Волк и зайцы.
-Свободу травоядным!
Серый волк открыл сначала один глаз, потом другой, навострил уши.
-Долой тирана!
Да нет, ему не послышалось. В лесу, в самом деле, происходило что-то странное. В его лесу, волчьем, а потому серому пришлось встать и пойти в том направлении, откуда доносились возгласы.
-Вся власть зайцам!
-Ура!—подхватило с десяток голосов.
Это звучало уж чересчур дерзко. Волк ускорил шаг.
-Бунт, безжалостный и беспощадный бунт!—донёсся сверху голос сороки. –А я ведь их предупреждала, ваша серость, что вы как явитесь, да как всех скушаете! А они вон как. Палку, Которая Стреляет нашли да осмелели!
-Какую-какую палку?—волк остановился и прижал уши.
-Ясно какую—стреляющую. Ту самую, что охотники вчера забыли, -сообщила сорока. –Я их предупредила, ваша серость, что вы всё равно их всех съедите, а они всё одно талдычат—застрелим да застрелим. Одним словом—зайцы.
-И что, уже того--стреляли?
-Так не в кого ещё, ваша серость. Они ж в вас пальнуть хотят, -заметила сорока. –Да вы не бойтесь, ваша серость. Зайцы они ж создания глупые. Они мушки от курка не отличат.
-Мушки от курка?
-Ну, да. Это, знаете ли, когда берут зверя на мушку, потом спускают курок—и нет зверя, -просветила сорока. –Только вы их на этот раз как-нибудь побольнее съешьте—по кусочку, чтоб бунтовать неповадно было.
-Посмотрим, -пробормотал волк и пошёл дальше.
Всё-таки это был его—волчий—лес, и он нёс ответственность за всё, что тут происходило. Если, конечно, дело не касалось человека.
-Вот же он! На, получай!—в волка полетели шишки. –Теперь можно—лес-то заячий. На, получай!
Волк ощетинился и глухо зарычал. Тотчас же двух вконец обнаглевших белок и след простыл.
-Вот они признаки безвластия, -философски заметила сорока. –Таким вот психически неустойчивым элементам совсем башню сносит, творят, что хотят. Сейчас, верно, к Косому на поклон поскакали. И этих на кусочки!
-Да замолчи ты. Без тебя тошно.
-Вы заметьте, ваша серость, что одна я осталась вам верна, -продолжала болтать сорока. –Даже какие-то там белки и те щёлкнуть по носу свергнутого властелина норовят, а я…
-Меня ещё не свергли.
-Но вот у белок сложилось другое впечатление. Вот всегда так. Пока властелин в силе, все перед ним заискивают, а только низвергли, так самая последняя зверюшка норовит шишкой запустить.
Волк глухо зарычал, и сорока благоразумно замолчала. Наконец, волк вышел на небольшую поляну. На трухлявом пне спиной к волку сидел толстый и аппетитный заяц с чёрным пятнышком между ушей, а вокруг пня расположились ещё с десяток ушастых, с упоением внимавших речам своего лидера. Тут же у пня лежала и Палка, Которая Стреляет, которую зайцы и не думали брать в лапы.
Волк прижался к земле, готовясь к прыжку.
-Мы выдвинем этим хищникам свои условия!—вещал заяц на пеньке. –Они не станут больше охотиться на нас, зайцев! А чтобы поохотиться на кого другого, будут спрашивать разрешения у нас же!
-Ура!—подхватили его сородичи.
-А тех, кто с нашими правилами не согласен, тех пристрелим!—ратовал заяц с пятнышком.
-Ура!—одобрили его собратья.
-Вот, как и обещала, привела, -заявила вдруг сорока. –Берите его на мушку, да на курок, на курок!
Тут волк прыгнул и одним ударом перебил зайцу-оратору хребет. Зайцы бросились врассыпную.
-Да здравствует Его Серость!—крикнула сорока и улетела от греха подальше.
Волк сытно отобедал зайцем-бунтовщиком, размышляя про себя о незавидной судьбе демократии в его волчьем лесу…
Алексей Беляев. 2013-01-30