Пролог.
Случайно встретила одну знакомую, она рассказала, что мама Мирославы сгорела не
её могиле, в прошлом году....
Еще прохладно.
Но уже расцвели сливы и алыча, и в морозном, по утрам, воздухе витает
ожидание тепла и радости.
Рассветает рано, весна.
Опаздывать нельзя, и этому правилу она следует неукоснительно,
всегда, ведь она УЧИТЕЛЬНИЦА!.
Она ДОЛЖНА соответствовать, и она соответствует,-
всегда чистая обувь, всегда модная стрижка, всегда красивые платья,
всегда тихий, но уверенный гортанный голос, всегда копетентность,
всегда, всегда, всегда! и во всем.
Муж идеальный, не пьет, любит ее и сына, со вкусом обставленная
квартира, сын спортсмен... правда все это труда стоит, но это же
ее семья.
К маме в деревню ездит редко, даже имя поменяла, да так привыкла,
что и забыла, что когда-то была Мирославой.
Ей ее имя не нравилось, - сельское какое-то, а Нонна - стильно и
по-городскому.
Нонна так старается быть лучшей, и так ей это удается, что в какой-то
миг она искренне поверила в свою идеальную жизнь, привыкла всегда
быть лучшей и даже стала свысока поучать своих менее удачливых подруг.
Вот тут-то и начало что-то происходить с ее идеальным мужем.
Как-то не стало о чем говорить по вечерам, а если разговор и
возникал, то нежиданно, в самом неподходящем месте, все чаще
зависали неловкие паузы. И всем, вдруг, становилось стыдно и неприятно,
а по спине Нонны колкими иглами бежал холодок страха неизвестности.
Домой он, правда, возвращался вовремя, даже с подарками и цветами,
а вот спать, почему-то, ложился на диване, в гостиной.
И не специально, а просто телек допоздна смотрел, да так и засыпал,
затем уж и стелить себе начал в гостиной, к ней в спальню и не
заглядывал.
Нонна растерялась до такой степени, что, первое время даже не знала
как реагировать. Спросить "почему?" стеснялась.
И решила подождать, пока у мужа блажь пройдет.
Но "блажь" не прошла, а, даже, наоборот - невесть откуда возникли
регулярные командировки.. и все чаще и чаще он стал "задерживаться на
работе".
В их семейную жизнь прокралась ложь, Нонна это чувствовала, но ни
проверять правдивость слов мужа, ни следить не стала,- слишком
унизительно.
Все эти процессы затянулись, и тревожное молчание Нонны тоже...
Но так не могло продолжатся вечно и скандал, конечно, разразился -
очень хорошо воспитанная Нонна орала матом, швыряла, куда ни попадя,
дорогие сервизы, колотила мужа изящными кулачками с модным маникюром,
пытаясь достать до лица.
Она вложила в этот скандал всю свою боль и обиду, всю тревогу
недоспаных ночей, она кричала в запале, как раненный зверь..,-
она еще надеялась...
Но самым страшным оказался финал, - он, молча, собрал чемодан и ушел.
...назад не просился, мириться не предлагал, а просто начал,
открыто, жить со своей сотрудницей, - и все тайное, в одночасье, стало
явным.
В маленьком городишке, куда они с мужем приехали после института по
распределению, трудно было утаить такую новость.
Тем более, что к этой паре и так всегда был повышенный интерес.
Кто сочувствовал, что было крайне унизительно, кто злорадствовал, и
неизвестно, что ранило больнее.
Молодая одинокая женщина с ребенком, в крохотном городишке,
где практически каждый с ней по утрам здоровается.. трудно..
Поразмыслив о своей судьбе, и проплакав не одну ночь, в подушку, решила
вести себя, как ни в чем ни бывало: - на сочувственные взгляды и
разговоры не отвечать, и жить, как и прежде, - чисто и уверенно, - он
поймет, что ошибся, он вернется.
Но не вернулся, а через полгода другая женщина тоже родила ему сына.
Была она не красивей и не моложе, а, даже, старше на несколько лет.
Но, почему-то, он ее полюбил, и в новой семье стал делать все то, чего
никогда не делал, живя с Нонной, - чистил ковры во дворе многоэтажки,
ходил на рынок, готовил обеды, чем немало изумлял любопытную публику
городка.
Конечно, до Нонны доходили слухи, конечно, это ее задевало, тем
более, что "доброжелатели", буквально ежедневно приносили какие-то
новые подробности его жизни в новой семье.
Но Нонна дала себе слово, и держалась стойко, вывести ее из
равновесия не могло ничто, - так она решила.
Со временем многим эта история, даже, перестала быть интересной,
многим, но не всем.
Однажды, после доклада на учительской конференции Нонна не услышала
привычных "бурных аплодисментов" в ответ, и это неприятно ее удивило,
и слушали невнимательно,- отметила про себя.
Был бы у меня муж, хлопали б дружнее,- с горечью, шепнула на ухо своей
подруге Ирине Николаевне, пожилой учительнице английского.
На самом деле, доклад получился сухим, формальным и неинтересным, но
не могла же подруга так ей и сказать.
Она посмотрела Нонне в глаза долгим внимательным взглядом и сказала
слова, смысл которых до Нонны дошел не сразу:- "Ты, Нонночка, не о том
думаешь, - подумаешь доклад, один лучше, другой хуже,..- ты о себе подумай,
о жизни своей, природу ведь не обманешь, она этого не прощает, как
друг тебе советую" и, приложив палец к губам, показала глазами на сцену.
Нонна еле дождалась конца конференции, ей, просто необходимо, было
выяснить, что, на самом деле, Ирина Николаевна имела ввиду.
Домой пошли вместе, молча, и Нонна не знала как завести об этом
разговор. Выручила Ирина Николаевна,-
- Зайдешь в гости?- мама по тебе соскучилась, и, как раз, сегодня испекла
пирожки с вишнями, как по заказу, специально для тебя.
Ирине Николаевне было много лет, она давно вышла на пенсию, но
воспользоваться ею смогла, лишь, недели две. Причиной тому было близкое
соседство ее дома к школе.
Сначала ее просили заменить того, или иного, заболевшего педагога, а
затем директор школы предложил ей вернуться на свое рабочее
место. Ирина Николаевна и думать не стала, а, просто, вышла на работу на
другой же день, и о пенсии вспоминала лишь в дни выплат.
Жила она вдвоем с мамой, еще более древней, но очень шустрой
старушкой.
Обе женщины, искренне, любили Нонну, и, искренне, желали ей добра.
Обе они, женщины, с, гораздо, большим жизненным опытом, советовали Нонне
"завести себе кого-нибудь".
Нонне было стыдно даже слушать такое, она сидела красная, как рак,
и, так сильно любимый ею пирожок с вишней, застрял в горле, комом.
Этот вечер заставил ее еще раз серьезно задуматься о своей судьбе,-
оказывается люди видят что ей плохо.
Эти-то друзья, но, наверное, и недоброжелателям это понятно.
Надо еще строже держать себя, еще сильнее сжать себя в кулак.
Она знала, что добрые старенькие женщины правы, но, ведь, мужчина не
собака, что значит "заведи"...
Да и где его взять в таком крохотном городишке, где все и все на
виду.
Но, тем не менее, стала присматриваться, искать.
Как ни странно, претенденты были, просто раньше она их с таких позиций
не рассматривала,- хлипенький, внешне и внутренне, пьющий вдовец,-
электрик из ЖЕКа, молодой, но, слишком, молодой учитель физкультуры,
и.. мужья, сотрудниц и подруг, почти все, в той, или иной форме
предлагали свои услуги.
Мужья отпали сразу, да и остальные тоже. Поискала, поискала, да и
перестала, выбор то был небогатым.
А природу ей обмануть не удалось...
Это случилось через три года ее одинокой, и, такой безупречной, жизни,
в обычный рабочий день.
Директор школы отменил, в этот день, все занятия, вернее, не отменил, а
заменил работами в саду.
Для учеников это была радость и суета, а, вот, педагоги должны были
организовать свои классы для труда.
Захватив ведра, лопаты и макловицы дети, с шумом, двинулись за своими
педагогами на отведенные участки.
Ведер и макловиц на всех не хватало, дети шалили, веселились,
гонялись друг за дружкой, радовались первому весеннему теплу.
Усмирив свой 5-Б, расставив всех на рабочие места, и, убедившись, что
дети принялись за работу, Нонна облегченно вздохнула.
Она обвела взглядом сад, подняла глаза вверх и, зачарованно,
погрузилась в волшевную глубину весеннего синего неба,
на серце стало легко и радостно. Она вдыхала чистый свежий
воздух весны и надышаться не могла, она, впервые, за долгое время
почувствовала себя счастливой и свободной.
И именно в эту секунду незнакомая мощная сила швырнула ее наземь и
плотно прижала к земле.
Нонна попыталась встать на ноги, но не
смогла, все, что у нее получилось это подняться на четвереньки.
Она делала попытку за попыткой, но ничего не получалось, к тому же,
мешал громкий неприятный звук, - дикий
звериный вой, страшный вой, от которого шли мурашки по коже, от
которого хотелось бежать, куда глаза глядят, закрыть глаза и уши,
сделать все, что угодно, чтобы никогда его не слышать.
Низкий звериный вой наростал, он плотно обволакивал каждого,
кто его слышал и заставлял содрогнуться от ужаса.
Замерли и обернулись все.
"Почему, почему они все так смотрят на меня, Боже! как болит голова,
....и этот страшный звук, пусть он прекратится,"
и в следующую минуту - "это же я вою"...
Но это осознание не помогло ни встать, ни замолчать,- опершись руками
о комья сырой земли, с редкой яркозеленой травкой, она растерянно и
дико поводила глазами вокруг, она видела ошалевшие лица коллег и
учеников, свой 5-Б, сбившийся в сиротливую кучку,- дети окаменели от
ужаса,- и она ничего не могла сделать,-
гордая красавица Нонна стояла на коленях, и, громко, во весь голос выла, глядя им в глаза,
каждому из них. Потом потеряла сознание.
Очнулась дома, - рядом врач, запах лекарств, из кухни доносились
приглушенные голоса ошеломленных коллег.
Смотрела в потолок и плакала, молча без звука, слезы стекали по щеке, на
подушку, и никто их не вытирал.
- Ну слава Богу, пришла в себя, - сказал добродушный доктор. Вот вам
больничный, полежите, подлечитесь, и не доводите больше себя до
подобных состояний.
- Что со мной? одними губами, тихо, спросила Нонна.
- Нервный срыв, голубушка, так-то..
Оправившись после болезни Нона, впервые, впустила, ночью, в свой дом
мужчину - мужа своей сотрудницы. Все получилось, и он хотел
продолжения.. Потом были другие, молодые и ее возраста..
Короче, к совету подруг прислушалась, и природу обманывать перестала.
Но счастья это не принесло.
Она все равно по ночам, горько, плакала в подушку, но теперь от
унижения, - она потеряла себя, такую гордую и неприступную, такую
идеальную..
Стала, с пониманием, и жалостью вникать в судьбы других одиноких женщин.
В ее характере появилась неуверенность и, даже, какая-то
затравленность, а во взгляде горечь.
Конечно, соседи видели, как по ночам от нее выходили то один, то
другой.. поползли сплетни.
Выходя утром из подьезда и проходя мимо лавочек, на которых, как
всегда, сидели "дежурные" старушки буквально кожей чувствовала
"всеобщее осуждение", особенно, когда те, чуть ли не хором, ядовито,
здоровались, и, ласково спрашивали, как ей ночью спалось.
Она, никогда, не отвечала, на подобные, выпады, а, прищурив, злые
глаза, с гордо поднятой головой, молча проходила свозь строй,
в полной тишине... и тихий, злорадный смех вслед...
Некоторые жены приходили "выяснять отношения", но Нонна дверей не
открывала, а, притаившись за дверью, молча, слушала брань и упреки, и
тихо плакала.
Через много лет, когда сын вырос, закончил университет и уехал на
работу в столицу, она, все-таки, встретила свою любовь...
Познакомились они на фотовернисаже, в выставочном зале,-
она внимательно рассматривала огромные, во всю стену фотографии,
медленно переходя от одной к другой, и, буквально, уперлась в него.
Также, внимательно, как она рассматривала фотографии, он изучал ее.
Стройная, высокая, красиво причесаная и одетая женщина, сразу
привлекла его внимание. Каким-то звериным чутьем он сразу определил,
что она не замужем, и, не просто, не замужем, а живет без любви.
Но решил все же проверить: подойдя вплотную, тихонько, на ухо, спросил:
- Вы одна, или с мужем?
От неожиданности, сразу же, себя выдала:
- нет у меня мужа.. и, прикусила язык, - она сказала это совсем
незнакомому человеку.
Как ему повезло! какая женщина! все его нутро возликовало.
Он буквально захлебнулся от избытка эмоций!
Обладая балаганной, артистической натурой Саша, так звали нового
знакомого, окружил ее таким количеством комплиментов, обволок таким
искренним теплом и нежным обаянием, что Нонна поверила, сразу.
В первую же ночь он ночевал в ее чистой, со вкусом обставленной,
квартире. А через неделю объявил своей жене, что полюбил другую
женщину, и уходит к ней жить. И ушел.
Нонна, не сразу, узнала кто пришел в ее жизнь, и в ее дом, а узнав,
ничего изменить уже не могла, - любовь...
Никакими достоинствами Саша не обладал, просто прощелыга и трепач,
да, еще, с двумя судимостями, с женой, и тремя детьми.
Старший сын сидел в тюрьме.
Принес он с собой телевизор, который и смотрел круглосуточно.
Работала она одна, - вставала, как всегда, очень рано, приводила
себя в порядок и уходила на весь день.
Он оставался один, досыпать.
А вечером, она, дотащив до дома себя, и сумку, полную тетрадей,
заставала, в доме, идилию: Саша готовил ужин, на столе, всегда,
свежие цветы, немножечко винца для настроения, и любовь!, каждую ночь.
С утра она, опять, на работу, а он, опять, досыпать.
Ее хватило на полгода.
Сначала стало, катастрофически, нехватать денег.
Подошла весна, а у нее не было денег на новую обувь, платья,
да что там платья, стрижку сделать было не за что.
Затем, как-то, сосед по лестничной клетке рассказал, что пока она
на работе в ее дом приходят и практически проводят весь день его дети
и!.. жена.
Ведь он так и не развелся, и числился мужем своей жены, а не ее,
Нонны мужем.
- Да вы что?!!- брови Нонны удивленно поползли вверх, - такого быть не может!
- А, вы, проверьте,- посоветовал тот.
Проверила, и, ужаснулась.
Придя домой, в неожиданное, для него, время, застала такую картину:
семья, - Саша, его дети, и его жена обедали у нее на кухне, за ее столом.
И обедали они тем, что она, Нонна заработала и в дом принесла.
Приготовил, правда, он, и пахло вкусно, как всегда.
В комнате громко работал телевизор, и они не слышали, как Нонна, открыв
двери своим ключем, вошла.
Достаточно было беглого взгляда, чтобы убедиться, насколько обыденной
была эта ситуация для всех, сидящих за столом.
Нонна молча стояла в пороге своей кухни и молча ждала, когда ее
заметят.
Какое-то время за столом продолжался оживленный разговор... затем,
по-одному, они замолчали и недоуменные лица повернулись в ее сторону.
Нонна не собиралась ЭТО обсуждать, она ушла в комнату, включила
на всю громкость телевизор и слепыми глазами смотрела на экран.
Вышла из комнаты, когда хлопнула входная дверь.
Саша на кухне мыл посуду, начал виновато оправдываться..
-Вон!!!!!!- она задохнулась от ненависти,- вон!!!, Нонна схватила
телевизор и потащила его в коридор, откуда силы взялись,
затем туда же полетели его вещи. Саша пытылся что-то объяснить,
но она была неумолима.
Она не произнесла больше ни слова, а молча, с остервенением
все носила и носила в коридор его вещи, затем вытолкала его самого,
забрала ключ от своей квартиры, захлопнула двери и громко, безутешно
разрыдалась.
Она проплакала весь остаток дня и всю ночь.
Неделю пролежала в лежку, пришел, уже знакомый, доктор, назначил
лечение. Выкарабкалась..
Однако Саша не ушел навсегда.
Через месяц позвонил в двери в три часа ночи, плакал, умолял впустить,
говорил, что любит, что жить без нее не может.
Еще бы! им всем там кушать, без нее, небось, нечего, попробуй выживи.
Впустила, чтоб соседи не слушали, стыдно было.
Он, быстренько, освоился, начал приставать с ласками, и она уступила.
Пожил еще некоторое время, даже работу обещал найти.
Но все повторилось.
Выгнала снова.
Задумалась, и хоть не могла совладать со своими чувствами, но решать
надо было кординально.
Ей не привыкать, она всегда жила, зажав себя в кулак.
Значит так и будет жить.
Больше она ни на какие уговоры не поддавалась.
А через две недели она и думать о нем забыла, появились совсем другие
проблемы, - при плановой проверке врачи обнаружили у нее рак груди.
Она поверить не могла. Возвратясь домой, устало, села на табуретку
посреди кухни и тупо повторяла: "Вот и все... вот и все..."
И не было ни страха, ни отчаяния, а какое-то безразличие и
безысходность, как в страшном сне.
Потянулись бесконечные недели, и месяцы хождения по разным медицинским
учреждениям, приема разных курсов лечения, врачи, шаманки, и деньги..
деньги.. деньги...
К следующей весне болезнь отступила, появилась надежда на
выздоровление. Сын устроился на высокооплачиваимую работу, все шло
путем.
В этот день она, как уже много месяцев подряд, возвращалась домой
после процедур.
Шла медленно, - сил не было, и одновременно, наслаждалась первым
весенним теплом.
Он шел прямо на нее, ее любимый Саша, ни убежать, ни спрятаться..-
пустая улица, он и она.
Подошел ближе, сделал комплимент, как всегда.
Он смотрел и не мог насмотреться, - похудела, пожалуй, даже слишком,
но, все равно, красавица, все равно, его любимая, и желанная Нонночка.
Выглядит прекрасно, - ухоженная прическа, глазки, как всегда,
подкрашены, губки, вот, только, брови сильно выщипала и сверху на коже
нарисовала, но, все равно, красиво.. может стиль изменила.
Пошли рядом, говорили ни о чем, просто наслаждались обществом
друг-друга.
Ведь, несмотря ни на что, она-то знала, что, за всю жизнь, она любила
лишь его одного, и он ее любил, она чувствовала это, - просто дурак
непутевый.
На пороге квартиры попрощалась, но он попросил, чтобы она его
впустила. Она грустно покачала головой, - нет мол.
То, что он ворвался, и стал сдирать с нее одежду, застало ее врасплох,
а когда попытался ее поцеловать и дохнул перегаром стало все понятно,
да только поздно.
Он громко упрекал ее в жестокости, он кричал как любит ее, как ему
без нее плохо. Он хотел ЕЕ! здесь и сейчас! он никуда не уйдет, пусть
не надеется, он будет с ней!
Сопротивляться она не могла, - сильно болела правая рука после
химиотерапии, да и слабая она была от болезни.
Он повалил ее на пол прямо в прихожей, и пытался получить то, чего ему
так нехватало все эти долгие месяцы.
В борьбе с ее головы сполз... парик, и он в ужасе отшатнулся -
кто это?, неужели его красавица Нонночка?!
Это была даже не женщина, а незнакомое существо, тощее, лысое и без
бровей..
Боже! какое уродство!
ЭТО не могло вызывать в нем любви и желания, нет! это какой-то обман!
И от отчаяния, что не получит того, за чем пришел, он стал жестоко ее
избивать...
Через два часа ей сделали операцию. Диагноз: многочисленные переломы
лица и черепа.
А через три часа, после операции, она умерла.
P.S. Похоронила ее мама, на старом клабище в родном селе, с
удивительным названием Белобожье.
В этом селе необыкновенно красивый обряд похорон, - провожать в
последний путь приходят все-все жители села.
Сначала священник отпевает в доме, и некоторые слова молитвы повторяют
за ним все присутствующие, затем, то же самое, происходит во дворе, у дома.
Ворота двора открыты заранее и по единственной, она же центральная, улице
мужчины села на руках переносят покойного в небольшую церквушку у кладбища.
Здесь ритуал усложняется, - по окончании всеобщей молитвы вслух, во время
которой родные стоят на коленях, каждый из присутствующих обходит вокруг
гроба, прощается, после чего все, по одному выходят из церкви.
Все ждут во дворе церкви пока не попрощается последний, и вся церемония, медленно
направляется на кладбище. Создается впечатление, что все эти люди, во главе со
священником, делают все, чтобы, максимально, оттянуть печальный миг расставания
навсегда.
На кладбище, у открытой могилы происходит еще одно отпевание, на этот раз
уже последнее. Все хором, трижды, прощают покойному все его
прегрешения, вольные и невольные, и тело предают земле...
Она лежит в окружении своей родни. Рядом с ее, свеженасыпаной, могилой
старые, замшелые, потемневшие от времени надгробные камни с их
именами. Тропинки между ними заросли барвинком и мхом, ступать мягко,
шагов не слышно.
Здесь царит полумрак, пустынно, и, очень, тихо, лишь высоко-высоко вверху
шелестят кроны вековых деревьев, но внизу этого шума почти не слышно.
А на могильном камне, помимо фамилии, выбито ее родное имя - Мирослава.