Как говорили, Пабло был виноделом от бога. Порой казалось, что даже если бы он ничего не делал, просто сидел в сторонке и курил свою трубку, вино у него все равно получалось лучше, чем у нас. Такой вот он был винодел. Уж не знаю, за что ему такое бог дал, но этого у него не отнимешь.
Конечно, многие ему завидовали. Ну а как тут не завидовать, когда трудишься, не покладая рук день и ночь, ходишь за каждой ягодой как за ребенком, не спишь ночами, а во время приемки винограда так и целыми сутками, а потом живешь на винодельне и следишь, чтоб вино вышло как следует. И вот после этого всего, после всех этих переживаний вино у него все равно выходит лучше, чем у тебя. Скажите, ну где тут справедливость? Ну как тут не завидовать? Вот многие ему и завидовали. Пабло есть Пабло, говорили они, попробовав его вина и прищелкнув языком.
Знаете, было бы не так обидно, если б у него хорошо получалось какое-нибудь одно вино. Например, Карменер. Ну ладно, сказал бы я тогда, Карменер у него хорошо выходит, но зато Каберне не очень. А Мерло вообще так себе. Я уверен, что так же сказали бы и другие, потому как это нормально, когда одно вино у тебя хорошее, а другие не очень. Тут все понятно – ты умеешь делать Каберне, а Педро, например, Мерло, а Хосе – Карменер. Тут есть повод для дружбы и тебе приятно будет посидеть вечером и пропустить стаканчик с теми же Педро и Хосе и поговорить с ними о том о сем. И пусть себе Педро будет хвастать своим Мерло, а Хосе своим Карменером, ты-то знаешь, что у тебя Каберне лучше, чем у них. Каждый останется при своем. Все честно. У Пабло же все вина выходили отличными.
А вот теперь скажите, о чем с таким можно поговорить? Ведь что бы ты ни пытался ему рассказать, например, о казнокрадах в Сантьяго, или о том, что дочка Гонсалеса забеременела от сборщика, или о том, что когда у Марии вырывали зуб она орала так, что ягоды на лозах лопались, ты все равно будешь знать, что его вина лучше. И даже если он скажет какую-нибудь глупость, окружающие решат, что он прав. Примут его сторону. А попытаешься спорить, быстро напомнят, что к чему. Разве есть тут справедливость? О чем с ним можно говорить, если он всегда прав? Ничего удивительного, что он нажил себе столько врагов и мало кто хотел с ним дружить. Ничего удивительного, что о Пабло ходили всякие сплетни. Я и сам порой говорил о нем злые слова, если находились охотники послушать.
Человек он, надо отдать ему должное, хороший. Винами своими никогда не хвастался, и тут я его понимаю – чего хвастаться, когда о них и так все кругом говорят. Это Хуанито приходится кричать о себе на каждом углу, чтобы хоть кто-то решил попробовать его вина. Хуанито рассказывает о своих винах до тех пор, пока хоть один человек готов слушать. Пабло не такой. Он скромный и добрый, но это еще хуже.
Однажды, когда меня обокрали во время feria* в Сантьяго, он одолжил мне деньги на обратную дорогу, а когда я забыл отдать, так ни разу и не напомнил. Я, понятное дело, отдавать не хотел, подумал, раз он позабыл об этом, то и ладно, чего отдавать-то. Поначалу радовался, что деньги при мне останутся, а потом мне до того тошно стало, что, ночами спать не мог. Все ворочался и думал об этом проклятом долге. И так каждую ночь до тех пор, пока, не дождавшись всего несколько дней до начала feria, поехал к нему отдавать. Мы оба жили в Майпо, не очень далеко друг от друга, так что ехать было недалеко.
Когда я добрался, Пабло курил свою трубку, сидя на веранде.
- Привет, - сказал он мне будто я к нему каждый день приезжал. – Вина хочешь?
Вот гад, еще и издевается.
- Можно, - сказал я. – Жарко.
Пабло ушел в дом, а я стал смотреть, как у него все устроено. Многие пытались понять, в чем секрет Пабло, да так никто и не выяснил. Вот и я ничего не высмотрел. С виду у него было как у всех. Там подкрашено, здесь подбито. Домик небольшой, но ладный, весной покрытый белой краской. За ним винодельня. Виноградники я еще пока ехал посмотрел; лозы как лозы, ничего не обычного. Может я бы чего и высмотрел, если б поподробнее посмотрел, но тут пришел Пабло со своим вином.
- Держи, - сказал он и протянул мне стакан.
Вино было белым и прохладным. Замечательное Шардоне, какого я еще у Пабло не пробовал. Я даже злиться на него перестал.
- Что скажешь? – спросил Пабло.
- Спасибо, - ответил я.
- Вино-то как?
- Неплохое, но уж больно холодное. Трудно разобрать, что к чему.
- Воды дать?
- Так сойдет.
- Как хочешь.
Пабло смотрел, как я неспешно пил вино. Оно и вправду было холодным, аж горло обжигало, поэтому я пил маленькими глотками, согревая его во рту.
- Чего приехал-то? Надо чего?
О долге он вроде и не помнил. Я подумал было оставить деньги себе, но потом вспомнил про ночи и решил отдать. Знаю, потом жалеть буду, а что делать. Спать-то надо.
- Держи, - протянул я деньги, завернутые в газету.
Пабло развернул газету и, увидев деньги, положил их в нагрудный карман своей клетчатой рубашки.
- До feria дотерпеть не мог?
- Да и так уж почти год прошел.
- Еще несколько дней ничего б не решили. Пережил бы как-нибудь.
- Спать не мог, - зачем-то брякнул я.
Пабло посмотрел на меня внимательно своими карими глазами и улыбнулся. Поправил соломенную шляпу и засунул руки в карманы.
- Еще вина налить?
- Нет. Поеду я. Дел много.
- Как хочешь, - сказал Пабло и вернулся в свое кресло на веранде.
Я повернулся и пошел к своему грузовичку.
- Не хочешь вместе на feria поехать? – крикнул Пабло, когда я уже отошел на приличное расстояние. – Вместе дешевле выйдет.
- Можно, - крикнул я.
- Тогда я заеду за тобой накануне.
Он стоял на веранде и махал мне рукой на прощание. Я тоже помахал ему в ответ, сел в грузовичок и покатил обратно. Отъехав чуть от дома Пабло, остановился еще раз взглянуть на его лозы. Ничего необычного, лозы как лозы. У меня иные и получше будут.
Когда Пабло приехал за мной на своем грузовичке с кабиной на двоих и открытым кузовом сзади, у меня уже все было готово. Ящики с вином стояли под навесом, еда в дорогу была собрана, а жена с дочкой крутились вокруг, припоминая, чего им еще обязательно нужно привезти из Сантьяго. У меня в кармане и так уже лежал длинный список, но они все придумывали и придумывали и никак не могли остановиться. В общем, я был рад приезду Пабло и засуетился, проверяя все ли взял.
- Привет, - крикнул Пабло, когда подъехал совсем близко. Он развернул грузовичок и сдавал задом, чтобы удобнее было загружать ящики в кузов.
- Привет, - крикнул Хуанито, сидевший рядом с ним.
Мне не понравилось, что с нами едет Хуанито, но не похоже, чтобы дочка разделяла мое недовольство. Она как собака припала на лапы, завертела задом и побежала к Хуанито предлагать ему стакан вина или воды. Хуанито вылез из машины и болтал с ней о чем-то. Он был красавчиком, этот Хуанито. Похоже, что моя дочка была от него в восторге.
Пабло тоже вышел из машины и помог мне разместить ящики.
- Не знал, что Хуанито едет с нами, - сказал я.
- Ты против? – спросил Пабло.
- Нет, - сказал я так, чтобы Пабло понял, что на самом деле я против.
- Он приехал ко мне несколько часов назад. Сказал, что у него с машиной что-то. Не мог же я отказать.
- Мне все равно. Но в кабине будет тесновато.
- Хуанито сядет сзади, в кузове. Я предупредил его.
- Разместимся как-нибудь, - сказал я, хотя мне очень хотелось, чтобы Хуанито сидел сзади и всю дорогу до Сантьяго глотал пыль. Пока мы с Пабло грузили ящики, он о чем-то говорил с Марией.
Сговариваются, наверное, пойти куда-нибудь, подумал я. Ну и всыплю же я ей, когда вернусь. Будет знать, как вертеть задом перед всякими красавчиками.
Ящики были погружены, и можно было ехать. Я попрощался с женой и Марией, которая уже прям извелась вся в ожидании, когда вернется Хуанито. Точно сговорились о чем-то. Хуанито сидел в кабине с мерзкой заговорщицкой улыбочкой и поправлял свои черные волосы, смазанные какой-то пахучей гадостью. Молодые девки, конечно, сходили по нему с ума, но девки ж дуры, что с них взять-то. Откуда им знать, что вряд ли где на свете найдется винодел хуже Хуанито. Если б не его внешность и умение договариваться с глупыми товарками, он бы и одного литра никому не продал. Такой был Хуанито.
- Хорошие у тебя виноградники, - сказал Пабло, едва мы отъехали. – Ухоженные.
Когда я садился в машину, то занял место у окна, поэтому Хуанито, который теперь сидел рядом с Пабло и коленями упирался в коробку передач, подумал, что речь идет о его виноградниках.
- Хороший виноградник – хорошее вино, - сказал он хвастливо. – Так мой отец говорил.
Отец у него умер два года назад и с тех пор Хуанито стал виноделом. Вернулся из Сантьяго, где проматывал отцовские денежки и решил, что запросто сможет делать вино. Надо ли говорить, что из этого вышло?
- Я про виноградники Фернандо говорю, - спокойно сказал Пабло.
Я промолчал, лишь кивнул головой, зато Хуанито как ни в чем ни бывало сказал:
- Тут ведь не в виноградниках дело, а в винограде. Что толку, если у тебя самые красивые лозы в Майпо, если виноград на них плохой. У меня лозы может и не такие ухоженные как у Фернандо, зато виноград знаете какой? Вот такой! – Хуанито сжал руку в кулак и показал его нам.
Руки у него были холеные, ничего не скажешь. Тонкие красивые пальцы, чистая кожа. Руки человека долго прожившего в Сантьяго, с такими хорошего вина не сделаешь. Руки у винодела должны быть как старые лозы: толстыми на запястье, мощными, крепкими, с хваткими пальцами, способными не только подолгу удерживать тяжелые гроздья, но и выполнять другую тяжелую работу. Ну вот такие как у меня или у Пабло. Шершавые, бугристые, грубые, точно вырезанные из дерева.
- Виноград – это важно, - сказал Пабло. – Из плохого хорошего вина не сделать.
- Некоторые и из хорошего сделать не могут, - подколол я Хуанито.
- Не всем дано, - согласился со мной Пабло.
- Я вот тоже не понимаю, - сказал Хуанито, как будто не о нем шла речь. - Зачем делать плохое вино, которое никто не пьет. По мне так лучше продать винодельню и заняться чем-то другим. Зачем делать то, что никому не нужно? Знаете, для меня лучшая похвала, это когда мои вина пьют так, как те приезжие из Сантьяго. А они ведь из столицы – разбираются в хороших винах.
Не знаю, слышал ли об этой истории Пабло, мне о ней рассказала жена. Каким-то чудом, а скорее всего за взятку снабженцу, Хуанито удалось продать несколько бочек своего никудышного вина рабочим, делавшим дорогу на Сан-Бернардо. Эти вина от писко не отличат, и будут пить все равно что до тех пор, пока не перепьются. Приезжие из Сантьяго, ну надо ж выдумал.
- Верно говоришь, Хуанито, - сказал Пабло и похлопал его по плечу. Хуанито распирало от гордости. Наверняка на feria только и будет целыми днями рассказывать, что сам Пабло похвалил его вина.
- Не расстраивайся, Фернандо, - повернулся он ко мне. – Как говорит Пабло, не всем дано. У тебя, кстати, Каберне в прошлом году был не такой уж плохой. Некоторые, я слышал, пробовали.
Хуанито до того меня разозлил, что я отвернулся и стал смотреть в окно, сделав вид, что не слышу, о чем он говорит. Если Мария еще раз подойдет к нему ближе, чем на десять метров, задушу ее собственными руками.
- Конечно, у каждого из нас есть свои секреты, как у всякой хозяйки найдется свой рецепт приготовления cazuela**, - продолжал болтать Хуанито. – Мне, например, отец рассказал, что мацерация*** должна длиться как можно больше, тогда вина получатся сочными и богатыми. Такое вино непременно будет пользоваться успехом.
- Тут важно не переборщить, - сказал Пабло. – Иначе твое вино пить невозможно будет, так челюсти сведет.
- Ну это само собой, - согласился Хуанито. – А какие у тебя секреты, Пабло?
Я напряг свой слух в ожидании, что он скажет. Неужели Хуанито удастся вытянуть из него хоть что-нибудь.
- Нет особенно никаких секретов, - сказал Пабло. - Делаю как все.
- Да ладно, Пабло, расскажи, вот и Фернандо тебя просит.
- Говори за себя, Хуанито, - резко сказал я.
Если бы в кабине было больше места, я бы ударил его. Честное слово, ударил бы, так он был мне противен. Но в кабине совсем не было места – я сидел зажатым между дверью и Хуанито. Сначала хвастается, теперь пытается узнать секреты Пабло, о боже, как же он был мне противен. Поскорее бы доехать до Сантьяго.
- А что, тебе не хочется послушать, как Пабло вино делает? – спросил у меня Хуанито. - Мне вот хочется. Это очень полезно, перенимать чужой опыт.
Не знаю, догадался ли Пабло, но мне все стало ясно: Хуанито намеренно напросился ехать с ним, чтобы выведать его секреты. Узнать, как Пабло удается делать такие хорошие вина. Я мешал Хуанито, но мне, как бы тяжело не было в этом признаваться, тоже хотелось услышать, что скажет Пабло.
- Есть один, - сказал он так тихо, что я еле расслышал.
Мы с Хуанито, забыв о разногласиях, слушали, что скажет Пабло.
- Мне никто об этом не рассказывал. В какой-то момент сам догадался. И после этого со всеми своими винами я проделываю эту операцию. Она не сложная, но если кто узнает, то, боюсь, мне не сдобровать.
- Скажи Пабло, мы никому ни слова, - прошептал Хуанито и прижал руку к сердцу. – Клянусь, что никому не скажу ни слова.
Его глаза в этот момент стал безумными, какие бывают у свиньи, когда ее режешь.
- Фернандо, поклянись и ты, - обратился он ко мне.
Я и вправду чуть было не поклялся, так мне хотелось узнать секрет. Но вовремя одумался.
- Не буду я клясться. Я и без секрета Пабло умею вино делать.
- Поклянись, Фернандо, - толкал меня локтем в бок Хуанито.
Пабло оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Хуанито. Не знаю, заметил ли он безумие в его глазах, но когда он отвел взгляд, лицо его стало серьезным.
- Я расскажу тебе, Хуанито, но после, - сказал он. – Когда Фернандо не будет рядом.
Теперь я ненавидел не только Хуанито, но и Пабло. Еще я ненавидел себя за то, что из-за своей проклятой гордости никогда не узнаю секрета.
- Клянись, Фернандо, - процедил сквозь зубы Хуанито. Если бы в кабине было место, он бы ударил меня. Если бы у него был нож, он воткнул бы его мне в прямо сердце. Он бы убил меня, если б от этого зависело, откроет ему секрет Пабло или нет.
- Не буду я клясться, - упрямо сказал я. – Если хотите, можете высадить меня прямо здесь. До города как-нибудь доберусь.
- На feria мы приедем вместе, - сказал Пабло.
Хуанито от злости аж прокусил губу до крови.
На feria было шумно и весело. Я перезнакомился с кучей людей, имена которых тут же забыл, и договорился о поставках своего вина в несколько ресторанов. А владелец одного магазина пообещал, что отведет под мои вина целую полку. Он был пьяным, поэтому я особо на это не надеялся, но он купил три ящика вина, и то хорошо. Люди подходили и пили мои вина. Многие хвалили, особенно Каберне. В последний день feria я закончил пораньше и поспешил пройтись по списку жены. Там было написано много чего, но я с удовольствием побежал по магазинам – в кармане хрустели вырученные от продажи песо и доллары от иностранцев, поэтому настроение было лучше некуда.
Назад я вернулся нагруженный свертками и пакетами. Вид у меня издалека наверняка был как у какого-нибудь вьючного животного – помимо списка я накупил еще много чего и все равно не потратил даже половины вырученного. То-то Алехандра будет рада, когда получит новое цветастое платье, а Мария - серебряные сережки в виде изогнутых кошек. Около машины стоял один Хуанито. Пабло не было.
- Когда Пабло придет? – спросил я, подходя к грузовичку.
- Не знаю, - ответил Хуанито. - Сказал ждать здесь.
Я побросал покупки в кузов и накрыл их брезентом, чтобы пыль в дороге не попала. В кузове стояли три ящика, которые Хуанито вез назад.
- Ну что ж, как говорит Пабло, не всем дано, Хуанито, - подумал я.
Все свое вино я продал, а от того, что он везет так много назад, мне сделалось еще лучше, чем было. Захотелось бегать, прыгать и выделывать всякие глупости как мальчишке. А еще захотелось дразнить Хуанито. Дорога обратно будет куда веселее, чем путь сюда.
- Встретил знакомых, попросили привезти, - соврал Хуанито, видя, что я смотрю на его ящики.
- Видать хорошее вино. Такое не грех и из Сантьяго обратно привезти, - сказал я.
Хуанито промолчал, только отвернулся от меня и стал смотреть в другую сторону. Так мы с ним и не разговаривали до тех пор, пока не пришел Пабло.
На обратном пути поговорили немного про feria. Сошлись на том, что в этом году было гораздо лучше, чем в прошлом. И уж точно куда больше иностранцев, которые расплачивались долларами. Как и я, Пабло продал все до единой бутылки вина и получил несколько крупных заказов. Хуанито же сказал, что ему почти удалось договориться с представителями одной крупной сети.
- Контракт почти у меня в кармане, - сказал он.
Как называется сеть, правда, так и не сказал, только намекнул, что они собираются приехать к нему на винодельню. Мы с Пабло переглянулись и понимающе кивнули друг другу.
Очень скоро нам надоело говорить, и мы поехали молча. Даже Хуанито, привыкший болтать без умолку, лишь сидел и самодовольно щерился, посматривая на обочину. Все-таки зря я уступил ему место у окна; переключая скорости, Пабло больно бил меня рычагом по колену. А еще Пабло видно рассказал-таки ему секрет. Если бы не это, вряд ли бы Хуанито сейчас сидел и молчал.
- Заедем сначала ко мне, - прервал тишину Пабло. – Поужинаем, а после я развезу вас по домам.
- А как же, - начал было Хуанито, но тут же осекся, глядя в мою сторону.
- Можете сначала завести меня, а после ехать ужинать. Крюк небольшой, а мне чем быстрее домой, тем лучше, - сказал я.
- Все-таки заедем сначала ко мне, - настоял Пабло. – Я хочу угостить вас ужином.
- Как скажешь, - сказал я.
Не знаю, чем уж я там ему помешал, но Хуанито был очень не доволен, что мы все втроем едем к Пабло.
Я вам так скажу, если в человеке желчь есть, так он хорошего вина никогда не сделает. А у всех нас желчи много. Во мне ого-го сколько, у Хосе, моего приятеля, еще больше, а вот у Пабло такое ощущение, что совсем нет. По крайней мере, я никогда не слышал, чтоб он о ком-то плохо говорил или как-то по-другому ее изливал. Видимо желчь, если в нем была, так совсем немного. У Хуанито же было желчи столько, что если бы она надумала из него сейчас вытечь, так мы бы захлебнулись в ней. Она бы заполнила кабину так быстро, что мы бы и выбраться из нее не успели. Так и утонули бы в желчи Хуанито. Может поэтому у него и выходило такое плохое вино, а у Пабло такое хорошее. Может это и есть секрет Пабло?
Ужин был хорошим. К приезду мужа Микаэла расстаралась и приготовила много блюд. Особенно удалось мое любимое lomo a lo pobre****. Пабло сходил за вином и принес два больших графина. Я, правда, после feria люблю выпить пива, чтоб не думать о работе, но вино Пабло было отменным, так что я с удовольствием пил и его.
После ужина Пабло, сидя в своем кресле, закурил трубку, а Хуанито сигарету. Я курить бросил лет пять назад, поэтому просто сидел и смотрел на них. Все о чем я сейчас мечтал - поскорее попасть домой и завалиться в кровать. Хуанито же сидел на свое стуле, будто кто-то сунул под него морского ежа, и выкурил несколько сигарет одну за другой.
- Пойдем, покажу, что обещал - сказал Пабло, обращаясь к Хуанито.
- Ты ж обещал сначала отвезти Фернандо, - сказал Хуанито. – Не будет же он здесь нас ждать? Если хочешь, могу с тобой съездить.
- Фернандо с нами сходит. Потом отвезу вас обоих, чего два раза туда-сюда ездить.
Хуанито чуть не расплакался, до того ему обидно стало.
- Но он же не клялся! Он же всем расскажет!
- Он никому не скажет, - сказал Пабло. – Ты ведь никому не скажешь?
Он посмотрел на меня, словно изучая, а потом повернулся к Хуанито.
- Он не скажет, идем.
Пабло поднялся с кресла и пошел в сторону винодельни. Он был уверен, что мы последуем за ним. Хуанито словно собачонка затрусил рядом, а я пошел чуть сзади. Мне очень хотелось узнать секрет Пабло.
В помещении винодельни было темно, и Пабло зажег свет. Мощные лампы под потолком первым делом высветили большие чаны из нержавеющей стали, стоящие бок о бок по обе стороны от прохода, точно солдаты на параде. Слева расположились два пресса, а справа крутая железная лестница вела к мосткам, брошенным поверх чанов.
Подав нам знак оставаться на месте, Пабло вскарабкался по лестнице наверх и, став над одним из чанов, открыл верхнюю крышку.
- Хуанито, ты хотел узнать мой секрет? – спросил он громко оттуда, сверху.
- Да, - еле слышно произнес Хуанито.
- Громче, Хуанито, я не слышу.
- Да, - крикнул Хуанито.
Он стоял внизу, сжав руки в кулаки и, задрав голову, смотрел на Пабло. Как и я, он готов был вынести любые оскорбления и издевательства, только бы узнать.
- Вы знаете, что такое вода? – теперь Пабло уже обращался к нам обоим. - Знаете ли вы, что вода обладает памятью и способна передавать сообщения?
Мы помотали головами, но этого и не требовалось. Я обратил внимание, что красивое лицо Хуанито стало бледно-желтым, как новая луна, а глаза черными, точно два уголька. Он, казалось, забыл о моем присутствии. Во всем мире для него сейчас существовал только Пабло.
- Один ученый написал, что в каждом из нас есть частичка бога. Ведь если бог когда-то действительно жил на земле и пил или хотя бы прикасался к воде, то весть об этом моментально разнеслась, вернее разлилась по миру. Давным-давно в каждой капле воды содержится частичка бога. Как и в том из нас, в ком есть хотя бы одна капля воды.
Пабло принялся расхаживать взад-вперед по мосткам.
- Когда я узнал об этом, то стал думать, как могу это использовать. Как рассказать о себе, выразить то, что хочу через воду.
- Пабло, а причем здесь вино? - спросил я, посматривая на Хуанито. От него сейчас можно было ожидать что угодно, но он стоял не шелохнувшись, будто я и не задавал никакого вопроса.
Пабло остановился и посмотрел на нас.
- Вино, как вы знаете, в основном состоит из воды, - ответил он и продолжил. - Так вот, я провел несколько опытов, и решение оказалось куда проще, чем я мог предположить. Передать вину свою душу совсем не сложно. Хотя, возможно, это и отпугнет многих.
- Кровь, - прошептал Хуанито, но Пабло расслышал его.
- Нет, не кровь, Хуанито, - сказал он. - Куда проще и менее болезненно.
Он стоял, возвышаясь над нами, точно Иисус перед своими апостолами, а мы внимали ему. Он стоял, возвышаясь над нами и, окончив свою проповедь, мочился в один из своих чанов на двадцать тысяч литров.
Я до сих пор не знаю, издевался ли над нами тогда Пабло или говорил серьезно. Одно скажу точно - когда делаешь вино, приходится сталкиваться с самыми невероятными вещами. В Америке и Европе, как я слышал, на виноградниках закапывают коровьи рога, набитые навозом. А вина делают и пьют только в определенные дни по какому-то там календарю. Да и у нас, в Чили, может слышали, недавно нашелся чудак, которые сделал вино, засунув в бочку жутко старый метеорит, и теперь продает вино любому, кто захочет его пить. В общем каждый сходит с ума по-своему, а уж во что верить, решает сам.
Про Пабло я никому не рассказал. Бог с ним, пусть делает что хочет, но вина его я больше не пью, как бы их ни нахваливали. И вина Хуанито, кстати, тоже. Как бы там ни было, желчи в нем слишком много, а у меня ее и без того хватает.
* Крупный праздник и ярмарка (исп.).
** Чилийское блюдо.
*** Процесс настаивания сусла на мезге, в основном используется для красных вин.
**** Чилийское блюдо.