадно ловите на лету каждое моё слово.
Он немного подумал и добавил, – дольше проживёте.
Оптимистическое начало боевого пути, что и говорить. Через пять секунд паузы видимо данной нам на осмысление вышесказанного, он добавил.
- Моя кличка Лось, если переживёте первый бой, клички бу-дут у всех. Взвод за мной, грузимся в третий шатл.
И понеслось, закрутилось, всё бегом, язык на плечо, одним словом как в армии. На погрузку успели вовремя, несмотря на потный и заморенный вид, опередить никого не удалось. Седьмой взвод уже грузился, девятый подбежал следом за нами. Зачем бежать спрашивается, если всё равно успели?
В шатле сержант снизошёл до объяснений. Если развернуть его краткий диалог получится, что мы действуем в составе первой роты, отдельного первого батальона космической пехоты первого флота. Подробности по прибытии, на месте. Если доберёмся, правда, последнюю фразу я прочитал в его взгляде.
Летим третий час, все молчат, да и как говорить, распихали по норам, и закрыли прозрачной крышкой. Не первый класс, конечно, покормили и на том спасибо. А не поспать ли мне минуток шестьсот…
*   *   *
- Ш-ш-ш, - именно с таким звуком, напоминающем тихое шипенье, отошли крышки наших нор, и после зычного крика сержанта, решившего попробовать на прочность мои барабанные перепонки, взвод в полном составе построился и рванул к выходу. 
Не могу сказать, что посадка прошла успешно, её просто не было. Весь взвод запихали в железную бочку, пристегнули магнитными захватами к креслам и сбросили вниз. Летим. Нет, падаем!
Полчаса, как мне показалось, свободного падения, когда же-лудок норовит заткнуть горло и нечем дышать, резкий рывок вверх, возможно, сработали тормозные двигатели. Надеюсь ещё не поздно, и мы не разобьёмся. Удар. Сели.
- Восьмой взвод, за мной, - проорал сержант, преобразившись из лилового в хаки. Что означало, – игры кончились, мы ведём боевые действия.
Через пять секунд, из расколовшейся надвое бочки мы словно бараны, испуганно блея, высыпали на свежий воздух.
Дышалось легко, но не долго. Бег неизвестно куда и мелька-ющая впереди спина товарища не способствуют свободному дыха-нию. Собственно и наслаждению красотами природы вместе с проносящимся мимо пейзажем, он тоже не способствует.
Тем не менее, десять миль наш взвод преодолел легко, можно сказать непринуждённо. Сказывались годы тренировок и относительная лёгкость амуниции.
Наш взвод пробежал ещё немного, потом ещё немного и впе-реди замаячили какие-то здания. Короткими перебежками под об-стрелом тяжёлого лучевого оружия тридцать бойцов нашего взвода добрались до окраин.
Я таких городов сроду не видел, дома, словно грибы, огромные полусферы на длинных, тонких ножках. Мы добрались без потерь, и сразу в бой выбивать засевшего в городе не-приятеля, такое же по численности десантное подразделение Некрусов.
Мой первый день, первый бой, чужие лица вокруг. Наш взвод, я один из многих, боец космической пехоты, десантник первого космофлота. У нас нескучная работа, всегда впереди, на линии огня, оттого и потери выше, чем в остальных войсках.
Наш лихой командир разбил взвод на пары и отправил в самое пекло. В напарники мне достался Толстый, выбирать не пришлось, но с таким бы я в разведку не пошёл. Призвали его в десант космической пехоты из резерва, возможно раньше, лет сто назад, он был неплох, но сегодня этот толстый бурдюк мне не нравился. Мало того, что мы мучались с ним на марше, а я тащил его винтовку, так ещё и в бою он мне достался.
Остальные ребята, как ребята, бежали, стиснув зубы, не ныли, а этого два командира отделения волокли. Нам с Толстым достался дом похожий на фиолетовый гриб. Лифт не работал, подниматься пришлось по аварийной винтовой лестнице, и Толстый беспрестанно скулил.
Не спеша продвигаясь вперёд, мы осматривали все углы, и то образно говоря. Похоже, в здешней архитектуре присутствовали только овалы и закругления. Местное население куда-то попряталось, Толстый маячил за моей спиной и создавал много шума.
Наконец мы поднялись на жилой этаж, я покрепче сжал в руках шизу, если Вы помните – это лазерная винтовка и осмотрелся. Как оказалось, я выполнил данное действие, совершенно своевременно. Два бойца Некрусов попытались меня убить и действовали явно всерьёз. Я оказался резче и быстрее, чего не скажешь о Толстом, испуганно присевшем на корточки.
Моя шиза выстрелила всего три раза и лучи вращающиеся как вертолётные пропеллеры нашли цели. Разрезанные пополам солдаты Некрусов рухнули на пол. Я их убил. Первая кровь на моих руках, верней, если  быть абсолютно точным, жареное мясо.
Толстый конечно не трус, но сможет ли он прикрыть мою спину в бою. Сомневаюсь. Впрочем, неважно, я привык надеяться только на себя, меня готовили к битвам, учили выживать несмотря ни на что или ни на кого. И я живу, убиваю, делаю то, чему учили. А Толстый, что ж не больше чем досадная помеха, постараюсь его не потерять.
Я посмотрел на Толстого осуждающе, но так ничего и не сказал, видя его смущение. В конце концов, я и не ждал от него помощи, я волк одиночка, я сам по себе. Итак, вперёд, надеюсь, враг не дремлет.
Ещё трое Некрусов выскочило на нас на втором ярусе, но мой палец на спусковой кнопке оказался быстрее, а прицел вернее. Чем дальше, тем веселее и конечно опаснее. Толстый попытался помочь и даже успел выстрелить один раз из-за моей спины, правда, мимо, но лиха беда начало.
В Некрусов он не попал, но данный факт мне до лампочки, в меня он к счастью тоже не попал, и на том спасибо. Идём дальше, никого. Осмотрев здание полностью, мы решили вернуться. Куда?
От Лося ни слуху, ни духу, ребят со взвода тоже нигде не видно, спрашивается, зачем каждому из нас небольшой переговорник, если пользоваться в бою им всё равно нельзя, глушат проклятые Некрусы. 
Решаю на свой страх и риск прорываться дальше, Толстый покорно тащится следом. Нам везёт, за два часа мы очистили от Некрусов ещё три здания, розовое, зелёное и красное.
В красном нарвались на засаду, Толстый успел подстрелить одного, прежде чем его ранили, я прикончил остальных. Мой напарник получил небольшую запечённую рану в руку, луч прошёл вскользь. Однако он потерял сознание и повис на моих плечах. Вниз он спускался верхом на мне, тихо постанывая.
Пролазив по городу еще пол часа с Толстым на буксире, я чисто случайно подстрелил ещё парочку вражеских десантников и, наконец, нашёл Лося собирающего взвод для атаки. Он обрадовался, так как кроме нас пока никого не было, а ротный требовал выбить Некрусов из дома связи, не уточняя какой.
- Ребята, Вы вовремя!
Я оглянулся, Толстый услыхав о новой перспективе сложить голову за империю, побледнел. Я осуждающе посмотрел на сержанта, спросил, – сколько их, получив в ответ неопределённое пожатие плечами.
Ну вот, опять мне одному чужую Родину защищать, не дождётесь! И я пошёл, отмахнувшись от щедрого предложения подождать кого-нибудь ещё.
То, что геройствовал я зря, дошло до моего серого вещества быстро. В здание я проник без проблем, но на первом этаже попал под шквальный огонь и слегка приуныл. Героизм хорош только тогда, когда цела задница, а если впереди, с боков и за спиной маячит смерть, как-то извините, не хочется. Однако и отступать не к лицу. Нет, я конечно не фанат, иногда можно и отступить, но не сейчас.
Я попытался ползти, куда там, огонь вели, по меньшей мере, из семи комнат. Ладно, попробую из подствольного гранатомёта, дело конечно новое, но надо когда-нибудь начинать.
Граната, выстрел, ещё граната, ещё выстрел. Здорово! Через пять минут обстрела из четырёх комнат потянуло гарью, огонь противника поутих и я бросился вперёд, выпустив последнюю гранату. Минута, другая и первый этаж в моих руках, а повсюду жареные трупы Некрусов.
Второй этаж достался мне почти без боя, противник был только один и тот спустился откуда-то сверху, только затем, чтобы найти свою смерть от моего меткого выстрела. Зато на третьем пришлось пострелять, не так как на первом конечно, но не мало.
 Последний выскочил на меня как ошпаренный и сразу же вскинул винтовку, я естественно выстрелил с бедра, опередив его на мгновенье. В следующее мгновенье я понял, что зарядов больше нет и мой выстрел холостой. Ещё через секунду до меня дошло, что врагу так же нечем стрелять, его боекомплект пуст.
Следующие несколько секунд мы с ненавистью и любопыт-ством смотрели друг другу в глаза. Ну, у него и морда, почти как в фильме Чужой, где играет Шварценеггер, правда, рук не две, а целых четыре. Достойный противник, но не зря меня учили на ко-рабле компании долгих пятьдесят лет. Не с такими уродами дрался.
И сошлись мы с ним в рукопашной, один на один. Его ручонки, толщиной с мою ногу, так и мелькали возле моего носа, я не спешил, тщательно выбирая момент и место, куда надо ударить. Четыре руки конечно хорошо, но надо ещё уметь ими пользоваться, а делал он это похуже, чем я своими двумя.
Удар, ещё удар, я поставил блок, отбил его руку, вторую отбил ногой, пригнулся от удара третьей и ушёл влево от четвёртой. Ерунда, сейчас я его сделаю. И сделал. Некрус получил двойной удар в лоб, потом ногой в то место, где у нормальных гуманоидов обычно находится нос, и рухнул на пол, разметав в разные стороны ручонки. Готов.
Лось почти не удивился, разве чуть-чуть, когда я вышел из здания с Некрусом на плече.
- Волк. Одинокий волк. Это твоя кличка.
- Спасибо, польщён.
Конечно, название зверя звучало несколько иначе, но смысл слова на земной лад трактовался именно так. Хотя если быть точнее их гролс, крупнее нашего волка, размером он почти с ти-гра, только посильнее будет, я видел таких в учебных фильмах. Да и повадки у него ближе к тигриным, хотя и с волчьей тактикой много общего. Короче, гролс практически неуязвимый зверь привыкший полагаться только на себя и чрезвычайно живучий.
Итак, я Волк или Гролс, неплохая кличка, лучше, чем Тол-стый. Через полчаса подтянулись остальные ребята, похоже, мы потеряли шестерых. Возможно, это и есть победа, но мне не весело. Сержант сказал, ищите всех, сбор через час и мы пошли.
Бой окончен, мы вышибли Некрусов из города и уничтожили всех до кого смогли достать. Подсчитали потери, и командир взвода выругался. Потом Лось толкнул речь и приказал хоронить покойников или то, что от них осталось.
Не успели похоронить ребят, как его вызвали к ротному. Через двадцать минут Лось вернулся и заговорчески мне подмигнул, отдавая мою пластиковую карту. Наши карты со всеми данными хранятся в штабе роты, верней их вторые экземпляры. Оригиналы каждый из пехотинцев носит при себе.
- Тебя переводят, удачи. Такие, как ты, нужны космофлоту. Удачи Волк.
Пятнадцать минут на сборы и прощай взвод, здравствуй новое отделение. Я не верю. Если назначения пойдут таким темпом, года через три я буду командармом космической пехоты, а если повезёт, попаду в сам космофлот, его белую кость – лётный состав. И тогда, здравствуй космос, прощайте пыльные и грязные планеты. Но, это вряд ли, таких дураков как я, и без меня хватает.
Ну что ж, пора, сколько ещё в моей жизни будет расставаний, потерь и перемен. Скольких товарищей придётся хо-ронить на чужой земле.
*   *   *
Ура! Сбылась мечта идиота. Я командир отделения, в моём подчинении девять человек, девять отличных бойцов, таких же придурков, как и я сам. Это радует.
Впрочем, последнее время меня радует практически всё, от сияния незнакомого солнца до карканья ворон на ветвях ближайших деревьев. Планета, конечно, так себе, трава жёсткая как проволока, нестерпимо белое солнце жарит словно в аду, да и обстановка соответствующая.
Попал я на неё как обычно в составе нового взвода в десант-ном модуле. Бежать не пришлось, приземлились удачно.
Мы заняли новый платсдарм, практически без сопротивления, если не считать единственной автоматической пушки, которую я геройски подорвал импульсной гранатой. Похоже на всей планете оборону держит одна наша рота, неприятеля не видно, поэтому в голове бродят разные мысли, в том числе и нехорошие. Например, почему мы высадились именно здесь? Где враг, и с какой стати наше командование рассчитывает на то, что Некрусы бросятся отбивать платсдарм? Не проще ли высадится где-нибудь в другом месте? И вообще, на хрена мы здесь!?
Вопросы, бесконечные вопросы, а пока, выполняя приказ командира взвода, моё отделение окапывается в надежде встретить врага. Каковой не замедлил появиться ранним, мерзким утром.
Некрусы не придумали ничего лучше как свалиться с неба в двух модулях прямо на позиции нашего взвода. За что такое внимание, не понимаю. Нам повезло, как говорят, сказочно. Один из модулей был сбит ещё в воздухе взводным орудием. Второй благополучно приземлился прямо на нашу голову, в расположение моего отделения.
Из раскрывшегося десантного модуля, словно муравьи полезли Некрусы, сходу обстреливая нашу позицию из лучевого оружия. Им в ответ утробно заухал снарядами с антиматерией наш миномёт. Модуль загорелся и как я подозреваю, немногие из пехотинцев врага успели выбраться наружу.
Тем не менее, тех, что остались, нам хватило с лихвой. Луче-вые винтовки, с обоих сторон, тихо чертили трассы смерти. Мино-мёт смолк, разрезанный надвое. Землю вокруг нас покрыли ожоги плазмы, рубцы и оплавленные полосы стали ложиться всё ближе и ближе. Много ли навоюешь с лазерной винтовкой? Где настоящее оружие? Где плазмотрон, транклюкаторы, дизентегратор!? Где!
Богатая империя позабыла вооружить свою армию и бросила умирать. Не время ныть, идёт бой.
Враг закрепился и вёл методичный обстрел. Было красиво и немного страшно, от рассекающих воздух лазерных лучей разного цвета. Моё отделение варилось в собственном соку, воюя с превосходящими силами противника, соседние отделения взвода не торопились вмешаться. Я плюнул на всё и пополз вперёд.
Путём мучительных переползаний и перекатываний, мне удалось подтащить своё тело к оврагу позади отряда Некрусов. Окопавшись, я зарядил гранату в подствольник лазерной винтовки, прицелился наобум и выстрелил туда же.
Некрусы неприятно удивились, потеряв сразу двоих бойцов, но пока не разобрались, что к чему и я продолжил. Все гранаты кончились, а меня взяли в кольцо, которое неуклонно сжималось. Взвод стойко молчал, впрочем, связь с отделением тоже оказалась потерянной.
Заряды кончились, но оставался ещё лазерный пистолет, который в рукопашной можно было использовать как Джидайский меч, да и винтовка с разряженным магазином могла выдавать постоянный плазменный луч в течение минуты. Конечно, пуля дура, а штык молодец, но здесь это правило вряд ли срабо-тает.
И остался я с армейской винтовкой, один в поле воин и приготовился к неминуемой смерти. Ждал я её недолго, но она не пришла, передумала, мне повезло, вместо неё пришла помощь, враг был разбит, и победа осталась за нами. Благодаря моим потугам, Некрусов уничтожили, и высокое начальство по достоинству оценило мои скромные заслуги. Мне сказали спасибо, но только после того как пожурили за потерю управления. Не разжаловали и то радость.
Перекур. Ребята у меня в отделении отличные, одно слово – отморозки. Как только до них дошло, что я потерялся, мои бойцы кинулись в атаку. Если бы не они, Некрусы могли сшить мне чехол. Я это я, Волк, новоиспечённый командир отделения.
В космической пехоте в входу клички, даже у командиров. Так проще, легче расставаться с убитыми. Нам сильно повезло, основной удар приняла на себя вторая бригада первого косми-ческого флота. Они встретили атакующие корабли Некрусов на орбите и сильно потрепали десантные модули. Враг поспешно ретировался, прекратив выброс десанта, только благодаря этому обстоятельству и готовности умереть, мы удержали платсдарм.
Второму взводу нашей роты повезло меньше, можно сказать, совсем не повезло. На них свалились сразу три десантных модуля. Некрусы лезли как рассерженные осы, и второй взвод потерял половину состава. Ребята отбивались как могли, но если бы не третий взвод, пришедший им на выручку, они бы потеряли всех. Так прошёл день. И наступила ночь.
*   *   *
Не скажу, что ночь прошла спокойно, сказывалось возбуждение недавнего боя. Я поминутно вскакивал, проверял посты, ребята не спали, собравшись тесной группой. Впрочем, один из моих солдат спал, конечно же, Сурок. Что ж, он оправдывал свою кличку.
Остальные обсуждали недавний десант, Шило о чём-то спо-рил с Длинным. Я рад, что Длинный попал в моё отделение, приятно встретить хоть одну знакомую рожу, особенно на войне. Я подошёл к ним и присел. Сразу же, как из рога изобилия, посыпались вопросы.
- Скажи Волк, долго нам ещё здесь куковать? Когда нас сме-нит регулярная пехота? Что дальше?
Вопросы, вопросы. У нас в десанте всё запросто. Друг другу обращаются на ты, по кличкам, конечно при начальстве субординация соблюдается строго, ну и в бою иногда, хотя приказы выполняются строго без обсуждений.
Вопросы, как будто я знаю больше их. Простой командир отделения, получающий приказы от взводного. Я мало чем отличаюсь от них.
Вопросы и ещё раз вопросы. Откуда мне знать, когда высадятся регулярные части, о таких вещах даже ротному не сообщают. Что дальше? Дальше война и никуда от неё не деться. Будут новые планеты и новые десанты. Новые смерти и новые герои.
Ночь прошла, исчезла, словно дым, а утром мы получили приказ окапываться. На позиции сбросили два контейнера с оборудованием и инженерный взвод. Лучше бы прислали регу-лярные части, строить завод и укрепляться, совсем не наша работа. Я ругался, ребята тоже, но командир взвода резко и доходчиво разъяснил, что это как раз наша работа.
Да, действительно, десантные части готовят платсдарм, укрепляются, охраняют инженерный взвод, пока они готовят пере-движной завод к военному производству. Инженерная часть строит казармы, автоматические башенные пушки и центр управления огнём. А затем, на всё готовенькое придут регулярные пехотные части.
Взвод окопался, но покоя не было. Следующие три дня на нас с неба сыпались контейнеры с оборудованием. Инженерный взвод работал споро, и их командир обещал всё закончить через неделю.
За первые три дня они успели собрать и запустить завод, ко-торый первым делом выплюнул несколько собирателей, неповоротливых гусеничных уродцев, сразу начавших рыскать по округе в поисках бесхозного металла.
Все вокруг суетились и бегали, мы же закончив разгрузку очередного модуля, отдыхали, постепенно привыкая к безделью. Как это принято говорить, ничто не предвещало беды, и она не замедлила нагрянуть.
Некрусы заглянули к нам на огонёк, на пятый день вынужденного безделья. К этому моменту возле завода, на высоких опорах торчали две больших лазерных пушки, чуть в стороне довольно урчали генераторы.
Против нас бросили танки. Десятиметровые летающие плат-формы с двумя орудийными башнями. И у нас стало жарко. Пожалуй, даже в аду прохладнее. Они шли с севера, паря низко над землёй, по три каждые четыре часа. Командир инженерного взвода сообщил, что, похоже, они также успели развернуть свой завод и закрепиться. Теперь нам придётся строиться под огнём.
Первую атаку мы отбили легко, наша помощь практически не понадобилась, всё сделали башенные пушки класса Бастион, работающие в автоматическом режиме. Во время второй атаки завод потерял одного собирателя, а наш десантный взвод бойца. К моменту третьей атаки инженерному взводу с помощью конструктора удалось собрать третью пушку башню. Однако, нападения не последовало.
Неладное мы заподозрили через три часа, когда на завод вернулся единственный, поджаренный с одного бока собиратель. Командир инженерного взвода бросился перенастраивать программу. И через час с небольшим, завод выплюнул лёгкий танк, метров шести в длину с одной плазменной пушкой. Я пожал плечами, но за следующие полтора часа он выплюнул ещё один.
Собиратель тронулся с места, взяв курс на юг, над ним гордо рея в воздухе, хотя и низенько, летели оба танка. Что ж, если вооружение и подкачало, то хоть господство в воздухе наше.
Через два часа Некрусы снова атаковали. На этот раз кроме трёх танков, в полукилометре от нашего взвода раскрылся малый десантный модуль и в бой пошла пехота.
Стало слишком весело и жарко. Потом грустно и слишком жарко. Рота пехоты вооружённой не обычными лазерными винтовками, а убойной силы гранатомётами, немало попортила нам крови. Поначалу занятые танками мы не обратили на них особого внимания, впрочем, как и автоматические пушки башни, посчитав их слишком малыми целями.
В то время, когда весь наш огонь, был сосредоточен на трёх танках, пехота Некрусов подобралась достаточно близко, и стала обстреливать завод, наши позиции и пушки башни, нанося не малый урон. Один из танков загорелся, и пошёл обратно, второй просто взорвался, исчезнув в пламени взрыва, а третий потерял оба орудия, и поспешил ретироваться.
Только тогда мы обратили внимание на пехоту и ужаснулись. Дальнейшие полчаса стали для нас кровавой баней. Солдаты Некрусов лезли как муравьи и палили из своих гранато-мётов по всему, что заслуживало их внимание.
Трассы лазерных лучей, взрывы, низко стелящийся дым и огонь, такова картина боя, где царит смерть. 
В первые пять минут был убит командир взвода и трое бой-цов. Не долго думая, я принял командование на себя. Загорелась пушка башня, но продолжала вести огонь из одного орудия, завод получил значительные повреждения к тому моменту, когда мне удалось отбить нападение. Вдалеке показался собиратель с кружащими над ним двумя танками, которые и рассеяли остатки пехоты противника.
Через час по взводному интерфейсу, со мной связался командир десантной роты, выяснил обстановку и заставил принять командование взводом, пока. Оно мне надо!?
День погас, пришла грустная ночь, укрывшая нас тёмным пологом, спать.

Глава 5
Не знаю и не хочу знать за какие заслуги или в наказание меня оставляют на этой планете командовать пехотной ротой. Впрочем, пехотной её можно назвать с большой натяжкой. Прощай десант. Приказы не обсуждают, дуракам, что сидят наверху виднее. Мне придётся слегка подучиться, и пересесть на командирский скаут. Что ж, буду летать, как птицы, правда, низенько.
Стандартная пехотная рота три взвода, общей численностью девяносто семь бойцов, вместе со мной. По утверждённой штабом диспозиции, один взвод остаётся на базе, два других атакуют врага и отнюдь не в пешем строю.
Местность вокруг базы я успел изучить, как свои пять паль-цев. Задача перед ротой одна и она проста как топор, нависший над моей шеей. Роте предстоит разгромить базу Некрусов, укреплённую не хуже нашей.
На два взвода, которые я должен выделить для достижения призрачной цели, приходится, пять лёгких танков, пять ракетных танков и пять штурмовых с экипажем по три бойца. Кроме того, на вооружении роты находится три монстра, именуемых среди пехоты Ходиками. Экипаж Ходика пять человек, а по огневой мощи они не уступают стационарным пушкам башням. Одна беда, они не летают, даже низенько, то есть совсем, и сильно задерживают продвижение остальных.
Но вся выше перечисленная боевая техника имеется в моей роте только в штатном расписании. Пять собирателей ещё не наскребли достаточно металла для её производства. Так что, ре-ально кроме командирского скаута рота имеет пять лёгких танков, в настоящее время осуществляющих прикрытие и защиту собирателей.
Взвод остающийся на базе работает в три смены, по отделениям, осуществляя её охрану и оборону. Два других, осуществляют рейды, атакуя и уничтожая противника, будь то боевые части или собиратели металла. Так же прикрывают и контролируют установку лёгких автоматических пушек, работающих по принципу свой – чужой.
Эти лёгкие пушки класса сторож, выпускает завод со скоро-стью две в день, если есть металл и нет более срочной работы. Пушки хороши в паре, они имеют собственные маневровые дви-гатели и дальность хода до двадцати пяти стандартных имперских миль.
В дуэли двух пушек против трёх тяжёлых танков Некрусов, не всегда выигрывают танки. Имея по два ствола, изрыгающих плазму на расстояние до стандартной имперской мили, они несколько превосходят по дальности и точности прицела тяжёлые танки противника, не имея такой огневой мощи..
День прошёл в целом спокойно, как ни странно (в конце кон-цов, это их дело), а Некрусы нас не беспокоили, видимо наращивали силы. Я мотался по местности, как сраный веник на командирском скауте, возвращаясь на базе перекусить и пополнить боезапас.
Путём героических усилий мне удалось уничтожить две вра-жеских единицы бронетехники, как позднее выяснилось невоору-жённые. Они передвигались на куче маленьких шарообразных колёсиков и собирали металл, который так нужен заводу. Мой металл!
Лично я воевал удачно, без проблем, которые не замедлили нарисоваться к вечеру. На базу вернулись только четыре собирателя, вместо пяти, хуже было другое, не вернулся один лёгкий танк. Вывод напрашивался сам собой, они пропали оба, не хотелось думать, что погибли.
На работающий в автоматическом режиме собиратель мне было по большому счёту наплевать, завод нашлёпает новых, а вот потеря лёгкого танка с экипажем из трёх человек, больно резала сердце.
К счастью недолго. В середине ночи вернулись все три пехо-тинца, естественно без танка и пешком. Целоваться и обниматься, конечно, не стали, но выпили и закусили, а за ночь завод выплюнул новый лёгкий танк и собиратель. Кстати, об этом я узнал только утром, проснувшись относительно трезвый и со страшной головной болью.
С первыми лучами предательски яркого чужого солнца моя голова оторвалась от подушки, и начались проблемы. Первой мыслью было, что ночью напали Некрусы и меня убили. К счастью, сей прискорбный факт, не подтвердился. Я оказался жив, но как пытался доказать мне пошатнувшийся организм, - смертельно болен.
Головокружение с пришедшей ему на смену рвотой, взрывы ядерных бомб в голове, вкупе с насравшими во рту кошками, убедили меня в обратном. Я жив, здоров, а то, что со мной твориться просто похмелье. Паника улеглась, стало легче, но не намного. Хотелось застрелиться и уйти в кому.
От суицида меня спас командир первого взвода, сержант Ящер. Да, он не красавец, зато большой, ну просто очень. К тому же он мой спаситель. Однако, если Вы думаете, что он принёс сто грамм или даже двести, то Вы заблуждаетесь. В мой загаженный рот, недрогнувшей рукой впихнули две круглые пилюли и их залили водой.
Как командиру роты, мне было положено возмутиться, но эффект сказался практически моментально и проснулась совесть, приказавшая мне заткнуться. День начался.
День начался атакой Некрусов. Твари бросили против нас шесть тяжёлых танков, круживших вокруг базы и не дававших моим беззащитным собирателям ни единого шанса, для сбора металла.
К обеду, общими усилиями роты враг потерял две единицы из своего отряда и отступил. Собиратели быстренько сгребли в свои ненасытные брюшки обломки металла, и к вечеру завод смастерил лёгкую пушку класса Сторож. К утру их оказалось уже две, и мы выступили.
Колонну повёл я, кому же ещё. Пять собирателей, две плету-щиеся за нами пушки и пять лёгких танков охранявших всё это дело, послушно летели и ползли за мной. Я вёл их к месту вчерашнего боя, туда, где погиб лёгкий танк и собиратель, туда, где должен был лежать бесхозный металл.
Нас опередили! Среди обломков, сытно урча, ползали два бронированных сборщика Некрусов, а вокруг, оберегая их воров-ской труд, патрулировали два тяжёлых танка. Не напрягая особо мозговые извилины, я бросил клич, - бей их.
И мы их били. В течение пяти секунд на позиции разверну-лись оба Сторожа, сразу же занявшиеся любимым делом, а конкретно уничтожением всего что движется со стороны противника. Мои лёгкие танки слово коршуны над жирными цесарками закружили над бронетанками Некрусов. И началось веселье.
Не буду говорить, что мы победили, смешно бы было. Никто не ушёл живым, и наши собиратели вволю нагребли металлолома. На базу мой отряд возвращался в полном составе, без потерь. Обе передвижные автоматические пушки остались охранять местность и оставшийся металлический мусор, не поместившийся в бункеры собирателей.
Не долго музыка играла. По прибытии на базу мне пришлось об этом вспомнить. За время отсутствия моего отряда на неё дважды покушались Некрусы. Вокруг в огромных количествах валялись, горели и дымились обломки техники. О моих худших опасениях поведала своим плачевным видом стационарная пушка башня, вернее, её отсутствие. Не ругаться бы…, приплыли.
При ближайшем рассмотрении, повреждения, нанесённые вверенному мне объекту, оказались не столь катастрофическими, как мне показалось. Все ключевые объекты уцелели, три пушки башни класса Бастион, исправно несли службу, пресекая атаки Некрусов.
Теперь о грустном. Рота потеряла двух человек ранеными, что само по себе неплохо, и двух убитыми, что в любом случае не хорошо. Я грустил, а завод запаивал тела в капсулы, что является привилегией постоянных формирований. У нас в десанте убитых хоронили на месте.
Хватит о грустном. Завод работал всю ночь, перерабатывая металл, а разгрузившиеся сборщики ползали по периметру собирая обломки. В итоге конструктор восстановил разрушенный Бастион и занялся восстановлением периметра. К моей великой радости с заводского конвеера, сошёл тяжёлый штурмовой танк.
Я рад, бойцы рады, ещё две, три недели и мы разорим осиное гнездо Некрусов! Может быть. Ночь сгинула навсегда, жаркое утреннее солнце протрубило о начале нового дня. Сборщикам металла хватит работы и вокруг базы, следовательно, сегодня я свободен. Ах, как я зол!
- Ящер, строй взвод, уходим в рейд.
- Есть командир!
Идём мстить. За убитых, раненых, потрёпанную базу и просто за то, что они Некрусы. Они мешают нам жить.
Мой командирский скаут, пять лёгких танков и штурм танк, жаждут крови. Рейд.
Время обеда, мы рыскаем по пересечённой местности, словно стая голодных волков. Жажда не утолена. Три бронированных сборщика Некрусов, не имеющих экипажа открыли список наших жертв. Данный факт не удовлетворил ни меня, ни Ящера, и мы продолжили поиск для пополнения списка жертв.
- Ящер, атака!
Я оторвался от основных сил, дружно добивавших ещё два собирателя Некрусов, и попал в засаду. Мне не нравился процесс расстрела беззащитных целей, и я полетел искать более дос-тойного противника. Нашёл, блин. В каньоне возле туши старого космического корабля сновали бронированные вражеские собиратели. А вокруг кружили тяжёлые танки. Пора сваливать.
Но я не свалил, идя в атаку, последними моими словами были координаты цели. Сработала катапульта, и я отправился в полёт, а мой горящий скаут направленный верной рукой в тяжёлый танк противника, взорвался вместе с ним. Дальнейшей моей заботой стало маневрирование, с единственной задачей, улететь как можно дальше от стойбища Некрусов.
Приземлился я весьма удачно, на голову, однако кость не повредил. Очнулся я на высотке, невдалеке от каньона, сообщил Ящеру новые координаты и занялся наблюдением.
Подсчёт сил и средств противника закончился одновременно с подлётом моих орлов. Силы Некрусов порадовали, но не сильно. Восемь сборщиков металла, плевать, потом разберёмся, и пять тяжёлых танков имеющих по две орудийных башни каждый. Шестой уже отправится на переплавку, благодаря моим скромным усилиям.
Пораскинув оставшимися после мягкой посадки мозгами, я пришёл к выводу, что силы примерно равны и хочется атаковать. Место мне нашлось в штурм танке, между креслом Ящера и сортиром.
Пятёрка моих лёгких танков уступала по огневой мощи тяжёлым танкам Некрусов, но, на мой взгляд, превосходство штурм танка компенсировало этот существенный недостаток. Большой штурмовой танк по своим размерам в полтора раза превышал танки Некрусов и, пожалуй, раза в два был лучше вооружён. Жребий брошен.
- Ящер, в атаку. Уничтожить врага.
- Мы атакуем, Волк!
Я взглянул на него и махнул рукой. Мы начали и свалились на них как снег на голову. Штурм танк, паля из всех орудий, врезался в самую гущу и, не обращая внимания на ответный огонь, в упор расстрелял один из танков Некрусов. Несмотря на потери, неприятельский отряд не отступил, не желая оставлять сытную кормушку металла, и перешёл в контратаку.
Стало жарко, лучи лазеров с двух сторон впились в броню штурм танка, система охлаждения загудела, работая на пределе. На планетарной технике не ставят защитные экраны, по двум причинам. Слишком дорого и к тому же, сила поражения лазеров и дальность ослабевает в условиях атмосферы. Другое дело космос, но мы на земле, однако, и кругом идёт бой. Жарко.
Каждая пара моих танков атаковала танк Некрусов и только один лёгкий танк, так же как и мы, остался один на один с против-ником. Наш одинокий лёгкий танк кружил возле своего про-тивника, пытаясь не попасть под огонь его лазерных орудий. Мой штурм танк действовал иначе, мы шли навстречу врагу используя преимущество в орудиях, броне и размерах.
Дуэль продолжалась меньше минуты, и танк  Некрусов сдался, обратившись в бегство. В скорости мы с Ящером ему проигрывали, но я поменялся местами со своим лёгким танком, взяв его противника на себя. Он устремился в погоню, надеюсь, догонит, надеюсь, добьёт.
Получив свежего противника, перегревшийся штурм танк Ящера застонал, словно ребёнок, но без лишних слов ведомый жёсткой рукой командира, пошёл в атаку. Охлаждение работало на износ, лучи лазеров вгрызались в дымящуюся броню, но мы стояли насмерть. Правда, не больше одной минуты.
Изрытый нашими лазерами тяжёлый танк Некрусов загорелся и взорвался, далеко разбросав обломки. Избавившись от очередного противника, из-за спины Ящера я оглядел картину боя на обзорных экранах.
Справа, возле ржавой туши наполовину разобранного звездолёта мои танки приканчивали тяжёлый танк Некрусов, слева картина повторялась с точностью до наоборот, а по всей округе расползались их собиратели металла. Естественно наш штурм танк повернул на лево.
- Командир, атакую!
- Конечно, что ещё делать, - заметил я философски и погру-зился в размышления.
Атака удалась, мы потеряли одну башню и раздолбили танк Некрусов. Второй добили мои орлы, чуть позднее доложил о вы-полнении задания вернувшийся из погони наш лёгкий танк.
- А теперь веселье! Зачистить местность.
Я не маньяк и не убийца, но стараюсь быть последователь-ным, и через час в округе горели не успевшие уйти сборщики ме-талла. В этот знаменательный день мы одержали славную победу отбив у Некрусов лакомый кусок.
Первым делом я отправил два лёгких танка за нашими сбор-щиками металла и двумя передвижными пушками, которые поста-вил на охрану. Металл наш! Мы отбили золотую жилу. Получивший соответствующую информацию завод пересмотрел приоритеты и за ночь выпустил две пушки, включившие двигатели, и отправившиеся своим ходом занимать позицию.
Прошла ночь, едва забрезживший рассвет встретил два сборщика и три танка Некрусов огнём четырёх пушек. Сторожа выполнили боевую работу на отлично, и потерявший тихоходных сборщиков вместе с одним танком, враг с позором ретировался.
Днём нас больше не беспокоили, а завод поднапрягся и с конвеера сошёл командирский скаут с двумя пушками, самостоятельно полетевшими на позицию возле звездолёта. Ну, вот я и на коне. Ночь прошла спокойно, а завод выплюнул ещё две самоходных пушки и снова перестроился.
Едва чужое солнце выглянуло из-за горизонта, я стал ждать ответного удара.
 Ждал долго, два дня. Похоже, враг копил силы, Некрусы не появлялись ни на базе, не возле туши старого звездолёта. Воспользовавшиеся передышкой, завод и конструктор, строили, строили и строили, исправно получая металл.
Итогом плодотворной работы стали две стационарных пушки типа Бастион, четыре штурм танка и два ракетных. Вся прелесть последних, заключалась в дальности поражения цели, а недостатки сводились к малой защищённости. Ракетные танки, судя по названию, стреляли ракетами, начинка боеголовок, выше всяких похвал, тротил и пластид отдыхают. Ядерный взрыв в миниатюре, но без всех его нехороших сопутствующих эффектов.
Прошла ночь, и снова наступило утро, Некрусы явно игнорировали нашу базу. Обидно, да!? В течение дня, они появились только один раз, прощупав двумя танками оборону вокруг отбитого у них звездолёта. Удрать успел только один. Разрезавшие звездолёт сборщики быстро собрали халявные обломки.
Последующие два дня, стояла хорошая, пасмурная погода. Впервые с момента пребывания на планете я наблюдал тучи. Должно быть это редкое явление, если учесть, что по местному календарю сейчас зима. Как же здесь тепло летом! Боюсь представить.
Мы укреплялись, завод работал без перерыва, производя танки. К настоящему моменту рота имела на вооружении пять лёгких танков, столько же ракетных и четыре штурмовых. Я радовался как ребёнок, получивший новую игрушку. Не долго.
Они пришли к старому звездолёту утром и атаковали автоматические пушки стоявшие на охране.
Десять тяжёлых танков шли двумя группами. Некрусы напали сразу с двух сторон. Следом за танками наступала пехота. Я помню их, мелкие неудобные для пушек цели, несущие разрушение и смерть.
Я в одиночку совершал утренний облёт территории и на подлёте к изъеденному временем и сборщиками звездолёту, услышал подозрительный шум. При подлёте картина проясни-лась. Шёл бой.
Истерически тявкали автоматические пушки, ухали взрывы гранатомётов пехоты, словно большие рассерженные змеи шипели лазеры тяжёлых танков. Не мудрствуя лукаво, я взял себе задачу по плечу и как мог, (а Мог был не слабый парень), принялся ис-треблять пехоту.
Увернувшись от очередной вспышки лучей, я срезал очередью тройку Некрусовских пехотинцев, и пошёл на второй заход. Наши автоматические пушки скорпулёзно отрабатывали свой хлеб, первая пятёрка тяжёлых танков, встретив мощный заградительный огонь и, потеряв три машины, поспешила ретироваться.
Второй группе удалось уничтожить одну автоматическую пушку, раскрасив картину боя взрывами двух своих танков. В ин-терфейсе звукового и видео обзора царила какофония. Коротко лая переговаривались Некрусы, требовательно запрашивали подкрепления автоматические пушки, жалобно пищали о полученных повреждениях сборщики металла. Весь этот гвалд и шум перекрывал мои попытки связаться с базой и мешал сосредоточиться.
И совсем уже была наша победа, но подкрался проклятый буржуин и в мою светлую душу, закрались тёмные сомнения. До поля боя добрались Пауки Некрусов. Всего два, но мне успели о них поведать, и сей факт, увы, не радовал.
 Они действительно сильно походили на Пауков, по размерам почти не уступая нашим Бастионам, с той лишь разницей, что могли передвигаться на двенадцати членистых ножках.
Их головы башни изрыгали дробь шариков размером с фут-больный мяч с периодичностью в четыре секунды. Около сотни шаров, лопающихся от соприкосновения с целью, и заливающих её потоками кислоты моментально разъедающей броню.
После минуты боя, я почуял неладное. Воспрянувшие духом танки Некрусов снова шли в атаку. Захлебнулась расплавленная кислотой автоматическая пушка, снова подняла голову за-таившаяся пехота. Казалось, они были повсюду, и вокруг меня. Атака следовала за атакой, мы уничтожили ещё три танка, и потеряли две пушки.
В течение последующих десяти минут я разбирался с пехотой и разобрался. Некрусы лишились последних танков и одного паука, что радовало, но не сильно, так как на поле боя кроме меня продолжали отстреливаться только две автоматические пушки. Секунду назад их было три, но только что на моих глазах Паук расплавил одну из них. А твари то ядовитые.
Автоматические пушки били почти в упор, но Паук упрямо шёл вперёд, рыгая шарами с кислотой. Я едва успел увернуться, и пользуясь преимуществом в скорости, зашёл сзади, моментально закувыркавшись в воздухе от удара лазером. На затылке Паук Некрусов имел парочку не плохих лазерных пушек.
Скаут выровнялся, и я решил рискнуть во второй раз, стараясь действовать осторожнее. Отлетев подальше от поля боя, я разогнался, и на предельной скорости зашёл на Паука сбоку. Расстреляв за два захода кассету с ракетами и заложив вираж покруче, мой скаут только чудом не врезался в массивную башку паука.
Заглохла ещё одна автоматическая пушка, а из дыры в правой части Паучьей головы повалил густой дым. Перекрестившись, я атаковал его в третий раз.
Две ракеты попали в цель, несколько секунд ничего не происходило, но потом Паучья голова раскололась, словно глиняный горшок, и расцвела алыми маками пламени. Сделав круг почёта вокруг старого звездолёта, я окончательно понял, что всё кончилось.
О недавнем сражении напоминали горящие по всей округе обломки, сборщики металла, тыкающиеся повсюду словно слепые щенки, потерявшие мать и одинокая автоматическая пушка.
Я попробовал связаться с базой, снова и снова, но жалобный писк сборщиков, получивших сбой в программе, заглушал всё. Катина удручала, однако, враг разбит, победа осталась за нами. Конкретно, за мной.
Вспышка в боковых обзорных экранах Скаута помешала моему самолюбованию. Удар и тьма. Последнее что я слышал, - Волк говорит….
Ящер, успел подумать я, и сознание провалилось в глубокий колодец без дна и без края. 
*   *   *
Очнулся я на базе, через два дня, как ни странно живой. Руки, ноги на месте, а раз я осознаю сей факт, следовательно, и голова не пострадала. Ребята успели, язык не поворачивается сказать – вовремя, но, по крайней мере, не опоздали. Ящер доложил, что моей судьбой интересовался сам командующий космической пехоты первого флота. Однако, я приобретаю популярность в высоких эшелонах власти. Я жив и снова герой.
За время моего вынужденного отдыха завод выплюнул с конвеера четыре автоматические пушки и заслал их на дежурство к звездолёту. Кроме того, он пополнил мою роту ещё одним ракетным танком и по слухам, распространяемым техниками, именно сейчас занялся производством Ходиков. К вечеру я убедился в подлинности слухов. Из заводского чрева вышла стационарная пушка башня. Так вот ты какой, Ходик!
Сделав несколько многометровых шагов, он остановился, и откуда-то из-под брюха спустились техники.
- Забирай командир, это первый. Через два дня будет полный комплект.
Да, слов нет, передвигающаяся своим ходом башня типа Ба-стион моей роте не помешает. Хороша! Ещё две и в поход, громить логово врага. А там, уж как повезёт или мы их или …, что-то не хочется.
 
Глава 6
В поход, империя должна знать своих героев, и она узнает, не пройдёт и двух дней…., короче, мы разгромим базу Некрусов.
Прошёл день, второй, третий, мы отбили нападение, постра-дала одна пушка типа Бастион. Прошёл четвёртый день, лениво текло время, закончилась неделя. Мы готовы.
Сегодня знаменательный день, три Ходика, пять штурмовых, ракетных и лёгких танков, а так же две автоматические пушки идут на штурм. Я выступаю.
На базе остаётся одно отделение, два взвода, согласно штатного расписания, плюс два отделения с третьего на БМП идут чуть выше. Кроме того, с нами следуют две автоматические пушки с сервировочным грузовиком, для дозаправки и пополнения боезапаса. Мы идём.
Вдоль холмов, песка и чахлых деревьев, мимо туши наполо-вину съеденного звездолёта, рота шла к славе. Естественно впереди, на лихом лёгком скауте я, собственной персоной. Мы шли вперёд, кто-то же должен быть первым.
Мелькали знакомые пейзажи одному мне известного маршрута. Слишком медленно тянулись минуты, словно замороженные застыли часы. Я боялся только одного, что нас обнаружат раньше времени.
Дорога оказалась не близкой, но спокойной. Некрусы по не-домыслию или, привычке, не выслали разведчиков и не выставили постов. На начальном этапе военная компания больше походила на туристический поход или семейную прогулку. До их базы наш отряд добрался без потерь.
Мы пришли, разведывательный зонд передал информацию, данные не утешительные, база Некрусов укреплена лучше, чем я предполагал. Четыре больших пушки в виде шаров на стальных опорах, по периметру базы, десять тяжёлых танков и пять Пауков, не прибавляли оптимизма.
Меня колебало недолго. В смысле, что я недолго колебался, прежде чем принять решение. Победа или смерть. Шучу, лучше со щитом, на щите не хочется. Плевать на численное превосходство, со слов Суворова, - побеждают не числом, а уменьем.
Да здравствует стратегия и тактика, а так же простое, как то-пор, русское авось.
- Всем в атаку!
Не то что бы я отделался общей фразой, цели распределялись заранее, просто пришло время стать героями. После команды в бой пошли легкие, штурмовые танки и ходики. Ракетные танки к этому времени уже заняли позицию в лощине и, закончив прицеливание, открыли огонь по фабрике и стационарным пушкам Некрусов. Где-то на противоположной стороне базы Некрусов высаживались два отделения пехоты, мой козырной туз в рукаве.
Что может быть прекраснее хорошо продуманного и спланированного боя. Моему взору открылась чудная картина. Медленно шаг за шагом, шли в атаку Ходики, стрелами метнулись в бой лёгкие танки, степенно втянулись в драку штурм танки. Из лощины летели стрелы ракетных танков, а на холме занимали позицию автоматические пушки. Компания началась.
В течение десяти секунд обстрела ракетные танки накрыли огнём одну пушку шар, превратив её в горящие развалины, и перенесли огонь на вторую.
Лёгкие танки закружили хоровод вокруг тяжёлых танков Некрусов, мешая вести прицельный огонь. Штурмовые танки не обращая внимания на лучи лазеров, не спеша, шли в атаку, подавляя огнём танки врага.
Но и Некрусы не были в этом бою статистами. Прицельно били голубыми молниями пушки шары, пока просто обездвиживая на несколько секунд танк получивший разряд. Остервенело палили из лазерных орудий тяжёлые танки Некрусов, и неумолимо надвигались Пауки.
Бой шёл на всей территории базы, разбившись на мелкие схватки, паутину манёвров и дуэли, один на один, лоб в лоб. Мой юркий скаут, словно Фигаро,  успевал везде и где мог, вносил свою лепту.
Взрывы, вспышки и лучи лазеров, рёв ракет и взрывы, взрывы, огонь и смерть. В обзорных экранах скаута, пулей проносящегося по вражеской базе, мелькала картина боя. Горела автоматическая пушка, рядом с которой дымили разрушенные остовы двух тяжёлых танков.
На моих глазах рухнула третья пушка шар, взорвался, выплеснув море огня, наш штурм танк и закрутился волчком получивший разряд молнии лёгкий. Три Паука окружили Ходик и обстреливали его шарами с кислотой, одновременно пытаясь достать лазерами мой скаут. Ходик отвечал огнём мощных лазерных пушек, но явно проигрывал.
Совсем рядом сошедшиеся один на один Ходик и Паук вели бой, через секунду Паук взорвался и его собственная кислота зашипела на обломках. Я развернул скаут и зигзагами повёл его к трём паукам, на помощь Ходику. Атака удалась, с третьего захода ракеты пробили башку Паука, следом за вспышкой последовал взрыв.
Кассеты с ракетами кончились, я загрустил, глядя на проле-тевшие мимо два лёгких танка с тянущимися за ними дымными шлейфами. Тяжело. Рухнул на землю Ходик, подвели расплавлен-ные кислотой опоры, заглохла автоматическая пушка рас-стрелявшая весь боезапас. Ракетные танки прекратили обстрел завода, отойдя на перезарядку.
На противоположной стороне базы два моих отделения ведут бой. Слетать помочь? Верный скаут, послушный моим командам, рванул вперёд. Картина разрушений, открывавшаяся моему взору при движении, откровенно радовала. С подлёта, поставив настройку лазеров на полную мощность, я ударил по пехоте Некрусов. Бойцы моей роты поднялись в атаку. Разворот и назад.
Два моих Ходика лежат, экипаж залёг неподалёку с винтовками, а последний упрямо идёт по трупам к фабрике Некрусов. Вокруг него наматывает круги лёгкий танк. Взрыв, вспышка, огонь. С шипеньем режут воздух голубые, зелёные и красные лучи лазеров, рвутся ракеты. Кругом чад, пламя и смерть. Смерть на белом коне, с ярко блестящей на солнце косой. Её блеск режет глаза. Смерть, пожары и всюду смерть.
Враг не сдаётся, тяжёлые танки Некрусов упрямо ведут бой, Паук потерявший членистую ногу рвётся следом за Ходиком, пытаясь достать его шарами с кислотой. Два дымящихся штурм танка упорно встают на его пути и бьют в упор. Удачный выстрел срезает пауку ещё одну ногу, и он останавливается, атакуя штурм танк.
Вечереет, чёрные клубы дыма блекнут на фоне темнеющего неба, но костры пожарищ становятся ярче. Пехота Некрусов упорно цепляется за свои позиции, мои ребята опять залегли. Неожиданно Некрусы получают подкрепление, два тяжёлых танка вернувшихся из сопровождения сборщиков металла.
Ракетные танки, в очередной раз расстрелявшие боезапас просят разрешения на перезарядку, но сервировочный грузовик пуст, ракет и новых батарей нет. Получив разрешение, танки уходят на базу.
Ночь, но светло как днём, периметр логова Некрусов ярко освещён пожарами, бой продолжается. Два некстати подошедших танка противника бросаются в атаку, шипят лучи лазеров, словно гром прокатывается над базой эхо взрывов. Смерть витает над всеми и каждым.
   Горит всё, строения, техника, земля и воздух, плавится и течёт металл и камень. Чёрная густая копоть стелется над кипящей землёй, фильтры скаута едва справляются со своей задачей, система поддержания комфорта почти сдалась, не в состоянии поддерживать нужную температуру. Градом течёт пот, неприятно раздражая шею.
Мне везёт, рухнул последний Ходик, раздавив тяжёлый танк Некрусов, взорвался их завод, выплеснув море огня, встали на позицию две автоматические пушки присланные базой и сразу нащупали цель. Оба Сторожа вовремя поддержали огнём остатки наступающих сил. Мы побеждаем, я чувствую пока ещё робкую радость победы.
Загорелся ещё один тяжёлый танк противника, повышая наши шансы на победу. Поднялись два моих отделения, поддерживаемые автоматическими пушками, и отправили остатки Некрусов в ад. Если он у них есть.
Испуганное солнце на секунду проглянуло сквозь дым и ужаснулось. Нам некого больше убивать, целей не осталось, сгорело всё. Металл вплавился в камень, камень в металл. Я собирал роту и считал потери. Начинался новый день.
*   *   *
База жила своей жизнью, завод переключился на ремонт, восстанавливая побитую в бою технику, солнце стояло в зените. Мы откровенно скучали, слонялись по территории базы, со-провождали сборщики металла. Я слетал пару раз к старому звездолёту, исследовал обломки, но не нашёл ничего интересного.
Часы тянулись как дни, дни тоже не особо торопились. Время текло ленивой мутной рекой, о нас словно забыли. Прошла неделя, с тех пор как я доложил о победе, потом вторая, скука росла и ширилась.
*   *   *
Некрусы посыпались с неба, словно град. Десять десантных модулей пробили атмосферу и приземлились по периметру базы. Два загорелись сразу, остальные раскололись, выплёснув пехоту и танки. Атака началась, и многие пожалели о днях скуки.
Тяжёлые танки Некрусов атаковали сомкнутым строем, сле-дом, словно поганки после дождя рассыпалась пехота. Через час пала первая пушка Бастион, через два вторая. Враг пытался подавить базу всей огневой мощью, мы снова почувствовали ад на своей шкуре.
Последующий час был самым страшным, мы теряли лёгкие танки один за другим, вышли из строя три ракетных и два штурмовых, рухнул объятый пламенем ещё один Бастион. Лучи лазеров раскалили воздух, тяжёлые танки Некрусов упрямо, словно маньяки, ползли вперёд.
Выбросив в разные стороны языки пламени, почти синхронно взорвались два Сторожа. Наконец наступил перелом, дымящиеся танки Некрусов вспыхивали как свечки, и их многорукая пехота залегла, лишившись поддержки. Мы контратаковали, добивая разрозненные группы неприятеля, база устояла.
К вечеру о нападении напоминал только дымящийся металлический мусор и пустые створки десантных модулей. Завод приступил к ремонту. На базе снова воцарился покой, хоронили убитых. Я пил. Не долго, дня два или три, потом бросил, не в силах отменить смерть.
И вновь пришла скука пополам с печалью. Я засел за стихи, наверное, зря, но что поделаешь, если из организма прёт лирика вместе с грустью.
Чёрная копоть, пламя и смерть,
Мы теряем друзей, но находим печаль.
Мордой падаем в пыль, разбиваясь о твердь,
Стиснув зубы в тоске, прячем слёзы в вуаль.
Грустно, да. Стихи, нет, стон души, горечь и боль, любовь и ненависть, край и край.
Пламя, брызги металла и чёрная гарь
Вспышка, молния, гром уносящийся в даль….
И что?! Скука страшная вещь, тут не только стихи писать, петь начнёшь или взвоешь.
Скука поглотила базу, накрыв её грустью и тоской. Тосковали мои бойцы, техники, тосковали пушки Бастионы и даже сам завод.
Словно надсмехаясь с утра, зарядил дождь, широкие мутные потоки вспененной воды покатились с холмов. Тёплый воздух моментально пропитался сыростью, под ногами захлюпала жидкая грязь. То-с-ка-а-а-а.
Дождь прекратился так же внезапно как начался, словно невидимая рука сгребла с неба тучи, и закрыла несуществующий кран. Нарисовавшееся во всей красе солнце принялось за работу, и от земли повалил пар. Духота и влажность доставали меня до вечера, но с закатом повеяло прохладой и успокоением. Проверив дежурные смены, я лёг спать, один.
Да, тяготы войны переносятся тяжело, месяц, два, ну три, но дальше то без женского пола как!? Я не голубой и самоудовлетворением заниматься, извините, желания нет. Встаёт, да именно он, извечный вопрос, что делать. 
Помучившись от бессонницы часа два с половиной моё тело, наконец, расслабилось и уснуло, мозг приступил к ночной работе, формированию снов и обработке накопившейся за день информа-ции.
Снилась мне всякая чушь, которая тихонько повизгивала. Где-то с середины ночи замелькал калейдоскоп воздушных замков, один другого краше. Прекрасные принцессы, соловьи и драконы, злые маги и короли, всего понемножку.
Потом пошла длинная череда ужасов безобразные гномы в подвалах заполненных водой, тролли, дряхлые трёхсотлетние ста-рухи с отвислыми грудями, что-то шамкающие беззубым ртом.
Кошмар топал за кошмаром, вороны клюющие тухлую плоть, бесконечный ряд виселиц, пригоршни белых, скользких червей копошащиеся в пустых глазницах раздувшихся тел и прочая мерзость.
Проснулся я как обычно только утром, но в холодном поту и матом на устах. Должно быть, что-то приснилось, подумал я и пошёл в душ.
День начался, как обычно, а закончился как всегда. В обед прикатило, ну очень вышестоящее начальство, и устроило разнос, разгон и прочие прелести связанные с проверкой. Начальство пеняло на всё, и в особенности, на неуважение традиций местного населения.
- Да я их вообще не видел!
- Вот, вот.
Однако, данный аргумент не оказал положительного действия на столь высокое начальство отнёсшееся к нему наплевательски. Мне долго и нудно объясняли, что внимательное отношение империи к чаяниям и нуждам своих подданных распространяется на всех, и на меня в первую очередь.
Начальство ещё долго мутило воду и пускало пыль в глаза, всё же удалилось. К вечеру пыль улеглась и пришла делегация местных представителей.
Туземцы не отличались почтительностью и терпением, а их вождь оказался полным уродом, и хамом. Первое что он сделал, без разговора схватил меня за грудки и попытался оторвать от пола. Ему это удалось! Ещё бы два с половиной метра ростом и двести кило, без единой капли жира.
Пару секунд, исключительно для приличия, я висел в воздухе и болтал ногами, потом обиделся и дал сдачи. Представитель аборигенов получил ребром правой ладони по шее, а сомкнутыми пальцами левой в горло, забыл, как дышать, и разжал пальцы.
Я снова крепко стою на ногах, а мой оппонент с посиневшим лицом держится руками за горло. Крепкий парень успел подумать я и получил не слабый удар по затылку.
Голова, как мне удалось установить в последствии, не раско-лолась, но сознание её покинуло. Не на долго.
Очнулся я минут через тридцать, и первое что обнаружил перед глазами было участливо склонившееся надо мной лицо представителя туземного народа.
При ближайшем рассмотрении вождь оказался славным ма-лым, понимающим доводы убеждения, естественно физического, так как речь он воспринимает с трудом.
Через час с небольшим, после десятого стакана, мы пришли к взаимопониманию, и ударили по рукам. Я подарил вождю армейскую зажигалку, а он в ответ половину старого звездолёта, который до сего момента мы с Некрусами эксплуатировали совершенно даром.
Оказывается, данное имущество находится на территории племени и, по словам вождя, является их личной собственностью, но теперь конечно и моей. Мы ещё немного выпили, ис-ключительно для закрепления сделки, и вождя унесли. Перед уходом он попытался выговорить своё имя, но видимо не смог, потому что получилось что-то вроде Мгбгнбанга. Чушь, полная.
Чёрт, его действительно так и зовут! Вождь своего народа Мгбгнбанга припёрся ко мне на следующий день, немного странное имя, но в целом он парень ничего. Выпивку Мгбгнбанга принёс с собой и закуску кстати тоже. Мы выпили, закусили, налили по новой. Поговорили по душам.
- Большой начальник, ты меня уважаешь?
- О чём базар, вождь. Зови меня просто Волк.
- И я тебя уважаю, ты настоящий мужчина Волк.
Вечер подкрался незаметно, за мужскими разговорами время пролетело быстро. Вождя унесли.
Утро встретило меня яркими, надоедливыми лучами солнца и похмельем, от которого моментально помогли чудо пилюли. Армия не бросает своих офицеров на произвол судьбы и всё необходимое пихает в спецкомплект. Снова пришёл вождь, пили. Его унесли.
Прошла ночь, приходил Мгбгнбанга, пили. Прошёл день, вождя унесли.
Прошла ночь. Наступило утро, приходил вождь своего народа, пили. Мгбгнбангу снова унесли.
Прошла ночь, прошёл день, пьяного вождя как обычно унесли.
Вы думаете, я так крут, что всегда перепиваю вождя, нет, та-кого в честном состязании не перепьёшь, слишком могуч. Секрет прост, мне помогали последние достижения современной медици-ны, мощные антиоксиданты и опохмелины.
В который раз притащился вконец надоевший мне Мгбгнбанга, вождь своего народа и мой друг. Ему не давала покоя только одна мысль, которую он тут же кратко выразил.
- Не будет мне покоя, пока ты не упадёшь под стол первым. Мой отец, перепивал всех за пиршественным столом, мой дед перепивал всех за пиршественным столом, мой прадед …., прадед моего прадеда….
Сильно сокращённая и отредактированная мной речь лилась из него словесным поносом полчаса и была прервана мной с боль-шим трудом. Да, ситуация грозит международным скандалом, сильно расстроенный Мгбгнбанга притащил две бочки своего пойла и всерьёз приготовился к пьянке. Делать нечего придётся пить.
И пили мы много и долго, хотел я вначале уступить вождю, но передумал  и принял пилюлю. Голова прояснилась, промилей в крови поубавились,  и Вождь снова упал под стол первым.
Лучше бы я уступил, утром нового дня пришёл подавленный морально вождь, и сказал, что он потерял лицо. Я внимательно присмотрелся, лицо на месте. Шутит? Оказалось нет. По законам его народа, он должен сделать трибуку и уйти из жизни. Я, конечно, расстроился, но тут Мгбгнбанга хитро подмигнул и сказал, - вместо трибуки можно породниться.
Какое-то время мои мозги осмысливали сказанное, вождь подмигнул ещё раз и выпалил, - дочка у меня, - возникла неловкая пауза, и он добавил, - не красавица конечно, но молодая.
После последних слов Мгбгнбанги, возникла очень долгая и ещё более неловкая пауза. Теперь молчал я. В течение трёх минут вождь смотрел на меня в упор, буквально сверля глазами, словно пытаясь загипнотизировать. Я замялся, не зная, что сказать.
- Приданое большое дам, - видя моё замешательство, ляпнул вождь.
Приданое несомненно хорошо, если конечно он не имеет в виду вторую половину старого звездолёта. Но фраза, не красавица, мне чем-то не понравилась, слух режет и вообще…, выть хочется. Впрочем, красавицы ростом с папу, а у них в племени все такие, мне и за приданое не надо. Во, попал!
Мгбгнбангу конечно жалко, лучше бы он меня перепил, но как говорится, подвела гордость или гордыня. Хотелось показать, что в космофлоте служат крепкие парни, а получается, что я подписал хорошему, в общем-то, дядьке, смертный приговор. Что ж, придётся жениться, и будь что будет. Решено, женюсь.
- А что, других вариантов нет, - на всякий случай задал я во-прос.
- Нет, - с нескрываемой скорбью в голосе подтвердил вождь.
Что ж, попробовать стоило. Ну, раз вариантов нет…, в конце концов, мне на этой планете не всю жизнь торчать, когда-нибудь переведут.
- Ну ладно, в принципе я согласен, показывай дочь.
Вождь заметно приободрился, и затараторил.
- Она добрая девочка, маленькая только слишком, низенькая такая, с тебя ростом и…, волосы у неё…, но это ничего, грудь упругая, живот….
Вождь ещё долго перечислял достоинства своей дочери, вплоть до интимных подробностей, из его слов я уяснил главное, она не выше меня, рыжая или красная, грудь и всё остальное при ней.
Мы вновь пили, обмывая помолвку, свадьба завтра. Мгбгн-банга держался молодцом до поздней ночи, поздним вечером, в бледном свете луны он сполз под стол, и его унесли. Наступила ночь.
Утром, продрав глаза, я двадцать раз пожалел о своём обещании, раз пятнадцать возгордился от своего самопожертвования, раз десять хотел всё бросить и отказаться, но пять раз сплюнул, и пошёл к скауту. Дорога предстояла долгая и невесёлая.
Скаут лениво пожирал имперские мили, (куда спешить), а я остался наедине со своими грустными мыслями. Дорогу я знал приблизительно, сначала до звездолёта, потом от большой дыры направо.
Добрался, вот и деревня. Мелькнула мысль, лучше бы я заблудился, и тут же погасла, подавленная совестью. Меня встречали, сам Мгбгнбанга, вся деревня и ярко рыжее пятно высотой ему по пояс.
Обратной дороги нет. Я прилетел один, побоявшись оставить базу без присмотра командиров отделений, дело и так выглядело слишком мутным. Одно я знал точно, меня по головке не погладят.
Скаут лихо затормозил в двадцати метрах от вождя, и я вы-прыгнул на грешную землю.
У меня перехватило дыхание, и отвисла челюсть. И это не красавица!? Да, она красивее всех в империи. Возле вождя стояло обыкновенное чудо в девичьем обличье. Её рыжие, золотистого оттенка волосы ярко блестели на солнце, пронзительные карие глаза смотрели на меня смущённо и настороженно, пухлые, соч-ные губки звали и манили, словно напрашиваясь на поцелуй.
Определённо, она мне нравится, женюсь, хоть сегодня, осо-бенно если внешность отражает содержание.
*   *   *
Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба, пила и плясала…, день, два, пять. На шестой день меня допустили до невесты, лучше поздно, чем никогда. B начался у нас медовый месяц, длившийся два, пока Миндрингда не сказала, что беременна. Пришёл жрец и судья, засвидетельствовал сей факт, и меня выпроводили из семейной хижины. Как оказалось в недалёком последствии, надолго.
Промучавшись дней пять без жены, прогуливаясь в тоске и смятении по деревне, я подумал, что долг зовёт, и решил вернуть-ся.
База встретила меня как родного, командиры отделений и бойцы, обнимали и жали руку, расспрашивали буквально обо всём, но я молчал, скромно улыбаясь. Молчал и ждал сколько положено, потом выл и снова ждал.
*   *   *
У меня двойня мальчик и девочка! Я стал папой! И вновь приказ, сдать роту и базу. Прощай, недолгое семейное счастье, красавица жена и первое забавное угуканье. У меня есть долг, долг перед империей. Приказы не обсуждают, война.

Глава 7
Переводят, в который раз. Прощай космическая пехота, здравствуй первая академия первого космофлота! Я буду летать! Я буду летать. И на хрена мне это надо!? Впрочем, свой резон есть, как никак, скорее ни как, повышение. Да, герои не должны летать низенько, им место в безграничных глубинах вселенной.
Мечты, мечты. Летать меня конечно научили. Неделя пребы-вания в камере с накачкой мозгов разными необходимыми сведениями, неделя полётов на тренажёрах с отработкой тактических задач, ещё неделя в камере и снова неделя тренажёров. За всё время два выходных, (ох и нажрались мы), и день экзаменов в околоземном пространстве.
*   *   *
Учёба…. Диплом. Всё позади.
*   *   *
Я огляделся, на стапелях стоял допотопный разведчик,  со-шедший, словно с пособия по истории. И это мой корабль! На таких ещё летают!
- Эй, есть тут кто живой?
Эхо ответило, нет. Я ничуть не расстроился,  и вставив единый пропуск в щель приёмника, пошёл бродить по отсекам корабля. Узкие коридоры, никаких транспортных лифтов, ми-гающие в тишине глазки панелей и обзорных экранов. Заканчивая обход, я добрался до командирской рубке, в которой кто-то был.
- Добро пожаловать истребитель, я капитан Лёгкого. Вы первый сержант, больше никого нет.
Моё состояние не с чем сравнить, что там удар молнии, от-висшая челюсть сорвалась со своего места и рухнула на пол. Розовые замки растаяли как дым.
Это не мой корабль, горько, я уже представил себя в роли его капитана, этакого космического волка. Какой пассаж, с командиров батальона, месяц учёбы и итог начальник истребителя с экипажем из себя самого. Есть от чего пасть духом, если это по-вышение, то я троллейбус. Впрочем, теперь я уже ничему не удивляюсь.
- Молодец, деловой подход. Я тоже считаю, что прежде чем знакомиться с капитаном следует осмотреть корабль. Я Старик, лейтенант. А ты, насколько мне известно, Волк, пилот истре-бителя. У меня их два.
Возможно, моя удивлённо приподнятая бровь навела его на некие размышления, и он добавил, - истребители новенькие, только со стапелей.
- Очень приятно, полный сержант, Волк, - зачем-то добавил я и посмотрел в глаза командира корабля.
Действительно старик. Многочисленные шрамы, (тоже из пе-хоты?), уставшие глаза, судя по возрасту, доброволец. Возможно, воевал раньше. Я немного помялся и спросил.
- Разрешите взглянуть на истребитель, лейтенант.
- Просто Старик.
Поскольку он больше ничего не добавил, я поспешил удалиться в ангар. Я уже был в этих боксах, по левому и правому борту старенького разведчика, но к истребителям не присматри-вался, считая их не стоящей внимания мелочью. Что ж, пришло время рассмотреть их поближе.
Бортовой номер восемь, длинные, грациозные звери, напоминающие китайских драконов с хищным оскалом на бортах. Один среди многих.
 Красавец, пятьдесят один метр в длину, до тридцати в ширину, четыре лазерных пушки, и шесть кассет с ракетами. Слабоват и всё-таки это мой истребитель!
Плевать, (я к этому занятию уже привык), ещё повоюем. Я где-то слышал фразу, - если ты не в силах изменить мир, то незачем и браться. А я попробую!
Пройдёт время, год, два, может быть три, и я буду командо-вать большим космическим кораблём. Чем чёрт не шутит, если не кончится война, лет через тридцать дорасту и до адмирала. Брехня, я не гражданин империи, так подённый рабочий по-павший в армию, следовательно, не видать мне таких высот, как своих ушей. Правда, уши пока на месте. Пожуём, – увидим.
Пострадав ещё немного, я пошёл к Старику, весь экипаж был в сборе. Он, я, ещё один истребитель, второй пилот, три техника и она….
Если моя челюсть не упала на пол, это только потому, что я научился её контролировать. Она…, такая стройненькая, молоденькая и что спереди, что сзади, просто красавица. Она так и представилась, - мастер огня, полный сержант Фея. Я обалдел, стоял дурак, дураком и пускал слюни. Кстати, не зря, она мне улыбнулась.
После представления экипажа, командир провёл небольшую экскурсию, во время которой лица экскурсантов омрачались всё больше и больше. Наш разведчик не дизайном не радовал, что взять с наполовину списанного кораблика, кроме старых коридоров и оборудования.
К концу осмотра, остатки оптимизма сохранили только я и пилот второго истребителя, остальные вытянувшиеся лица едва не плакали от увиденного. Единственный, кто попытался задать вопрос на эту тему, была Фея, моментально пожалевшая о своей опрометчивости. Старик, выслушав её впечатления от состояния генераторов экранов и орудий, рявкнул что-то непереводимое на одном из диалектов империи, от чего она покраснела, и убежала в свою каюту.
Как джентльмен и просто кобель, я испросил у Старика раз-решения удалиться, и прошмыгнул к Фее, утешать. Она не поняла, влепила оплеуху, пришлось срочно ретироваться. Жаль, придётся спать и видеть эротические сны.
- А-а-а, кто здесь!?
Теряю реакцию, во время работы на компанию сначала бы убил, а потом спрашивал. Война расслабляет, на смену одним ин-стинктам приходят другие. Я присмотрелся, в каюте, возле моего спального отсека стояла Фея.
Несмотря на проведённые ранее тренировки и мою непоколебимую уверенность в себе, нижняя челюсть с громким стуком рухнула на пол.
- Не обижайся Волк.
Она замолчала, я тоже не знал что сказать, ошарашено глядя в её искрящиеся слезами глаза, тикали секунды отсчитывая время. Она заговорила первой.
- Помнишь последние сводки, про планету, её совсем недавно приняли в состав империи, я там родилась. Её больше нет.
И она разревелась словно маленькая девочка. Я не знал что сказать, лишь гладил её шелковистые волосы и стирал крупные янтарные слёзы, капавшие из глаз.
Фея рассказывала о себе, детстве, доме, которого нет. Она больше не плакала, доверчиво прижавшись ко мне. А только гово-рила и говорила.
- Расскажи мне о себе, пожалуйста.
Пришёл мой черёд, излить то, что наболело, тоску по дому, горечь разлуки, с женой, дочерью….  Мне было что рассказать и о земле и о людях, которые, имея разум и, возомнив себя царями природы, тянут наш мир в пропасть. Варварское уничтожение других видов, клоака промышленных и бытовых сливов, новые болезни, войны и кровь, кровь, кровь.
Я не плакал, но мы так и сидели всю ночь, обнявшись. Она не стала моей любовницей, она стала моим другом. Утро нового дня возвестило о нашей отправке. Разведчик получил задание, и Старик протрубил сбор. По штатному расписанию моё место, как и другого пилота истребителя на вахте. Вне боевых действий, мы подменяем на дежурстве командира корабля, но сегодня мы отдыхаем, когда ляжем на курс, один из нас сменит Старика.
Итак, в поход, курс на край вселенной, к границам империи. Мой первый, по настоящему большой выход в безграничный кос-мос.
*   *   *
Романтика дальних странствий, полёты к звёздам, всё это оказалось полной лабудой. Впечатления те же, что и от пятидесяти лет полёта на транспортнике компании. Скука и тоска, только ещё меньше места, удобств и совсем нечего делать. Идём в гипере, спим, иногда выныриваем, и Старик устраивает авралы, тревоги и ученья.
Единственная радость в жизни, полёты. Я вылетал с разведчика уже три раза. Истребитель класс! Мой звёздный истребитель, обтекаемо защитного цвета глубины вселенского пространства, красивый как сам космос.
Когда я прыгаю в люльку управления истребителем, забываю обо всём. У истребителя кроме дисплеев обзорных экранов есть ещё узкие щели лобовых иллюминаторов. Космос прекрасен, особенно на высоких скоростях, когда яркие, размазанные линии звёзд проносятся мимо.
Жизнь прекрасна в кабине истребителя. Я закладываю вира-жи, ношусь взад, вперёд, словно расшалившийся щенок, палю по мишеням из всех орудий. Но крайне редко. Старик бережёт боеза-пас, и учебные стрельбы прошли единожды. И на том спасибо.
Месяц, полёт проходит нормально, выныриваем из гиперпространства, (что-то вроде космического скоростного метро), и снова ныряем. Я проконсультировался со Стариком, на предмет полётов в космосе. Мы с ребятами добирались до империи пятьдесят лет по причине экономности и скупости добывающей компании заманившей нас на работу.
Путешествия в гипере стоят дороговато, так как приходится устанавливать дополнительные двигатели, поэтому даже такие ги-ганты как наша бывшая компания предпочитают экономить на до-ставке рабочей силы. Двигатели ставят, но лишь для того, что бы попасть в гипер тоннель, дальше он несёт сам, но есть другой путь. Прыгаешь в гипер, и если позволяет мощность, несёшься, опережая не только свет.
Другое дело боевой флот, граждане исправно платят налоги, и совет проконсулов выделяет средства. Но видимо недостаточные, раз мы летим на допотопном разведчике.
Старик поведал о цели нашего задания, звучащей приблизи-тельно так, - пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что…. Выражаясь нормальным языком, мы гоняемся за призраком, которого возможно, нет, не было и не будет.
Наша маленькая экспедиция тащится на край вселенной за мифом, красивой легендой. Старик получил важное и очень ответ-ственное поручение, найти остатки флота предтеч. Тех, что были до всех, тех, кто ушли.
Корабли первой расы вселенной. Если они есть, если она была.
- Экипажу, занять места согласно боевого расписания!
Что за гудёж, за три месяца полёта, хоть какое-то разнообразие. Контакт с противником, мы неудачно вынырнули из гипера? Авария?
- Нас атакуют. Экипажам истребителей, вылет.
Старик шутит, нас всего двое, я конечно герой, но пожить ещё хочется. Пока добежал, занял место в люльке, проверил боезапас, обстановка прояснилась. Если такие совпадения и бывают, то не чаще одного раза в миллион лет. А может и реже.
Мы вынырнули из гипера вдали от основных космических трасс, практически на краю вселенной, в каком-то медвежьем углу и напоролись на разведчик Некрусов. Кстати, вооружённый не в пример нашему корыту. Влипли, наш героический Старик решил побороться с конкурентом.
 Я не люблю камикадзе, они плохие вояки. И дурак протара-нит цель, чем бы она ни оказалась. А мы вдвоём с напарником, но-вички академии должны принять бой с четвёркой истребителей Некрусов.
Меня, конечно, чему-то учили, недолго, и посему, один к двум по-моему, слишком. Похоже, наш командир всерьёз решил драться.
- Истребителям покинуть корабль. Обеспечить прикрытие.
Мило, очень мило. А если нет, тогда что? Два трупа в пылающих обломках и эпитафия на братской могиле. Старик помолчал, потом добавил, - постарайтесь сынки.
- Не атакуйте, просто не давайте им приблизиться к ко-раблю.
Задача упрощается, но ровно на один процент. Один против двоих, не дать себя сбить, да ещё не подпустить их к кораблю. Ми-ло, и уже не очень. Я вылетаю. Этому не мудрёному трюку нас обучить успели.
Шлюзование прошло на пятёрку, вылет тоже, впереди враг, сзади кстати, тоже. Что дальше. У меня в роду не было индейцев, но боевые кличи Каманчей я где-то слышал, должно быть в кино.
Врубив двигатели на полную, я выбрал цель, и пошёл на та-ран. Не знаю, какая сила двигала мной, бесшабашная Российская удаль мужика, привыкшего всё делать на авось или интуиция, подсказавшая, что Некрус свернёт. Кто знает. Истребитель противника свернул.
Дальнейшее прошло, как учили, заваливая машину следом за ним, две ракеты в хвост. Впрочем, какой у звёздного истребителя хвост, просто дюзы. Ему хватило, это самое уязвимое место, и он вспыхнул ярким разноцветным шаром. А я продолжил.
- Прикрой, атакую, - только и успел я крикнуть напарнику, идя на второй таран.
А если не свернёт, мелькнула мысль и поспешила растаять в дымке адреналина. Он свернул и получил две ракеты в хвост. Больше они таких ошибок не повторяли, предпочитая ма-неврировать и палить из всех орудий. Завертелась адская карусель.
Разведчики сблизились и навстречу друг другу метнулись лучи лазеров. Тут лишь бы увернуться, наша пара развалилась, и мы с головой ушли в одиночный бой. Мне повезло, мой противник сплоховал, и три ракеты попали в борт его истребителя. Некрус закрутился, словно волчок, но я не дал ему шанса уйти и добил лазерами почти в упор. Ещё одна грань смерти, на этот раз чужой.
Справа расцвела неслышная вспышка взрыва, мой напарник исчез в пламени, но и подбитый им напоследок истребитель Некруса уже не был полноценной боевой машиной. Стиснув зубы, я бросился за ним. Добил.
Словно ожидая этого момента или втайне надеясь на него, заговорил Старик.
- Волк, раз уж ты с ними разобрался, попробуй атаковать разведчик.
- Есть, сэр!
Какого чёрта меня понесло на эту пошлятину, может быть, сказалась горячка боя, но я думаю, он не обиделся. Боезапас ещё был, и я решил рискнуть.
Зачем, я туда полез, рожали одну единственную, разумную мысль мозги, болтаясь по всей черепной коробке. В истребитель попали, из больших орудий разведчика и его завертело. Кувыркаясь, словно бумажный фантик по мостовой, мой звёздный истребитель ушёл из зоны огня.
Я осмотрелся, продолжая вращение. Между разведчиками шёл смертельный бой, и везло не нам. На мой подбитый истребитель больше никто не обращал внимания. Некрусы посчитали его выбывшим из игры, а Старик должно быть просто списал на очередные потери. Я расслабился и протестировал сис-темы.
Неплохо, всё в норме, мой новенький, недавно сошедший с конвеера кораблик, не пострадал. Я прикинулся ветошью и, про-должая вращаться, с помощью маневровых двигателей попытался обойти разведчик Некрусов сзади. Минут через пятнадцать манёвр удался. Открылся прекрасный вид на хвостовые дюзы противника.
И я ударил, врубив на всю катушку лазеры, и расстреляв две полные кассеты ракет. Мне повезло, взрыв получился несильный, и истребитель отбросило всего лишь на пару стандартных имперских миль. Я не труп, снова герой и жизнь продолжается.
Мой истребитель подобрал разведчик. Повреждения оказались незначительными, но двигаться сам он не мог, посадив последним залпом батареи и генераторы.
Целовали меня все, даже Старик. По его прикидкам и докладу компьютерного центра управления боем им оставалось любоваться звёздами секунд пять, не больше. Приятно чувствовать себя спасителем. А как смотрела на меня она, Фея! Что само по себе вдвойне приятно. 
Три дня стояли в ремонте, потом, кое-как залатав дыры, нырнули в гипер пространство. И не вынырнули. Отказал генератор гипер полей.
Событие безрадостное, если быть точным, со смертельным исходом. Ть-фу, ть-фу, конечно, в том случае если техники не устранят неисправность. По скромным подсчётам центральной, разведчик имеет высокий шанс не выйти из гипер пространства.
Мы вечные странники, вечных полей
Вселенная будет нам домом,
Нам больше не видеть звёздных ночей,
Разведчик станет дурдомом…
Бред, что только не придёт в голову, лезет из башки всякая гадость. Старею, ещё лет двести и крыша поедет.
Прошёл день, затем второй минул третий. Висим в ремонте. Процесс идёт.
Прошла неделя, пролетела вторая, минула  третья. Ремонт. Процесс тащится.
Месяц, другой, пришёл третий. Процесс встал. Техники в шоке, Старик грустит, не хватает небольшой детали. Запчасти, конечно, есть, но где-то далеко, там, где комплектуются заказы для флота, кто-то очень занятой, не учёл класса нашего разведчика. Поднятый со дна истории, он имел старую классификацию, а ремонтный запас получил по новой. Имеющийся в наличии межфазовый синхронизатор не подходил к имеющемуся в наличии генератору.
Кстати вспомнился незатейливый анекдот времён застоя, за-канчивающийся словами, - после сборки обработать напильником. И пришла здравая в своём безумии мысль.
Чёрт с ней, с классификацией! А если попробовать подогнать, как-нибудь, прилепить, присобачить, вогнать, влепить, замастрячить? Ну, типа на соплях, лишь бы держалось, пока из гипера не выйдем..
Прошёл день, и под моим чутким руководством работа закипела. Техники плевались, Старик хватался за голову, остальные члены нашего маленького экипажа мелко дрожали за свою шкуру.
Садистский эксперимент над кораблём удался. Генератор за-работал, а я из друга перешёл в разряд любовника Феи. Как-то неожиданно получилось.
За время вынужденного безделья она частенько приходила ко мне провести ночь. Никаких поцелуев, только душеспасительные беседы и поглаживания по густым, золотисто рыжим волосам.
И так продолжалось изо дня в день, из месяца в месяц, но только не сегодня. Она пришла вечером, как обычно. Легла рядом, как всегда.
И только через минуту до меня дошло, что она абсолютно голая. Фея голая!
И в который раз я едва не лишился своей нижней челюсти. Мелко дрожа от возбуждения, она…, мы любили друг друга всю ночь. И утром тоже, один раз.
Хочется написать, что с первыми лучами солнца…, но где оно и вообще в гипере даже звёзд невидно, а в космосе их слишком много и все такие маленькие и далеко.
Утром Фея упорхнула, чмокнув меня в губы, а я остался в одиночестве размышлять о перипетиях судьбы.
А может быть это любовь? Не думаю.
*   *   *
Пятый день идём в гипере, Старик постоянно запрашивает компьютер о режимах работы, и косит на меня глазом. Генератор работает, генерируя то, что положено, меня любят, и слегка побаиваются все, но сплю я только с Феей.
Нынешнее утро особенное, Старик объявил всем, о прибытии в заданный район. Разведчик с треском выходит из гипер пространства, и приступает к поискам космических кораблей мифической цивилизации.
Прямо по курсу светит угасающее солнце, вокруг которого, на разных орбитах, вращаются пять мёртвых планет. Я спрашивал Старика, зачем мы ищем давно потерянную цивилизацию, ставшую легендой для всей вселенной. На что он мне развёл лабуду про вечный двигатель, абсолютную энергию и прочую чушь.
С его слов получалось, что корабли Предтеч могут переме-щаться по вселенной, не имея запасов ни одного из известных видов топлива. По слухам их корабли использовали энергию нулевой точки и преодолевали огромные расстояния за доли секунды, черпая энергию самой вселенной.
Как объяснил Старик, энергия нулевой точки – это первоза-кон, сформировавший вселенную из хаоса, воля бога, если говорить мистическим языком. Такая энергия пронизывает и связывает всю вселенную, заставляя строиться атомы, и предопределяя сущность вещей. Она везде, там, где есть материя и там, где её нет.
Она неисчерпаема, по нашим понятиям, ей нет ни конца и ни края. Она вечна и бесконечна как сама вселенная. Она закон и дви-жущая сила.
Её научились использовать Предтечи. Их звездолёты, пронзающие космос, и были нашей целью.
Да, любой из кораблей Предтеч, лакомый кусочек, особенно в условиях войны. Новые, или давно утраченные старые технологии, всегда на вес золота.
- Волк, приготовиться к вылету.
Голос Старика, словно бальзам на старую рану, и я со всех ног бегу к истребителю. Летать! Это волшебное слово всегда звучит словно песня. Скорей туда, в безграничную тьму и простор вселенной, к звёздам.
- Центральная, прошу разрешения на вылет.
- Вылет разрешаю.
Старик поставил конкретную задачу, ни много, ни мало, облететь все пять планет, исследовать их сканерами и составить подробную карту. Центральный компьютер обработает сведения и выдаст результат на предмет наличия остатков цивилизации Предтеч. Не проблема!
Прошёл день, второй, третий, четвёртый…, шестой. Кружится голова, закончен облёт первой планеты. Мне уже не весело, да и кому понравится круги нарезать. Спать ложусь злой, Фея тоже сердится, отношения разваливаются.
Неделя, вторая, третья…, время идёт по кругу, меня рвёт, надоело ползать по поверхностям планет на черепашьих скоростях, осталась последняя. С Феей больше не спим, но всё равно тошно. Если не сдохну, закончу облёт через три дня. А если дам дуба, то раньше.
Три дня проползли, словно три года, слил накопленную ин-формацию в базу центральной, разогнался и летел сквозь космос пол дня, потом столько же добирался обратно. Старик ругал за мальчишество, но не сильно.
Идёт обработка данных, пока ничего, ни единой зацепки. Прошёл день, прихожу в норму, Фея поцеловала, но не дала. Жаль. Она мне нравится.
К вечеру Центральная выдала результаты. Всплеск гипер поля, вероятность выхода неизвестного корабля девяносто семь процентов. Это значит, что около нас через несколько минут вывалится чей-то космический корабли.
Старик приказал занять позицию для атаки в точке выхода. Опасно, но если чужой, мы получаем ощутимые преимущества.
Чужой. Из гипер пространства проклюнулись два крейсера Некрусов, это конец, мелькнула весёлая мысль и Старик приказал атаковать. 
*   *   *
С первым крейсером нам повезло, едва он выпал из гипер пространства, кормой к нам, мастер огня Фея разрядила лазеры ему в хвостовые дюзы. Красиво и страшно, впечатляет. Разведчик отбросило взрывом, и тут из гиперпространства вышел второй крейсер.
- Истребитель в атаку. Сохрани данные по планетам, сынок.
В горячке боя, стараясь быстрее занять своё место в истребителе, я не придал значения его словам, но позднее понял и осознал. Он сохранял мне жизнь, понимая, что шансов выбраться живыми, из этой передряги, нет. Прыгнув в люльку управления, я пробежал глазами по дисплеям, и получив разрешение, вывел истребитель из шлюза.
Позади расцвело пламя взрыва.

Глава 8
Истребитель удалялся с места трагедии, сердце терзала боль, слёзы…, нет, я не плакал, но сквозь стиснутые зубы сочилась злость и ненависть. Злость на себя и ненависть к Некрусам. Смерть, нет, всего лишь её грань.
Я гнал истребитель прочь, не задумываясь, всё равно куда, в душе царили боль и смятение. Старик, ребята, Фея. Фея! Их больше нет. У старого разведчика не было шансов выстоять против крейсера. Старик уничтожил один, ему повезло, но нашёл смерть от второго.
Наш разведчик погиб выполняя свой долг, истребитель…, а что истребитель, он слишком мал, что бы драться. Он слишком мал, что бы добраться до границы империи, шансов ноль целых хрен десятых.
- Две…, четыре цели, истребитель преследуют, до огневого контакта три минуты.
Мои размышления и самобичевания прервал проснувшийся интерфейс. На экране дисплея росли и приближались четыре точки. Бортовой компьютер доложил о наличии полного боезапаса и предложил сматываться. Через пару секунд он заныл, что не может оторваться и рандеву с превосходящими силами противника состоится минуты через полторы. Я свернул к ближайшей планете.
Планета приближалась, Некрусы тоже и я сомневался в благоприятном исходе. Четверо на одного, многовато, даже для героя. Планета значительно выросла в моих глазах, я заложил вираж, и сбросил скорость, рискуя попасть под лучи лазеров истребителей Некрусов.
Единственный шанс, елозить пузом меж планетных гор и уворачиваться от вражеских атак.  Я затылком чувствовал смерть, вернее четыре смерти. Неприятный холодок пробежал между лопаток, и сердце ёкнуло, уйдя в пятки. Мимо, их лазеры пока не достают. Но достанут.
Некрусы слегка отстали, сбрасывая скорость, и вышли на планетарную орбиту. Мой истребитель нёсся по каньону, следом увязались двое, остальные предпочли остаться чуть выше. Вспомнились аркадные гонки по узкой трассе в горах, на земле я неплохо играл в компьютерные игры, а управление истребителем немногим отличается от игры.
В каньоне на многочисленных поворотах и виражах мне удалось оторваться, но только на время. Истребители Некрусов не хотели уступать и снова сели на хвост. Зря. У них не было земной школы аркадных гонок. Узкий каньон отличается от бескрайнего космоса, и один из них не вписался в поворот. Хлопок прогремев-шего позади взрыва пролил немного бальзама на мои свежие ра-ны, но не отдалил от смерти. Их ещё трое.
Каньон перешёл в долину, но сей факт, я заметил на пол се-кунды раньше, чем преследователь, и успел выполнить боевой разворот, встретив врага ракетами. Истребитель Некруса взорвался огненным шаром, а я свечой взмыл вверх, атакуя двух Некрусов кружащих на орбите.
Атака удалась, никто не ожидал от меня такой прыти. Истре-битель Некрусов получив в брюхо четыре ракеты, приказал долго жить, осыпая землю горящими обломками. Последний из чет-вёрки, не приняв бой, бросился прочь. Такой исход не входил в мои планы.
Живым не уйдёт никто, пока бьётся моё сердце, а перед глазами стоит образ Феи, я буду бить их повсюду, где встречу. С этой мыслью и пламенем в сердце я устремляюсь в погоню. Ненависть клокочет в груди, но разум холоден и мысль ясна, - пусть они умрут.
Некрус медленно, но верно удалялся. Похоже, его истребитель имеет более высокие скоростные параметры. По команде мой бортовой компьютер переключил генераторы поддержки огня на двигатели, истребитель вышел на предельный, скоростной режим. Теперь лазерам каюк, энергии нет, в кассетах остались только две ракеты, в теории достаточно, но реальность порой более груба. 
Истребитель разогнался, как мог, первые несколько секунд ничего не происходило, потом компьютер доложил о сближении. Медленно, и неумолимо я приближался. Приближалась и его смерть.
Показался боевой крейсер Некрусов, поздно, ракеты пошли. Прямо в дюзы, и расцвёл огненный цветок моей мести. Я заложил вираж, уходя от лазеров крейсера, и взял курс к планете. Некрусы не выслали погоню.
Жаль, эйфория боя и победы бесследно ушла, оставив горечь и боль. Я мечтал о смерти, начиная осознавать потерю. Фея, Старик, ребята. Я сильно надеюсь, что рай есть и когда-нибудь мне представится возможность попросить прощения.
Фея, мы плохо расстались. Почему каждый из нас живёт од-ним днём? Почему мы делаем друг другу больно, не заглядывая вдаль, не делая скидок и ничего не прощаем. Старик, настоящий воин, герой, как передать ему слова благодарности. Ребята, их больше нет.
Погиб весь экипаж нашего маленького разведчика, близится и мой час. Энергии истребителя в экономном режиме хватит дня на три, потом отключится система жизнеобеспечения и всё, - здравствуй дама с косой.
В момент гибели разведчика, Центральная закончила обработку данных, и выдала в компьютер истребителя вероятные координаты двух точек. Я взял курс к первой.
*   *   *
Посадка прошла удачно, съев один день жизнеобеспечения. Два дня, время, что мне осталось. Потом смерть, я полагаю мучи-тельная. Я лежал в люльке управления истребителя и думал о смерти, рановато заканчивающейся жизни и собаках Некрусах не вовремя напавших на империю.
Острые коготки смерти уже впивались в моё сердце, мешая наслаждаться скромными прелестями отпущенной мне жизни. Ти-кали часы, минуты летели словно мгновенья. Смерть маячила за спиной, вселяя страх, заставляя думать о безысходности и тщетно-сти бытия.
Остаться в истребителе, - верная смерть, попытаться дойти до предполагаемого корабля Предтеч, стоит, но тогда не хватит кислорода в переносном ранце за плечами.
Прошёл день, наступила ночь, щедро рассыпав по чужому небу сапфиры звёзд. Похолодало, включился обогрев, съедая не лишние часы и минуты жизни. Между скрытыми во тьме холмами тихо кралась смерть, наточившая по такому случаю свою косу, и лишь звёзды безучастно смотрели с небес. Пришёл рассвет, и лучи умирающего солнца упали на распластавшуюся по песку тушу ис-требителя.
Время сомнений прошло, ставя дилемму выбора, встретить смерть на месте или идти к ней. Лучше прогуляться напоследок, - решил я и покинул уютную кабину истребителя. Прощай, при лю-бом исходе я не вернусь.
Я или дойду, или умру, но скорей всего последнее. Планета явно не луна и даже не земля, сила тяжести тут побольше. Настолько побольше, что каждый шаг даётся с огромным трудом, а красный песок под ногами не способствует лёгкой прогулке. Сдохну, точно сдохну, но дойду.
Шаг, ещё шаг, ещё... пол шага, тя-же-ло-о-о. Ставшие ватными ноги вязнут, льющийся градом пот застилает глаза, тошно так, что жить не хочется, а идти ещё меньше. Шаг, шаг…, кажется, я сбился с курса.
Так называемый лёгкий скафандр весит тонну или больше, сил нет, желания нет, но идти надо. Мне так кажется. Пол шага, четверть шага, ещё чуть чуть. Скала, тупик.
Руки словно ворочая двухпудовые гири, сжимают лазерную винтовку. Минута, другая, мне удаётся прицелиться в скалу, где-то за ней, но со свойственным мне оптимизмом я считаю, - вряд ли, находится корабль Предтеч.
Лазерная винтовка тяжелеет на глазах, секунда – килограмм, выстрел, пауза, снова выстрел. Последняя граната, отёкшие пальцы нажимают на спуск, взрыв. Подхожу, падаю на колени, пыль и дым рассеиваются и моему взору открывается тёмный зев пещеры.
Придётся встать и идти. А куда денешься, надо. Надежды конечно никакой. Ну, есть там корабль или что-то ещё. Как в него попасть? Кислорода осталось на час с небольшим, регенератор при попытке его включить истошно завыл, докладывая, что регенерировать нечего.
Положение гадкое, радует только одно, - надежда умирает последней, ну а потом я, следом. Хреново, я уже докатился до уговоров, - ножка, пожалуйста, ещё шажок, теперь другой. Идти не хочется, то есть абсолютно, стоять тоже, лучше лечь и заснуть, на всегда, на смерть.
Настроение паскудное, силы уходят, словно вода в песок. Шаг, полшага, четверть…, другой ногой. Так и иду, сам не знаю куда. Глаза не открываются, в лом.
Чёрт! Лбом в стену, больно. Стена? Стена!? Нет, я нашёл их! Анализатор показывает махину неизвестного металла, имеющую пустоты.
Я буду жить! Я нашёл их, нашёл корабль Предтеч. Впрочем, на счёт жить, я кажется, поторопился. Найти, не значит попасть внутрь. Да и чем они дышали? Один шанс на миллион, что кислородом. В империю входит несколько тысяч планет, из них около трёх сотен имеют газовый состав идентичный Земному, ещё тысячи полторы достаточно близкий, что бы свободно дышать. Для дыхания на большей половине оставшихся, достаточно компактного регенератора воздуха. И только на двухстах пяти воздух не пригоден для дыхания, причём на восьми из них он просто ядовит.
Я уверен, мне должно повезти! Главное попасть внутрь, там разберёмся, тем более что жить мне осталось пол часа, никак не больше.
Вру, минут пятнадцать. Ровно столько я иду вдоль корабля Предтеч, время убегает, унося силы и жизнь, печаль и жалкие остатки радости. Залитые едким, солёным потом глаза, не желают открываться, тычусь вдоль махины чужого корабля, словно слепой котёнок, но иду. 
Облом. Меня только что осенило. С какой радости я решил, что корабль Предтеч?! Да, он есть, возможно, то, что я нашёл, действительно корабль. Но чей!?
Потом, всё потом, главное время, а его нет. Не совсем конеч-но, минут семь, восемь есть, а дальше…
Шаг, пол шага, четверть. Минута, другая. Упаду и не встану, полное бессилье, осталась только воля, да и та покинет моё тело через пять минут. Это всё что осталось.
Пять минут, четыре, три, две, одна, граница вечности, вскоре ещё на одного человечка станет меньше, жаль. Не себя, зачем, человечество, оно много потеряет. Какое непомерное само-мнение перед смертью, нелепо. Тридцать секунд и всё, меня больше не будет. Перестанет биться ещё одно сердце, что страдало, любило и жгло.
Пять секунд,…, две, одна, ноль, завыл интерфейс скафандра, вопия о нехватке кислорода. Что ж, подышу тем, что осталось в лёгких.
Глюки, не иначе. Я даже вздрогнул, в голове снова зазвучал голос. Разумник!? Бред, звучание абсолютно другое, его я бы узнал, особенно перед смертью. Тогда кто?
- Входи потомок великих.
- Кто я?!
- Входи, путь открыт.
Последнее, что я успел подумать, - вот она смерть. Костлявые пальцы сжали горло, остатки кислорода сгорели, сознание потухло. Смерть из эфемерной бабы с косой превратилась в реальность.
*   *   *
Я умер. Я воскрес, а может быть, и нет, но я жив, дышу, ду-маю, строю планы и воздушные замки надежд. Я лежу, голый и потный, а мёртвые, как известно не потеют. Повезло, но где я?
Полумрак, мерцающий свет, лёгкий ветерок снизу, даже не ветерок, скорее мощный поток энергии, пронизывающий всё тело. Время идёт, приходит осмысление, меня приняли, меня лечат, я свой.
Я общаюсь с кораблём, его имя Звёздный странник, какая-то часть моего ДНК совпала с набором ДНК хозяев – Предтеч. Теперь я знаю о нём всё, но ничего о себе. Боевой крейсер Предтеч, прародителей рода человеческого? Течёт ли во мне и их кровь разбавленная миллионами лет эволюции. Звёздному страннику не один миллион лет, но системы корабля в отличном состоянии, я принят на борт и я здесь главный. Пока главный.
Мёртвый, нет, пожалуй, спящий корабль просыпается, мед-ленно включаются технические системы, по коридорам, лифтам и переходам начинают сновать машины активного обеспечения. Крейсер переводится в дежурный режим.
Активируются кроты, пройдёт день, два и они начнут выползать на поверхность для расчистки многокилометрового корпуса. Когда-нибудь они выполнят свою работу, и древний корабль будет готов к бою.
А пока, корабль просыпается, он устал ждать, он дождался своего капитана, меня.
Время идёт, время бежит, время летит, я тороплюсь узнать всё что можно, впитываю знания словно губка, поражаясь и ужасаясь, но не могу понять, куда и зачем они ушли. Предтечи, те, что были до всех, одна из первых рас нашей вселенной.
Мне нравился постепенно оживающий корабль, я почти влюбился в его мощь и совершенство, но так уж устроен мир, приходится расставаться. Последний обход и всё.
Длинные ряды истребителей, их тысячи и все они крупнее когда-либо виденных мной. Два разнотипных класса Ураган смерти и Пляска жизни, так они звучат на привычном земном. И те, и другие, несмотря на почтенный возраст, превосходят боевые машины империи и нашего врага Некрусов.
Их боевые возможности настолько велики, что любой из них сможет уничтожить корабль типа крейсер. Время пришло, долг зовёт.
Я ухожу, я возвращаюсь, пройдёт несколько лет, и крейсер Предтеч полностью очнётся ото сна. Я вернусь, войду в капитанский центр и возьму управление на себя. Так будет, обяза-тельно будет, звёзды свидетели, я вернусь.
*   *   *
Мягко стартовал Ураган смерти, у меня был выбор, взять его или Пляску жизни. Победила грусть и ненависть. У меня был выбор.
Вот оно, место трагедии, здесь наш разведчик принял последний бой. Обломки, одни обломки, больше ничего. Старик спас мою жизнь, может быть не ради меня самого, да, пожалуй, так и было, важная информация должна быть доставлена по назначению.
Звёздный истребитель пожирал пространство и время, боезапас полон, защита в норме. Я жаждал встречи, встречи с врагом.
Вспышка взрыва снова стояла перед глазами, застилая разум, а сердце стучало, Старик, ребята, Фея. Истребитель нырял в гипер, выныривал, что бы найти врагов и снова уходил в гипер пространство, ускоряя бег времени.
Мне повезло, я настиг его, малый крейсер Некрусов уничто-живший наш корабль, Старика, ребят, Фею.
Ураган смерти вышел из гипер пространства и засёк слабый след, началась погоня. Мои ноздри раздувались в предвкушении часа мести, я ждал. Мощный бортовой компьютер истребителя Предтеч просчитывал вероятности и кидал Ураган смерти из одной точки пространства в другую. Словно гончая он загонял чужой корабль и, в конце концов, настиг его. Он!
Я не ударил сразу, нет, я дал им время, зная, что Некрусы непрерывно сбрасывают информацию обо всех боевых контактах в свой штаб.
- За Старика, ребят, Фею, и разведчик….  Я Волк.
Больше я ничего не передал в эфир, удар моих бортовых орудий был настолько силён, что в один момент сорвал защитные поля, заставив корабль Некрусов вспыхнуть траурным факелом. Дело сделано, один долг оплачен.
После такого фейерверка Некрусы крепко запомнят мою кличку. Пусть, у меня ещё много неоплаченных счетов. Слишком много.
*   *   *
Ураган смерти смог то, что не под силу любому современному истребителю. Я добрался до центральной базы космофлота, хотя и израсходовал большую часть энергоячеек. Я вернулся.
В штабе первого космического флота к информации отнеслись восторженно, но скептически. Враг наступал, нас били, два дня назад Некрусы сильно потрепали наш второй флот. Настолько сильно, что он прекратил своё существование почти полностью. Из боя вышла только одна треть, да и та вернулась на центральную базу в плачевном состоянии.
Мы потеряли один флот из пяти, а война только началась. Некрусы разрушили пять планет, оставив лишь песок и оплавленные камни. Там больше никто не живёт. Лишь смерть гуляет с косой по застывшей лаве, безуспешно разыскивая живых.
Война набирает обороты, гибнут люди, страдают компании занимающиеся добычей полезных ископаемых на периферии. Они и вопят в сенате громче всех, требуя от правительства решительных действий. Но, Некрусы слишком сильны. Планеты на окраинах империи больше ей не принадлежат. Некрусы взяли под контроль почти двадцать незаселённых планетарных систем.
С потерей флота вера в мощь и несокрушимость империи сильно пошатнулась, тот час зашевелились давние недоброжелатели и противники объединения. Несколько планет государств пригрозили совету проконсулов выходом из её состава. Страсти накалялись.
Конечно, в такой момент невозможно послать целый флот на край вселенной ради скрытого в толще скальных пород корабля Предтеч. Слишком велик шанс, вернуться к разбитому корыту. Некрусы атакуют везде, пользуясь внезапностью. Нападают и уни-чтожают всё живое. Вместе с ними приходит смерть.
По той же причине нет смысла посылать небольшой отряд, ничтожно мал шанс, дойти до места назначения. Группу кораблей намного легче засечь, чем одиночку именно поэтому наш развед-чик почти дошёл. Почти.
День прошёл в хлопотах, Ураган смерти пришлось сдать учёным, жаль, хорошая машина. Ночью я отсыпался, поминутно вздрагивая от хлынувших в мозг воспоминаний. Пришёл рассвет.
Меня вызвал сам полный адмирал, командующий первым и лучшим флотом империи, принявшим на себя начальный удар вторжения, но выстоявший. Легендарный Дед, гордость империи. В том сражении он потерял двадцать семь процентов кораблей и обратил Некрусов вспять.
Но они вернулись раньше, чем мы успели восполнить потери, и поредевший флот снова ушёл в бой. Адмирал говорил недолго. Меня похвалили, вручили медаль и отряд из трёх кораблей, крейсера и двух миноносцев.
Короткий приказ на патрулирование и всё. Меня посылают в разведку, три наших корабля авангард, Дед пойдёт следом.
*   *   *
Крейсер мне достался БУ, короче, не совсем новый, и если быть предельно точным, - совсем старый. Миноносцы выглядели чуть лучше, чем металлолом на свалке, так как прибыли с по воен-ному короткого капитального ремонта.
Я счастлив, рад и уверен в себе. Я Волк и командир отряда из трёх кораблей, у меня есть долги и Некрусы их оплатят, сполна.
Мой небольшой отряд идёт на патрулирование шестого юж-ного сектора, по непроверенным данным торговых кораблей в том районе видели разведчик Некрусов. Несмотря на не-кондиционный вид моего отряда, генераторы двигателей и полей работали нормально.
Мы шли в гипере, периодически выныривая и осматриваясь, сектор был чист. Прошло несколько дней, обычная боевая вахта, тишина и покой, рутина. Нам повезло, я так думаю.
- Неопознанный корабль…, корабль опознан, сближение полтора часа, разведчик Некрусов. Предподчительна атака.
Хороший знак, проснулась Центральная. Это наш боевой тактический компьютер, мозг и калькулятор корабля. Он просчитывает вероятности исхода боя, следит за работой всех систем и обладает правом совещательного голоса. Его указания не закон, но есть пределы оправданного риска, когда не рекомен-дуется атаковать.
В общем-то, никто не может запретить командиру корабля или отряда атаковать, но иногда требуется согласие других офицеров отряда. В конечном итоге, каждый отвечает за свои решения сам, в том числе и перед трибуналом. Центральная даёт только советы и прогнозы, все решения на совести командира.  Так было и так будет, согласно устава космофлота.
- Положительная вероятность атаки, девяносто два процента.
Я атакую. Разведчик Некрусов пожалеет о нашей встрече. Прогноз, лучше не бывает, он в прошлом. Крейсер в центре, два моих миноносца по бокам, разведчик Некрусов взят в клещи.
Бой прошёл скоротечно, четыре истребителя выпущенные разведчиком Некрусов вспыхнули один за другим, попав в кольцо двадцати моих. Сам разведчик, оставшись без прикрытия, продер-жался недолго, несколько плотных залпов моего крейсера и мино-носцев сбили его защитные экраны. Я передал в эфир, - привет от Волка, - и нанёс завершающий удар.
Некрус продержался тридцать секунд, хороший корабль. Ещё один факел возвестил об очередном оплаченном долге. Доложив адмиралу о победе и сбросив коротким импульсом ин-формацию о ходе боя, я продолжил поиск. По большому счёту всем этим занимается Центральная, но так хотелось похвастаться лично.
Мы снова ушли в гипер пространство, продолжая патрулировать свой сектор. Шла война, сыпалось сквозь пальцы время, гибли люди, прекращали существование планеты, шла вой-на.

Глава 9
Они пришли как обычно из гипера, словно материализовав-шись из ничего, моментально атакуя центр планетарной обороны. Их разведка как всегда оказалась на высоком уровне. Первые лучи лазерных орудий нащупали цель, следом пошли снаряды с антиматерией.
Долгих пять секунд продолжался обстрел, до тех пор, пока не развернулись поля защиты. Тишина сменилась нудным воем сирен.
Пятая планета от солнца, вступила в войну, центр управления боем развернул защитные поля с уцелевших генераторов и запросил поддержку флота.
Потекли долгие часы противоборства и ожидания. Планета на краю империи защищалась, надеясь на чудо. Вместо чуда из гипера вынырнул я, с двумя кораблями прикрытия. Слишком далеко, бортовой компьютер выдал время, пять часов до встречи. И что?!
Мой потрёпанный крейсер, два миноносца прикрытия, против эскадры Некрусов. Если учесть, что планета ушла в глухую оборону, вступить в схватку предстоит мне, полному ка-питану первого флота империи.
Жители планеты верили империи, потому что были её частью, и надеялись, что флот придёт, и они будут жить. Я придерживался другого мнения. Первый флот далеко, второй разгромлен на другом краю вселенной, а третий и четвёртый чёрт знает где. Есть ещё и пятый, но он в центре империи, последний резерв.
Предрассветное небо, подёрнутое дымкой, стонало от боли, Некрусы атаковали, на пятой планете близился рассвет. Возможно, последний рассвет в жизни многих её жителей.   
Через пять часов, имея на борту меньше сотни истребителей, я вероятнее всего вступлю в бой. Без приказа. Командующий первым флотом поставил лишь одну задачу, вынырнуть из гипера, попытаться напугать, провести разведку и ждать, на рожон не лезть. Напугать? Легко сказать, что они слепые, три корабля от эскадры на обзорных экранах не отличат!?
Плевать, мне совесть не позволит спокойно смотреть, как гибнет целая планета. Статья вторая, устава космофлота гласит: … невыполнение приказа вышестоящего начальства, влечёт за собой понижение в звании и должности, а в исключительных случаях требует рассмотрения суда трибунала.
Интересно, если я угроблю два миноносца, крейсер империи класса Неустрашимый и скорей всего сдохну сам, что меня ждёт? Думаю кроме смерти, хоть и славной, ничего. Банзай!
- Первый, второй.
- Первый, капитан Рекс на связи.
- Второй, полный лейтенант Латрейк на связи.
- Идём в бой, полный вперёд! Мины в пятый, шестой и седь-мой сектор. Возражения есть?
Секунда показавшаяся мне вечностью. Они знали приказ ад-мирала флота, но один умудрился родиться на этой планете, а второй мне верил.
- Выполняем приказ, капитан, - и после паузы, - мы с Вами Волк.
Пройдёт четыре часа, мой крейсер войдёт в зону огня, и если не повезёт, нас расстреляют часа за полтора. А если повезёт – через три. Я слышал, иногда идут на смерть с лёгким сердцем, но каково посылать других.
Два миноносца заграждения, чуть больше семидесяти процентов мин на двоих. В идеале по десять истребителей прикрытия, реально по пять. Стандартное лёгкое вооружение, и два тяжёлых орудия у каждого. Возможно, они успеют расставить мины, хочется верить, и успеют вернуться под прикрытие. Смогу ли я их прикрыть? Нет. 
- Центральная, проверить защитные экраны, орудия к бою. Истребители готовность один, жёлтая. Доложить вектор сближения и численность противника. Рассчитать вероятный исход.
По боевому расписанию моё место в центре управления крейсера. Вообще-то я люблю здесь находиться, особенно когда дежурят Джен и Джесс, это не имена, а клички, на обще импер-ском. На моём родном русском они звучат как лиса и лисица. Я не вижу никакой разницы, к тому же они обе рыженькие и бесстыженькие, насколько это возможно на флоте. Однако хватит о приятном, я ожидаю ответа центрального компьютера.
Минута прошла, отмеряя вечность. Тягостно тянулись мгно-венья нереальных шансов. Я ждал, но чудес не бывает.
- Вероятность потери крейсера девяносто девять и …, вероятность потери миноносцев …
Миноносцам повезёт меньше, у нас вероятность выжить чуть больше, восемь тысячных процента. Про победу в докладе ни слова. Численность эскадры Некрусов, двадцать больших четырёх башенных кораблей, с неповоротливыми сверх тяжёлыми орудиями, для подавления планетарной обороны. Пять кораблей прикрытия не уступающих по огневой мощи моему крейсеру.
Центральный компьютер, несомненно, своё дело знает, но, лично я вижу шанс. Основную угрозу для нас представляют корабли прикрытия. Основная ударная сила и огневая мощь эскадры Некрусов будет занята планетой. Эти утюги, несмотря на огневое превосходство достаточно уязвимы и сильно уступают в манёвренности. Надеюсь, со временем наши шансы возрастут.
В ближайшие два часа я молнией носился по крейсеру, проверяя все боевые посты, и напутствуя расчёты орудий и лучевых пушек.
- До сближения один час, - подала голос Центральная.
По всем признакам дело близится к развязке, возвращаются два миноносца заграждения.
- До сближения сорок минут. Замечен перехват. Нас атакуют четыре корабля противника. Вероятность попадания на минное поле сорок процентов. Вероятность перехвата миноносцев, до двадцати процентов. Вероятность гибели всего нашего отряда девяносто семь процентов.
Я знал, я знал, не всё так плохо. В бой! Империя должна знать своих героев.
- Центральная, свяжись с первым флотом, вызови адмирала. Передай в центр планетарной обороны, - мы идём.
- Капитан, адмирал на связи.
- Атакую врага, жду помощи, - слушать ответ я не стал, просто отключил интерфейс. Мои лисички переглянулись, три остальных сержанта дежурной смены, даже не подали вида, будто что-то слышали.
К тому же, о какой помощи может идти речь, если первый флот в двух днях пути. Не кстати вспомнилась пословица, «назвался груздём, полезай в кузов». Закрываю глаза, стискиваю зубы и лезу.
Мы приближаемся, на узких обзорных экранах крейсера показалась пятая планета, странно, но во всех звёздных атласах она именно так и называется. Им приходится туго, купола защитных полей ещё держаться, но горят красными всполохами аварийного режима.
Не хотел бы я оказаться на их месте, впрочем, через несколько минут мне и на своём будет не сладко.
- Первый, второй.
- На связи капитан.
- Ребята, вопреки прогнозам центрального компьютера у нас есть шанс. Выпускайте истребители, делайте что хотите, но заманите врага на минное поле.
Время пошло в разнос, мы атакуем. Корабли Некрусов выпустили рои истребителей прикрытия, каждый по шестьдесят. В глазах зарябило от мельтешения точек на экранах. Мой крейсер в центре, миноносцы расходятся по флангам, истребители кружат рядом. Я уже встречался с кораблями такого класса. Орудийные расчёты научились бить их истребители, почти так же хорошо, как мои истребители прорываться сквозь защиту кораблей Некрусов.
Нас атаковали как на параде. Строем шли истребители волна за волной, следом двигалась четвёрка вражеских кораблей. Есть! Идущий чуть впереди корабль Некрусов напоролся сразу на две мины, аннигиляционный взрыв защитный экран сдержал, но погас.
Через три секунды слегка отклонившийся с курса корабль снова налетел на мину и его нос исчез во вспышке антиматерии. Вместе с ним приказали долго жить три болтавшихся по близости истребителя.
Одним меньше, в его гибели виновны истребители прикрытия, не успевшие расчистить путь. Три на три, появилась интрига.
Некрусы не обращая внимания на гибель своего корабля, с упорством маньяков продолжают атаковать. Не сворачивать же мне в таком случае.
Следующие два часа напоминали ад в моём представлении. Думаю, так оно и было. Рои вьющихся вокруг истребителей, плевки орудий, линии лучевых залпов, вой поставленных на полную мощность защитных экранов.
Некрусы атаковали по взрослому, бросая в бой всё что можно и даже то, что нельзя. Я пытался не отстать от них в изощрённости, но пока проигрывал. Один из моих миноносцев потерял защитные экраны, и голубые лучи лазеров принялись облизывать его обшивку.
Истребители Некрусов на экранах радаров зловеще горели красным. И их было больше. Враг наступал цепями, не давая ни секунды передышки. Вместо одного сбитого истребителя, словно чёрт из табакерки, моментально появлялся другой. И так до бесконечности. У меня даже зародилось подозрение, а не штампуют ли большие корабли Некрусов их где-то глубоко внутри.
Бред, должно быть старые запасы. Красные точки перемешались с зелёными – это наши, и голова пошла кругом. Я уже собирался вспомнить свои первые боевые вылеты и тряхнуть стариной, когда почувствовал смену общей картины боя. Что-то, пока неизвестно что, неуловимо менялось, и эта картина мне нравилась.
Прошёл час. Всё так же рассекали воздух лазеры орудий, продолжали вылетать снаряды антиматерии, и закладывали крутые виражи истребители. Где-то впереди, невидимая за вспышками взрывов, продолжала стойко держаться пятая планета. Шёл бой.
 К концу второго часа наметился перелом, наши истребители прикрытия завоевали превосходство в космическом пространстве. Ближайший к моему крейсеру корабль Некрусов, полностью лишившись своих истребителей прикрытия, имел неосторожность снять защитные экраны, что бы выпустить оче-редной рой. Зря.
Орудийные расчёты крейсера отреагировали моментально. Жерла пушек изрыгнули снаряды с антиматерией, и окутавшийся пламенем боевой корабль Некрусов исчез во вспышке взрыва. Два к трём, наши выигрывают.
- Второй!
- Полный лейтенант Латрейк слушает капитан!
- Выходите из боя, подберите истребители для пополнения боезапаса. Даю Вам час на ремонт экранов.
- Есть капитан!
Может быть, и не ко времени, кто-то другой на моём месте поспешил бы реализовать численное преимущество, но я не маньяк и не убийца. Короблю класса миноносец не продержаться без защитных экранов дольше, чем он уже смог. Мы и так уже потеряли слишком многих.
Нам опять пришлось туго, защитные экраны прогибались под натиском огня, генераторы работали на полную мощность, индикаторы уровней полей зловеще горели пламенем. Ремонтные бригады не успевали устранять многочисленные повреждения.
Ад продолжается, значит, мы ещё живы. Он кругом, в сполохах плазменных пушек Некрусов, в снарядах антиматерии вгрызающихся в наши защитные экраны. Он везде, вокруг нас и в нас самих. Мы защищаем планету, но мы несём смерть. Старуха с косой стоит за каждым из нас, она ждёт, а мы надеемся.
Мой миноносец оставшийся в бою удачно выплюнул остатки мин, и удача вновь улыбнулась смелым, корабль Некрусов не замедлил на них напороться. От взрыва его развернуло на сто восемьдесят градусов, экраны погасли лишь на пару секунд, но этого хватило моим истребителям. Они моментально, всем, чем можно, атаковали его дюзы и прорвались.
Корма гигантского корабля Некрусов взорвалась. Огромный даже по масштабам космоса шквал огня выплеснулся наружу и мгновенно поглотил свою жертву. Через секунду на месте взрыва не осталось даже обломков.
Оставшийся в одиночестве крейсер Некрусов попятился назад, в свою стаю, понимая, что проиграл, но всё же огрызаясь огнём. Продолжать бой самоубийство, возле планеты ещё один корабль прикрытия и двадцать четырёх башенных монстров обстреливающих пятую планету. Впереди смерть, впереди бессмертие.
- Иду в бой, истребителям перегруппироваться. Ребята, до-станьте мне этот корабль.
Мне сильно повезёт, если последний, из четвёрки атаковав-ших нас кораблей, не успеет присоединиться к своим. Впрочем, повезёт не только мне, всем нам. Истребители бросились в атаку, миноносец пошёл следом. Естественно впереди всех пёрся мой крейсер.
Мы били его из всех орудий, так что летели пух и перья. Ко-рабль Некрусов отползал, испуганно огрызаясь, через две, три минуты он присоединится к своим и тогда уже от нас полетят клочки по закоулочкам.
Ох не зря я на свет появился, и не зря меня мать родила. Да, не напрасно она мучилась, мои орудия нащупали слабое место удирающего корабля Некрусов, и били в одну точку. Один из его экранов свернулся, и снаряды с антиматерией вгрызлись в броню. Расцвёл ещё один красный цветок, брошенный на могилу смертью.
- Центральная, время до встречи с кораблями противника.
- Время вхождения в зону огневого контакта, восемнадцать секунд.
От шейного позвонка к пяткам молнией прострелила мысль, - успеем или нет. Хотелось бы конечно прикончить их корабль до его встречи с основными силами, но на войне как на войне….
- Приступить к торможению. Рекс держись справа, повто-рить манёвр.
- Есть капитан!
- Капитан, говорит полный лейтенант Латрейк, разрешите встать в строй.
Вовремя, им удалось восстановить экраны, нас снова трое. И снова удача на стороне правых.
- Первый, второй, за мной, атаковать планетарные уничтожители Некрусов. Заходить со стороны дюз, использовать все возможности для манёвра. Вперёд! Истребителям взять на себя корабль прикрытия. В атаку, да поможет нам бог.
Оба моих миноносца молча пошли в атаку, а ведь могли по-требовать собрать общий совет или запросить адмирала. Нет, они мне поверили, поверили до конца. Теперь оба командира Рекс и Латрейк добровольно разделят со мной гнев начальства. Если доживём. По прогнозам центральной, шансы на успех ноль целых, хрен десятых, но компьютеры, даже самые совершенные, часто ошибаются.
Мой крейсер подошёл к первому планетарному уничтожите-лю. Времени на ахи и охи не было, и я приказал снять все экраны, для усиления мощности лазерных батарей. Мы влепили ему в дюзы по полной, и тут же закрылись.
Взрыв планетарного уничтожителя Некрусов потряс многих, такого огненного шара не доводилось видеть ещё никому. Океан выплеснувшейся энергии разошёлся во все стороны, впечатление было такое, словно взорвалась целая планета. Красиво и жутко. Ну и мощь скрыта в этих штуках!
Однако нечего терять зря время, и мы снова заходим в хвост их кораблю для атаки. Я повторяю прежний манёвр, и второй планетарный уничтожитель Некрусов отправляется в ад. Где-то справа и слева взрываются ещё два.
Мы словно волки режем овечье стадо, но картина постепенно меняется, Некрусы понимают, в чём дело, и пытаются защититься. Начинается война манёвров, завораживающий глаза танец смерти.
Навстречу нам разворачивается огромный корабль Некрусов – планетарный уничтожитель, не хотел бы я попасть под удар его орудий. Мы кружим, пытаясь зайти сзади. У обоих кораблей работают только маневровые двигатели, особенно не разгонишься. Кто кого, в дуэли победит более ловкий и хитрый. Я!
Нам удалось, в очередной раз удар наших лучевых орудий пришёлся в цель. Огненным шаром взорвался пятый планетарный уничтожитель Некрусов. Чуть погодя, шестой. Мои миноносцы де-лают общее дело, по прогнозам центральной наших хрен десятых прибавилось.
Бой продолжается, обломки взорвавшихся кораблей разбросаны по всему околопланетному пространству. Планетарная оборона ещё держится, во многом благодаря нам. Общими усилиями мой небольшой отряд ослабил огонь планетарных уничтожителей на её защитные экраны. Часть мы уже уничтожили, а остальные начинают разворачиваться, пытаясь достать нас.
Круговерть продолжается, в дуэлях один на один мы выигрываем за счёт скорости и манёвра, успевая зайти кораблям Некрусов в хвост. Однако, нас пытаются взять в клещи сразу два или три корабля и приходится крутиться словно уж на сково-родке.
Пахнет жареным, шансы по прогнозам центральной снова падают. Истребители, прикончившие последний из кораблей прикрытия, возвращаются в свои норы. Не много же их осталось, впрочем, часть просто не может вернуться в силу разных причин. Кто-то в горячке боя израсходовал всю энергию, кто-то подбит, надеюсь, пилоты живы. Потом подберём, если сами уцелеем.
- Капитан Рекс, полный лейтенант Латрейк, доложите обста-новку.
- Атакуем врага, экраны держатся, боезапас тридцать процентов.
Чёрт, а я об этом вообще забыл.
- Центральная, срочно прогноз на результат боя. Доложите о ресурсах.
- Вероятность положительного исхода для крейсера двена-дцать процентов, для всего отряда четыре процента. Боезапас два-дцать два процента, энергия сорок пять, поддержка экранов восемьдесят процентов.
Неплохой прогноз, с чего бы такая щедрость на положительный исход боя?
- Капитан, с планеты поднимается корабль, класса защитник.
Вопрос снят. Совет планеты решил принять активное участие в обороне, вероятно, они хотят разделить наши лавры, но чует моё сердце торопятся. Дислокация меняется, оставшиеся планетарные уничтожители Некрусов, прекратили обстрел планеты и перестраиваются. Похоже, я понял, в чём дело, они строятся звездой для отражения атаки.
Если им удастся манёвр, наши шансы рухнут, ниже канализационной трубы. Да, это звезда, дюзы друг к другу, орудия по кругу во вне. Мои миноносцы активно атакуют, мешая манёвру, но для звезды достаточно шесть кораблей, а их пока девять, нет, уже восемь.
Я пытаюсь зайти сверху, они ещё не сошлись и мой крейсер взрывает ещё один корабль. Семь, но манёвр почти завершён. В лоб их не взять, близится наша смерть.
Впрочем, есть ещё свежий не побывавший в бою защитник. Корабль имперского класса, чуть больше и мощнее крейсера. Такие есть на каждой планете, но и ему не устоять против планетарных уничтожителей Некрусов.
А парень лихой! Защитник удачно вышел на цель и с ходу поразил болтавшийся отдельно седьмой корабль Некрусов, не успевший занять своё место в строю.
Ну вот, начинается самое страшное. Сейчас нас будут бить, и бить насмерть.
- Говорит капитан Волк. Защитник ответьте.
- Слышу Вас капитан, Защитник восемь. Говорит полный ка-питан Острый.
Неплохая кликуха у парня, надеюсь, сработаемся.
- Острый, выпускай истребители, пусть попробуют прорваться в центр звезды.
- Принято.
И понеслось. Защитник выпустил один рой, потом второй и третий. Через тридцать секунд они повернули обратно, потеряв четверть состава. Мы посовещались, насколько это возможно под мощным огнём противника, едва успевая уклоняться от лучевых трасс.
Думали не долго, и пришли к единственному выводу, придётся прикрыть истребители своей атакой. Шаг конечно самоубийственный, но иначе им не прорваться.
Я пошёл в бой первым, подняв экраны, миноносцы атаковали по бокам, пытаясь объединить нашу огневую мощь. Защитник пёрся чуть ниже. Истребители пытались проскочить поодиночке. Вся наша камарилья напоминала последний эпизод разборок Буратино с Карабасом, с участием Артемона, Пьеро и Мальвины. С той лишь разницей, что Центральная не предполагала столь счастливого сказочного конца.
Мы били в одну точку, в один луч звезды, пытаясь пробить оборону  одного планетарного уничтожителя Некрусов. Но защитные экраны этого монстра даже не прогнулись. И на что я рассчитывал!? Если истребители не прорвутся в их центр нам хана и полный абзац. Вот с таким оптимистическим настроением я и шёл в атаку, нимало не сомневаясь в её неблагополучном ис-ходе.
В следующее мгновенье я успел заметить только четыре красных луча в обзорных экранах крейсера слившиеся в один. Абзац.
Словно кувалда ударила, наши защитные экраны слетели, как лист от порыва ветра. Ну и мощь у этих монстров! Крейсер жалобно застонал, но успел уйти от второго залпа. Миноносцы испуганно попятились следом. Самоуверенный планетарный За-щитник упорно лез напролом, пытаясь подобраться снизу.
Я бы не назвал данный манёвр удачным. На кораблях такого типа у Некрусов орудия расположены на бортах с интервалом в девяносто градусов и при построении звездой мёртвой зоны для обстрела нет.
Впрочем, если быть совсем точным, она появляется сверху и снизу, на расстоянии ноль восьми стандартных имперских миль, но пройти туда проблематично. Именно это я и имел в виду посылая истребители. Им легче подойти ближе, они меньше, манёвреннее, это единственный шанс. Нам и так повезло, что Некрусы смогли построить малую шести лучевую звезду. Восемь кораблей не оставили бы нам никаких шансов, перекрыв и эту лазейку.
Защитник об этом знал, но, похоже, слишком надеялся на свои экраны. Я предпочитал наблюдать за его попытками издалека, оттуда, где в силу расстояния легче уклониться от лучевых орудий Некрусов.
Через секунду он получил своё, удар двух лучевых орудий. Как ни странно его экраны выдержали, и Защитник ударил в ответ. Ровно через три секунды он нарвался на второй залп и поспешил ретироваться.
Истребителям везло больше, уже четверо из них находились в мёртвой зоне, но не спешили атаковать незащищённые дюзы, слишком мал калибр. Для достижения необходимого эффекта они должны собраться как минимум вдесятером. Подождём, если до-ждёмся.
Наши истребители прикрытия, потеряв поддержку, разлете-лись кто куда. Пока положение патовое. Если мы не будем лезть на рожон, планетарным уничтожителям Некрусов в нас не попасть. Они понимают сей факт, и даже не пытаются стрелять. На таком расстоянии наши корабли успевают увернуться от лучевых ударов.
На повестке дня производственная пауза, мои энергетики срочно пытаются наладить экраны, перед очередной самоубий-ственной атакой.
Трубы трубят, барабаны бьют, империя приветствует своих героев. Сильно надеюсь, что не посмертно. Активность экранов шестьдесят процентов, больше два оставшихся генератора выдать не в силах. Дежурная смена центральной смотрит на меня как на сумасшедшего, но молчит искренне веря в успех. В атаку!
Наш изрядно побитый отряд начинает новый штурм звезды. На этот раз первым в атаку идёт Защитник. Он не герой, просто мы так решили. Только его экраны сдержат первый удар. Зелёными точками суетятся истребители, ища бреши в обороне Некрусов. Впору запеть, - последний бой, он трудный самый…. И начался ад и долго не кончался.
Трассы лазерных лучей вспарывали вселенную, ракеты с ан-тиматерией чертили замысловатые кривые, четыре корабля империи шли в бой, против шести планетарных уничтожителей. Недолго музыка играла, первым нарвался на луч Защитник, через три секунды он получил второй удар и потерял экраны, но с упорством достойным сожаления продолжал идти вперёд.
Маньяк, подумал я и оказался прав. Защитник продолжал палить из всех орудий и шёл напролом. Делать нечего, я с миноносцами продолжал тащиться следом. Если я герой, кто же тогда он? А если герой он? Кто я? Вперёд! Очередной выстрел Некрусов снёс две орудийных башни Защитника, но не сбил с него спесь. В центр построения звезды проскочили уже восемь истребителей, ещё два, три и можно атаковать.
 Наша могучая кучка, изрядно потрёпанная, но не побеждённая, продолжала идти на смерть, под вой прогнувшихся защитных экранов. Про себя я уже решил, переступив эфемерную черту, - лучше погибнуть, чем сдаться. Миноносцы, похоже, как и я, излишне верили в нашу счастливую звезду, а Защитник однозначно заразился безумием.
В этом бою нам было наплевать на стратегическое преимущество, он шёл на взаимное уничтожение, до последнего корабля. Наш маленький отряд выполнил основную задачу, пла-нета спасена, мы достигли равновесия, когда корабли Некрусов вынуждены стоять в обороне. Нам достаточно ждать, но адреналин в крови бросает в атаку.
Следующий луч задевает мой крейсер, экран гаснет, но появляется вновь. Миноносцы не сбавляя скорости, идут вперёд, паля из всех орудий. Защитник атакует, даже не пытаясь поставить экраны. Мы идём сомкнутым строем, идём к славе, идём к смерти.
Двенадцать истребителей в центре звезды бьют в дюзы стоя-щего против нас планетарного уничтожителя Некрусов, а в это время наша слегка съехавшая с катушек четвёрка самоубийц, медленно дрейфует под огнём. Защитник получает ещё одно попадание в бок, оплавившийся металл обшивки вздымается волнами, в стороны летят обломки орудийных башен.
Под бой барабанов играющих похоронный марш, мы атакуем, экраны крейсера сдувает очередным залпом, следом теряет свои экраны и миноносец. Истребители, объединившие уси-лия, бьют в одну точку планетарного уничтожителя Некрусов. Крейсер получает прямое попадание одного луча, гаснет два обзорных экрана, выходят из строя три орудийных башни, плевать, снарядов давно нет.
В атаку! Только вперёд. Словно злобный хирург вспарывает лазерным скальпелем ткань вселенной, мимоходом задевая всё что вокруг. Светопреставление продолжается.
Второй миноносец теряет свои экраны, но словно заворожённый продолжает идти вперёд. В Защитник попадают сразу три луча, вырывая кусок обшивки вместе с каютами. Если это не ад, то, что же!?
Случилось чудо! Истребители попали в один из двигателей, планетарный уничтожитель Некрусов не взорвался подобно огненному шару, однако взрывом его выкинуло из общего построения. Мы ворвались в центр и начали бойню.
 Планетарный Защитник, несмотря на серьёзные повреждения, ударил из всех оставшихся орудий и отправил прямиком в ад корабль Некрусов. Мой крейсер напряг силовые установки, и второй планетарный уничтожитель Некрусов взорвался огненным шаром. В то же время, один из моих миноносцев настиг подбитый истребителями корабль и добил его.
Три оставшихся корабля Некрусов бросились в рассыпную, пытаясь уйти в гипер. Им не повезло, да и не должно было, после предпринятых нами усилий. Они взрывались один за другим, уходя в небытиё и попадая в ад. Счастливой дороги!
Эйфория боя прошла как дым, пришло время подбирать раненых и хоронить убитых. Из восьмидесяти трёх моих истребителей на корабль вернулись двадцать три, мне удалось подобрать ещё восемнадцать, девять прибились на миноносцы, остальных списали в боевые потери.
Планетарный Защитник считал своих убитых сам. Он гордо отказался от помощи, пожелал удачи и, подобрав, истребители, грудой искорёженного металла вернулся на планету. Всё, я вышел на связь, получил благодарность от центра планетарной обороны и разнос от адмирала флота, приказавшего ждать его на месте.
Два дня вынужденного ожидания прошли в слабых попытках устранить повреждения. Люди выдохлись полностью, запал боя сменился усталостью и депрессией.
Я пытался снять стресс и усталость в объятиях лисичек. Групповой секс в империи не нонсенс, а скорее норма жизни, так что, ничего противозаконного мы не совершали. Девочки делали что могли, но грусть не покидала моего сердца. Жаль, мне всегда жаль, я с печалью считаю потери, и храню их в своём сердце.

Глава 10
Эскадра материализовалась внезапно, выпрыгнув из гипер-пространства, словно чёрт из табакерки. Наши! Адмирал, по-прежнему строгий, но справедливый Дед.
Пусть, я не чувствую вины, хотя догадываюсь во что обойдётся империи ремонт кораблей. Они уцелели, но боеспособность практически на нуле, единственная разница между моим отрядом и металлоломом, то, что они ещё могут дойти своим ходом в доки.
- Адмирал вызывает капитана.
Проснулась Центральная. Меня, причём сам Дед требует к себе на борт, вместе с командирами миноносцев. Трибунал так трибунал. Лисички Джен и Джесс, бросили сочувствующий взгляд, ободряюще кивнули и отвернулись к экранам. Я вызвал к себе командиров миноносцев, которые прибыли на боевых истребителях.
Мой капитанский ботик для визитов тоже приказал долго жить и я, выбрав один из наиболее сохранившихся истребителей, стартовал вместе с ними. Что будет, то будет. Судьба.
Дед принял нас в центре управления, считывая данные о ходе боя со своих экранов. Такой порядок, Центральная пересылает информацию автоматически. Странно было другое, кроме адмирала в центре находился весь офицерский состав первого флота.
Я задумался, под трибунал так не отдают. Тогда что? Суд офицерской чести? Но они давно не практикуются. Мы стояли плечом к плечу готовые принять любой приговор. Я, Рекс, Лат-рейк, и Острый, командир Защитника. Дальнейшее даже для меня оказалось приятным сюрпризом. Адмирал встал, прокашлялся и произнёс.
- Слава героям!
Я смутился. Превратить вверенный мне боеспособный отряд в металлолом, наплевав при этом на приказ вышестоящего начальства, за такое редко благодарят. И я был готов к самому худшему. Но, оказывается, победителей не судят даже в империи.
  Он говорил ещё что-то доброе и ободряющее, но я ушёл в себя, отрешившись от всего. Дед закончил речь, нас поздравляли, жали руки, обнимали и хлопали по спине, я отвечал на пожатия, и бормотал слова благодарности.
Позднее он собрал нас в своей каюте, ругал и хвалил попеременно, обещал представить к наградам перед советом проконсулов империи.
Обычно, ордена и медали за боевые заслуги вручает адмирал флота. Следовательно, наш случай не ординарный, и награда будет высокой. Планету мы, конечно, спасли, но какой це-ной. Впрочем, если учесть что мой отряд теоретически не потерял ни одного корабля, наша заслуга перед империей достаточно высока. Похоже, в нашем случае сработал принцип, - империя любит своих героев, любит и пытается не забыть.
Я получил приказ вести отряд в доки, и отбыл на крейсер. Дед остался охранять этот край вселенной. Домой, хотя главные доки лично я вряд ли смогу назвать своим домом. Мой дом далеко, на другом краю вселенной, там, где земля с завидным постоянством вращается вокруг солнца. Мы идём в ремонт, так что, какая никакая отсрочка от смерти у нас есть. В путь.
*   *   *
Худо-бедно, а до центральных доков мой геройский отряд дохромал. Не скажу, что нас встречали цветами, но радость была неподдельной. Корабли поставили на ремонт в первую очередь, а меня с командирами миноносцев вызвали на совет проконсулов.
В первый и однозначно последний раз я побывал в величе-ственном здании, где решаются судьбы империи. В этих стенах редко бывают простые смертные, а уж такие типы как я, имеющие временное гражданство, не появлялись до сего дня ни разу. Впрочем, и целые планеты, да ещё с полным уничтожением боевого флота Некрусов, до сего дня спасти не удавалось.
Были, конечно, бои и сражения, планеты гибли облизанные лазерами подчистую, флоты сходились стенка на стенку, но такой славной победы имперский флот ещё не одерживал.
Здание совета проконсулов империи невозможно описать простым человеческим языком, сказывается убогость его эпитетов и отсталость в техническом развитии. Оно поражало и радовало взгляд, оно стояло и парило, вздымаясь ввысь и растекаясь вширь.
У радуги не хватало цветов и оттенков, что бы описать его цвет. На земле никогда не будет собрано вместе столько богатств и драгоценностей, что бы создать нечто отдалённо подобное. Каза-лось, самые большие драгоценные камни, собранные со всей импе-рии искрились и переливались в его стенах. В его непостижимой конструкции новейшие технологии причудливо переплетаются с изысканной стариной.
Его залы невозможно описать, они пугают и радуют, восхи-щают и страшат, они бесподобны. Но зал совета затмевает их все. Его великолепие и величественность вне земных категорий. Такое не под силу вообразить. Я пас.
Не буду утомлять милых моему сердцу и разуму читателей, лучше сразу поведаю об итогах встречи. Всех нас повысили в зва-нии, но это сделал не совет проконсулов. От них мы получили ал-мазные звёзды спасших и защитивших, вторую по значимости награду империи, дающую пожизненное гражданство и множество мелких льгот и привилегий. Кроме того, совет постановил отлить памятник из благородного металла на планете нами спасённой.
Под впечатлением увиденного я с Рексом и Латрейк, пошли в кабак обмывать награды, благо наши (в основном мой), счета весьма ощутимо пополнились имперскими кредитами от благодарных граждан спасённой планеты. Мы со своей стороны абсолютно не настаивали на таком развитии событий, пожертвования переводились, совершенно добровольно. В империи так принято.
Как бы там ни было, кутить я отправился в самый дорогой столичный ресторан, или один из…
*   *   *
Здание ресторана на тысячу посадочных мест, включая от-дельные кабинеты, парило над столицей империи. Остров диамет-ром в половину стандартной имперской мили висящий на высоте в одну, поражал воображение и манил. Окружённый цветущими са-дами, небольшими озёрами с диковинными рыбами ресторан являл собой жемчужину посреди всего этого великолепия.
По обоим сторонам одного из многочисленных входов стояли два чудовища, отдалённо напоминающие троллей. Вероятнее всего эталон имперской красоты. Рекс ни мало, ни смущаясь, бросил в одно из них смятую обёртку от мороженого. Чмок, чудище раскрыло пасть и ловко схватило мусор, челюсти сомкнулись.
Я подобрал свою челюсть  с тротуара и как ни в чём ни бывало пошёл дальше.
- Что это?
- А, - беспечно ответил Рекс, - чавкальщик, их полно по всей столице, они утилизируют мусор.
Мы поднялись в скоростном десятиместном шаре и ступили на ресторанную землю. Прямо перед нами в благоухающем цветами воздухе материализовался метрдотель, не в меру улыбчивая, услужливая голограмма.
Местечко нам нашлось сразу, после предъявления кредитной карты, идентификационной карты, и наличных на чай. Сумма на счету позволила нам занять места ближе к краю острова, возле самого обрыва.
Я подошёл к самой кромке ресторанного острова и попробовал заглянуть вниз. Упругая, прозрачная стена мягко оттолкнула меня назад, пожав плечами, я вернулся за столик. Рекс и Латрейк смущённо переглядывались, когда я делал заказ. Напрасно, суицид не моё кредо. Есть, конечно, отчего загрустить, но платят прилично и несмотря на войну, я, кажется, начинаю получать от жизни удовольствие.
Получая весьма неплохое по меркам империи денежное со-держание, Рекс и Латрейк никогда ранее не были в столь дорогом ресторане, где цены на большинство блюд превышают их месячное жалованье. Поэтому, когда я небрежно заказывал деликатесы, они с ужасом вслушивались в семизначные ряды цифр, не понимая музыки цен.
Гулять, так гулять, кто знает, где мы будем завтра, и будем ли вообще. Я осмотрелся. Большинство посетителей составляла золотая молодёжь империи, с бумажниками раздутыми от кредитных карт. Небрежно и стильно одетые мальчики, шикарно и вызывающе наряженные девочки, и рядом неизменно тупые морды телохранителей.
Они не считают денег, и ходят ужинать в самые престижные места. Олигархи империи, получающие всё, что хотят, имеющие всех граждан, и заинтересованные лишь в увеличении своих капиталов.
Плевать, мне с ними не жить, если повезёт, вернусь на землю, у нас своих проблем хватает. А пока, развлекаться, пить и гулять, чтобы забыть смерть, потери и боль. Забыть, что идёт война, гибнут люди и целые планеты, забыть, что пришли Некрусы, сея смерть.
Уроды, зажравшиеся уроды, такие встречаются везде, олигархи, большая часть чиновников, они паразитируют на больном, жирном теле общества. Юнцы, получающие от родителей деньги, которые невозможно потратить в здравом уме, они не безумны, но тратят.
Молодёжь, когда-нибудь, многие из них остепенятся, начнут сами делать деньги, и возможно, поймут, что деньги нельзя есть, потому что они пахнут. Да, деньги пахнут, иногда потом иногда кровью, но чаще слезами и дерьмом.
Ну не нравится мне компания за соседним столиком, так зачем себе настроение портить, гулять, так гулять. Пожалуй, я забуду о них. Но о ней! Девочка не просто мила, можно сказать, чертовски красива. Я готов любить её долго, дня три, четыре.
Мгновенно, буквально из воздуха, возник метрдотель и сервировал заказ. Оперативно, три минуты и.…, следующие пятнадцать минут я с офицерами усиленно двигал челюстями, глотая слюни пополам с яствами и постепенно насыщаясь. Есть, я старался по возможности культурно, но видимо перепутал многочисленные предметы сервировки и что-то сделал не так. Она мне улыбнулась. А как обожгла взглядом! Всё, решено, приглашу на танец, нет, сначала доем, а потом приглашу.
Блюда, принёсённые метрдотелем, оказались восхитительны-ми, и на вид, а уж на вкус! Мы не могли оторваться, вкушая нечто более изысканное, чем армейский рацион офицеров космофлота. Мы поели немного, потом ещё немного и я заказал новую перемену. Метрдотель проникся уважением и подал десерт в счёт заведения. Какие-е-е зде-сь пирож-на-е-е! Язык проглотишь.
Определённо кухня и сервис мне нравятся. Приятная музыка, нежный шелест цветущих деревьев, ароматы диковинных цветов, опять же девушки.
- Она мне улыбнулась, правда!
- Кто, капитан?
Я, кажется, увлёкся, надо же так влюбиться, заговорил в слух, теряю контроль над ситуацией. Но она действительно мне улыбается и так ослепительно, лучезарно, словно прожектор тёмной, тёмной ночью. Хороша, чертовка!
Любовь! Впрочем, любовь у меня одна и на всю жизнь, вот только далеко. Марина зовут. А всё остальное, так, баловство. Я не кобель, но, столько лет воздержания и человек не выдержит.
 Нет, определённо приглашу девочку на танец, благо на территории ресторана дюжина танцевальных залов, различных стилей и направлений. Станцую как-нибудь, авось получится, тем более что в академии космофлота навыки хороших манер вдолби-ли крепко.
Решено, иду приглашать. Вот только десерт доем и запью. Минут пять я ещё смущался, (вот зацепила стерва), бросал робкие взгляды, она отвечала, пламенно и нагло. Встал и пошёл.
- Приятный вечер, не правда ли. Доброго здоровья и лёгких денег всей компании. Позвольте пригласить Вашу барышню на танец.
- Вирель не танцует, офицер.
Нет, я так не люблю. Какой-то прыщавый юнец, регулярно получающий денежки от папеньки, будет мне указывать. Я спросил из вежливости, а он?
- А у девушки, что своего языка нет, или она на Вашем попе-чении.
И она ответила, а язычок оказался весьма остренький.
- Офицер, мой брат не любит военных, по вине космофлота он потерял шесть процентов дохода и потеряет ещё, если Вы не займётесь своими прямыми обязанностями, вместо того что бы соблазнять хорошеньких девушек. Хорошо, один танец Ваш, но не рассчитывайте на продолжение, я не настолько люблю военных, что бы спать с первым встречным капитаном.
А кобылка-то с норовом. На последнее замечание компания дружно заржала, Рекс и Латрейк поднялись со своих мест, но я махнул рукой, и они не стали вмешиваться. Прыщавый снова сказал что-то колкое, милашка поморщилась, видимо ей тоже не понравилось.
Драка завязалась сама собой. Я ответил что-то резкое, прыщавый брат своей милой сестры поднял руку, которая была моментально отбита в сторону. Вскочил телохранитель и упал, на его место встали ещё двое, и попытались меня обидеть. Полезли махать кулаками юнцы, и началась драка.
Моё тело радовалось разминке, душа пела, а руки и ноги привычно работали сами собой. Судя по стилю боя, юнцам дали неплохое физическое воспитание, да и телохранители натасканы прилично, однако куда им до моего торгового и боевого опыта.
Один из телохранителей упал со сломанной рукой, похоже, я слегка перестарался. Следующий продержался немногим дольше и даже успел меня в сутолоке ударить, один раз. Потом и он улетел, через два стола к третьему, поднялся и снова упал.
Я подрался ещё немного, и мне надоело, Вирель, - это её имя, округлила глаза, что её совершенно не испортило, и смотрела на меня с немым укором. Да, зря я её братика приложил, зря, ничего мне не обломится.
Мне повезло, и конфликт разрешился сам собой, голографическое видение начало трансляцию новостей, освещающих войну империи против Некрусов. Все как честные и преданные государству обыватели прекратили есть, а мы драться. Хотя, какая это драка, я их просто отшлёпал слегка. В новостях показывали меня …, и моих офицеров. Репортаж с помпезным на-званием «спасители планеты» транслировали минуты полторы. Да, это нечто.
Победа империи, пусть небольшая, после череды поражений, но победа. Юнцы моментально спали с лица и притихли, юная леди покраснела, а я пожал плечами. Прошли долгих пять секунд, потом зал зааплодировал, нам жали руки, целовали, просили прощения, метрдотель забрал счёт и испарился.
Нас обнимали минут пять, Вирель пыталась пробиться ко мне, вероятно, чтобы извиниться, но не смогла. Брат смог, долго мялся и попросил прощения, пожал руку и отвалил. Вся их компания похромала следом, Вирель тоже ушла. Я расстроился, забрал офицеров и пошёл к выходу.
- Секундочку!
Метрдотель, видимо передумал насчёт оплаты. Заплачу, не проблема.
- Вам просили передать, - проговорил приятный голос и я взял карточку. Верена, гласила золотая голографическая надпись под прекрасным объёмным фото. Мелькнула секунда и моя нижняя челюсть начала своё стремительное падение. – Чёрт! - только и смогли выкрикнуть губы в предвкушении. Меня ждали, возможно, хотели, но не сегодня.
- Пошли, обронил я, и изрядно подвыпившие Рекс с Латрей-ком зашатались следом.
Начался обход ресторанов и кабаков, везде нам наливали бесплатно, обнимали и мы шли, спускаясь, всё ниже к самым низкопробным забегаловкам. Ночной город, его дно, рестораны, раскинувшие свои сети на грешной земле и под ней, звали и манили пьяными голосами, блеском огней, звоном бокалов и доступными женщинами с блестящей от пота кожей. Здесь всё продавалось, и все покупались. Империя цвела и гнила, впрочем, наметился перелом в лучшую сторону. Война калечит, пускает кровь и очищает её. Планеты и государства имперского кольца давно нуждались во встряске, и пришли Некрусы. Империя возродится или умрёт. Так было, будет и есть, пока несовершенны разумные существа её населяющие.
Девушки на любой вкус, просто вопила вывеска привлёкшая внимание нашей пьяной компании. Отлично, почему-то подумал мой стосковавшийся по ласкам дружок, (а он всегда думает, когда мозги отключаются), и я вошёл, не забыв втащить внутрь и Рекса с Латрейком.
Интерьер заведения располагал к приятному время провождению. Метр в образе длинноногой, стройной дивы принёс два высоких бокала в счёт заведения, такое внимание начинало на-доедать, но алкогольные пары прочно завладели разумом, лишив его чувства меры.
У отполированного многочисленными прикосновениями упругих грудей столба изгибалась и корчилась очередная самка. Мы бросили уставшие кости на мягкие кресла в опасной близости от подиума. Тот час в бокалы с вином полетели солёные брызги пота, с тел сменяющих друг друга стриптизёрш, отнюдь не улучшая вкуса дешёвого вина.
Я пил, Рекс пил, Латрейк пил, мы пили вместе, и пили много. Процесс шёл по нарастающей, и шёл быстро, градусы смешивались и росли, в желудке царил хаос, а в голове застой, мудрые мысли умерли, уступив место низменным инстинктам. Глядя на потные, обнажённые тела я хотел и был не одинок в сво-ём желании.
Возле столба крутилась весьма аппетитная красотка, и три её груди колыхались в такт моим пошлым мыслям. Три! Нет, не может быть, я пьян, двоится в глазах. Но почему три? Девушка метрдотель заметив интерес в наших осоловевших глазах, при-несла прайс лист.
Девушка? Не голограмма? Прайс гласил, - у нас всё настоя-щее. Первый ресторан с несовершенной обслугой и своим борделем. Как низко мы пали. В престижных ресторанах Ваши заказы выполняют машины и виртуальные метрдотели, и их услуги, как ни странно обходятся дороже. Похоже, мы спустились на самое дно.
Шикарный зал, дорогая стильная мебель, и яства, не уступа-ющие по вкусу и качеству блюдам предыдущих заведений. Вино, правда, несколько подкачало, но только по винным картам, вкус перестал восприниматься ещё семь бокалов тому назад.
Пролистав каталог, я почему-то выбрал её, трёх грудую красотку, недавно исполнявшую свой номер у  сексуального столба. Мои офицеры, идиотски хихикая, испарились в номера, я опрокинул ещё бокал, частично мимо рта и последовал за ними. Всё что мне сейчас нужно – это сон, но впереди ждал секс. Ночь, впрочем, уже раннее утро, продажной любви.
Она разделась, обнажив три артиллеристских снаряда её грудей, и улыбнулась, призывно и нежно. Начало положено. Я взял её правую грудь в свою левую руку, левую грудь в свою правую руку, в третью пришлось впиться губами, по счастью входное отверстие у неё оказалось одно.
*   *   *
Она прошла. Ночь. Я не разочаровался и не разочаровал. Оказывается, в подобного рода заведениях клиентам ставят оценки, влияющие на оплату жрицам любви, а проще проституткам. Космофлот не подвёл, скидки оказались максималь-ными.
Позднее утро встретило меня в постели звоном колоколов и головной болью. Причём колокола именно в ней и звучали. Жизнь продолжалась, и продолжалась в тоске и блевоте. Мне было плохо, как многим из тех, кто выдерживал ночную пьянку. Мои офицеры лежали пластом, им было ещё хуже.
- Волк, я умру, - подал голос Рекс.
- Нет, ты будешь жить в наших сердцах. Шучу, выпей стаканчик и вставай.
- А я смогу?
- Если командир приказывает, - должен.
Латрейк оказался покрепче, он встал сам, и выпил сам. Я смотрел на свою опухшую морду в зеркало и радовался, что не один такой.
К обеду наши тела оклемались и покинули гостеприимное заведение своим ходом. Проинспектировав в доках ремонт крейсера и миноносцев, мы направились в отель отдыхать, и заказали обед в номер.
У нас ещё есть время расслабиться, ремонт продлится дней десять, может быть чуть больше. Команда получила краткосрочный отпуск и разлетелась по домам, лишь мне некуда было лететь, Реск и Латрейк тоже остались им слишком далеко лететь. Близняшки Лисички, нежно попрощавшись, пропали в первый же день, остальные разъехались после вручения наград. Именно поэтому наш забег по ресторанам состоялся на троих.
Слегка отдохнув, мы решились проинспектировать местное казино. В десять вечера игра в самом разгаре, азарт в пике, а уста-лость и разочарование ещё на подходе. Я выбрал игру похожую на чёрного Джека, Рекс и Латрейк ушли к классическому колесу.
Карты розданы, ставки сделаны, игра пошла. К сожалению, карта нет. Мне не везло почти час, никакие уловки и ухищрения по зазыванию капризной дамы фортуны не приносили успеха. Через час начался пёр.
На максимальных ставках я с закрытыми глазами, не глядя в карты, снимал банк. Карта шла. У крупье двадцать, у меня двадцать одно, у него двадцать одно, у меня золотое и так на протяжении получаса. Казино обиделось и сменило крупье. Пер, продолжался, я срывал банк играючи, прочие клиенты отошли в сторону, вылупив глаза, с возрастающим интересом следя за игрой.
Крупье сменялись каждые тридцать минут, но казино продолжало попадать на бабки. Они не понимали в чём дело, но виртуальные карты ложились как надо, фортуна легла на спину и получала удовольствие. Мне крупно везло, так везёт только шулерам и баловням удачи.
Я не баловень, я шулер. Обманывать казино я научился слу-чайно. Возможно, тому виной опыты с Разумником, может быть новые способности открытые компанией, но суть в том, что я вижу виртуальные карты, до того как они розданы игрокам. Они как на ладони, в компьютере казино на каждом столе свой терминал с ко-лодами карт. Беда казино в том, что колоды перетасованы при за-грузке, и я вижу последовательность всех карт. Когда я осознал сей факт, пришла и удача.
Прошло два часа, казино вешалось, вокруг нашего стола столпились все посетители, на трудовую вахту заступил пятый по счёту крупье. Девушка.
Девушка!? И какая! Голубые, словно океанская бездна глаза, чуть пухлые, чувственные губы, милые ушки, приятный слегка вздёрнутый носик, и грудь, две, словно противотанковые снаряды, рвущиеся на волю. Хороша, не Елена Прекрасная, но всё при ней, ножки и между. Однако Вирель мне понравилась больше, жаль, время не пришло.
Новенькая крупье, встав за стол, улыбнулась и расстреляла меня глазами. Бастион пал, удача отвернулась. Мы договорились без слов, я немного проигрываю, а она составляет мне компанию за поздним ужином. Так и случилось.
Через двадцать минут, мы сидели за ресторанным столиком всё той же гостиницы, и пили шампанское. Лина весело хихикала, обнажая ровные жемчужные зубки, и топила меня в омутах своих глаз. Я отвечал короткими залпами бронебойных снарядов.
Прошло десять минут, шампанское выпилось, и ударило в голову, мы поднялись в номер. Как мужчина и джентльмен, я промолчу о дальнейшем, она рассталась с невинностью, и вступила во взрослую жизнь.
 Как это не печально, но мы расстались, у девушки был жених, недолгая размолвка закончилась и она выскочила замуж. Так бывает и не раз. Я взгрустнул, вспоминая счастливые часы, и отступил в сторону, кто я такой, что бы ломать чужое счастье.
Оставалась Вирель, дочь и сестра олигарха, потомственного аристократа империи. В мою голову закрались сомнения по поводу реальности нашей встречи, но она состоялась и не раз.
Первая встреча стала событием для обоих. Я как сейчас пом-ню этот вечер.
- Привет!
- Привет!
Между нами не было ничего общего, но мы встретились легко и непринуждённо, без тени смущения, словно старые добрые друзья. Она показала мне главный офис денежной империи своего отца, а я, нарушив все мыслимые и не мыслимые инструкции, воплотил её детскую мечту, взял со своего крейсера боевой истребитель и стартовал с планеты. Диспетчер дал добро, не зная, что на борту находится посторонний.
Вирель хлопала в ладоши, оказавшись в люльке инструкторской двойки, закладывая замысловатые виражи которым мог позавидовать и опытный пилот.
Мы вернулись на планету в полночь, в тёмном небе, словно две сырные головки, сияли луны близняшки. Незнакомые созвездия рассыпали сапфиры по чужому небу, в ночном саду центрального столичного парка соревнуясь в благозвучии, пели птицы.
Наш одинокий столик посреди спокойного озера был погру-жён в полумрак, чуткие струны души отзывались на каждую трель, каждый запах и шорох листвы.
Вирель смотрела мне в глаза и улыбалась, её взгляд сулил многое. Я читал в нём страсть и нежность, в её глазах боролись пламя и лёд, любовь и ненависть, смерть и жизнь. Сказка длилась не долго, на смену любви грубо промаршировали суровые военные будни. Мне нигде нет, и не будет покоя.
- Полный капитан Роман, срочный вызов в штаб кос-мофлота!
Я не сразу понял, что требуют меня, в столице не в ходу клички. Странно, я успел отвыкнуть от имени, оно словно отдали-лось от меня, как мирная жизнь, стало чужим и незнакомым. Вызывают меня? Кто и зачем? Я Волк.
Из-за ночного полёта, вряд ли станут искать посреди ночи, значит, что-то серьёзное. Где-то беда и Родина ищет героев.
Мы расстались, закрепив союз душ страстным поцелуем, и я рванул в штаб. Через полчаса мне пожали руку, дали приказ и эс-кадру из десяти кораблей. Старт утром. Война продолжается, Родина знает своих героев.

Глава 11
У меня эскадра, я полный капитан и командир. Это клёво. И я по-прежнему Волк! Ныряя и выныривая из гипера, мы патрулируем назначенный сектор. День, два, неделю, месяц. Де-сять кораблей и все мои. Одна проблема, подраться не с кем, Некрусы словно испарились, их нигде нет, то есть абсолютно. То-о-о-с-ка-а-а-а.
Со скуки потянуло на философию, высокие материи и прочую чушь. Вспомнился Кант, Ницше, Шопенгауэр и  Фихте с его теориями, неизвестно с какой целью к ним пристроился Фрейд.
Я спрашивал у звёзд, в чём смысл жизни. Звёзды не ответили, им нет дела до нас. Я задал вопрос вселенной, ей нет дела до звёзд, и она даже не знает кто мы. Я не спрашивал у Цен-тральной, что может знать она, кроме тактики и расчётов. Центральная слепа, для неё звёзды лишь координаты с определённой массой, она многое знает, но кому нужны её знания.
Я спрашивал у центральной кто она, но она лишь большой, умный компьютер, что она может знать про себя и где ей понять смысл жизни. Больше я ни о чём не спрашивал, лень.
Пролетел месяц, второй, третий, пришёл новый приказ, обеспечить высадку пехоты. Мы выходим, словно улитка перетекает время, течёт река жизни. Где её берега?
Опять совершенно некстати в голову полезли теории Фихте. Как описать историю, что я знаю о своей Родине земле, что правда, где ложь. Как не ошибиться в трактовке и описании событий. Вопросы и ещё раз вопросы. Я где-то читал, что историю пишут победители, пожалуй, так и есть. Но правду ли они пишут? И что напишут о нас, и кто?
Я философ по своей природе, я пытаюсь познать мир так, как он познаёт меня, и опыт сын ошибок нудных…, кто-то учится на своих, единицам хватает ума учиться на чужих, но те и другие слепы. Что они знают о мире, в котором живут, что они знают о смерти, которой нет.
Согласно учению Фихте философским может быть названо такое мировоззрение, которое сводит наличное многообразие опыта к единству одного общего начала и затем исчерпывающим образом объясняет и выводит из этого единства все многообразие.
Чистый эмпирик, по его мнению, который бы приступил к описанию эпохи, воспринял бы и изложил многие наиболее замет-ные ее явления, как последние ему представлялись в случайном наблюдении, не будучи уверенным в том, что он охватил их все, и, не будучи в состоянии указать какую-либо их связь, кроме их существования в таком-то определенном времени.
Философ теоретик, задавшийся таким описанием, установил бы независимо от всякого опыта понятие данной эпохи, которое как понятие, не может быть дано ни в каком опыте, и представил бы те способы, посредством которых это понятие проявляется на опыте, в качестве необходимых явлений данной эпохи; в этом выяснении он вывел бы исчерпывающим образом явления из понятия, показав, как необходимость их взаимной связи вытекает из их общего понятия.
Первый бы дал хронику эпохи, и лишь последний бы сделал возможной ее историю.
Да, философия конечно хорошо, но слишком отвлечённо от реалий жизни. А реальность такова, что Центральная снова докла-дывает о вероятном контакте с противником.
Мы атакуем, всё как всегда, к чёрту философию, разве может быть иначе!? Облом, атака не удалась, всё плохо. Это свои.
*   *   *
Мы прибыли, приняли под конвой пять больших транспортов с пехотой, и взяли курс в точку высадки. Три дня в гипер пространстве и мы над планетой с единственной задачей, обеспечить высадку десанта. Всё остальное лишь тлен и пыль. Ёмкое слово обеспечить.
Легко сказать, в околопланетном пространстве просто не протолкнуться от истребителей. Мы что, не первые?! Центральная докладывает сектор высадки занят, ей то что, информацию сольёт и в кусты. А я?
У меня опыта в подобных делах нет, только приказ, который, как известно обсуждению не подлежит.
- Центральная, срочно вероятность успешного выполнения операции по высадке десанта и прогноз о потерях.
Центральная ответила почти сразу, видимо знала заранее, да и я то, что она может выдать, приблизительно знал. Так и есть прогноз хуже некуда, но мне не привыкать.
- Вероятность стопроцентной высадки десанта, ноль целых…, вероятность пятидесяти процентов потерь при высадке приближается к ста процентам. Вероятность полного уничтожения кораблей высадки и эскадры прикрытия семьдесят процентов.
- Дальше.
- Положительная вероятность выполнения задания с мини-мальными запланированными потерями составляет ноль целых, восемьдесят шесть сотых процента.
Центральный компьютер подумал пару секунд и добавил, - штаб не планировал высадку при нахождении в секторе кораблей противника. Мы вправе отступить.
Пораскинув мозгами я попросил связь с адмиралом первого космофлота. Вкратце нарисовал ситуацию, пока Центральная сливала прогноз.
- Сынок, я верю в тебя, оставайся на месте, любой ценой за-щити корабли с десантом, жди, мы идём. Помни ты - Волк.
Я считал, что фраза любой ценой в ходу только на земле, выходит ошибался. Дед слегка прояснил ситуацию, но всё это не более чем слова, и мне принимать бой.
Десять боевых кораблей, против пятнадцати, Тысяча истребителей, против тысячи шестисот пятидесяти у Некрусов. Каждый наш крейсер несёт сто истребителей, а корабль Некрусов сто десять, отсюда и разница.
Кроме того, пять моих транспортов, против десяти. Если и те, и другие без потерь высадятся на планету, нашей пехоте придётся несладко.
Фихте утверждает, что конечное, разумное существо не имеет ничего кроме опыта, опыт содержит в себе весь материал его мышления. Философ теоретик стоит под теми же условиями, поэтому кажется непонятным как он может возвыситься над опы-том. Однако он может отвлекать, т.е. через свободу мышления разделять то, что связано в опыте.
Атакую, решено! Я разумное, мыслящее существо с опытом, и пусть дрожит враг, я атакую.
- Я Волк!
Некрусы наверняка поймали мой сигнал, который и предна-значался исключительно для них. Враги знают меня, знают как безжалостного противника и надеюсь, побаиваются. Пятнадцать боевых кораблей против десяти, плохой расклад. Я атакую.
- Транспортам выдвинуться к планетной луне, занять низкую орбиту на тёмной стороне. Первый, седьмой и десятый крейсер прикрывают. Остальные за мной, выпустить истребители. В атаку, да поможет нам бог.
Я занял единственную приличную в данной ситуации пози-цию. Прикрываемый транспорт спрятан на обратной стороне луны, три крейсера расположенный по её радиусу мешают противнику атаковать, кроме того, прежде Некрусам предстоит прорваться через боевые порядки эскадры.
Некрусы не теряя времени, атакуют, тысячи звёздных истре-бителей устремляются друг к другу. Адмирал обещал быть раньше, чем нас уничтожат. Хочется надеяться и верить, впрочем, надеяться я привык только на себя, а вот верить нельзя никому.
Время не спит, оно дремлет. Вечность ждёт, ждёт моих оши-бок. Каждый мой крейсер атакует два Некрусов, от их истребителей блестит и переливается обзорный экран. Кружится карусель, карусель вечной смерти и только жизнь мгновенье в ночи.
Я попал в ад, Центральная верещит не переставая, флагман атакуют все кому не лень, остальные боевые корабли Некрусов со-шлись в схватке с крейсерами моей эскадры. Что делать, война.
За  росчерками больших и малых лазерных орудий не видно звёзд, огненный дождь льётся со всех сторон, мы в обороне. Пока мне удаётся сдерживать истребители и корабли Некрусов, но что будет дальше. Если они прорвутся на обратную сторону луны, моему транспортному десанту придёт конец. Нас просто задавят числом.
Звёздные истребители расцветают яркими цветами, один, два, десять, двадцать. Огромные потери с обоих сторон, но Некрусам везёт меньше. Мои истребители прорвались и расстреляли их первый транспорт в упор. Смерть цепляет каждую душу, протягивая стальные коготки страха, никто не торопится начинать высадку, это безумие и пока всё решается на орбите.
Некрусы лишились трёх больших десантных модулей, крейсера и двух сотен истребителей. Наши потери за те же двадцать минут оказались гораздо скромнее. Эскадра потеряла только сто двадцать истребителей.
Только, но за этим словом стоят чьи-то жизни, сто двадцать смертей, может быть чуть меньше.
Бой рос и ширился, вовлекая в мясорубку и металлоплавку всё но-вые и новые силы. Крейсера Некрусов бросили против нас все наличные истребители, я ответил тем же. От плотности огня защита моментально сминалась, и генераторы полей один за другим выходили из строя.
Мои истребители дрались яростно, но постепенно сдавали позиции оттесняемые численным превосходством врага. Прошёл час, два, три, мы держались, адмирал обещал выйти из гипера с минуты на минуту.
Взорвался, разметав атаковавшие его истребители Некрусов, крейсер, прикрывавший наш правый фланг, словно вторя ему, расцвёл красным цветком крейсер противника. Мои истребители, расстреляв боезапас и израсходовав всю энергию батарей, возвращались домой в свои шлюзы, многие не могли сделать даже этого.
Флагман вздрогнул от взрыва, когда в борт врезалась тор-педа, вся Центральная вздрогнула от взрыва и два техника дежурной смены улетели к стене. Я перевернулся в воздухе и мягко приземлился на четырёх костях. Стонали раненые, мигал свет, выла сирена. Война.
  На момент появления первого космофлота моя эскадра поте-ряла половину кораблей и отступила к луне, продолжая прикрывать десантный транспорт. Вечность вселенной, с обоих сторон, рассекали лишь две или три сотни истребителей, остальные осуществляли перезаряд или болтались во мраке светящимися расплавленными точками металла.
Теперь мы победили, но что-то произошло. Дед буквально выскочил на связь, бросил против Некрусов весь флот и прислал мне два модуля с новыми генераторами и боезапасом. Следом пришёл приказ.
В чём дело? Мы победили, теоретически враг разбит, а практически моему крейсеру предстоит погоня. Адмирал срочно прислал двух спецов в центральную, взамен моих, раненых в бою. В шлюз вошёл истребитель, через тридцать секунд они появились.
- Лисички!
- Волк! Мы как узнали, что тебе нужны офицеры на пост управления центральным компьютером, сразу к Деду и упросили.
- Целоваться будем потом, цветы и шампанское оставьте де-тям, по местам, в погоню.
Интересно, кто они ему? У нашего адмирала перевода просто так не попросишь, да и не принято. Ладно, это всё ерунда, главное догнать и уничтожить корабль Некрусов, они что-то украли, что точно адмирал объяснить не удосужился. Моя задача проста, догнать и уничтожить, так что б и следов не осталось.
Приказ ясен и мы ныряем в гипер. Погоня, что может быть лучше. Предвкушение боя, адреналин в крови, так продолжается минут пять, может быть меньше, потом на смену возбуждению приходит нетерпение, а следом скука. Мой крейсер идёт по следу, цель предельно ясна, но средства тормозит время.
След в гипер пространстве держится часа два, иногда около трёх, потом пропадает и корабль не найти. Нам повезло, след ещё свеж, и мы догоняем, медленно, но верно.
День, два, десять, экипаж откровенно скучает, если бы не Лисички, и я бы впал в тоску. Время шло, ползло и тащилось, мы отставали на час, пятьдесят минут, сорок, тридцать….
В гипер пространстве у однотипных кораблей скорости практически равны. Основные параметры зависят от массы корабля и его генераторов мощности гипер полей. Небольшие корабли с мощными генераторами имеют преимущество, лучшим соотношением для Деда показался мой крейсер и вот я иду по сле-ду.
 Прошёл месяц, мы его достали, почти на краю вселенной. Одним словом очень далеко. Некрус вышел из гипера и ощерился орудиями. И он, и я, выпустили истребители почти одновременно, однако первым атаковал я. Крейсер Некрусов закрылся своими истребителями и отошёл.
Гад! Он их бросил и ушёл в гипер. Я не могу продолжить погоню пока не соберу свои, а данной операции активно мешают истребители Некруса. Да что там мешают, они в наглую атакуют! И перевес не в нашу пользу.
Полная сотня истребителей Некрусов против моих шестидесяти изрядно потрёпанных в предыдущем бою. Их крейсер мог бы без труда победить, если бы не сбежал. Почему, что такого ценного он представляет, если решился бросить своих. Я и сейчас не уверен в успехе, истребителей противника слишком много и нас атакуют.
Лучи лазерных орудий пересеклись в пространстве разно-цветными линиями, и расцвели цветы смерти. Я терял истребители и ничего не мог с этим поделать. Орудия крейсера конечно более эффективны, но сотню истребителей за минуту не сбить и мои потери будут велики.
Враг атаковал, теряя один истребитель за другим, но упорно лез под огонь орудий крейсера. Его истребители теряли господство в космосе, взрываясь с завидной периодичностью. Медленно, но верно мы побеждали. Однако хотелось бы ускорить процесс.
В бою время летит быстро, иногда медленно, но почти всегда реальность искажается. Час кажется мгновеньем, а минута длится как час.
Мы потеряли десять минут, Некрусы дрались отчаянно, но были рассеяны и частично уничтожены. Я собрал остатки своих истребителей, и ушёл в гипер.
Погоня, адреналин. Впрочем, ждать и догонять, хуже всего. Центральная произвела расчёты, крейсер Некрусов ушёл вперёд на двенадцать минут. Следовательно, мы их настигнем дня через три, четыре.
Прошёл день, второй, третий, отставание четыре минуты. Я ошибся или они идут на пределе, мы приближаемся, но слишком медленно. Дед вышел на связь, усталый и злой, он не ругался и не кричал, но в его голосе звенела сталь. И сказал он всего два слова, - надо сынок.
Я не могу его подвести, враг будет уничтожен. Минул день, второй. Есть контакт. Крейсер вышел из гипера.
- Я Волк!
Некрус не пытался бежать, он развернулся для боя, выпустив из шлюзов оставшийся десяток истребителей, навстречу которым ушли мои двадцать. Мы снова схлестнулись, до конца. Никто не хотел умирать, но кому-то придётся. Мир жесток и не мы его таким сделали.
Звёзды молчат, издалека они лишь кажутся холодными, это из-за цвета. Они горячи и пламенны, в груди каждой бьётся пылкое термоядерное сердце, но по-прежнему холоден их свет. Им плевать на нас, и плевать на Некрусов, звёздам всё равно. А нам жить или умирать с этим.
Две разные системы, два врага, мы убиваем, что бы жить, а Некрусы живут, для  убийства. Они несут смерть. Но кому нужны такие дары?
Вспышки лазеров прочертили мглу космоса, смерть пришла. Здравствуй девочка! Впрочем, какая она девочка, да никакая, так, карга старая с косой.
Не обращая внимания на лазерные укусы истребителей, наши крейсера сошлись, и расстреливали друг друга в упор. Один за другим пропадали на обзорных экранах точки истребителей, вспыхивали и гасли.
Оба крейсера потеряли защитные экраны, и лучи лазеров лизали металл брони. Мои орудия, стрелявшие аанигиляционными снарядами, понаделали в Некрусе дыр, но и его хищно ощерившиеся смертью стволы доставляли всё больше и больше хлопот.
- Внимание торпеда, две, пять, восемь.
Я успел нехорошо подумать, и понял, это конец. Активная система защиты крейсера не успеет сбить все торпеды, только не с такого расстояния и ответном огне лазерных орудий и не с таким количеством истребителей.
После заявления Центральной, одна из торпед врезалась в наш правый борт, остальные не прошли. Три сбили истребители крейсера, четыре активная защита крейсера, но нам хватило и од-ной.
Взрыв, испуганно и протяжно заверещавшая сирена, секундная потеря гравитации и сухие щелчки захлопывающихся герметизирующих дверей, отсекающих повреждённые отсеки.
Вопрос куда попали, молчал, не до него, плотность огня постепенно слабела, крейсер Некрусов лишился всех своих истребителей, и имея практически незащищённые кормовые дюзы, грозил взорваться с секунды на секунду. Что и не замедлило про-изойти.
Мой крейсер и оставшиеся истребители разметало далеко в стороны, мы вернулись, и тщательно дожгли плавающие в космосе обломки. Всё, пора на базу.
Осмотр повреждений принёс неутешительные результаты, мы лишились запасов продовольствия. Всех.
Наружный осмотр подтвердил доклад Центральной, в борту крейсера на месте отсеков с продовольственными складами, зияла рваная дыра с оплавленными краями.
А вокруг тишина, ни планет, ни дорог, только космос, но он не услышит.
- Центральная, подсчитай доступные остатки продо-вольствия.
Ответ пришёл моментально, - на три дня. Весело, но не мне, это мёртвые Некрусы хохочут в аду.
Попытки пробиться в перекрытые отсеки с целью инвентари-зации запасов ни к чему не привели, центральный компьютер перестраховался и запечатал всё наглухо.
Пройдёт два, три дня проблема встанет в полный рост, и станет выше небоскрёба. Энергия крейсера близка к нулевой, экипаж кормить нечем, ближайшие, дружественные империи планеты, в месяце пути. Быстрее не дойдём, генераторы энергии едва тянут, в гипер не уйти. Куда ни кинь, всюду клин.
На поступивший запрос Центральная выдала единственную обитаемую планету в секторе, в четырёх днях пути, и она враг империи. Не прямой, нет, это не состояние войны, но союз неприемлем. На планете процветает рабство, во всех его из-вращённых формах. Империя неоднократно выносила протест, вводила санкции и наложила эмбарго на торговлю с ней.
Империя давно не карает отступников, создавая видимость демократии. Ей нужны такие планеты, на самом краю, где-то там, за горизонтом цивилизации, необходимы для того, что бы противопоставить себе, показать в качестве альтернативы. Мало кто согласен жить в хаосе и вертепе, не многие решаться уйти. Империя словно мать для своих планет сыновей, покажет, что такое плохо и погрозит пальчиком. А в остальном, планета как планета, грязь, похоть, боль.
Жители планеты потомственные пираты, промышляющие разбоем в секторах, не контролируемых империей. Они пытались грабить и там, но были неоднократно биты и бросили это гиблое занятие. На планете кроме работорговли практически ежедневно проводятся гладиаторские бои до смертельного исхода.
Деньги с тотализаторов, деньги с богатых туристов – любителей пощекотать нервы, извращенцев всех мастей и вкусов, деньги, деньги….
Парни, населяющие планету, мягко говоря, не любят импе-рию, и всё что с ней связано, в особенности космофлот. Центральная не нашла ничего лучше, а адмирал сказал, - я верю в тебя сынок, - подумал и добавил, - ты Волк, покажи им зубы.
Легко сказать, один недобитый крейсер против целой плане-ты. Впрочем, мне её не завоёвывать, купить продовольствия, подзарядиться и адью…. Казалось бы, легко, но на какие деньги я куплю у можно сказать врагов хоть какую-нибудь пищу!? Денег нет, дураков тоже. Но жрать надо. Следовательно, курс на пират-скую базу.

Глава 12
День, два, три, на четвёртый дотащились до планеты, последний завтрак, вода ещё есть, а кормить сто пятьдесят человек абсолютно нечем. На Лисичек смотреть жалко, ни следа от прежней весёлости, смотрят на меня грустнее грустного. Все, от старших офицеров до младших техников смотрят на меня так, словно я их отец кормилец.
В отличие от меня мой экипаж голодать не привык, война войной, но обед по расписанию.
Четвёртый день, стоим на низкой орбите в зоне отстоя, тамо-женная станция не даёт разрешения на посадку. После нашего крейсера подошло несколько больших и малых кораблей, они уже на планете.
Мы словно прокажённые, нас не любят, над нами смеются. Экипаж чуть не плачет, Лисички уже не чуть. Настроение упадническое, Дед говорит, - жди.
Чего, у моря погоды!? К чёрту, плевать на дипломатию, иду бить морды, я должен накормить людей. У нас, у отцов командиров так принято.
Прыгаю в люльку боевого истребителя, (ещё не разучился управлять, как говорят, - талант не пропьёшь), и к таможенному терминалу. Оттуда мне в лоб запрос, - неопознанный истребитель, вернитесь, ждите.
Вот уж дудки! Ждать и догонять, последнее дело. Подлетаю к терминалу и требую стыковочный трап.
- Истребитель империи, немедленно возвращайтесь, Вы нарушаете околопланетное пространство, ждите разрешения.
- Истребитель повреждён, немедленно требую стыковки, воз-можен взрыв, за последствия не отвечаю.
Таможенный терминал заткнулся, переваривая информацию, и связываясь с планетой. После минутной паузы терминал дал добро. Покидаю люльку управления и после непродолжительного шипения воздуха в шлюзе, делаю шаг сквозь открывшиеся двери. И тут же замираю.
Прямо в зрачки моих карих глаз смотрят два луча лазерных прицелов. Их двое, я один. Их двое на полу, я один шагаю даль-ше.
- Кто начальник таможни!?
Три недоумённо испуганных лица оборачиваются в мою сторону. По мере осмысления происходящего, испуг в их глазах растёт и ширится.
Через пять секунд двое из них утратили осмысленное выражение лица и с закатившимися глазами упали на пол. Третьему повезло больше, одной рукой я держал его за горло, приставив снизу ствол лазерной винтовки, и вежливо спрашивал.
- Говори сука, кто даёт разрешение на посадку!?
- Я-я-я, мне-е-е-е…
Объект допроса только блеял в ответ и брыкался, пришлось слегка придушить. Обмякшее тело начальника таможни проявило больше сознательности и снизошло до общения со мной.
- Мне запретили давать Вам разрешение на посадку.
- Кто?
- Начальник планетарного космопорта, но решает не он, наверху.
- Дальше, ближе к телу, как говорил О. Бендер.
- Вы понимаете, у нас планете не любят империю вообще и космический флот в частности.
- С каких пор, начальник таможни от нечего делать запрашивает разрешения у начальника космопорта?
- Это наша внутренняя инструкция.  Меня уволят.
- Мне плевать, экипаж хочет кушать, и я могу, совершенно случайно, очень сильно повредить таможенный терминал и соб-ственно таможню.
У начальника таможни как у раздавленной китом камбалы вылезли из орбит и округлились глаза, на них навернулись слёзы, и тень ужаса легла на искажённые черты его лица.
- Насколько сильно?
- Ровно настолько, что обломки вашей таможни сойдут с ор-биты и посыпятся на планету метеоритным дождём. Вы этого хотите?
- Что Вы, конечно нет! Но что делать?
- Будем вместе искать предлог для посадки, да?
- Да.
Начальник таможни сломался, вздохнул с обречённым видом и принялся лихорадочно листать инструкции. Прошло минут пятнадцать, прежде чем он возбуждённо вскрикнул и довольно потёр руки. Однако через секунду он сник и виновато посмотрел на меня.
- Видите ли, есть только один вариант, кроме начальника космопорта, разрешение может дать общепланетная организация не спортивных игр и развлечений, но, к сожалению, только в случае участия Вашего представителя в ближайших соревновани-ях. Бои без правил, знаете ли….
- Других мыслей нет?
- Простите, это единственная лазейка, иначе Вашему кораблю никогда не разрешат посадку.
Да, интересная дилемма, накормить экипаж, и сдохнуть самому, или помереть от голода вместе со всеми. Впрочем, если покривить душой и поступиться совестью, можно подставить других, но ни один землянин так не поступит. Нет? Даже если я получу разрешение на посадку, останусь в живых после участия в турнире, возникает вопрос, - кто мне продаст корм.
С другой стороны, пол дела решилось, как говорится утро вечера мудренее, не будем загадывать далеко вперёд, пожуём, - увидим.
- Я согласен, давай разрешение.
Начальник таможни моментально просветлел лицом и залебезил.
- Минуточку, сейчас Вы подпишите восьмую форму, потом третью и четвёртую, пустяки, это формальность. Я быстренько свяжусь с организацией не спортивных игр и развлечений, завизирую заявочку и выпишу разрешение на посадку вашему ко-раблю.
- Ну, давай, поспеши.
Последующие пять минут начальник таможни подсовывал мне различные бумажки, объяснял, доказывал, согласовывал и, в конце концов, со счастливым лицом, выдал разрешение.
Ну вот, дело сделано, я подписался на смерть. В случае победы деньги, поражение приближает к стопроцентной возможности стать калекой или сулит неминуемую смерть. Идти придётся до конца, выбывают лишь мёртвые, впереди супер приз.
Драться, ну что ж, не в первой, убивать, не новость, умирать тоже, но только не без воскрешения. На сердце тяжесть, в душе грусть и единственная мысль, - только бы не зря, я должен победить.
Победить, иначе нельзя, я в ответе за все сто пятьдесят чело-век экипажа и за каждого из них в отдельности, я в ответе за боевой крейсер империи и за каждый истребитель на его борту, я в ответе за всё. Я командир.
Я буду драться на ринге, драться за империю, ребят своего экипажа, Лисичек. Буду драться за себя и Землю и надеяться на победу.
Таможенный контроль пройден, разрешение получено и подтверждено, крейсер идёт на посадку. Не скажу что нам рады, но место в ангаре мы получили, экипажу разрешено покинуть корабль на время проведения турнира.
Прихватив с собой бланки заявок, и получив в космопорте адрес, я направился к зданию центральной арены. Пустяки, восемь имперских миль пешком, исключительно в целях эконо-мии.
Вывеска на мрачном, чёрно сером  здании гласила, «тысяча триста тринадцатый чемпионат, бои без правил и ограничений по расам, в исключительных случаях допускается сохранение жизни проигравшему, призовой фонд миллион имперских кредитов». И чуть ниже девиз – «победа или смерть».
Весьма оптимистично, хорошее начало, проще застрелиться самому, чем пройти через десять боёв. Но я должен, если не я, то кто.
Шаг вперёд, навстречу судьбе. Переливы диковинных стен, снующие по коридорам клерки в сиреневых и красных балахонах, регистрационная комиссия. Захожу, отдаю заполненные бланки, получаю карточку участника, номер личной комнаты, число и время первого боя. Сегодня в три.
Мы чуть не опоздали, впрочем, на ринге ждали только меня, остальные просто группа поддержки. Да, они будут переживать, страдать и даже болеть, а синяки с шишками достанутся на мою долю. И только ли синяки?
Мы заболтались, и совершенно забыли о времени. Джен и Джесс, мои милые Лисички искренне сопереживали от всей души и пытались меня подбодрить, все присутствующие офицеры желали только одного, - моей победы, в каковую не верили потому что, считали меня немножечко сумасшедшим.
Многие давали советы, как оказалось, в спортивных боях в своё время участвовали почти все. Кто-то защищал честь училища, кто-то своего корабля или флота.
Постепенно разговор перешёл на обсуждение достоинств того или иного чемпиона, хотя речь и шла различного вида единоборствах, но ни слова не было сказано о боях без правил.
Мои офицеры живо обсуждали, чем Кребсы отличаются от Лолухов и почему Крезоды чаще всего побеждают в соревнованиях. Они самозабвенно спорили, чем один стиль лучше другого и совершенно забыли о времени и обо мне. Когда разговоры, сошли на нет, и повисло неловкое молчание, я понял что опоздал, кажется, опоздал.
Они не переводили стрелки часов, но явно задались целью не допустить меня к смертельным боям. Дудки, я не маленькая девочка из сказки Аленький цветочек и я успею, потому что в ответе за них, крейсер и империю. С этой слегка крезовой мыслью я и выскочил на улицу.
- Отдай!
Первое что я увидел, выскочив наружу, был чудно одетый парень на чём-то отдалённо напоминающем мотоцикл. Второе, что я сделал, врезал ему в морду, и вскочил на его место. По-ехали!
Ветер свистел в ушах, мотоцикл или что там, летел бесшумно, я почти не ощущал скорости, лишь мимо мелькали размазанные пятна домов. Успел.
Времени в обрез, добраться до раздевалки, переодеться и на ринг. Успел. Объявили мой номер, пора.
С девизом, - здравствуй Цезарь, идущие на смерть, привет-ствуют тебя! – я вышел на арену. Первый бой, первые зрители и смотрящая голодными глазами моя группа поддержки. Лисички с флагом империи в руках и плотное кольцо офицеров корабля вокруг их.
Нас не любят, нам свистят, но моих офицеров терпят, по-скольку я на арене, и я дерусь в боях без правил. Я Волк одиночка, таким меня сделала компания, один из монополистов на рынке добычи полезных ископаемых. Армия ковала мой характер, я всегда давал сдачи и бил в разрез. И пусть я не герой, но я буду им!
Мне повезло с жеребьёвкой, мой первый противник гуманоид, такой же, как я, его одолеть легче. Но говорят, в турнире участвуют два Кребса, они прирождённые воины одиночки, сама природа сделала их такими, а полная опасностей жизнь лишь закалила характер.
Кребсы не проигрывают, иногда умирают, но никогда не проигрывают. Они не люди, их кожа броня, их руки инструмент для боя, они рождены убивать, и делают это легко. У Кребсов нет слабых мест, им чужд страх и сострадание, они бойцы и живут, что бы драться.
Мне повезло, мой первый противник почти человек. Машина для убийства, трёх метров ростом, пять центнеров веса, ему не было равных у себя дома, и он прилетел сюда. Куда я попал!? Пусть я лучший среди последней волны рекрутов компании, пусть меня учили пятьдесят лет, но они живут этим, следом за ними идёт смерть.
Да, меня убивали, но я жив. Компания не разбрасывается ценным товаром, с таким количеством баллов как у меня, смерть не страшна, раньше за ней всегда следовала реанимация. Впрочем, и умирал я не часто. А умирал ли? Почти бесконечная череда воскрешений, боль, смерть, было ли всё это. И если вся жизнь сплошная мистерия, где в таком случае моё место в ней? Я был лучшим, почти, но не здесь. Время покажет, время лечит раны, но не воскрешает мёртвых. Я должен. Нас представляют толпе, обратной дороги нет.
Гонг. Мой первый противник почти человек, но только почти. Мы сходимся, ринг, круглая площадка вроде цирковой арены или римского амфитеатра, с синтетическим покрытием и ровным светом вокруг. Нас хорошо видно, публика ждёт зрелища. Мы в центре.
Улюлюкающая толпа делает ставки, заключаются пари, мои шансы слишком малы, но я поставил все деньги из скудной кора-бельной кассы, на себя, на каждый бой и на весь матч.
Первый бой принесёт дивиденды или смерть. Если я не умру, мои люди пойдут праздновать в ресторан и в первый раз за три дня наедятся досыта. Но если мне суждено остаться на арене остывающим переломанным трупом, что ж…, не буду загадывать. Гонг. Мы начинаем, времени больше нет.
Первые пятнадцать секунд мы кружим, изучая друг друга, ни кто не решается напасть первым. Однако, опыт или самоуверенность, вынуждают моего противника атаковать. Удар его мощного кулака молнией разрезает воздух, за ним следует быстрая серия и мельканье ног.
Неплох, скорость есть, но я быстрее, успеваю вклиниться и контр атакую. Есть! Мой отработанный за годы тренировок удар попадает в цель, сжатый до хруста в костях кулак пробивает его солнечное сплетение. Гигант лишь крякнул, на секунду сдерживая дыхание, и продолжил махать кулаками.
О-о, бой не будет лёгким. Возможно, правы мои офицеры, поставившие против меня свои карманные деньги, им хочется кушать, всё верно. Они отговаривали меня, предлагали закупить продовольствие и сбежать, Нет, такой выход не по мне. Да и где взять столько денег. Что ж, если я проиграю, команда хоть один раз поест, возможно, они правы, возможно.
И только Лисички поставили всю свою мелочь на мою победу, поступки женщин лишены логики, но им свойственна интуиция и сей факт обнадёживает. Удар, я едва успеваю уклониться, ещё удар, блок, и я улетаю в угол. 
Хороший удар у этого парня, кулаки, словно молоты. Я успел закрыться, и был отброшен к краю ринга вместе со своим удачно поставленным блоком. Плохая тактика, придётся уклоняться и бить наверняка. Гонг.
Пять минут истекли, я ещё жив, далее передышка в одну ми-нуту, повторные ставки, потом десять минут боя. Снова минута и двадцать минут на ринге, минута и сорок минут. Таковы правила поединков, но я слышал, четвёртого раунда не бывает, всё решается во втором, и очень редко в третьем. Гонг.
Мы сходимся, бои без правил, я знаю его слабое место, он мужик и оно между ног. Подло, да, грязно, на то и бои без правил, и самое главное, очень кушать хочется. Он наступает, мерно раздувается мощная, широкая грудь, удар, я сажусь на шпагат и бью снизу. Такое часто показывают в кино, слишком часто. Я вскакиваю и продолжаю бить, не давая ему передышки, удар, в горло, удар, удар. Всё, его глаза закатились, он падает.
Толпа ревёт, я осматриваю трибуны, ищу взглядом судей. Почему нет гонга? Я победил! Или нет? Я должен его убить!? Я буравлю взглядом судей, они смотрят на меня, и ждут, но я не убийца. Чёрт, зачем я ввязался во всё это, зачем?! Ладно, сделаю всё что смогу.
Я бросаю косой взгляд в сторону судейской ложи, нагибаюсь и ломаю ему правую руку. Толпа взрывается свистом и аплодисментами, кажется, они довольны. Судьи переглядываются, я стою посреди арены, скрестив руки на груди, и жду, понимая, что от меня больше нечего ждать, они дают гонг. Моего противника уносят, я ухожу сам.
Первый бой, первая победа. Моя группа поддержки лезет с поцелуями, что за нежности! Но Лисичкам я позволяю исполнить их намерения и с удовольствием целую их сам. Один день, один бой. Теперь у нас есть деньги, но слишком мало, что бы закупить продовольствия, и очень много для похода в ресторан всем кораблём. 
- Оторвёмся по полной парни! Пардон и девушки.
Первым навязший у всех на зубах, судя по выражению лиц, вопрос задали сёстры Лисички.
- Скажи Волк, трудно было.
- Пустяки, не в первой.
Дело пошло, заговорили все, поздравляли, извинялись, обсуждали удары, пытались выведать мои планы. Я ответил просто, - иду до конца.
Повисло тяжёлое молчание, и словно комар прозвенел вопрос.
- А разве мы не улетаем завтра?
Наивные ребята, какие они, в сущности, дети, несмотря на то, что солдаты, эти изнеженные сынки империи. Конечно, нам хватит продовольствия, что бы дотянуть до дружественных планет, при условии, что мы его купим. Но кто продаст его беглецам, солдатам ненавистной здесь империи. Только сумасшедший или желающий легко разбогатеть, но последний не за такие деньги.
Нет, я не изменяю своим принципам, ещё девять боёв и я чемпион или труп, причём второй вариант менее удачен, но наиболее вероятен. А пока, оторвёмся по полной, очень кушать хочется.
Ночь прошла сравнительно спокойно, нас не зарезали, во сне, но подраться пришлось. Отель оказался не из лучших, на окраине города, из тех, куда пускают всякую шваль, и нас в том числе.
Кому-то из этого отребья не понравилось наше присутствие, пришлось размяться, стенка на стенку, однако нас было больше, и враг позорно бежал. Остаток ночи прошёл сравнительно спокойно, если не считать выбитых стёкол и пьяного ора под ок-нами.
Рассвет я встретил не выспавшийся и злой на всю грёбаную планету и её жителей. Настроение испортилось окончательно, когда я узрел сегодняшнего противника. Точная копия вчерашнего, только чуть повыше и пошире в плечах. Его пропорции радовали зрителей, но не меня. Толпа улюлюкала и дружно скандировала его имя.
- Гора, Гора, Гора!
За сплошным рёвом трибун я едва слышал тонкий писк своей группы поддержки, должно быть орущей мою кличку, Волк. Похоже, у них не очень хорошо получается. Гора явно пользуется популярностью, скорей всего парень выкормыш из местных. А я, что я? Гонг, мы выходим на арену.
Рефери объявляет соперников, в криках Гора, тонет всё во-круг. Гонг. Пора.
Серия ударов Горы страшна, человек молот прёт на меня словно танк, но я легко уклоняюсь и прощупываю его оборону. Удар, ещё удар, кувырок, серия жестоких ударов снизу. Жаль, долгой борьбы не получилось, яйца и у него не железные, он охает и получает серию ударов в нос. Сегодня я злой.
Удар следует за ударом, я не даю Горе опомниться и переве-сти дыхание, в разные стороны летят кровавые брызги, противно хрустит кость. Противник закрывает один заплывший глаз, потом другой, от его носа уже давно ничего не осталось, лишь кровавый блин напоминает о его прежнем месте нахождения.
Первый раунд, Гора покачивается и падает плашмя на забрызганную кровью арену. Я подскакиваю, быстрый взгляд на судей и в тишине стадиона разносится хруст его правой руки. Гонг. Победа!
Так быстро!? Сегодня я в ударе, да и судьи не требуют большего, похоже, их устраивает мой аттракцион с переломом рук. Толпа зловеще молчит.
Через несколько секунд меня линчуют или…. Пять, четыре, три, два, моя первой опомнившаяся группа поддержки дружно скандирует, - Волк. Один,…, вначале робко к ней присоединяются местные аборигены, но их голос крепнет и вскоре все трибуны в унисон, до хрипа в горле орут, знакомое мне, - Волк!
Победа! Толпа быстро забывает своих прежних кумиров, ей всегда необходимы новые. Мне повезло, я попал в струю, меня не любят, я плохой, для них я олицетворяю империю, но я победил, и у меня есть стиль.
Я не убиваю, нет, я просто ломаю руки. Толпе нравится всё новое, она аплодирует мне, но стоит оступиться и она растопчет. Толпа слепа и однобока, в ней нет личностей, она любит и боготворит кумиров, но так же легко она их и низвергает. Многие слетали с пьедестала. Когда придёт мой черёд? Когда?   

Глава 13
Я ровно отношусь к репортёрам, мне от них не горячо, ни холодно, представители данной профессии ещё не успели меня до-стать. Поэтому, интервью прошло, быстро, коротко и мирно.
- Первая газета планеты, Мооли Нотс. Представьтесь, пожа-луйста.
- Волк.
- Просто Волк?
- Да.
- Расскажите, как Вам, новичку, удалось победить лучшего бойца планеты?
- Как я победил? Легко.
- Вы долго тренировались, у кого? Участвовали в таких соревнованиях раньше?
- Без комментариев, спасибо, мне пора.
Приятно видеть вытянувшиеся лица папараци, но мне дей-ствительно пора, меня ждёт команда, Лисички, ресторан и надеюсь полноценный отдых.
Ужин, в общем, и целом, понравился всем, в том числе и мне. Мои сто пятьдесят глоток остались довольны. Ночь, как ни странно, прошла спокойно, если не считать нестройных криков фанатов под окнами гостиницы, скандирующих мою кличку. Не долго, до полуночи. Потом я смог выспаться.
Публика рукоплещет, Волка помнят, мои ставки у букмекеров растут, сегодня они пять к одному. Ещё пара успешных боёв и я поднимусь до один к двум, может быть, если доживу. Придётся победить, слава обязывает.
- И что!? Вот с этим я должен драться?
Приплыл. Не сдержался, высказал вслух, всё что наболело. В центре ринга стоит натуральный монстр, занимающий место на ступени эволюции в аккурат между ящерами и крокодилами. Змеиная, в мелкой, зелёной чешуе рожа с маленькими свинячьими глазками, крупная чешуя на оголённых плечах, и пара длинных в такой же чешуе шестипалых рук. Есть от чего потерять самообладание.
Гонг. Авось прорвусь, как-нибудь, наверное, очень даже мо-жет быть. Вперёд и будь что будет. Чёрт! А парень ловок, если бы не моя мгновенная реакция на грани фола, моё тело в настоящий момент могли выносить с арены.
Удар, бросок, шесть пальцев моего оппонента коснулись брюха и оставили на нём багровые, кровоточащие полосы. Быстра тварь, но и я не тормоз, ответная серия прощупывает его корпус, морду лица, и ноги.
А ножки-то у него слабоваты. Мой удар голени по его бедру или лоу кик, сваливает монстра на пол арены. Урод пытается встать, но получает в рожу несколько ударов ногами, в стороны летят зелёные чешуйки и кровь, шестипалые руки пытаются захватить бьющую ногу, облом. Наконец он теряет сознание и падает мордой вниз, над притихшими трибунами разносится характерный хруст кости. Рука сломана. Гонг.
Ночь, день четвёртый, ставки три к одному. Противник похож на человека, сантиметров на десять выше меня и проворен, чёрт. Я пропускаю пару ударов, бью в ответ, уклоняюсь. Пять минут меня гоняют по рингу, словно сраный веник. Гонг. Можно передохнуть.
Я отдыхаю, грудь вздымается как кузнечный мех, градом течёт пот, левый глаз заплыл напрочь, ничего, мне бы выжить, мелкие травмы страховка покроет, к следующему бою залечат. Не успеваю передохнуть.
Гонг. Десять минут кошмара, брызги крови, моей крови, гонг. Ватные ноги несут побитое тело к краю арены. Странно, я ещё жив и относительно цел, мне даже удалось зацепить Гнома пару раз и весьма ощутимо для него. Гном, странная кличка у резкого, не маленького, в общем-то, парня.
Жалкая минута покоя, перед глазами рыба жадно глотающая ртом воздух, и снова гонг. Раунд третий, мне предстоит продержаться двадцать минут. Молнии ударов градом бьют моё измученное тело, пять минут, десять, нокдаун, стиснув зубы, я остаюсь на ногах, пятнадцать, мне кажется или он теряет темп.
Красные круги расходятся перед правым глазом, очередной нокдаун, падаю, встаю, сжимаю волю в кулак и бью в ответ. Какой удар! Сам не ожидал от себя такой силы, Гном отлетает к краю, сплёвывая зубы, встаёт, и недобро усмехаясь…, Гонг.
Минута пролетает бешеной птицей, гонг. Четвёртый раунд, редкость в соревнованиях такого рода. Похоже, Гном слегка напу-ган, толпа дружно скандирует, - Волк!  Это моя кличка. Снова брызгает кровь, его кровь, Гном в недоумении, его спортивный запал угас, он никогда не дрался в четвёртом раунде и морально не готов к продолжению боя.
Мне всё равно, у меня нет стереотипов, бои без правил для меня вновь, я не успел привыкнуть к лёгким победам и готов драться до конца. До его или моего, до победы.
Пять минут, десять, пятнадцать, двадцать, в лёгких огонь, в голове набат, толпа на трибунах орёт, я бью. Раз, другой третий, Гном сдался и сник, серия ударов превращает его лицо в кровавое месиво.
Он стоит на ногах ещё три минуты, пытается контратаковать, на него страшно смотреть, кровь течёт ручьями, наконец, он хрипит, и нелепо всплеснув руками, падает. Я победно оглядываю судей, трибуны и по привычке ломаю Гному руку. Гонг.
Свист, крики, трибуны беснуются, низвергнут ещё один ку-мир. Кем он был и кто он, какая разница, главное я победил. Навстречу толпа репортёров.
- Лучшая газета планеты, Мооли Нотс. Дели Пак, мы пред-ставляем Ёли Фек, пожалуйста, интервью для межпланетного жур-нала «Достижения спорта». Как вам удалось победить вице чемпиона в боях без правил!?
Я устал, моя челюсть вопреки обыкновению не падает на пол, я лишь сплёвываю кровь под ноги папараци и подмигиваю одним глазом. Приятно узнать, что победил позапрошлогоднего чемпиона, что ж, теперь он бит дважды, в прошлом году и в этом, мной.
- Вам повезло? Было трудно? Позвольте, Вашу фотографию, для журнала.
- Я победил, потому что был должен. Я должен был по-бедить.
- Скажите….
- Идите к чёрту, я устал.
Всё спать. Клиника, мелкий ремонт, глаз снова видит, мне почти хорошо. Ужин и спать. Как ни странно скандирующие фанаты не помешали моему полноценному отдыху. Я их просто не слышал.
Утро, день пятый, ставки выросли. Один к одному. Теперь я один из фаворитов, меня знают, я плохой. Я Волк! Мой пятый противник Заяц. Заяц! Да, я не ошибся, в переводе с обще имперского его кличка звучит примерно так, - вислоухий, пушистый друг, на четырёх лапах или заиц.
Гонг. Пушистый друг гуманоидного типа сходу угощает меня нехилым ударом в живот. Я сгибаюсь пополам и крякаю, Заиц падает на четвереньки и делает серию подсечек ногами. Я подпрыгиваю несколько раз, словно первоклассница со скакалкой, и пытаюсь ударить в ответ.
Прыжки, удары, пять минут, гонг. Минута пролетела стрелой. Гонг.
Мне нравится его стиль. Заиц прыгает, перекатывается, смешно скачет и бьёт, больно. Удар, серия, удар, серия, он бьёт, я отвечаю. Иногда бью я, редко. Но он Заяц, а я Волк. Второй раунд решает всё, брызги крови, противный хруст сломанной руки. Гонг. Победа!
Репортёры, восторженные зрители, мы выиграли кучу денег. Я не изымаю выигрыши из ставок, продолжая накручивать сумму, и с каждой победой она ощутимо растёт. Деньги к деньгам, а большие деньги к большим. Мои зрители ревут от восторга, папараци наперебой суют деньги за интервью, колесо фортуны делает очередной оборот.
Ночь, утро, день шестой. Гонг, бой, гонг, победа. Противник повержен, его правая рука сломана.
- Это было легко. Без комментариев.
Ночь, утро, день седьмой. Очередной конкурент, не человек, гонг. Бой. Я разделал его в пух и прах, знакомый хруст. Гонг. Рёв и свист трибун, скандирующих мою кличку, - Волк.
Назойливые репортёры, рёв толпы, мои восторженные ребята, и конечно девчонки. Я имею в виду не Лисичек сестричек, а девушек фанаток. Однако, сегодня не их день, три боя впереди, и мне не до интимных подробностей.
Ночь, утро, день восьмой. У сука! Мой противник конечно, восьмой. Некрус, гадом буду Некрус. Ну и тварь, судьба. Два непримиримых врага на ринге в боях без правил. Символично. Я просто обязан победить. Либо умереть, и непременно героем.
Гонг. Вспоминаю своего первого Некруса, рукопашный бой и его пленение. Морда этой твари почти как у Чужого в фильме со Шварценеггером, вот только руки у него не две, а четыре и толщиной они с мою ногу. Тот, первый Некрус с которым пришлось встретиться лицом к морде, не был профессиональным бойцом, просто солдат. Я победил, но кто знает, как будет драться этот.
Мы сходимся, после первого обмена ударами становится ясно, - лёгкой победы не будет. Похоже, Некрус долго и упорно тренировался, все его четыре руки работают синхронно, и он умеет ими пользоваться. Град ударов, плотоядно щёлкающие челюсти Некруса, и налитые жёлтым ядом глаза. Я уклоняюсь, удары четырёх граблей моего противника со свистом рвут воздух, раунд первый.
Это не просто бой. На арене сошлись два непримиримых противника, два врага, две системы. Зрители затаили дыхание, они ждут, они знают кто мы. Он и я, Некрусы и империя, мы перенесли войну на арену. Сейчас в круге решается, не просто исход поединка, нет, всё гораздо сложнее. Проиграй я и империя окажется по уши в дерьме, проиграй он и империя поднимется выше на одну ступень.
Наш бой не драка, а нечто большее, война накладывает свой звериный отпечаток. В данный момент, на ринге я защищаю честь Родины, пускай не родной, но сейчас и здесь за моей спиной стоит она. Победа или смерть, альтернативы нет.
Удар, с моего виска капает кровь, следующий попеременный удар четырёх лап разрывает мочку левого уха. Зал одновременно вздыхает, ещё чуть-чуть и прежний кумир слетит с пьедестала. Я не хочу лететь, слишком больно падать, но это не важно, главное победить.
Некрус снова атакует, используя все четыре руки, любой из его ударов может свалить быка, но я не бык, я уклоняюсь. Гонг. Конец первого раунда.
Я слегка зол на себя, усталость не чувствуется, боль далеко, минута отдыха проходит в построении тактических комбинаций. Вспоминаю пехотный взвод и рукопашный бой с первым Некру-сом. Я уже бил их и намерен бить впредь.
Гонг. Десять минут летят, словно вечность в бездну, моё тело постепенно покрывается синяками и ссадинами, враг торжествует. Рано. Мне удаётся преодолеть его веерную защиту и нанести удар. Некрус отлетает к трибунам, толпа ревёт, приветствуя хороший удар, но противник вскакивает и бой про-должается.
Некрус наступает, удар следует за ударом, его четыре лапы так и мелькают в воздухе, он недоволен, и полон ожесточения. Мы кружим по рингу, обмениваясь скользящими ударами, гонг.
Раунд третий. И он, и я намерены всё закончить здесь и сей-час. Я не буду ждать четвёртого, Некрус настроен ещё более решительно. Мы схлестнулись насмерть, удары становятся жёстче, и блоки необязательны. Кровь брызжет из ран, хрустит сломанная кость или что там у Некруса есть.
Удар блок, удар, ответ, я улетаю к краю арены, встаю, улетает он. Кровь, боль, плевать, мы продолжаем бой. Удар следует за ударом, кровь обильно смачивает арену, Некрус падает, толпа замирает, но он снова встаёт. Удар, ещё удар, он снова падает, встаёт, и падаю я.
 Удар следует за ударом, я вспоминаю весь арсенал, карате, кунфу, айкидо, тэквондо, капоэйру, дзюдо, рукопашный бой, бокс, и бью, вспоминаю компьютерный стиль Разумника привитый на корабле компании и снова бью. Некрус шатается, кровь хлещет из его челюстей, ушей и глаз, она красная.
Я бью, применяя один приём за другим, не делая пауз, почти не обращая внимания на его редкие ответные удары. Он падает на колени, толпа снова замирает, боясь пошевелиться, я наношу удары ногами и готов убить его.
Я останавливаюсь, Некрус не сопротивляется, он лежит в луже собственной крови, сознание покинуло его. Толпа ждёт, судьи и мои ребята тоже ждут, они ждут последнего завершающего, смертельного удара. Я замахиваюсь и ломаю ему руку, затем вторую.
Секундная пауза и зал вместе с судьями взрывается рёвом одобрения, сотрясающим стены. Гонг. Я победил.
Сколько мы пили, не помню, во сколько легли, не знаю, пом-ню только, что проснулся рано, с головной болью, как это обычно водится после большой пьянки. Лисички проснувшиеся раньше уже выпрыгнули из моей постели и выглядели отдохнувшими. Они заботливо что-то налили, что-то дали разжевать, и через пять минут я выглядел на все сто, расставшись с головной болью и сопутствующими ей симптомами похмелья. Я снова здоров, таковы преимущества высшей цивилизации.
Утро девятого дня, я опаздываю. Десятиминутная бешеная гонка на местном варианте такси, километровый кросс в раздевалку и вот, арена, трибуны и судьи. Гонг.
Всю дорогу меня мучил вопрос, с кем я дерусь. Всё, отмучил, мой девятый соперник. Их пятеро! Не понял, почему, разве бои не один на один!? Я протёр глаза, противников действи-тельно пять, но все какие-то маленькие, типа лилипутов. Во попал!
Видя моё недовольство и замешательство, судьи снизошли до объяснений. Пятеро гавриков представляют из себя симбиоз, то есть, как бы являются одним целым, жить друг без друга не могут и драться видимо тоже. У них единая Центральная нервная система, общее биополе и что-то ещё, короче суть в том, что они признаны судьями за единое целое, и драться придётся сразу со всеми. Ну что ж, поборемся.
Драка началась весело, сплошной цирк. Парни вставали друг другу на плечи, строили пирамидки, катались по арене и в конце первого раунда зажгли фонарь под моим правым глазом. Впрочем, я тоже слегка оторвался, поиграл ими в футбол, баскетбол и прочие доступные спортивные игры. Гонг.
Минута пролетела как ветер в поле, и чехарда понеслась дальше. Гонг. Я зол, они меня снова ударили. Игры кончились, завязалась кровавая драка. Я бил от души, меня тоже били и весьма сильно. Маленькие зануды нападали все вместе и по очереди, приходилось крутиться словно юла, отбивая удары кулачков и ножек.
Никогда больше не буду маленьких обижать, особенно когда их так много и они эти вроде бы маленькие, дадут жару любому большому. Но и я не груша для битья.
Один готов, пожалуй, сегодня он больше не встанет. Осталь-ные словно остервенели, лилипуты бросились на меня с удвоенной силой, били, царапались и кусались, строили пирамиды и прыгали сверху, висли на руках и ногах, пытаясь оторвать яйца. Тут уж озверел я, и мелким братцам пришлось не сладко. Лилипутики отлетали один за другим, и встать смог только каждый второй.
Я бросил взгляд на судей, часы, время ещё есть, три малыша лежат, постанывая, оставшиеся двое выглядят не лучше, но стоят. Двое не пятеро и они легли на арену через десять секунд. Потом я ломал руки. Гонг.
Толпа ревела минут пять, потом ещё десять, словно вороны, налетели репортёры, охочие до сенсаций. Я прошёл в финал, завтра боёв нет, ровно через день мне предстоит встреча с про-шлогодним чемпионом. Меня обнимают, поздравляют и даже целуют, все, многие, девочки. Папараци наперебой совали микрофоны, задавали вопросы и восхищались.
- Скажите, что было самое трудное в последнем бою?
- Ломать им руки в конце.
- О-о-о-! Вы готовы победить прежнего чемпиона? Как Вы оцениваете свои шансы? Вы сломаете ему руку? Это Ваш стиль? Хобби?
И так продолжалось не пол часа и не час, наконец, я устал, махнул рукой и пошёл в отель. Кстати мы переехали, в более дорогой, за счёт фирмы. В настоящий момент я сенсация года, независимо от победы в финале. Меня носят на руках, зрители в полном восторге, а рекламные агентства суют контракты и гоно-рары.
Один контракт я всё же подписал, с компанией по импорту продуктов питания и взял с них натурой, поставив условие загрузить крейсер до финального боя. Завтра участвую в рекламе.
Жизнь кажется сказкой, если не считать того, что я в армии, провёл девять смертельных боёв, и буду драться в финале с прошлогодним чемпионом. Сказка моментально свернулась, превратившись в суровые будни. А через день они могут обра-титься в кошмар.
Ночь, утро, день, съёмки в рекламных роликах, заплывы в лучах славы и нудные дубли.
Ночь перед боем, утро перед боем. Ринг. Финал. Гонг. Чёрт! Он не человек, скорей родственник Некрусам, монстр каких свет не видывал. Шесть покрытых щетиной ног, короткое, толстое кожистое тельце и посредине всего этого ужаса злобная голова с фасеточными глазками и мощными жвалами. Ну и урод.
И мне драться с этим насекомым переростком!? Приехали. Первые пять минут не принесли славы ни ему, не мне. Он семенил по рингу, клацая жвалами, с ничем не прикрытым намерением откусить мне голову или ногу.
Все пять минут первого раунда мне пришлось приседать, ку-выркаться и перекатываться, прыгать и бегать. А что делать? Щетина на ногах у него как гвозди, брюхо покрыто толстым слоем кожи, а голова кусается. К концу первого раунда мои руки покрылись кровоточащими царапинами. Гонг.
Минута заслуженного отдыха, невесёлые мысли, гонг.
Раунд второй, ну и тварь, десять минут мы решали кто кого. Моя кровь струилась из многочисленных царапин, порезов и ран, но и паучок лишился одного глазика. Я изрядно вспотел, задохся и выдохся, паук не давал ни секунды покоя. Мы кружили по арене, наступая и отступая, причём бегал от него я. Гонг.
Гудящие от напряжения ноги, множество кровоточащих порезов и ком в горле, мешали сосредоточится, настроится на третий раунд. Отсутствие сил, которые вряд ли вернуться за скромную минуту отдыха, расстраивало и заставляло задуматься. Дальнейшая жизнь представлялась нереальной и эфемерной, в душу закралась тоска и боль.
Гонг. Как, опять!? Мне внезапно захотелось жить, хоть вой, включился инстинкт самосохранения, лучше серых клеток пони-мавший, что бой проигран, мне не выжить. Противник слишком силён, подумаешь глаз, раньше, чем я выбью ему второй, кровь покинет моё тело, капля за каплей.
Не знаю, много ли от меня осталось, судя по реакции болельщиков, очень мало. Повсюду на арене вместе с кусками одежды, валялись клочки моей кожи и алели пятна крови. Фанаты покидали меня, всё реже и реже я слышал крики, - Волк. По симпатиям трибуны со зрителями разделились приблизительно поровну, пока.
Однако я сдавал, каждая следующая минута боя давалась мне с трудом, я просто пытался выжить. К чёрту победу, ещё минута, пота крови и жизни. Я не дрался, нет, я просто пытался сохранить свою жизнь, но, не смотря на мои старания держаться со стороны его выбитого глаза, мне это плохо удавалось. Жизнь уходила, минута за минутой, ускользая сквозь пальцы. Это конец, ноги подогнулись, гонг. Я ещё жив? Повезло.
Минута перерыва пролетела запыхавшимся мгновеньем. Гонг. Раунд четвёртый. Трибуны заметно оживились, это своеобразный рекорд. В прошлом году паук убивал всех соперников ещё во втором. Я продержался до четвёртого, видимо зря.
Я занял позицию в центре, паук закружил вокруг, пришла пора умирать. Впору слезу пустить, но кого здесь разжалобишь, Лисичек? Так они и так с первого раунда плачут. Сорок минут, интересно, что будет, если к концу четвёртого раунда мне не откусят голову.
Только перед неминуемой смертью начинаешь осознавать, что жизнь прекрасна и возможно удивительна. Пожалуй, так и есть, прошло пять минут, а паук только кружит не нападая.
Проходит ещё пять минут, я стою как дурак посреди арены в лучах софитов, а паук всё кружит вокруг да около. Похоже, он сдрейфил, и не может преодолеть психологический барьер. Да, четвёртый раунд не шутка.
Десять минут, пятнадцать, толпа на трибунах начинает сви-стеть и улюлюкать, в паучка летит мусор. Обстановка накаляется. И не хочется, а надо. Если не я, то кто же? Будь что будет, нападу первым, иначе обоих закидают камнями или пристрелят.
Схватка получилась короткой, но яростной. Я не обращал внимания на порезы, струящуюся кровь, свежие и старые раны и бил, уворачиваясь от его клацающих жвал. По истечении минуты, паук лишился второго глаза и совсем сник. Не скажу, что он ос-леп, нет, он точно отслеживал моё присутствие и направление уда-ров, но потерял боевой запал и волю к победе.
Через две минуты мне удалось в прыжке ударить ногами в его голову. Нокдаун. Паук зашатался на шести костях и рухнул на арену. Пользуясь правилом, куй железо пока горячо, я метнулся к его поверженной туше, поморщился и одну за другой, получая новые порезы, сломал три его правых ноги. Гонг.
Я стоял посреди арены, смотрел невидящими глазами на су-дей, ревущую в экстазе толпу на трибунах и думал, - упасть или ещё постоять, может быть, сами унесут. Неужели всё? Не верится, но факт. Значит ли это, что чудеса всё же встречаются? Видимо да, как нет исключений без правил.
Церемония награждения, фанаты поклонники и поклонницы, норовящие прыгнуть в мою постель, причём и те и другие не зави-симо от пола. Фанфары, желающие прикоснуться и отщипнуть ку-сочек, чемпионский пояс и деньги, много денег.
Не знаю, полюбили они империю или нет, но вся планета в едином порыве проголосовала за предоставление мне гражданства. Во избежание дальнейших конфликтов, я принял предложение, и тут же пожалел об этом. В нагрузку с гражданством, я получил права и обязанности, защищать честь планеты на ежегодных боях без правил.
Влип, исключительно по доброте душевной. И каждый год я должен проходить через этот ад, кровь пот и боль!? А что, должен. Может быть, я и не последний герой, но если не я то кто же!?
Ты чемпион, или нет, в этом жестоком мире не спрашивают, - по какой из версий, их нет. Ты вне версий. Победитель может быть только один.
Деньги получены, продовольствие давно на крейсере, интер-вью розданы, обязательства приняты. И чего же я тогда жду!?
Вперёд, назад к своей эскадре, первому космическому флоту, старым друзьям и новым товарищам, на встречу славе и приключениям. 

Глава 14
- Идите к чёрту адмирал! Мои люди устали.
Ничего не ответил Дед, лишь головой покачал. Да и что тут скажешь, если я прав. Мы вернулись. Вернулись несмотря ни на что, вернулись, что бы продолжать начатую не нами войну.
- Полковник, не я решаю кадровые вопросы.
- Полковник? Опять в пехоту!?
- Да сынок, и не спорь, таков порядок в империи, система продвижения по службе складывалась веками, не мне её менять. Твои люди отдохнут, а ты…, собирайся.
И что тут спорить, он прав. У начальства всегда рожа ширше. Новое назначение, знакомства, проблемы.
Я Волк, я ухожу из космофлота, но я вернусь и пусть Некрусы помнят. Недолгое, с осенним налётом грусти прощание, с ребятами, отдельно с Лисичками, и в путь. В столицу империи за орденами и подтверждением назначения, потом, принимать бри-гаду и ….
Я Волк, и я командир десантной пехотной бригады, полковник космической пехоты. Десять больших десантных модулей, дробящихся при вхождении в атмосферу, на множество мелких, ротных.
Это значит, что высаживаться на планету придётся под огнём противника и хорошо, если только при приземлении. Слабо защищенные одноразовые модули могут расстрелять все кому не лень. В космосе флот Некрусов, при вхождении в атмосферу, планетарная оборона и даже с земли на низкой высоте, закрепившаяся ранее пехота противника.
Такова доля десанта. В своё время, будучи командиром пехотной роты, я наслушался много разных баек. Были среди них байки об исчезнувших ротах, потерявшихся командирах и самые страшные, в которых десантные модули сгорали и взрывались в воздухе.
Десант элита космического флота, его боль и кровь. К сожалению и лучшие из лучших, тоже смертны. Иногда при высадке под огнём противника гибли полки и целые бригады.
Флот не всегда может обеспечить необходимое прикрытие, к сожалению не всегда. Да, я знаю, гибнут люди, роты и бригады, так бывает на войне. Я не хочу оказаться в их числе, но профессию не выбирают, она находит тебя сама и приклеивается мёртвой хваткой, до самой смерти, до победы, до конца.
*   *   *
Здравствуй столица! В штаб, потом…, и только одна мысль, - увидеть Вирель.
Не судьба, восемнадцатая бригада первого космофлота готова к высадке. Курс в созвездие Лебедя, вторая планета от солнца. Мы выступаем, завтра.
Ночь, серое, хмурое утро. Десантные корабли, забитые под завязку модулями, космопорт, свинцовые не ласковые тучи. Вернусь ли я? Я вернусь!
Двадцать дней в гипере, выход в точку выброски под прикрытием двадцати боевых кораблей. Мы готовы, космос чист, планета дикая без планетарной обороны и представляет интерес только своими природными ископаемыми.
Что делать, когда падаешь на планету в десантном модуле, а маневровые двигатели гасят ускорение для мягкой посадки. Ничего, лежать в люльке и ждать. Я вспоминал, великолепие столицы, не случившуюся встречу с Вирель, разговор в штабе.
- А как же корабль Предтеч?
- Не время полковник, идите и делайте своё дело. Мы помним о нём.
Что же, всё напрасно, наша разведка, ребята, Фея? Нет, я обязательно вернусь и приведу корабль Предтеч. Если мне повезёт, я выживу и стану адмиралом, а он  жемчужиной моего флота, лучшим боевым кораблём империи. 
А пока, между небом и землёй, в десантных модулях, вместе с волей и надеждой, мы приземляемся на вторую планету от солнца.
Десантный модуль раскрылся, и земля встретила нас, колючим северным ветром, камнями покрытыми льдом и холодом морозильной камеры.
Мы пехота и этим сказано всё. Мы десант и этим сказано го-раздо больше. Моя бригада развернулась без потерь, прикрыв опорные пункты, три базы с заводами и сменив четыре высадившихся ранее взвода.
Проблем не было, так мелочь, первый батальон с ходу вступил в бой,  и уничтожил затаившуюся роту Некрусов.
Похоже, мы закрепились первые, планета наша. Скани-рование показало, что кроме случайно оказавшейся на планете ушедшей в прошлое роты Некрусов, врагов больше нет.
Будем ждать. Ещё два дня,  эскадра, осуществлявшая прикрытие уйдёт, и тогда жди гостей. Мы не любим их, но всегда ждём, с нетерпением. Да, Некрусы придут, возможно, скоро и моя бригада встретит их, встретит, что бы уничтожить.
Только высадившись на планете, я смог по настоящему познакомиться с командирами полков, батальонов и рот. Бригада мне досталась весёлая с соответствующим названием Чёрные ангелы. Боевые клички командиров всех шести полков соответствовали общему названию.
Под моим началом оказались, Рыло, Дохлый кабан, Добрая смерть и Отморозок, а так же Лось, мой бывший сержант и Красавчик.. Именно так звучал перевод кличек с общеимперского, на мой родной русский.
Рыло оно и понятно Рыло, по-другому, не скажешь, Кабан, пожалуй, ещё крупнее, а Дохлый, потому что вернулся с того света. В ходе последних боёв ему оторвало ноги и правую руку, но раненый Кабан, прижёг лазерным пистолетом раны и продолжил командовать батальоном. Честь и слава героям!
После лечения он стал как новенький и в следующем бою, о злая судьба, потерял обе руки, был погребён под обломками, но выжил и снова вернулся в строй. Крепкий мужик.
Империя любит своих героев, она повышает их в званиях, должностях, оказывает всяческие почести, хоронит и ставит памят-ники.
Не знаю, бывает ли добрая смерть, но свою кличку мой третий командир полка получил не за нежность и ласку. В данном контексте слово добрая, перекликается со словами верная и на-дёжная. То есть если парень убивает это навсегда, надолго и навечно с гарантией.
Лось из сержантов пробился в полные капитаны, чему удив-ляться, война. Красавчик, похоже, родился с золотой ложкой во рту. Весь из себя, аристократ, богач и любимчик женщин, баловень фортуны.
Однако зачем ему надо было надевать погоны и идти на вой-ну, такие как он, сидят высоко в штабах и то единицы. Золотая мо-лодёжь предпочитает выкрикивать патриотические лозунги, гулять в ресторанах, и держаться подальше от линии фронта.
Богачи и аристократия не любят проливать свою кровь, так было, есть и будет. Так что, Красавчик белая ворона в моём стаде.
Ну и последний, весельчак и балагур, полный Отморозок не боящийся никого и нигде, идущий по жизни сквозь кровь и боль словно заговорённый.
Он вообще везунчик, почти как я, ни одного ранения, грудь в орденах, быстрый карьерный рост и разочарованная смерть за спиной.
Вот такие отличные парни попали под моё начало, в общем-то, обычные ребята, однако, Добрая смерть не мужик. Она оказалась бабой и прехорошенькой. В самом начале войны Некрусы захватили её планету и вырезали половину населения. Она служила в полиции и, опираясь на своих людей, разрозненные части регулярной армии смогла организовать сопротивление. Ей есть что рассказать.
Шесть полков, шесть командиров, шесть смен дежурств. Рас-кидав смены, и назначив Дохлого кабана с его полком в боевое охранение, я завалился спать.
Ночь ещё не прошла, солнце не взошло, а меня подняли с постели. Ветер снаружи сменился с северного на южный, но теплей, не стало. Нас атаковали.
В тёмном, морозном небе густыми точками вспыхивали и гасли двигатели десантных модулей. По сообщению с орбиты три бригады Некрусов шли на посадку.
Большую часть обещали растрепать наши корабли прикрытия, но обманули, битва оказалась слишком жаркой и они отошли.
Десантные модули один за другим шли на посадку, к планете прорвались две с половиной бригады Некрусов и основная работа по их уничтожению легла на наши широкие плечи.
Война продолжается, десантные модули противника сыплются, словно манна небесная, однако таковой не являются. Мы их сбиваем, в воздухе, по мере сил и возможностей, однако целей слишком много и большинство благополучно приземляется.
Десантные модули, едва коснувшись земли, раскрываются, из них вылетают танки, пехота на БМП и прочая техника. Три, теперь уже не полных бригады Некрусов развёртываются в боевые порядки и атакуют, используя численное превосходство.
Лучи лазеров вгрызаются в броню, вспышки плазменных орудий сливаются в сплошное сияние, взрывы, взрывы и взрывы. Если это не ад, то, что же?
Полки защищают три базы, и месторождение редкоземельных металлов, именно за это качество и ценных для военной промышленности. Рыло, Добрая смерть и Красавчик прикрывают базы производства, Отморозок защищает месторождение, а полки Дохлого кабана и Лося растянуты в тонкую нитку охватывая весь фронт.
Дохлый кабан и Лось первыми приняли на себя удар и всту-пили в бой. Первую волну прогнувшаяся линия обороны сдержала, частично рассеяла и уничтожила, но следом наступала вторая бригада Некрусов, понёсшая при посадке минимальные потери. Бой разгорелся с новой силой и был страшен.
Вторая бригада Некрусов прорвала фронт, почти полностью уничтожив третий батальон полка Дохлого кабана и первую и вторую роты Лося. На месте их позиций остались только ярко красные, медленно остывающие расплавленные кляксы металла.
В первые два часа боя, моя бригада потеряла около восьми процентов личного состава.
От вспышек взрывов и пересекающихся лазерных лучей резало глаза. Лучи лазерных орудий пересекались и скрещивались, попадая друг в друга, отклонялись и ударяли молниями в землю. Морозный воздух нагрелся, падающий с неба снег превращался в дождь и лёд покрывающий камни равнины таял.
Бригада держала позиции, истекая кровью, а Некрусы всё пёрли и пёрли. Я руководил обороной с командного пункта и ничего не мог сделать, что бы помочь ребятам. Резервов не было.
Около часа я занимался тем, что перебрасывал роты и батальоны что бы прикрыть одну дыру, вместо которой появлялись две новых.
Тяжёлые танки Некрусов шли смертельными стаями, следом наступали пауки и пехота. Полки Дохлого кабана и Лося умирали, но не сдавались. Остриё атаки Некрусов нацелилось на месторождение, они просчитались.
Прорвавшая наш фронт бригада навалилась на полк Отморозка и атака захлебнулась. Его полк не отступил ни на шаг, Некрусы словно упёрлись в каменную стену, и попали в мясорубку перемалывающую танки в любом количестве. Прошёл час и они отошли.
Нет, бой, конечно, продолжался, но уже не так яростно. Атаки продолжались на всех участках, постепенно угасая, а мы весь день ждали удара третьей бригады Некрусов. Но, нас обманули, она отошла, не вступая в бой, вероятно для создания своей опорной базы.
Глубокой ночью нам удалось подсчитать потери и перегруппировать полки на линии фронта. Враг прекратил атаки, и жалкие остатки первой и второй бригад Некрусов потянулись вслед за третьей.
Утром, испуганное солнце выглянуло из-за туч и снова спря-талось ужаснувшись. Выжженная равнина остывала, оплавленные камни и металл покрывались робким медленно падающим снегом. Он опускался нехотя, словно боясь растаять.
Над полем сражения по всему фронту тянулся дым. Бригада потеряла двадцать процентов личного состава и зализывала раны, готовясь к ответной атаке. Совсем не плохо, если не задумываться над тем, что каждого пятого больше нет.
Я понимал, что нельзя давать Некрусам закрепиться, иначе их с планеты не выбить. Ещё ночью я попросил подкрепления, но получил отказ. Планету блокировал флот Некрусов, и империя не смогла ничего противопоставить такой армаде. Дед обещал сделать всё возможное и просил держаться.  Нам хана.
Командиры полков поддержали мою безумную идею и согласились атаковать. Мы выступаем, Ходики, штурмовые и ракетные танки, в полном составе, охранять базы и месторожде-ние остаются первые четыре взвода, так и не успевшие покинуть планету.
Обратной дороги нет, если они закрепятся, учитывая блока-ду планеты нам не выстоять, в конце концов, бригаду перемолотят в порошок.
К обеду мы настигли отступающие части первой и второй бригады Некрусов и завязали бой. Противник предпочитал огры-заться, и продолжал отступать, но мы крепко вцепились в их загривки. Мои лёгкие танки, используя маневренность и скорость, при поддержке штурм танков добивали противника, практически не встречая сопротивления.
К вечеру мы вошли в соприкосновение с уцелевшей бригадой Некрусов и пожалели об этом. Мои Ходики и ракетные танки безнадёжно отстали, а лёгким и штурмовым, частично израсходовавшим боезапас пришлось несладко.
Мы откатились, выставив заслон, из автоматических пушек типа Сторож наштампованных заводом в достаточном количестве.
Через пару минут пушки вступили в бой, и сдержали атаку Некрусов превратившись в металлолом. Уцелела лишь одна из семи.
Прошёл час, подтянулись Ходики и ракетные танки, сервировочные грузовики приступили к ремонту подбитой техники. Лёгкие танки пополнили боезапас, и бригада устремилась в атаку. Я люблю атаку, люблю бой, но мне больно терять людей, больно потому что они доверяют мне, доверяют свою жизнь, а я не в силах её сохранить.
Мы наступали час, второй, третий, взрывались танки, сшибались лоб в лоб Пауки и Ходики, горел лёд и камень. Некрусы отступали, но каждый метр каменной равнины помечали вехи подбитых танков. Что нам от таких успехов, противник может отступать мили и мили, а наши ресурсы не безграничны.
К ночи бригада была вынуждена остановиться, мы расстреляли боезапас, и лишились почти трети личного состава и техники. Полк Отморозка потерял убитыми и ранеными больше половины, остальным повезло чуть больше. Выставив боевое охранение, я приказал отдыхать, бригада погрузилась в сон, лишь деловито снующие грузовики продолжали ремонт и пополнение боезапаса.
Ночь прошла, Отморозок, Красавчик, Добрая смерть и Дох-лый кабан, решили атаковать до конца, Лось и Рыло воздержались, но решили идти со всеми. В пять утра, бригада выступила в полном составе, те, кто уцелел.
Преследование продолжалось до поздней ночи, выглянула бледная луна, осветив каменистую равнину, и в её робком свете далеко впереди показался хвост колонны отступающих Некрусов. В полночь мои лёгкие танки потрепали арьергард противника и отступили к основным силам.
Ночь прошла, преследование противника решили продолжать все, и лишь только забрезжил рассвет, бригада тронулась в путь.
Мы нагнали их через пять имперских миль, враг не ожидал нападения и разбил лагерь, зализывая раны. Беспечность не лучшая привычка на поле боя. Отморозок и Дохлый кабан бросились на врага первыми, через минуту в бой вступили ос-тальные полки.
Лучи лазеров скрестились как шпаги, и разверзся ад, камни взрывались от перепада температур, войска сошлись в последней битве. Сторожа выдвинулись вперёд и закрепились, открыв ответ-ный огонь. Техника и люди сшиблись насмерть, и никто не хотел уступать.
Около часа невозможно было понять, кто побеждает,  не мы не Некрусы не могли достичь ощутимого перевеса. Взрывались танки, Ходики уничтожали Пауков и гибли сами, пехота шла вперёд, и устилала дорогу трупами. Красавчик отступил, для пополнения боезапаса, следом отошёл полк Дохлого кабана, казалось Некрусы побеждают, но чаша весов замерла.
В течение десяти минут сохранялось шаткое равновесие, но Дохлый кабан и Красавчик ударили снова, и враг дрогнул. Последней каплей переполнившей чашу оказались десять свежих Сторожей, присланных заводом. Я бросил их в центр, восемь из них успели встать на позиции, и открыли огонь. Примерно минуту, Некрусы, словно на что-то надеялись, но наметившийся перелом рос, и они побежали.
За всю войну не я ни мои люди не видели, как бежит враг. Да, Некрусам случалось отступать, но они отходили строем, и никто не решался их преследовать. Иногда они просто гибли на месте, удерживая позиции до конца, но ещё не разу не бежали с поля боя, забыв о том, что они безжалостные воины. Видимо мы их крепко достали.
Впервые я видел, как враг в панике бежит, не защищаясь, оставив всякую надежду. У нас не было сил, но мы гнали Некрусов до конца, восемь имперских миль, до последнего танка, до последнего солдата.
Всё дальнейшее более походило на бойню, мы истребляли врага не обращая внимания на то, что многие даже не сопротивля-ются. Красавчик, Рыло и Лось ещё пытались брать пленных, Дохлый кабан и Добрая смерть не убивали раненых и безоружных, но Отморозок со своим полком крушил всех, добивая даже мёртвых.
Мне противно думать о том, как поступила моя бригада, но солдаты правы, если не мы, то нас. Никто не хотел умирать, но Некрусам пришлось. Я насчитал около восьмидесяти пленных, остальные отправились в ад. Им не вернуться оттуда, мёртвые не приходят опять.
Мы победили, но возвращение было скорбным. Именно такие сражения называют, - Пиррова победа. Хороший враг, - мёртвый враг, так думали и Некрусы, но их нет. Я отгородился от внешнего мира, замкнувшись в себе, не в силах выслушивать сводки потерь, но пришлось.
- Полковник, докладывает Лось, полк потерял шестьдесят семь процентов личного состава.
-  Принял.
- Полковник, докладывает Отморозок, полк потерял семьдесят процентов….
- … шестьдесят пять процентов….
И так во всех полках. Бригады больше нет. Мы победили, да! Но как смотреть в глаза уцелевшим, как!? В среднем бригада потеряла шестьдесят девять процентов личного состава. Что мне делать? Выть или застрелиться?
Мы победили, но откуда тогда на губах горечь? Почему так горек вкус победы, почему?
Дохлый кабан опять ранен, потерял руку, остальным повезло, ни единой царапины. Уцелел и я, отделавшись лёгкими ожогами, но во время боя дважды приходилось менять подбитый танк.
Мы победили, но кому нужна такая победа. Мне? Ребятам что уже не встанут или тем, кто ещё долго не сможет смотреть в глаза друг другу, вспоминая павших товарищей. Вы скажете, - кому теперь легко, и будете правы. Война, мы знали, на что шли, но отчего так тоскливо на душе, а на глазах застывают слёзы.
Мужчины не плачут, лишь иногда, когда теряют друзей, когда хочется выть, и нет сил терпеть.
*   *   *
Мы вернулись, защищать базы и месторождение. Зачем? Я сидел на КП и напивался, а что ещё остаётся делать командиру бригады, потерявшему почти семьдесят процентов личного состава.
Полегло больше двух третей бойцов. За что!? Совсем недавно они шутили, жили, надеялись, верили. Их нет больше. Что это победа или поражение? Всего лишь ещё одна грань смерти.
Первые три дня, на душе скребли кошки, но они захлебнулись в выпитом, и им на смену пришли вездесущие черти. Зелёные и красные, розовые и жёлтые, разные, весёлые и разноцветные как радуга. Они не принесли мне покоя. Я сидел, ждал смены и трибунала.
Первые два дня я пил с командирами полков, а на третий приказал им, - отставить. Главное в бригаде дисциплина. Мы запаяли мёртвых и помолились за живых. Тридцать один процент будет помнить, вечно. Их товарищи полегли, а я пью. Зачем?
Мне надоели черти, ровно настолько, чтобы бросить стакан в стену, защёлкнуть на правой руке наручники и выбросить ключ.
Это я, кажется, не подумал, приковать себя к стене в сортире, от которой не дотянуться не только до спиртного, но и до воды. Первый день мне было плохо, во второй очень. Думал, умру. Нет, дожил до третьего, в конце которого вырвал скобу из стены и напился, прямо из сортирного бачка.
Полегчало, настолько, что захотелось провалиться от стыда, застрелиться и повеситься одновременно, но я не стал. Пусть этой лабудой занимаются слабонервные, я не из таких.
- Центральная, общий сбор.
На командном пункте бригады, как и везде на кораблях кос-мофлота, многим заправляет центральный компьютер. Иногда хо-рошо, иногда плохо, но мне на него наплевать.
Не знаю, откуда взялись слова, должно быть из самого сердца, из потаённых и чистых глубин его души, не знаю. Но я говорил, вся бригада, остатки полков собралась на плацу, и меня слушали, затаив дыхание. Хмурые, опустошённые лица светлели, и жизнь возвращалась в их сердца.
Мы победили.
*   *   *
Всех забрали через неделю, когда корабли Некрусов сняли блокаду. Никто не пошёл под трибунал, напротив, всех повысили в звании или должностях. Мы расстались.
Расстались, что бы бить врага, так, как каждый из нас это может, лишь в сердцах навеки поселилась печаль.

Глава 15
Полный абзац и как в такое поверить? Я не верю, но, тем не менее, стою в центре управления крейсера флагмана эскадры, нового флагмана. Крутой, один из лучший боевых кораблей империи, и он мой. Неплохо для землянина.
Мне отдают первый космический флот империи. Мне свеже-испечённому адмиралу, ещё не утверждённому советом проконсу-лов империи. Почётному гражданину двух планет и гражданину империи. Не верю.
- Придётся букашка.
- Разумник!?
- А ты как думаешь?
- Откуда, какими судьбами!?
- Война.
Да, что тут скажешь, война перемешала все карты, людей, судьбы и даже компьютеры, большие компьютеры, такие как Разумник. Новые судьбы, новые назначения, новая жизнь или смерть, кому что.
Мы поговорили, как в старые добрые времена голос большого компьютера звучал в моём мозгу. Вспомнили прошлое, наши маленькие и большие шалости, почти гражданскую жизнь. То время ушло, ушло туда, откуда нет возврата, лишь память не дремлет, выполняя свою работу, - помнить всё.
Время летит, летит вдаль, не останавливаясь, и лишь смерть идёт рядом, рядом и ждёт, ждёт, когда ты оступишься или сделаешь лишний шаг. Мы поговорили.
Я принял флот и взял на себя весь груз ответственности, что достался мне от прошлого. Я адмирал и я в ответе за империю, но….
Действительность оказалась как всегда прозаичнее моих дет-ских восторгов. Да, первый космический флот, да, адмирал, но от первого осталось всего семь кораблей, а звание не утверждено.
Всё как всегда, погано и мерзко, радует только задание, Ли-сички и Некрусы. Скоро я с ними встречусь, и последние дорого заплатят, на борту моего крейсера лучший звёздный истребитель, - Ураган смерти.
Завтра в путь, на край вселенной по маршруту разведчика, туда, где погиб Старик, ребята, Фея. Жизнь и смерть продолжается она идёт за мной, знать бы только какая из двух. Вперёд, к кораблю Предтеч и мы победим. Я верю.
Я не могу не верить. Слишком многое поставлено на карту и очень много проиграно.
Адмирал погиб пытаясь прорвать блокаду и помочь моей бригаде, обескровленной в боях. Всё зря, слишком много кораблей Некрусов удерживало сектор, не давая приблизиться ко второй планете от солнца. Чужого солнца.
Некрусы блокировали планету силами, превосходящими первый космофлот в два с половиной раза. У Деда не было шансов, совсем. Только не в этот раз. Уверенные, после высадки трёх бригад, в своей победе Некрусы не оставили ему не единого шанса.
Дед сделал всё что мог и даже больше, потерял почти весь первый флот и погиб. Я смотрел ролик и страдал, мне было больно, за флот, за империю, больно вдвойне. Не знаю, какие чувства переполняли мою грудь, но империя невольно стала моей второй Родиной и звала.
Родина мать зовёт, и я иду, туда, где тяжелее всего, туда, где я нужен. Дед погиб, ввязавшись в неравный бой, но Некрусы почувствовали нашу силу. Мне кажется, нет, я почти уверен, в войне наступил перелом.
Космический флот империи стал просыпаться, теперь многие вдохновлённые нашим примером шли до конца, плевали, как и я на указания и проценты центральной и били Некрусов, где могли.
Многие шли к славе, а империя к победе, но  слишком многие находили вместе с ней смерть. Это сладкое слово победа.
Конечно, она ещё далеко, мы потеряли слишком много и многих, но героизм, проявленный нашими войсками в последних сражениях, всколыхнул затхлое болото внешнего благополучия и самоуспокоенности. Мы разбудили патриотизм, силу духа и волю к победе.
И нет цены, которую не заплатил бы каждый житель империи, что бы победить. Монополисты компании, аристократы и просто богатые люди выкладывали огромные состояния спонсируя постройку новых боевых кораблей.
И это в империи, где каждый исправно платит налоги, но не более, делая вид, что остальное его абсолютно не касается! Отпрыски многих известных семей, прожигающие деньги в шикарных и дорогих ресторанах повалили в военные академии. Империя всколыхнулась и приготовилась к битве.
Некрусы почувствовали перемену обстановки и прекратив планомерную компанию по захвату планет направили все атаки в центр империи, на её столицу.
Конечно, невозможно по мановению руки перебросить все корабли в центр вселенной, но Некрусы поставили перед собой цель и шли к ней, шаг за шагом перемалывая наши корабли. Второй космический флот, заново отстроенный, принял первый удар. На дальних подступах завязались полномасштабные бои. Ему на помощь вышли третий и четвёртый. Некрусы стягивали все силы в одном направлении, но пока не могли прорваться к столице. Нельзя уйти в гипер, если тебя постоянно атакуют.
Шли жестокие сражения, среди старых звёзд во вселенной зажигались новые, что бы тут же погаснуть в пламени взрыва. Десятки тысяч истребителей атаковали друг друга, сотни космических кораблей кружили в хороводе между жизнью и смер-тью.
Но я был далеко, слишком далеко, что бы помочь, но слишком близко, что бы ныло сердце, и боль новых утрат терзала душу. Я вёл свой маленький флот в гипере, иногда выходя в обычный режим, стараясь успеть, пытаясь опередить неумолимое время. И смерть шла рядом.
Первый космический, я не хочу называть его бывшим, при-ближался к окраинам империи, к краю известной мне вселенной. Дальше только чёрные дыры, чуть ближе, он, корабль Предтеч. Мы выходили из гипера, что бы облить кровью сердце, и не было спасенья от боли в израненной душе.
Чем дальше флот удалялся от центра империи, тем больше я видел умирающих планет. Некрусы побывавшие здесь захватили их или уничтожили. Выжженная земля, боль и кровь войны и всюду лишь смерть. Я ничего не мог сделать, мы шли без десанта, и не было кораблей Некрусов, что бы напасть и отомстить им за всё.
Но бог есть и один раз нам повезло. Флот вышел из гипера за два прыжка от планеты, к которой мы шли, и наткнулся на эскадру из десяти кораблей. Некрусы стягивались к столице, но Волк встал на их пути.
  - Всем кораблям, приготовится к атаке. Центральная, доложи исход боя.
- Вероятность победы при прежнем векторе атаки, тридцать процентов.
- Отлично, рассчитай другой вектор и пусть вероятность вы-растет до ста.
- Это не реально адмирал.
- Плевать. Кто со мной? Я атакую!
Меня поддержал весь первый флот. Семь кораблей против десяти у противника. Мы победим, мы обязаны победить.
- Молодец, адмирал-букашка. Я верю в тебя.
- Разумник! Как в старые времена ты звучишь у меня в голове. Я соскучился, почему ты молчал всю дорогу?
- Война, долг, прошло так мало времени, я думал.
- Разумник, ау!
- Даю изменение вектора атаки с вероятностью победы до шестидесяти процентов, потери….
Это Центральная, а Разумник опять пропал. Что ж, у каждого свои обязанности, но одно общее дело, - победить. И мы сделаем их, не будь я Волком!
Адмиралы так не поступают, но всё же….
- Центральная, подготовить Ураган смерти к вылету.
- Кто пилот?
- Я!
- Адмиралы так не поступают.
- А подслушивать не хорошо. Разумник, ты!
- Действуй адмирал, я переведу управление боем на твой ис-требитель.
И ведь перевёл. Я прыгнул в люльку управления звёздного истребителя, Ураган смерти послушно вышел из шлюзовой камеры.
- Я Волк!
И так мне стало хорошо и спокойно, появилось абсолютное чувство уверенности в себе и лёгкость. Тело пело, кровь гнала адреналин, и не было в этот момент никого круче меня, до тех пор, пока истребитель не отошёл от крейсера. Ад! Кажется, я по-пал в ад.
Тысяча восемьсот звёздных истребителей заполонили близлежащее пространство и все чего-то хотели.
Разноцветные лучи лазерных орудий пересекались, и казалось, постоянно множились. Космос, прочерченный инверсионными следами аннигиляционных торпед, стонал от боли. Взрывы плодились, словно грибы после дождя.
Давненько я не был в бою. На Урагане смерти скрестились лучи пяти истребителей Некрусов, но защита держала, лишь панель управления загорелась тревожным жёлтым. Однако через мгновенье я ответил, и залп орудий моего истребителя был страшен. Три истребителя Некрусов в один момент расцвели красным, а два других попытались ретироваться.
- Врёшь, не уйдёшь!
И не ушли, причём по дороге я заставил вспыхнуть ещё один. И того шесть, неплохо для начала. Однако не стоит увлекаться, главное не истребители, ими займутся мои люди, основная задача, - крейсера противника.
Некрусы не собирались сдаваться, имея численное преимущество, они надеялись на победу, но я собирался лишить их этой глупой надежды. Я не люблю войну, не за что, я не люблю жизнь, зачем? Пусть она любит меня, а смерть просто стоит рядом и ждёт, ждёт своего часа, но не раньше.
Крейсера Некрусов шли в атаку сомкнутым строем. Большая часть их истребителей волнами катилась впереди, но небольшой отряд защищал тыл и самое уязвимое место корабля, - хвостовые дюзы. Туда я и направил Ураган смерти.
Десять истребителей Некрусов устремились на перехват. Ра-зумник прочно засел в моей голове, я управлял боем практически не обращая внимания на эту сторону своей деятельности. Часть мозга автоматически отдавала приказы, корректировала расстановку сил и ставила задачи боевым кораблям.
В то же время я жил сам по себе, упиваясь мощью Урагана смерти. Из десяти истребителей Некрусов попытавшихся меня остановить не осталось ни одного.
На перехват Урагана смерти пошли ещё двадцать. Вот тут мне пришлось туго. Лазеры истребителей и орудия трёх их крейсеров сделали своё дело. Экраны защиты вышли из строя, но количество атаковавших меня истребителей сократилось вдвое и Ураган смерти прорвался.
Взрыв! Это взорвался крейсер Некрусов расстрелянный мною в упор. Расползающийся во все стороны шар взрыва задел моментально вспыхнувший истребитель Некрусов и распух ещё больше.
Ураган смерти, уничтожив по дороге три истребителя, вышел к хвостовым дюзам второго крейсера. Залп, и в космическом пространстве появился второй огненный шар, через секунду третий и четвёртый. Первый космический флот под моим чутким руководством внёс свою лепту. А что? Адмирал я или нет!?
Да, конечно! Мои истребители уверенно атаковали, расчищая пространство вокруг и защищая крейсера флота. Крутой держался на острие атаки, ему доставалось больше всех, но флагман прикрывали лучшие асы космоса, и истребителям Некрусов не удавалось подойти достаточно близко для атаки.
Ураган смерти восстановил защитные экраны, и я бросил его в самое пекло. Истребители Некрусов вспыхивали и взрывались один за другим. Я не считал, за меня с этой задачей справится бортовой компьютер.
- Пятьдесят два.
- Разумник, ты!?
- Не отвлекайся, их ещё много. Мы победим.
Уж в чём-чём, а в победе, я не сомневался, почти. Ещё один. Нет, два. Ураган смерти молнией метался в космическом пространстве и разил истребители Некрусов.
Первый космический делал своё дело, мы били врага. Истре-бители Некрусов отступали, их корабли пытались уйти в гипер, но из боя так просто не выходят.
Под огнём невозможно уйти в гиперпространство, это нере-ально. Во-первых, не хватит мощности генераторов работающих на защиту и орудийные башни, а во-вторых, нет той свободной секунды зависания в точке, чтобы настроится на гипер.
И они не ушли, ни один. Крейсера Некрусов взрывались один за другим, но победа давалась не легко. Я потерял два крейсера, и ещё один пришлось вывести из боя. Да, лёгких побед не бывает, лёгкой бывает только смерть.
Расцвёл ещё один огненный шар, вовлекая в энтропию новые жизни, даря одним славу, а кого-то, увлекая в забвение.
Ураган смерти продолжал атаковать, мы слились в единое целое, машину для убийства, орудие смерти. Я не заключал договоров с дьяволом, но я нёс смерть и был неистребим. Истребители Некрусов, слыша мой позывной, испуганной стайкой мелких рыбёшек разлетались в стороны. Да что там истребители, боевые крейсера старались отползти в сторону, уступая мне дорогу. Никто не хотел умирать.
Но жизнь такова, она всегда отдаёт что-нибудь смерти. И смерть приходит, рано или поздно, но к каждому. Сегодня не мой черёд.
Прямые как разящее копьё лучи лазерных орудий, чуть светящиеся пунктиры аннигиляционных торпед, разбухающие шары взрывов, всё слилось в единый экстаз боя. Мы побеждали. Я побеждал.
Ураган смерти снова лишился защитных экранов, но я упрямо лез на рожон. Моя следующая цель, - флагман Некрусов. Я понял свою ошибку слишком поздно, слишком много истребителей и непомерно велика мощь его орудий. Меня сбили, вот только куда падать, кругом космос, ни верха, ни низа.
Мой истребитель крутился как муха со сломанным крылом и разваливался на части. Не судьба. Очнулся я в космосе, от Урагана смерти одни воспоминания, по счастью приятные. Всё хорошо, подумал я и тут в уши пробился противный писк. Дога-дайтесь с трёх раз. Я врубился сразу, - кончился кислород. Хана.
- Адмирал, держитесь, мы идём!
- Задержи дыхание Букашка, ты выкрутишься.
Медленно секунды убегают вдаль. Дышать уже нечем, а во-круг никого, лишь вдалеке, судя по вспышкам лазеров, ещё идёт бой.
Тридцать секунд, тридцать пять. Ерунда без воздуха я могу продержаться гораздо больше. Сколько? Минут пять, наверное, или шесть.
Минута, никого, в эфире тишина. Что они там забыли обо мне что ли? Неприятно чувствовать себя брошенным среди безмолвной, глубокой чёрной жути. Космос, такой далёкий и близкий. Жизнь и смерть.
Две минуты, я ещё жив, хочется вдохнуть, не сильно, но хо-чется. Ещё минута. Кажется, я что-то вижу. Маленькая, зыбкая, словно надежда. Три с половиной, четыре. Я хочу дышать! Лёгкие разрываются от нехватки кислорода, в голове стучит.
Да, приближается истребитель, два, но мне всё равно. Пять минут. Я раскрываю рот в немом крике и вдыхаю, вдыхаю всё тот же углекислый газ. Кислорода нет, ни под шлёмом скафандра, ни в лёгких и тем более его нет снаружи. Шесть минут, сознание гаснет, я проваливаюсь в бездонную яму и падаю, падаю….
- Букашка, я рад, что ты жив.
- Мы победили!?
- Да, конечно.
- Потери?
Он промолчал, да и что можно сказать. Два или три крейсера, сотни три истребителей.
- Ты прав, три и триста семь.
- Чёрт!
Но мы победили и это не просто слова. Это боль и кровь наших товарищей, ещё один шаг, пусть маленький, но шаг навстречу большой победе. Я верю, я не могу не верить.
- Адмирал!
Лисички, мои милые дамы, чуть-чуть оклемаюсь и позову их в гости. Адмирал я или кто!?
- Крутой цел?
- Да, адмирал, флагман почти не пострадал.
- Что творится на поле боя? Впрочем, не говорите, дойти до центральной у меня сил хватит, сам посмотрю.
Люблю постоять у обзорных экранов, когда есть на что по-смотреть. Враг практически разгромлен, моё участие в битве уже ничего не решает. Взорвался последний крейсер Некрусов, на моих глазах. Приятно, чёрт возьми!
Победа! Некрусы потеряли всю свою эскадру. Оставшиеся истребители, тычась во все стороны, словно слепые котята, пытаются спастись. Но их базовые корабли погибли, десять крейсеров Некрусов перестали существовать, и их истребители об-речены.
Я сохранил четыре крейсера из семи. Это много и в то же время мало. Я потерял три корабля, - это мало, но для меня слишком много. Игра слов? Нет, жизнь.
*   *   *
Мы снова идём в гипере, экипаж молчит. Мы победили, все рады, но многие плачут. Ещё одна такая битва и первый космиче-ский перестанет существовать.
Я люблю флагман, его матовые мерцающие коридоры, лифты телепортации и мощь лазерных орудий. Мне грустно, тошно и больно, тяжесть потерь давит на плечи. Я не горблюсь, нет, спина по-прежнему пряма как бетонный столб и воля сжата в кулак. Слишком много неоплаченных долгов, которые есть кому предъявить. Я потерял многих и ещё больше мне предстоит потерять. Война.
Я не жалею и могу повторить свой путь ещё раз и ещё. Если бы у меня был выбор, я бы крепко подумал, но поступил точно так. Жизнь полная почестей и славы, и смерть, шагающая за спиной и дышащая в ухо. Чего ещё желать? Война. Мы выходим из гипера, никого.
Три дня и флот на месте, хотя какой флот, одно название. Было время, я командовал эскадрой из десяти кораблей, а теперь только четыре. Два дня и корабль Предтеч наш. Экипажи считают часы, минуты. Я терпелив, я жду.
Один день и мы на месте. Центральная равнодушным, казён-ным голосом докладывает о векторе цели. Нас ждут. Кто? Впрочем, скорей всего враг. Сколько? Что тут думать, - много. Где? В районе прибытия, там, где корабль Предтеч. Вот и второй абзац.
Не впервой, прорвёмся.
- Центральная!
- Привет адмирал-букашка.
- Разумник, как я тебе рад! А как!? Шучу, не обижайся. Скажи что-нибудь оптимистическое.
- Впереди эскадра Некрусов, десять кораблей.
- Опять двадцать пять.
- Я сказал десять, не путай. Ты сможешь прорваться к кораблю Предтеч с вероятностью семнадцать процентов. Возможно, уцелеет флагман. Впрочем, есть вариант, вероятность тринадцать процентов, потери минимальны у тебя будет полчаса для атаки кораблём Предтеч, иначе погибнут все.
- Спасибо утешил.
Итак, я могу спасти флот и победить, пусть в маленькой битве, но ещё раз победить. Или потерять всё, всех и приобрести ещё одну не остывающую боль. Полчаса.
Я выбираю победу, чего раздумывать-то. Жаль, больше нет Урагана смерти, но я ещё не разучился управлять звёздными истребителями империи. Только бы не возомнить себя бес-смертным, и не наломать дров, моя задача просто прорваться к кораблю предтеч. А гибнуть, что ж, пусть гибнут другие. 
В первый раз я прыгаю в люльку истребителя с единственной целью, - убежать. Единственная задача, постараться выжить и вернуться с будущим флагманом первого космического флота. Я надеюсь, надеюсь на грани возможного, надеюсь на то, что за несколько минут смогу разобраться в управлении чужого корабля.
К чёрту несбыточные надежды, время пошло. Старт, звёздный истребитель покинул шлюз. Курс на планету к кораблю Предтеч.
У меня пол часа, двадцать минут на дорогу, восемь или девять на месте и минута для выхода на боевую позицию. Главное взять под контроль центр управления корабля Предтеч, ему хватит и тридцати секунд, что бы выйти в точку атаки. Я не отвык от люльки управления боевого истребителя империи, но Ураган смерти несравненно лучше. Звёздный истребитель выжимает из себя всё что можно, но для меня это уже каменный век. Вперёд!
Хотел как быстрее, а получилось как всегда, меня атакуют, два истребителя Некрусов пошли на перехват. Тугие лучи лазеров ударили в экраны защиты, крутой вираж вправо и я на хвосте у сладкой парочки. Огонь!
Один сбит, и секунду спустя, разбухает позади огненным шаром, второй уходит влево. Инстинктивно сворачиваю за ним и попадаю в засаду, сразу четверо, нет трое, тот, что меня заманил уже сбит.
Мы играем в салочки, проигравшему, - смерть. Некстати я вспоминаю об отпущенном лимите времени, не уйти. Атакую, ухо-жу, вираж и снова атакую. Очередной истребитель Некрусов от-правляется в огненный ад.
Мне повезло их двое, я постепенно приближаюсь к планете, лучи лазеров хлещут по корпусу истребителя. Некрусы висят на хвосте как приклеенные, наконец мне удаётся зацепить одного из них, он отстаёт.
Один на один, правый энергоблок пуст, работает лишь один лазер, ракет нет, враг догоняет. Разворачиваюсь и иду на таран, вытираю холодный пот, свернул. У Пилота Некруса не выдержали нервы, я расстрелял его в хвост почти в упор, успев пристроиться следом.
Бешено стучит сердце, гоняя вместе с кровью адреналин, скорее вниз, на планету. Истошно верещит бортовой комп, докладывая о повреждениях, мне всё равно, я у цели. Посадка. Бегом.
Колокол в ушах, - это бешено бьёт сердце, отсчитывая секунды. Одна, две,…, десять. Сколько ещё.
Пот застилает глаза, быстрее, мне кажется или быстрые шаги гулко раздаются в пустых коридорах. К лифтам, бегом.
Рубка управления, сбрасываю гермошлём и кручу головой во все стороны.
Я дурак, где у него кнопка!? Если это Центральная корабля Предтеч, то как им управлять? Смотрю на всё великолепие экранов вращающихся спиралек и прочей экзотики, а в голове роятся образы, про барана, и новые ворота. Я просто не дорос до таких технологий, да и никто не дорос. Всё зря, ещё пять, шесть минут и все погибнут. Все, а меня как обычно начнут терзать угрызения совести и ностальгия, по безвозвратному прошлому.
Мысли, словно кони на ипподроме, побежали по кругу един-ственной извилины моего мозга. Тупик. Странно, должен быть круг. Я тужился и думал, здравая мысль не рождалась впору выть и орать благим матом, там гибнут люди, мои люди.
Я не Чернышевский, но меня мучает тот же вопрос, - чё де-лать? Нужен инсайд иначе хана. Время безжалостное время сыпет на раны соль, утекают секунды и минуты. Стоп, кажется, я тычусь вокруг да около, решение где-то рядом. Да, вот же оно!
Всё гениальное просто. Система свой – чужой и банальное управление мыслями. Да, в своё время истребитель принял меня как родного! Гениальный до простоты вывод сам напрашивается в голову, - мы потомки Предтеч. Ух, ты! А я кнопки ищу. По коням.
В следующую секунду я кожей ощутил щекотку скал осыпа-ющихся с корпуса боевого корабля Предтеч. Теперь я капитан!
- Все системы к бою!
Новое, совершенно незнакомое чувство, меня с головой за-хлестнула волна энергии мощь и сила, огромная сила. Что-то подобное я испытывал один раз, давно во время экспериментов с Разумником, но это было давно и чувства испытанные тогда гораздо бледнее.
Некая сила растворила меня в корабле, я чувствовал каждый его уголок, и мог управлять всеми системами, впрочем, нет, не по-стоянно, есть ещё головной компьютер, он мой мозг и правая рука. Казалось достаточно захотеть и корабль выполнит мой приказ, повернёт туда, куда поведёт его моя мысль, сметая всех и вся на своём пути, на нашем пути.
*   *   *
Словно смерть я ворвался в кипящую свалку боя, нет, просто ещё одна грань. Да, теперь я чувствовал себя её гранью. Десять кораблей, тысяча сто истребителей, пустяк. Я чувствую, что они не помеха, на этом поле боя мне нет достойного противника. Я атакую.
- Волк идёт!
Я видел всех и каждого, мог уничтожить любого и уничтожал. Практически мгновенно я определил тысячу целей и произвёл залп. Секунда, две и …, они перестали существовать.
Победа, действительно победа! Да с таким боевым кораблём мы разгромим Некрусов за пол года. Имея мощь корабля Предтеч, война становится занимательной компьютерной игрой. Находясь в центре управления крейсера Предтеч, ощущаешь себя стрелком в тире. Боевые корабли Некрусов не более чем мишени.
Всё просто как дважды два. Мы идём домой. С таким флагманом не нужен и флот.
*   *   *
Как я заблуждался.

Глава 16
На хрена мне всё это надо! Опять в пехоту, что они там, в штабе, белены объелись! Подождите, говорят, пока новый флот сойдёт со стапелей, недолго, полгодика. А пока чтоб не скучно бы-ло, покомандуй по старой памяти высадкой десанта, заодно и при-кроешь их.
Что за произвол. Корабль отобрали как обычно на исследование, первый флот в проекте, а я в жопе. Ну, может быть не так грубо, зато так же обидно. Всё равно у них ничего не вый-дет, корабль их не пустит, это не истребитель, совсем другой уровень, не по нашим возможностям. Мне просто повезло, впрочем, повезти может и имперским учёным.
Впрочем, когда гнев прошёл я разобрался в ситуации и понял, что меня не наказали, а скорее повысили. Моё новое назначение не в пехоту или десант, совсем нет. Меня наконец-то утвердили в адмиральском звании и новом назначении, хотя на деле радужных красок маловато.
Штаб и совет проконсулов придумал мне новое занятие, но-ситься по вселенной и осуществлять общее руководство. На деле ситуация оказалась более прозаичной. Кроме общего кабинетного руководства, имея в личном пользовании только Ураган смерти, мне придётся лично прикрывать высадку десанта.
Естественно я буду не один, стандартная в таких случаях эс-кадра прикрытия никуда не денется, но отвечать за всё придётся мне. Десять или двадцать десантных модулей, эскадра прикрытия, кораблей десять и всё ложится на мои хрупкие плечи.
Не впервой, проблема в другом. Операции по высадке десанта, за которые отвечать, кстати, мне, могут проходить по злой воле штаба, одновременно в двух местах. Что, уже веселей?
И как я один успею в два места одновременно!? Ураган смерти истребитель конечно хороший, но раздвоится и он не может. А если бы и мог, мне то как? Вот и выходит, Фигаро здесь, Фигаро там.
В праздных обидных размышлениях прошёл день, незаметно подкрался вечер. Я вспомнил о главном. Вирель! Я в столице, впереди вечер и ночь, если она не против, почему бы и нет, можно встретиться.
 Фейс рамка засверкала радужными всполохами сообщая, что абонент принял вызов и вскоре ответит. Я ждал, в рамке появилось объёмное, пылающее пурпурное сердце, через секунду раздался девичий смех и я увидел её.
Вирель была чудо как хороша, словно радужный вихрь во-рвался в кабину связи. Пыль улеглась, и я смог на неё вдоволь налюбоваться. Мы болтали, мои глаза пожирали её, она весело смеялась. Прошло пять минут, десять, наконец Вирель смилостивилась и сказала, - жду.
Не прошло и часа, как я увидел её вблизи, и въехал своими губами в её. Будни враз отступили на второй план, в истосковавшуюся, порванную в клочья душу вновь ворвался праздник. Ура, меня любят, помнят и ждали!
Она меня ослепила алмазным блеском серебристо белого платья, хрустальными туфельками и бесподобной улыбкой. Я смотрел и не мог оторвать взгляда от Вирель, веря и не веря в своё солдатское счастье.
Ночь выдалась бурная, бешенная и плодотворная. Ни с того ни с сего Вирель захотела ребёнка и не просто какого-нибудь, а от меня. Ну и нравы у них в империи, почти как у нас на земле. Я не долго мял титьки, и немного посомневавшись, приступил к самому процессу.
Я не буду точен, если скажу, что мы любили друг друга всю ночь. Нет, не всю, но часто, отвлекаясь только на взбалмошные идеи, безумные желания и их сумасшедшие воплощения. Мы куролесили, меняя ресторан за рестораном, посетили пять парков, три или четыре дискотеки, влюбляясь в перерывах, под каждым кустом и в любом подходящем тёмном углу.
Пили мало, пьянея от страсти, любви и желания, взлетали и падали, десять раз облетели планету и вернулись в столицу встретив рассвет на низкой орбите.
Утром, а ут-ро-м, она повела меня в столичный загс, предва-рительно сообщив, что беременна. Я слегка ошалел от счастья, известия и груза забот. Мне нравятся аристократы с их прямотой, но вот так в лоб, выйти за меня замуж и поссорить со своими родителями могла только она – Вирель.
Вендетта, к гадалке не ходи, меня ждёт кровавая вендетта. Её родаки меня не простят, это точно. Во-первых, я не аристократ, хотя на земле кое-какие корни есть. Во-вторых, по их меркам нищ и гол как сокол. В третьих, впрочем, как раз в третьих, я им подхожу, как почётный гражданин империи и адмирал первого космического флота, но это мелочь.
По большому счёту она мне не пара, а точнее я ей, и оба мы об этом знаем, но вместе плюём.  Мы кинулись в любовь с головой как с крыши в омут, дурацкое сравнение, однако точнее не придумаешь.
Жизнь продолжается, смерть не страшна, утро и нам пора. Ей к отцу, замаливать грехи. Мне, как всегда на войну. Война, если кто не знает, общественное явление, продолжение политики насильственными средствами.
Для достижения целей в войне используются вооружённые силы как главное и решающее средство, а так же экономические, дипломатические, идеологические и другие средства борьбы….
Примерно так просвещает на этот счёт большая, ещё советская энциклопедия. В любом случае, война это не что иное, как навязывание своей воли другим.
  Это не моя война, но водоворот событий помимо моей воли увлекает за собой. Впрочем, чужих войн не бывает, все они врыва-ются в жизнь, не спрашивая разрешения, не веря в запреты, не об-ращая внимания на желания.
Хороших войн не бывает, как не бывает в них правых и не-правых. Любая война – зло. Война, - всегда кровь и слёзы простых людей, мирных обывателей, страдают не государства, планеты и империи, страдают и гибнут, прежде всего, люди.
Незначительные согласования и прочие мелочи позади, оче-редной Ураган смерти упакован в шахту очередного крейсера, прощальные слова сказаны, а поцелуи и рукопожатия розданы. Я готов выполнить свои обязанности, курс в южный сектор.
*   *   *
Десять боевых кораблей прикрытия, десять десантных транспортов, один ураган смерти и теоретически невыполнимая задача. Мы идём в гипере, но на месте всё равно придётся выныривать и принимать бой.
Тоска рвёт корабль на части, меня сейчас вырвет. Я устал, мне скучно, девочек нет, развлечений нет. На флагмане отряда одни монахи и монахини. Полетать и то нельзя, Ураган смерти не может покинуть шахту шлюза в гипере. Другое дело крейсер Предтеч, он может выпускать истребители и в гиперпространстве, но его с нами нет. Злые учёные разбирают отличный корабль по частям или делают вид. Вернусь, если вернусь, заберу.
День, два, три, неделя, вторая, третья, наконец-то прибыли, час до выхода.
*   *   *
Нас ждут. Я знал, что так будет. Пятнадцать боевых кораблей Некрусов, способных нести в своих чревах до тысячи шестьсот пятидесяти истребителей. На данный момент мы можем противопоставить только восемьсот, наш недокомплект двадцать процентов.
Дело дрянь, Центральная советует отступить, Разумник лично предупредил о кошмарных потерях, но население планеты вопиёт о помощи и командир десанта настаивает на высадке.
Где-то далеко внизу, если можно назвать низом пятак далёкой планеты, идёт бой. Гибнут невинные, в общем-то, люди, рушатся дома, и густые клубы чёрного дыма застилают некогда голубое небо. Некрусы подавили планетарную оборону и высадили десант, планета защищает право на жизнь, но уровень технологий слишком низок и разрозненные отряды феодалов не в силах противостоять лазерному оружию и тяжёлым танкам Некрусов.
Планета вошла в состав империи по одной причине, - ископаемые, слишком редкие и в большом количестве. Настолько редкие и дорогие, что империя вопреки правилу раскошелилась на планетарную оборону и включила планету с содружество.
- Нас атакуют!
Плеснула кипяток на раны Центральная и замолчала. Вместо неё в голове зазвенел голос Разумника. Он на все лады не советовал ввязываться в бой. Половина командиров крейсеров хотела жить и предлагала отступить, второй половине было всё равно и они рвались в бой.
Я взвесил все за и против, хорошенько подумал, махнул рукой и бросил вперёд истребители. Перетрещал с Разумником, поговорил с командиром эскадры прикрытия и вывел из шлюза Ураган смерти.
Во тьме вселенной сверкали кажущиеся издалека холодными звёзды, но внутри каждой бьётся сердце магмы, такое же горячее, пламенное, как и моё. Звезды, как и люди, горят и сгорают, некоторые светят долго и ровно, а другие…
Вспыхивающие звёзды, - разновидность эруктивных (пе-ременных звёзд), холодные красные карлики с яркими линиями водорода и кальция в спектре у которых через не-сколько суток (редко часов), наблюдается кратковременное увеличение блеска. У большинства из них по молодости.
Я не холодный и не карлик, я нормальный человек с планеты земля, но я вспыхнул яркой звездой и продолжаю гореть. Заброшенный в центр вселенной по воле случая. Война.
Мне не легко, мне грустно, душа болит, и сердце плачет, грусть тоска меня съедает. Хочу домой, на землю! Но, Родина мать, хоть и чужая, зовёт и не просит, а требует подвигов.
Атака! Как я люблю бой и ненавижу войну. Люблю жизнь и немного боюсь смерти, верю в судьбу, и надеюсь на чудо. Мне надоело биться с противником, имеющим численное превос-ходство, я устал терять друзей и корабли. И вечный бой, покой нам только сниться…
Перестал, сниться перестал, а вот сам процесс в разгаре. Бьющие в упор лазеры, следы аннигиляционных торпед на экранах радаров, кроваво оранжевые шары взрывов.
Ураган смерти, конечно отличный звёздный истребитель, но Некрусов больше чем достаточно. Единственное, что я могу сделать, - сохранить десантные корабли и обеспечить высадку модулей.
Любой ценой. Я понимаю этот лозунг как догму, приказ к действию. Меня воспитали в СССР, это сейчас, то, что от него осталось называют Россией, а тогда фраза любой ценой звучала как смертный приговор.
Я родился не в империи, я чужой здесь, моя родина далеко на земле и эта фраза значит для меня многое, я выполню задачу даже ценой жизни. Своей жизни и ….
Ураган смерти рвался сквозь волны вражеских истребителей к крейсерам Некрусов, оставляя позади себя огненные шары и круги расходящихся во все стороны обломков.
Трассы разноцветных лучей лазерных орудий хищно облизывали поля защиты, пытаясь прогрызть брешь, но Ураган смерти держал удары как профессиональный боксёр на ринге и рвался вперёд.
Атака удалась, я зашёл со стороны дюз флагмана Некрусов и ударил из всех орудий, взрыв выбросил Ураган смерти далеко в сторону, сорвав экраны силовых полей, но, не повредив корпуса.
В течение следующего часа я бился со звёздными истребите-лями Некрусов, отправляя их в ад. Потом заверещала Центральная.
- Адмирал, штаб планетарной обороны просит помощи!
Странно, обороны уже нет, Некрусы высадились на планету, а жалкая кучка техников беспокоится за свои шкуры. Здоровое желание, иногда его называют инстинктом самосохранения. Что ж, придётся помочь, если не я то кто же, там гибнут люди. Лично я бы постарался помочь своим, флоту, десантным модулям, хотя, кто в праве решать, кому жить, а кому не судьба.
- Центральная, передай, Волк идёт!
Никакого пафоса, надо, значит надо, вниз к планете, истребитель тряхнуло. Чёрт, Некрусы успели восстановить часть планетарной обороны, меня атакуют.
Собьют, точно собьют, нет прорвусь! Счёт пошёл на секунды, время летело курьерским поездом, не догнать, не остановить. Ещё удар, броня раскалилась, наконец-то вижу цель. Залп, разворот. Тряхнуло так, что кишки в животе намотались на желудок. Вы скажете, такого не может быть. Проверьте!
Опять тряхнуло, очередное попадание, сколько их уже было, но в этот раз тряхнуло так, словно истребитель развалился на части.
Странно, я ничего не вижу и почему Ураган смерти…. А где мой истребитель? Где!!!
- Доигрался Букашка, прощай.
- Что!? Как прощай, Разумник!
Меня сбили, падаю. Где истребитель? Боль. Тьма.
*   *   *
Боль, медленно отступающая боль, вероятно пациент скорее жив, чем на том свете. Где я и кто я? Насчёт кто, более или менее понятно. Адмирал первого космического флота, без оного. Чёрт, что с десантом!?
Тьма. Боль. Я, кажется, прихожу в сознание. Боль и чувство вины, Разумник, экипажи кораблей, кто из них уцелел, кого больше нет. Мысли, мысли отдельно, а мои, но словно чужие руки уже отдирают корку запёкшейся крови с глаз. Боль. Тьма.
Я жив? Кажется, жив. Правый глаз видит, найти левый мне пока не удалось, ничего потом, пока хватит и одного.
Одноглазый осмотр местности дал определённые результаты, далеко и близко не положительные, к тому же внёс в мою жизнь определённые коррективы. Первое и последнее что я узрел, была булава, опускающаяся на мою голову. Боль. Тьма.
*   *   *
- Баво, давай выдадим его тем, что пришли после. Империя слаба, она не смогла защитить нашу землю от них.
- Не спеши, он наш друг, я видел огонь в небе, те, что были раньше пришли снова, они вернут нам наши земли. Они такие же, как мы, а те, что пришли после, ты видел их, пришедшие из ада убивают всех.
- Но, Баво, как он больной и слабый может нам помочь, если пришедшие из ада найдут его, они убьют всех.
- Ты не прав Тля, пришедшие после, и так убьют всех, а сла-бый друг лучше, чем ни какого, если в дверь ломится враг.
- Прости Баво, я спорил с тобой, ты прав как всегда, ты по-прежнему самый мудрый, - Тля сделал паузу и продолжил, - и сильный. Баво ты наш вождь и мои люди пойдут за тобой.
Это всё что мне удалось услышать, Тля вышел и разговор прекратился. Баво мужик правильный, мне он как-то сразу понравился и по властно спокойной манере разговора и рассудительному хладнокровию. Но Тля другое дело, скользкий какой-то, и с душком, такой предаст, поломается для приличия и предаст.
Ясно одно, я жив, слегка здоров и, жить буду, пока. Это хорошо, плохо то, что Некрусы уже здесь и жители планеты гибнут почём зря. Империя не смогла их защитить, я не смог их защитить, их беда, - редкие полезные ископаемые. Их маленькое счастье в том, что Некрусы не стали уничтожать население с орбиты.
Во-первых, кроме слабой планетарной обороны частей империи здесь нет, а во-вторых, при попадании мощных лучей лазеров планетарных уничтожителей ископаемые могут загореть-ся. А кому нужно терять деньги, ради которых всё и началось?
Последнее что я помню, это боль, тьма, нет раньше, падаю, ещё раньше. Я атаковал, кажется, началась высадка десанта, три или четыре корабля сбросили модули, потом взрыв, один, второй и огонь.
- Ты очнулся, да?
Я прав, Баво парень не промах, из тех, что видит и слышит всё вокруг. Думаю, мы с ним сработаемся.
- Да, я очнулся.
- Хорошо.
- И я того же мнения.
- Шутник, кто ты?
- Адмирал первого космического флота империи. Кличка Волк.
- Мне нравится. А я Баво, старший вождь.
Мы помолчали немного, я потому что не знал что сказать, а он из вежливости.
- Империя снова вернулась, она защитит наши семьи и землю от пришедших после?
Я задумался, судя по положению утреннего солнца и обрыв-кам сведений, десантные модули высадились на другой стороне планеты в районе центра планетарной обороны. Скольким удалось уцелеть, и как быстро они вышибут Некрусов с планеты не имея поддержки на орбите? А если Некрусы сбросят новый десант?
Вопросы и ещё раз вопросы, на которые нет ответа. Баво терпеливо ждёт, но что я могу сказать? Да империи прислала десант, но хватит ли его сил. Да, я пытался обеспечить его высадку, но смог или нет. Что я знаю об истинном положении дел? Да, ничего.
Что я могу ответить, обмануть? Зачем? И я сказал правду, всю. Баво поцокал языком, покачал головой, и пожал плечами.
- Будем уповать на судьбу и драться с теми, что пришли из ада. Ты с нами?
Неужели имея лучевой пистолет с запасом на двадцать вы-стрелов, и один здоровый глаз, я могу сказать да. А что ещё можно ответить этим простым, в большинстве своём честным людям?
- Да.
- Я рад, что ты с нами.
Да я и сам рад, хотя я Волк одиночка, но со временем начинаю привыкать к коллективу, друзьям, приятно чувствовать плечо товарища, знать, что кто-то рядом с тобой и может вовремя прикрыть спину.
- Отдыхай, завтра мы снимаемся, пора уходить. Империя здесь и нам будет легче.
Я промолчал, что сказать такому парню как Баво. Будет ли им легче? Вряд ли. Империя здесь, но рядом с ним только я, а лучевые пистолеты бессильны против тяжёлых танков Некрусов, да и лазерные винтовки бьют дальше. Я ничего не сказал, да и он, похоже, не ждал ответа. Непритязательный ужин из куска мяса килограмма на три с половиной, листьев какого-то неизвестного растения с куском продукта отдалённо напоминающего хлеб, прошёл в деловой, непринуждённой обстановке.
Я пил наравне со всеми, какой-то местный, сильно кислый напиток, захмелевший Баво болтал без умолку, Тля хранил гнусное молчание, остальные гости примерно в равных соотношениях дублировали своих начальников.
Рядовое застолье, просто ужин, перепились, как водится абсолютно все, и потянулись пьяные нудные разговоры.
Женщины в общине Баво питаются отдельно от мужчин, дабы не мешать умным разговорам, их удел прислуживать в постели и за столом. Мужчина в племени, - глава, хозяин и царь. Женщина занимает промежуточное состояние между рабой и вещью. Пальма первенства в вопросах власти принадлежит естественно Баво, номинально он вождь, но пост Тли имеет не ме-нее важное значение, Тля боевой советник. Он руководит всеми мужчинами способными держать в руках оружие, в его личном подчинении лучшие бойцы племени, - Шау.
Я болтал с соседями, они один за другим исчезали, падали под стол или вставали и уходили спать. Незаметно исчез и Тля. В конце концов, поединок с винными парами продолжили двое, - я и Баво.
В час ночи победа оставалась за нами, но некоторые моменты я воспринимал смутно, поминутно отрубаясь и проваливаясь в себя. Баво по пьяной лавочке плакался на жизнь, говорил, что Тля скорей всего под него копает.
- У меня что, вся община, бабы да калеки, а мужики все в войске. Да ещё Шау, лучшие бойцы, потомки легендарных воинов, вот Тля нос и задирает.
Он помолчал и добавил, - не держи зла на Тлю, это он тебя булавой по голове, думал чужой.
- Ничего, я зла не помню, - тут же последовал мой ответ, но на всякий случай тихонько добавил, - приходится записывать.
Мы с Баво выпили ещё немного, поговорили, потом выпили ещё немного, пока в кувшинах совсем ничего не осталось. Смутно помню, женщин бережно нёсших моё тело, раздевавших и уклады-вавших в постель.
Утром болела голова, болела долго и больно, звонили колокола, работали кузнецы, рушились горы. Не знаю, как вся какофония звуков уместилась в моей черепной коробке, но похме-лье доставило массу проблем.
Первым делом при неудачном наклоне меня вырвало, и намного легче перенесший последствия застолья Баво заставил выпить какую-то мутную дрянь.
- Волк, выпей и сплюнь.
После дряни заметно полегчало и один из любимых мечей Баво данный мне на прокат больше не казался двуручным и весить стал гораздо меньше.
Двухметровый Баво поцокал языком и сказал, - великоват, тебе бы булаву как у Тли или клинок типа как у Мздохов.
Мне было уже заметно лучше после вчерашнего, но не на столько, чтобы интересоваться кто такие Мздохи.   
В поход! Куда, зачем, не всё ли равно? Баво вчера что-то лопотал про Мздохов, разногласия между племенами, суть всё время ускользала, но смысл врезался конкретно, - сначала Мздо-хи, потом Некрусы.
На войну собирались всё утро, в обед тронулись, а к вечеру уже стояли лицом к лицу с Мздохами. В целом здешняя оператив-ность мне понравилась.
*   *   *
Прошла ночь, день, наступила ночь. Всё это время две не-большие армии стояли в поле и осыпали друг друга бранью. А воевать-то когда? Впрочем, видя неподдельную радость от сего процесса на лице Баво и рядовых воинов, я постеснялся задать столь некорректный вопрос.
Выкрикивая угрозы и оскорбления в адрес противника, мно-гие бойцы охрипли, однако продолжали орать. Голос сорвали почти все, но не Шау. Ни долгое стояние в поле, ни многочасовая брань в адрес врагов никак не повлияли на их силу, лишь подняли боевой дух.
Большинство воинов валились с ног от усталости, но только не Шау, стоявшие как скалы и продолжавшие поливать грязью Мздохов. За то огромное количество времени, проведённое в поле, я успел пересчитать солдат племени Баво, потом Мздохов, и так три раза подряд.
Мздохов оказалось больше, почти в два раза. Баво и даже Тля никак не отреагировали на численное превосходство противника. Наконец с рассветом мы сшиблись.
Первыми схлестнулись с противником Шау, пробив центр и разделив армию Мздохов надвое. В образовавшийся прорыв хлынули остальные воины.
Я зарубился сразу с тремя Мздохами и через пару минут обзавёлся парой приличных мечей, а двуручную железяку Баво воткнул в землю, сквозь грудь поверженного врага.
Военные действия закончились на удивление быстро, час, два и враг побежал. Участие в последовавшей затем бойне приняли только бойцы Шау. Они догоняли и добивали Мздохов ещё часа три. Остальные завалились спать тут же, среди трупов. Я присел на обильно политую кровью траву и предался размышлениям. Вскоре появился Тля, и заставил всех собирать трофеи. Я быстро нашёл свой первый меч и поспешил присоединиться к Баво. Мы бродили среди трупов, разговаривали умные разговоры и строили планы по истреблению Некрусов.
Накаркали, хотя лично за собой раньше я не замечал столь дурной привычки.
- Пришедшие из ада идут!
Ну вот, и они, пехота, одно отделение, лазерные винтовки против мечей и копий, ах да, у Тли булава. Приблизившиеся Некрусы принялись методично сгонять всех в кучу, помогая себе выстрелами. Запахло жареным, но пока они не стремились перебить всех, методично воплощая в жизнь какой-то свой, одним им понятный план.
Первым заговорил Баво.
- Я уже видел такое, сгонят в кучу, а потом будут разрывать всех в клочья.
Понятно, расстреляют гранатами из подствольников, оно ко-нечно быстрее и экономичнее, но я то на что. Лазерный пистолет на месте, их всего одиннадцать, а Волк круче варёного яйца. Повоюем.
- Я Волк!
И повоевали, как в тире, выстрел на цель. Я достал семерых, четверо находились с другой стороны окружённой толпы  и залегли, открыв ответный огонь.
Первыми сориентировались Шау, засверкала сталь обнажён-ных клинков и …, два свеже зажаренных Шау упали на землю обагрённую кровью четырёх Некрусов. Мне понравилась их реакция и порыв, но мелькнула предательская мысль, - не хотелось бы встретиться с такими бойцами на узенькой дорожке.
Едва всё кончилось, в голову забрела сумасшедшая в своей гениальности мысль, - откуда здесь Некрусы!? Пехотное отделение пешком не ходит, значит, минимум где-то рядом взвод на БМП. И большая удача, если поблизости ни одного тяжёлого танка, иначе хана.
Наше маленькое войско уходило поздним вечером, взяв две лазерных винтовки с полными зарядами, я вызвался разобраться, что к чему. Если местность прочёсывал взвод, то Некрусы вскоре засуетятся, потеряв связь с одним из отделений, и будут стрелять во всё, что движется. Их обычная тактика.
Ночь, чужие, далёкие звёзды высыпали на чёрное одеяло неба. Я жду, в тишине едва слышно переговариваются сверчки. Дальше, гораздо дальше слышен ни с чем не сравнимый свист, приближается БМП Некрусов.
Ближе, всё ближе, из подствольника лазерной винтовки их в этой скорлупе не достать. Остаётся лишь надеяться, что у них хва-тит глупости высыпать наружу и прочесать местность. А о дальнейшем я позабочусь, если смогу.
*   *   *
Безжалостное как рок время приближает точку встречи. Я всегда верил и любил чудеса, поэтому закрыл глаза и стал считать до пяти, на счёт три десант высыпал из БМП. Два отделения и командир взвода, не лёгкая добыча.
Первые пять гранат с подствольника лазерной винтовки я расстрелял по цепи, оставшиеся в живых залегли. Я перекатился в канаву и словно мяч забил две гранаты в открытые створки БМП, взрыв положительно подействовал на мой моральный дух.
Впрочем, своими подвигами я наслаждался недолго, когда закончился ответный обстрел, я оглох на оба уха, и из носа потекла кровь. Война продолжается, судя по ответным взрывам гранат, Некрусов осталось четверо. Во избежание дальнейших неприятностей я предпочёл прикинуться ветошью и не отсвечивать. Началась дуэль нервов. Некрусы залегли, и я молчу, никто не хочет умирать, тем более первым.
Чуть пошевелишься, и четыре луча разрежут тело на жареные кусочки. Я лежу, и они лежат, что ещё делать, позиция патовая. Но есть у меня туз в рукаве, как это я раньше не доду-мался, воюю как дурак, а чему учили, забыл. Зря я, что ли учился голограммы создавать, а?!
Пятнадцать минут, и я лежу рядом, точь в точь как живой. Не забыл ещё старую школу, спасибо Разумнику.
Конечно, это не честно, обман в общем, но что мне всю ночь тут лежать, и ждать, пока шлёпнут. Вздохнув глубоко, я заставляю свою голограмму встать в полный рост и поднять руки. Ну и гады! Едва я встал, ну конечно не я а голограмма, Некрусы вскочили и разрезали копию лазерными лучами. Я не остался в долгу, разрезав в ответ их, быстро и качественно, всех четверых. На войне как на алягер.
Всё, немного посплю, и к Баво в деревню.
*   *  *
Я стоял один, возле дымящихся хижин, и озирался. Впрочем, сгорела только половина домов, пожалуй, чуть меньше. Ни Баво, ни Тли. Где все жители, хоть кто-нибудь? Впору предаться самобичеванию. Что вообще могло произойти за одну ночь, что?!
- Ты вовремя Волк.
А вот и Тля, но если это его рук дело, то долго он жить не будет, не смотря на приметы. Идёт не торопится, булава на плече, морда довольная. К чему бы это?
Он подошёл, долго смотрел в мои глаза и видимо не найдя там того что искал, заговорил первым.
- Ты слаб, слуга империи, и будешь убит, не надейся, Баво тебе не поможет, он ранен и сидит в яме. Ты обречён, сдавайся.
Я не снизошёл до ответа, пристально глядя в его глаза. Он помолчал и со злой гримасой  на лице добавил, - я убью тебя Волк.
Тля боялся, в его голосе не звучала уверенность, он видел меня в деле, но не мог признать что трусит. В его сердце навечно поселился страх, хотя, что такое вечность для него, миг до смерти, не более.
Я смотрел в его глаза, не отрываясь, внезапно в них появилась радость облегчения. Что-то не так, я сделал шаг в сторону и обернулся. Их было пятеро. Пять бойцов Шау, пять мечей и пять пар глаз сжигающих меня ненавистью.
Позиция незавидная, их учат убивать с младенчества, Шау прирождённые воины из поколения в поколение передаётся мастерство боя. Клан профессиональных солдат, прекрасно обученных, слабых нет, они погибают в многочисленных схватках ещё в детские годы, и отличный генофонд делают их практически непобедимыми. Пятеро, плюс Тля, он далеко не слабак, хороший боец, хоть и трусоват слегка, но не теперь, когда их больше.
Два меча, против пяти, гены и годы профессиональных боёв против пятидесяти лет тренировок на звёздном транспортнике компании. Нас тоже учили убивать, убивать и не надеяться на чудо. Мы волки, волки одиночки. Я Волк и я прав, потому что в обществе с такой структурой прав тот, кто сильнее.
- Начнём господа.
- Отдай меч и сдайся.
- Перебьётесь, - что ещё я мог ответить.
- Жаль. Убейте его.
Не думаю, что он сильно расстроился, да и расстроился ли вообще. Разговоры кончились, пришло время действовать. Два смертоносных лезвия засверкали в моих руках и скрестились с пятью мечами противника.
Тля не спешил лезть в сечу, поигрывая булавой, он ждал, выбирая удобный момент. Атаковали трое Шау, двое отошли и стояли чуть поодаль лениво обмениваясь репликами. Я закрутился гудящей, сверкающей сталью юлой, с трудом успевая отбивать удары.
В голове мелькнула шальная мысль, их самоуверенность мо-жет стоить им жизни, и тут же пропала, почувствовав жалящее прикосновение, стали к бедру.
Пустяк, незначительная царапина, не поколебавшая моей уверенности, но слегка задевшая самолюбие. Шау расслабились ещё больше, и один из атаковавшей меня тройки отошёл чуть назад, за спины товарищей. Не прошло и двадцати секунд, как один из нападавшей двойки получил меч в брюхо и с рёвом осел на землю. Второй на мгновенье замешкался и заплатил за неосторожность перерезанным горлом.
Через секунду на меня бросились все трое. Изменившийся в лице Тля, судорожно сглотнул, и направился к нам, поигрывая на ходу булавой. Три клинка Шау со свистом рассекая воздух, пели о смерти, я едва успевал парировать удары. Рубаха пропиталась кровью, бешено стучащее сердце стучало в висках, красная пелена застилала глаза.
Выпад, удар, укол. Выпад, ещё, удар, снова удар, я чудом пробился сквозь защиту одного Шау, меч пронзил его грудь и разрубил надвое сердце. Удар едва не стоил мне жизни, добавив очередную кровавую полосу на спине.
Вконец обидевшиеся Шау, вознамерились оборвать тонкую нить моей драгоценной жизни, в ближайшие пять, десять секунд. Град ударов и выпадов, последовавший за столь короткий промежуток времени, заставил подогнуться колени и возвестил о себе острой болью скользнувшей по голове булавой Тли.
Меня пытались добить, все трое, наибольший энтузиазм как наиболее заинтересованное лицо проявлял Тля. Молниями мелькали мечи, с тугим свистом разрезала воздух булава.
Однако меня не устраивала такая жёсткая постановка вопроса, и я подал апелляцию своим адвокатам, тут же на месте. Засверкала дымчато-голубая сталь клинков, подогнувшиеся ноги разогнулись, и по руке Тли потекла кровь.
Шау озверели не на шутку, у каждого в левой руке появилось по короткому кинжалу, которые полетели в мой адрес. И так три раза подряд, я успел увернуться, но не в четвёртый. Один из кинжалов удалось отбить в сторону, зато второй вошёл в бедро по полной программе. Наверное, не зря компания натаскивала нас пятьдесят лет, руки сделали всё сами.
Побеспокоенные нервы ещё не успели доложить о боли в но-ге, а меч из левой руки уже перелетел к своему соседу справа. Свободная рука выдернула кинжал и отправила его обратно в горло Шау.
Спустя мгновенье пальцы обеих рук снова обхватывали руб-чатые рукоятки мечей, прихрамывая на правую ногу, я бился с Шау, один на один. Тля стоял чуть поодаль, лихорадочно за-матывая руку какой-то тряпицей и косил на меня глазом.
Последний из пяти Шау рубился не хуже меня, возможно, сказывалась усталость и раны. Шау атаковал, делая выпад за выпадом, каждый раз, обрушивая на меня новые серии ударов. Именно его кинжал пробил моё бедро. Я отступал, толчками вытекала кровь, стекая по ноге вниз и орошая рубинами изумруд травы. Вместе со стучащими в голове секундами уходили силы, неумолимое как топор палача время приближало смерть, и я не знал чью.
Здоровенный Шау наседал, пытаясь убить меня, во что бы то ни стало, а сзади чёрной кошкой уже подкрадывался Тля. Похоже, он задался целью сделать мою смерть смыслом своей жизни. Недолго осталось, веер ударов, звон благородной стали о сталь, кровь. С застывшей в удивлении маской лица Шау упал на обагрённую кровью траву.
Дело сделано, остался Тля с дрожащими коленями и камен-ным от страха лицом. Он стоял не в силах тронуться с места, как заворожённый глядя на лезвия моих клинков.
- Ну что Тля, я по-прежнему слаб?
Ничего не ответил Тля, лишь сглотнул судорожно, вцепился обеими руками в булаву и бросился на меня. Два взмаха, клинок в левой руке парировал булаву, а меч в правой, снёс его башку, красиво как в кино.
Через полчаса мне удалось разыскать темницу, глубоко под землёй почти в центре селения, Баво был жив. В подземелье кроме него находилась большая часть жителей деревни. Мы обнялись, потом была гонка за ушедшими воинами Шау. Возможно, вдохновенная речь Баво заставила их вернуться с нами, но я склонен думать, что решающее действие оказала голова Тли мирно болтавшаяся на моём поясе. Так или иначе, но деревня воссоединилась.
Опять пили.
*   *   *
Прошёл день, снова пили. Минула неделя, искали повод, по-том пили. Прошло два дня, я сказал, хватит, и пошёл воевать. Один, с мечом. Когда протрезвел, вернулся за лазерной винтов-кой, меня уже ждали. Ордена, почести, пожатия рук и похлопывания по спине.
Я не поверил, но позднее мне рассказывали, что во время за-поя, я уходил два раза, первый вместе с Баво. Не помню, где мы болтались два дня, однако мой лепший кореш и собутыльник Баво клялся, что мы что-то сломали. Не много ни мало, - генератор силовых полей.
Итак, вследствие нашего пьяного дебоша противник лишился с таким трудом восстановленной планетарной защиты и не смог воспрепятствовать высадке нашего доблестного десанта. Ура и слава героям.
Но я честно ничего не помню, а ведь говорят, мы ещё и танк угнали, оно верно иначе туда и обратно так быстро не обернуться. Что делать, война.

Глава 17
Пришло время.
Я адмирал, у меня есть флагман, и какой, – боевой корабль Предтеч, всё возвращается на круги своя. Мы идём громить Некрусов, все Рекс и Латрейк, Лисички Джейн и Джесс, многие из тех с кем я делил горе, тяготы и маленькие военные радости.
Вот только Вирель, я ухожу, она остаётся, война. Вспоминаю последние дни, бешеное время любви, синхронный стук наших сердец.
Как мы целовались и не только, как мы смеялись и не только. Адреналин в крови, сахар на губах и счастье одно на двоих. Да, ещё были гонки любителей, и главный приз, мой, наш.
Участвовать мне предложила Вирель, вдвоём, таковы условия состязаний. Парный экипаж на стандартных слайтах гражданского класса. Если бы я знал раньше, отказался, не из-за себя из-за Вирель. Не гонки, а убийство.
Город, тоннель десять ярусов высоты, двадцать ширины и около тридцати тысяч машин в железном потоке. Призовой фонд напоминает число звёзд на небе, а вероятность смертельного исхода приближается к ста процентам.
Мы долго и придирчиво выбирали слайт, спорили до хрипоты о форме и цвете, но, в конце концов, выбор пал на лимузин класса консул. И на этой телеге участвовать в гонках!?
Движок конечно мощный, но такой автослайт скорее шикар-ная игрушка, чем рабочая лошадь. Огромные размеры доставят массу проблем на старте, мы или не впишемся в поток, и нас зажмут или просто потащимся в хвосте. Впрочем, если удастся вырваться вперёд, то масса и размеры могут сыграть положитель-ную роль.
- Ты, что! … если бы я раньше знал, что на Ваших гонках такой беспредел…. Как твой папа мог разрешить такое!?
- А что папа, я не единственная дочь, потом многие из нашего круга гоняют. Это сейчас модно.
- Модно!? Помереть в расцвете лет модно! Ну ладно я без царя в голове, а ты, женщина.
- За то тебя и люблю, я сама без царя.
Она немного помолчала, тень грусти, печали или утраты пробежала по её лицу.
- К тому же это не первый раз…, в первый мы разбились, слайт был совсем маленький. Меня спасли, а он…, там врачи хуже.
И заплакала.
*   *   *
Подготовка позади, седьмой ярус, восьмой ряд, нас тридцать пять с половиной тысяч, мы стартуем на двадцатой секунде. Это значит, что до нас каждые пол секунды будет стартовать двести машин. Следовательно, к моменту нашего старта на трассе будет находиться около восьми тысяч слайтов. Следом стартуют остальные. Мы висим в воздухе, мощные фары, несмотря на скученность, далеко высвечивают пространство впереди.
Рекорд предыдущих гонок час тридцать две восемнадцать и ещё много маленьких цифр после запятой. Из тридцати шести с небольшим тысяч машин, до финиша добралась почти половина. Несмотря на чудеса здешней медицины, не удалось спасти пятьсот восемь человек. Их не из чего было собирать, сгорело всё, не оста-лось даже костей.
Старт, первые слайты ринулись вперёд, всё происходящее как бы нереально, словно в немом кино. Не слышно рёва двигателей, вообще ни звука, даже старт происходит автоматически, как по конвейеру. Силовые поля неслышно проталкивают машины к точке старта и так же неслышно отпускают в точное время.
Впереди семь рядов, пять, ещё две секунды…, наш слайт мгновенно срывается с места, и набирая скорость, уходит вперёд. Я на месте пилота, она штурман, хлопок и иголки гермошлема впиваются под кожу, мы прошли звуковой барьер. Предельная скорость две с половиной тысячи километров в час.
Вираж, притормаживаю силовыми генераторами, сила тяже-сти вжимает в сиденье, крякаю и давлю на газ. Вирель знает трассу лучше меня, в реальном темпе примерно на две третьих, потом она разбилась.
Конечно, мы проходили трассу до гонок, на малых скоростях, кое-что я успел прикинуть и решить для себя, но в целом ей я доверяю больше. Вираж, тоннель, Пять минут, шесть, из стартовавших с нами двухсот машин большая часть позади, десятка три идут рядом, но мы нагнали часть слайтов предыду-щих стартов.
По правилам гонок фиксируется личное время старта и финиша, главное вырваться вперёд в своём заезде, и не пропустить никого из последующих. Однако, что бы получить супер приз, необходимо показать лучшее время, побив рекорд предыдущего года.
Вираж, вправо, влево, резко уходим вниз, перестраиваемся в соседний поток, ныряем на свободное место, газ. Я по привычке говорю газ, нет, конечно, всё немного по-другому, двигателя как такового нет, силовые генераторы, торсионы полей и прочая муть, но принцип управления в общем-то похож, даже штурвал есть. Удар, нас задел слайт пытавшийся обойти справа, спасла масса большой и солидной машины консульского класса.
Вперёд, только вперёд. Десять минут, я начал понимать, во что ввязался, волосы на голове встали дыбом, лоб вспотел и высох. Не время отвлекаться и переживать, ещё один сосед справа ударился при обгоне, слайт завертелся и врезался в ограждения.
- Вылетело двести сорок машин, - как ни в чём не бывало, заметила Вирель.
Ей как штурману сливают всю необходимую информацию.
- Впереди пробка.
И-и-и…!?
Три секунды поступательного движения, действительно пробка. Легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем нашему слайту преодолеть затор. Закрываю глаза и ныряю в скопище машин, словно в омут.
Прямо, резкий прыжок вправо, влево, прямо, снова влево, мне начинает нравиться, слайты многим отличаются от машин в привычном понимании этого слова.
Кроме отсутствия колёс и чадящего с рёвом двигателя они меняют направление движения на месте, без нудных разворотов. Манёвренность выше всяких похвал, единственный недостаток, - человеческий фактор. На предельных скоростях реакция зачастую опаздывает.
Мы мчимся, не снижая скорости, многие отстают, врезавшись в ограждения тоннеля, большинство сбрасывает скорость, упираясь в пробку и создают дополнительные проблемы несущимся следом. Место затора своими масштабами всё больше и больше напоминает катастрофу. Вправо, влево, по тормозам, назад, я успеваю выскочить из тупика, мимо проносится слайт и через десять метров втыкается в груду машин. Взрыв.
Сегодня многие не дойдут до финиша, Вирель молчит, судо-рожно сжав планшет. Внезапно она бледнеет, сзади доносится гул взрыва, большого взрыва.
- Поздно.
- Что, - я успеваю вставить слово между рывком вправо и прыжком влево, наш слайт летает словно мячик, выискивая свободное пространство, впереди просвет, мы прорвались.
Вирель с облегчением вздыхает.
- Они перекрыли тоннель позади нас, поздно, многие погиб-ли.
Я понял, в общем-то, гонки не настолько опасны, как кажется в первый момент. Да, огромные скорости, много машин и узкий тоннель. Но, автоматика трассы контролирует каждый слайт, лиловые поля тоннеля связаны с генераторами каждой машины находящийся в этот момент на трассе.
В случае непредвиденных обстоятельств сам тоннель отклю-чает двигатели слайтов, мгновенно тормозя все машины на определённом участке. Есть предельный уровень допустимых катастроф, после которого срабатывает автоматика.
На гонках такого типа бывают пробки, но, как правило, гон-щики самостоятельно выходят из опасных ситуаций. Как правило. Из них, как известно, бывают исключения.
- Полторы тысячи машин, пожар потушен, но к центру не пробиться.
Вирель кратко довела до меня полученную информацию.
- Гонку продолжают семь тысяч пятьсот восемь машин, нет, сто тридцать пять сошли с трассы. Не выдержали нервы. А ты?
- Я часто терял друзей и близких, как видишь. Скорбеть можно и потом, но если с трассы сойдут все, один я её продолжать не буду.
- Не сойдут, здесь те, кто привык к смерти, риск в их крови.
И похеризм в сердце, подумал я, но сказал совершенно дру-гое.
- Тогда поехали.
Гонка продолжается. Дальше было скучнее, бесконечные об-гоны, небольшие столкновения и лучшее время. Вирель хлопала в ладоши, визжала от радости, час двадцать восемь, если округлить в большую сторону или час двадцать семь пятьдесят девять, если в меньшую.
Было всё и традиционные реки шампанского, кубок чемпио-нов, поцелую и поздравления, главный приз и наши имена, навеки вписанные в историю гонок.
Всё было.
*   *   *
Мы идём в гипере, мимо широкими мазками проплывают звёзды, впереди нас страх, а позади только смерть.
Я уже встретил четыре эскадры и три уничтожил. Четвёртая была нашей. Я влюбился в боевой корабль Предтеч. Те, что пришли во вселенную раньше всех, знали толк в военном искусстве. Мне нравился их корабль, но как впоследствии оказалось, все плюсы имеют и минусы. Во время боя мне было щекотно, иногда больно.
Я и корабль, словно одна сущность мы срастаемся воедино, в тот миг, когда я вхожу в рубку управления. Его нервы – мои нервы, его мозг – мой мозг, наши мысли и действия едины.
Его боль, – моя боль. И это так.
*   *   *
Каждое утро я поднимаюсь в рубку управления, иногда сле-дом плывёт Лёха. Пока фантом, ещё одна поблажка адмиралу и герою империи. Мне разрешили забрать его матрицу, однако на корабле Предтеч нет необходимого оборудования на восстанов-ление тела, слишком разные технологии. Все мы ещё не доросли до уровня первых.
Иногда мы беседуем, но чаще он просто плавает рядом и молчит. Молчит, потому что ему нечего сказать, а объясняться жестами мы не привыкли. Лёха не то что бы призрак, он просто привязан к своей матрице сознания, ждёт тела, надеется и ждёт.
Так мало радостей в жизни, когда ты бестелесная оболочка. Разве что в душе за девушками подсматривать, когда моются и то сомнительное удовольствие, водой брызгаются, и потрогать нельзя. Поэтому и появляется мой дружок редко. Очень редко.
Грусть, боль, всё накатило как-то внезапно, словно гоночный автомобиль, выскочивший из-за угла. Я затосковал, по дому, жене, Родине, земле, по всем сразу.
Двадцать три боевых корабля, флот или не флот? Пожалуй, ещё не флот, но уже и не эскадра. Всё что смогла выдать империя из своих обширных доков.
- Адмирал, ожидаемая встреча с противником через три часа, справа по курсу флот Некрусов, вектор….
Вот и случай представился, а то всё эскадры, да эскадры, ме-лочь. Три часа, срок не малый, работа закипела на всех боевых кораблях, кроме флагмана. На корабле Предтеч стояла могильная тишина, мы не к чему не готовились, зачем и так круче всех.
Проходит час, два, настаёт и третий. На корабле Предтеч не нет нужды в обзорных экранах, я вижу его глазами, живу его телом. Завораживающее зрелище.
Боевой флот Некрусов в полном составе. Такое я вижу впер-вые.
- Кораблям первого космического флота, уйти в гипер, обратный выход через сутки на час позади прежнего места.
- Мы с Вами адмирал.
- Нет.
- Почему!
- Их слишком много, я не смогу Вас защитить, к чему беспо-лезные жертвы.
Я не перестраховщик, но при всей мощи боевого крейсера Предтеч мой флот расстреляют за пол часа.
Где они собрали столько кораблей!? Без малого триста крейсеров, пятьдесят планетарных уничтожителей и флагман лишь в полтора раза меньше нашего.
*   *   *
Приказ выполнен. Я остался один. Некрусы и лишь я да ко-рабль Предтеч способны их остановить. А способны ли? Звёздный странник прекрасный боевой корабль, намного опередивший само время, но хватит ли сил.
Через полчала мелькнула мысль, что я переоценил свои силы и его возможности. Вначале всё шло просто отлично, что не залп, то два, три крейсера Некрусов. Однако у меня не было экипажей для звёздных истребителей, и противник поспешил воспользоваться полученным преимуществом.
Укус орудий истребителя не представляет угрозы, но когда их двести тысяч, их комариные укусы становятся проблемой.
Планетарные уничтожители не обладают достаточной свобо-дой манёвра, хотя и имеют мощную артиллерию. Они вступили в бой позже, когда я намертво увяз в крейсерах и опутавших флагман истребителях.
Вначале всё шло хорошо, просто замечательно. Первые десять минут двадцать крейсеров Некрусов и двадцать тысяч истребителей прощупывали мою оборону. Десять минут, на большее их не хватило. Крейсер Предтеч уничтожил все двадцать и половину истребителей.
В течение получаса они наращивали огневую мощь, их флагман и планетарные уничтожители держались позади, но вот подошли и они. Стало жарко, хотя и раньше было не холодно. Залп планетарных уничтожителей страшен по своей мощи, но не для крейсера Предтеч, …но один раз.
Три удара подряд четырёх лазерных орудий двадцати планетарных уничтожителей это больно. Тяжёлые лазерные батареи созданные для уничтожения планетарной обороны из космоса сквозь атмосферу не подарок даже для корабля Предтеч. Мне больно!
Плевать, из двадцати планетарных уничтожителей пять уже в прошлом, меня больше беспокоят рои истребителей бьющие по точечным целям и тридцать уничтожителей заходящих со стороны дюз.
- Интенсивность огня и количество целей становятся критическими, рекомендую выйти из боя.
Удивили, находясь в единстве с кораблём и всеми его систе-мами, я это и так знаю. Единственное, о чём  даже не догадывался, что на моём флагмане есть и Центральная. Я уже привык жить ко-раблём и быть им.
Я работаю, словно компьютер, вижу все цели вокруг и отрабатываю приоритеты, сам отдаю команды и сам выполняю, контролируя весь процесс по частям и в целом. Я центр вселенной, все остальные мухи желающие моей смерти. Фиг им!
Час, ещё пол, итого полтора, моя вселенная до отказа заполнена вспышками взрывов, лучами лазеров и уколами боли. Словно стая пираний рвёт на части крупное тело кита. Кажется, я сильно погорячился.
Миллионы ярких лучей направлены в центр, на конце каждого боль, моя боль. Слабые, но неприятные когда их бесконечно много, покалывания истребителей, жалящие укусы крейсеров, и тяжёлые удары планетарных уничтожителей, - боль.
Не просто быть кораблём Предтеч, но должно быть это мудро, несмотря на его мощь должно сохраняться чувство уязвимости. Бой до тех пор, пока не захлестнёт боль. Я терплю, ещё можно терпеть, острые коготки боли, царапавшие кожу, за полтора часа превратились в когти срывающие её лоскуты.
Два часа, три. Боль растёт и множится, но броня крейсера держится, повреждения незначительны, я стискиваю зубы и ата-кую.
На корабле Предтеч силовые защитные экраны не создают слой поверх основной брони, они вплетены в неё. Это оправданно. Экраны не слетают, а броня хотя и получает удары с первых минут боя, выдерживает большее количество попаданий. 
  Все боевые системы крейсера Предтеч в норме, орудия ведут огонь, в пламени взрывов сгорают истребители Некрусов. Противник теряет крейсер за крейсером, лишь планетарные уничтожители более или менее держат удар орудий флагмана. Но мой корабль один, и Некрусы давят числом.
- Я Волк!
Я атакую. Три с половиной часа, три с половиной часа ада, три с половиной часа пота и боли. В обзорных экранах бушует пламя, горят цели, горит враг, исчезают в пламени крейсеры Некрусов, один за другим испаряются звёздные истребители. Меня взяли в кольцо, планетарные уничтожители больно кусают мою плоть, плоть флагмана. Боль, она вокруг меня, со мной и во мне. Я атакую, назло себе, назло всем.
Пока не пройден болевой порог, я не сдамся. Три с половиной часа, Некрусы потеряли половину истребителей, сто двадцать крейсеров и семнадцать планетарных уничтожителей.
Боль, такая боль, что кажется, будто по нервам течёт раска-лённая лава. Я атакую, меня атакуют. Мне больно, но Некрусы умирают один за другим, вспыхивая и испаряясь.
Четыре часа, мне хочется выть. Вспышки боли повторяются всё чаще, и нет уже сил терпеть, но я терплю. Чёрт! Кто-то поджа-рил мне задницу. Больно! Я едва не потерял сознание, но достойно ответил планетарным уничтожителям зашедшим сзади. Пять из тридцати, немного их осталось.
Четыре часа пять минут, крейсерам Некрусов повезло ещё меньше, их строй поредел до сорока трёх единиц. Истребители отошли на перезарядку, и мне стало легче. Легче настолько, что я снова выругался.
Боль ещё можно терпеть, но она идёт по нарастающей, всё время, без перерыва. Планетарные уничтожители пристрелялись, и каждый счетверённый удар их лазеров бьёт по нервам.
Вспышки лазеров, трассеры торпед, всё это я вижу, и боль, обволакивающая, всё проникающая боль.
Время неумолимо сыпет песок на мою могилу. Время и боль. Пять часов, кольцо редеет, Некрусы теряют один крейсер за другим. Кажется, наступил перелом, осталось уничтожить остатки флота Некрусов и дело в шляпе.
Вспышка боли, как молния, словно раскалённый свинец в горло, сознание плывёт. Что всё? Я пытаюсь поймать ускользающие мысли, марево застилает мозг, туман, пальцы хватают пустоту, всё вокруг зыбко и нереально. Реальна лишь боль, боль на пределе.
Я чувствую, как горят огнём нервы, взрываются синапсисы, боль, огненным валом катится растущая боль. Испуганно сжимается сердце, мышцы сводит страх смерти. Нет, я человек! А человек, однако, звучит гордо.
Мой ответный удар был страшен, гнев затмил боль, злость захлестнула все чувства. Крейсера Некрусов вспыхивали, словно спички, планетарные уничтожители расцветали красным цветком, звёздные истребители исчезали без следа. Нервы застыли льдом, боль пряталась по щелям, вселенная пылала огнём.
Крейсер Предтеч побеждал, я побеждал! Цели на обзорных экранах исчезали одна за другой. Некрусы лишились всех крейсе-ров, сотнями гасли маленькие точки истребителей и лишь у меня в тылу болтались пять или шесть планетарных уничтожителей.
Ничего придёт и их черёд! Я слишком увлёкся, их черёд не пришёл. Вместо него пришла боль, страшнее прежней, в сто крат, в тысячу раз. Я захлебнулся от боли, утонул в ней, всё ещё пытаясь, что-то сделать, как-то ответить на удар. Тьма.
*   *   *
Звёзды, далёкие холодные звёзды безучастно смотрели на смерть корабля Предтеч, мою смерть. Огромное даже по космиче-ским меркам некогда серебристое тело корабля, иссечённое шрамами, болталось в космосе без движения, словно кит, обгладываемый пираньями. Я успел ответить в последний момент, и планетарные уничтожители Некрусов поглотила энтропия, но часть истребителей уцелела.
Много это или мало, - три с половиной тысячи истребителей. Меня расстреливали в упор, но это был не я. Осмелевшие истреби-тели Некрусов вымещали на мне всё зло, страх и горечь утраты. Да, они потеряли многих, почти всех. Я сохранил эскадру, но скоро потеряю жизнь и корабль, навсегда.
Уколы, много уколов, тысячи, десятки тысяч в секунду. Я чувствую боль, но не могу ответить. Минута, вторая, пять. Что-то происходит. Мой организм борется, корабль жив, секунда за секундой восстанавливаются цепочки нервных связей. Медленно, слишком медленно. Чёрт! Я могу дотянуться до одного из орудий. Огонь! Я снова в деле.
Минута, вторая, пять. Слишком медленно. Два орудия из всей мощи крейсера. Мало, слишком мало против трёх с лишним тысяч истребителей. Они слабы, словно муравьи на булке, но каждый неторопливо делает своё дело, отгрызая кусок за куском.
Два орудия, им не достать всех. Ограниченный сектор обстрела, вот что я имею и возможность умереть с оружием в руках.
Надежда, что-то далёкое и эфемерное, словно птица счастья, временами мне кажется, что я держу её за хвост, но сейчас она ускользает. Двадцать пять минут после тьмы и всего  пять орудий.
Смерть близка, я вижу её тощий, костлявый зад и оскаленные резцы зубов. Мне жаль, жаль помирать под чужими звёздами вдали от Родины, но судьбе не прикажешь.
Полчаса, шесть орудий, тридцать пять минут, и их уже семь, мало, бесконечно мало. Минута за минутой приближает меня к жизни, и минута за минутой несут мне смерть.
Время спаситель и время убийца. Кто быстрее? Кто победит?
Час, ровно час минул с тех пор, как я вернулся из небытия. Агония, именно так называют неотвратимую, медленную смерть. Иногда она быстра, как скальпель хирурга, как топор палача, но сейчас она не торопится, растягивая удовольствие.
Смерть. Она многолика, у неё множество имён, энтропия, не-бытиё, но имя ей – забвенье. А жизнь? Что жизнь, жизнь одна, по-рой на всех.
Час и пять минут. Истребители знают своё дело, и не подставляются зря, смакуя и растягивая наслаждения. Они не знают жалости, как не знал её я. Час и пять минут. За это время мне удалось уничтожить ещё пару сотен.
Тринадцать орудий, но истребители держатся вне зоны их огня, корабль слишком велик. Орудия оживают с носа, а меня бьют с кормы. К тому времени, а будет ли оно? Пожалуй, раньше крейсер растащат по кускам.
Слишком быстро и слишком медленно бежит время. А смерть, она не торопится, она всегда рядом. Она ждёт, ждёт, когда ты оступишься, сделав неверный шаг….
Три часа, уничтожено пятьсот семь истребителей Некрусов, работает тридцать шесть орудий и лазерных пушек. Теперь я знаю точно, что скоро умру. Или нет?
Главный калибр мне пока недоступен, связь устанавливается только с небольшими орудиями защищающими жизненно важные системы крейсера. Это хорошо, я двигаюсь к корме, сектор обстрела постоянно расширяется, мне достаточно дойти до середины, чуть дальше и они пожалеют об этом дне.
Жаль, мне не успеть. Три тысячи истребителей. Мне нужно ещё пятнадцать часов и тогда…, нет, с кораблём покончат раньше, гораздо раньше. Я готов, я смогу умереть. Не хочу, но смогу, как герой. Я взорву корабль.
Ещё час, мне больно, больно и обидно. Неужели больше ничего нельзя сделать!?
Пять минут, только пять минут, вспомнить обо всех, мыслен-но попрощаться…. Я не самоубийца и не герой, но так надо. Ко-му!?
Подожду чуть-чуть, до последнего, ещё не время, к чему спешить. Ужель и впрямь удача отвернулась?
Три часа, плюс ещё три. К пятистам семи мне удалось доба-вить ещё тридцать, не густо. Истребители Некрусов гложат дюзы, но флагман не просто, пришедшие первыми знали толк в войне, двигатели экранированы надёжно. Некрусам не под силу повредить двигательные установки, но даже их истребители способны расчленить мёртвый, не защищённый силовыми полями металл пополам. Смерть близка. Я чую её дыханье, пахнет тленом и ладаном. Несомненно, это она.
Впрочем, к чему сожалеть. Я ухожу, но ухожу не один. Три тысячи истребителей Некрусов отправятся в ад! Но, кому они нужны, кому нужен мой подвиг. Им и так не уцелеть без головных кораблей, слишком мал запас хода, что бы куда-нибудь доб-раться.
Значит всё зря, они и так трупы и знают об этом, но не спешат они надеются на чудо. К чёрту! А почему бы и мне не поступить так же? Я тоже хочу надеяться на чудо, к чему умирать зря. Вдруг и мне повезёт.
Нет, нельзя всем надеяться на одно чудо, так не бывает. Кто-то теряет, кто-то находит. Никогда не выигрывают двое, если есть проигравший, будет и победитель. Это моё чудо!
Ничьей не будет.
Час, итого семь, мне недолго осталось, они сменили тактику, заходят сотнями, бьют в одну точку и уступают место следующим. Я сбиваю один, максимум два, случайно. Ещё час, от силы два и они прожгут дыру к главному генератору и тогда….
Они упорно бьют в одну точку. Смерть близка. В момент взрыва погибнет лишь атакующая сотня, остальные уцелеют, и бу-дут ждать. Будут ждать, среди обломков, надеяться, верить. А мне не оставят и этой малости.
Что ж, надеяться право победителя. Я упустил свой шанс, погибнуть и забрать их с собой. На что надеялся глупец! На звёзды? Они далеко, им нет дела до нас, до меня….
Звёзды, странно их стало больше и они ближе. Может зага-дать желание?
Эскадра! Моя эскадра, они возвращаются, раньше, гораздо раньше. И пусть командиры кораблей не выполнили мой приказ, я рад, безумно рад их видеть.
Не знаю, наворачивались ли на глаза слёзы, в тот момент, когда мои корабли выходили из гипера и шли вперёд. Я не чувствовал глаз. Я чувствовал только нервные окончания, тяну-щиеся к орудиям и радость, радость и счастье.
Они. Двадцать три корабля. Я вижу, как вылетают из шлюзов звёздные истребители, вижу лучи лазеров ищущие цель. Мои ребята, мой флот. Они вернулись.
- Извините, что помешали, адмирал.
- Ничего, все в порядке. Теперь всё.

Глава 18
Бывают и такие планеты. Я думал меня уже ничем не уди-вишь, был не прав, заблуждался.
- Какого чёрта!
Столица, штаб, вручение очередного ордена и новое, не со-всем понятное задание. Незнакомые лица, большинство не гумано-идного типа. Я и не догадывался, что есть кто-то круче империи. Они поджали хвосты, как нашкодившие дети. Ба, да тут и Некрусы!
Досталось и тем и другим. Войны войнами, но есть во вселенной планеты типа заповедников. Не всё так просто в этом мире, не всё. Войны и те проходят под контролем вселенской планетарной лиги.
И я Вам скажу, это не громкие слова, у неё есть реальная власть.
Можно воевать, колошматя друг друга, чем попало, не воз-браняется уничтожать целые планеты и звёздные системы, но существуют планеты – табу. Это примерно как при работе на компанию, никто не имеет права использовать на них новые технологии.
Да, что там, новые! Уровень мощности оружия не должен превышать используемого аборигенами. Судя по бледному виду, Некрусы и империя замахнулись на что-то святое.
Я знал, есть во вселенной кто-то круче всех. Нам повезло до-стать корабль Предтеч, допустимый ход, его разрешили использо-вать при ведении боевых действий. Но спорить с вселенской планетарной лигой, не дано никому.
И они правы, потому что прав тот, у кого их больше. ВПЛ опирается не на слова, их оружие найденные Орусами тысячелетия назад базы Предтеч. Не даром в её управленческом аппарате пятьдесят процентов цвета нации Орусов. В её руководстве, лучшие из лучших, справедливейшие из справедливейших.
Скидок не делают никому. Народы империи представлены по числу планет, в ВПЛ их около двадцати трёх процентов. Некрусы имеют только пять, но это ничего не значит. Решает не количество голосов, а закон. Один для всех.
Империи и Некрусам нужна одна и та же планета. Пожалуй-ста, воюйте, но топорами и вилами. Образно конечно. Не смотря на всю их справедливость, ВПЛ допускает, что мы будем загребать жар чужими руками. Что подразумевает использование в войне аборигенов, то есть исконных жителей интересующей нас планеты.
Всё что справедливо с их точки зрения, - справедливо для всех. Планета слишком лакомый кусок, но её нельзя выжечь и вскрыть недра. Приходится играть по правилам.
- Есть ли у Вас кандидаты?
- Да.
- Да.
- Вы знаете правила, пять бойцов с каждой стороны, один год и пусть победит сильнейший.
Знакомая тема, кажется, мне что-то начинает не нравиться. И я догадываюсь, что. Один из этих пятерых я.
Неужели планета действительно настолько важна обеим сто-ронам, что совет проконсулов империи готов использовать одного из своих адмиралов словно пешку. Замечу, лучшего из адмиралов. И зачем я согласился работать на компанию, сидел бы дома.
Да, я назван. Думаю, отговорки типа, я всё забыл, чему учили, не пойдут. Отмазаться не удастся. Я действительно привык к комфорту, к шикарным каютам боевых кораблей, к деликатесам империи, мне многого будет не хватать.
Я не хочу снова в джунгли или пустыню, дрожать над каждым глотком воды, бегать за кузнечиками и жабами что бы набить вечно голодное брюхо. Не испытываю желания спать под открытым небом в дождь и вздрагивать от каждого шороха сжимая в руке рукоять меча. Я не хочу больше всей этой экзотики, но империя сказала надо, и её герой ответил, - есть.
Пятеро. С каждой стороны. Выживает сильнейший, но не всё так просто как кажется. Любое оружие, что сможем достать на планете, и сторонники, те, что сможем склонить на свою сторону. Это не бой один на один, нет, армия против армии, если повезёт.
Один год. До тех пор пока одна из пятёрок перестанет суще-ствовать. И плевать, что во время наших разборок может погибнуть половина населения планеты. Так решил ВПЛ.
Население не входит в состав заповедника, планета ценна не этим, её ценность история, немного ветхие древности, чуть-чуть флора и фауна. Аборигены никого не интересуют. Ни тех, ни этих.
Старт. Крейсер, группа прикрытия и наш модуль на пять человек, пять добровольцев, пять потенциальных смертников.
*   *   *
Нас обманули, скажу честно, это подло. В то время как пятёрка Некрусов летит на планету, крейсер атакуют.
По протоколу перед высадкой мы должны посмотреть и за-помнить друг друга. Корабли отключают силовые поля и сближаются, пятёрки добровольцев, (ну это где как), подходят к обзорным экранам….
Куда смотрят наблюдатели из ВПЛ, нас взяли на абордаж. Обман, кругом обман. Здоровенная дыра в корпусе, они, конечно, рискуют, но возможно игра стоит свеч. Некрусы не решились уда-рить из орудий, ВПЛ близко их корабль уже над планетой, пожалуй, абордаж лучшее решение, что бы избавиться от противника. Они рискнули, но кто выиграет.
Наш крейсер ждали в точке выхода из гипера, до планеты ещё пять часов, таков порядок, санитарная зона. Почти одновременно с нами появился крейсер Некрусов и пошёл на сближение, Центральная дала добро. В момент стыковки из гипера вышел второй и взял курс на планету. Восемь часов для решения проблемы, иначе нас снимут с поединка.
Верный расчёт, ВПЛ не любит, когда опаздывают, игнорируя их указания. Пять часов лёту и три часа, что бы выжить, выжить и выйти к месту встречи.
Некрусы нарушили протокол, они рассчитали всё верно, по-чти.
- Нас атакуют! Противник на борту. Боевым расчётам занять места согласно штатного расписания. Экипажам истребителей с личным оружием прибыть в центральную.
Нас решили охранять, но я не привык отсиживаться в кустах, пока гибнут мои товарищи, друзья, знакомые, приятели, любовницы и подруги, соседи, сослуживцы и …. Увлёкся.
Мы потеряли первый взвод, творится что-то ужасное. Некрусы бросили в образовавшуюся дыру черепах. Огромные тарелки диаметром три метра на маленьких, словно у сапожной щётки ножках.
Их сверкающую алмазным блеском броню не берёт лазер штатной армейской винтовки. Низко сидящие края блестящего панциря не дают поразить щетину, на которой они передвигаются.
Две таких тарелки прорвались в центральный коридор. Почему медлит Центральная, где наши боевые роботы? Я сбегаю. Естественно туда, где опаснее всего, туда, где лазеры винтовок скрещиваются на панцирях черепах.
Ну, я на месте и что делать? Ракеты из подствольника их тоже не берут, ударяют в броню, взлетают свечой вверх и взрываются, осыпая нас градом осколков. Между тем парочка черепах неумолимо продвигается вперёд.
В самой верхней части тарелки на доли секунды, словно чёрт из табакерки выскакивает сдвоенная лазерная турель и делает всего один выстрел. Как правило, падает один из наших бойцов. Проследить момент появления оружия невозможно, слишком краток миг и нет никакой закономерности.
- Центральная, где боевые роботы!?
- Ликвидируют десант, прорвавшийся к генераторным уста-новкам. Адмирал, почему вы здесь.
Хороший вопрос. Что ещё можно ответить.
- Стреляли.
Да, положение серьёзное, придётся самим. Безрассудно под-ставляясь под выстрел, я до слёз в глазах вглядывался в сверкающие спины черепах, пытаясь уловить момент появления выпрыгивающей турели.
 Печально, но глаз не успевал, и гибли мои товарищи. Рота теряла людей, одного за другим. Первого взвода уже не было, на очереди второй, потом третий, дальше только Центральная. Их не остановить, позади ещё две, потом пехота, много пехоты.
- Рота, слушай мою команду, непрерывный огонь на тридцать сантиметров выше панциря!
Это меня как всегда осенило. Когда-нибудь чёртик выскочит из табакерки и тогда…. Через пять секунд тогда наступило. И турель со сломанной шеей беспомощно повисла на боку панциря. Одна есть, через пару секунд за ней последовала вторая.
Злые ребята роты бросились вперёд, поднатужились и пере-вернули их на бок, а потом добили в упор, расстреляв в брюхо. На подходе ещё две.
Мне доводилось слышать и видеть боевых роботов, стандартная десятка есть на каждом крейсере. Когда они атакуют пехота противника уже в прошлом.
Мне повезло, они появились из соседнего коридора, заряды винтовок почти на нуле, оставалось только бросаться под черепах как под танки. Четыре боевых робота вышли не спеша, один из них выпустил ракету, слегка качнуло выстрелом черепаху и понеслось.
Все четыре ударили одновременно, лучи лазерных орудий слились в один, тихо запели отсекатели лишней энергии, позади каждого появились языки пламени. Так бывает, когда огонь слиш-ком интенсивен.
Блестящая тарелка черепахи внезапно стала матовой, потом покраснела и запузырилась, потекла броня. Взрыв.
Ещё секунда, две, пять и в ад последовала вторая. Впрочем, если у машин ад? И если да, то, наверное, какой-то свой, отличный от человеческого. Возможно, там они бесконечной ве-реницей лет стоят без ремонта и ржавеют, а может быть, их заставляют умирать снова и снова под гигантским прессом. Кто знает, есть ли у них душа? И если есть, то откуда?
Так или иначе, сегодня четыре из них отправились в ад.
- А вот и пехота! Огонь.
И мы стреляли, стреляли на поражение, потому что если не мы, значит они нас. И так было и так будет. Война.
Два двадцать, так долго. Наша десантная группа уже на их корабле. Два тридцать ремонтники приступили к ремонту обшивки. Два пятьдесят пять, старт.
Мы ещё можем успеть.
*  *  *
И мы успели. Пусть сотрудники ВПЛ делают кислые мины, пусть испуганно и изумлённо смотрят Некрусы. Мы успели, разбираться будем потом, а сейчас поединок. Пять против пяти, и один год на всё.
Чужая планета, чужие правила и пять чужих жизней, которые нужно забрать. А пять ли? Боюсь что больше, гораздо больше.
*   *   *
Две десантных капсулы, два маяка с ресурсом в один год, две секунды до старта, и десять обнажённых мужчин.
Расстояние между капсулами при посадке стандартная имперская миля. Нам придётся бежать и бежать быстро, в рукопашной Некрусы имеют превосходство, и вероятнее всего захотят им воспользоваться.
Не знаю, о чём думали мои товарищи, Бум, Железо, Рейсло и Леонардо. Я думаю, что смогу справиться с любым Некрусом в рукопашной, однако, четыре руки и страшные челюсти оставляют остальным слишком мало шансов.
Разве что, Леонардо, он, как и я, раньше работал на компанию, итальянец с земли, но и он молчит. Нам не до разговоров, внизу чужая планета, впереди смерть.
Победитель возвращается к десантной капсуле и включает маяк. Скрываться целый год бесполезно, даже если в месте высадки не будет ждать засада Некрусов, ничьей не будет. Один маяк, - один сигнал. Если два, всех бросят загорать на планете, надолго, навсегда.
Вот такой расклад. Чартерных рейсов не бывает, ВПЛ не даст забрать с планеты никого, они не дают двух золотых медалей как на олимпиаде в США.
Кто-то обязан проиграть, и я не хочу, что бы это была импе-рия, лично мне Некрусы не симпатичны больше, гораздо больше. Война не моя, мне плевать на тех и других, я всего лишь наёмник, но я должен победить.
Мягкий удар, посадка. Два удара сердца, что там, за стеной? Капсула раскалывается пополам, мы прибыли. Пять мужчин, полностью обнажённых, но мы не в бане, чужой мир суров и опасен. Бежать.
Ветер свистит в ушах, пять пар ног врезаются в землю, пять пар рук, молотят сухой воздух, пять…, впрочем, их как раз просто пять.
Мы бежим, путая следы, петляя и падая, бредём по руслам ручьёв и жадно пьём прохладную воду. Мы не трусы, но бежим от врага, бежим, что бы победить.
Без одежды чувствуешь себя особенно беззащитным, таковы правила установленные ВПЛ и не нам их менять. Мне, да и Леонардо легче всех, мы уже проходили через это, работая на компанию. Правда, тогда у нас не было противников, лишь або-ригены и пять лет, пять долгих лет, что бы подписать контракт.
Нас долго инструктировали, мы бежим, потому что так решил совет проконсулов. Наше время ещё придёт, главное затаиться и выжить, набрать армию и победить. Рейсло начинает отставать, он не привык к таким пробежкам. Офицер второго космофлота, полный капитан, доброволец. Леонардо скорей всего, как и меня поставили перед выбором, хотя кто знает, это почти как его работа.
Мы бежим, стараясь подстроиться под отстающих товарищей, сухое горло словно набито песком, острыми иголками колет лёгкие, ватные ноги с каждой милей всё больше и больше наливаются свинцом.
Если кто-то попадёт в лапы Некрусов, мы должны его бро-сить, так решил совет проконсулов. Даже если останемся, я или Леонардо, даже если придётся бросить меня. Почему я об этом вспомнил? Нас догоняют.
- Я задержу их.
Рейсло, он устал бежать. Один кандидат в покойники уже есть.
- Я с тобой.
Железо, полковник десантной пехоты, крепкий мужик. Я знал, что он так скажет. Оборачиваюсь. Некрусы растянулись в цепочку, ещё далеко, но видно, что нагоняют с каждой секундой сокращая расстояние.
- Леонардо, Бум, бегите, как скроетесь из вида, меняйте направление. Не мне тебя учить парень, я остаюсь.
- Ты что!? Империя ставит на нас с тобой. Не делай глупостей.
- Я просто хочу сравнять счёт. Я уже дрался с ними, если по-везёт, догоню. Мы ещё встретимся. Разве я похож на самоубийцу?
- Как знаешь. Бежим Бум.
Бум, лейтенант, командир десантной роты, привык подчи-няться. Его подмывало остаться, но он знал, что я адмирал и моё слово приказ.
Мы стоим, трое, почти как триста спартанцев, враг приближается. Некрусы настолько тупы, что бегущий впереди не стал дожидаться остальных. Самоуверенность надо наказывать.
- Ну что, покажем им ребята.
И мы показали, пока не подбежал второй и третий. С первым удалось разобраться почти без проблем. Почти.
Морда этой твари почти как у Чужого в фильме со Шварце-неггером, вот только руки у него не две, а четыре и толщиной они с мою ногу. Все его четыре руки работают синхронно, но у нас их пока шесть. Град ударов, плотоядно щёлкающие челюсти Некруса, и налитые жёлтым ядом глаза. Всё это мне уже знакомо.
Я знаю их слабые места, и я бью, бью насмерть, бью за Рейс-ло, с головой перекушенной жвалами Некруса, бью за всех, кому ещё суждено погибнуть и он падает, падает мёртвым.
Победа, маленькая, но победа, только теперь их двое и ещё двое бегут следом. А нам, нам неоткуда ждать помощи.
- Адмирал, я рад, что хоть недолго служил под вашим нача-лом. Вы нужны империи, Вы не должны умирать, бегите.
- Успею, ещё два, один из них твой.
Как ни странно у Железа мягкий приятный голос, бархатный баритон. Больше я его не услышу. Град ударов, блоки, мельканье четырёх рук, щёлкающие челюсти. Я встретил своего противника чуть раньше и сломал ему руку. Повезло. Передал его Железу и принял на себя удары второго.
Через десять секунд их будет здесь четверо. Крик боли, на секунду резанувший по ушам, но Железо стиснул зубы и, несмотря на откушенную кисть, продолжил молотить бойца Некрусов здоровой. Всё, они здесь.
Короткий обмен фраз, почти на бегу, я пропустил удар, в глазах замелькали зайчики. Чёрт! Они не останавливаясь, побежали дальше, за Леонардо и Бумом, видимо искренне считая, что здесь уже всё кончено.
Не только людям свойственно заблуждаться. Я бросил косой взгляд на их удаляющиеся спины, усмехнулся и удвоил усилия.
Снова град ударов, синяки, шишки, мелкие раны, кровь, моя и его. Железо едва стоит на ногах, снова удары, блоки. Мы на мгновенье замираем, я шепчу в его жёлтые, полные ненависти в глаза, - Я Волк, - и наношу удар. Некрус падает, падает на траву что бы больше не встать. Ещё один.
Резко разворачиваюсь…, поздно, мелькают кадры немого кино, Железо, зажатый в трёх здоровых лапах, потом хруст. Противный хруст позвонков, тварь ломает ему спину и бросает вниз на траву обильно политую его же кровью.
Я кричу, и бросаюсь вперёд. Пара секунд, всего пара секунд отделяла Некруса от смерти, а Железо от жизни. Не судьба.
- Молодец. Мы победили.
- Да, - поспешил ответить я, но про себя подумал, пока да.
Он умирал на моих руках. Минуту, две, из горла сочилась розовая пена. Железо дышал жадно со свистом, потом захрипел и затих.
Всё, двоих моих товарищей уже нет, и даже три трупа Некрусов никак не радуют. Пока я ничего не знаю про Леонардо и Бума  рано делать выводы. Впрочем, Леонардо выходил живым и не из таких ситуаций, работа на компанию не терпит хлюпиков. Как бы там не было, я верю, что он жив, осталось найти.
Первый день на чужой планете, наконец, я смог рассмотреть её повнимательнее в относительно спокойной обстановке.
Нежная почти шёлковая травка, пение незнакомых птиц, карканье…. Что!? А вороны всё те же.
- Смотри, не на каркай, глупая птица.
Однако, зря я так, ворона, если разобраться, птица совсем не глупая, а умная, почти как крыса. А запах, как здесь пахнет! Шанель отдыхает, да что там отдыхает, в пролёте.
Приятно пройтись, не спеша, разглядывая следы на примятой траве. Вот неглубокие отпечатки босых ног Леонардо и Бума. А вот большие вмятины конечностей Некрусов. Трава кое-где вырвана с корнем, мне будет легко их найти. Погодка радует, не жарко и не холодно, в самый раз для голого мужика.
Стоп, кажется здесь. Небольшая рощица, не берёзки, но хоть что-то. А то всё поле да поле, степь да степь. Вот они. Бум, буквально втоптанный в землю и Некрус. Двое, нет. Что там за деревьями. Чёрт!
Три трупа. Бум, Некрус и чуть дальше истёкший кровью Леонардо. Он ещё пытался ползти, но не смог. Я слишком долго шёл. Да и смог бы я помочь. После боя с Некрусами сил почти не осталось, я, и ноги то передвигал по привычке. Теперь всё, стиснуть зубы и спать.
Я остался один, один и без оружия. Жаль, мне искренне жаль парней и мне остаётся только одно, - победить, чтобы их смерть была не напрасной. Два Некруса в незнакомом мире, могу поручиться это не их стихия, да и планета населена гуманоидами, таких уродов здесь не найдёшь. А кому теперь легко? Я вообще остался один. Спать, и плевать на всё.
Мне снился сон, чудный сон. Джейн и Джесс, мы целовались, играли в прятки и догонялки, любили друг друга, но всё хорошее исчезает как дым и он сменился кошмаром.
Шатаясь от усталости и потери крови, я выбираюсь на дорогу, впереди занимается огнём деревня. Плевать, надоело прятаться. Неужели я потерял всех!?
Ночь, но ревущее пламя освещает картину как днём, между горящими избами мечутся причудливые тени, от жара пламени то-пится снег. Рушится крыша ближайшего ко мне дома и очередной фонтан искр, взлетает в воздух. Пахнет гарью и жареным мясом.
Сотворивших это чёрное дело рук не видно, как впрочем, и их самих. Немые картины отпечатываются в мозгу, как кадры  кино, вот по снегу ползёт голая, беременная женщина. Из вспоротого живота на пуповине за ней, оставляя на снегу кровавый след, тянется мёртвый ребёнок. Старик с жёлтыми мозолистыми руками, в немом оскале открыт беззубый рот, а седая голова лежит рядом в снегу.
Вот шестеро, возле своего пылающего дома, вся семья, отец, мать и четверо детей, с перерезанным горлом. Чуть дальше прибитый к воротам воин, видно из моих, огонь корёжит деревянные ворота, и он корчится вместе с ними. По всей деревне разбросаны трупы мужчин, их большинство. За что!?
Почему чаще всего в войнах погибают мирные, беззащитные люди. Кто в ответе за их кровь? На чьих она руках. Кому нужна их  смерть. А кому нужна их жизнь?
Кто виноват, что в этой мясорубке гибнут мужчины, женщи-ны, дети…, не рождённые дети. Смерть не выбирает, она берёт, никого не спрашивая и только вороны, пируют на костях, вырывая у жизни лучшие куски плоти.
Кто-то тычет мне копьём в бок, я просыпаюсь, ещё не вечер, но чужое солнце уже садится за горизонт. Хорошо, что кончился кошмар, вытираю пот и ….
- Ха-а-ха-а-ха-а! Жук смотри, он совсем голый!
- Он только родился! Какой урод, белый весь. Ткни его ещё.
Трое. Короткие копья, мечи на поясе, кожаные полусапожки, холщовые, широкие штаны и рубахи без ворота. Весьма кстати, пора и приодеться, что-то холодает к вечеру.
Мы не стали обмениваться оскорблениями, смешно бы я вы-глядел без трусов ругаясь с тремя вооружёнными мужчинами. Я ещё не забыл, чему учили долгих пятьдесят лет на корабле компании. Межгалактическая добыча умеет готовить свои кадры.
Больше он не смеялся. Я не стал никого убивать, хотя настроение было паскудное, и предпринимались попытки меня к этому вынудить. В конце концов, эти трое совсем не виноваты в моих проблемах, а заканчивать день убийством плохая примета.
Немного крови, пара синяков и через пять или шесть секунд, что не так уж и важно, все трое лежали на земле.
Некоторые ещё пытались встать, правда, в единственном числе и безуспешно. Солнце почти провалилось за горизонт, но одежда оказалась почти в пору и относительно чистая. Копья неплохие, хороший баланс и удобно метать, а мечи дерьмо, но пока сойдёт.
Три копья, воткнутые в землю, меч и краюха хлеба. Ужин как ужин. Я сидел и ждал, когда горе вояки оклемаются.
- Добрый человек, отдай оружие, нам без него никак возвра-щаться нельзя, всё городище смеяться будет.
Как надо мной смеяться так можно, пусть теперь побудут в моей шкуре.
- Что не нравиться?
- Мы ж не со зла, думали тебя орки раздели и бросили. Бывает так. Радуйся, что жив остался, они иногда набеги делают, так никого не щадят, и деревни жгут. А мы тут с дозором.
Он смущённо замялся. Пришла видно моя очередь ржать. Хороши воины, с голым мужиком не смогли справиться.
- Велика ли Ваша деревня?
- Зачем деревня, мы из городища.
- А, городские значит. Жителей то много?
- Спрашиваешь зачем, ты не лазутчик ли?
- Ага. Яйки, курки, млеко есть, шнель, цурюк.
Тьфу, какая дрянь под вечер с языка лезет, самому противно.
- Чего?
- Да не шпиён я, нет. Не повезло просто, попал не в то время и главное совсем не в то место. Волк я.
А про себя подумал в жопу, иначе и не назовёшь. Опять жрать что придётся, спать, где попало и с кем попало, мыться абы как и вообще, надоела мне вся эта романтика.
Вот Баво мужик был, как мы с ним Некрусов, да. А чёрт, что вспоминать, всё равно не помню, пьяный был сильно. Как голова болела, и во рту кошки гадили, помню, а как Некрусов, совсем из башки вылетело.
Оружие пришлось отдать, жалко мужиков засмеют, а одежонку мне оставили, как жест доброй воли. Попробовали бы забрать, опять остались без мечей и копий.
Старший дозора назвался Ремогом, представились и осталь-ные.
- Пойдём что ли, пора кажись.
До места добирались недолго, но на городище уже успела навалиться ночь. Месторасположение до тривиального обычно, речка, холмы. Непроглядная в лесу темень, сменилась тусклым светом костров на сторожевых башнях. Дерево, толстые брёвна частокола на земляном валу, деревянные же приземистые башни и дома. Ещё метров пятьдесят по мосту с двумя башенками для стражи и мы у ворот.
- Беженец? Откуда?
- Издалека.
- Надо же и туда добрались.
Вот и весь разговор со стражей, да ещё старший дозора им что-то на ухо прошептал. Ремог представил меня сотнику. Большая шишка если учесть, что на всё городище три сотни воинов. Рассказал о встрече, кое-что упустил, конечно, но я его не виню.
- Ладно, спать ляжешь здесь, завтра поглядим, что стоишь.
Деревянный топчан, не лучше и не хуже остальных тянущихся длинными рядами вдоль стен, и миска сытной похлёбки обильно приправленной зеленью. Ужин как ужин, могло быть и хуже. Ну, всё, спать.

Глава 19
Утро словно капризный младенец, встретило меня заунывным и настойчивым пищанием рога и топотом босых ног. Не дурак, понял. Всё как в армии, подъём.
Не долго думая, я выскочил на улицу вместе со всеми. Бегали недолго, круга два или три вокруг городища. Я не считал, любуясь красотами природы, вдыхая свежий, не испорченный цивилизацией воздух и наслаждаясь кажущимся спокойствием. Хорошо.
После пробежки, вместо зарядки перетаскивали брёвна из одной кучи в другую, затем водные процедуры и чуть позже плотный завтрак. До отвращения знакомая каша, перловка кажется. Надо же и здесь эту гадость выращивают!
После завтрака небольшой перекур, и примерно полчаса я выстраивал длинными рядами наполеоновские планы, наблюдая, как воины, доводят мечи до зеркального блеска.
Местный трубач пропищал в рог построение, появился сот-ник. Все высыпали на улицу и построились. Смазанные до зеркального блеска полусапожки, чистые порты и рубахи, пояса с ножнами сверкающие медью блях и ухоженные копья в правой руке.
На левом фланге Ваш покорный слуга Волк, в грязных мятых портках, такой же засаленной рубахе и босиком.
Сотник медленно шёл вдоль строя, иногда тыча в кого-нибудь пальцем. Указанный падал, и отжимался. Дошла очередь и до меня.
- Про тебя вчера Ремог говорил?
- Да.
- Не верю, хороший воин таким не бывает. А он тебя чуть ли не в десятники прочил.
Ну вот, здесь, как и везде, встречают по одёжке, ладно, лишь бы провожали по уму.
- Испытайте, поглядим.
- Копьём, мечом владеешь?
- Да.
- Чем ещё?
- Что в руки дадите, тем и биться буду.
Сотник внимательно посмотрел на меня своими колючими глазами, хмыкнул, но ничего не сказал. Снова протрубил рог и строй рассыпался. Воины сложили копья и мечи в пирамиду, взяв взамен деревянные. Примерно такие же дрова достались и мне.
Сотня рассредоточилась и началась тренировка. Сотник что-то говорил, мы отрабатывали простые движения, мои руки и ноги работали автоматически, а мысли витали далеко.
Городок небольшой, семь тысяч жителей, ремесленники, купцы. Три казармы у трёх ворот, всего три сотни воинов негусто, если учесть выгодное расположение на пересечении торговых путей. Что и говорить, город просто лакомый кусочек.
Мы разбились на пары, продолжая отрабатывать удары. Сотник сам выбрал мне партнёра, видимо проверяя. Нормальный мужик, пошире и повыше меня и бился он в полную силу, правда, достать меня не смог, ни разу.
Изматывающая однообразная тренировка закончилась, рог протрубил обед. Я поймал одобрительный взгляд сотника. То-то же.
*   *   *
Кормят здесь неплохо. Натуральная природная пища, без консервантов и прочей гадости. Наваристый бульон с приличным куском мяса, каша, опять же с мясом, и баклага с пивом, а под пиво тонкие полоски вяленого мяса. Но больше всего мне по-нравилось то, что было после обеда, - сон.
Спали недолго, как в пионерском лагере, часа два. Вспоми-нался крейсер, бриллианты адмиральских звёзд, Ураган смерти, Вирель и друзья. Жаль, повидаться со всеми не удалось, сон прервали грубо, так как только могут в армии. Рёв писклявой трубы обозначил очередное построение.
- Завтра соревнование между сотнями, участвуют все, но в основные команды включено по десять человек. Ты десятый.
Он так и сказал. Я буду защищать честь сотни. Всё как у лю-дей, призы, подарки и вакантное звание десятника.
- А сейчас я посмотрю, на что ты способен.
И он посмотрел. Я рубился на деревянных мечах, показывал мастерство владения копьём, палицей, потом лазил на стены и штурмовал в одиночку башни. При каждом моём достижении он только одобрительно крякал. Конечно сейчас я уже не в лучшей форме, но если его устраивает, что ж, всегда готов закрыть Родину грудью, хотя бы и на соревнованиях.
- Дроб.
Всё закончилось, но до меня не сразу дошло, что он представляется и протягивает мне широкую, мозолистую ладонь.
- Волк.
На том и порешили.
- Помяни моё слово, быть тебе сотником, а то и воеводой.
Знал бы он о моих скромных Наполеоновских планах, не по-верил.
Так или иначе, но день благополучно долетел до заката и скатился в тёмную, тёмную ночь. Я спал и как водится, видел кошмарные сны. Было весело до тех пор, пока я не просыпался в холодном поту. Рассвет подкрался словно вор, незаметно и как-то вдруг. Загундел зловредный трубач. Подъём.
Утро выдалось ранним, в смысле, что затрубили раньше по-ложенного. Однако, жирафу, то есть воеводе виднее. Обильный завтрак, на этот раз без утренней пробежки и ….
День трудового подвига начался. Все побежали, и я побежал. Кругом, вокруг городища, вплавь через реку, как будто моста нет и на второй круг.
Копьё, меч и короткий нож, за плечами мешок с припасами. Три круга. Мне повезло, я не утонул и не упал замертво, ветераны говорят, бывало и такое. Смерть всегда идёт по пятам. Она рядом, она близко.
После пробежки рубка на деревянных мечах, сломал два. Похоже, мне нет равных в этом виде программы.
Далее стрельба из лука, конечно, я не Вильгельм Тель, но не хуже многих, мне удалось попасть в десятку сильнейших. Я лишь третий, не ожидал, что стреляю так плохо, возможно сказывается отсутствие практики.
Пока неплохо, два первых места и одно третье, впереди ещё пять испытаний, копьё, штурм частокола, борьба без оружия, силовые упражнения и что-то ещё. Придёт время, - разберёмся.
*   *   *
Время пришло. Вечер победил день, смеркалось, и пришла ночь. Кажется всё. Я лидер.
Победа в соревнованиях принесла мне звание десятника, де-сять монет в месяц, дружбу Дроба и уважение товарищей.
На следующий день воевода выделил мне девять новобранцев. Деревня, по-другому этих олухов и не назовёшь. Но процесс пошёл. Я оказался строгим учителем, и два месяца сделали своё дело. Теперь я полноправный десятник.
Гадкие крестьяне не превратились в белых лебедей, но меч и копьё в руках держать научились. Мой десяток не стал лучшим в сотне Дроба, однако, наш рейтинг поднялся с последнего до пятого места. Бывшие труженики серпа и мотыги в учебном бою утёрли нос многим ветеранам.
День, ночь, ещё неделя. В это тревожное утро рог прогудел как-то по-новому. У стен враг. Город осаждён множеством Орков. Их представители с белым флагом уже у ворот.
По традиции нам дают день, только один день. Город должен открыть ворота и отдаться на разграбление, иначе смерть. Выбор всегда есть, его не может не быть.
Завтра в бой.
*   *   *
Нас драли, причём драли в хвост и гриву. Сотник упал с ча-стокола пронзённый двумя стрелами и копьём, кровь залила свежие смоляные брёвна. Звон мечей и крики умирающих резали уши.
Стрелы в полёте пели свою тоскливую песнь, песнь смерти, до тех пор, пока не входили с мягким чмоканьем в податливую плоть.
Я рубил и рубил, не успевая стирать пот со лба солёными каплями стекающий в глаза и уголки губ. Орки лезли и лезли.
Их слишком много, лазерная винтовка была бы кстати, но мне ли бояться трудностей, обойдусь мечом. Взмах влево, вправо, укол, рубящий удар и очередной зарвавшийся Орк падает наземь. Кровь, смерть, мы держимся.
Очередная атака отбита, обед, что-что, а питаются Орки строго по расписанию. Восход, - завтрак, обед в полдень, ужин не позднее заката.
Перерыв, между жизнью и смертью, можно чуть-чуть расслабиться, перекусить. Слышны пересуды. Орки не собирались нападать, отчего так вдруг.
Появился воевода.
- Дроб мёртв, принимай сотню.
Какую сотню, в живых едва половина. Впрочем, куда деваться. Бросить бы всё да уйти, нельзя. Только я знаю, почему напали Орки, и догадываюсь, что сделать, что бы они ушли.
С ними Некрус. А он хочет моей смерти и только. Странно, но мне совсем не охота умирать. Я должен его убить, или он меня, что нежелательно.
Атака. Орки словно обезумели, они лезут на стены, невзирая на сотни росчерков стрел и кипящее масло, льющееся со стен. Звон мечей, мат, крики раненых, гул ударов, и смерть важно ше-ствующая среди лежащих на земле тел.
 Вечер, ночь готовится вступить в свои права, сотня редеет. Я теряю людей одного за другим, ещё немного и закат, Орки отойдут, и можно будет счесть оставшихся, оставшихся в живых, тех, кто уцелел.
Орки отступают, нас ждёт отдых и сон, они не воюют по но-чам, никогда.
Ужин и спать, часовые на стенах, мало ли что. Сон навалился внезапно, едва ноги успели оторваться от пола, и тело заняло горизонтальное положение.
Почти мгновенно завертелся калейдоскоп кошмаров. Горели истребители, взрывались Пауки, Некрусы наступали. После всего, что я пережил и передряг, в которых побывал, кошмары будут преследовать меня и после смерти. Я так думаю, и, пожалуй, я прав.
Пришло утро и украло сон, кошмары остались в ночи. Но тот час же вернулись, напомнив о себе ордой Орков и Некрусом, который их вёл. Утро, впереди целый день, день крови и боли, и смерть стоящая за спиной каждого из нас, ждущая и неумолимая.
В теперь уже моей сотне в строю пятьдесят семь бойцов, а Орков тьма, и два Некруса, я один. Один, за всех тех, кого нет, и больше не будет.
К обеду сеча развернулась во всей своей ужасной красе. Крики и стоны, кровь и кипящее масло, звон и лязг железа. В этот день умирали многие и многие умерли. Брёвна частокола стали скользкими от крови, земля пропиталась потом и кровью. Орки отошли. Обед, святое для них слово и никто не заставит их умирать на голодный желудок.
Сорок два, все, что у меня осталось. Конечно, моя сотня, да и другие защищающие свой участок стены, не воевали в одиночестве. Большинство горожан в эти тяжёлые дни так же бы-ли на стенах. Но, гражданские люди, не привыкшие держать в руках оружия, погоды не делали. Без них было бы совсем плохо, но они, лишь мясо на убой. Неподготовленные, слабо вооружённые горожане годились лишь для того, что бы питать статистику и множить смерть. Убитые и раненые, умирающие в муках люди, чужие люди, теряющие жизнь из-за меня.
После перерыва всё началось по новой, атаки Орков становились всё яростней. Сталь не выдерживала ударов и ломалась, люди не выдерживали напряжения, и останавливались сердца. Мы стояли, и держались, держались насмерть. Я пытался достать их, убить Некрусов, обоих, но впереди, по бокам и даже сзади плотной толпой лезли Орки.
Клинки мечей сшибались в вихре смерти, кровь смешивалась с кровью, смерть следовала за смертью. Я вспомнил всё, всё чему учили долгих пятьдесят лет на транспортнике компании. Бои на смерть, когда выживал сильнейший, и смерть стояла за спиной каждого.
В ушах стоял непрекращающийся звон, хотелось плюнуть на всё и уйти, уйти, куда глаза глядят, что бы не видеть орущих рож Орков, и их пьяных, налитых кровью глаз.
Мы бились не моля о пощаде, её не будет. Орки странный народ, они могут грубо пошутить, иногда грабят дома, насилуют баб, но не любят убивать. И лишь иногда, раз в пять лет, они ва-рят своё зелье, варят и пьют, становясь берсеркерами и убийцами. Зачем, почему? Кто знает.
Так бывает один день, бывает, но не сейчас. Не знаю в чём суть, возможно слишком сложен процесс изготовления, может быть так заведено, а Орки чтут традиции. Как знать.
Однако прошёл всего год, а они снова здесь. И уже второй день. Я подозреваю, что проблема одна, - Некрусы. Орки снова пьяны и лезут в бой, утолить жажду крови. Я знаю, но ничем не могу помочь, ни себе, ни другим.
- Где моя лазерная винтовка!
Надо? А нету. Крик помог разрядиться и встряхнуть нервы, уставшие от монотонной работы. Мне надоело убивать, особенно таким варварским способом, когда смотришь прямо в глаза врагу и пронзаешь лезвием его сердце.
Меня тошнит от вида крови капающей с клинка, а барабанные перепонки больше не выдерживают криков боли. Мне горько смотреть, как умирают раненые, а по ночам хоронят мёрт-вых. Ещё день, два на стенах и их некому будет защищать.
Сегодня мы выстоим, но уже завтра нас перебьют, всех. Будь что будет, я пройду сквозь Орков и достану Некрусов.
Кровь, боль, гнев, радость, я перестал замечать порезы на теле, усталость и смерть. Меч в левой руке, большой боевой топор Орков в правой, жёсткие экономные удары, убить, ранить, оттолкнуть, только вперёд.
Полчаса, час, ещё час. Враги справа, слева, впереди и сзади, даже внизу. Обильно течёт кровь, смерть заглядывает в моё лицо. Пожалуй, я никогда бы не добрался до них, если бы не Некрусы. Оба, они шли ко мне навстречу, отбрасывая толпу Орков в стороны.
Некрусы внушали ужас. По два щита и топора у каждого, массивные медные шлемы с узкими прорезями для глаз и кожаные рубахи в несколько слоёв. И я, обнажённый по пояс с двумя руками вместо четырёх.
Мне повезло, вначале до меня добрался только один. Похоже, он имел минимум опыта по обращению с холодным оружием, и я бы его убил, но мешали Орки, машущие топорами со всех сторон. Первый выпад ему удалось отбить, второй удар моего топора попал в его грудь. Мне удалось прорубить надетую на него кожаную броню, но реально он не пострадал.
До меня добрался второй, удар, выпад, снова удар в бок, упал Орк пытаясь засунуть обратно кишки. Град ударов обрушившихся на меня свалил бы и атланта. Я не устоял и упал на одно колено, прикрываясь скрещенными мечом и топором, потекла кровь. Сколько её ещё утечёт, что бы напоить пересохшую землю.
С трудом мне удалось встать и продолжить неравный бой.
Орки мешали и одновременно помогали. Я часто прикрывался их телами от смертельных ударов, но увёртываться от ответных в силу тесноты становилось всё труднее и труднее. Я люблю простор, а его не было.
Через пять минут до меня дошло, что если я не убью хотя бы одного Некруса прямо сейчас, то сам в ближайшее время стану трупом.
Везенье капризная штука и следующие три минуты я раза три мысленно попрощался с жизнью. Меня почти убили, я упал, и лишь толпа Орков отсрочила смерть. Лёжа на земле, я не стал ждать последнего удара, а ужом проскользнул среди множества ног и, вспоров брюхо трём или четырём Оркам, поднялся на ноги.
Время замедлило бег, а Некрусы уже тут как тут. Наконец мне повезло, очередной выпад увенчался успехом и лезвие меча, пронзив сердце одного из давних врагов, вышло из его спины. Он зашатался, сорвал с головы шлем, из горла хлынула кровь. Не-крус умер, но ещё с пол минуты стоял удерживаемый плотной толпой вокруг.
Остался только один и тысячи три Орков в нагрузку. Это ещё не победа. Тогда что?
Бешено как секунды тикало сердце, два раза в секунду, три, четыре…. Я обливался потом и кровью, смерть каждое мгновение была рядом, не отпуская ворот моей рубахи из своих костлявых пальцев.
Я рубился из последних сил, надеясь лишь на чудо, не зная, что позади, не смея оглянуться. Чудес не бывает. Правая рука без-вольно повисла, выпал топор, в голове бухали молоты. Ви-димость ноль, иду по приборам.
Снова подогнулись колени, пришёл мой звёздный час. Собрав волю в кулак, пытаясь удержать в слабеющих пальцах меч. По сути, он убил себя сам. Некруса толкнули, толпа Орков позади напирала, его грудь упёрлась в клинок. Хлынула кровь, он падал на меня, удар по голове. Темно.
*   *   *
И пришла ночь. Маленькие разноцветные звёздочки водили хоровод, путаясь в моих мокрых от крови волосах. Где-то далеко, за гранью разума бил набат и пульсировала боль. Я тонул, летел и падал одновременно.
Сплошной поток облаков, солнце не пробивается сквозь тучи, гремит гром. Я не помню себя, не могу ощутить, сознание кануло в лету и не желает возвращаться. Жизнь и смерть сплелись воедино. Аут.
Моё бренное тело с навалившимся на него трупом Некруса лежало на поле брани и пыталось прийти в себя. Далёкий шум боя, (я надеялся, что Орки с закатом уйдут, уйдут совсем), пульсирующая боль, (хороший признак), проблески сознания. Я человек. Я это я.
По башке треснули меня сильно, но я оказался прав, Орки ушли. Горожане продержались до вечера, а утром с изумлением обнаружили поле усеянное одними трупами. Обрадовались и легли спать, вечером праздновали, и только на следующий день принялись убирать трупы.
Среди трупов обнаружился и я, чуть тёпленький. Возможно, именно по этой причине, хотя кто его знает, болеть мне пришлось долго. Прошло пол года, прежде чем я смог пошевелить рукой и ещё месяц, прежде чем я встал на ноги и смог переспать с одной из горожанок. Потом со второй и с третьей…. Похоже, я выздоровел окончательно.
По моим подсчётам до момента сбора осталось три месяца. Я расслабился, а зря. Прогуливаясь как-то по городу, я, почётный гражданин и воевода, вышел на центральную площадь. Что-то меня смутило. Но что?
Голова. В центре площади, посаженная на кол красовалась голова Некруса. Одна! Почему одна? Убивал то я двоих.
Едва я осознал этот скорбный факт, под черепной коробкой зароились чёрные мысли. Этот гад жив и где-то прячется.
Один из них уцелел, жив и строит мне козни, вынашивает коварные планы, ждёт своего часа. Второй, точно второй, он не сдох, его унесли Орки и возможно выходили.
Итак, что мы имеем? Некрус живой и здоровый,  три месяца чистого времени и одна на двоих проблема, если только он не уве-рен, что я труп. Как он поступит, почему пол года не даёт о себе знать? Копит силы или не может встать, как и я. Где он, что пред-примет?
Возможно, Некрус устроит засаду возле модуля, один на один или попытается убить из-за угла. Вернуться должен только один. Я не Маклауд, к тому же не Дункан, и я не бессмертен. Он тоже не настолько живуч, что бы не беспокоиться о своей шкуре. Три месяца, казавшихся такими долгими раскручивают свой бешеный бег, бег к финишу, последней черте.
На рассвете следующего дня я попрощался со всеми, с кем мог, и пошёл, куда глаза глядят.
*   *   *
Прошёл день, второй, третий, канула в даль неделя, Некрус, словно в воздухе растворился, ни слуху, ни духу. Зря я, наверное, беспокоюсь, может, сдох давно.
В бесконечных скитаниях прошёл месяц, минул второй. Я напал на след. Он один, Орки выгнали чужака. Совсем недавно Некруса видели в небольшой деревушке, где вечером я пытался найти ночлег.
Никто не живёт на развалинах, среди головешек нет крова. Мне рассказали о нём выжившие, таких было немного.
И снова день следовал за днём, наступала ночь, и снова при-ходило утро. Я шёл по следу, отставая на один день, потом на один час и, наконец, впереди замаячила его спина.
Многие, узнав кого я преследую, охотно давали мне сменных лошадей, Некрусу было легче, он забирал их сам.
Мимо мелькали леса и поля, дорога уходила в горы. Мы мчались средь отвесных скал по узкой тропе. Скала слева круто вздымается вверх, скала справа резко уходит вниз.
Примерно три часа продолжалась наша гонка, пока я не понял, что меня заманивают в ловушку. Поздно.
Клетка захлопнулась. На меня не навалилась толпа Орков, совсем нет, он не доверял им, и они больше не доверяли ему. Некрус приготовил сюрприз другого типа и не просчитался. Он побоялся встречи со мной один на один, всё это время он готовил западню. Некрус, подлец и подонок, однозначно! Чужая раса, свои законы, возможно у них так принято, а он напротив, совсем белый и пушистый и зло для него я. И тем не менее….
В тот момент, когда я прикидывал куда ловчее всадить меч, если Некрус не встретит меня лицом к лицу, впереди разверзлась пропасть. Я должен был догадаться.
Конь встал на дыбы и замер над пропастью, секунд пять он словно раздумывал, падать или нет. Передумал, развернувшись всем корпусом, встал на четыре копыта, и захрапел недовольно.
Моста не было, впереди лежала лишь пропасть. Позади, рокотал грохот обвала. Значит, был кто-то ещё. И этот кто-то отрезал мне путь назад. До момента включения модульного маяка осталось десять дней и неделя пути.
Три дня времени, чтобы выбраться из западни, и ещё неделю загоняя лошадей скакать к месту высадки. Я попался. План хорош, Некрус не прогадал, из ущелья нет выхода. По дороге сюда мы проскакали два подвесных моста, в настоящий момент они вероятнее всего прекратили своё существование. Да ещё обвал.
Обвал! Похоже, камни, грохотавшие со скал, предназначались для моей могилы, но что-то не сработало. Мне повезло.
Скалы, кругом скалы, пропасть справа, отвесная стена слева, обрыв впереди, обрыв, нет два, позади. Шах, почти мат. Лошади не летают, я, к сожалению тоже.
День уже клонился к закату и его остаток пролетел абсолютно бездарно. Я вернулся назад по маршруту погони, спешившись, кое-как преодолел завал из камней и обнаружил отсутствие моста. Всё, как и предполагалось.
Почему люди не летают как птицы! Стоп, это уже где-то было, классика. Да, гроза здесь не поможет.
Руки и ноги, исцарапанные в кровь, синяки, шишки и огром-ная проблема. Как успеть во время?
*   *   *
Я успел, не спрашивайте, как, сам не знаю зачем, но я успел. Раз пятнадцать меня манила пропасть, но я не сорвался, ветер хле-стал в лицо песком и каменной крошкой, но я терпел.
Птицы гадили на меня, по очереди, и все вместе, но я не сдался. Снег пополам с градом замерзал на ушах, коченели истерзанные пальцы, но вновь выглядывало солнце, и шёл дождь. Я пёр к цели. Жрал траву, корешки, полз, шёл, летел, (чаще всего вниз), падал, но не глубоко, выбирался, и шёл дальше.
Набил морды на постоялом дворе, всем кого смог поймать и получил лошадей, быстрых как ветер и грязных как свиньи. Я успел.
Видели бы Вы пасквильную рожу Некруса, двадцать пять минут до отлёта. Меня ещё ждали, но не реально, скорее, для того, что бы соблюсти формальность. ВПЛ чётко выполняла правила игры. Он послал сигнал, за ним прилетели. На моё возвращение никто не рассчитывал, но ждали.
Я и сам признаться уже не верил, но в этой жизни бывает всякое. И чудеса в том числе.
Пусть я голоден, в горле пересохло от жажды, усталость пробралась в каждую клетку израненного тела, а глаза закрываются сами собой. Но мы на равных. У него меч и у меня меч. Я готов победить. А он?
Мы сошлись на глазах у всех, и сверкала сталь и звенели клинки. И обильно лилась кровь, орошая чужую землю.
Он был отличным бойцом, одним из лучших, что я встречал. Меч в его четырёх руках мелькал стальной молнией, клинок метил в сердце. Некрус перебрасывал его из руки в руку, словно урка финку, и мне с трудом удавалось отбивать его атаки.
Коварный выпад сменялся прямым ударом, жалобно звенела сталь, и рука гудела от удара. Прошло пятнадцать минут, мы оба стояли на ногах, но из многочисленных порезов на теле текла кровь. Мои две руки, против его трёх.
Мне посчастливилось, трёх минутная комбинация из серий ударов и выпадов, закончилась успехом, рука Некруса повисла отрубленная почти начисто.
Страшная маска на его морде сменилась гримасой боли и раздражения, не прекращая атаковать, он оторвал повреждённую руку здоровой рукой и зажал рану.
Всё-таки две против двух, я не мог поверить в свою удачу, враг сдавал. Некрус занервничал, до старта оставалось пять минут, а билет в обратный конец только один.
Его хорошо подготовили к последней схватке, но он не рас-считывал, что так будет. Не знаю смог бы я победить его во время одной из миссий компании, но Межгалактическая добыча знает своё дело, и как боец я вряд ли уступал ему в подготовке.
Знаю одно, я превзошёл его духом и Некрус сломался. Он был готов победить, и хотел победить, но победил я и провернул свой клинок в его сердце. Противник выронил меч, но ещё пытался дотянуться до моего горла своими лапами. Не судьба.
- Он мёртв. Минута до старта.
Представители Лиги по очереди осматривавшие тело вынесли вердикт.
- Победила империя.
Это были последние слова, долетевшие до моего слуха. Колени подогнулись, меч выпал из разом ослабевших рук, и моё тело рухнуло на траву. Должно быть, меня погрузили в модуль, так как очнулся я на корабле и первым делом ущипнул аппетитную женскую попку.
- Ой-й-й-й!
Кажется, я промахнулся, обладательницей попки оказалась офицер третьего флота капитан крейсера, она взвизгнула, но в ко-нечном итоге у нас всё получилось. Ведь я адмирал.
Но это…, совсем другая история.

Глава 20
Я вернулся, впрочем, может быть этот человек уже не я. Полный адмирал, почётный гражданин, кандидат в совет проконсулов империи. Я устал от войны, пройдя путь от рядового до адмирала первого космофлота и очередного спуска вниз, к истокам.
Кто я? За последние лет семьдесят, я многое испытал, и мно-гое понял, уровень моего интеллекта, ума и сопутствующих им признаков поднялся до заоблачных высот. Я управлял лучшими боевыми образцами науки и техники, командовал флотами и тем обиднее было возвращаться к мечам и копьям.
Твой дом далеко, так мне говорили. Ты наш, ты подданный империи, и подтверждали,  раз за разом, поднимая по служебной лестнице. Посылали туда, где трудно, где тяжелее всего и я шёл, стискивал зубы и шёл.
О времена, о нравы! Жизнь на кончике иглы, смерть, дыша-щая в спину и не отстающая ни на шаг. Я вернулся в столицу, об-ласкан и изучен лучшими докторами медицинских наук, рядом Вирель. О чём ещё можно мечтать. О чём?
Я устал, устал от бесконечной войны, крови и потерь. Я человек и хочу домой. Да, я адмирал, командующий флотом могущественной империи, но я смертен и хочу жить. Чем дальше, тем больше. Я мечтаю прожить остаток жизни в тишине и спокойствии и проживу, чего бы мне это не стоило.
Война. Мне снова говорят, бери флот, корабль Предтеч и в путь, громи, жги, убивай, до победы. Не хочу! Надо, за тех, кто был со мной, за тех, кто есть и надеюсь, будет. Придётся, и командовать флотом, он огромен как никогда и  его флагманом Звёздным странником, испытывать боль и палить дотла и без того измотанные нервы. Война.
Три месяца прошли в сборах, предсвадебной подготовке и собственно самой свадьбе. Однако, вместо медового месяца и положенного по закону послебрачного счастья, мне предстояло завершать начатое, а собственно разгром Некрусов.
Родня Вирель худо, бедно меня признала. И как не признать, если дочка на сносях, а мою кандидатуру почётного гражданина и полного адмирала прочат в совет проконсулов.
Не обошлось, конечно, без интриг, уговоров, отговоров и запугиваний. Я не сдался, я Волк! Свадьбу отпраздновали пышно с размахом. Неделю гуляла вся столица, ещё пол столько и, наверное, даже ещё четверть столько.
Все рестораны, бары, и прочие увеселительные заведения были на корню заказаны папой и многочисленными родственниками. Заказаны не для себя, так, для толпы. Заходи, кто хочешь, пей, гуляй, поздравляй молодых.
Кстати о поздравлениях, для этой благородной цели в месте основной пьянки на лучшем столичном стадионе к имеющимся экранам были добавлены ещё пять. Лично папин стадион, построенный как-то по случаю, вместил только ближайших родст-венников, соратников и сильных мира сего. Остальные гуляли, где придётся, даже на улицах естественно за счёт папы Вирель.
А на стадионе…! Это было нечто. Расположенные в несколько рядов кольца столов, с овальной сценой в центре. Кто только на ней не выступал. Знаменитые знаменитости почти со всей вселенной, певцы и певицы, музыканты, акробаты, маги и прочие достойные представители неизвестных мне ранее жанров.
Неделя пролетела, словно один день, а мы с Вирель стали богаче на пару миллиардов имперских кредитов. Так, мелочь, а приятно. Были и другие подарки, штук пять вилл, акции и кое-какой транспорт. Мне понравилось.
- Полный адмирал Волк. Срочно явиться в штаб.
Ну вот, началось, второе безмятежное утро после свадьбы. В штаб, это серьёзно, это война, значит, без меня опять не могут. Империя снова хочет своего героя и не важно как, не имеет значения где. А может это любовь?
Проводы, слёзы, меньше всех, конечно, расстраивался папочка Вирель. Ещё бы, вернусь ну и ладно, не вернусь ещё лучше, вдова героя погибшего на войне. Почётно, престижно, можно выгодную партию подыскать.
Так или иначе, праздники как корова языком слизнула, и начались суровые военные будни. Флот покинул доки и вышел в поход. Война продолжается.
Мой флагман Звёздный странник и без малого пятьсот кораблей первого флота прочёсывают северный сектор. День, неделю, месяц. Три победы над отрядами противника не заслуживающими внимания, одна планета очищенная от Некрусов. Таков скромный итог.
Четыре сотни боевых кораблей несущие в себе четыреста ты-сяч звёздных истребителей, грозная сила. С нами мало кто хотел связываться, но мы искали, находили и уничтожали.
С нами шли восемьдесят семь транспортников с десантом, для освобождения дюжины планет. Флот прикрывал высадку, и дежурил какое-то время на орбите, пока шла зачистка. Мы делали своё дело, медленно продвигаясь к сердцу Некрусов.
Сопротивление нарастало, через шесть месяцев лёгких побед, оставив позади десяток очищенных планет и металлолома сотни на две крейсеров, мы столкнулись с мощной обороной Некрусов. Одиннадцатая в нашем списке планета, которую предстояло освободить, имела на своей орбите две небольших луны вращающихся крест на крест. Зелёная и как ни странно неформальная, голубая.
Двойка разведки, небольшие, но юркие корабли, была бук-вально превращена в пепел за каких-нибудь пол секунды. Тысячи лазерных лучей и потоков плазмы сошлись в одной точке и на мне неоплатным долгом повисли ещё двенадцать жизней.
Огонь вёлся отовсюду, с планеты, с двух лун и флота вынырнувшего, словно из ниоткуда. Нас ждали и ждали, похоже, давно.
На границе рубежей империи Некрусы создали мощную, глубоко эшелонированную оборону. Мы отошли, я отвёл флот, не вступая в бой. Нас ждали, я ждал, но не спешил. Центральная просчитывала варианты, флот готовился к сражению.
Медлить нельзя. Я два раза вылетал на урагане смерти, два раза чудом оставался жив, и не зря. Конечно, герой ещё пригодится империи. Кое-какую информацию удалось наскрести. Центральная переварив полученное, настроилась на более оптимистичную волну и посоветовала атаковать.
Разделённый на четыре части флот выдвинулся на позиции. Четыреста кораблей и флагман, я не оставлял резерва. Некрусы выставили сто сорок стандартных крейсеров и сотню планетарных уничтожителей. Если бы не планета и луны с их мощной обороной первый космический мог легко разгромить флот Некрусов. Од-нако, задача осложнялась, переходя в разряд теоретически невыполнимых.
Широкой дугой флот пошёл в атаку, с флагманом в центре и звёздными истребителями чуть позади, пока позади. Битва началась.
В течение часа или двух ничего не происходило, небольшие стычки, проба сил. Некрусы просто теряли время, но не я. Пока враг выжидал, мне удалось, используя, захваченные в пре-дыдущих боях истребители Некрусов, их коды и пароли доступа, высадить на одну из лун небольшой десант. По сути, группу смертников.
Некрусы начали атаку, когда обе луны максимально приблизились к дуге первого космического флота. Центральная предсказывала подобный вариант, впрочем, не надо быть компьютером, что бы делать прогнозы такого плана. Как говорится, и ежу понятно.
Основной удар Некрусы направили в центр, обе луны скре-стили лучи лазеров и планета добавила несколько тысяч ракет. На перехват ракет устремились истребители, огонь лун пришлось принять на себя. Выбирать не приходилось, не я ищу цели для атаки Некрусов.
Едва я успел порадоваться, что пока сохраняю флот, как очередные удары плазмы сорвали экраны защиты флагмана и принесли мне резкую боль. Привычные ощущения, но я был готов и ударил в полную мощь, поддержав огонь флота. Мы выбрали одну цель, зелёную луну.
Луны разошлись, флагман не пострадал, атака отбита. Некрусы как будто не потеряли ничего, я лишился трёх десятков истребителей и приобрёл уязвлённое самолюбие.
Атака повторилась через двенадцать часов, когда луны сделали оборот вокруг планеты, и вернулись на исходную позицию. Центральная анализировала, Некрусы не спешили.
На втором заходе враг сменил тактику, луны перенесли огонь на флот, не вводя в атаку свои корабли. И мы снова принялись за зелёную. Вполне оправданная тактика. Некрусы уверены в неуязвимости лун, и берегут флот, я нежно лелею надежду в лице диверсионного отряда. Кому повезёт, как знать?
Первый космический потерял шесть крейсеров и полторы сотни истребителей, я плюнул на всё и, дождавшись пока луны уй-дут, бросил всех в атаку.
- Я Волк!
И у меня двенадцать часов, что бы разгромить боевые корабли Некрусов. Планета, имея защитные экраны и плотную атмосферу, не могла противопоставить ничего кроме ракетных пусков. Мои истребители пошли на перехват, флот приступил к обстрелу.
Планета, охваченная дугой моего флота, была вынуждена затребовать помощи своего. Два флота сошлись. У меня осталось десять часов. Несколько сотен тысяч звёздных истребителей покинули корабли матки, крейсера сошлись в смертельной дуэли. Сражение превратилось в вокзальную сутолоку.
Лучи лазеров, потоки плазмы, аннигиляционные торпеды рыскающие в поисках цели, плотные рои истребителей, и расцветающие шары взрывов, слились в огненный фейерверк. Центры управления боем крейсеров задыхались от огромного количества целей, едва успевая обрабатывать информацию и вносить поправки.
Центральная моего флагмана, бывшего корабля Предтеч, играючи обрабатывала информацию, выступая, выражаясь компьютерным языком, в качестве сервера.
По истечении пяти часов стало ясно, что Некрусы уступая по количеству звёздных истребителей, проигрывают в обороне. Их тяжёлые планетарные уничтожители, хотя и имеют вооружение превосходящее мощь любого крейсера, проигрывают в ма-нёвренности, становясь достаточно лёгкой добычей  тысяч истребителей. Прошёл ещё час, и Некрусы потеряли больше половины своих истребителей, что позволило нам прорвать их строй и зайти с тыла.
Осталось четыре часа, если мне не удастся уничтожить весь их флот до подхода лун, мои неприятности вырастут в трагедию.
В общей каше, имея вокруг постоянно атакующие корабли Некрусов, практически не возможно противостоять ещё и двум вращающимся на орбите базам. Не имея возможности сконцентрировать огонь, флот становится мишенью для лунных батарей.
Осталось полтора часа, разрозненные сотни истребителей Некрусов пытаются защитить свои корабли. Число потерь огромно. Некрусы лишились сорока пяти планетарных уничтожителей, ста десяти крейсеров и почти всех истребителей. Первый космический, потерял несколько тысяч истребителей, и к шести крейсерам добавились ещё двадцать два.
Полчаса до подхода лун, я завяз слишком глубоко, мне не успеть перестроить флот. Некрусы вцепились намертво, ещё два или три часа и им конец, но у меня нет этого времени.
Зелёная и голубая луна на подходе, двадцать минут, их батареи пытаются достать мои корабли. Пока далеко.
Десять минут, первые лучи лазеров касаются флагмана. Они хищно ощупывают его тело, пробуют соседние корабли. Ещё рано.
Пять минут и луны выйдут на позицию. Некрусы потеряли все крейсера, кроме двух, и имеют только тридцать восемь планетарных уничтожителей. Количество их звёздных истребителей просто смехотворно, но уничтожители построились звездой. Несколько звёзд, несколько неприступных крепостей.
Центральная выдала прогноз по потерям, выходило совсем плохо. Зелёная и голубая выйдя на линию огня, смогут уничтожить большую половину флота.
Когда корабли в едином строю и их достаточно много, дей-ствует закон наведённых экранов. Защитное поле каждого корабля создаёт наводки и в дополнение к нему формируется как бы единый кокон. Большой флот легче разбить поодиночке, что и произойдёт, если мне не удастся перегруппироваться. А это событие нереально, планетарные уничтожители Некрусов построенные звёздами ещё огрызаются и на благоприятный исход надеяться так же глупо, как ждать на орбите паровоз.
Луны на позиции, нам хана.
- Адмирал, паровоз пришёл на станцию.
- Чёрт! Кто это!?
- Центральная. Адмирал Вы рассуждали в слух, десант выполнил задачу, батареи голубой луны молчат. У нас есть шанс.
И мы его не упустили. Звёздный странник закрыл собой флот, и вступил в схватку с зелёной. Часть истребителей блокировала пуски с планеты, а остальные добивали противника.
Пока били батареи зелёной луны, планетарные уничтожители сохраняли построение, но когда она скрылась…. Мы добили остатки флота Некрусов, и я перестроил корабли.
Через пять часов появится зелёная луна и ей конец. На голу-бую отправлен большой десант, и если у них всё получится, а в этом я уверен на все сто, Некрусов ждёт сюрприз.
*   *   *
Голубая ударила в упор, в ближайшей точке соприкосновения двух лун все батареи били на полную мощность. В следующую секунду, к ним присоединились орудия флота и Звёздный странник. Зелёную луну поимели.
Не ожидавшая атаки от соседки база Некрусов попыталась ответить, но под ударами множества лазеров, благодаря общим усилиям её защита была смята. Оголённые батареи замолкали одна за другой, лучи лазеров буквально вплавляли их в камень породы.
Луны разошлись, обстрел поверхности продолжал один флот, большего уже и не требовалось. Изрытая поверхность, оплавленные кратеры, пламя и редкие лучи лазеров пытающиеся отвечать на атаки флота.
Осталось захватить планету и вперёд объединять усилия для полного разгрома Некрусов.
- К нам гости.
Центральная как всегда права, я не отрывая глаз, с быстро растущей тревогой разглядывал картинку на обзорных экранах.
Флот. Чужой. Боевые корабли, и до хрена.
- Получен ответ на запрос, флот опознан, как союзники Некрусов. Нация Некорнеане. Пятьсот боевых единиц.
Час от часу не легче. И совсем уже была наша победа, да прокрался проклятый….
- Что делать? Центральная, прогноз.
Долго молчала Центральная, обменивалась сообщениями, что-то просчитывала, а когда выдала информацию, я не знал то ли плакать, то ли смеяться. Некорнеане предлагали поединок.
- Как мне всё надоело! Да не пошли бы они…!
Но, слегка поостыв, я решил, что они не пошли. Тяжёлый случай. Я слышал о них. Нация не привыкшая отступать, какие-то дальние родичи Некрусов, долгое время не желавшие вступать в войну. Пожелали и так не во время.
Конечно, мне приходилось встречать их раньше, они попадались среди многочисленных солдат и командиров Некрусов, и никогда не бежали с поля боя, никогда. Некрусы могли отступить, даже сдаться, но только не Некорнеане. И вот они здесь.
Выставить против них четыреста кораблей, значить лишиться большей части флота. Сбежать, конечно, можно, никто не осудит, но кто-нибудь не такой удачливый, как я, всё равно на них нарвётся. И что тогда? Да меня совесть сожрёт с потрохами, и косточек не останется.
- Центральная, диктуй условия.
- Пять против пяти.
- Знакомая песня. Они что все на пятёрке зациклились, маги-ческое число?
- Нет. В данной части вселенной так принято решать споры. Четыре офицера и ты.
- Почему я?
- А кто у нас флотом командует!?
- Дальше.
- Два варианта. На мечах или в рукопашную.
Центральная немного помолчала, дав переварить услышанное и добавила, видно, что бы окончательно добить.
- Лично я советую на мечах. В банке данных есть информация о победителях боёв без правил за последние двадцать лет они побеждали шесть раз.
- И я в этом списке?
- Да, но их шестеро и все они здесь.
Приплыли.
- В настоящее время споры на мечах решаются редко.
- Ну да, а я недавно?!
Ничего не сказала Центральна, предоставляя мне право выбора. Помолчала и выдавила.
- Среди наших офицеров, семеро чемпионы академии по фехтованию, трое были лучшими у себя на планетах до призыва во флот. И…, победитель ежегодного имперского турнира по фехтованию на классических шпагах.
Центральная наконец заткнулась, наслаждаясь произведённым эффектом.
- Ну и какая мне от них польза, - спустил я на землю глупую машину.
Центральная задумалась, вникая в услышанное. Похоже, она со мной соглашалась. Спорт и война не одно и тоже. Спортивная честь на войне не в ходу, здесь другой кодекс. Убей, чтобы выжить, и всё равно как ты это сделаешь, иначе враг станцует на твоей могиле.
Я вызвал всех, и в течение получаса фехтовал с каждым. Меня поразили классические приёмы, отточенная красивость движений, и полное отсутствие реальности победить. Спортсмены не годились абсолютно. Где, хитрые, грязные и коварные выпады? Где запрещённые удары? К тому же фехтование на шпагах, рапирах и саблях далеко от боя на мечах.
Возможно, но только возможно, кто-нибудь из них смог бы победить меня на спортивном помосте. Сомневаюсь. Однако скажу без ложной скромности, я перерезал бы их всех в тёмном лесу, если постарался.
И с ними мне выступить против Некорнеан? Да я лучше за-стрелюсь! Вот она, свобода выбора, - тысячи жизней, десятки тысяч, и на другой чаше весов, четыре моих офицера. Ну и я конечно,… надеюсь выжить.
Следующий момент меня приятно порадовал, а чуть позже неприятно огорчил. Центральная выдала анатомические характеристики врага и кое-какие занятные данные.
- Средний Некорнеанин имеет две руки, две ноги, рост метр восемьдесят пять, вес….
- Какое счастье. Две руки, один меч, обычный рост.
- Не радуйтесь адмирал.
- Центральная, попрошу без фамильярностей, полный адми-рал.
- Повторяю. Не радуйтесь, полный адмирал.
Да, насчёт, полного, я, кажется, погорячился, смахивает на полного идиота. Особенно в начале фразы. Дальнейшая информация заставила погрустнеть, и впасть в транс.
Каждый второй Некорнеанин с детства ходит в спортивную школу. Угадайте с трёх раз, что они изучают!? Фехтование на мечах. Правильный ответ с первой попытки. Впрочем, спорт есть спорт, хуже другое. Половину споров, причём большую, они решают по старинке на мечах. Дуэли не запрещены, наоборот они поощряются государством.
Есть от чего схватиться за голову, и не только. Однако, как говориться, делать нечего, чему быть того не миновать. Я придирчиво отобрал четверых офицеров, и приготовился умереть вместе с ними.
Итак, час, а затем мы сойдёмся в тренировочном зале флагмана Некорнеан. Пять против пяти, оружие – лазерные мечи, излюбленные игрушки Джидаев.
Правила предельно просты, - выжить. Победа тем, кто оста-нется стоять на ногах. Можно и не убивать, если противник не мо-жет драться или выключает меч, его выносят из круга. За поражение не всегда платят смертью.
Я постараюсь победить, лишь бы не убили моих парней. Пусть им отрубят ноги, руки, только не смерть. У империи хорошие трансплантаты, вырастят новые.
*   *   *
Мы прибыли. Стандартный круг, чуть больше цирковой арены, Некорнеанский адмирал и его офицеры.
- Я рад встретить воина.
А уж как я рад. Что там лепила Центральная!? Рост метр во-семьдесят пять!? Должно быть действительно средний. Да у них руки в полтора раза длиннее моих!
Имперский победитель, лучший фехтовальщик с какой-то захолустной планеты и парочка чемпионов академии. Именно с ними мне предстоит победить Некорнеанскую пятёрку. Будь моя воля не выбрал бы никого из них, а так, пришлось отобрать лучших из худших. Шучу, парни они отличные, ещё бы на мечах драться умели, цены б им не было.
Всё началось как я и планировал, наперекосяк. Адмирал Не-корнеан пытался навязать мне честный поединок, но я проигнори-ровал его потуги и занялся истреблением его офицеров. Однако мои офицеры истреблялись быстрее.
Десять минут поединка склонили чашу весов не в нашу пользу. Мои ребята дрались отважно, и оказались не так плохи, как я думал. Два полуживых трупа Некорнеан валялись на арене с ранами в сердце.
Да и Противник оказался добрее, чем я мог мечтать. Трое моих офицеров лежали тут же с отрубленными ногами. Некорнеане просто гуманисты по сравнению с нами.
Тела унесли, бой продолжился. Мы дрались спина к спине против Некорнеанских офицеров, их обиженный адмирал стоял в сторонке и сверлил меня недобрым, но заинтересованным взглядом.
Прошло минут пять, и заинтересованность сменилась нетер-пением, в красных глазах заиграл нездоровый блеск. Рухнул, смешно задрав ноги, попытался встать и не в силах подняться, затих ещё один Некорнеанец.
Мой напарник, продержавшийся на арене дольше всех упал, я не остался в долгу, и выровнял счёт. Некорнеанский  адмирал отсалютовал мечем, и шагнул мне на встречу.
И я смел думать, что умею драться на мечах! Минуты три он просто гонял меня по арене, словно цирковую лошадь, потом играл как кошка с мышкой, расчерчивая моё тело замысловатыми кровавыми узорами.
 Запах горелой плоти стал невыносимым, кровь почти не текла, рассечённая ткань моментально прижигалась. Лазерные мечи с чуть слышным тихим воем рассекали воздух, два красных луча сшибались, вызывая короткие вспышки. Это тихо пела смерть.
Да, я не Джидай. Скоро сдохну, мелькнула мысль. Зачем? В ответ промелькнула другая. Некорнеанский адмирал хищно още-рился, похоже, готовит заключительный удар.
Я не Джидай, но кое-что есть и у меня в запасе. Так, грязные приёмчики, заимствованные в многочисленных кабаках и трактирах диких планет, плюс пятьдесят лет тренировок на транспортнике компании. Да и Разумник приложил к моему совершенствованию не мало усилий. Я не Джидай, но я маг, не ахти какой, но колдовать умею, чуть-чуть.
Минуту я собирался с мыслями, попутно мешая Некорнеан-скому адмиралу насадить моё тело на меч, словно на вертел. Уда-лось, однако, наколдовался полный бред. А Вы что хотели в таком экстриме?
Примерно три минуты ничего не происходило, я просто пы-тался выжить. Удалось. И вдруг совершенно спонтанно Некорнеа-нец заржал, ну не совсем как лошадь, хотя смехом, звуки, издавае-мые его ртом, назвать трудно.
Мне хватило четверти секунды, что бы нанести коварный удар. Вы догадались куда, мужики, даже Некорнеанцы в общем-то, все одинаковые. Адмирал перестал ржать, и его вырвало. Я не упустил момента и словно хирург быстро и точно отсёк его правую руку, зачем-то помедлил и так же ловко отделил от туловища левую. Кажется, империя вновь побеждает.
Противник сдался, правда, не сразу. Минуты две он пытался продемонстрировать вариант Некорнеанского карате, но, получив от меня добавку, убыл в нокаут.
Империя победила, флот на коне, я как всегда герой. А хрен ли ещё делать?
Некорнеанцы убрались восвояси, флот приступил к осаде планеты. Предстояло подавить планетарную оборону и высадить десант. Везенье внезапно кончилось, и начался тотальный не пер. Мне не везло, удача отвернулась от флота, империя в жопе.
Сражение грозило затянуться, и в полный рост вставала проблема. Как успеть? Первый космический должен соединиться со вторым, третьим и четвёртым, для решающего удара в центр метрополии Некрусов.
Первый космический во всю пытался не опоздать. Получалось не очень. Флагман лупил в одну точку, весь флот долбил туда же, но планетарные экраны не поддавались. Даже голубая луна принимала участие в расстреле собственной планеты. Напрасно.
Прошёл день, минул другой. Я нервничал, Центральная непрерывно зудела и выдавала прогнозы, расчёты и варианты.
Мне повезло на третий, планетарные экраны дрогнули и смялись. Планета стыдливо и с возмущением оголилась, её лазерные батареи замолкали одна за другой, а на поверхность осенними листьями сыпались десантные модули. Час или два флот прикрывал высадку сил вторжения, потом величественно удалил-ся.

Глава 21
Я уводил флот, и пропорционально расстоянию росла тревога. Дело сделано, Некрусы разбиты, Некорнеане решили проблему в поединке, планета практически в наших руках, луны, а что луны…. Одна захвачена, вторая превратилась в оплавленную пустыню.
Что-то не так, что-то я упустил. Казалось бы, всё в порядке, но червь сомнений уже гложет душу. И тревога, почему она растёт?
- Центральная. Мы успеваем?
- С запасом адмирал.
Что не так? Десант…, десант справится, высадка прошла успешно, в конце концов, это их работа. Я прошёл через это, и через то.
- Центральная!
- Да адмирал.
- Проверь данные по флоту Некорнеан. Выдай полную справку по всем кораблям. Срочно. Стой!
Вот оно. Я уже знал, но не мог не спросить.
- Центральная, были ли среди их кораблей боевые корабли Некрусов?
- Да адмирал. Пятнадцать планетарных уничтожителей и пять крейсеров.
- Чёрт! Где ты была раньше. Быстро. Вероятностный вектор операции.
- С момента высадки десанта прошло семь часов, плотность групп максимальная, их уничтожат с вероятностью девяносто семь процентов.
- Выход?
- Вариантов нет. Последствия от возвращения флота прогно-зируются как катастрофические. Планету можно вернуть, победу – нет.
Центральная права, объединённые силы империи не смогут противостоять Некрусам без первого космического, самого боеспособного на сегодняшний день. Семь часов назад к планете, какое-то время там…, нам не наверстать упущенного времени. Флот и так движется с рекордной скоростью, выхода нет.
- Центральная! Скорость Звёздного странника выше, чем у крейсеров флота. Я могу успеть?
- Да. Нельзя рисковать флотом ради десантной группы. Вас ждёт трибунал.
Нельзя рисковать, Центральная права, даже если десантная группа пять полных бригад. Что же пусть погибают.
Я сам не раз бывал в их шкуре. Я жив, полный адмирал, ко-мандую лучшим флотом империи. Почему должны погибать они, если я в состоянии что-то изменить. К чёрту! Лучше трибунал.
- Центральная, приказ. Флоту двигаться к точке встречи, флагман возвращается.
Ничего не сказала Центральная, но флагман включил реверс. Я возвращался.
- Прибавить скорость.
Флагман вернулся к планете за три часа. Мы успели. Эскадра Некрусов готовилась к атаке, хищно нацеливались планетарные уничтожители, пять крейсеров прикрытия развёртывали защитные экраны.
Звёздный странник вышел из гепера и врезался в них, словно ястреб в стаю цыплят. Не скажу, что это было легко, первое впечатление обманчиво. Пятнадцать планетарных уничтожителей начали поворот в мою сторону, пять–крейсеров выпустили пятьсот пятьдесят звёздных истребителей.
Лучи лазерных орудий ударили в меня, боль электрическим током пробежала по нервам. Боль, послужившая первым предупреждением, ушла, но она вернётся, если дела пойдут не важно. А сейчас она отступила, сработала защита, мягко и надёжно обволакивая моё тело коконом. Постепенно я учусь, становлюсь ближе кораблю, его системам, опытнее, умнее, защищённее.
Первые бои приносили страшную боль, которая служила показателем урона наносимого Звёздному страннику. Теперь мне легче, гораздо легче, я могу её контролировать, не впуская в себя, просто боль всегда стоит рядом и ждёт. Однако, с кораблём мы по-прежнему единое целое, действуя в бою, словно один симбиотический организм. Я привыкаю быть адмиралом, я привыкаю быть флагманом.
Первый залп Звёздного странника разнёс планетарный уни-чтожитель Некрусов в клочья. Второму повезло больше, он продержался на пару секунд дольше. Я уже проходил нечто подобное, когда один против всех, когда все вокруг против тебя, кругом враги и некому прикрыть спину.
Три часа длился неравный бой, но крейсер Предтеч в который раз доказал своё превосходство. Звёздный странник в очередной раз спас мою задницу и жопу империи, осталось догнать флот и присоединиться к нему, как ни в чём не бывало.
Прыжок в гипер, час, два, пять. Выход. Снова прыжок. Выход. Прыжок. Я засёк их, по слабому следу, это легко, когда знаешь общее направление. Успел, догнал.
*   *   *
Какого …, мне всё это надо! Мне предложили принять командование объединёнными флотами империи, хотелось отказаться, но не смог. Откуда-то из глубин души поднялось желание послать всех… далеко, далеко, однако, тут же исчезло.
- Адмирал, совет проконсулов и адмиралы флотов ждут Вашего решения.
Легче сказать, чем сделать. Нас три четверти от флота Некрусов, а это значит, что звёздных истребителей у противника будет почти в два раза больше. И мне опять командовать силами, уступающими по численности армаде врага. Хорошая перспектива. Утопия.
Если победа, меня вознесут до небес, но поражения не простят никогда. Сколько раз я стоял перед выбором, сколько раз хотел бросить всё и отказаться, но каждый раз, надевал хомут на шею, и побеждал. Побеждал, не смотря ни на что, вопреки логике и разуму.
 Сдаётся мне, это последний бой, обе стороны собрали всё что смогли, и поражение здесь и сейчас, будет означать поражение везде и надолго. Кому придётся уступить, - решать мне. Но, к сожалению не всё в моей власти.
- Я согласен.
Будь что будет, и пошли все к чёрту! Я верю в удачу, в любом деле главное трезвый расчёт, и авось. Доброе, старое русское авось не раз помогало решать многие проблемы, не раз спасало мою жизнь и жизни миллионов.
Некрусы выбрали хорошее место, в стародавние времена там, откуда я родом сказали бы, - и сошлись они в чистом поле.
Да, есть где разгуляться. Ближайшие звёзды далеко, только мы, Некрусы и бескрайняя пустота. Хорошее место. Холод вселен-ной пробирает до самых костей, а вместо звёзд слабо мерцают боевые порядки.
Отряды, эскадры и флоты неспешно занимают свои места. Чуть  в стороне зелёные с золотом корабли ВПЛ. В войнах такого масштаба, представители ВПЛ всегда занимают лучшие места, показывая своим присутствием, что пора ставить точку.
Сегодня в год три тысячи сто сорок пятый объединения империи мы начинаем шахматную партию и заканчиваем войну. Сорок пятый…, хороший год. Осталось три дня, а потом империя и Некрусы будут решать, кто прав.
Условия генерального сражения просты. Три дня противоборствующие силы готовятся к битве. В течение этого времени разрешается перестраивать боевые порядки два раза. Расстановка фигур значит многое. Все силы, подошедшие к любой из противоборствующих сторон в этот срок, изгоняются с поля боя. За порядком строго следит ВПЛ.
По истечении трёх дней, успел, не успел, начинается сраже-ние. Во многом генеральное сражение напоминает шахматную партию именно из-за перестроений, да и сам бой подчас бывает гораздо сложней.
Три дня противники пытаются обмануть друг друга, понимая, что от начального построения иногда зависит успех самого сражения. Три дня и всего две возможности перестроить армады флотов. Три дня Некрусам и мне придётся лавировать, и вводить в заблуждение друг друга. Главное не переиграть самого себя, нельзя тянуть до последнего, можно просто не успеть и тогда…. Сражение застанет тебя в тот момент и там где ты есть.
Некрусы выжидают. Время летит. Я принимаю предложения и отметаю их. Меня не устраивает ни один из предложенных вариантов боевого построения. Я жду, Некрусы ждут, так проходит первый день.
Центральная просчитывает варианты, что вполне безнадёжное дело, до тех пор, пока не определён порядок построения флотов. Я, приняв доклады о готовности, удаляюсь спать, что так же безнадёжно. Джейн и Джесс, мои старые подружки вряд ли предоставят мне такую возможность. Зато повеселимся.
Ночь прошла, как и положено, когда с каждого бока тебя со-гревают прелестные нимфы. Правда, почему-то чаще я оказывался сверху на одной из них, да и настроение под утро слегка испортила приснившаяся не вовремя Вирель. Мне стало стыдно и грустно.
- Центральная, просканируй сектора на предмет естественных помех.
Иногда, особенно перед сражением такого грандиозного масштаба, не вредно проверить поле битвы. А вдруг?
- Комета.
- Что комета?
- Траектория блуждающей кометы пройдёт в трёх тысячах имперских миль от зоны выделенной для сражения.
- Считай, всё считай.
Центральная поймала мою мысль на лету и через полчаса оформила. Если упустить подробности суть сводится к следующему. Вполне реально столкнуть комету с орбиты, раздробить на части и направить в определённую точку.
- Рассчитай идеальный вариант и порядок построения кораблей.
- Наилучшее построение дуга или цилиндр. Выдвинув левый фланг на тридцать градусов вверх и на шестьдесят вперёд, мы вынудим Некрусов подставить свои корабли под вероятный удар.
- Центральная, перестроить объединённые силы флота дугой и выдвинуть на тридцать градусов вверх. Сколько кораблей необходимо для закладки зарядов на комету?
- Два, максимум три.
- После завершения манёвра выпустить половину истребите-лей, крейсера должны уйти на задание незамеченными и так же вернуться.
- Да, адмирал.
Ну что ж, первый шаг сделан. Центральная сработала чётко, на построение армады флота ушло три часа. Некрусы ответили через час, закончив перегруппировку за три с половиной выбрав дугу выгнутой частью к центру.
Дуга против дуги, слегка отстающие фланги и центр против центра. Лучше не придумаешь, но в запасе ещё ночь, день и снова ночь. Что они принесут? Крейсера ушли чисто, воспользовавшись суматохой построения, и вылетом деловито снующих, словно пчёлы звёздных истребителей. Два из них насколько возможно Центральная замаскировала под ушедшие крейсера сменив опознавательные коды, ауру пеленга и поставила в строй.
- Вероятность успешного завершения операции шестьдесят восемь процентов.
Это много, на мой взгляд, даже слишком.
- Девочки, я хочу спать.
За моим скромным предложением последовало всё что угод-но, но поспать мне так и не удалось. Разве такие милые девчонки как Джёйн и Джесс дадут просто поспать? Нет!
Вторая бессонная ночь не прошла даром. Всё утро я клевал носом, рассеянно принимая доклады адмиралов флота. После обеда меня сморил сон, хороший светлый сон, рассыпавшийся словно карточный домик от громких воплей Центральной.
Конечно, я утрирую, но в тот момент мне именно так и пока-залось.
- Некрусы перестраивают флот.
Новость сама по себе и не новость, но второе перестроение что-нибудь да значит.
- Адмирал, мы не успеем перестроить корабли, если дождёмся конца их манёвра.
- Центральная определить вероятность окончательного варианта.
Центральная молчала не долго. Ровно столько, что бы в моей голове успели зародиться самые нехорошие подозрения.
- С общей вероятностью восемьдесят семь процентов Некрусы строят флот кольцами. Два, три или четыре, точнее можно определить только через час.
Я присмотрелся к обзорным экранам. Хаос царивший среди черноты ни о чём не говорил. Однако, Центральной виднее.
- Назови точку отсчёта для начала контрманёвра.
- Тридцать пять минут.
Она знала, о чём я спрошу. Ну вот, ситуёвина как раз по мне. В меру безнадёжная, и не в меру рисковая. Если мы начнём перестроение, не зная об окончательном замысле Некрусов, – можем попасть впросак, а если не начнём, попросту не успеем.
Я люблю риск, но оправданный, тот, что будоражит кровь, заставляя выбрасывать адреналин, тот от которого звенит в ушах и поёт в груди. Я люблю риск и иду на него. Через пол часа я принял решение, то единственное казавшееся мне правильным.
- Центральная строй цилиндр. Возьми поправку на …, короче, расположи флот так, чтобы Некрусы попали под удар осколков кометы.
- Да адмирал.
Три часа мы усердно маневрировали, добиваясь максимального совершенства. Ещё час пытались внести коррективы, напрасно. Время вышло, мои корабли попали в кольцо, вернее в три кольца.
Не знаю как вблизи, но, по-моему, издалека зрелище смотре-лось грандиозно. Длинная колбаса цилиндра, опоясанная тремя огромными кольцами кораблей противника, сияющая, словно заковыристая новогодняя игрушка. Прекрасная и одновременно опасная игрушка.
Всё что смогли мы и всё что смогли они, в завершающем ра-унде схватки двух цивилизаций, двух флотов, лёгкий намёк на эротичность. Длинная, длинная колбаса цилиндра и три кольца вокруг поневоле рождают отнюдь не возвышенные ассоциации.
Впереди ночь, последняя ночь перед решающей битвой. Как и всякий великий и умудрённый опытом полководец, я должен провести её в думах, подытожить сделанное, прикинуть, не упущено ли чего.
Примерно так она и начиналась. В центре управления боем только я и точки кораблей за широким обзорным экраном, близкие чуть шероховатые борта своих и дальше серебристо матовые чешуйки колец Некрусов.
- Адмирал, вот Вы где! А мы тебя в каюте ищем. Фу, бяка, зачем спрятался! Ты нас больше не любишь!?
Хотелось сказать да, и отправить их к чёрту, но, глядя на хохочущих Джейн и Джесс, усиленно и неумело маскирующих за улыбками тревогу, я передумал, подавил зевок и отправился в каюту утешать своих любимиц.
Ночь прошла, всё понимающие и близкие к истерике девочки отдались мне по очереди, свернулись клубочками у меня под боком и уснули. Сон сморил адмирала ровно через двадцать минут. Я слегка выспался.
Пора. Утро, час пробил. ВПЛ даёт отмашку, минута, две, пятнадцать минут ничего не происходит, армады крейсеров висят в пространстве без движения. Затишье перед бурей, противники примериваются, не решаясь начать последнюю решающую битву.
Шестнадцать. Рои истребителей устремляются к целям, лазе-ры готовы к бою. Секунда, другая и сгустки плазмы покидают стволы орудийных башен, а разноцветные лучи лазеров скрещиваются и переплетаются в восхитительные узоры.
Смерть начинает победное шествие, первой её добычей становятся вездесущие истребители, вспыхивающие и гаснущие один за другим. Крейсера флота связанные единым защитным полем потерь не несут.
Акт первый. Звёздные истребители ведут разведку, крейсера пробуют свою силу, Некрусы выжидают, мы просто ждём.
Первый – триста семьдесят четыре, второй, третий, по четыреста кораблей, четвёртый – чуть больше и даже пятый – триста пятьдесят, все флоты в сборе. В строю объединённого флота тысяча семьсот двадцать девять боевых кораблей, не считая флагмана.
Некрусам удалось собрать две тысячи триста, примерно на шестьсот больше.
Не думаю, что Звёздный странник стоит тысячи кораблей, но уверен, что мы должны победить. А я, просто обязан.
Звёздные истребители не торопились ввязываться в общую драку, обе стороны прекрасно понимали, что ими исход сражения не решить. Огромное количество больших боевых кораблей в едином строю не по зубам истребителям, сколько бы их ни было.
Крейсера обоих флотов имеют общие защитные поля, сомне-ваюсь, что даже Ураган смерти способен их преодолеть. Истребители с обеих сторон просто ведут разведку, не пробуя пробить единое поле флота. А я это сделаю!
Но позже. Здесь и сейчас меня интересует единственный во-прос, - знают ли Некрусы то, что я знаю, и знаю ли я об этом. Нам с Центральной кое-что удалось, надеюсь. Есть вероятность прохождения обломков астероида через их боевые порядки, конкретно через одно из крайних колец.
Не сегодня-завтра, вероятность ничтожно мала, хуже, если бы её не было.
Надеюсь, Некрусов ждёт неприятный сюрприз, иначе мне не придётся отвечать за последствия, просто весь наш флот разобьют и в хвост и в гриву.
Первый день на рожон не лез никто. Разведка и только. Вто-рой день принёс первое потрясение, кольца построения Некрусов работали слаженно. Мы оказались в матовой ситуации. Единое поле защиты держало, но три кольца крейсеров неприятеля генерировали настолько мощное силовой поле, что по расчётам Центральной часа через три мы окажемся голыми. Если это не поражение, то что?
- Центральная, сколько до предполагаемого подхода облом-ков?
- Предполагаемое время, предполагаемого выпадения оскол-ков астероида, с вероятностью три с половиной процента четыре часа двадцать минут.
- Не язви и так тошно. Да, мы такие, людям вообще свой-ственно надеяться на чудо. Единая защита флота должна продер-жаться пять часов. Делай что хочешь, усиль, перегрузи, добавь истребители, но пять часов вынь да полож.
Я думал. Три кольца, ловушка, не уйти, перестроение без снятия единого поля не возможно, шансов нет. Или всё-таки есть?
Жизнь прекрасна, смерть стара, порой некрасива, иногда обидна и несправедлива, но всегда неминуема. Или я заблуждаюсь, или я не прав? Боги, живут вечно?
А живут ли боги? Звёзды молчат, им нет дела до нас. Детские игры взрослых, взрослые игры детей. Мы такие, Некрусы другие, но они как мы. Война не щадит никого, ни правого ни виноватого. Ей плевать.
Я жду, мы ждём, Некрусы атакуют. Нас давят, давят методично и неотвратимо струна жизни натянута до предела. Смерть уже стоит за спиной каждого из нас.
- Центральная, готовь истребитель.
Центральная Звёздного странника не удивилась и не перечила, она знала мой нрав. А я хотел на деле проверить одну бредовую теорию. Хочу и проверю.
Ураган смерти легко покинул чрево флагмана, и взял курс на встречу судьбе. Единые поля, в общем-то, непроницаемы, они отразят любой поток энергии и сожгут крупную цель. Но…, меня всегда забавляло это но, чисто теоретически тело с достаточно малой массой имеет вероятность проскочить. Или же достаточно большая, скажем, огромная масса способна перегрузить силовые установки и вывести поле из строя. Однако, это предположение не факт.
И я собираюсь его проверить. Нет, конечно, не таранить Ураганом смерти, глупо. Я собираюсь подобраться поближе и выпустить одну из торпед, потом отключить все её электронные цепи, а после разгона и двигатель. Если повезёт, она проскочит, и достигнет какого-либо одиночного корабля.
Если повезёт, я буду знать, что есть возможность пронзить единое силовое поле. Какое-то время придётся потратить на замену электронных взрывателей на простые ударные. Зато потом!
Пять истребителей ринулись на перехват, их хищные острые морды нацелились на Ураган смерти. Он оправдал своё название. Первый звёздный истребитель Некрусов, не успев понять, в чём дело, расцвёл огненным цветком, второй продержался не дольше. Три оставшихся успели перестроиться, но не ушли, вспыхивая один за другим.
Конечно, истребители империи не лучше, и Некрусы рассла-бились, явно не рассчитывая, что нарвутся на меня. А Ураган смерти, не чета ни тем, ни другим. Я прорвался.
Торпеды пошли. Секунда, две, на третьей я отключил их двигатели, двигаясь по инерции, они легко прошли единое поле флота противника и были сбиты истребителями прикрытия. Но это уже не важно, залповые пуски им не остановить. Тысячи, десятки тысяч аннигиляционных торпед найдут свою цель.
И вновь в эфире прозвучал клич.
- Я Волк!
И вздрогнули Некрусы, хотя и догадывались, - без меня империи в последнем сражении не обойтись. Вздрогнули, но не побежали. Не такой я и страшный, да и к чему отступать, имея численное преимущество.
- Центральная, приказ флоту. Срочно, ударные взрыватели на торпеды, увеличить заряд. Сообщи расчётное время.
- Час двадцать пять. Десять минут на инструктаж пилотов и вылет.
- Хорошо. В драку не ввязываться, только торпеды.
Через полтора часа звёздные истребители империи покинули корабли и волнами устремились в атаку. Не подозревающие подвоха Некрусы получили первую порцию аннигиляциооных торпед. Зрелище радовало глаз. За защитным экраном неприятельского флота буйным цветом расцветал кошмар.
Центральная радостно докладывала о результатах, а строил оптимистические прогнозы полагая, что побочный эффект от осколков астероида уже не понадобится. Ещё семь, восемь удачных атак и Некрусам крышка.
Находящихся в дежурном режиме за единым защитным полем истребителей Некрусов оказалось недостаточно, что бы остановить вал торпед. Они били в личные экраны крейсеров, взрывались и гасили их. Каждая следующая торпеда доставляла свой аннигиляционный заряд в борт очередного крейсера.
Веселье продолжалось минут пять, и закончилось к моему неудовольствию ввиду численного перевеса Некрусов. Звёздные истребители противника тысячами вылетали из шлюзовых камер своих крейсеров и уничтожали торпеды. В каждую следующую секунду всё меньше торпед достигали цели, поток истончился, превратившись в редкие капли. Патовая ситуация, если не брать в расчёт мат часа через три.
Единое поле защиты моей армады ещё держится, Центральная докладывает о результатах. Семьдесят процентов от реальной мощности, ещё часа два и ….
- Центральная, прогноз.
Перехват внутрисистемных сообщений практически исклю-чён, но мы сознательно не заостряем внимание на конкретном во-просе, отделываясь расплывчатыми фразами. На карту поставлено всё, жизни, империя, её судьба.
- Прогноз положительный, благополучная вероятность растёт.
Надеюсь, метеоритный дождь пройдёт вовремя и попадёт хотя бы приблизительно точно в цель. Что предпримут Некрусы? Что, хотел бы я знать.

Глава 22,
пожалуй, самая короткая в этой книге
Медленно, бесконечно медленно, словно Сизиф, катящий в гору камень, прошёл час. Ещё медленнее, ссыпались вниз пять ми-нут вечности. Некрусы усилили давление на единое защитное поле нашего объединения флотов, мощность упала до шестидесяти двух.
Скоро, очень скоро оно не выдержит. Время, извечный спор между жизнью и смертью решает время. Кто-то там наверху, (и где он в космосе верх), решает, кому жить, а кому нет.
Погибну я, конец флоту, умрёт империя, впрочем, могу вы-жить, но к чему мне тогда жизнь. Я последний герой и не имею права жить. Последние герои, кто они? Фанаты, без права на ошибку, те о ком слагают легенды, люди или уже нет.
О таких слагают легенды, и проклинают в веках благодарные потомки, не понимая, что ошибаться свойственно всем. Победа или смерть, слава или забвение, хуже того, глаза, смотрящие в спину с немым укором, глаза живых и незримые глаза мёртвых.
Люди могут ошибаться, герои не имеют даже этого права. Я человек, но не могу ошибаться, мне не простят, я не прощу. Цен-тральная не готова на подвиг, что ж, это мой удел.
Я замкнулся в себе и ждал. Кто, кого, чья судьба окажется счастливей, кого выберут звёзды. Холодные далёкие звёзды, но это не так. Перспектива искажает восприятия, они холодны, потому что вдалеке, пламя, огненное живое пламя бьётся в каждой из них. Термоядерные реакции начала и конца. Я жду.
Кокон, большой защитный кокон начал слабеть, завыли сирены, что-то заверещала Центральная. Плевать. Где обещанный метеоритный поток взорванного астероида? На чашу весов брошено всё. Удачная траектория не станет поражением для Некрусов, она лишь даст нам отсрочку. Я жду и надеюсь на чудо, где-то далеко на краю вселенной жалобно верещит Центральная. Мне жаль, но это её проблемы.
- Поток метеоритов.
Мы дождались. Конечно, небольшой метеоритный поток не в состоянии пробить единое поле такой армады боевых кораблей. Но, во первых, он большой, а во вторых, очень большой, просто огромный и метеориты в нём своими размерами не уступают мелким астероида до полукилометра в диаметре.
- Некрусы увеличили мощность единого силового поля.
- …и!?
- С вероятностью пятьдесят процентов это их не спасёт.
Хорошо, но плохо, есть ещё и другие пятьдесят процентов.
- Срочно, прогноз потерь.
- Есть вероятность, что Некрусы потеряют единое поле защиты, при вероятностных потерях одного из колец в пятьдесят процентов.
Дались ей эти пятьдесят процентов. Первые метеоры ударили в защиту Некрусов и сгорели, сгорели без остатка. Жаль, я сильно расстроился, надеясь только на чудо, противно заныли яйца, беда и горечь грядущего поражения постучали в приоткрытую дверь.
Минута, две, и метеориты, крупные и мелкие буквально забарабанили по единому защитному полю Некрусов. Левый тор, впрочем, как смотреть, в космосе нет ни верха, ни низа, и напрочь отсутствуют понятия сторон. Короче один тор боевого построения Некрусов оказался на свою беду крайним.
Защита Некрусов вволю нахлебалась ударов, и не в состоянии переварить все обломки накрылась большим и медным тазом. Крейсера оставшиеся без единого защитного поля, теряя энергию, смешались, сталкиваясь друг с другом, и обломками ас-тероида.
Как любой другой я не стал безучастно смотреть на сиё дей-ство.
- Центральная, общий вылет истребителям, торпедная атака.
Центральная не выла, протестуя, врубившись с ходу, лишь внесла свои мудрые коррективы в мой горячий порыв.
- Оптимальное количество звёздных истребителей, - двадцать пять тысяч.
- Потери?
Она помолчала, что-то прикидывая, вздохнула почти как че-ловек.
- Потери оправданы.
Сколько раз мне приходилось слышать такие фразы, казалось бы, ничего не значащие, фразы, за которыми стоят человеческие жизни, сотни, порой тысячи жизней. Центральная не ответила, сколько нам предстоит потерять, щадя мои чувства или не желая вносить печаль и растерянность в стройный хаос боя.
Без смерти нет жизни, без поражений нет побед, и всегда даже за самую яркую, самую удачную победу кто-то платит кровью.
Истребители покидали шлюзы, а я надеялся на чудо, стиски-вал зубы и смотрел, смотрел не в силах вмешаться. Юркие звёздные истребители легко маневрировали между обломками и атаковали боевые корабли Некрусов. Аннигиляционные торпеды легко находили цель, огненные тучи заклубились на месте схватки, обломки астероида врезались в корпуса кораблей и сталкивали их друг с другом.
Некрусы проигрывали первый этап. Практически ни один их крейсер не смог выпустить истребители прикрытия, в сложившейся обстановке даже машины пасовали. Хаос продолжался, метеориты шли плотным потоком, а Некрусы теряли один корабль за другим.
- Тринадцать секунд.
Я не сразу сообразил, о чём речь.
- Что?
- Пять, и обломки астероида выйдут из боевой зоны.
Всё хорошее, к сожалению, когда-нибудь заканчивается, и всё плохое по счастью для Некрусов тоже.
- Истребителям вернуться на корабли. Центральная, труби отход.
Я не мог, не смотря на соблазн отдать приказ задержаться и добить корабли. Слишком много и слишком быстро истребители противника шли на перехват. Второе и третье кольца торов слали подкрепление.
- Потери противника?
У нас ещё было время. На смену возвращавшимся звёздным истребителям подобно пчёлам из ульев деловито вылетали новые. Минута затишья.
- Общие потери противника триста сорок два крейсера и около сорока тысяч истребителей.
В ангары наших крейсеров не вернулась тысяча двести. Это немного, в целом неплохо, но за каждым стоит чья-то жизнь, чья-то оборванная жизнь ставшая смертью.
Тысяча двести, первые серьёзные потери. Совет проконсулов готов потерять объединённый флот, потерять всех, почти семнадцать миллионов солдат и офицеров лишь бы вырвать из цепких лап Некрусов желанную победу.
Их можно понять. Что значат такие мелочи в судьбах импе-рии? Почти ничего. Потери среди гражданского населения империи с начала войны давно превысили семьдесят пять миллиардов. Перестали существовать десятки планет, кто вспомнит ещё о семнадцати миллионах.
Карты розданы, мой козырной туз в рукаве оказался валетом. Тысяча девятьсот шестьдесят восемь, против наших тысячи семисот двадцати девяти боевых кораблей.
И был ад и был хаос. Расстреляв боезапас, звёздные истребители шли на таран, два огромных флота плавились в горниле вселенной. Боевые корабли дороги и процесс их постройки долог, тот, кто победит здесь и сейчас получит контроль над редчайшими месторождениями, получит победу, получит жизнь.
И продолжался ад, и шла среди звёзд смерть. Так было три дня и три ночи. Потом,… смерть ужаснулась от содеянного, и ушла. Ушла, оставив после себя кладбище кораблей, обломки, обломки, порой сплавленные воедино обломки. Кто победил?
- Центральная?
- Адмирал,… крейсера не могут сражаться, силовые установки боя исчерпали запас. Энергия на нуле, остался неприкосновенный ходовой запас ядра двигателей.
- Его можно использовать?
- Конструкцией не предусмотрен такой вариант, и потом,… мы не сможем вернуться.
- Центральная, реши вопрос с энергией, лазерные орудия должны стрелять, иначе мы действительно не сможем вернуться. Что у Некрусов?
- Ситуация аналогична.
- Хорошо.
Хотя, что тут хорошего, жалкие остатки двух некогда самых больших флотов, болтающихся в космосе и не способные победить. Что скажет ВПЛ, какой вынесет вердикт?
Чёрт! А флагман!? Звёздный странник не мог исчерпать всё до конца, так и есть я слепец. Флагман по прежнему готов к бою, я настолько устал, что перестал контролировать ситуацию на своём корабле.
- Центральная! Звёздный странник готов к бою?
- Да адмирал, но…
- Какие могут быть но, мы уничтожим их!
- Адмирал.…
- Да, не гоже расстреливать беззащитных, прости, я очерствел.
- Вы не поняли, ВПЛ блокировала бой.
- Что!?
- Кодовый сигнал заблокировал боевые центры, мы не сможем сражаться, даже если бы хотели.
- А флагман?
- Центральная звёздного странника всего лишь подчиняется необходимости, если Вы прикажете адмирал, флагман продолжит бой.
- Погоди.
Кто же действительно правит в этой вселенной? Империя, почти выигравшая войну, Некрусы, считающие себя круче всех, или почти мифическая ВПЛ, словно по мановению волшебной палочки прекращающая войны.
Если всё так просто, к чему тогда бесконечные войны, смерть миллиардов и горе для ещё большего числа. К чему?
Империя, Некрусы, мы все просто марионетки с деревянными мечами в руках, несущие смерть. А Звёздный странник не просто самое мощное оружие во вселенной. Его можно уничтожить, но его главное преимущество в не подконтрольности со стороны ВПЛ.
В мой флагман не встроены системы блокировки, он сам себе указ. Лига не контролирует всё вокруг, но мы подождём, что скажет ВПЛ.
*   *   *
Домой! Мы победили, Некрусы потерпели полное поражение. Я потерял две трети флота, империя обрела полный контроль над этой частью вселенной и все права на самую большую свалку боевого мусора. Кое-что ещё можно починить, остальное пойдёт в переплавку.
Всё можно, нельзя только одно, - вернуть жизнь тем, кто её потерял, тем, кто горел в крейсерах и становился прахом в своих звёздных истребителях. Смерть к смерти, жизнь к жизни, домой.


Глава 23
Империя как всегда в ударе, добра и заботлива, даже с лиш-ком. История повторяется. На тебе, за заслуги перед Родиной, поместье на дальних рубежах, владей, если выживешь.
Да и заслуги то, в общем, и целом не велики, так, несколько лично спасённых планет, ну и сама империя в полном составе ко-нечно.
Хотя кто мог знать, что всё так обернётся. Планета казалась раем, а кусочек лакомым.
Сборы были недолги. Я взял Вирель, любовь до гроба, плевать на родных и всё прочее, через месяц она сбежала. Одна, без меня.
- Я готова умереть вместе с тобой в один день, но до этого хотелось бы пожить долго и счастливо. У меня будет ребёнок, а рисковать жизнью наследника корпорации я не могу, - помолчала немного и добавила, - дед не простит.
Что я мог сказать в ответ, она права, из трёхсот счастливых колонистов нового рая, сто мертвы, сотня улетает не в силах про-должать борьбу, а десять десятков пытается остаться и выжить. Вряд ли они повсюду и выходят на охоту не только ночью.
Как жить? Риторический вопрос без ответа и привета. Животные, привезённые на планету, вырезаны в первые дни Скробрами, смертельно опасными хищниками, которых не было и не должно было быть.
Тысяча космических десантников присланная империей в по-мощь поредела, лишь каждый второй, поминутно вздрагивая от лёгкого шороха, топчет негостеприимную землю.
Прошёл год и не кто не знает, когда наступит конец.
Прошёл второй и нашей войне не видно ни конца, не края.
Империя приказала отступить. Рай оказался адом. Родина ошиблась. Чужая, непогрешимая Родина слишком торопилась наградить своих героев и просчиталась. Отступить. Мы редко получали подобные приказы. Так проще, бросить планету, вместо того чтобы победить. Пять или шесть бригад смогут очистить её за месяц, но империи жаль, жаль предстоящих потерь, ей, терявшей миллиарды в отгремевшей войне, не хочется бросать на верную смерть пять тысяч. И я её понимаю. Сейчас мир. А потому, планету приказано бросить, на оставшихся поставить крест. Я остаюсь.
*   *   *
Три года, вот уже три года мы ведём беспощадную войну, которой казалось, не будет ни конца, ни края, и три года льётся кровь и шипят лазеры. В среднем в неделю мы убиваем одиннадцать Скробров и хороним до трёх наших. Это нормально, мы привыкли.
За три года число колонистов выросло до пятисот и сократилось на триста, кто-то сдался, предпочтя уйти, многие выбыли по причине смерти. Впрочем, нашлись и такие, кто влился в наши ряды.
Ну, дураков, везде хватает. Кто мы, авантюристы, или просто люди, за годы войны, привыкшие к адреналину и запаху крови?
Мы не можем не стоять лицом к лицу со смертью, жизнь ста-новится пресной, если хоть раз в неделю нас не пытаются убить. Всё равно кто, всё равно где, лишь бы это был враг, и можно было ответить ударом на удар, заплатить смертью за смерть.
Мы привыкли умирать, но нам по-прежнему хочется жить.
Мы привыкли убивать, но жаждем покоя и хотим растить детей, сажать сады и радоваться жизни, пока она есть.
Неужели мы хотим слишком многого?
Из тысячи десантников выжил каждый пятый, они ушли, и пришла новая тысяча, сейчас их семьсот пятьдесят. Никто не верит, но я думаю, мы побеждаем.
Так говорю не я, сухие цифры статистики подтверждают моё мнение. На сегодняшний день, мы убиваем меньше Скробров и меньше гибнем сами. Скробры не прячутся, если есть возможность, они всегда нападают. Нападают, что бы убить.
На планете всего два материка разделённых одним океаном. Я не знаю, что там, на втором, бьются насмерть или отказались от попыток защитить свою землю, но Скробры так далеко не плавают. Значит, нам придётся истребить только своих. Их всё меньше и меньше, они попадаются реже и скоро погибнут все. Выживает сильнейший.
Нам легче, лазерные вышки, натыканные как грибы, бригады в лёгких танках, спутники слежения, непрерывно висящие на орбите и, тем не менее, мы теряем троих на одиннадцать убитых Скробров.
Они не звери, но так же хитры и изворотливы, умны как люди, их не должно быть в природе, но они убивают.
Три года я без отпуска, Вирель и сына, моего маленького сына. Я запутался, и не знаю, чего хочу, домой на землю или в столицу к Вирель. Кто я теперь, зачем я здесь?
Сегодня я отдыхаю, дома за забором из стальной сети под током, дюжина огневых точек по периметру, но плазматрон всегда под рукой, даже в сортире.
Первые два года Скробры убивали и ночью в постели, теперь времена изменились, мы защищаемся лучше, их стало меньше. Многие чувствуют себя дома в безопасности, но никто не ложится спать без плазмотрона под рукой. Последний год такие убийства стали редкостью, но и по сей день каждый пятый гибнет возле своего дома на защищённой территории.
Сегодня я отдыхаю, завтра в рейд, и как повезёт. Я разговариваю с Вирель, она показывает сына, плачет и говорит, говорит, говорит….
- До послезавтра.
Завтра меня могут убить, Скробры по-прежнему смертельно опасны, умны и не боятся смерти. Они живут ради неё.
Скробры моя боль, завтра в рейд.
*   *   *
Лучи далёкого белого гиганта облизали верхушки велдов, деревьев похожих на земные сосны. Утро. Два лёгких танка, БМП на тридцать бойцов, парный патруль, зачистка. Мы идём над лесом, едва не задевая верхушки деревьев, на север.
Таких команд как наша, ещё десять, у каждой свой сектор, впрочем, материк не велик. Три года, долгих три года, мы не любим разговаривать в пути, потом, после работы. Если ос-танемся живы.
Да, наша работа убивать Скробров, убивать, чтобы выжить самим. Иногда мне кажется, что правы они, это их земля их жизнь, они не виноваты, такими их сделал человек.
Я лишний на этой райской планете, лишний в этой вселенной, мой дом не тут. Зачем я здесь, почему? Ночами я иногда задираю голову вверх и смотрю до слёз в глазах на чужие звёзды. Что им до меня. Что мне до Скробров? Упрямство, долг или что-то ещё?
Мы летим на север, изредка сверяясь со спутниковой систе-мой способной различить и опознать муравья или блоху, но не всегда показывающей местонахождение наших врагов. Летим, больше полагаясь на чутьё, и опыт каждого из нас. Мы не разго-вариваем и не шутим, после, если вернёмся, все.
Место и время, минуту назад спутник засёк двоих. БМП опу-стилось вниз, высыпали и рассредоточились десантники. Мы идём, цепь и два лёгких танка на флангах. Цель одна Скробры от маленькой кошки до тигра, но тигры по сравнению с ними просто слепые котята.
Обычно моё место в цепи, но сегодня я в лёгком танке, встретил сослуживца, пришлось пересесть. Лось что-то болтает про былые военные подвиги, с уважением кивает на мои ответы. Он полный капитан, я закончил войну полным адмиралом и почётным гражданином империи, начинал в его взводе.
Как давно всё это было, сколько похоронено ребят, и выпито водки за их упокой.
Мои прижизненные памятники на трёх или четырёх планетах, и самый большой, в космосе, на орбите. Я отдыхаю, он всё ещё тянет военную лямку, а вместе мы паримся на забытом бо-гом планете и воюем со Скробрами.
Сегодня мне повезло, знакомство с Лосем, вероятно, спасло мне жизнь. Обычно я прочёсываю поле на своих двоих, но бывший сослуживец уговорил прокатиться в танке. Мы болтали, во время операции, что бывает крайне редко, никогда. Но нас можно простить, было что вспомнить и излить всё что наболело.
Мы болтали, когда напали Скробры, всё как всегда, но что-то пошло не так. Как правило, Скробры атакуют поодиночке или вдвоём, используя партизанскую тактику, но сегодня что-то изменилось.
Вроде бы и солнце выглянуло как всегда на востоке, и встали мы с той ноги, а вот…, не сложилось.
Вначале всё шло как всегда, полчаса, мы подняли одного Скробра и расстреляли его общими усилиями, никто не пострадал.
Прошёл час. Они выскочили с разных сторон, три пары, успели убить четверых и пропали так же внезапно, как и появились.
Мы подстрелили двоих, но оба ушли, растворившись словно дым. Всё, они словно вымерли, больше за сутки мы так никого и не встретили. С паскудным настроением наш отряд возвращался из рейда. Смерть товарищей это всегда тяжело и горько.
*   *   *
Она пришла ко мне, пришла не одна с детёнышем, маленьким пушистым комочком. Комочек вырастет, если я не убью его, и станет профессиональным убийцей, без страха и совести, не знающим пощады, таким, каким его сделали учёные.
Продукт генной инженерии, маленький биоробот неизвестной породы, подкатился к моим ногам, раскрыл пасть усеянную мелкими пока ещё зубами и прокусил грубую фирменную кожу армейского ботинка.
Мать моментально отреагировала, ударив его лапой, момен-тально, несмотря на две огромные раны в боку и загнанный вид. Краше в гроб кладут, подумал я и поперхнулся от её взгляда.
Лишь тогда я понял, что она могла убить меня даже сейчас, если бы захотела. Мы враги, смертельные враги, я всегда убивал Скробров, и буду убивать их впредь. Любой хищник убивает только ради еды, иногда ради забавы. Для Скробров убийство ремесло, их жизнь и профессия, они не могут не убивать.
Смертельно раненая самка пришла ко мне, одна без стаи, пришла, как я понял договариваться. Зачем, разве она не знает что я, её враг?! И пришла не одна, не он ли причина? Три года назад едва первые люди высадились на планету казавшуюся раем, полилась кровь.
Позднее, наши учёные ломали голову над этим феноменом, но не пришли к единому мнению. Богатая природными ресурсами и флорой планета казалась лакомым кусочком. Ещё бы, ни одного хищника крупнее кошки. Кошки, иногда мне кажется что Скробры, - кошки.
Такие же мягкие, с красивым блестящим мехом, грацией. Но эти кошки имеют одну особенность, - менять форму и размер. Бук-вально за несколько секунд они вырастают в размерах до крупных тигров. Их шкуру с трудом берёт лазерный луч, под прямым углом, почти в упор.
Я стоял на пороге типи, и смотрел ей в глаза, в них не было страха смерти, лишь немного боли и надежда, маленькая, словно одинокая звёздочка на небосклоне. Я всегда убивал Скробров, но не теперь, я не мог и не хотел, понимая, что делаю глупость, я взял её маленькое чудовище в руки и понёс внутрь.
Самка прорычала что-то на последок, и, не оглядываясь, по-шла прочь, и лишь по напрягшимся мышцам я понял, - она ждёт выстрела. Я всегда убивал Скробров, и буду убивать их впредь, палец напрягся на спусковом крючке плазмотрона, но я никогда не стрелял в спину, не стану и теперь.
Завтра в рейд убивать Скробров. Если не я значит они меня, такова жестокая правда жизни.
- До после завтра.
*   *   *
Чёрт! Эта тварь дожрала мои ботинки и сделала лужу посреди холла.
- Зубастик, иди сюда гад такой!
О чудо, к моим ногам, словно нашкодивший котёнок, выка-тился пушистый комок и лязгнул зубами. Давненько я не играл в футбол, но, тем не менее, с первой попытки забил его в угол.
Пушистый Скробр молнией метнулся назад и мячиком поле-тел в тот же угол. Так мы определились, кто в доме хозяин, а после того как я подвинул ему миску с едой, он догадался кто его новая мама. Нет, лучше папа.
Я стоял и смотрел, как маленькое чудовище с довольным урчанием торопливо пожирает свой завтрак. Противно. В трёх литрах молока плавает полтора килограмма мороженого мяса, плавало десять секунд тому назад, да и молока-то уже нет. Едва замер последний довольный чмок его морда с глазами бусинами уставилась на меня.
- Хорош, ты и так выжрал всё молоко на неделю вперёд.
Естественно он промолчал. Мясо конечно не проблема, по-ставлю десяток силовых ловушек, наловлю ему грызунов, пусть кормится.
А что с молоком? Его привозят раз в месяц чартером, по предварительному заказу, как и все продукты. Очередная доставка через неделю, но заказ сделан на месяц вперёд. Ладно, там видно будет, попрошу у соседей что ли.
Довольная морда Скробра ещё какое-то время радостно мелькала по комнате, но вскоре это занятие ему наскучило и он слинял.
Пора, сегодня моя очередь убивать Скробров и снова встанет вопрос кто кого. Мне легче, а Скробры работают без выходных и передышек, они убивают постоянно, и всегда ждут выстрела вслед. Их сделали такими, это и есть их жизнь, смерть и борьба до последнего вздоха.
Впрочем, кажется, и они чему-то учатся или срабатывает ин-стинкт сохранения популяции, заставляющий продлевать род и беречь потомство. Всё может быть. Пора.
*   *   *
Мы высыпали из БМП прямо в раннее солнечное утро, и напоролись на детально продуманную засаду. Их было по одному на каждого. Скробры выскочили из мышиных нор, словно черти из табакерки и начали убивать.
Такого раньше не было, видно мы их крепко достали, и как я полагаю, сегодня собрались все, кто уцелел.
Никто из наших не ожидал массированной атаки, хотя многие могли бы догадаться и я в том числе. Следование стереотипам сегодня многим стоило жизни.
Скробры бросились одновременно, безжалостно убивая всех, кого успевали достать и, несмотря на защитное снаряжение, отменную реакцию и мощное оружие большинство рассталось с жизнью в первые секунды.
Мне повезло, я расстрелял напавшего на меня Скробра в упор, поставленный на полную мощность плазматрон, прожёг его брюхо до позвоночного хребта. В следующее мгновенье удар лапы бросил меня на траву, жалобно застонала защитная ткань, и руку обожгла боль.
Я три года убивал Скробров, случалось и такое, несмотря на боль в руке и сломанные рёбра я давил на спуск, снова и снова. Запахло жареным, он сдох.
Передышки не было, я попытался встать, но был снова опрокинут на землю. Третий, успел подумать я и заскрипел зубами от боли.
Тварь наступила лапой мне на грудь и склонилась над моим горлом, всё. Я закрыл глаза, приготовившись умереть, но упрямая рука продолжала тянуться к ножу, зря, шкуру не про-бить. Я ждал, костлявая с косой не торопилась.
Бежали секунды, Скробр втягивал с шумом воздух и капал на меня горячей слюной. Я открыл глаз, потом второй, Вы мне не поверите, но самка Скробра с шумом втягивала носом воздух и улыбалась.
Бывают в жизни чудеса, но что б так. Я узнал её по двум глубоким, едва затянувшимся ранам в боку, ещё жива, ну и регенерация у этих тварей. Самка Скробра, та, что приводила детёныша, она почуяла его запах, родной и до боли знакомый и не нанесла последний удар.
Что дальше? Она не одна в поле моего зрения, по крайней мере, ещё два Скробра добивают на поле раненых. Основная масса наших отступила к канаве, человек пять, из тех, кто жив, их прикрывают два лёгких танка, остальные лежат в поле, похоже, мертвы.
Я потянулся за плазмотроном, она зарычала, и сильнее надавила лапой на грудь. Её взгляд говорил, - прикинься мёртвым и лежи. Поздно один из Скробров в два прыжка нарисовался рядом. Немая сцена, обмен репликами, второй Скробр агрессивно зарычал, мать оставившая мне детёныша убрала лапу с груди и замотала головой.
Последнее что я слышал в переговорных ларингофонах, - мы идём, держитесь.
Дальнейшее захватило меня полностью и без остатка. Бой двух Скробров, не на жизнь, а на смерть. Я не когда не видел ничего подобного в своей короткой столетней жизни. Две боевые пружины, пара комков нервов, две совершенные биологические машины убийства.
Словно заворожённый я смотрел на их бой. Она права, это не предательство, она мать и защищает не меня, конечно, нет, и значит теперь я за него в ответе, в ответе не смотря ни на что.   
Ей не повезло, алмазной остроты когти вспороли брюхо, но развернувшийся ко мне Скробр просчитался и её клыки сомкнулись на его горле. Пат.
Я полз, потерял сознание, очнулся ночью, пахло кровью и жареным мясом. Кругом стояла, сидела и лежала гробовая тишина. Никого, лишь обезглавленные трупы Скробров. Раньше я, как и все собирал и считал их головы, на моей яхте они висят в зоне трофеев, наряду с забальзамированной рожей Тли и мордами Некрусов. Болели рёбра, я не чувствовал правую руку, но упорно полз домой помогая себе ножом. Втыкал блестящее лезвие в землю, обхватывал обеими руками, и подтягивал слабеющее тело.
Мне было всё равно, ищут или нет, порой от наших бойцов после встречи со Скробрами не остаётся и следа. Я полз. В глазах плавала боль, и стояли кадры последней схватки, Скробра со Скробром и глаза, её глаза перед смертью.
Три ночи и два дня, лишь ранним утром третьего я вполз в дом и потерял сознание. Очнулся я в полдень, что-то влажное и горячее елозило по лицу. Зубастик, чёрт, точно он!
Маленькая тварь, несомненно, голодная после трёх дней вы-нужденного поста, лижет мне лицо, словно дворняга.
Я чуть не прослезился от счастья, и этот не сожрал. Наверное, становлюсь старым и невкусным, Скробры и те брез-гуют.
К вечеру я выжрал бутылку самогона местного производства, и окончательно оклемался. Захотелось есть, однако осмотр холодильника поверг меня в шок.
Моя краса и гордость новенький, огромных размеров и вме-стительности холодильник сделанный на заказ стоял посреди кухни с развороченным боком. В моё отсутствие над ним грязно надругались.
Продуктами естественно и не пахло, и не было, совсем, то есть абсолютно. Моя маленькая домашняя тварь за три дня умудрилась сожрать все запасы на чёрный день. И он настал.
В собственном доме я умираю с голоду.
- Зубастик, иди ко мне, тварь неблагодарная!
Через три секунды я заржал. Мой Скробр скосив самые выразительные в мире глаза, подползал по-пластунски и виновато вилял хвостом, словно нашкодившая псина. Цирк, да и только. Такие откровенно виноватые, просящие глаза можно увидеть лишь у дворняг и то в кино. Редко, но такое бывает и в жизни.
За три дня умять месячный запас продуктов такое и льву не по силам. А маленький пушистый Скробр смог, причём ровно за три дня.
- Иди уж, зараза, как на тебя обижаться.
И, правда, голодный ведь. Зверюга, кажется, поняла, что футбола сегодня не будет, и обнаглела в конец. Скробр перекатился под кровать и выудил оттуда изгрызенную наполовину банку консервов, каковую и подкатил мне. Заботли-вый гад.
- Нет уж, кушай сам.
Он что-то прорычал в ответ, в два приёма проглотил банку и умчался догрызать мою мебель. Пусть, чем бы дитятко ни тешилось, лишь бы не плакало, и не гадило где попало. И кстати, куда он ходил в моё отсутствие!?
*   *   *
Панихиды отслужены, победные тосты подняты.
Теперь, когда все Скробры мертвы, а моему сыну исполнилось два с половиной года, оказалось, что меня ничего не держит в этом сказочном раю. Накатила грусть, вспомнилась Вирель, растаяла, и внезапно потянуло домой, на землю.
Я загрузил на яхту всё необходимое и ах да, маленького пу-шистого зубастика, гермафродита, как и все Скробры. А это значит, что придёт время, он или она вырастет и наплодит мне ма-леньких Скробриков. И что я буду делать с таким количеством убийц, ума не приложу. Ладно, пожуём увидим.
Мне жаль корабль Предтеч, он остался в доках империи в качестве памяти и устрашения для нерадивых соседей. Всё что мне удалось урвать для себя, это разведчик и два истребителя с крейсера Предтеч.
Правительство империи постаралось закрыть глаза на явный беспредел и наглость с моей стороны. Совет проконсулов разрешил оставить разведчик как память, но потребовал снять всё имеющееся вооружение. Меня устроил такой расклад и отсутствие дальнейшего контроля с их стороны.
На многих планетах благодарные жители ещё помнят своего спасителя и с радостью выполняют мои невинные, маленькие просьбы. В доки одной из таких планет и зашёл разведывательный корабль Предтеч с двумя боевыми ис-требителями на борту, а вышел прогулочной яхтой класса Сенатор и двумя космическими шлюпками.
А что, я полный адмирал, почётный гражданин империи и имею право на маленькие поблажки.
Прошло два или три дня, моя яхта по документам и боевой корабль по своей внутренней сущности, покинула доки рая взяв курс на землю. Если бы всё в этой жизни было так просто.
*   *   *
Минул год, я не люблю летать в гипере, потихоньку, поле-гоньку яхта совершала космический круиз. Перед убытием на землю я прощался со всем, что мне дорого и всеми кого знал.
Скробр быстро подрос и стал походить на свою мать, ката-строфически угрожая нашим пищевым ресурсам. Нет, он не увеличился в размерах, и большие и маленькие Скробры в обычном состоянии не больше кошки, но жрать, стал гораздо больше.
И я подозреваю, что нет и не будет предела его способностям на пищевом фронте. Возможно на аппетите, сказалось увеличение его боевых размеров, так или иначе, продукты исчезали быстрее, чем появлялись в складском холодильнике.
Я отдыхал во всю, прощаясь и прощая, влюбляясь и влюбляя. Месяца три на борту веселились Дженн и Джесс, появлялись и пропадали, словно бабочки однодневки, молоденькие вертихвостки.
Жизнь била ключом, я собирался домой. Да что там собирался, уже двигался в направлении дома! Медленно конечно, может быть слишком, но факт остаётся фактом. Я приближаюсь к земле. Хочу домой!
Я по полной программе покутил в трёх лучших казино империи, вначале проиграв, а затем выиграв кругленькую сумму. Гулял и славно бражничал, поднимал адреналин в крови и пытался найти покой. Я не сделал лишь одного, - Вирель, не отвечал на звонки, не хотел видеть, боялся признаться что люблю. Одним словом, в настоящее время я удалялся от столицы на всех парах.
*   *   *
- Нет, я чё то не понял, Центральная повтори.
- Нас атакуют.
- …кто посмел, меня адмирала и почётного гражданина!?
- Закрой фонтан.
- А, Разумник, что скажешь дружище.
- Алексей восстановлен на семьдесят пять процентов, идёт наращивание тканей, матрица сознания в удовлетворительном со-стоянии.
- Как в удовлетворительном!
- Успокойся, лучше не бывает.
Вообще-то Разумник не входит в состав центральной моей так сказать космической прогулочной  яхты, он на борту с единственной целью, - реанимация друга, ради чего я собственно во всё это и ввязался.
Мой старый приятель с поставленной задачей справляется, если можно так назвать большой компьютерный мозг в прошлой жизни имевший свою личность.
- Да кстати, что за камикадзе решился на атаку?
Ответила Центральная.
- Корабль не опознан, классифицируется как боевой крейсер империи, вооружение сорок процентов от номинала. Принадлеж-ность не установлена. Получен приказ, заглушить генераторы, иначе нас уничтожат.
Мне показалось или в голосе центральной действительно прозвучала усмешка.
- Давайте поиграем в кошки-мышки.
- Почему бы и нет?
О, мои два компьютера скорешились, и хотят повеселиться.
- Если моё мнение кого-то интересует, я не против.
- Конечно адмирал.
Ну что ж и боевые компьютеры, особенно таких масштабов, не против пошутить. Пару минут мы совещались и решили допу-стить наглецов к нам, милости просим. Если Центральная с Разум-ником желают развлечься, грех отказываться, круиз такая скука.
Нас взяли на абордаж. А теперь похохочем!

 Глава24
Экипажа у меня нет, разве что Скробр, так что отдуваться придётся мне, лично. Пиратская посудина пристыковалась к нашему борту силовыми захватами и попыталась взломать шлюз. Добро пожаловать.
В обычных условиях, такое им было бы не по силам, но вме-шалась Центральная,  и открыла ворота настежь. Нас взяли на абордаж, вечеринка началась.
- На борту условный противник двадцать биологических единиц. Одна особь женского пола. Общее количество нападающих двадцать четыре, четверо не участвуют в абордаже.
Женщина пират, мило, не очень, но мило, если она молода и привлекательна, можно весьма недурственно провести время. Если нет, значит, ей не повезло.
- Центральная, что там у нас?
- Вторжение началось, операция идёт по плану, вмешатель-ство капитана не требуется.
Признаюсь, сказанное дошло до меня не сразу. А когда до-шло….
- Что, значит, не требуется!?
Первым ответил Разумник, Центральная не снизошла до об-щения с тупым капитаном прогулочной яхты, случайно оказавшимся на её борту. Ну, ну, я добрый, но злопамятный, придёт время, припомню, не забыть бы записать.
- Всё нормально, ситуация под контролем, через пару секунд подключим центральный дисплей и ты сможешь наблюдать.
Вот так, главное действующее лицо осталось не у дел, сиди и смотри, как в кино. Ну и пусть с ним, что я дурак что ли, обижаться на два слегка шизанутых от скуки боевых компьютера? Пусть развлекаются.
И они развлекались. Появилась картинка, шлюзовая камера, коридор и разношёрстная группа в боевых скафандрах разных типов, в основном имперских. Стоп, Разумник говорил двадцать, чёрт! С ними два боевых робота!
Боевые роботы штука серьёзная, перепрограммировать их практически невозможно, стандартная десятка входит в состав лю-бого крейсера империи. Я знаю, по крайней мере, три случая их боевого применения.
Три раза Некрусы пытались захватить имперский крейсер, и три раза были уничтожены. Боевые роботы идеальный тип машин для боя в ограниченном пространстве космического корабля. Интересно, что скажет Центральная?
- Ничего не скажет, у нас на борту стандартный комплект, но дуэль устраивать не будем.
Это Разумник, вовремя. Однако меня тут что, держат за де-журного клоуна?
- И чего я ещё не знаю!?
- Капитану доступна любая информация, Вы не спрашивали.
Спасибо, я ещё и виноват. Два боевых компьютера водят меня за нос, играя в какие-то свои игры, а я у них вместо бобика, сходи туда, принеси то.
- Ты не бобик, ты Волк.
- А Разумник, что скажешь?
- Мы действительно пытались использовать тебя в тёмную, но в другом вопросе. Не обижайся, ты слишком хотел домой, а у разведчика Предтеч в оперативной памяти сохранилось не выполненное задание.
- Короче.
- Короче мы должны сделать небольшой крюк и выполнить приказ, после этого приоритет автоматически закрепляется за тобой.
Здравствуйте девочки! Я ещё и не капитан. Какое-то задание вековой давности важнее законного владельца, хозяина и капитана вместе взятых, пускай и в одном лице.
- Не кипятись, задания Предтеч сроков давности не имеет, разведчик обязан выполнить приказ. А приказу если тебя интересует гораздо больше сотни тысяч лет.
- …!? Что ж он его раньше не выполнил?
- Не было возможности, другие приоритеты.
Вернёмся к нашим баранам в числе двадцати пиратов и двух боевых роботов. Идут родимые, медленно, но идут.
- О-о-о! Центральная, боевым расчётам оценка отлично.
Процессия пиратов с боевыми роботами во главе, кстати, только они имеют резаки и отмычки для вскрытия многочисленных шлюзовых дверей и переборок, оказалась разрезанной надвое. Не в прямом смысле конечно, просто большая часть осталась позади.
В коридоры яхты Центральная совместно с Разумником соизволила впустить восемь человек и обоих роботов. Нам пытались угрожать, но Центральная навешала им лапши про неполадки в системе и предложила пройти дальше. Очередная перегородка открылась, поманив группу вторжения запахом денег, и закрылась, сократив её количество ещё на одного челове-ка.
Их в живых осталось только семеро…, нет, мы не убийцы, оставшиеся по ту сторону просто спят убаюканные соответствую-щим составом воздуха.
Веселье продолжается, мне становится интересно. За закрыв-шейся дверью пропадает ещё один член их маленькой группы. Пи-раты пытающиеся захватить нашу яхту, кажется, слегка озабочены. Они совещаются, и командир отряда отдаёт приказ вскрыть закрывшуюся позади дверь. Разумное решение, но слегка запоздалое.
Приказ боевым роботам отдан. Неужели Центральная и Ра-зумник пойдут так далеко в своих планах, и допустят повреждение дверей.
Чёрт! Они терпят, в то время как роботы занимаются взломом. Ха! Мне это нравится. Моя яхта и бывший разведчик предтеч состоят из многочисленных кают, помещений, коридоров и переборок.
Сотни герметичных дверей способных открываться и закры-ваться. В то время как незадачливый командир отряда пиратов взламывает одну из них с целью освобождения невольного пленника, Разумник с Центральной выпускают его через другую.
Дверь взломана, но безуспешно. Пиратов не стало больше, наоборот, вместо вскрытой двери сработала дублирующая,  и ещё один член их группы оказался отрезанным от основных сил.
Игра в кошки мышки продолжалась минут двадцать. Два боевых робота, и два неудачливых пирата, всё что осталось. Очередное совещание длилось не долго, похоже, они решили отступить, понадеявшись на ударную силу.
Зря, роботы им не помогут. У Разумника всегда козырной туз в рукаве.
Скорбная процессия несчастливым числом четыре, уходила, не солоно хлебавши. Двери открывались, пропуская их к выходу, всех, кроме одной, не известной особи женского пола.
Кое-что я о ней уже знаю. Центральная отсканировала её па-раметры, определила вес, биологический возраст и прочие интим-ные подробности.
Итак, ей лет двадцать пять, уже не девочка, рыженькая, метр семьдесят пять, шестьдесят кило весом, остальные параметры девяносто пять – шестьдесят - девяносто. Не американская классика конечно, но это даже хорошо когда обхват груди больше бёдер.
Они даже не пытались её отбить. Когда за женщиной предводительницей абордажной группы закрылась шлюзовая дверь, пираты забеспокоились, но ничего не смогли сделать.
Не то что бы они совсем не пробовали, жалкая попытка было. Два боевых робота вскрыли дверь, за которой она исчезла, и обнаружили полукруг из десяти идентичных им машин. Они не привыкли сдаваться, но два, даже перепрограммированных ро-бота ставшие по воле случая ренегатами, не в силах противостоять коллективному разуму десять своих товарищей.
Империя позаботилась о возвращении боевых единиц сбив-шихся с пути истинного. Силовой импульс моей десятки задавил все настройки ренегатов и вернул их под контроль центральной. Теперь на моей яхте таких монстров дюжина. Пираты поспешили ретироваться, и мы отпустили их всех, кроме дамы.
В то время, когда взявший нас на абордаж корабль уходил, постепенно растворяясь в звёздах, маленькие кулачки моей пленницы колотили в обзорный экран Центральной.
Занятное приключение, которое напомнило мне о другом случае абордажа, увы, не таком безобидном. Странно, но именно теперь я верю, что доберусь до земли. Я вернусь!
Мой путь в империю начался с полёта и почти такой же атаки пиратов, надеюсь, что путь домой, закончится так же.
- Чёрт! Что они делают!?
- Нас атакуют. Идентифицировано четыре аннигиляционных торпеды.
Ошибка, им не следовало нас атаковать. Центральная ответила адекватно, и пираты неудачники, в течение пяти секунд исчезли в облаке огненного пара.
Это она напрасно, могла бы и поберечь энергию, зачем бить на пределе мощности, эффектно, ничего не скажешь, но на несколько залпов не хватит. Полный заряд три часа. А если новый враг?
*   *   *
- Где моя рука, гад!
Смешно, правда? Это первое, что сказала весьма миленькая особь женского пола, после того как подняла забрало шлема и долго меня разглядывала. А я ещё думал, что мы подружимся. Неужели она!
Такая смазливая, и без руки. Впрочем, рука есть, пластик, по-моему, но кому теперь легко.
- Странно, а я думал в империи высокие технологии.
Сам не заметил, как заговорил вслух.
- Так то в империи гад, а я вне закона, да ещё война.
Хороший знак, дама снизошла до объяснений. Сначала её бросили, потом смерть товарищей, а тут ещё и я. Кажется, начинаю вспоминать, где она могла меня видеть. Да, именно так мы и встречались. Первый абордаж.
*   *   *
- Ты не врёшь!?
Обидно, да? Я конечно не идеал честности, но врать, прямо в глаза, милому курносому носику у меня наглости не хватит.
- Конечно, тебе вырастят новую руку, точь-в-точь как преж-няя. Центральная, подтверди.
- Процесс займёт три месяца.
- Вау!
Ну да кому вау, а я что три месяца делать буду, ходить рядом и облизываться?
- Я хочу прямо сейчас! Можно?
Попробуй, откажи, когда так наивно хлопают большие ресницы и поджимаются губки, а готовые заплакать глаза смотрят так искренне.
- Центральная, готовь аппаратуру. А я ухожу в монахи.
- Готово.
Не везёт, так не везёт, уже готово. А я признаться рассчитывал на ответ, - дня через три.
- Размечтался.
- Спасибо Разумник, а ещё друг.
Не прошло и часа, как я остался один поглаживая грубую пластиковую руку. Мы взяли курс к новому заданию, хотя, если быть до конца точным очень старому. Долг зовёт.
Её зовут Ассоль, знакомое, земное имя. Бегущая по волнам, она хороша, но внутри её сталь, она мила, но в сердце её холод.
День в гипере, скучаю. Неделя в гипере, бывший разведчик, а ныне почти моя яхта рвёт ткань вселенной.
Месяц, меня ни что не радует, считаю дни, прошу ускорить процесс. Центральная в ответ словно издевается, докладывает что прибыли. Разве об этом я спрашивал!? Выход из гипера, идём к планете, хоть какое-то разнообразие.
- Центральная, что происходит!?
Ничего не ответила Центральная.
- Почему падаем?
Тишина, впервые на моей памяти вездесущая и всё знающая Центральная не может ответить. Разумник молчит, по всем признакам происходит что-то экстраординарное.
В переводе на доступный моему пониманию русский, - нам хана или ещё хуже на букву «п…». Эта планета просто не может обладать такой огромной силой тяжести, и всё же, нас тащит вниз словно канатом.
Как говорят, - что-то не сложилось, ситуация катастрофиче-ская. Яхта, имеющая совокупную мощность двигателей больше чем у стандартного крейсера империи, упорно падает вниз, с каждой секундой приближаясь к поверхности планеты. Вот тебе и посмертное задание Предтеч. Интересно, куда я попаду, если сдохну прямо здесь и сейчас.
Пять секунд, десять, противоперегрузочная автоматика работает на пределе, меня вдавливает в пол, планета растёт на глазах стремительно приближаясь. Океан, суша, почти нет облаков, моря, горы, …тьма.
Что-то не сложилось. Да?
*   *   *
Голова гудит, рук, ног не чувствую, хорошо то как. Где яхта!!! Блин, а где вообще я, сам. Не вижу!!! Тела не вижу. Чёрт, во попали. До боли знакомые ощущения.
Вспомнил!!!
- Ну, зачем же так орать.
- Разумник, ты!? А почему я в астральном теле, где моё, мы разбились, я умер или что?
- Или что. Мы попались.
- Последнее задание?
- Да, планета нас поймала, те, кто послал разведчик, не ошиблись. Нам не выбраться. Твоя яхта в доках на другой стороне, центральный компьютер на допросе, меня уже пытали, скоро твоя очередь.
- …!
Бум, это ударилась об пол моя челюсть, впрочем, какая че-люсть, какой пол. Ничего нет, только розовая дымка.
- …мне было больно, - Разумник подумал и добавил, - я больше не выдержу.
Бум, во второй раз ударилась об пол моя несуществующая челюсть.
- И куда мы попали?
- Не знаю, вся планета изрезана тоннелями, и укреплена на уровне технологий Предтеч, если не намного серьёзней. База неиз-вестного происхождения и принадлежности, живых нет, компьюте-ров нет, управляет кто-то ещё.
- Кто!?
- А я знаю?
- Я всегда подозревал, что ты еврей.
- Не смешно.
- Зато в точку. Что делать будем?
- …а я знаю!?
Да, ситуация хреновая. Нет, ничего хорошего. Где мои во-семьдесят килограмм живого веса? Где я вас спрашиваю!? Лёха!?
- Разумник, где Лёха!?
- На яхте, не волнуйся, моё присутствие там не требуется, процесс идёт и завершится без моего участия через полтора года, … но при условии….
- Не тяни, я уже большой мальчик.
- После окончания я должен дать команду на вскрытие кокона, иначе…, иначе через три часа он снова умрёт.
Я грязно выругался, потом подумал и выругался ещё грязнее. Однако, проблема. А решать надо и начинать придётся с нуля. Странно, но в первый момент я совсем не вспомнил о ней. Впрочем, ей-то как раз ничего не грозит, разве что угнать мою яхту.
- Суки!
…в первое мгновенье я не понял кто ругается, но в следую-щий миг, когда со сверх световой скоростью на пол полетела моя челюсть, до меня дошло. Центральная, точно, Центральная верну-лась с допроса.
Интересно, как можно допрашивать компьютер, которому больше десяти тысяч лет, что бы он так ругался!? Внезапно я почувствовал резкий, достаточно болезненный укол в своё бестелесное тело.
- Иди скорей, тебя!
- Что? Ч-т-о-о-о-о-о-о!!! Суки!
Боль превзошла все мои ожидания. А чему болеть то!? Тело хрен знает где, пытать ещё не начали, а боль такая, что хоть на стенку лезь.
И меня потащило, не знаю кто, не берусь сказать как, и непо-нятно куда. За небольшой отрезок прошедшего времени я успел смириться с отсутствием тела. Жизнь после смерти продолжалась, хотя втайне я надеялся, что тело ещё живо, и мы встретимся к нашей общей радости.
- Су-у-у-у-у-у-у-ки-иии!!!
Какая боль, зато я знаю, где моё тело. Осознание сего факта пришло внезапно, между всплеском боли и паузой для вопроса. Возможно, моё эфирное тело, испытав боль, инстинктивно рвану-лось в своё физическое убежище. Как бы то ни было, я знаю, где я.
Внезапно пришедшая боль исчезла так же мгновенно, как и пришла. Никаких видимых последствий, травм и прочего. Боль пришла, боль ушла. Так себе пытка.
- А-а-а-а-а-а-а!!!
Суки! Как они это делают. Такую боль невозможно терпеть, спасает лишь то, что во время неё ни о чём больше не думаешь, а после уже наплевать, потому что не больно. Словно свет выключают и включают.
- Аа-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! Суки!
Кажется, я начинаю понимать, почему так ругалась Центральная.
- Твари!
Но какого, похоже, и у компьютеров есть душа, они не только набор деталей, но и самостоятельно мыслящие существа. Их сущность можно выделить из скопления проводов, и она живёт! Живёт отдельно и сама по себе.
Допрос продолжался дня три, периодически я орал моля лишь о том, что бы всё побыстрее кончилось. В остальное время я плевал в потолок и смеялся над их тупостью. Иногда сам собой возникал вопрос, - кто они.
Пришёл срок, и меня вернули в камеру, Центральная и Разумник были всё ещё там. Следовательно, сбежать невозможно.
- Ты прав.
- А, Разумник, как жизнь?
- Хреново.
- Да, хорош трепаться, допрос ерунда, можно и потерпеть.
- Не скажи, тебя допрашивали три дня, меня два месяца, а Центральную год.
- …, что!?
- Именно столько времени прошло с тех пор, как мы здесь. Центральная уже на пределе, если её вытащат на допрос ещё раз, она сдаст всё, даже коды управления. Надо отсюда валить, ты единственный кто был в теле, тебе и –карты в руки.
- Ну, ты Разумник сказал. Я, конечно, польщён, но сейчас…, впрочем, почему бы не попробовать.
Проблем много, и одна из них Лёха. Год прошёл, два месяца канули в лету, мои три дня, итого осталось чуть меньше четырёх месяцев.
- Опять тебя!?
- Что?!
Да точно меня, всем астральным телом чувствую. Конечно, три дня только разминка. Всё началось по новой. Я прошёл сквозь круги ада. Вспомнилось всё, и горящие во время боя нер-вы, и боль утрат и самые кошмарные сны. Пытка продолжалась вечность и два месяца.
Голоса, неразборчивое бормотанье и боль, всепоглощающая, накрывающая с головой, не оставляющая никаких мыслей. Близкая, близкая смерть. Я чувствовал её дыхание в том месте, где когда-то была кожа, моя кожа, моего тела.
Меня разбирали по винтикам, снова собирали, что-то выбрасывали, добавляли и снова выбрасывали. Меня ломали и строили, строили заново и снова возвращались к прежнему варианту. Я умирал и я рождался, вновь, что бы умереть и в который раз родиться.
Не было пределов моей боли, как не было спасенья от голо-сов. Я не чувствовал пауз, лишь только боль, свою боль.
Боль, и голоса, нудные противные голоса, много, миллионы миллионов. Я умирал и снова рождался, и не было счёта моим смертям и не было боли сильнее этой.
- Я вернулся, бежим завтра.
- Ты?!
- Это и, правда, ты?
- А то кто же?
- Я не знал, что такое бывает, ты стал другим, совсем другим, выше, сильнее, чище. Я не могу тебе объяснить, но ты теперь можешь многое, тебе по силам то, что раньше казалось не-подвластным и мне.
- Да, это так.
- Я с Центральной пытался взломать силовые поля, что нас держат, и не смог. Мы ничего не можем без своих систем, мы слабы и беспомощны. Ты сможешь, я знаю. А если нет, считай, не повезло.
Здравая мысль, жить действительно хочется, помирать рано, пока погожу. И я погодил, с головой погрузившись в мыслительный процесс. На допрос вызвали почему-то меня.
*   *   *
Опять и снова.
- Почему я!!!
- Ты другой.
Нет, это не челюсть ударилась об пол, на этот раз её примеру поспешило последовать моё собственное бренное тело, к сожалению бестелесное.
- Не жалей о том, чего не будет, думай о том чего нет. Ты другой, нам интересен, любопытно. А они, которые с тобой, как мы, только дети и глупые.
Ну, Разумник ладно, ему всего несколько тысяч лет, а то, что управляет кораблём Предтеч? Я боюсь задумываться о цифрах. Разумник для меня конечно не бог, но крут! Центральной с крейсера он конечно не ровня, но они ладили. Стоп, крейсер и маленькая яхта не одно и тоже. Я что-то путаю. Конечно! Они разные, глупо отождествлять одно с другим, глупо, недавно они оба развлекались словно дети, маленькие глупые дети.
Сколько времени человек развивается как личность, из не-опытного ребёнка. Мы рано познаём мир, очень рано и быстро учимся, слишком быстро. А они, когда наступает зрелость у компьютера, пусть самого мощного и умного. Через год, тысячу, две? Сколько должно пройти времени, что бы он созрел, стал личностью, осознал себя чем-то большим, а не просто вы-числительной машиной знающей всё наперёд. Сколько? Тысяча лет, десять, кто знает.
- Ты прав и ты симпатичен нам. Ты другой и с тобой интересно. В тебе есть несовершенство эмоций, и зрелость, спокойная зрелость взрослого Лонга. Ты не похож на нас, но ты равный. Уходи, ты зря нарушил покой.
Так просто! Иди и всё!
- Я смогу забрать яхту и моих друзей?
- Улетай, у тебя нет друзей.
- Что!? Что Вы с ними сделали!
- Ничего. Пленники останутся здесь.
Заманчивое предложение, забрать яхту и домой. Я единственный владелец, никакой опеки со стороны Центральной, советов и надоедливых ковыряний в моём мозгу вездесущего Разумника. Ничего этого больше не будет.
Свобода. Что значит это слово? Была ли она у меня раньше и будет ли впредь.
Свобода, способность человека действовать в соответ-ствии со своими интересами и целями, опираясь на познание объективной необходимости. Так гласит большая, ещё Советская энциклопедия.
Ну и что? Разве я волен выбирать. Совесть, долг и прочая чушь говорят что нет. И я им верю. Нельзя бросать друзей, это глупо и противно, больно и жестоко.
По-моему так и съезжает крыша. Мои друзья два компьютера, больших, страшно умных, но машины. Смешно, правда? Нет.
- Ну, как ты?
Правда, они мои друзья и не мне их бросать. Если все блоки, монтажные платы остались на яхте, с кем же я сейчас разговариваю? С кем!? Не значит ли это, что у компьютеров тоже есть душа.
- Разумник, Центральная, меня хотят отпустить, я пришёл проститься. Если я не успею на яхту, погибнет Лёха, если успею, в плену останетесь Вы. Навсегда.
- Уходи, беги, спасайся! Наши оболочки на яхте, центр управления будет работать, как и прежде, ничего не пострадало.
- А Вы?
- Кто знает, может быть через тысячу лет, их сознание тоже озарит душа и ….
Кто знает, кто? Я не могу забрать их с собой, сейчас. Слишком мощны силовые поля, удерживающие Разумника с Центральной. Но я вернусь, обязательно вернусь.
- Нет, ты не вернёшься. Ты тоже останешься здесь. Теперь мы знаем, люди лгут.
Кто это, Разумник, Центральная!?
- Мы не отпустим тебя, ты останешься с ними, навечно.
Чёрт, эти непонятные твари свободно читают мои мысли, я пропал, мы пропали.
*   *   *
Мы сбежали на следующий день, а может быть через год или десять. Раз в миллион лет с каждым созданием во вселенной происходят чудеса. Сегодня повезло нам, меня, Разумника и Цен-тральную спасла Ассоль.
Она очнулась с новой рукой, ждала, обиделась и прилетела нас спасать. В свойственной ей простой и прямой как топор манере, Ассоль едва выяснив, где мы, атаковала.
Говорят наглость второе счастье, врут, первое и единственное. Ей удалось то, что не смогли сделать Центральная и Разумник, когда управляли яхтой. А может быть, именно потому и удалось, что их не было на борту. В любом случае она прорвалась.
Ассоль повезло, удача улыбнулась и мне. Пока она поливала огнём планету, рискуя попасть в нас, я взломал силовые поля темницы. Свобода, лучшее, что может быть на свете, на этом свете. Теоретически Центральная выполнила задание своих прежних владельцев, а практически мы сбежали. Компьютер яхты выяснил, кто заправляет планетой, разведка произведена, а мы далеко в открытом космосе. Ура!
Я отправляюсь домой. Однако дорога оказалась не такой прямой и короткой, как предполагалось вначале.
Яхта курсировала от планеты к планете, пополняя мой личный гарем. По большому счёту гарем слишком громко сказано, так, дружеская компания из особей женского пола.
Ассоль конечно ревновала, иногда, дело даже доходило до драк, но мы мирились, и жизнь продолжалась. Я тосковал, скучал и выл вечерами. Хотелось домой на Землю, бросить всё и вернуться к семье, но яхта упорно шла кривыми зигзагами. А ещё дико хотелось к Вирель, но я упорно лез дальше сквозь чёрный антрацитовый космос, подальше от столицы.
Компания моих девочек таяла как прошлогодний снег, однако, их снова наносило, словно кучи осенних листьев. Ассоль ревновала, пускалась в короткие загулы в космопортах, ломала пару рук, кому-то выбивала зубы и возвращалась на яхту мотать мои нервы на кулак.
Наши странные отношения продолжались несколько месяцев, два может быть три. Яхта продиралась сквозь ткань вселенной, не быстро, так, с ленцой, идя на встречу моим желаниям. До дома лет пять гипера, до империи месяца три. До её столицы почти год.

Глава 25
Роскошь, деликатесы, девочки, прелесть, а не жизнь, скукота. Яхта вынырнула из гипера. Что-то в картине звёздного неба мне сразу не понравилось. Два тяжёлых крейсера неизвестной принадлежности атаковали малюсенький кораблик, огрызающийся с остервенением загнанной в угол собаки.
Разве я мог не вмешаться!? Мог, но вмешался. Девочки виз-жали, Ассоль перестала дуться, сказала, – хоть какое-то разнообразие, и попросилась к лазерным пушкам.
Я махнул рукой и дал ей истребитель, может собьют, жалеть буду.
Она коротко пролаяла, - есть мой адмирал, и бросилась в шлюзовой отсек. Прошло всего три секунды, а я уже понял, что погорячился. В обзорных экранах сменилась картинка, корабли будущего противника выпускали истребители, два, четыре,…, двадцать. Ей хватит.
- Центральная, перевести управление боем на Ураган смерти, истребитель к вылету!
- Ассоль, за бортом жарко. Возьмёшь ведомым?
- Догоняй, я стартую!
Такой я её и запомнил, весёлой, бесшабашной, всегда готовой ввязаться в неравную драку. Как-то в постели она проговорилась о своей прошлой жизни. Чуть-чуть, одними намёками. Офицер империи, командир звена звёздных ис-требителей, гордая, дикая словно кошка, не признающая авторитетов, лучшая из лучших. Стычки с командирами, вначале она пыталась доказать свою правоту, дальше больше, открытое неповиновение, трибунал, бои на дальних рубежах. Край вселенной, пограничные земли, Некрусы пробовали защиту империи.
Бои, бои и ещё раз бои, соотношение один к трём, к пяти. Она командовала только своим напарником, начальство затыкало ей дыры, до войны дело ещё не дошло, но становилось жарковато. Она хотела только одного, воевать, и защищать империю.
Их снова атаковали, впятером на одного, подкрепления не ждали. Напарник погиб, она вспылила, ударила командира, пыта-лась убить. Трибунал, суд, вне закона. Опустилась на дно, пила, ночевала в портах, зайцем с планеты на планету, потому что не могла без космоса. Нашла в себе силы подняться.
Набрала команду, захватила корабль, весьма успешно пиратствовала, пока не нарвалась на меня. Два раза, и оба не удачно.
Когда Ураган смерти покинул шлюз, всё было кончено. Она уничтожила троих, её истребитель взорвался на моих глазах, попав под огонь лазерных орудий крейсера.
Она умерла, как хотела, - в бою, как все мои друзья и товарищи, все, кого мне довелось потерять в этой войне.
Я резал их, как волк режет овец. Звёздные истребители исче-зали в шарах огня, пять секунд, десять, на пятнадцатой Ураган смерти зашёл в хвост крейсеру. Он получил, что заслуживал. Волна взрыва прокатилась от кормовых дюз, сорвала отражатели и, корёжа остов, прокатилась по корпусу.
Пять секунд, десять, с одним крейсером всё кончено. Второй попытался выпустить рой истребителей, но подавился ими буквально вплавленными моим залпом в шлюзовой отсек.
Я прошёлся вдоль корпуса оставшегося крейсера, пытаясь подавить лазерные орудия в башнях, энергия на нуле. Назад к яхте. Я успел во время, едва сошлись створки шлюза, по ним ударила струя плазмы.
Конечно, если бы не огонь с яхты, который вела Центральная и тот маленький кораблик, за который я подписался, мне пришлось бы худо. А так, худо наступило для крейсера.
В очередной раз всё кончено, и победа не несёт в себе радо-сти, лишь боль и разочарование. Я устал и хочу домой. Я потерял в этой бесконечной войне всех кого не хотел.
- Милый, я нашла тебя!
- Вирель!?
- Волк! Я знала, что найду тебя, знала и верила. Так вот ты где гад! Я не жалея сил поднимаю нашего ребёнка, а ты прохлаждаешься с девочками в секс круизе!
Насчёт прохлаждаюсь, это она зря, полчаса назад мне было жарко, шёл бой. Ни тебе спасибо, ни здрасте, хоть бы поблагодарила за спасение. Я конечно рад, но зачем спускать на меня всех собак. Ну, виноват слегка, загулял.
- Вирель, милая….
- Баб за борт, на моей яхте отказал двигатель, возвращаемся домой!
- Не гони, у меня не все долги оплачены. Между прочим одна из этих баб, как ты выражаешься, отдала за тебя жизнь. Похоронить надо. И не кричи.
С ней всегда так сначала орёт как её папочка, а потом трезво принимается за дело. Минут пять мы обсуждали проект памятного буя, ещё два часа бригада роботов ремонтников сооружала его из обломков.
Я замер в минуте молчания. Барельеф впечатлял. Два сваренных вместе крейсера, её имя, составленное из обломков, взрыв  и уцелевший нос звёздного истребителя в центре.
Я спал.
Маленький, злобный кошмар
Воет сквозь ткань бытия.
Лужа засохшей крови,
Чьё-то ушедшее Я.
Престижный спальный район,
От смерти тебя не спасёт.
Тёмной ночью придёт,
Пьяный маньяк и убьёт.
Бред какой-то, странные ассоциации. Вирель, она рассказывала про отца. Батюшку убили, кто-то точит зубы на его корпорацию.
*   *   *
Я не выдержал и сбежал, ровно через три года, наладив дела, отправив на тот свет кучу родственников, и укрепив корпорацию.
Ребёнок рос отвратительным гадом, хотя все вокруг, даже враги говорили о его исключительных способностях. Не знаю, может быть, дело в воспитании или его отсутствии, возможно дурные гены, но пацан в свои десять с половиной лет неплохо вписался на должность председателя совета директоров.
Мне пришлось уйти, оставив пост без боя. Нервы постепенно сдавали, хотелось плакать, выть, тянуло домой, на землю. Мозг рисовал страшные картины разрушений, гибель родной цивилизации, по ночам приходила мучила ностальгия, и я сбежал.
Яхта бесшумно рассекала просторы космоса, Скробр дрых, и мне было безумно скучно. До земли оставалось двадцать пять долгих лет, ни девочек, ни друзей. Я подумывал повернуть обратно, но разум отвечал, - разницы нет, опять двадцать пять.
*   *   *
Я вспоминал, друга, его выход из шока после внезапного воскрешения, вспоминал рассказ Ассоль, и представлял её круглые удивлённые глаза. Тогда мы ещё летели домой, Центральная проводила программу реабилитации, а я торопил.
- На, получай, все уши прожужжал.
Да это он, несомненно. Лёха. Тот же поворот головы, улыбка, выражение лица, мимика, жесты, цвет глаз. Он и не он. Разум, память, привычки, однако не хватает самой малости и самого большого, - души. Её не вернуть, воскрешение после сорокового дня не даёт стопроцентного результата.
И всё же это он, во плоти, мой друг, товарищ, почти брат.
- Лёха!
- Роман!
Мы обнялись, слегка всплакнули. Я не знал, что могу плакать, Ассоль смотрела на нас, не мешая. А мы, как водится среди давних друзей, накачались имперским аналогом пива, и горланили до хрипоты забойные песни.
Вначале всё было хорошо, если так может быть, затем что-то изменилось. Рассеялась словно дым потухшего костра эйфория встречи, чудо погасло. Лёха и не Лёха, почти он.
Мой друг стал неуловимо другим. Привычки и те стали ме-няться. Он ел, пил, спал. Его перестало волновать то, что волновало меня, чувства, мечты, что-то он понимал разумом, что-то осталось в памяти, но это что-то таяло, ускользало в небытиё.
Мой друг Алексей больше не был человеком. Где тоска по Родине, Земле, жене, детям, родным и близким? Где? Он изменился и продолжает меняться, меняться не в лучшую сторону. Кто он, мой друг, человек или клон?
Мы редко разговаривали, он молчал, о чём-то думал, меняясь на глазах. Если говорил, то только о том, что волновало его, даже нет, не волновало, просто о том, чего хотел он. Я терял его снова, на этот раз медленно и оттого было ещё горше и больнее.
Последний гипер прыжок, мы добрались до столицы, и она словно омут затянула Алексея.
Напрасно я спорил с ним, звал за собой, он молчал, напивался с утра, исчезал, внезапно появлялся. Его интересы круто поменялись, старые привычки сгладились, родились новые. Лёха стал другим.
- Мне нравиться здесь, живут же люди.
- Разве ты не хочешь домой?
- Что я там забыл, мне и здесь неплохо.
Мне горько, больно и горько. Я улетаю, он остаётся. Деньги? Ему не придётся нуждаться, моё ранчо его, половина денег в банке его. Если бы я только мог, - не задумываясь, подарил ему половину души. Не в силах.
- Прощай.
- Пока.
Он не предложил остаться, он не думал обо мне, ни о чём кроме себя. Был друг, не стало друга, теперь есть, но снова нет.
К чёрту всё, домой!

*   *   *
Наивысший сказал, - сейте страх, убивайте и плодите своё семя. Не будет других кроме Вас.
И они убивали, жгли, насиловали. Деревянными дубинами, каменными топорами, огнём и мечём. Планета стонала от войн, но они продолжали убивать тех, кто был против, и не прекращали убивать тех, кто молчал.
Дети смерти за века бесконечных битв превратились в беспо-лую расу воинов, планета обрела одного хозяина. Наивысший управлял всем, в капсулах росли дети, но высочайшие, верхние и высокие скучали, не было войн, зеро не шли в битву, не кого было убивать.
И тогда Наивысший сказал, - обратим свой взор к звёздам. Если живём мы, значит, живут и другие, если живём мы, они должны умереть.
Армада кораблей поднялась с планеты, и имя ей было смерть. Четыре посланника смерти в ранге высочайшего взяли курс в разные стороны бескрайней вселенной.
Десять тысяч кораблей вёл каждый из них, сто миллионов боевых единиц Зеро находились в их трюмах. Планета могла отправить больше, гораздо больше, но разведка и отличается от вторжения мобильностью и количеством.
Десять тысяч кораблей забрели далеко, очень далеко от дома и вступили в бой. Они погибли, столкнувший с цивилизацией, которая была выше их на порядок.
Десять тысяч кораблей зашли так далеко, что забыли дорогу к дому, забыли, зачем они идут и куда.
Десять тысяч кораблей вернулись, не встретив жизни, им не кого было убивать.
Десять тысяч кораблей достигли планеты, которая жила своей жизнью, и принесли смерть.
*   *   *
Планета, встретившаяся на пути Детей смерти, делала первые шаги и только-только вышла в космос. На космической станции дежурили трое, жёлтый, белый и чёрный. Перед смертью они успели подать сигнал бедствия.
Высочайший отдал приказ, и клан Зеро был выплюнут в космос в десантном боте. Станцию вскрыли, словно консервную банку, десяток Зеро ворвался внутрь. Экипаж мучили пять минут, потом убили.
Три минуты ушло на настройку лингвонейроаапаратуры, две минуты на перекачку данных из мозга жертв. По два щупа воткнули прямо в черепную коробку, три крика боли слились в один. Через пять минут они перестали быть людьми, превратившись в тупые куклы, а в следующую секунду перестали быть.
Теперь Дети смерти знали о планете всё, все, что нужно для атаки. Пять рас, восемь объединённых государств, огнестрельное оружие, ракеты с ядерными боеголовками, шесть миллиардов будущих жертв.
*   *   *
Второй Хранитель тишины Майн Дрик встал как обычно в шесть. Сегодня его смена. Его напарник, первый Хранитель жил на другом конце города, возле полицейского отдела, он ещё спит, спит и видит сны.
Первый луч прожёг дыру в озоновом слое, второй ударил в Карлстон, пол города превратилось в руины, на месте полицейского участка осталась впадина со стеклянным дном.
Майн Дрик выглянул в окно и ужаснулся, над городом вставало зарево.
- Так вот ты какой, конец света.
У него не было жены, не было детей, но он был молод и хотел жить. Боевое снаряжение, на случай тревоги, Майн, как и все хранители тишины, держал дома. Ему хватило тридцати се-кунд, одеться, бросить прощальный взгляд на квартиру и выскочить вниз. Патрульная машина бесшумно тронулась с места и покатила в сторону резервного места сбора.
Майн Дрик нёсся по улочкам родного города, чаще всего спокойным раньше, но не теперь. Такого количества обезумевшего народа он не видел со времён правительственных манифестаций. Многие, как и тогда были вооружены. Закон есть закон, он не запрещает стрелять, если ты считаешь, что прав.
Кое-кто уже принялся разбивать витрины, особо ретивые та-щили хорошеньких женщин в подворотни. Пусть, развлечься перед смертью никому не помешает. Майн не любил мародёров, но он торопился.
Инструкция гласила, что при чрезвычайных обстоятельствах, для хранителя тишины главное прибыть к месту сбора. Полицейский всегда верен закону и Майн жал на газ.
Он шёл по пустым коридорам резервного здания, никого, ни единой души. Почему? Он никогда не приезжал первым, когда в полицейском управлении объявляли учебную тревогу. Телефоны молчат, радиостанции, словно умерли, никого нет.
Где Длинные стволы, Честные устранители, Вежливые адво-каты и Неподкупные судьи. Где все? Паника заметалась в мозгу, рождая тревогу, страх, проникая в каждый уголок тела, заставляя сжаться в комочек и затихнуть.
Майн Дрик задумался, впервые за три года службы что-то было не так. Не было никого. Стив, Гир, Люк, неужели они не приедут?! Майн понял, инструкция врала, закон не всегда закон, когда некому защищать порядок. Почти у всех семьи и перед лицом большой беды, катастрофы, полицейские его отдела остались с семьями. Да, они спасают своих жён и детей.
Никого, даже хохотушка Эйр, и та не пришла. Майн Дрик прислушался, показалось? Возможно, шалят нервы, нет, шаги, кто-то идёт.
- Эйр!
- Майн!
- Долго жить будешь, я тебя вспоминал.
Неизвестно кто из них больше обрадовался встрече, стройная, словно модель девушка или гигант Майн. Они обнялись, но через мгновение, словно устыдившись своих чувств, резко отстранились. К ним шёл кто-то ещё.
- Люк!
Два голоса прозвучали одновременно. Это действительно был Люк, однако выглядел он не лучшим образом.
- Прохлаждаетесь, а наши….
- Люк, где все, что случилось!?
- Дело дрянь, на нас напали из космоса. В городе ад, всё горит, полно мародёров с оружием, наше полицейское управление переходит в подчинение армии.
- А наши?
- Никого больше нет, они убивают всех подряд, их тысячи, они падают с неба словно дождь. Наша броня почти не держит зарядов их ружей. Нам нечего им противопоставить. Они перебили всех, только Длинные стволы и Хранители тишины смогли дать отпор, но и они мертвы. Майн, ты ведь Хранитель тишины, ты должен знать, где арсенал с Вашими доспехами, иначе не выжить.
- Да, я, конечно, знаю, но всё равно, без приказа, ключ у старшего хранителя, я не могу.
- Дурак, мы все погибнем, взламывай арсенал, у твоего усмирителя хватит мощности, ещё нам нужен бронеход, иначе не выберемся, я знаю, где ангары. Плевать на инструкции, жизнь дороже, единственное спасение добраться до армейских частей.
- Но центральное управление?
- Забудь, работают только армейские радиостанции. Лишь военные смогли организовать хоть какую-то оборону. Напали на всех сразу, я слышал, такое творится по всему миру, нам крышка.
- Неужели, правда, это вторжение инопланетян?
- Да, хватит болтать пошли к арсеналу.
Во время диалога Эйр молчала, внимательно впитывая ин-формацию, как и положено Неподкупному судье. Теперь решив, что достаточно она решила вступить в разговор.
- Майн, я считаю, Люк прав, веди в арсенал. Старшая здесь я и мне решать, что правомочно, что нет. Поверь, все мертвы, управления больше нет, за всё это время со мной не связался никто. Я сама вызывала всех, они мертвы Майн.
- Пошли.
И Майн повёл небольшой отряд по гулким, пустым коридо-рам.
- Здесь.
- Стреляй.
Майн достал из наплечной кобуры тяжёлый обрубок усмирителя, поставил на максимум и нажал на спуск. Раздался взрыв, шар голубых молний ударил в дверь арсенала, по всей её поверхности зазмеились трещины. Дверь прогнулась, но устояла.
Майн стрелял два раза, дверь слетела с петель, и провалилась внутрь. Он шагнул вперёд и повторил процедуру, выбивая вторую.
- Готово.
Минут пять они выбирали размер и подгоняли боевое снаряжение. Майн и Люк взяли по два усмирителя, Эйр подержала оружие в руках, и вздохнула, - вот почему все Хранители тишины такие большие. Она подумала и взяла дырокол, карабин Длинных стволов.
- Куда теперь?
- За мной, к ангару.
Люк двинулся вперёд Майн и Эйр пошли следом. На улицах царил хаос и запустение, жители разбежались или успели попря-таться. Майн склонялся к последнему, чувствуя присутствие людей с оружием.
На них не нападали, маленький отряд по- прежнему оставался грозной силой, по крайней мере, в глазах членов банд. Без происшествий они добрались до ангара с бронеходами. Перед широкими, обычно закрытыми воротами, копошились чужие.
- Назад, Вы посягаете на собственность полицейского управ-ления!
Вначале Майн даже не понял, что происходит в ответ на его окрик. В них стреляли, на его памяти так было впервые. Броня за-щитного снаряжения с лёгкостью отразила удары пуль крупного калибра. Майн чуть помедлил, Люк открыл огонь первым и едва устоял на ногах, отдача от усмирителей по плечу не многим.
Майн улыбнулся уголком губ, расставил пошире ноги, и вы-стрелил с двух рук. Шары сплетающихся молний ударили в цель, трое стрелявших прекратили свой жизненный цикл.
Эйр залегла, и старательно как в тире, один за другим, посылала в стрелявших шары из дырокола. Мячики размером с шарик для пинг-понга делали аккуратные дырки во всём, что встречалось на их пути, будь то бетонная стена или человеческая плоть, ей даже показалось, что она кого-то подстрелила. Майн одобрительно улыбнулся, теперь нападавших только трое.
Банда железной кошки, состав девять человек, теперь только четыре. Он подстрелил ещё одного, пятеро мертвы, трое ведут огонь, ну где же ещё один.
Майн знал наизусть состав всех банд на своей территории, да пожалуй, и в городе. Стрелявшие притихли.
- Чёрт! Люк прикрой меня, они вскрыли ангар, кто-то внутри!
- Давай Майн, задай им!
Люк поставил усмиритель на минимум и повёл огонь вдоль бетонного бордюра, за которым спрятались бандиты. Эйр стара-тельно с интервалом в тридцать сантиметров делала аккуратные дырки в том же бордюре.
Майн обошёл ангар справа и выглянул из-за стены. Эйр попала ещё раз, продырявив боевика банды вместе с бетоном. Оставшихся двоих Майн разнёс одним выстрелом, и тенью мет-нулся в ангар. Шквал огня бросил его на землю.
Пулемёт, такие продают только крупным компаниям и влия-тельным людям города для защиты частной собственности. Майн вспомнил инструкцию запрещающую применять метатель гранат в закрытых помещениях.
К чёрту инструкцию, отдела внутренних расследований больше нет. Майн сплюнул, и даже не предложив оставшемуся в живых боевику сдаться, послал в цель гранату.
- Всё чисто. Люк, Эйр, я внутри.
- Отлично, я всегда говорил, что Хранители тишины крутые парни. Судья вскрывай бронеход, лучше два, перегрузим спец комплект и ходу. Прости за фамильярность Эйр.
- Я не обиделась за Судью, Люк, прошлой жизни больше нет. Ни разу со времён великих беспорядков банды не стреляли в Хранителей тишины. Конечно, многие полицейские с дорожной и патрульной служб подвергались нападению, но не Хранители тишины и уж конечно не Неподкупные судьи.
- Ты права, раньше такое просто невозможно было предста-вить.
- За дело.
Тройка полицейской элиты в течение получаса перегружала многочисленные боекомплекты, НЗ и оружие на выбранный бронеход. Оставшиеся два было решено взорвать.
- Люк, ты вежливый адвокат, скажи, сколько нам светит.
- Неподчинение инструкции, взлом арсенала, ангара, угон бронехода и умышленное повреждение техники. Даже я не смогу выторговать у судьи жизнь. Спроси Эйр.
- Майн, можешь не спрашивать, нас ждёт не один электриче-ский стул, но мне уже всё равно. Той жизни, что была, больше нет, и никогда не будет. Я не хотела Вам говорить, но нет смысла скрывать.
- Что?!
- Я скажу. В то время, когда мы загружали бронеход, на су-дейской волне передали обращение президента, нашего президента. Страны больше нет, все крупные города разрушены. Люк ты говорил, что армия сражается.
- Да, утром я слышал приказ.
- Утром. Сейчас полдень. Захватчики лучше вооружены, их больше и …, они не берут пленных. Они убивают всех, вообще всех. Президент сказал, - бегите. И всё, стало тихо.
- Эйр, это конец.
- Да Люк, наверное, ты прав. Нам не куда ехать, не к чему стремиться.
- Нет, да что Вы! Люк, Эйр, мы элита полиции, нельзя сда-ваться. Я читал про партизан, партизанское движение. Мы уйдём в леса, организуем сопротивление и победим, когда-нибудь мы победим.
- Лично я тоже не собираюсь сдаваться, они не берут пленных. Ты читал фантастические романы Майн? Я увлекался в своё время. Это инопланетяне и они действуют быстро. Утром они били нас из космоса, а в обед уже высадились на планету. Лес, не думаю что это подходящее место, лучше идти в горы.
- Ты прав, в горах нас труднее достать.
- Мальчики, давайте знакомится. Старая жизнь умерла, мне больно и грустно, но сбылась моя давняя глупая мечта. Теперь я могу называть Вас просто мальчики. Люк тебе двадцать один, да?
- Да.
- Мне двадцать три, а Майну двадцать. Мальчики, поехали грабить магазин, нам нужны продукты.
- Узнаю хохотушку Эйр. Ты права не время раскисать. Люк, заводи, поехали.
В пятнадцать сорок бронеход шурша воздушной подушкой, выполз из ангара. Мусор вылетал из-под днища, тихо урчали прожорливые моторы, жизнь снова пришла в движение. Люк, Эйр и Майн даже не пытались разогнаться, забитое брошенными машинами шоссе не располагало к гонкам.
Синий с белым бронеход грозно ощерившись стволами, лавируя, полз по дороге. На выезде из города их уже ждали. Люк сидевший в кабине управления свернул с центральной трассы, на казавшийся более удобным объезд, и оказался прав. Возможно, это решение и спасло им жизнь.
Первым почувствовал опасность Майн, когда ехавшая впереди машина ослепительно вспыхнула и загорелась. Дети смерти быстро ориентировались в незнакомой обстановке и молча делали знакомое дело, - убивали.
Боевых единиц пока не хватало, высадка десанта шла быстро, но на планете имелось в наличии слишком много населённых пунктов, дорог, мостов и прочей суеты которую необходимо было перекрыть. Люку, Майну и Эйр повезло, второстепенную дорогу контролировал пост из двух зеро. Первый не успел сделать ни одного выстрела, второй открыл огонь.
Майн моментально среагировал на вспышку взрыва, и вы-стрелил, как учили на занятиях по огневой, интуитивно рассчитывая траекторию стрелявшего. Зеро так и не понял, что явилось причиной его смерти, два разрядника ударили одновременно.
Дети смерти не были плохими воинами, и оставшийся в жи-вых успел поразить бронеход пять раз, прежде чем Майн и Эйр смогли выстрелить в него. Ручное оружие Зеро не пробило брони, но бронеход встал, отказала электроника. Зеро удерживал по-зицию в течение часа.
Горели машины, здания неподалёку, покрытие дороги и даже сама земля. Майн расстрелял половину боевого комплекта, в то время как Люк менял чипы в компьютере управления, но в Зеро не попал.
Зеро словно дырка от бублика каждый раз ускользал от вы-стрела. Весьма вероятно, что он вызвал подкрепление и тогда о продолжении жизненного цикла нашим друзьям уже не думать. Люк освободился и занял место в огневой башне, Майн решил рискнуть и обойти врага.
- Люк, не давай этому гаду поднять голову, я выползу через нижний люк и попытаюсь его обойти.
- Давай, только не лезь на рожон.
Майн в полном боевом облачении, похожем на причудливый космический скафандр вывалился на землю. Тихо шуршали сервоприводы, жёсткая конструкция защитных доспехов вопреки ожиданиям совсем не мешала движению.
Хранитель тишины привычно потянулся, вспоминая слегка подзабытые ощущения и настраиваясь на атаку. Боевые доспехи Хранителя тишины рассчитаны на работу в самых экстремальных условиях, кроме пары счетверённых усмирителей и двух дыроколов с компьютерной системой наведения они имеют две мощных ракеты, способных уничтожить бронеход.
Время шло, Майн осторожно осмотрелся и короткими пере-бежками в такт выстрелам Люка двинулся в обход.
Зеро ждал, как и все Дети смерти, он был великим воином. Манёвр Майна являлся для него обычным делом и не застал врас-плох. Зеро ждал, когда глупый абориген подойдёт ближе и его можно будет убить.
  Он не оплакивал смерть своего товарища, так нелепо пре-рвавшего цикл жизни, просто оружие аборигенов оказалось гораздо мощней и эффективней. Но Дети смерти умели ждать, война их ремесло, их жизнь и душа.
Зеро ждал, он вызвал подкрепление и Высочайший внял его просьбе. Ещё десять минут, и модуль будет на месте, но Зеро хотел убить их  сам, сделать и доложить.
Майн всё сделал правильно, как на тренировке, под прикры-тием шквального огня с бронехода подобрался как можно ближе, залёг, отслоил три голографические копии, оставляя одну в резерве и…, получил разряд в грудь.
Зеро не попался на удочку, он ждал и анализировал. Майна спасла активная защита доспехов, Хранитель тишины отлетел на восемь метров, но компьютер успел поймать цель.
Система атаки сработала, посылая в Зеро всю огневую мощь, отвечая ударом на удар. Майн встал, огляделся, к нему спешила Эйр.
- Скорей, я помогу. Люк добил его, живучие твари.
Майн ничего не понимал, болела голова, ватные ноги плохо слушались, но он шёл, потому что так было надо, так сказала судья.
Через две минуты бронеход был далеко, а ещё через две на месте недавнего боя сел модуль с сотней Зеро. Десять из них пошли по следу, десять Зеро кроме личного оружия несли на плечах одно орудие тяжёлого боя.
*   *   *
- Высочайший, докладывает первый Высший. Оборона планеты подавлена, продолжается оккупация поверхности и истребление аборигенов. Прекратили цикл жизни двадцать восемь тысяч триста сорок Зеро.
- Потери оправданы, я не виню Вас, нули должны умирать. Но, первый Высший, Вы упустили один корабль. Найти и уничто-жить.
- Да, Высочайший.

Глава 26
Яхта в очередной раз вынырнула из гипера, планета находилась прямо по курсу в окружении тысяч звёзд. Прекрасное зрелище, достойное пера поэта. Я присмотрелся, некоторые звёзды расцветали вспышками ядерных взрывов и гасли. Флот и не маленький, просто огромный. Кто?
Центральная голосом близким к панике предложила свалить. Разумник тоном шибко учёного профессора принялся отговаривать меня от опрометчивых действий.
Я молчал, изображая полёт мысли, и взвешивал отсутствие шансов. Центральная заткнулась, не в силах поверить в такую воз-можность. Впереди шла война, впереди нас ждала смерть.
Ввязываться в бой с такой армадой боевых кораблей не станет даже сумасшедший. Шансы выйти из боя равны нулю, не стоит, и пытаться, я никому не смогу помочь.
- Центральная, рассчитай вероятность благополучного исхода посадки.
Центральная рассчитала и поздравила меня с вступлением в клуб самоубийц. Вероятность сохранить подобие жизни была близка к абсолютному нулю, настолько близка, что без микроскопа разница не различалась.
В микроскопе её тоже не было видно. Слишком мало вспыхивало звёзд в армаде атакующих кораблей, да и пуски ракет с попавшей в переплёт планеты прекратились.
Я думал, но не долго, секунд пять, может быть шесть. Не люблю ядерные взрывы от них грязь, даже в космосе им не место. С другой стороны, каждый защищается, чем может, плазменные пушки, пронизывающие атмосферу планеты, несут экологии не меньше вреда. Опять же не люблю, когда слабых обижают.
- Центральная, идём вниз.
Не хочу знать, кто из них двоих рассчитал такую траекторию, меня вырвало пять раз. Петли, повороты, виражи, жуть. В нас стреляли, я стрелял в ответ, кого-то успел сбить. По-садка.
- Разумник, твоя идея?
- Что Вы адмирал, плод совместных усилий.
- А, так значит, Вы меня вместе с Центральной уморить со-брались.
- Как можно, пытались выполнить приказ.
- А без выкрутасов?
- Впереди пять боевых единиц, настроены враждебно, ведут огонь из ручного оружия, … не аборигены.
- Убрать, одного в плен.
Три долгих, томительных как вечность минуты.
- Во время операции повреждён боевой робот, противник в плен не сдаётся.
Мило, всё хуже, чем я думал, планету атаковали какие-то ка-микадзе, причём настолько боеспособные, что впятером умудрились повредить один из боевых роботов империи.
- Мы высылали четыре.
- Подслушиваешь? Что облажались?!
- Да против них хоть все десять пошли!
Так, мне намекают, что воевать бесполезно, раздавят. Но за-чем-то я сюда сел? И конечно не для того, что бы сразу сбежать.
Дело не просто дрянь, хуже некуда, и хотя яхта в состоянии сесть на планету, большинство огневой мощи на её поверхности мне не доступно. Остаётся всякая мелочь, вроде пары лучевых орудий, десятка боевых роботов заимствованных у империи и Скробра.
- Центральная, расширить поиск, найди мне парочку корен-ных жителей.
- Вероятность смертельного исхода возрастает геометрически с увеличением времени нахождения на планете. Экспансия продолжается, модули с боевыми единицами садятся один за другим. В течение трёх часов планета будет взята агрессором под полный контроль.
Утешили. Зато теперь до меня дошло, зачем я здесь. Долг перед империей и всё такое, честь, совесть и ещё что-то. Мне жаль эту планету, но её жителей не спасти. Империя должна знать, что твориться поблизости от её границ.
- Центральная, у нас три часа, мне нужны два живых очевидца. Без них не взлетаем.
- Да адмирал.
Центральная не решилась перечить приказу безумца, понимая, что я действую в интересах империи. Так и было, почти, а ещё мне хотелось спасти хоть кого-нибудь, хоть кого.
*   *   *
- Первый Высший, доложите ход операции.
- Высочайший, экспансия идёт по плану, пятьсот миллионов Зеро находятся на планете, дайте мне ещё три часа и аборигенам конец.
- Отлично, я доложу Наивысшему о наших успехах. Корабль, совершивший посадку на планету, уже уничтожен?
- Мы ведём поиск, кольцо сужается, никто не уйдёт живым.
- Мне нужны результаты, среди Зеро много вакантных мест.
Первый Высший позеленел от злости, его вины нет, он, как и Высочайший находится на орбите осуществляя руководство высадкой с флагмана. Высочайшему легко отдавать приказы, а какого с ним общаться, находясь в двух шагах. Он, первый Высший лишь выполняет приказы, полученные от Высочайшего.
И почему отвечать должен только он, есть ещё и второй Высший. Ах да, он сам отказался от подкрепления, а тут ещё этот корабль неизвестно чей и непонятно как прорвавшийся на планету. Он знает правило, никто не должен уйти живым, такова реальность войны, цена победы. Их победы, победы Детей смерти.
Первый Высший совсем не хотел становиться Зеро, он прошёл этот путь, прошёл до конца. В его возрасте поздно начинать всё с начала. Слишком поздно.
- Высочайший, их обнаружили.
- Уничтожили?
- Нет, погиб наш патруль пять Зеро. Через два часа им конец.
- Надеюсь.
*   *   *
- Люк, ты видел!?
- Что?
- Я видела, какой-то корабль, на модули не похож.
- Да, они сыплются с неба уже второй час, десантные модули совсем другие.
- Майн, а если это их главный!?
- Все согласны? Если не суждено спастись, так хоть поквита-емся на последок.
- Тогда вперёд.
- Люк стой! Смотри, кто-то бежит череп поле.
- Эйр, всех не спасти, у нас и так в техническом отсеке пять девушек.
- Ладно, Люк, стой, ещё две, какая разница.
- Лучше бы парни, те хоть оружие в руках держали.
- Ну не бубни, берём и ходу к месту посадки.
Бронеход остановился, подобрал двух перемазанных копотью студенток и медленно пополз сквозь заросли кустарника.
Справа, слева и далеко вокруг по небу ползла копоть, кое-где горели здания. Захватчики убивали всех, женщин, детей, без разбора. Две последних подобранных девушки вначале подавленно молчали, потом нехотя рассказали Эйр о том, что с ними произошло.
Дети смерти окружили университетский автобус со студента-ми и открыли огонь. Потом прочесали студенческое общежитие и убили всех. Им чудом удалось спастись, выпрыгнув из окна горящего здания.
Зеро знали, где устраивать засаду. И они её устроили. Тихая просёлочная дорога, почти незаметное ответвление от главного шоссе, для многих стала могилой. Джип, семейный фургончик, сгоревшие дотла, три трупа на обочине.
Бронеход приближался к западне. Зеро сужали кольцо поис-ков неопознанного космического корабля рискнувшего приземлиться на планету. Захватчики заканчивали уничтожение мирного населения.
Дети смерти расправлялись с последними очагами сопротив-ления. Туда где гибли два Зеро, приходили десять, где не могли справиться десять высаживалась сотня. Никто не уходил живым. Привыкшие передвигаться в пешем строю, но быстро приспособившиеся к местным средствам передвижения Зеро прочёсывали местность. Планета должна быть очищена. Дети смерти будут жить, все остальные умрут.
Дети смерти убивали и вели учёт. Каждый солдат Зеро фиксировал количество личных жертв, данные обобщались, и поступали на главный счётчик смертей. Высочайший всегда знал точное количество побеждённых.
Смерть к смерти, Зеро убивают, чтобы жить. Процесс беско-нечен, пока есть Дети смерти.
- Высочайший, докладывает первый Высший, три миллиарда шестьсот пять миллионов триста пятьдесят две тысячи четыреста сорок две прерванных жизни. Средний прирост за се-кунду, - пятьсот семьдесят одна.
- Я вижу цифры. Если среди них те?
- Высочайший, мы окружили их, тяжёлые орудия Зеро не могут пробить космическую броню неизвестного корабля.
- Дайте координаты, мы добьём их с орбиты.
- Простите Высочайший, мне трижды передавали координаты, что-то не так, они не верны.
- Бейте по квадрату! Ваш последний срок один час.
- Да Высочайший, мы уничтожим их!
*   *   *
- Центральная, что мы имеем?
- Сотню неопознанных трупов, одного пленного, сотню ата-кующих и ни одного коренного жителя. Нас трижды пытались запеленговать и передать координаты на орбиту, безуспешно.
- Какова вероятность, что нас накроют сверху?
- У них мощные плазменные орудия, но до планетарных уничтожителей им далеко. Два, три попадания яхта выдержит легко. Потом, когда прогорит атмосфера, и будут бить в одну точку, нам хана.
- Спасибо Разумник, примазываться не обязательно мы и с Центральной пообщались неплохо.
- Опять идут.
Я буквально впечатался в обзорный экран. Да, они умеют воевать, невооружённым глазом не видно ни зги. Компьютер показывает двести десять целей.
Они умеют воевать, ещё пару часов тому назад, я со Скробром и десятком боевых имперских роботов резвился во всю. Скробр прирождённый убийца, у Детей смерти хорошие гены, но и у него не хуже. Боевые роботы империи тоже конструировались не детьми, плод творчества многих маститых учёных, они хорошо зарекомендовали себя во время войны.
Дети смерти хорошие воины, Скробр ранен, из десятка боевых роботов шесть подлежат ремонту, я не рискую больше высовываться из яхты, предпочитая скрываться за её бронёй. Их много, у Зеро есть тяжёлая артиллерия, они от рождения воины и имя им смерть.
Пять или даже десять Зеро проигрывали нам на поле боя. Я атаковал их, используя боевых роботов как постоянные огневые опорные пункты. Скробр как обычно выскакивал из засады, бросался сзади и рвал когтями. Иногда Центральная поддерживала нас огнём с яхты.
Всё изменилось, когда неподалёку десантировалась первая полная сотня с тяжёлой артиллерией. Вначале мы сдерживали натиск, но как-то незаметно они оказались вокруг нас и повсюду, шквальный огонь не давал встать, сверкали разряды лазеров и плазменных пушек.
Дети смерти стреляли со всех сторон, в течение нескольких минут мы были близки к разгрому, но под прикрытием точечного огня с яхты нам удалось отступить. Мы перебили их.
Они пришли снова. Очередной приземлившийся модуль, очередная сотня. Они начинают доставать.
-  В трёх имперских милях к северу неопознанный наземный транспорт. Вероятность местного происхождения девяносто семь процентов. Идёт бой.
- Наконец-то!
Похоже, коренные жители, хоть кто-то уцелел в этом аду.
Знал бы я в тот момент, во что выльется моя радость, - улетел бы быстро, быстро, даже не раздумывая. Вру, не такой я землянин, что бы бросить кого-то на произвол судьбы.
*   *   *
Зеро умер быстро, так ничего и не сказав. Я не люблю пытать пленных, но пришлось. Он умер, где-то внутри сработала генная защита, выработанная веками эволюции. Зеро не говорят на допросах. Но есть ещё Центральная и Разумник, кое-что им удалось узнать и от мёртвого.
*   *   *
- Люк, нам не прорваться, их пять или даже десять. Будем отходить?
- Куда!? Эйр, пойми, осталось две, может быть три мили и мы спасены. Скажи Майн.
- Не знаю, похоже тот корабль, что сел на нашу планету тоже ведёт бой. И кто ещё победит. Люк, захватчики повсюду, нам крышка в любом случае. Возможно, корабль никогда не взлетит, что если у него повреждены двигатели?
- И что, всё зря!?
- Брось, мы убили уже шестерых, если повезёт, проскочим к кораблю, а там посмотрим.
- А если нет?
- Мальчики, если нет, уже было, нам терять нечего, заглохла последняя волна. Бункер и тот замолчал, Вы понимаете, что это значит?!
Люк и Майн понимали, бункер не молчал никогда. Под цепью скалистых гор на глубине в одну милю скрывался последний оплот цивилизации. Настроенный на резервную волну бункер не замолкал никогда, ни во времена стихийный бедствий, ни во времена всеобщего мрака и беспорядков, ни-ког-да.
Там на глубине оборудованный автономным питанием нахо-дился центр, сердце всей страны, её мозг и ненасытный желудок. Все деньги шли туда, потом в столицу. Все достижения цивилиза-ции собранные воедино хранились там, президент в дни волнений руководил страной именно оттуда.
Теперь его нет, как нет и страны. Дети смерти добрались до самых потаённых уголков, и лишили жизни всех или почти всех. Оплавленные камни городов и обгорелые трупы хранят молчание. Смерть повсюду.
- Люк, последний боекомплект.
- Знаю, их осталось трое, дальше всё чисто до самого корабля, но там…. Я боюсь, если мы доберёмся, броня не выдержит, возле корабля их сотни.
*   *   *
Люку, Майну и Эйр повезло, Дети смерти забыли о них, главной задачей стал корабль. Конкретно, моя маленькая яхта.
Центральная права, на поверхности нам ничего не угрожает, пока. Пока не запеленгуют месторасположение, пока не прожгут лазерами тоннель в атмосфере, пока будет выдерживать броня. Я жду, жду аборигенов этой планеты, её коренных жителей, потому что не могу стронуться с места, не могу прийти к ним на помощь, потому что сам нуждаюсь в ней.
Центральная ведёт бой, Разумник усиленно помогает в расчётах, одновременно расшифровывая местный язык и определяя частоты радиосвязи. Ему не легко, из начальной информации только два дорожных указателя, а радиостанции молчат.
Оба малых орудия яхты работают на полную мощность, ни на секунду не смолкая, Скробр тихо скулит возле ног, Зеро сыплются с неба как шелуха от семечек.
Неподалёку от нас приземлился уже пятый модуль. Он, как и все остальные сел правее на пол мили, по пеленгу первого. Это всё что они знают, мы где-то рядом. Боюсь ещё час, и Дети смерти начнут бить по своим, лишь бы накрыть нас. Интересно, они отведут Зеро, прежде чем ударить с орбиты?
В атаку поднялась очередная сотня Зеро, ударили, зашипев тяжёлые орудия. Воины Зеро залегли, потеряв убитыми, полтора десятка, но приблизились к яхте ещё на пять метров.
Теперь и я разглядел то, чего давно боялась Центральная. Каждый солдат Зеро несёт на себе пеленгатор. Чёрт, они все ками-кадзе! Я понял, достаточно одному из них добраться до яхты и он вызовет огонь на себя.
Умно, смело, но не ново. Что дальше? Вопрос времени, мне придётся взлетать или …, уже никогда не взлетать. Ужель всё зря? Не думаю, я верю в ребят или кто они там, что пробиваются ко мне. Они дойдут, обязаны дойти. А я бы дошёл?
- Центральная, рассчитай вероятность успешного взлёта Урагана смерти. И вообще, хотя бы теоретически это возможно?
Долгая, долгая, пауза.
- Шлюз готов, звёздные истребители не предназначены к экс-плуатации на низких атмосферных высотах, …
- Короче!
- Теоретически, для слишком горячих повторяю, теоретически Ураган смерти может покинуть шлюз и вести бой в атмосфере, такие возможности предусмотрены его программой полёта. Но, я бы не советовала, в бортовом журнале нет данных о таких случаях.
- Что же ты раньше молчала! Готовь истребитель.
Я благополучно отшлюзовался и взмыл в воздух, но только для того, что бы спикировать вниз, поливая затаившихся Зеро. Славная получилась бойня. Я шёл по кругу на огромной скорости, внизу горела земля, а я разматывал спираль и стрелял во всё, что видел.
Намотав сотни три кругов, я обнаружил, что достаточно приблизился к неизвестной мне машине, которая с завидным упорством пробивалась к яхте.
Пара Зеро, служившая небольшим препятствием к её даль-нейшему продвижению, исчезла в пламени плазмы. Я приземлился и стал ждать. Минуты через две бронеход осторожно приблизился и появился первый абориген. А она ничего, если просканировать физические параметры и отфильтровать комплект личной брони, да и одежду заодно.
Хороша, итак, кто же она?
- Разумник, переводи, она что-то лопочет.
Надо отдать должное моему старому другу и наставнику, он после секундной паузы перевёл.
- Я Неподкупный судья Эйр. Помогите.
- Всегда и везде рад оказать посильную помощь милой даме. Вы замужем?
Дама оказалась не замужем и к тому же не одна. Два парня и весьма аппетитная стайка студенток.
Хорошая штука компьютерный сканер с послойной обработкой. Вот, например, бронеход, сканируем, броня, один слой, второй, внутренняя обивка, ага, люди. Выбираем объект, ну вон та, что ли, рыженькая. Защитного костюма нет, брючки, кофта, снимает, трусики, долой. Ну, вот и всё она голенькая, фигурка что надо, и на личико милашка. Если ты врач, можно и внутренности посмотреть, но это на любителя, меня такие вещи в женщинах не интересуют.
- Ну что ж, Неподкупный судья Эйр, следуйте за мной.
До яхты наш небольшой кортеж добрался практически благополучно. В ста метрах от неё бронеход нарвался на небольшую засаду, был капитально подбит из тяжёлых орудий Детей смерти, горел, но спаслись все.
Они радовались, словно расшалившиеся щенки, ластились ко мне как маленькие котята, и плакали от счастья что спаслись. Я так не думал. Первый луч лазерного орудия направленный с орбиты с шипеньем прожёг атмосферу.
- Центральная, взлёт!
- А траекторию ты рассчитаешь!?
Компьютер размышлял до второго лазерного удара, когда плазма облизала яхту не причинив впрочем, никакого вреда. Однако проблема росла и ширилась, грозя поглотить всех нас.
Взлёт прошёл не то что бы удачно, но мы уцелели. Третий удар плазмы накрыл яхту во время набора высоты в плотных слоях атмосферы. По крайней мере, они таковыми являлись до недавнего времени. Кислород и азот выгорели, и образовалась так называемая озоновая дыра.
Только в стратосфере до меня дошло, в какую калошу мы попали. Тысячи кораблей окружали планету сплошной сферой, а тысячи кораблей, - это десятки тысяч или даже сотни лазерных о-рудий.
Яхта выставила сотни активных помех, длинные ленты фольги выстреливались в космос, заработали передатчики временного искривления полей, Центральная спешила задей-ствовать весь арсенал. Лучи лазерных орудий и плазменных пушек вспороли пространство яркими узорами прямых линий, нас атаковали.
Яхту колбасило и плющило, мои вынужденные пассажиры визжали, Центральная посоветовавшись с Разумником голосом близким к обмороку предложила срочно валить в гипер.
- Есть один шанс.
Да, она так и сказала, один, но забыла уточнить с какой циф-ры. Если из тысячи, ещё ничего, а если из миллиона….
- А с миллиарда не хочешь!?
Разумник, всегда добавит чуточку оптимизма в трудную ми-нуту.
Нас долбали ещё секунд пять, все кому не лень, но и мы не остались в долгу. Один из кораблей Детей смерти взорвался ново-годней хлопушкой, второй получив заряд плазмы в дюзы, торпедой рванул вперёд, и серьёзно повредил третий корабль.
- Уходим!
Блымс. Гипер, мы оторвались. Блымс, блымс, блымс и ещё раз блымс. Четверо по наши души. Прыткие парни. Моментально всполошилась Центральная.
- Вероятность атаки девяносто процентов!
Она их явно недооценивает, у Детей смерти хватит безумия на все сто, а вести бой в гипере, - это, по меньшей мере, самоубийство.
Нам удалось выйти из гипера очень быстро, но видимо не достаточно для того, что бы оставить их там. Корабли Детей смерти буквально присосались к нашему хвосту как пиявки. Их стало шестеро. Четвёрка наших старых знакомых и ещё пара чуть дальше.
Центральная не стала ждать приглашения к атаке, и мы нанесли удар первыми. Великое колесо жизни сделало оборот, смерть встала за спиной у каждого. Боевые корабли Детей смерти не имели силовых полей, больше полагаясь на мощные плиты брони и огневую мощь.
Вскоре я понял, что нам крупно повезло. Произошло банальное чудо, наша яхта вместе с экипажем, должна была отдать концы ещё возле злополучной планеты. Нам пришлось туго, огонь лазерных батарей отряда противника превосходил наши возможности, а броня, не смотря на отсутствие защитных экранов, хорошо держала выстрелы лазерных пушек.
Спасённые плотно сгрудились вокруг меня в центре управления огнём
- Их много, да? Вы сможете победить?
Что я мог сказать. Их действительно слишком много, возле планеты нам просто повезло, крупно повезло, так не бывает, но мы здесь. И сейчас мне предстоит трудный бой.
- Центральная, готовь истребитель.
Ураган смерти вышел из шлюза, мне было не до веселья, но я хохотал.
- Я Волк! Трепещите твари.
Сомневаюсь, что бы они когда-нибудь раньше слышали мои позывные, мне было плевать. Вспомнилась разорённая, выжженная почти дотла планета, спасённые беженцы, все, что осталось от некогда цветущей цивилизации.
Первый заход удался. Боевой корабль Детей смерти подста-вился. Дюзы были, и по сей день, остаются самым уязвимым ме-стом.
Проводив взглядом, набухающий шар огня, я атаковал следующий корабль. Дети смерти не остались в долгу, десятки лазерных лучей попытались нащупать мой истребитель. И нащупали. Ураган смерти обволокли три разряда плазмы, экран управления боем замигал, и погас, двигатели вырубились и боевой звёздный истребитель превратился в мишень.
Я оставался мишенью долгих словно вечность, холодных как мрак, наполненных животным страхом полторы секунды. Дети смерти упустили свой шанс. Ураган смерти снова в строю, все системы работают нормально.
Пять кораблей против моей яхты и истребителя. Три рядом и два на подходе. Но яхта бывший разведчик Предтеч, а истребитель – Ураган смерти. Война закончилась, и война продолжается.
Империя победила, Некрусы сдались, но всегда найдётся кто-то ещё. Дети смерти, с какого края вселенной идёт эта зараза? Мне повезло, они не знают, что такое прикрытие и не используют в бою истребители.
- Я Волк! За империю!
Не могу без патетики, но им всё равно, а мне чертовски при-ятно. Центральная дралась самозабвенно, броня ближайшего атаковавшего её корабля отслаивалась от его туши огромными красными полотнищами. Вначале многослойная броня темнела, верхний слой начинал краснеть и вздымался ярко оранжевым пузырём, который после очередного залпа лопался и разлетался лохмотьями.
Наконец второй корабль Детей смерти последовал за первым, но к месту сражения подошли те два, что были далеко. И снова нас атакует четыре корабля одновременно.
Дети смерти любят войну, они живут ей и им плевать на потери. Я ненавижу её, мне есть что терять и Ураган смерти вновь бросается в атаку. Центральная мастерски управляет боем, два корабля противника одновременно покрываются красными нарывами. В течение минуты яхта погружается в кипение плазмы, экраны держат удар.
Ровно минуту чаши весов колеблются, сердце замирает, а душа уходит в пятки. Кто кого, кому жить, а кому уже никогда не встретить рассвет. Мне везёт вновь, в то время когда Ураган смерти расстреливает дюзы корабля противника, Центральная до-бивает ещё один.
Два огненных шара расцветают во вселенной, через несколько секунд к ним присоединяется третий. Если это ещё не победа, тогда что?
Боевой корабль Детей смерти не спешит уходить в гипер, они не привыкли отступать, но смерти всё равно. Минута, может быть меньше, и об их присутствии напоминает только огненный шар, вскоре потухнет и он.
Я хочу домой, но возвращаюсь в столицу империи, заплатить очередной долг и не понимаю, кто и кому больше должен.

Глава 27
- Нас атакуют.
- Кто посмел?!
Наконец-то серые, до однообразия тошные будни космического плавания к дому пронзило разнообразие. Кто бы то ни был, он дурак, но я своего не упущу.
- Центральная, мой истребитель.
Ураган смерти, что может быть лучше. Жизнь? Сама смерть? Для кого как. Тридцать секунд и я покидаю шлюз, неизвестный агрессор даже не имеет прикрытия из звёздных ис-требителей, на что он надеется.
Странно, нас атаковали абсолютно без предупреждения, никаких требований, значит не пираты, и полная тишина в эфире. Интересно кто? Автоматическая боевая станция, пограничный буй, сумасшедший корабль. Странный корабль, напоминающий яйцо.
Прошло не более минуты, а я уже захожу со стороны дюз. Чёрт, а где они!? Рискуя попасть под смертельный залп, я облетаю яйцо раз за разом, снова и снова. Меня ждёт сюрприз, не-хороший, но сюрприз. У неизвестного корабля совсем нет дюз. Ни переда, ни зада, вот дела.
- Возвращайся!
- Разумник, ты!? Почему не Центральная?
- Ей некогда, возвращайся, пока не поздно. Делай, что тебе говорят! Центральная идентифицировала корабль.
Что-то мне подсказало, что пора прислушаться к голосу разума. Через пятнадцать секунд Ураган смерти вернулся в док, а я направился в центр управления. Меня ждали. Говорил только Разумник. Центральная просто считала, вначале я как-то не придал этому значения, понял лишь, что идёт обратный отсчёт.
- Мы попались.
- Так уж и попались?
- Помолчи. Нас атакует автономная станция, - истребитель разведчиков.
- И как насчёт шансов?
- Да никаких.
- Что всё именно так плохо как ты пытаешься приукрасить?!
- Ты слышал статус корабля, слышишь обратный отсчёт Центральной?
- Ну.
- Когда она скажет ноль, нас разнесут в клочья.
- И полетят клочки по закоулочкам.
- Что?
- Так детская сказка вспомнилась.
Есть от чего задуматься. Я прислушался.
- Тысяча сто сорок семь, - сказала Центральная.
- А какое им собственно дело до моей яхты?
- Бывшего разведчика Предтеч?
Разумник умеет приободрить в трудную минуту. Не люблю я обратный отсчёт, ещё по первому космическому полёту, но что поделать, приходится слушать.
- Тысяча сто сорок шесть.
- Разумник, что она там считает?
Голос внутри черепной коробки задумался ненадолго, потом ответил.
- Разведчик не совсем беззащитен. Центральная считает ре-зервные поля. Предтечи позаботились о защите, но корабли класса разведчик не предназначены для уничтожения таких станций, как раз наоборот.
- А мы можем уйти?
- Как ты понимаешь, к сожалению нет. И наши лазеры бес-сильны. Остаётся лишь ждать. Возможно, у нас есть шанс.
Возможно, никто не знает ничего заранее. А пока я слышу обратный отсчёт, и он не радует. Неприятно ощущать себя зверьком в капкане и ждать прихода охотника, который прекратит дальнейшие мучения.
Нам повезёт. Если, всегда и всюду слово если. Итак, нам повезёт в том случае, если станция исчерпает энергию. Центральная считает вероятность, но, по-моему, это гиблое дело. Наша жизнь зависит от чужих смертей в далёком прошлом. От того, сколько разведчиков уже уничтожила эта конкретная станция и от того, когда был её последний перезаряд.
Когда невозможно сопротивляться, остаётся только ждать, ждать своей участи, ждать конца, одного на всех.
- Ты можешь уйти, она выпустит истребитель.
- И ты молчал!? Существует шанс спасти мою шкуру, а ты говоришь об этом только сейчас. Думаешь, я брошу Вас!
- Знаю, не бросишь. Зря.
Всё когда-нибудь бывает зря. Я замкнулся в себе и вспоминал, тот день, когда оказался втянутым в космическую одиссею. Лёха. Я везу его домой, тело, но не душу. Мёртвые не воскресают, никогда, разве что ты бог. Я нет, и империя уже не в силах помочь.
Меня обманули, вольно или невольно. Жизнь обман, ложь, без грамма правды. Мы извлекли то, что осталось, ДНК и прочую чушь, но душа. Я понимаю, теперь. С момента смерти прошло сорок дней и ничего, абсолютно ничего невозможно изменить.
Лил дождь, начало августа, тепло и сыро. Нас было трое. Два нанимателя и я. Мной двигала одна цель, - спасти друга, вернуть его к жизни, ими другая, - деньги.
Мы стояли с лопатами в руках, шёл мелкий по-осеннему грустный дождь, как на его похороны. Как восьмого июня, много лет тому назад. Я не решался копать, но неумолимое время торопило. Шёл дождь, и капли тихо били по зелёным ещё листьям, им не пришло время умирать. Вода стекала по стволам белых берёз.
И по сей день, когда словно цунами, накатывают воспомина-ния, в воздухе пахнет сырой землёй свежеразрытой могилы.
Прости, я не знал, что всё зря. Представители компании умышленно или случайно умолчали о различных тонкостях, и я пролетел, мы пролетели. Это твоё тело, но оно всего лишь клон, в нём нет прежней души, нет тебя.
- Тысяча девяносто восемь.
Время тикает, неумолимо как вечность.
- Уходи, я не хочу ждать того момента, когда Центральная скажет - ноль.
- Разумник, ты как всегда прав, но я проходил нечто подобное, вместе с тобой на транспортнике компании. Помнишь? Я не брошу тебя одного.
- Я остаюсь не один, просто ….
- Понимаю, ты не можешь оставить Центральную. Скажи, я мог бы забрать тебя на Ураган смерти?
- Да.
- А Центральную?
- …, да, но она не бросит корабль.
Вот так, я должен ждать смерти из-за глупой гордости машин, больших разумных компьютеров возомнивших, что ничто человеческое им не чуждо.
- Да, прости, если так.
- За что? Разумник, я не могу бросить тебя, ты – Центральную, она свой дом или то, что от него осталось. Три дурака, в очередной раз собрались вместе, что бы погибнуть ради груды металла, красиво и талантливо собранного в одно целое. Херня на постном масле. Но я остаюсь. Так надо.
Я действительно остаюсь, будь что будет, жизнь и так слиш-ком длинна.
- Тысяча двадцать одно.
Больно сидеть, сложа руки, не в силах помочь ни себе, ни другим. Всё так хорошо начиналось. Когда нас атаковали, я рассчитывал на развлечение, а получил безвыходную ситуацию. Тот, кто посмел, имел на это полное право, право сильного.
- Тысяча восемьдесят пять.
- Ничо, ничо, я в курсе.
- Шутишь.
- Ага. Разумник скажи, ты веришь в жизнь после смерти?
- Вообще, наверное, да, мне, как и тебе хочется верить, но не в данном случае. Вариант глух. Вначале станция сорвёт защиту одну за другой, потом её силовые поля сожмут корпус яхты, заключат остатки в кокон и пустят в переработку. В ход пойдёт всё, даже жизненная энергия. Если у тебя есть душа ей не вырваться из кольца силовых полей.
Безрадостная перспектива, лишённая намёка на оптимизм. Смерть, - вот что ждёт меня за бесцельно прожитые годы. Впрочем, цель то, как раз была, была, но ускользала. Ускользала каждый раз, раз, за разом оставляя лишь горечь потерь и разоча-рование.
Да, я герой, но как-то совсем не хочется подыхать вдали от Родины, так далеко от земли, жены, дочки, друзей, матери, близких, знакомых, товарищей, приятелей…. О чём это я? Ах, да, подыхать всё равно не хочется, ну просто ни в какую, то есть абсолютно.
- Тысяча семьдесят пять.
Цифры неумолимо падают, одна за другой, словно гигантские камни плюхающиеся в воду.
- Тысяча семьдесят три.
- Центральная, Разумник, Вы что-то говорили о неспособно-сти разведчика уничтожить станцию. Кто способен?
- Видите ли, адмирал.
- Разумник, прекрати паясничать и так тошно, дай Централь-ную.
- Центральная занята, даю информацию. Вообще-то Звёздный странник и есть разведчик в прямом смысле этого слова, он способен разрушить станцию. То, что я, Центральная и ты называем разведчиком, то есть нынешняя яхта, попросту маленький разведывательный бот большого, настоящего развед-чика. Усёк.
- Весьма приблизительно.
- Короче, на Звёздном страннике было двадцать таких малю-ток как наш, полностью автономные, они рыскали по окрестностям и  собирали информацию, иногда забираясь очень далеко. И когда им приходилось плохо, они звали маму, свой корабль матку класса Звёздный странник, раз-вед-чик. Понял?
- А мы позвали маму?
- Тысяча шестьдесят два.
- Центральная говорит, - мама не придёт. Ей жаль, но она в доках, учёные разобрали всё что можно, а теперь пытаются разо-брать то, что нельзя.
Мне стало грустно и как-то остро захотелось пожить ещё хоть чуть-чуть.
- Чуть-чуть поживёшь, у нас в запасе дня два.
- Тысяча шестьдесят один.
- Стоп. Центральная, срочно данные о способах уничтожения таких станций и возможность воспроизвести оружие или что там. Короче не спи, замёрзнешь, хватит считать, думай!
И задумалась Центральная.
- Тысяча шестьдесят.
Принял эстафету Разумник. Хорошо, конечно плохо, но станция держит яхту, бывший разведчик, который не разведчик, а так просто. Однако, вот теперь хорошо, Ураган смерти она в расчёт не берёт, он слишком слаб, впрочем, что мешает сделать его сильнее.
- Тысяча пятьдесят девять. Центральная думает над этим. Теоретически на яхте есть две торпеды предназначенные для удара по станциям такого типа, но мы упустили время и дистанцию. На урагане смерти нет устройств для их пуска. И последнее, сработает ли их начинка после десятков тысячелетий бездействия и не разнёсёт ли этим взрывом заодно и нас.
Ну что ж, приятная альтернатива бездействию.
- Я готов рискнуть, делайте что хотите, но Ураган смерти должен, да нет, просто обязан стартовать с торпедами.
- Конечно, ты у нас всегда готов. Жди, Центральная просчи-тывает вероятности.
Не таков русский человек, что бы ждать просто так. Даже если этот русский потомственный еврей. И я не стал ждать, в смысле просто так. У меня было.
И хотя я не люблю пить один, Разумник с Центральной не компания, а мой малютка Скробр трезвенник по жизни, пришлось выпить. Рюмку, потом две, стакан, два, короче, к тому времени, когда Центральная дала добро, я был действительно готов.
- Тысяча два.
Плевать, хоть два. Пьяному море по колено, сам чёрт не брат, вселенная мать родная, а боевая станция неведомого противника вообще, - тьфу. Центральная с подозрением в голосе доложила о готовности к вылету, я махнул рукой, и сказал, - поехали на хрен.
Не помню что орал в след Разумник, и какими словами напутствовала меня Центральная, однако шлюз открылся и мой звёздный истребитель выплюнулся за борт.
Ураган смерти нарезал пару кругов вокруг космической станции ведомый, хотелось бы сказать твёрдой рукой, но нет. Тем не менее, я успешно завершил очередной вираж, едва не размазавшись по её гладкому, блестящему золотом борту.
- Я Волк!
И снова во вселенной прогремел мой клич, однако, вряд ли он кого тронул. Хотя, лично мне стало гораздо легче собрать в кучу разбегающиеся мысли.
Третий оборот вокруг станции принёс мне необходимую то-лику трезвого расчёта и заставил призадуматься о тленности жизни.
- Девятьсот девяносто девять.
- Атакую!
Да поможет мне бог. Ураган смерти сделал пол витка вокруг станции, постепенно удаляясь. Разворот. Мелькнула мысль, - только бы сработало. Пуск. Несуразная торпеда покинула корпус истребителя и понеслась в цель. Следом ушла вторая.
Я смог, аж два раза. Не думайте, я способен на большее, вот только торпеды кончились.
Секунды две вообще ничего не происходило, потом станция слегка надулась, словно месяца четыре назад залетела. К конце третьей секунды, она была готова родить.
И родила, эллипсоид огня восхитительного сиреневого с золотом цвета.
Девятьсот девяносто восемь так и не прозвучало.
- Молодец, ай да букашка!
- Примите поздравления адмирал.
Центральная как всегда сдержаннее, чем Разумник. Радова-лись мы впрочем, не долго, секунд пятнадцать.
- Влипли.
Это Разумник, Центральная выразилась более конкретно.
- Сторожа.
- Кто такие!?
- Два сторожа, гончие станции. Была надежда, что их не осталось. Охрана станции, нам не устоять и против одного.
- Бежим!?
- Вряд ли, они как гончие псы берут след даже в гипере.
Хмель испарился вместе с эйфорией от победы. И в который раз в полный рост встала очередная проблема.
Конечно, мы ушли в гипер пространство, а две размытые тени понеслись следом. Центральная дала картинку на экран, корабли преследователи мало походили на всё виденное мной ранее. Три параллельных трубы примерно километровой длинны, хаотично обмотанные красными, зелёными и синими нитями толщиной пять, шесть метров.
Практически не прилегающие к трубам нити, переплетались друг с другом, создавая что-то вроде неплотно намотанного кокона. Гончие станции сели нам на хвост и не думали отставать. Запахло жареным, сначала в переносном, а потом и прямом смысле.
- Центральная, что происходит!?
- Жгут. Выходим из гипера.
Пять скачков в течение часа, температура повысилась до со-рока градусов, климатические установки, работая на полную мощность, перестали справляться с её повышением. Следующие пять скачков меня чуть не доконали.
Кружилась голова, в глазах мелькали разноцветные точки и шум, давящий на уши шум, шедший откуда-то изнутри. Меня вы-рвало. Скробр с сочувствием скосил глаз в мою сторону и ободряюще замурлыкал. Ему хорошо, он почти киборг таким и гипер переходы не страшны. Меня снова вырвало.
- Теперь ты понял, почему нам не уйти.
Разумник, всегда утешит и найдёт доброе слово в самый не-подходящий момент.
- Центральная.
- Да адмирал.
- Ладно, бросай прикалываться. Скажи…, яхта может ото-рваться от сторожей, если меня не будет на борту?
Центральная молчала долго, видно советовалась с Разумни-ком, меня ещё пару раз вырвало, прежде чем они решились сказать правду. 
Да, без меня у них есть шанс. В любом случае, гипер переходы меня доконают, живой организм не приспособлен к частым скачкам туда и обратно. Пока мои потрёпанные мозги переваривали полученную информацию, желудок опорожнился желчью, а из ушей потекла кровь.
- Сколько мне осталось.
- Семь, восемь переходов, но велика вероятность, что нас накроют раньше.
Куда ни кинь всюду клин.
- Готовь истребитель. Почему сразу не сказали? Они разделятся?
- Да адмирал. Это не выход. Сторожа не преследуют мелкие цели.
- Парни Вы что-то не договариваете. Когда оторвётесь от погони, сможете меня подобрать?
- Нет, всё так, только…, мы можем искать тебя вечно.
- Почему!?
- Если нам удастся сбросить сторожей с хвоста пройдёт не-сколько сотен гипер переходов, мне не запомнить координаты твоего выхода. Никак. Это невозможно, при такой частоте прыжков.
- А Разумник? Вдвоём, сможете?
- Вероятность есть, но она ничтожно мала.
- Ну и что, я люблю бесконечно малые вероятности. Жизнь без риска пресна и скучна. Так значит, шанс есть?
- Ничтожно малый. Держись букашка, удачи адмирал, Ураган смерти готов. К сожалению, в этом краю вселенной совсем нет развитых планет, можно сказать, их вообще нет, край без звёзд, великие пустоши. Не пытайся куда-либо лететь, вокруг лишь пустота, жди.
Звёздный истребитель легко, как и прежде верный воле моих команд покинул шлюз и ушёл влево. Совсем рядом, в паре импер-ских миль, промелькнули чудные конструкции сторожей. И исчезли.
Исчезли вслед за яхтой, Центральной и Разумником, вслед за надеждой. Удачи им, удачи мне.
*   *   *
День прошёл, другой проходит, никого. Место и впрямь пу-стынное, в пределах охвата сканеров нет ничего, абсолютная пустота, аж мурашки по коже. Ураган смерти медленно дрейфует послушный воле космического ветра. Ну не ветра, так частицы материи перемещаются в известном им одним направлении и увлекают за собой истребитель.
День третий. Тошно скучно, оптимистичные мысли.
День четвёртый. Скучно, тошно, не менее оптимистичные мысли.
День пятый. Всё то же и я. Еда есть, вода есть и кислорода пока хватает.
День шестой. То же. Мысли по-прежнему оптимистичные, по-моему, именно так и сходят с ума.
День седьмой. Где яхта?
День восьмой. Оптимизма заметно поубавилось. Дурные мысли всё чаще лезут в голову. Вдруг не оторвались, не смогли уйти от сторожей? А я, жду напрасно, и помощь не придёт.
День восьмой. Еда есть, вода есть, кислород пока есть. Да, если мне суждено умереть, то должно быть от удушья. Установка регенерации работает, но звёздный истребитель, даже самый совершенный не рассчитан на длительный рейд.
  День девятый. Хреново. Чёрная тоска. Цела ли яхта? Меня хоть ищут?
Смерть, в космосе нет углов, но она за каждым, ждёт. А чего жду я? Мысли, такие же чёрные как одноимённые дыры во вселен-ной, лезут в испуганно забившийся под черепную коробку мозг. Страх. Хочется жить, дышать, совершать подвиги, делать гадости.
Время ещё есть, но его мало. Надежда тоже присутствует, но она тает словно льдинка в руках. Жизнь, - колесо, смерть крива и многогранна, жёсткие углы линий, остриё косы у незащищённого горла.
День десятый, по крайней мере, я так думаю. Жизнь продол-жается. На досуге сверился с системой жизнеобеспечения, она про-вела нехитрые расчёты, жить мне ещё долго, недели две, потом начну медленно умирать от жажды.
День одиннадцатый, регенерационная установка работает как часы, исправно вырабатывая кислород, к сожалению, вода имеет нехорошее свойство испаряться без остатка. Какая-то её часть безвозвратно исчезает в дебрях моего организма, другая расходуется на производство кислорода. Как ни крути, а от удушья помирать мучительнее, однако сам неприятный процесс занимает меньше времени.
Альтернатива одна, - сдохнуть от жажды. Других вариантов нет, разве что крышу снесёт и герой империи, а ныне сумасшедший полный адмирал, почётный член совета проконсулов и так далее и тому подобное, взорвёт истребитель в порыве безумного оргазма.
Нет, не взорвёт, на хрена. Я всегда предпочитал помучится. Но тоска и страшно.
День двенадцатый, день тринадцатый и собственно день че-тырнадцатый прошли вяло. Я ждал, надеялся и верил, напрасно. Колокола не звонили, яхты не было.
День четырнадцатый. Никого, ни справа ни слева, ни сверху ни снизу, тишина и чарующее безмолвие вокруг. Мрак.
День пятнадцатый. Скучно. Жутко. И хочется выть.
День шестнадцатый. Вою. Я же Волк, волк одиночка. Повыл, стало легче, но яхты не видать. Смерть стоит рядом, её костлявые пальцы ещё не подбираются к горлу, однако, я её вижу. Глюки, нет, не думаю.
День семнадцатый. Всё там же и те же. Ураган смерти и я. Играем в шахматы, проигрываю. Хочется выть, лень.
Восемнадцатый день. И какого… я сижу на заднице! Я в прошлом маг или лох обычный!? Интересно в этой части вселенной кто-нибудь водится? Ну с, поколдуем. Не переборщить бы, как в прошлый раз.
Едва хронометр возвестил о начале девятнадцатого дня, я принялся за работу. Условия, не ахти какие, если честно, места ма-ловато, пентаграммы чертить почти нечем, да и боязно, одному без Разумника.
День двадцатый, всё готово, мне стрёмно. Вызвать, не вы-звать? Если да то кого?
День двадцать первый. Вам смешно, а мне страшно. Да, герой империи и прочее, прочее боится, не так что бы очень, но….
  Впрочем, и день такой – очко, двадцать одно. Плевать, когда я чертей боялся! Волк я или не Волк? Я Волк!
И понеслось. Первым естественно вскочил вопрос кого вы-звать. Вскочил и остался стоять, стоял долго часа полтора. Действительно кого? Необходимых ингредиентов для вызова чего-либо знакомого нет. Так, мусор какой-то.
Дурак. Я естественно. Мы не привыкли отступать! Пента-грамму нафиг, стираю, ловлю инсайт, озарение по-русски и черчу новую, почти от балды. Догадайтесь с трёх, раз кого мне приспичило вызвать.
Именем такого-то, вызываю такого-то, воскурил, всё что бы-ло, но безуспешно. Едва я успеваю поджечь собранный мусор, как система пожаротушения тушит.
Приказываю центру управления отключить пожарную сигнализацию и в очередной раз поджигаю обрезки кабеля из ремонтного отсека, какие-то разноцветные шарики и всё что попало под горячую руку.
Вау! Горит, разноцветным пламенем и ещё как горит.
- Именем Великого и могучего компьютера, которому нет равного во всей вселенной, заклинаю ….
В общем, меня понесло. Чувствую, что порю чушь, но не могу остановиться. Язык бельмесит сам по себе, путаные мысли складываются в слова, слова сцепляются в фразы.
- …. заклинаю, приди.
Не успел я охрипнуть, как потерял дар речи.
- Что прикажет хозяин.
На мой вызов и чушь заклинаний никто не явился, вместо этого буквально восстала из пепла солидная куча сожжённого мною мусора и произнесла.
- Что прикажет хозяин.
Я вообще-то не некромант, да и колдун так, ничего себе, опыта почти никакого, но смог. Вот только самому интересно, что?
Сердце дрогнуло и на секунду перестало биться, нет, конечно, не от страха. Радость тому причина. Монстр восстал из пепла, ничего, что без головы и ног, зато рук в избытке и глаз штук десять, если так можно назвать светящиеся загадочным светом шарики.
Я создал его, реанимировав остатки не догоревших проводов, чипов и корабельного мусора. Ничего что мал, плевать, что похож на осьминога, главное он называет меня, - хозяин.
- Что ты можешь?
- Что прикажет хозяин.
Круто, надеюсь, он сможет найти яхту в необозримых просторах космоса. Вот ведь, сам от горшка два вершка, сантиметров пятнадцать в высоту, а желания готов, словно джин исполнять. Какой я молодец, однако.
- Ищи яхту.
- Что прикажет хозяин.
- Яхту ищи, - подтвердил я прежнее указание чуть севшим голосом.
- Что прикажет хозяин.
- Что ты заладил одно и то же, как попугай! Яхту можешь найти.
- Что прикажет хозяин.
- Э-э-э, да ты дебил? Даун что ли?
- Что прикажет хозяин?
- Заткнись.
- Что прикажет хозяин.
Да, говорить с ним бесполезно и вот ещё что, сам маленький, а голос громкий такой, словно слон в джунглях трубит. И трубит то гад прямо в ухо, да так, что перепонки едва не лопаются. Обидно, досадно, ну хрен с ним.
- Что прикажет хозяин.
Осьминожек явно не подарок, с таким попутчиком я и сам вскоре с ума съеду. Что-то не сложилось, не срослось, как говорят. 
День двадцать второй.
- Что прикажет хозяин.
День двадцать ….
- Что прикажет хозяин.
И вот так всё время, словно пластинку заело и главное без вопросительных интонаций, ровно трубит себе не обращая на меня внимания, сидит на том месте, где возник, и издевается. Я понимаю, что он не нарочно, уродился таким, но легче не становится. Не повезло ему, чипы горелые, процессор дефектный, разве можно что путное из отбросов создать. То-то.
- Что прикажет хозяин.
Тоска, скука и безнадёга. И крыша. Она же постепенно едет. Ту-ту, в палату номер шесть.
День двадцать шестой. Тварь! Убираться не собирается, пы-тался изгнать, заклинания не помогают. А злюка, какой! Двух без-обидных уборщиков на хрен сломал. Самого бы взорвать да жалко, вот ведь.
- Что прикажет хозяин.
Короче! Надоело мне всё. День двадцать седьмой. Меня не боится и не обижает, жаль.
- Прости.
- Что прикажет хозяин.
Ничего не прикажет. Зарядил я его вместо боеголовки в тор-педу и отфутболил нафиг.
Только стало ещё более грустно и противно. День двадцать седьмой, хреново.
Прошло чуть больше двух недель, мне не дали воды, совсем. Вот оно, началось.
День двадцать восьмой. А губки-то сушит и горлышку непривычно. Ну, день я перетерпел, ночью поспал, хотя какие в космосе дни и ночи, так названье одно.
День двадцать девятый, утро не порадовало, в рот, словно песка насыпали, губы обветрились, не трескаются ещё, но скоро. Не пустыня конечно, климат установка работает, слабенько и влажность не та, но работает.
Язык потихоньку распухает, во рту Сахара, по горлу маленькие бесы катают большие шершавые камни. Слюней нет, пота нет, во всём теле ощущается жар. Сколько я ещё продержусь? В желудок, словно кипятка налили, жрать не хочется, сухпай в рот не лезет. Кто-то сильно злой драит мой язык наждачной бумагой.
День тридцатый, тело обмякло, сил нет, держится лишь воля. Мне повезло, теперь я знаю, как умирают от жажды. Медленно и мучительно, мучительно и медленно. Потрескалось всё, каждая клеточка просит пить, жалобно так просит. А что делать, кому теперь легко.
Меня нашли день на тридцать второй, не так чтоб живого, но душа ещё не отлетела. Нашли не Разумник с Центральной, а мой верный Скробр. Впрочем, они тоже принимали деятельное участие в моих поисках, к сожалению безуспешно.
Если бы не Скробр, лежать мне в люльке управления истребителя ссохшейся мумией.
Первоначально, оторвавшись от погони Разумник с Центральной…. А я вот думаю, может у них любовь? Итак, скинув с хвоста сторожей, мои шибко мудрые парни занялись вычислениями, вдвоём, но мощности всё равно не хватало. День, два, неделю, вторую они считали и считали, прочёсывая квадрат за квадратом.
Безрезультатно, пока кто-то из них, а возможно общая, слитая в едино память, не прислушалась к нетерпению Скробра. Он конечно не собака, но худо бедно считает меня своим хозяином, отцом и матерью в одном лице.
Помогло чутьё, там, где высшая математика астро и космофизика оказалась бессильны, сработали простые инстинкты, помноженные на передовые технологии и ресурсы яхты.
После того как мой Скробр был подключён к поисковым си-стемам, озабоченный лишь поиском хозяина, Разумник с Центральной напрягли мозги и ввели дополнительные поправки на шестое собачье чувство. Природный инстинкт не подвёл.
Я жив, здоров и лечу домой.
……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………, по крайней мере, мне самому хочется в это верить. А как же иначе!?