Ландшафтно-пейзажное эссе.
…Сон шепнул ей украдкой на ухо “спи”, и она переступила порог сновидений. Давление посредством теплого воздуха создавало в ее ушах глухой шум, обдавая им светлую кожу ее мягких линий, словно прозрачность воды обволакивает затерявшуюся на дне раковину и зябью играет на ее волнистых выступах, сливающихся с настоящим каскадом морских холмов. Тонкая прядь ее желтых волос, будто бы солнечные лучи, цеплялась за небо и за море со всеми его богатствами, в том числе ракушками, а там, где вода кончалась и начиналась суша, прядь солнечных волос пыталась уцепиться за землю и, в конечном счете, устало ложилась ей на лицо. Ее глаза - два яблока на берегу у моря, прикрытые дрожащими на ветру шелковыми листками, наливались жизненным соком. Ее брови над круглыми плодами, сродни черным шелковистым перьям гордого ворона, планировали на светлом полотне ее лба-неба, опускаясь в своем полете все ниже и ниже. За небом виднелась березовая роща: высокие березки, развесив свои тонкие исполосованные ветки, наслаждались наступившим отсутствием ветра. Среди веток сидела гибкая горлица, вытянув шею навстречу обнимающим ее лучам.
А дальше ее легкая светлая кофта, точно воздушный коврик в виде луга с множеством маленьких голубых цветочков, почти сливающихся своими красками с небом, мягко ложилась на землю, из которой торчали вышедшие на поверхность породы, и покрывала тонкие ткани ее светлого тела. Затем на горизонте виднелись две луны, молочно-белый цвет которых заставлял подумать о двух огромных, объемных каплях. Две луны, словно белки глазных яблок этого темно-синего неба, поглошающего их. От этих двух лун на синеву моря падали две лунные дорожки, разливаясь стройными светящимися полосками. Они, точно ручейки, следовали в грот, немного занесенный водорослями. Вода то и дело обдавала скалы грота влагой своей плоти, создавая нечеткий отзвук всплесков. В приятный и теплый день, когда солнце разбрасывает свои лучи над морем, очень уютно сидеть в этом тихом месте и, вдыхая крупицы соли, просачивающейся в каждую клетку, наслаждаться биением пульсирующего морского тела. В скале над гротом повисло естественное отверстие, сквозь которое был виден небосвод. Эта дыра вела к, казалось бы, бескрайним просторам, к равнинам, к мягким, сыпучим пескам, от которых, несмотря ни на что веяло завораживающей свежестью горных трав. Дальше равнина резко переходила в два небольших холма, по которым под ярким солнцем прыгали белые зайчики, своими мягкими лапками прижимая низкую траву. За этими холмами недолго продолжалась равнина, на которой росло одно деревцо. На это деревцо как раз в тот момент села маленькая горлица. За деревом равнина встречала крутую сторону округлой горы, которая хранила за собой нить берега. Берег не сразу уходил в воду, а также был немного поднят над уровнем моря. Более того из моря выглядывала острая скала, взирающая в небо в невозможности вырваться из плотной воды и пронзить его. Мелкое море, окружающее ее, сквозь густую пленку просвечивало дно двумя светлыми пятнами смеси желтого, зеленого и голубого... Вокруг пятен-просветов торчали длинные водоросли, также как и скала, выглядивающие из воды и немного покачивающиеся. Пока они чуть заметно колыхались из стороны в сторону, ворон все кружил над яблонями...