3. Primum non nocere.
Прежде всего – не навредить (лат.)
В просторном салоне ИЛ-86 не было ни одного пассажира, но по проходу сновало не менее пяти стюардесс. Они были сосредоточенны и молчаливы, и лишь одна из них, которая встретила его у трапа и представилась Наташей, улыбалась и шутила, усаживая его в кресло:
- Вы даже не загорели в Анапе! Ничего, не страдайте. Меня тоже два раза отзывали из отпуска. Только вот спецрейса для меня не организовывали.
Потом положила перед ним стопку свежих журналов и объяснила:
- Если вам необходимо, можете связаться с Москвой. Телефон – справа от вас, набор московский, без восьмерки. Номер телефона Президента - первый в списке.
Но говорить с Президентом Сане было не о чем, и он решил позвонить Лене, Он долго шарил по карманам в поисках бумажки, которую дала ему Фаина Анатольевна, но, когда нашел, запустили двигатели, и у его кресла тотчас же появился Виктор Васильевич Найденов.
- Устроились? – скорей подобострастно, чем участливо спросил он, напрягая голос. – Желаю вам спокойного полета. Надеюсь, вы не в обиде на нас за случившиеся недоразумения? Я думаю, не стоит рассказывать о них там…
Он показал пальцем в потолок салона.
- А мне кажется, они никому не интересны там, - ответил Саня, повторив жест обеспокоенного начальника ФСБ. – Чувствуйте себя спокойно и извините за причиненные беспокойства.
Моторы взревели громче, и Найденов исчез так же как и появился: незаметно и тихо.
Санников выглянул в иллюминатор. От самолета лихо отъезжал трап, разгоняя небольшую толпу одинаковых людей в штатском платье, но с военной выправкой. У черной «Волги» Виктор Васильевич по стойке «смирно» докладывал о чем-то сутулому человеку в длинном макинтоше.
«Наверное, сам полковник Ярыгин пожаловал проводить меня, - подумал Саня. – Надо сделать ему ручкой».
Но в это время самолет тронулся с места и одновременно из соседнего салона вошел высокий человек с бутылкой минералки в руке. Он поставил ее на столик и протянул Сане руку:
- Полковник Туляков. Сергей Петрович. Прикомандирован сопровождать вас до Москвы. Наташа уже уведомила вас о связи со столицей? Если будут какие проблемы, обращайтесь ко мне.
Лайнер скоренько пробежался по полосе и взмыл в небо. Полковник перекрестился:
- Взлетели, слава Богу. Сейчас был в кабине у пилотов, они приняли очень неблагоприятный прогноз по трассе. Везде грозы. До Воронежа дотянем, а там, как Бог даст. Пойду, свяжусь с Москвой.
Рев моторов немного стих, и Саня набрал номер телефона Лены.
- Я слушаю, - сразу же ответил ее слабый голос
- Это я, - сказал он как можно бодрее. – Как ты там?
- Плохо, - чуть слышно произнесла она. – А без тебя совсем плохо.
- Держись, - приказал он, ощущая тревогу и страх. – я лечу к тебе. Сегодня мы будем вместе, если погода не помешает. Здесь грозы повсюду.
- У нас тоже за окном грохочет. А ты помнишь тихий дождичек в Сергиевом Посаде? – неожиданно спросила она, и Саня догадался по ее голосу, что она улыбнулась.
- Конечно! - радостно ответил он. - И церквушку помню, которую в Лавру не пустили.
- Я тоже. Я тогда еще сказала: «Ты – мой поэт». И ты сразу задрал свой нос.
- Про поэта помню, а про нос – нет.
- Ладно. Что-то то я устала. До встречи.
- Пока. Я люблю тебя.
- Я тоже.
Саня положил трубку, и в тот же миг рядом появился полковник Туляков, по-военному доложивший ему:
- С погодой в Москве – дело швах. А вот ваши пациенты чувствуют себя хорошо: пульс, давление и температура в норме. Я только что разговаривал с Вениамином Львовичем. Это домашний доктор Президента.
- Все будет в порядке, - ответил Саня. – Лишь бы нас не посадили на запасном аэродроме.
Сейчас он думал больше о Лене, чем о своих будущих пациентах. Тревога, которая овладела им при одном ее слове «Плохо», не проходила, и тут весьма кстати появилась стюардесса Наташа.
- Через десять минут будем обедать, - сказала она. – А сейчас, может быть, что-нибудь выпьете?
- Мне бутылочку «Боржоми», - попросил полковник.
- А мне коньяк. Дагестанский, три звездочки, - сказал Саня, ожидая, что стюардесса сейчас посмеется над его выбором, произнеся что-то вроде: «Дагестанского не держим, тем более три звездочки».
Но Наташа лишь спросила:
- С лимоном или с конфетой?
- С лимоном и … с конфетой, - ответил он, и она рассмеялась.
- Сегодня они отдыхают, - грустно сказал полковник. – Никогда не слышал, чтобы стюардессы во время спецрейса смеялись.
Через минуту появилась Наташа с бутылкой минеральной воды и рюмкой коньяка.
- «Багратион» называется, - пояснила она. – Говорят, он Наполеона бил. Поэтому и коньяк лучше французского.
Коньяк снял с его души то ощущение страха и тревоги, которое не отпускало его после звонка Лене, но не успел полностью придти в себя и приступить к обеду, как самолет резко пошел вниз.
- Садимся в Воронеже, - сообщила им стюардесса, прошмыгнувшая мимо, - пристегнитесь.
Садились в какое-то месиво из дождя, ветра и темноты. В иллюминатор Саня видел только жирные струи воды, облепившее стекло и обрывки туч, проносившиеся мимо. Когда самолет коснулся полосы, вдалеке замаячили какие-то постройки, но остановились они где-то посреди поля, окруженного сплошным туманом. Из него неожиданно вынырнул шустрый трап, а вслед за ним подъехала черная «Волга». Люди, вышедшие из нее, сплошь были одеты в армейские длиннополые плащи, но, благодаря порывам ветра, Саня вычислил среди них по лампасам сразу двух генералов. Вскоре к ним подошел, откозыряв, полковник Туляков, и они, нахохлившись под порывами ветра с дождем, стали что-то оживленно обсуждать, постоянно тыкая пальцами в небо.
«Ну, зайдите же в самолет, дуралеи, - с веселым сочувствием подумал Санников, - чего вам на дожде мокнуть-то?»
Словно прочитав его мысли один из генералов в сопровождении Тулякова двинулся к трапу, и вскоре Саня услышал в проходе грохот прорезиненного плаща. Тут же из-за занавески выглянуло озабоченное личико одной из стюардесс.
- Красавица, - прогремел голос вошедшего, - сообрази мне водочки грамм сто пятьдесят. Прозяб до самого до…
И только после этого он обратился к Сане:
- Здравия желаю, товарищ Санников. Генерал Желнов. Попали мы с вами, скажу честно, в паршивую ситуацию. Приказ самого Верховного Главнокомандующего не можем выполнить. Когда такое было?
Он залпом выпил принесенную стюардессой водку и отодвинул в сторону поднос с закуской.
- Думали, вы до Тулы дотянете. Оттуда мы бы вас на «Мерсе» за два часа до Москвы домчали. Не получилось.
Он тяжело опустился в кресло напротив Сани и пытливо посмотрел ему в глаза. Вопрос, который он задал после этого, был очень неожиданным:
- Вы на истребителе когда-нибудь летали?
Вероятно, генерал сразу же понял, насколько глуп его вопрос, потому что он стушевался и забормотал совсем уж не по-генеральски:
- Впрочем, о чем это я вас спрашиваю? Откуда вам летать. Вы и в армии-то не служили.
Как он узнал об этом за столь короткое время, можно было только догадываться.
Затем, вдруг взбодрившись, генерал склонился к уху Санникова и доверительно спросил, словно предлагая ребенку прогулку на пони:
- На «Сушке» полетите? Есть у нас такой всепогодный истребитель, СУ – 35 называется. Он свечкой пробьет всю эту гадость, пройдет над грозой и через какие-то там минуты вы - в Москве. Только вам, конечно, придется гермокостюмчик надеть и, вообще,… настроиться. А?
- Ну, что же, – пожал Саня плечами, - на «Сушке» - так на «Сушке».
- Так чего же мы тогда сидим?
Генерал подхватил его под руку и поволок к выходу.
Гермокостюм на него надевали в кабинете начальника аэропорта. Делали это долго и нервно: что-то там не сходилось по размерам и комплектности. Саня слушал ругань военных и специалистов и надеялся, сто за это время гроза пройдет и он продолжит путь на привычном "ИЛе", а не на какой-то неизвестной ему «Сушке». Но в кабинете работала громкая связь, через которую регулярно сообщалось, что все окрестные аэродромы отказываются принимать самолеты из-за страшной непогоды.
Наконец его облачили в жесткий, неудобный костюм, с трудом затолкали в машину и повезли сквозь мрачные сумерки и дождь куда-то далеко – далеко.
Изысканный, как Гумилевский жираф, истребитель стоял у самой лесополосы, а его крыла тянулся в струнку молоденький пилот точно в таком костюме, в какой только что одели Санникова. Сначала он отдал честь и рапорт о готовности самолета генералу, а затем пожал руку Сане, ободряюще ему улыбнувшись.
Затем Санникова общими усилиями втиснули в тесную кабину, пристегнули ремнями и захлопнули прозрачный колпак над головой. Он удивился, что ему не дали никаких инструкций, как вести себя во время полета, но тут в наушниках его гермошлема щелкнуло, и веселый голос пилота произнес:
- Командир боевого истребителя СУ-35М Юрий Коряк приветствует вас! Прослушайте короткие ЦУ.
Летчик быстро и толково объяснил, как пользоваться связью и кислородной маской, как легче переносить перегрузки и ничего не бояться:
- Если совсем рядом будет сверкать и грохотать, вспомните, например, салют на Красной площади, и вам будет совсем не страшно.
Из всего, что произошло дальше, Сане запомнился только взлет, быстрый и даже чем-то приятный. Потом все было, как в тумане и страшном сне.
Действительно, вокруг сверкало и грохотало, а, кроме того трясло и укачивало. Когда генерал уверял его, что они окажутся в Москве через какие-то минуты, он явно втирал ему очки. Но, тем не менее, едва он стал осваиваться с адскими условиями как полета, как пилот торжественно провозгласил:
- Мы приближаемся к столице нашей Родины Москве! Готовьтесь к посадке, товарищ Санников. И чего это мэр не сподобился к нашему прилету тучки над городом разогнать? Я бы ему памятник заказал у скульптора Церетели.
Затем он надолго замолчал. Саня вдруг увидел почти рядом с кабиной гнущиеся от ветра березы и понял, что посадка оказалась нелегкой. И голос пилота раздавшийся, у него в наушниках, когда самолет уже бежал по полосе, подтвердил это.
- Мы так с тобой не договаривались, - хрипло произнес он, после того как «Сушка» несколько раз ощутимо подпрыгнула на полосе и заюлила, и Саня догадался, что он обращается к своей машине.
И та, как бы ему в ответ, вдруг расслабилась, облегченно заурчала и мягко подкатила к какому приземистому зданию с ярким фонарем на крыше. Саня уже не удивился, увидев рядом с ним несколько машин и группу нахохлившихся людей. Прозрачный колпак над головой пополз вверх, и тотчас же по гермошлему застучали крупные капли дождя. Потом раздался стук посильнее, и, подняв голову, он увидел улыбающееся лицо пилота.
- Ну как, пассажир, натерпелся страху? – спросил он, стараясь, чтобы голос его звучал как можно веселее, но это удавалось ему плохо.
- Не успел, - ответил Саня. – Уж слишком быстро ты летел.
- А я, сказать честно, перетрухнул малость, когда на посадку пошли, - признался Юрий. – Я ведь полосу увидел, когда шасси стали листочки с березок сбивать.
Промокшие солдатики, похожие на трудолюбивых гномов, подкатили к самолету трапик и помогли Санникову спуститься на землю. Там его сразу окружили люди в штатском.
- Полковник Смышляев, - представился один из них, козырнув. – Вам надо быстро переодеться, мы сейчас же выезжаем.
Саня развел руками: все его вещи остались в Воронеже. Этот жест рассмешил полковника, и он по-дружески приобнял его за плечи:
- Не беспокойтесь. У нас есть все необходимое, чтобы экипировать вас.
Саня обернулся, ища взглядом пилота, но тот стоял рядом с ним.
- Спасибо, командир, - сказал Санников.- Ты здорово летал сегодня. Это говорю тебе я, впервые севший в такой самолет.
- Самолет как самолет, - смущенно ответил летчик, видимо не привыкший к таким похвалам. – А на добром слове - спасибо.
Тут полковник Смышляев выразительно постучал ногтем по циферблату наручных часов, подхватил Саню под руку, и они почти бегом направились в дом.
Через двадцать минут Саня сидел на заднем сиденье автомобиля, одетый в новый костюм, сшитый словно на него, и следил за дорогой, стараясь угадать, далеко ли они от Москвы. Сидевший впереди полковник Смышляев, не умолкая, говорил по телефону, и по вибрации его голоса, Саня догадался, что его собеседником был высокий чин, а, может быть и сам Президент.
Быстро стемнело, и он взглянул на часы на приборном щитке водителя: был десятый час.
Полковник внезапно повернулся к нему:
- Не хотите поговорить с Президентом?
- С Президентом – нет, - нагло ответил Санников. – Можно мне переговорить с другим человеком?
Смышляев сначала окаменел от подобной наглости, но затем быстро пришел в себя и протянул ему трубку:
- Пожалуйста.
Предусмотрительный водитель, сделавший свои выводы из состоявшегося разговора, выдвинул перегородку, разделявшую две части салона.
«Кадровая служба Кремля работает отлично, - подумал Санников. - Она набирает обслуживающий персонал умнее его начальников».
Телефон долго молчал, потом раздался сонный голос уже знакомой ему девушки:
- Я вас слушаю. Чего вам?
- Мне Елену Анатольевну, пожалуйста, - волнуясь, попросил Саня: ему казалось, что сейчас в ответ он услышит что-то страшное для него и всего мира, но по телефону раздался лишь крик раздосадованной прислуги:
- Елена Анатольевна, возьмите трубку! Вам снова какой-то мужчина звонит!
Саня даже не обратил внимания на ее последние слова, которые раньше вызвали бы у него бурю ревности и, едва услышав слабый глосс Лены, сказавший ему «да», закричал:
- Лен, я уже в Москве! Рейс задержали из-за грозы. Ты ложись спать, не беспокойся! Я еще часа два буду добираться до города.
Он весь напрягся, ожидая ответа, и вздрогнул от счастья, когда она сказала, смеясь:
- Санников, ну чего ты кричишь? Мне давно уже по телевизору сказали, что все аэропорты столицы закрыты и самолеты садятся в Нижнем. Ну, коль скоро ты уже в Москве, я сейчас досмотрю свой сериал и поставлю чай. Я буду ждать тебя хоть целую вечность. Потому, что я люблю тебя.
Белая дача Президента была ярко освещена. Саня увидел на ступеньках невысокого человека, зябко приподнявшего плечи. Но лишь только машина подкатила к крыльцу, он бойко подскочил к ней и открыл дверцу.
- Помощник Президента Самохин, - представился он и добавил, словно стесняясь: - Владимир Ильич.
- Александр Александрович Санников, - ответил Саня и доверительно взял помощника под локоть. – Я хотел бы попросить вас, Владимир Ильич, через полчаса организовать мне машину в Москву. У меня там очень срочное и важное дело.
- Да, да, конечно, - горячо отозвался на его просьбу Владимир Ильич, – я распоряжусь. А сейчас вас ждут Президент и Председатель правительства.
Первые лица государства встречали его, стоя в небольшом холле, освещенном приглушенным светом настенных бра.
Президент первым шагнул ему навстречу и протянул руку:
- Как долетели?
И, не дожидаясь ответа, без малейшей паузы перешел к делу:
- Что вы намерены предпринять?
У Санникова был уже готов свой детальный план «исцеления» первой и второй леди России, и он сразу перешел к его осуществлению:
- Я хотел бы поговорить с вашим домашним врачом.
Мимолетного взгляда Президента было достаточно, чтобы его помощник стремительно исчез в соседней комнате, и буквально через минуту в холле появился маленький седой человек в белом халате со стетоскопом на шее.
- Добрый вечер, - поздоровался он со всеми и завертел головой, не зная, кто и чего от него ждет.
- Здравствуйте, Вениамин Львович, - выдвинулся вперед Санников.
- Мы знакомы? – недоверчиво спросил врач, пряча руки за спиной.
- Заочно, - успокоил его Саня. – Во время полета сюда мне передавали вашу информацию о состоянии пациенток. Скажите, за это время что-нибудь изменилось?
- Ровным счетом, ничего, - ответил Вениамин Львович. – Все стабильно в норме.
Не дожидаясь приглашения, он опустился в кресло, тем самым показывая всем, что он очень устал и плевать хотел на этикет. Первым лицам ничего не оставалось делать, как присесть, а вездесущий Владимир Ильич тут же придвинул кресло Санникову, который продолжил беседу с врачом:
- То есть, если сейчас они проснутся, их здоровье будет в норме?
- В абсолютной норме, - уверенно, но чуть раздраженно ответил доктор. – Я не наблюдал ни единой патологии в организме женщин за все время их сна.
- И какой диагноз вы им поставили?
- Никакого. Хотя мне и стыдно в этом признаться. Впервые за тридцать с лишком лет работы я вынужден был полезть в справочники и созвать консилиум. Добрая половина моих коллег пришли к выводу, что это летаргический сон. А когда я объяснил им, что во время летаргического сна люди не ворочаются в постели и не улыбаются, они начали доказывать, что это «не-о-быч-ный» летаргический сон. Вы можете оценить по достоинству этот нонсенс; «необычный» летаргический сон? Кстати, вы врач?
- К сожалению, нет. Но для того, чтобы без всяких последствий разбудить наших дам, я должен знать все, и здесь мне потребуется ваш врачебный опыт. Надеюсь, вы не делали им никаких инъекций?
- Боже упаси! Вы еще спросили бы, не пытались ли мы разбудить их каленым железом.
- Это хорошо. В таком случае ваши пациентки через пять минут будут на ногах.
- Блажен, кто верует
- Вы же веруете, что они физически здоровы?
- Вы спрашиваете меня об этом уже в десятый раз.
- И не зря. Потому что, убедившись в этом, мы должны с вами подумать об их психическом здоровье. Вы понимаете меня?
- Не совсем.
- А вы представьте себе: ваши пациентки просыпаются, как вы меня уверили, совершенно здоровыми и видят вокруг врачей, взволнованных родственников и меня, совершенно незнакомого им человека. А теперь подумайте об их состоянии.
- Подумал и, по-моему, начинаю вас понимать, молодой человек. И что вы предлагаете во избежание этого психологического стресса?
- Надо сделать так, что бы это было обычным пробуждением ото сна. И чтобы рядом был человек, которого они привыкли видеть при каждом при пробуждении.
- То есть….
- То есть, - Санников повернулся к Президенту и Премьеру, - вы должны быть сейчас рядом с вашими женами. В разных комнатах. После такого сна они ничего не помнят из того, что было вчера и сегодня, поэтому лучшим объяснением случившемуся будет, на мой взгляд, следующее: вы, Владимир Васильевич, задержались вчера с супругой на вечеринке и вынуждены были заночевать на даче Президента. Вы не возражаете?
- Разумеется, нет, - как-то уж слишком официально ответил Премьер.
- Ну, вот и отлично. Когда они окончательно проснутся и придут в себя, вы под каким-нибудь предлогом покинете их, чтобы встретиться с нами и рассказать об их самочувствии. После этого моя миссия завершится, а вас ждет обычная, и надеюсь, спокойная ночь.
Президент недоуменно развел руками:
- А кто же разбудит их, если вас не будет… там?
- Я могу сделать это, находясь даже за пределами дачи. Мне надо было только предупредить вас о возможных осложнениях. Но теперь все будет в порядке.
Президент с Премьером удалились, а Саня присел за журнальный столик и стал листать газеты. Вениамин Львович мирно дремал рядом. Через десять минут в дверь просунулась голова помощника.
- Все готово, - сказал он громким шепотом. – Они в разных комнатах.
Саня прикрыл глаза и нашел коды женщин. Тамара Сергеевна, жена Президента, думала во сне о каких-то гладиолусах. Лилии Яковлевне снилась ее ссора с кухаркой.
Санников послал им привычную команду и сразу же почувствовал, чего стоил ему сегодняшний день: захотелось спать и о не чем не думать. Но в его заторможенном сознании все же промелькнула мысль том, что он скоро увидит Лену, и ему стало необычайно хорошо, как бывало только в детстве, когда все казалось беззаботным и праздничным.
Президент и Премьер появились в холле почти одновременно. Оба улыбались.
- Все хорошо, - радостно сказал Президент. – По-моему, она чувствует себя лучше прежнего.
- Никаких признаков какого-либо недуга, - подтвердил и Премьер. – Совершенно непонятно почему они заснули таким странным, непробудным сном.
- Ну что же, теперь я могу ехать, - облегченно вздохнул Саня. - А вы, доктор, снимайте халат и идите спать. И держитесь подальше от ваших пациенток. Пусть они знают, что с ними ничего не случилось.
- Может, вы проведете ночь у нас? – радушно предложил Президент.
- Спасибо, - ответил Санников. – Я воспользуюсь вашим заманчивым предложением в другой раз. Чтобы когда-нибудь с гордостью сказать друзьям и соседям: «Я ночевал на даче Президента». А пока меня ждут неотложные дела.
- Но я надеюсь, что мы скоро встретимся? – спросил Президент, пожимая его руку.
- Непременно. Завтра я позвоню, чтобы узнать о здоровье моих пациенток. Потом навещу их сам. В качестве кого и под каким предлогом, придумаю потом. Пока же сделайте так, чтобы никто не смог рассказать вашим супругам, что с ними случилось. Я думаю, что это возможно.
- Мы тоже так думаем, - значительно ответил Премьер сразу за двоих.
После теплых рукопожатий Санников в сопровождении Владимира Ильича двинулся к двери, но потом будто ненароком остановился и спросил, тоже обращаясь сразу к Президенту и Премьеру:
- А вы бы не могли выполнить одну мою просьбу?
Оба государственных мужа величаво кивнули, и Саня изложил свою просьбу как совсем незначительную:
- Не могли бы вы принять меня в Кремле в любое время, которое сочтете удобным для себя.
Президент улыбнулся:
- Почему именно в Кремле? Мы можем побеседовать здесь, на даче.
Саня тоже ответил ему улыбкой:
- Такая на меня блажь нашла. Хочется встретиться с вами именно в Кремле. Я не отниму у вас много времени, всего полчаса.
Услышав ответ, он понял, что Президент наконец-то вновь почувствовал себя Президентом:
- Мы готовы уделить вам и час, и даже два часа. Мы очень благодарны вам за то, что вы сделали для нас. Но запомните, молодой человек, что полчаса для первых лиц в государстве – это уйма времени. Поэтому, если вы не хотите, чтобы вам отказали, всегда просите уделить вам пять минут.
Он хохотнул, показывая тем самым, что его слова никоим случаем не надо воспринимать как нотацию. На этой веселой ноте они и расстались…
… В салоне правительственного лимузина было тепло и уютно. Мешал только напряженный голос диктора, вещающий о падении курса акций каких-то глобальных кампаний.
- Господи, - сказал со вздохом водитель, - и когда это все кончится.Если не землетрясение, то цунами, если не цунами, так кризис.
Он выключил радио и поставил на крышу мигалку:
- Так быстрей, авось, доедем. Скорей спать ляжем, а там и про кризис этот … забудем.
Москва накатывалась на них сплошным потоком красных огней и багровым неспокойным небом.