«…Бхакте не нужно заниматься мистической йогой, чтобы обрести могущество. Могущество стоит за ним, милостью Господа, подобно тому, как, когда ребенок поручает себя своему сильному отцу, вся сила отца стоит за ним»
Свами Прабхупада
Вершины поэзии всегда выражены одним высоким тоном разных голосов во все века. Идеи, которые человек собрал в алфавит, помимо знаков имеют еще извечные свои идеальные образы, кои развертывает, представляет поэт… — маг, ибо оперирует иероглифами, суть представителями стихий или идей, являющихся существом этого мира иллюзий.
Что есть иллюзия?
Это поверхность идеи, пелена-образ, пучина для непосвященного…
Слово ходит по водам, не утопая…
Поэт от белого листа может отвести взгляд в действительность игры иллюзий, призвав такой ритм, который разительно может переделать ее по усмотрению его и за ним стоящего Слова.
Факир обнаженнее представляет суть любого творения на земле.
Даже то, что не прибегает к явному обману, значит, содержит в себе более скрытый обман, тайну перевоплощения.
Путь Правды освещается видением сути, не внешности.
Сейчас поэт не обязательно должен быть вооружен видеокамерой, но самим методом спонтанного точного действа. Современный художник Великого Конца снова маг, как и первобытный. Первоначально перед поэзией ставили ту же задачу, что и совсем недавно перед наукой: познание мира человеческого и божественного. Ныне, когда наука разочаровала нас как не ведомая Путем Правды, хотя она и уповает до сих пор на правду точности, понятой, как правило, механически, блудный сын – ученый возвратился, наконец, к отцу своему – мудрецу.
Поэзия как символический язык, в котором слова – агенты стихий, далеко не такая второстепенная вещь, как, может быть, некто себе думает…
Поэты являлись провидцами, учителями, вождями в человечестве. «Грезы» сильных поэтов непременно воплощались. Поэзия – магистральный синтезный ствол культуры. Она есть тот вид искусства, который очевиднее всего спрягает человеческий и божественный планы в манифестациях Слова, всегда идущего путем свободной воли, но свободной уже через пройденную школу самоограничения, без которого немыслимо никакое совершенство. Новый поэтический дух не возникает вне ствола традиции и воплощается поэтом-видео с цельной картиной мира в голове, иерархией качеств, позволяющей отбирать, а значит, господствовать над вечно меняющейся материей, Природой, которую ему дано очистить и время его – вот этот миг! Итак, в мистериальном цикле – этой истории борьбы Духа со Временем, преодоления и основания Им Материи, я раскрываю еще одну тайну тайн лаборатории работы над книгой, ибо мистерия предполагает сознательность включения в священную игру живых действующих сил, проявляющихся на плане быта ли, на плане галактических катаклизмов!
…Аналитический метод (его разработал художник Филонов, а. м. оказал влияние на поэта Заболоцкого). Это познание, ведомое интуитивным предощущением: погружение в объект, расщепление объекта на предикаты, уяснение этих изначальных свойств по аналогии и … синтезирование. Посредством а. м. мы рассматриваем течение идеи в различных сечениях космоса. В силу сего Филонов считал себя художником-исследователем. А. м. стремится к универсальному, его заключающему этапу. Отсюда погружение в объект, его расщепление, даже разрушение посредством анализа, являются промежуточными этапами всего того пересоздания Старого в Новое, а на примере МИСТЕРИИ – придания мертвеющим формам мифа жизненности (воскрешение Слова как идеального героя). Этап аналитического расщепления нельзя признать конечным в эстетической деятельности, что по преимуществу, скажем, наблюдаем в практике сего дня.
Поэзия, как волшебство, воздействует на сознание звуковыми вибрациями, призываемыми словом, которое является посредником, или агентом определенной идеи-стихии-силы, которая может проникающим светом это сознание трансформировать или расширить.
Хотя, укоренившаяся, по сути «демоническая» практика многих поэтов, безответственно «конструирующих» «новые» образы, а значит, спрягающих несмешиваемые вибрации изначальных, прекрасных сами по себе, корней идей (архетипов, которые столь удивительно раскрываются пред нами, скажем, в пантеоне греческих богов), таковой сугубо субъективистский эгоистический подход, за которым гордыня всякий раз «новых создателей особого мира» - в результате обычно приводит к художественному фиаско – норме и стандарту современной литературы.
Сознание современника под натиском возникающего информационного хлама забаррикадировано вконец… трупами от убийственной практики субъективистских манипуляций с сознанием, по отношению к строгому стройному миру идей, «сводам мудрости», встающих в классических образцах, к примеру, «АВЕСТЕ», «БХАГАВАД-ГИТЕ», «ТИБЕТСКОЙ КНИГЕ МЕРТВЫХ», «НОВОМ ЗАВЕТЕ», «УПАНИШАДАХ», Поэзии и притчах суфиев: РУМИ и др., «АРКАНАХ ТАРО», «КАЛЕВАЛЕ», «ВЕЛЕСОВОЙ КНИГЕ», «СЛОВЕ О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ», ЛАО-ЦЗЕ, «БОЖЕСТВЕННОЙ КОМЕДИИ» ДАНТЕ, «ДОСКАХ СУДЕБ» ВЕЛИМИРА ХЛЕБНИКОВА... и др.
Следует отметить качество, которое характерно для творений великих… На высочайших взлетах привлекается метафора, которая, как правило, имеет четыре уровня четырех смыслов: оболочка или форма стиха, аллегория для наивящего запоминания, усвоения поучения и… сокровенный смысл, постигаемый разве что посредством откровения.
Итак, эстетическое действие следует признать совершенным при условии проведения его через все этапы, хотя и необязательно выявленные, в триумфе достижения универсальной формы, в идеале – исчезновения самой формы,
т. е. всех средств передачи мощнейшего потрясающего импульса!
Москва, 1986