Текст, возможно, немного сыроват, да и как будут разворачиваться события, а тем более, чем и как окончится эта история, автор, увы, пока понятия не имеет.
Пролог 1986 год, 27 апреля
Сирена гражданской обороны взрезала весенний теплый воздух словно ножом. Резкие завывающие звуки заставляли сердце сжиматься, перехватывало дыхание от накатившего страха. Молодая изможденная женщина, что пропалывала грядку, от неожиданности упустила ведро, полное сорняков. Она живет в этом забытом Богом селе уже семь лет и все никак не может привыкнуть к этим учениям. Хоть и проводят их почти ежемесячно. Ясное дело, без этого никак: почти у самой ядерной станции живем.
-Внимание! Внимание! Это не учебная тревога! Срочная эвакуация! Убедительная просьба не паниковать, ситуация взята под контроль. Возьмите документы. Брать что либо из вещей запрещается. Всем собраться у сельского совета для погрузки в автобусы, чтобы покинуть зараженную территорию. Внимание! Внимание!
Поднятое было ведро, снова выпало из ослабевших рук. Сорвав с головы косынку, она бросилась к дому. Перепрыгивая через ступени крыльца, рванула на себя дверь и с порога услышала испуганный плач сына Максима, и ругань прикованного к постели мужа.
-Явилась таки, сука течная! – Орал он, приподнявшись на локтях. Нижняя часть тела его не слушалась хозяина уже пару лет. Женщина не обращая внимания на крики калеки, подхватила шестилетнего сына на руки.
-Не бойся маленький. – Уговаривала она его, лихорадочно рыская по ящикам комода в поисках документов. Она в этом доме не хозяйка. Свекровь невзлюбила ее, едва сынок ейный, привел ее, тогда еще молодую, красивую и полную надежд, девушку в свой дом.
-Ни к чему она тебе, сынок. Уж больно хвостом метет, красавица городская. Ой, гляди, привел горе в дом.
Вот так и началось. Хотела она, когда сыночек их больным родился, в Киев к родителям своим податься. Там и врачи и больницы. Но свекруха документы запрятала.
-На щенка твоего больного денег не дам! Не наш он! Небось, со станции с кем спуталась, шлюха городская! Удавить его, да и дело с концом. Кто с идиотом нянькаться будет!
А вот и их с сыном документы. Быстро сунула находку в карман домашнего, испачканного травой платья. Переодеться некогда. Сирены воют все настойчивей.
-Бросай выродка! Меня спасай! Слышишь? Сюда иди! – И она покорно бросилась к его комнате. Но остановилась на ее пороге, глядя на испуганного до синевы мужчину, которого когда-то любила больше чем себя. Ради которого отказалась от самой себя, собственной карьеры артистки. А ведь звали, звали ее и роли предлагали не последние. Как же она? Как позволила все разрушить, испепелить? И ради чего? Он привез ее из Киева в Чернобыль. Жили поначалу в общежитии, и хорошо жили. Да, видимо, глянул кто-то черным завистливым глазом и покатилось: ревность, скандалы, избиения. А чтобы друзья и коллеги его чего не заподозрили, он ее в село под Чернобылем, к матери отправил. Та уж над ненавистной невесткой всласть поиздевалась. Видимо, только до этого дня.
-Чего застыла, корова? – Кричал он. – Кресло давай! Живо! – Она все не двигалась с места, провалившись в прошлое. Лишь испуганный крик ребенка вывел ее из странного оцепенения. Она, резко развернувшись, бросилась к сыну, подхватила его на руки и выбежала на улицу. Небольшое сонное село в одночасье стало похоже на разоренный муравейник: все куда-то бегут, что-то кричат, никому ни до кого нет дела. Сейчас почти забыты мораль и принципы, каждый, кто живет в такой непосредственной близости к «ручному атому» отлично знает значение воя сирены. К крикам и плачу испуганных людей присоединились и домашние животные: собаки рвались с цепей, домашняя птица и скот, запертые в сараях и хлевах яростно пытались выбраться на свободу. Ее сын Максим закричал и забился в ее руках, протягивая свои слабые руки к рвущейся с цепи овчарке, его единственному другу и товарищу бесхитростных игр.
-Максим, Максим успокойся, малыш. – Она прижимает его к себе, ей тяжело его удерживать, а тем более нести. – Хорошо. Слышишь меня? – Она осторожно опустила мальчика на траву. – Сиди здесь. Я отпущу Черныша. Но потом ты будешь сидеть у меня на руках тихо-тихо. Хорошо? – Она с отчаянием оглядывалась на бегущих людей. Крики ее мужа слышны на улице, но никому нет до них дела. Свои бы семьи уберечь. Да и не любили семью ее мужа в селе. За склочность да жадность. За что и поплатился ее муж Гришка здоровьем. Она отстегнула карабин, и пес благодарно заплясал у ног хозяйки.
-Беги, Черныш, беги! – Женщина бросилась к сараям и распахнула двери клетей, где жили и птица, и корова и пара огромных, откормленных ее руками свиней. Снова бросилась к сыну, и подхватив на руки, скрылась в людском потоке.
-Таисия! – Женщина вздрогнув, остановилась. Да и бежать уже было некуда: для эвакуации села выделили всего три стареньких автобуса и сейчас в них уже не влезть. – Тая, сюда! – Оглянувшись, она увидела машущего ей призывно рукой сына председателя. Все село знает, что сохнет он по ней, сплетни на эту тему давно набили оскомину, да все никак не успокоятся местные доброхоты. Все норовят ее свекрови посочувствовать: мужа своего, сыночка, ее ненаглядного, калекою сделала, так еще и полюбовничка завела. А теперь, когда она мужа на смерть оставила… чего уж. Женщина бегом бросилась к автомобилю, у которого стоял Семен.
-Садитесь. Скорее. – Он открыл для нее и ребенка дверь, помогая забраться в машину.
-Ты не знаешь, что случилось? – Робко спросила она, прижимая к себе испуганного Максима.
-Реактор рванул вроде на станции. Но я не верю. – Он сосредоточенно вел автомобиль, то и дело объезжая брошенные чемоданы и узлы. – Если бы на самом деле рвануло, мы б услышали. Окна бы посыпались. – Его перебил грохот взрыва. Машину тряхнуло и вроде даже подбросило. Семен удержал машину на разбитом полотне дороги и добавил газу. – Вот теперь действительно рванул. Нет больше нашего Залесья. Не вернемся мы туда больше.
-Туда ему и дорога. – Тихо ответила Таисия, даже не обернувшись.
Глава №1
-Макс, ты же вроде там родился? – Серега в очередной раз наполнил его стопку водкой.
-И что? – Настороженно спросил мужчина, подцепив вилкой маленький скользкий опенок и отправил его в рот. Сегодня он не ожидал гостей и в его маленькой двушке, что досталась после размена с родителями, типичный для холостяка беспорядок. В холодильнике тоже запустение. Вот банка с грибами нашлась да пара соленых огурцов.
-Что, что. – Передразнил его Николай. Он рассеянно перебирал диски к музыкальной системе, выбирая, что позабористее. – Неужели тебе не интересно? Это же круче чем сафари в Африке!
-И дешевле. – Уже в который раз кивнул Макс, но идея посетить его «малую родину» все еще не казалась ему привлекательной. – И зачем я вам там нужен? Вы ж знаете, я физически не очень. Да и уехали мы, когда мне всего-то лет шесть было. Больше не возвращались.
-Понятно. Некуда возвращаться. Я читал, рвануло тогда знатно. – Кивнул Сергей. – Но посмотреть же можно.
-Да чего смотреть-то? – Повысил голос Макс. – Развалины? Что там еще интересного есть? Вон интернет открой да смотри! Чего туда лезть?
-А вот это ты видел? – Николай достал из кармана и протянул раскрытую ладонь к лицу Макса.
-Что это? - Макс с неумением разглядывал небольшое белое кольцо. Оно переливалось и искрилось разноцветными бликами в свете лампы. – Из чего оно сделано? – Он потянулся было тронуть странную вещь, подержать в руках, но Коля торопясь удивить друга еще больше уже убрал ладонь.
-Да кто ж его знает, что это и из чего оно сделано. – Он надел кольцо на карандаш и легко крутанул: кольцо обернулось вокруг карандаша раз, второй, третий. По логике вещей, оно вскоре должно было бы остановиться, но вот этого как раз и не происходило. – Мы только одно поняли. – Удовлетворенный произведенным эффектом Николай продолжил. – Это что-то вроде «вечного двигателя». Теперь вот так и будет крутиться, пока не остановишь. – Он остановил движение кольца, снял его с карандаша и положил на стол перед ошарашенным Максом.
-Где вы это раздобыли? – Макс вертел кольцо в руках, пытаясь понять, из какого материала оно сделано. – Похоже на сплав стекла и пластика… или нет, на неизвестный науке металл.
-Знакомые ребята из зоны отчуждения принесли. – Невинно ответил Сергей. – Они нам идею такого сафари и подкинули.
-Ага. – Поддержал приятеля Коля. – Говорили, что отдохнули супер. Еще собираются идти. На следующих выходных. Говорили, там, в лесах дичи видимо-невидимо. И стрелять можно.
-А еще говорили, будто мутанта видели. Вот на него охоту и хотят открыть. Мы решили с ними рвануть.
-Да ладно. Вот прям так и мутанта? – Качнул головой Макс. – С этой зоной отчуждения вообще не все ладно. Вот в прошлом, или даже позапрошлом году, в 2012, кажется, видели и даже зафиксировали там фантомный взрыв.
-Фантомный? – Коля снова наполнил рюмки. – Это, типа, которого и не было, что ли?
-Вроде того. – Макс поднял свою рюмку. – Гриб атомный и волна была, а взрыва не было. Вот как-то так. Аномальная какая-то энергия прокатилась, зона чуток увеличилась.
-А! Я вспомнил! Точно, в 2012, аккурат на «конец света». Ерунда все это! – Сергей отсалютовал друзьям рюмкой и отправил ее содержимое в рот.
-И кто будет на этом пикнике? – Спросил Макс.
-Да все почти будут. – Коля закусил черной корочкой. – И Ляля, представь себе, тоже собралась ехать.
-Ну ладно. – Оборвал друга Сергей. – Мы тебя в курс дела ввели. Времени обдумать и согласиться у тебя еще полно. Пора нам. Завтра в конторе обсудим. – Он поднялся из-за низкого журнального столика, жестом поторопил друга и направился в прихожую. Макс, махнув друзьям на прощание, запер за ними дверь. Сергей он вообще очень тактичен и внимателен. Вот и сейчас знает, что Максу необходимо сделать укол, поспешил уйти. Ему (Максу), почти удалось победить болезнь, но инъекции отменить никак не удавалось. И избавиться от страха и ненависти к радиации, тоже не удавалось. Со временем это превратилось в фобию: в его кармане всегда лежал дозиметр и время от времени он на него поглядывал, спешно покидая место, если стрелка хоть на деление сдвигалась и показывала нарастание фона. Он направился в ванную комнату, открыл кран и ополоснул лицо холодной водой. Мельком взглянул на старые шрамы на руках: тогда ему исполнилось шестнадцать, и он полностью отдался во власть болезни, потеряв веру и желание бороться. Толчком послужил нечаянно подслушанный разговор родителей. Макс и раньше знал, что отец у него не родной, но любил его беззаветно. Отец очень хотел, чтобы у Макса были родные брат или сестра. А мама боялась. Всю себя она посвящала больному, прикованному к инвалидной коляске, Максиму. Младенец будет отнимать время так необходимое ее больному ребенку, будет шуметь, а Максу нужен покой. Отец тогда с горечью спросил, а как, собственно, Макс будет жить, когда их не станет? Он ничего не умеет, и что во стократ страшнее, ни к чему не стремится. Тогда – то Макс и порезал себе вены. Его, конечно же откачали и от дурки отмазали. А на следующий день, его дед, несмотря на запрет и истерику своей дочери, взял да и повез Макса в психоневрологическое отделение. На экскурсию.
-Смотри, внучек. – Он вез бледного до синевы Макса в его коляске и заглядывал в палаты, где бессильно метались привязанные к койкам пациенты. Всю неприглядность, всю грязь, смешанную с амбре мочи, еды и лекарств, показал он своему внуку. Уже на улице, когда Макс благодарно и судорожно давился чистым воздухом, дед присев на лавочку в парке спросил.
-Ты понял, для чего я показал тебе все это?
-Да. – Выдавил из себя Макс. – Я понял.
-Это нижний предел, внук. Дальше пустота и жизнь растения. – Он замолчал, глядя куда-то в пустоту. – Я покажу тебе кое-что еще. – Он поднялся и покатил коляску к выходу из парка. Еще через полчаса они остановились у двери с вывеской: «Реабилитационный центр для инвалидов». Дед уверенно толкнул дверь и вкатил коляску с Максом в длинный коридор. Множество раскрытых настежь дверей. Из каждой доносятся свои, особенные звуки и запахи, перемешиваясь, создают свою, неповторимую картину жизни. Именно так: жизни, надежды, а еще труда. Огромного, большей частью тяжкого, но осмысленного и нужного не только им, инвалидам, но другим людям. Из первой, раскрытой настежь двери, до одури пахло деревом. Свежий аромат древесины переплетался с запахом лака, стуком молотка и высоким голосом столярных инструментов.
-Ух, ты! – Только и выдавил из себя Макс, пораженный витыми, словно невесомыми изгибами ножек стульев, тонко и мастерски вырезанными рамками для фото, искусными поделками из дерева. Он с удовольствием задержался бы в столярном цеху, но дед, лукаво улыбаясь, вез его дальше. За каждой дверью Максу открывалась новая мастерская, словно новая планета, населенная вроде и похожими на него обитателями, но и значительно отличающимися от него самого. В их лицах нет постоянного гнетущего вопроса, как у него, нет страха и безысходной тоски. Лица их открыты, спокойно – уверенны и улыбчивы. В большом зале, уставленном компьютерами, дед кивком поздоровался с коренастым парнем и тот, опираясь на трость, неторопливо двинулся к ним.
-Ну, здравствуй, Михаил. – Дед протянул парню руку. – Вот знакомься. Мой внук Макс. Он немного сбился с пути. – Он указал глазами на забинтованные запястья внука.
-Случается. – Ободряюще кивнул Миша и протянул руку Максу. – Привет.
-Здравствуй. – Едва выдавил из себя Макс. Он чувствовал себя неловко. Дедов урок не прошел даром: только что он видел людей, с которыми судьба обошлась гораздо жестче чем с ним. И он видел улыбки на их лицах, видел горящие желанием жить глаза, видел изрезанные руки. Но не бритвой, чтобы умереть, как у него, а ножом для резьбы по дереву оттого, что не все еще хорошо получается. Им есть чем гордиться, есть цели, и они обязательно их достигнут. А он? Ни на что не годный эгоист, срывающий зло на своих близких людях. Испытывая боль сам, он причиняет ее другим.
-Не тушуйся, брат. – Михаил хлопнул его по плечу. – Поправимо все, кроме смерти.
-Верно. – Кивнул головою дед. – Покажешь тут ему все?
-Конечно. – Кивнул Миша. – Идем. С ребятами познакомлю.
Вот так все и началось. Михей, как его с уважением называли в центре, не только сумел увлечь Макса программированием, но и составил для него довольно жесткий график тренировок в местном спортзале. Как ни трудно было Максу следовать всем указаниям старшего товарища, (Михей на пять лет старше, но за два года упорных тренировок и восточных практик, сумел встать с инвалидной коляски и продолжал заниматься), но это принесло огромные плоды. Теперь, в свои тридцать Макс напрочь забыл о проблемах со здоровьем. Вот только инъекции… как-то, в качестве эксперимента, Макс решил не колоть препарат по графику, и окончилось это больничной койкой, чисткой крови и печени. Больше он такие эксперименты не проводит.
Он тряхнул головой, прогоняя непрошенные воспоминания, и влажные черные волосы длиною до плеч, ранее собранные в хвост, разметались по шее и голым плечам.
Обсуждение в конторе свелось к насущным вопросам: «сколько брать водки и кто за все это платит». Ехать собрался почти весь отдел где работал Макс. Даже включая местную красотку Лялю, пугало Дарину и гомика Левчика. Причем последний намеревался пригласить и своего милого друга Анри. На самом деле которого звали Андреем, конечно. Коллектив был не против. Пикничок назревал тот еще и все собирались развлечься на полную катушку. Их набралось человек десять: Серега (который наметил для себя Лялю, разумеется), Коля, который давно приглядывался к их начальнице строгой стройной словно балерина, Елене Михайловне, внешне сдержанной и холодной. Но знатоки утверждали, что она та еще штучка. В этом походе, таком романтически – экстремальном, он намеревался подтвердить или опровергнуть эти слухи. Еще у них был Костик: вечный подросток, нежный и хрупкий на вид, но обладающий железной деловой хваткой и жилистым гибким телом, украшенным весьма не детской татуировкой. О ней поведала, с румянцем во всю щеку и едва сдерживаемым восторгом, их профсоюзная работница Мариночка. Костик оказался любителем всего этакого и не собирался пропустить столь захватывающее приключение, а Мариночка готова идти за ним хоть на край света. Так захватила ее тату или что-то другое, но Мариночка проходу не давала вежливому Костику, на каждом шагу заглядывая ему в глаза преданным взглядом. Ей это легко удавалось: Мариночка на голову выше и на порядок тяжелее предмета своего обожания. Как ни крути, а Максу, как всегда с любовью не везло. И это мероприятие оказалось не исключением. Ему досталась Дарина. Девушка из СССР, когда секса и мини-юбок не было, косметика была недоступна и являлась показателем распущенности. На ее голове постоянно прописался серенький мышиный хвостик. Да и вся она была словно мышка: невысокого роста она еще и сутулилась, стараясь стать еще незаметнее. Маленькие, неопределенного цвета, глаза бусинки, острый носик, тонкие губы. Она никогда не смеялась, не покидала без надобности своего стола в углу, терялась словно пятиклассница, когда к ней обращались. Ну а Левчик и Анри на фоне такой разношерстной кампании уже не бросались в глаза.
Как раз текущей недели хватило, чтобы решить все организационные вопросы и туристы – экстремалы условились собраться у памятника Шевченко в центре.