Я ненавижу тебя, Буратино. Записки Карабаса
Тогда, в 1990 году, на празднике "Прощание с букварем" я - первоклассница играла Карабаса. Согласилась, потому что обещали подарить колпак и азбуку Буратино.
Обещание не сдержали. Так бывает, что взрослые иногда обманывают. И я невзлюбила Буратино.
Прошло десять лет.
1 марта 2000 г.
Завидую брату, который погиб в первую войну. Дедушка уверен, что нельзя такое говорить. Первая война оказалась репетицией, а не войной. Каждодневные зачистки. Сегодня узнала, что самый лучший чеченец - мертвый чеченец. Беспокойство не проходит. Сердце онемело от страха. Сидим в подвале. Вертолеты угощают нас ракетами.
2 марта 2000 г.
На рассвете хватаем пакеты и бежим на окраину села. У нас нет машины с тех пор, как папа погиб в автокатастрофе. Дедушка остался в подвале. В спешке не взяли ничего из еды. Холодно, голодно, страшно. Вертолеты устали. Едва добрались до села.
Варвары разграбили наши дома. На БТР-ах вывезли все, что посчитали ценным. Остальное в упор расстреляли, обгадили, справили нужду прямо на молитвенном коврике. Осквернили каждый угол.
Собрали продукты и спустились в подвал. Дедушка не произнес ни одного слова.
3 марта 2000 г.
Дедушка умер во сне. Пришли соседи и похоронили его под яблоней. Тузик отказывается отходить от могильного холмика.
4 марта 2000 г.
Люди уходят из села. Нам бы людей на поминки пригласить. Угощать нечем. Знобит. Холодно на душе. Слез нет. Не верю, что дедушка умер. Как он провел первую ночь в сырой земле? Приходили к нему Мункар и Накир - огромные черноглазые ангелы с молотами, которые никто из людей не в силах сдвинуть?
Знаю, дедушка ответит на все их вопросы правильно. Праведный верующий проведет дни ожидания Судного дня в спокойствии.
5 марта 2000 г.
Под покровом ночи решили уйти в соседнее село. На полпути вспомнили, что забыли документы. Шквальный огонь. С неба падают не звезды. Смертоносный огонь на поражение. Спускаемся в подвал. Тузик уже ждет нас там.
6 марта 2000 г.
Надо уходить. Людей много. Тузик не отходит ни на шаг. Идем, падаем, встаем, опять падаем, выбрасываем ручную кладь. Помогаем друг другу. Осколочные ранения. Смертельные раны.
Высаживают детей и женщин из машин. Забирают раненных. Люди в толпе теряют друг друга.
Никого не бросаем. Даже убитых. Душераздирающий плач детей и женщин. Ищут друг друга. К нам прибилась еще одна собака с щенятами. Вертолеты зависают прямо над нами. Ракетный и пулеметный обстрел. С неба падают не только гильзы, но и пепел. Лежать на земле холодно. Огонь немного стих. Поднимаемся и продолжаем путь. Руки мерзнут. Мама просит убрать блокнот и ручку. А как же вы узнаете, как нас убивали? Говорят , Ястреб Женский из Московского Кремля грозился вырубать леса, чтобы боевики не могли прятаться. Законно избранного Президента А. Масхадова объявили в розыск.
Еще какой-то генерал федеральных войск умер от инфаркта. А я думала, что на войне умирают только от ужаса войны.
Мужчин не пропускают. Их загоняют за ограждения вокруг наделов, которые сельская администрация раздала сельчанам до начала первой войны. Наш девятилетний сосед последовал за отцом, несмотря на все попытки женщин остановить его. Матери у него нет с первой войны.
На телеге, тракторном лафете, носилках лежат прикованные к постели больные. К вечеру всех загнали за ограду. Надеемся, что огонь стихнет, а нас отпустят. Грабить-то нечего. Люди начинают разбирать ограду и разводить костры. Тузик нашелся! Взяв на руки, прижимаю к себе. Греемся.
7 марта 2000 г.
Адские машины открыли огонь, от которого остается только пепел.
Мужчины говорят, что в Чечне испытывают какое-то сверхсекретное оружие. А женщины говорят, что огнем военные преступники выжигают участки, зараженные биологическим оружием. Чечня стала большим полигоном для России. Женщинам, старикам и детям разрешают возвращаться в село. "Без мужчин не уйдем!" - заявляем военным. Что делать в дотла выжженном селе без мужского плеча? Плотно прижавшись друг к другу, греемся у костра, делимся продуктами и одеждой. Снимая с себя, передаем другим. Меняемся местами у костра. То тут, то там раздается кашель. Женщины иногда затягивают заунывные песни, вместо колыбельных. Катастрофически не хватает воды. Наконец-то защитники целостности России разрешили женщинам сходить за водой. По десять человек. Каждую емкость военные проверяют.
Перед лицом смертельной опасности все стали родными. Ушедшие за водой задержались. Детский плач, просьба разрешить пойти навстречу матерям. "Больше никто не пойдет за водой!" - орет сумасшедший офицер. Как назло, начался очередной обстрел села. "Вот вам гостинчик!"- кричит тот же озверевший вояка.
Мучает жажда. Приступы кашля. Высокая температура тела. Нащупала в кармане крошки хлеба. Отдала их мальчишке лет пяти. А он протягивает мне кусочек скорлупы.
Шум, крик.
Военные пригнали шестерых пленных боевиков. Босые. Их обменяли на федерального полковника. На лице самого слабого - печать смерти. У него гангрена левой ноги. Отрешенный взгляд, изнеможенность. Самостоятельно передвигаться не может. Не успели их накормить, как толпа из пятидесяти-шестидесяти вооруженных до зубов федералов врывается к нам. Пытаются забрать этих несчастных. Плотным кольцом окружили женщин и детей, направив на нас оружие, сужают круг. Как сорвавшиеся с цепей военные бросаются на тех несчастных, вновь и вновь возвращаясь к нам. Наконец, открыли автоматную очередь над нами. Несчастных забрали. Увидев, что один из них умер, скинули с носилок больную старушку, загрузили мертвого и унесли. Ни один из них не произнес ни слова. Наверное, сил не осталось. Мы ничем не могли облегчить их страдания. Ни трассирующие пули, ни канонада артобстрела не могли убить в нас человечность. Толпами подходили к федералам и просили вернуть нам тех несчастных, которых они скинули в яму. Вдруг парнишка лет семнадцати взобрался на колесо трактора и закричал: "Давайте попросим Всевышнего помочь тем, кто остался в селе."
Кто-то стащил его вниз и поволок за собой. Рядом стояла легковая машина. В салоне умирала девушка. "Аллах, где же ее хоронить? Всевышний, дай мне силы и разум", - просила какая-то женщина. Это родственница умирающей, или знакомая.
Скончался старик - Хамзат Гелаев, родной дядя Руслана Гелаева. Его принесли сюда на носилках. Говорят, перед уходом из села он просил племянника навестить его, на что тот передал: "Сейчас у меня нет возможности проведать тебя. Встретимся в раю".
Смерть не только летает над нами осколками и рваными облаками, пропитанными какой-то гадостью, которая оседает на нашей одежде. Погибают люди, скот, прибежавший из села. Издевательства федералов: "Дуры, декабристки, остались здесь из-за своих мужиков. Они должны в селе гореть в огне, а не прятаться за вашими юбками!" Едва удерживаем мужчин, которые не в силах терпеть оскорбления. Вертолеты, кружащие над нами, зависают и открывают огонь по селу. Вдруг вплотную подогнали два БТР-а и открыли огонь прямо над нашими головами. Такое чувство, что выстрелы идут из мозга. Свист, шум, грохот. Аллах, смилостивись над нами! Почему я не родилась глухонемой? Как выдержать плач детей? Потеряли счет бомбардировщикам, которые прилетают каждые пять минут по шесть - восемь штук. Сбрасывают смертоносный груз на село. Дети прилипают к матерям, словно просятся обратно в утробу.
Тузик пропал.
Ночь прошла в тревожном ожидании. К автоматным и пулеметным очередям мы привыкли.
На тракторный прицеп подняли очередной труп. "Умерла своей смертью",- запишут в свидетельстве, так как нет ранения. То, что умерла от ужаса войны, в расчет не берется.
8 марта 2000 г.
Тузик сделал подарок: вернулся с двумя щенятами.
Федералы плотным кольцом окружили нас. Вдруг над нашими головами появляется самолет. Он делает восьмерку и уступает место другому. Один за другим. Вот-вот лопнут ушные перепонки. Дети умирают на руках матерей. А те продолжают сильнее прижимать их к себе. Какой жизни они хотят для них? Разве им самим легко переносить весь этот ужас?
Аллах, забери нас к себе! О, Аллах Вездесущий, Всевидящий! Ты слышишь меня?
9 марта 2000 г.
Вчерашний день просто подарок по сравнению с тем, что происходит сегодня. Нас окружили плотным кольцом. Прибыло подкрепление. Устроили "зачистку" мужчин: проверяют руки, заставляют снимать обувь, раздевают до пояса. На свое усмотрение забирают от нас и передают солдатам-контрактникам. Сердце бешено колотится. Из носа пошла кровь. Руки дрожат. Надо найти карандаш. Чернила в ручке стынут.
Вытаскиваю блокнот из рукава куртки. Кто-то слышал, что ищут девушку. ведущую запись. Пронесло. Никто не сдал.
Мама нашла убитого Тузика. Что-то шепчет, едва перебирая синющие губы. Прислушиваюсь: "О, Всевышний, мне не было и года, когда убили моего отца в России, куда он уехал на заработки. Мне не исполнилось и двух лет, когда мать вышла замуж во второй раз. Я выросла сиротой в нищете. В этот тяжелый час для моего народа, забери меня одну, но защити детей - будущее нашего народа".
Выхватывали мужчин с грязными руками (а какими им быть, если нет воды), из-за пятен на одежде, которые оставались от пролетающих снарядов из огнедышащего дракона, из-за мешков под глазами (попробуйте вы не спать несколько суток подряд).
Эврика! Есть идея!
- Мама, у меня есть деньги в кармане!
- Правильно. Дочка, снимай серьги и кольцо! От того, что будем биться в истерике, не поможем мужчинам. Они пришли нас уничтожить. Никто не поможет нам, кроме нас самих.
Кто-то протянул сто рублей, потом еще. Деньги, украшения из золота и серебра.
Некоторых на вертолетах успели вывезти в Урус-Мартан, а мы опоздали их выкупить.
10 марта 2000 г.
Бои продолжаются. Обманываю себя мыслью, что за пределами этого поля - мир, мир столь необходимый нам. Мир справедливости. А здесь какая-то ошибка. Придут умные генералы, поймут, что мы - люди, такие же, как и их близкие. Мы тоже рождены, чтобы жить, любить, мечтать, сеять хлеб, верить в сказки. А я еще не успела влюбиться. Тут, на поле есть один. Красивый! Глаза черные. Жгучие-жгучие. Когда грелась у костра, заметила его взгляд на себе. Наверное, из другого села. Такого красивого я в нашем селе не встречала. Вот уйдут солдаты, закончится война. Земля начнет пахнуть РОДИНОЙ. И я утону в его глазах. Х-.м Надеюсь... Надежда никогда не умирает.
11 марта 2000 г.
Где бы достать огрызок карандаша? Руки дрожат. Лихорадит. Аллах, я еще жива? Почему? Всевышний, открой врата небесные. Не могу больше жить на земле!
12 марта 2000 г.
Сил нет. Хочу пить! Дайте воды! Земля дрожит, а у меня внутри все горит. Воды-ы-ы-ы!
13 марта 2000 г.
Вон там эти красивые глаза! Дарю свой взгляд. Он кивает головой и, скромно опустив голову, присаживается у едва тлеющего костра.
Село разрушено до основания. Больно в горле. Заложило уши. Разрешили уходить в Алхазурово. На перекрестке стоят женщины из этого села в надежде найти близких. Вдруг подъезжает БТР с привязанным к нему парнем. Тот едва стоит на ногах. Аллах! Эти черные глаза! Женщины двинулись к машине. Открыли огонь над нашими головами и, набрав скорость, улетели в сторону нашего села. Это был чей-то сын, брат, родившийся в Чечне. Сын чеченки и чеченца. Если бы его мать видела что делают с ее сыном, то приняла бы смерть за него. А как же я? Не успела сказать свое имя. Он будет ждать меня в раю?
Лучше умереть на поле, чем искать убежище в другом селе? Как жить дальше?
20 марта 2000 г.
Где я? Еще на земле? Неужели не умерла? Почему, Аллах, ты не забрал меня? Где моя мама?
Транзистор шипит: "Из Сочи на СУ-27 прилетел В.Путин, поставил задачи военным, а гражданским - восстановить Грозный".
Стертое с лица земли мое родное село считается завоеванным.
21 марта 2000 г.
Читаю сказку "Приключения Буратино" дочери хозяйки дома, приютившей меня.
А Карабас-Барабас, оказывается, милое созданием в сравнении с федералами.
22 марта 2000 г.
Где моя мама?
Говорят, какую-то обезумевшую женщину увезли в Урус-Мартан.
23 января 2010 г.
Буратино, я ненавижу тебя! Слышишь? НЕ-НА-ВИ-ЖУ!
Это ты! Именно ты сжег мое село. За что, Буратино?
P.S.
"Буратино" – тяжелая огнеметная система, залп которой уничтожает все живое в радиусе 3 км. Применялась в боях за чеченское село Комсомольское в марте 2000 года.
I hate you, Pinocchio. Karabas's notes
Zura Itsmеolord
Then, in 1990, at the school holiday "Farewell to the abc-book" I was playing as Karabas from tale-story "The Pinocchio". They promised me to give Buratino’s cap and book.
The promise has not been keep. So happens that adults sometimes deceive. And I took a dislike to Pinocchio.
Ten years passed.
March 1, 2000.
I envy my brother whom we lost in the first war. Our grandfather says that I am not to use these wordы. The first war appeared rehearsal, not war. Daily «cleanings». Today I learned that the best Chechen - the dead Chechen. The concern doesn't pass. Heart grew dumb with fear. We sit in a cellar. Helicopters treat us with rockets.
March 2, 2000.
At sunrise we took packages and run out the village. . We have no car since my father died because of road accident. My grandfather stayed in a cellar. In a hurry we didn't take anything to eat. It is cold, hungrily, terribly. At last helicopters got tired. We could come back to our house.
Barbarians have plundered our houses. They took out everything that counted valuable on their armored vehicles. The rest things were shot, dirtied, broken, they celebrated the need directly on my praying rug Moreover, and they profaned each corner of the dwelling.
We collected products and went down to a cellar. The granddad kept silence
March 3, 2000.
My granny died in his dream. Neighbors came and buried him under an apple-tree. Tusik refuses to depart from a sepulchral hillock.
March 4, 2000.
The villagers leave their place. We like to invite people for commemoration. There is nothing to feed them. It is shivering. Our souls are too cold. There aren't tears. I don't believe that my granddad died. How did he spend the first night under the crude earth? Did Munkar and Nakir visit him - huge black-eyed angels with hammers what none of people are able to shift?
I know my granny will answer all their questions correctly. The just believer will spend days of expectation of the Doomsday in peace and tranquility.
March 5, 2000.
Under the screen of night we decided to go to the neighboring village. Halfway. Mother remembered that she has forgotten our passports. There is heavy fire. They aren’t stars falling down. There is killing fire to defeat and a cellar to spend our time. Tusik is waiting for us there.
March 6, 2000.
It is necessary to leave. There are a lot of people. Tusik follows us step by step. We go, and fall, and get up, and more we fall, then we throw out hand luggage. We help each other. There fragmental wounds and mortal wounds.
They land children and women from cars and take away the wounded. People lose each other in huge crowd.
A Russian federal Army’s general died because of a heart attack. But I thought in the war beings die only of war horror.
Men don't pass. They are collected to X-ray in the plots of sites protected with a fence what the local administration has distributed to villagers just before the first war. Our nine-year-old neighbor followed his father, despite the forced attempts of women to stop it. He has lost his lovely mother during the first war.
On a cart, and tractor carriage, and stretcher the chained people lie. On the evening eve they fenced all of us. We hope that fire will abate, and they permit us to go home. There is nothing to plunder. People start destroys a fence to get fires. It is Tusik there! I’ve taken I and press to my heart. We heat each other.
March 7, 2000.
Infernal cars open fire and there are only ashes.
Men say that Russia tests some new superconfidential weapon in Chechnya. And women say that fire military criminal elements burn out places they infected with the biological weapon. Chechnya becomes the big range for Russia. At last they allow women, old men and children to be free leaving that fencing place.
"We’ll never do it without our men", - women declare. What can they do in completely burned village without knights’ shoulders? We nestle to each other, warm at fires, and share our food and clothes removing from ourselves. We interchange the position at fire. Listen! There are hard coughs around. Women sometimes sing abstruse songs lowly, instead of lullabies. Help! It is a great catastrophe because there is no water. At last defenders of Russia integrity allow ten women to go for water. Gunned men check each capacity.
In the face of danger of death all became native. Women left for water were late. Children cried, asked to allow them to meet their mothers. "Nobody more will go for water! " – a crazy officer shouts. As ill luck would have it, the next attack of the village began. "Here sweets for you! " - the same madman goes on.
Thirst torments. Cough fists. Fever. I groped in my pocket little pieces of bread. And I gave them to a little boy of the about five-year age. But he presented me a shell slice.
Here are noise, shout.
Soldiers drove six captured fighters who a barefoot. They have been exchanged for the federal colonel. On a face of the weakest we watch a seal of death. He has a gangrene of the left foot. He is too weak to want to live longer. He can’t make a step without somebody’s help. We haven’t even time to feed them. The crowd of fifty-sixty federal soldiers armed cap-;-pie rushes to us. And try to take away these unfortunate ones. Federals surround women and children, having directed on us their weapons, then narrow a circle. Again and again they come back to us. At last they open automatic fire over us and took the captures away. Having seen that one of them is died, soldiers dropped the sick old woman from a stretcher, loaded a dead and carried him away. None they said a word. Probably, they did not have physical forces. We could facilitate nothing their sufferings. Neither tracer bullets nor a cannonade of shelling could kill our humanity. Crowds approached to federal soldiers and asked to give back those unfortunate young men whom they kept in a hole. Suddenly a guy of seventeen years climbed up a wheel of a tractor and cried: "Let's ask The Lord to help those who remained in the village."
Someone pulled him down and dragged took somewhere away. Nearby there was a car. There was a dying girl in its salon. "Allah, where have I to bury her? O! Lord, give me mind and reason", - a woman asked. Perhaps, she was a relative of dying girl, maybe they met in that place in the first time.
The old man - Hamzat Gelayev, Ruslan Gelayev's native uncle died. He was confined to a bed. Some people spoke that before withdrawal from the village that man asked his nephew to visit him. Ruslan answered: "Now I have no opportunity to visit you. Let's meet in paradise".
The death not only flies over us like splinters and the fragmentary clouds impregnated with any muck that settles on our clothes. People, cattle come running of the village, perish. Federals mock: "Silly women, Decembrist, staying here because of the men. Your men have to burn in the village fire, instead of hiding behind your skirts! " It was too hard to keep our knights not in forces to suffer insults. The helicopters hang over us and open fire to destroy the village. Suddenly two armored personnel carriers opened fire directly over our heads. It seemed that shots were going from your brain. Whistle, noise, roar! Oh! Allah, bless us! Why wasn’t I born deaf-mute? How can we sustain children crying? We lost count of bombers arriving in each five minutes on six – eight jets. Dump killing freight on the village. Children stick to mothers as if ask back for a womb. Tusik is gone.
The night passed in disturbing expectation. We got used to an automatic and machine gun fire.
On the tractor trailer they lifted the next corpse. "Natural death", - they will write down in the certificate because there is no wound. The death of war horror isn't taken into account.
March 8, 2000.
Tusik gave me a gift. It came back with two puppies.
Federal soldiers surrounded us with a dense ring. Suddenly a plane appears just over us. It draws the air eight and flies away. Then other one comes. And one more. One by one. It is just about burst ear membranes. Children die on hands of mothers. And those continue to press more strongly their kids to themselves. What kind of life do they want for their darlings? Is it easy to transfer all this horror?
Allah, take away us to Yourself! Oh, Allah All-where! All-seeing! Do You hear me?
March 9, 2000.
Yesterday was simply a gift if to compare with today’s occasion. They surround us and make a dense ring. New federals come. A reinforcement arrange "cleaning" between our men: they check hands, force to remove footwear, undress to a belt. If they like, officers take away anyone and transfer to contract employees. Heart beats without restraint. My nose bleeds. Hands shiver. I need to find a pencil. Pen ink doesn’t like to leave a step. It is cold for it.
I pull out my notebook from a jacket sleeve. Someone heard that they look for the record-writing girl. I am lucky. Nobody betrayed or inform on me. My mother found t Tusik. It is killed A woman whisper something, hardly opening her bloodless lips. I hear: "Oh, my God! I wasn’t one year when my father was killed in Russia where he leaves to earn. I wasn’t two years old when my mummy married the second time. And the orphan grew up in poverty. In this heavy hour for my people, I ask You, to take me only away, but protect children - the future of our people".
Federals snatched out men with dirty hands ( there is no water to wash), with spots on their clothes what remained because of flying firedrakes, and them who had bags under eyes ( no sleeping during some days and nights).
Eureka! There is an idea! "Mother, I have money in a pocket!"
- You are right. My daughter, take off your earrings and ring! Stop tearing! They came to kill us. We are to help our men. Nobody will help us, except ourselves.
Someone stretched hundred rubles. More and more… Money, gold and silver jewelries.
Some of our men were taken out by helicopters to Urus-Marten, and we were late to redeem hostages.
March 10, 2000.
Fights go on. I try to false myself with the help of thoughts that outside this field - there is another world, the world so do we need. Justice world. There is a terrible mistake. Intelligent generals will come. They will understand that Chechens are human beings, as well as generals’ relatives. Also we are born to live, to love, to dream, to sow corns, to trust in fairy tales. And I haven’t fall in love yet. Here, in the field there is a boy. Handsome! He has bright burning black eyes. He was sitting at fire when I caught his look on myself. Probably, he came from other village. He was too nice! I never met him in our place. One day soldiers will leave, war will end. Earth will start smelling. You know the smell of HOMELAND? And I will dive into his eyes. H-mm. I dream... My hope cannot die. Never.
March 11, 2000.
Where can I get a piece of pencil? Hands shiver. I am in feeling feverish r. My God! Am still alive? Why? Allah! Open Your heaven gate. I can't live more on the earth!
March 12, 2000.
I am too weak and thirsty! Let me drink! Land quakes, and everything is burning inside me. Just a drop of water, please!
March 13, 2000.
There are the most beautiful eyes! I am giving my look. He is nodding modestly and. taking place at low smoldering fire.
Our village is destroyed to the ground. I’ve got a painful throat ace. My ears are stuffed up. They allowed starting to Olkhazurovo village. At the intersection there are women from that village hoped to find the relatives. Suddenly the armored personnel carrier appeared. There is a cable blinded boy. It is too hard to stand on his feet. Allah! These black eyes! Women moved to the vehicle. Opened fire over our heads and, having gained speed, departed towards our village. He is someone's son, brother. He was born in Chechnya. He is a of Chechen couple. If his mother saw what they that did with her son, she’d take death for him. And what about me? I didn't manage to tell him my name. Will he wait for me in paradise?
It is better to die in the field, than to look for a shelter in other village? How to live further?
March 20, 2000
Where am I? Am I alive? Is it really? Why, Allah? You didn't take away me. Where is my mother?
The transistor hisses: "From Sochi on SU-27 V. Putin arrived, set military tasks and civilians are to restore Grozny".
My destroyed, wiped out native village is considered won.
March 21, 2000.
I read the fairy tale «The Pinocchio’s Adventures" to the daughter of my hostess in their house.
But Karabas-Barabas appears a lovely creature in comparison with federal soldiers.
March 22, 2000
Where is my mom?
They say a mad woman was taken away I to Urus-Marten.
January 23, 2010
The Pinocchio, I hate you! Do you hear me? Deeply hate you!
It is you! You have burned my village.
What for, the Pinocchio?
P.S.
"Buratino" (Russian Pinocchio) is a heavy fire-throwing system. It destroys all live in a radius of 3 km. It was applied in fights for the Chechen village Soody-kotar -Komsomolskiy in March, 2000.
the Pinocchio