Глава 4. Синий брильянт.
Мальчик плелся за мамой, спотыкаясь на ходу и перепрыгивая через трещины на асфальте. Ведь всем известно, что если наступить на трещину, то случится какое-нибудь несчастье. А ему сейчас только этого и не хватало. И без этого день начался с неприятностей.
Про неприятности на асфальте – это совершенно точно! Сестры Мухины врать не будут. Они же его друзья, хоть и девчонки. И очень много полезного знают.
Потная его ладошка лежала в маминой ладони. Иначе было нельзя – шаг влево или шаг вправо и все! – пропал! Цыгане – они не дремлют! Детей крадут охапками - стоит только зазеваться! И даже из колыбелек! А потом продают их тем, у кого их нет. Так ему бабушка когда-то объясняла. С тех самых пор Виталик обходил стороной этих тетенек в длинных цветастых юбках, около которых роем навозных мух кружили их сопливые и немытые детишки.
Как же все сложно в этой жизни! Того и гляди, что ни за что, ни про что пропадешь! Как муху прихлопнут - и не заметишь!
- Господи! Виталик! – неожиданно громко взмолилась мама и резко остановилась. – Ты под ноги-то когда-нибудь будешь смотреть или нет? Ты же мне их все отдавил! Они ж у меня, чай, не казенные!
- Я смотрю-смотрю, - пробубнил сынишка. – Я же не виноват, что ты сама мне под ноги бросаешься.
- Поговори мне еще!
Так они и шли, перебрасываясь ничего не значащими фразами. У обоих на душе скребли кошки. Наверное, черные, потому как только они приносят все несчастья.
На площади автовокзала их ждало столпотворение машин и людей похлеще, чем бывает в Москве на Ярославском вокзале в школьные каникулы. Порядка не наблюдалось совсем. То есть, какой-то порядок, конечно, был,... но его не было.
Было сто маршрутов автобусов и этих…, ну, которые с рогами.
- Троллейбусом это называется, - объяснила мама. – Он едет, пока провода не кончатся. Без них он никуда!
Вот в очередь на троллейбус они и пристроились самыми последними. Таких машин Виталик еще не видел.
- "Шкода", - прочитала мама иностранные буквы. - Чешские...
- Ага, - кивнул головой мальчик, будто бы слово "чешские" ему о чем-то говорили.
Очередь двигалась медленно, потому как народу было невероятно много – целая площадь. Как на майской демонстрации! И криков было столько же!
- Мам! Ну, мам! – вдруг заныла девчонка, которая стояла в очереди впереди Витальки. – Ну, жарко же!
- И чо? Мне тоже жарко, – невозмутимо ответила женщина в детской панамке на голове и темных очках на длинном носу. Даже голову не повернула. Она внимательно изучала какую-то дорожную карту. В руке ее дымилась папироска на длинному мундштуке.
- Пить хочу – вот чо! – продолжала девчонка.
- Я тоже хочу. И чо? – пепел с папироски сорвался и упал на землю.
- Мам! Ну, ты нарочно что ли издеваешься над ребенком? – девчонке было лет десять-одиннадцать. Вроде бы - ребенок. Но голосила она уже по-взрослому и со знанием дела. А по сравнению с Виталиком, она была уже совсем большой дылдой.
- И нарочно и издеваюсь. Ленк! Не беси меня, а?! Отлуплю ведь! Не маленькая – потерпишь! – и струйка дыма устремилась в небо.
- Ну, ты ваааще! – возмутилась девочка Лена на всю очередь. – Я сейчас тут умру от жары, валяться буду без сознания, а ты не можешь даже мороженого принести или газировки. Жмотильда! Сама-то вон куришь, как торговка на базаре. На папиросы-то ты денег не жалеешь! А ребенку стакан воды купить - трех копеек найти не можешь!
Ее мама подняла голову от карты:
- Ты замолчишь, наконец, паразитка или нет?! Хосспадииии! Как же мне это уже надоело! – сквозь зубы прошипела она, сложила карту вчетверо и запихнула ее в карман огромной сумки. – Вот зарекалась я с тобой на море ездить! Теперь все! Наелась выше крыши! Следующий мой отпуск – это твой пионерский лагерь! Я не железная и тоже хочу отдыхать! Одна! – и, плюнув себе на ладонь, женщина затушила папироску.
- Ага. Прямо, уработалась вся! – девчонка была вредной и непослушной. За такие слова Виталька уж давно бы получил на орехи. – Шахтерка нашлась! Вагоны она разгружает, видите ли!
- Сиди здесь, скандалистка юная! Вещи сторожи! – скомандовала женщина в детской панамке. – Щас приду!
И она быстрым шагом куда-то удалилась.
Мальчик перевел на маму умоляющий взгляд. Та все поняла и не стала дожидаться истерики теперь уж от Виталика.
И через пять минут они оба объедались фруктовым розовым мороженым.
А девочка Лена тем временем, уже успела вся обляпаться липким лакомством с ног до головы. Самый главный недостаток мороженого – оно быстро таяло. Вторым по главности недостатком было то, что оно быстро кончалось. Зато деревянная палочка оставалась. Вот ее сейчас очень усердно и облизывала эта юная скандалиста, рискуя получить занозу в свой длинный язык. Такими темпами поедания ей, конечно, одного мороженого маловато будет. Это как слону дробина!
Девочка Лена, как показалось Виталику, была невероятно симпатичной, но уж очень какой-то шумной. По красоте она, без всякого сомнения, была лучше обеих сестер Мухиных, которые остались где-то далеко-далеко дома и уже стали забываться. А девочка Лена была как Золушка из детского кинофильма. Ее мама походила на мачеху из того же фильма.
- О! Привет, соседям! – приятные Виталькины размышления и наблюдения прервал мужской голос. - Вспомнили меня? Я Сан Саныч, если интересно.
- Привет! – машинально ответили Виталик и мама. Они узнали в подошедшем мужчине того самого Сан Саныча, который ехал в поезде в соседнем купе. Обе его руки оттягивали чемоданы каких-то немыслимых размеров.
- Что? Мы и здесь соседями будем? – поинтересовался он.
- Наверное, если Вы в Ялту едете, - кивнула ему в ответ мама и улыбнулась.
- В нее, в родимую еду, - Сан Саныч уселся на свои чемоданы и своей кепкой стер пот с лица. – Приеду – сразу в море! Смою с себя всю эту московскую пыль. И как вы там живете? – удивлялся мужчина. – Это ж смерти подобно! Все куда-то несутся, бегут – на месте ни секунды не могут устоять! Машин – больше чем людей! Зазеваешься – раздавят, как таракана! Кругом дома-дома… Ни одного деревца! В магазинах не протолкнуться. Все злые, как собаки! И чо так все рвутся туда жить? В этот Содом и Гоморру…
- Ну, мы в Москве не живем, - попыталась объяснить мама. – Мы живем очень далеко за городом. И у нас там не хуже, чем у вас в Крыму.
- Прямо, так уж и не хуже, - не поверил Сан Саныч. – Моря-то такого у вас точно нет. И Крымских гор.
- Зато у нас, рек полно и лесов. Правда, Виталик? – и мама обняла сына. – Напрасно Вы так… У нас дома замечательно. Нам нравится. И отдохнуть у нас тоже можно очень даже хорошо. Не только у вас.
- Ну, вы сейчас, пожалуй, у нас и не отдохнете, - махнул рукой Сан Саныч. – Народу ж – мильон! Всем где-то жить надо! И кушать! Вот вы, небось, едете в Ялту, а где жить будете – и не знаете.
- Не знаем… Многие так ездят… Ничего… Найдем что-нибудь, - улыбнулась мама.
- А чо искать-то? – взмахнул руками Сан-Саныч. – Я же рядом!
- И что? – не поняла мама.
- Ну, как что? Я вам сейчас место предлагаю, - мужчина удивился такой недогадливости москвичей. – Я еду из Москвы к сеструхе. Подарков вот два чемодана тащу. У нее там дом – в Ялте-то! Каждое лето комнаты приезжим сдает. У нее этих комнат, как блох на собаке. Они, правда, маленькие, но зато чистенькие и опрятные. А зачем вам большие? Вы же все равно весь день в море будете купаться и на пляже загорать. А домой приходить будете, чтобы только переночевать.
- И почему Вы нам это предлагаете? – мама любила задавать неудобные вопросы.
- А почему бы и нет? Все-таки соседями были в поезде. Почти сроднились...
- И во сколько это удовольствие нам обойдется? – поинтересовалась мама.
- Пф…, - мужчина растерялся. – Откуда ж я знаю? Но не дороже денег! Как у всех! Может быть, чуть дешевле… Ну, по знакомству-то сделаем… Зато близко к морю. Буквально две минуты… По лесенке спуститься – и вы на пляже.
- А сейчас есть места-то? – опять поинтересовалась мама.
- Сделаем, даже если и нет! – уверил ее Сан Саныч. – Мне-то уж вы точно можете поверить!
Тут к ним подошла женщина в панаме, Ленкина мама, и без приглашения вступила в разговор.
- Пардон! – начала она низким красивым голосом, прижимая руку к своей груди. – Я невольно подслушала ваш разговор. Вы уж меня извините, пожалуйста… А не будет ли у вас еще одной комнатки на две кровати – мне и дочери? Мы люди спокойные и много места не займем. Честное слово! – улыбнулась она в тридцать два зуба и наклонилась так, что всем стало видно, насколько глубок вырез на груди у ее летнего платья.
- Мы согласны с Вашим предложением, Сан Саныч, - Виталькина мама быстро приняла решение, даже не дав тому кивнуть головой.
- О! - подпрыгнул Сан Саныч. – Ну, вы, девки, даете! А поехали! - радостно махнул он рукой. - Не убьет же меня Файка? А чо убивать-то? Таких замечательных клиентов ей привез!
И они дружной толпой все влезли в подошедший троллейбус.
- А ты откуда приехал? - Ленка была без всяких комплексов и сразу танком пошла в атаку на Виталика.
- От верблюда, - не дал себя уложить на лопатки мальчик.
- Пф... Деревня! Ну, и не говори! Больно надо! - девчонка надула губы и отвернулась к окну.
- Виталик! Ну, кто так с девочками разговаривает? - попыталась исправить неприятную ситуацию его мама. - Мы из Подмосковья... из маленького поселка. А тебя ведь Леной зовут?
- Ага. Ленкой. - Кивнула головой та. - А я и не обиделась на него нисколько. На дураков ведь не обижаются! У меня старший брат такой же придурошный. Тоже думает, что самый умный и выпендривается, а послушаешь его - псих настоящий. Дурдом по нему плачет. Ваш Виталик и мой брательник Митька так друг на друга похожи - прямо близнецы.
- Ленк! Ты обалдела что ли? Ты думай что говоришь-то! - накинулась на нее женщина в панамке. - Ты же не с ровесниками разговариваешь, а с незнакомыми людьми! Ну-ка быстро извинилась перед мальчиком!
- Щас тебе! А чегой-то сразу я? Он первым начал, - надулась, как мышь на крупу, красавица Ленка.
- А ты первой закончи! - громко учила ее мать. – Ну, нельзя же быть такой..., - она запнулась не секунду. - Как маленький ребенок, честное слово! Вымахала невеста, а мозгов так и не нажила.
Ленка отвернулась к окну и никак не реагировала на вопли матери.
- Ладно... Давайте не будем обращать на них внимания, - негромко сказала Виталькина мама и махнула на детей рукой. - Разберутся как-нибудь сами. Если рядом жить придется, то волей-неволей помирятся.
И они, усевшись вместе позади своих детей, затеяли свой женский нехитрый разговор про житье-бытье. Ленкину маму оказывается звали тоже Галиной. Только отчество у нее было странным - Эммануиловна. И не выговоришь!
А Сан Саныч устроился впереди среди туристов из их же вагона. Те сразу забренчали на гитаре что-то несусветное про какую-то Шизгару недорезанную и без стали над чем-то громко смеяться.
Троллейбус не торопясь бежал по улицам города, спотыкаясь у каждого светофора, но вскоре, выскочив на простор, полетел легкокрылой птицей к туманным горам, видневшимся на горизонте.
- Неужели они не понимают, что это неприлично так громко ржать на весь троллейбус! Как конезавод какой-то собрался! - вслух сделала замечание Ленка. - А ты знаешь какие-нибудь страшные истории? - без всякого перехода она обратилась к Виталику.
- Не-а, - ответил растерявшийся мальчик. Так сразу на ум что-то страшное и не приходило. Разве что, Бармалей из сказки Чуковского про доктора Айболита.
- Я ж говорю, что ты из деревни, - не унималась Ленка. - А хочешь, я тебе расскажу что-нибудь?
Виталик кивнул головой в знак согласия. Все равно ведь расскажет - так чего ж попусту отнекиваться? Никуда от этого не денешься.
- Тогда, подползай ближе, - поманила Ленка рукой и немного сползла с сидения. - Двигайся ко мне!
Виталька последовал ее советам.
- В одном старом-престаром городе (сама знаю - была там!!!), - начала шепотом девочка, - жила-была одна семья. Там… в большом доме… жили папа, мама и трое их маленьких детей… (мал-мала меньше, прямо крошки-крохотулечки!). Мама работала по сменам в детском саду воспитательницей, а папа - на каком-то очень секретном военном заводе, где делали специальные детские игрушки (возьмешь такую в руки, а она и взрывается!)...
- А зачем такие игрушки детям, если они взрывались? - удивился Виталик.
- Не знаю! Не перебивай! - Ленка выпучила глаза. - Ну, тогда война была наших с немцами. Ты еще маленький и не знаешь про это, а я все прекрасно помню - я же старше тебя в сто раз! Красивые такие куклы были, которые говорили "Ма-ма!", если их назад наклонишь. И глаза еще закрывали. Вот, наверное, для этих немецких детей этих кукол и делали - война же шла!
- А для мальчиков что было? - не унимался Виталик.
- Ну, а для мальчишек машинки всякие делали... Тоже взрывающиеся, - не моргнув глазом продолжала Ленка. – Ну, так вот... Не перебивай меня больше! И однажды за очень хорошую работу их папе на работе подарили красивую красную машину - большой кабриолет с длинным багажником. (Ну, это такая машина, у которой крыши нет над головой, понятно? "Ударникам труда" всегда что-нибудь дарят за хорошую работу). И вот однажды приходит их папа домой, а мать сидит у окошка и горько плачет.
"Почему ты плачешь?" - спрашивает он ее.
"А как же мне не плакать?" - отвечает она. - "Поехали мы сегодня с нашими детьми в магазин на твоей машине втроем. А когда приехали домой, опустила я крышу, а в машине только двое детей. "А где же Петенька - наш третий ребенок?" - спрашиваю я у них. - А они забились в угол от страха и только говорят мне: "Черная рука! Черная рука!" И больше ничего я от них узнать не смогла.
Ну, поплакали родители, поплакали. Поискали ребенка, поискали, да не нашли… Делать нечего! Папе надо опять идти на работу (Деньги-то на продукты кончились!). Вот он и говорит своей жене: "Я ухожу на работу, чтобы денег заработать. Ты сиди дома тихо. Смотри у меня - никому дверь не открывай и никуда не выходи!" Ну, она и пообещала никуда не выходить и дверь никому не открывать.
Вот сидят они дома, сидят - мать и два ребенка - телевизор смотрят. А маленький ребенок возьми, да и попроси у нее хлеба. Посмотрела она, а дома - ни крошки. Что делать? Она туда... сюда... По сундукам везде помела, по сусекам поскребла... Ну, нигде нет ни корочки черствой, ни крошечки самой малюсенькой.
- А что такое сусеки? – шепотом поинтересовался Виталик, но Ленка так увлеклась собственным рассказом, что и не услышала вопроса.
- …Тогда не послушалась она своего мужа, усадила двух оставшихся детей в машину, подняла крышу, чтобы под дождем не намокнуть, и поехала в магазин за хлебом. Не оставлять же их одних в квартире? Они маленькие - еще пожар устроят! Спички - детям не игрушки!
Купили они хлеба, колбасы, мороженого, пирожного всякого… Еще и сдача осталась!
Приезжает она домой, опускает крышу. И что же она видит?
- И что она видит? - повторяет за Ленкой Виталик, очарованный ее чудесным и жутким рассказом.
- И видит она, - с чувством продолжала девочка, своими интонациями напоминая киношную сказительницу Зуеву, - что в машине-то уже не двое детей, а всего один... последний. "А где же Сашенька - наш средний сынок?" - спрашивает она у своего последнего ребенка. А тот сидит он в углу на сиденье, дрожит от страха (даже описался, по-моему!) и повторяет: "Черная рука! Черная рука!"
Ну, опять беда в дом пришла! Искали они все втроем Сашеньку, искали, да не нашли - пропал ребенок, и следа его не осталось! Ни мизинчика, ни волосочка...
Поплакали папа с мамой, поплакали. Все слезы уже выплакали. А жить-то нужно! Не ложиться же в гроб раньше времени? Надо же к коммунизму идти - партия всех зовет за собой!
Вот тогда пошел отец на работу в третий раз. А чтобы никто на улицу не вышел, он запер их на ключ. А ключ сдал в камеру хранения на вокзале, чтобы самому не потерять. А шифр, который записал на бумажке, съел. Ну, чтобы враг не узнал, если пытать будут!
Сидят дома мать и их последний ребенок – Ванечка. А есть хочется – сил уже нет. Ребенок плачем заходится, прямо синеет на глазах от голода. Маме стало жалко его. Собралась она, взяла авоську, кошелек. Глядь – а денег-то в кошельке нет! И тут она вспомнила, что от бабушки в наследство осталось у нее последнее кольцо с большим синим брильянтом. (А синие брильянты – они самые дорогие. Даже дороже всяких злата-серебра и жемчугов заморских!). Взяла она Ванечку на руки, бабушкино наследство спрятала вот тут на груди, вылезла на улицу в окно (я забыла сказать, что жили они на первом этаже) и поехала на красном кабриолете в комиссионку. Посмотрели там в комиссионке нахальные продавцы на ее кольцо с синим брильянтом и говорят ей:
«Что же Вы, голубушка, нам фальшивую стекляшку подсовываете? Вот щас заявим куда нужно, и посадят вас в тюрьму».
Но не испугалась мама, и смело так отвечает им:
«А чегой-то меня в тюрьму-то сажать? Брильянт самый что ни на есть настоящий, а не фальшивый. Сами вы все фальшивые! Мне от бабушки он достался. (Понимаешь, они хотели ее обмануть и забрать его себе. Ну, она ж не дура, чтобы его просто так отдать!). Не дура», - говорит.- «…я. Поищите, говорит, ее среди своих родственников! А этот брильянт от самой царицы Клеопатры попал в мои руки из всяких заморских стран. Его даже царица российская носила (имя я ее позабыла!). И когда эта царица с царевичем в Америку убегала от большевиков, то отдала свой синий брильянт своей самой любимой фрейлине в кринолинах и попросила сохранить его до лучших времен. А у фрейлины была маленькая такая собачка Фифи – размером с котенка. Вот она в ее ошейнике этот брильянт и спрятала. А когда стали стрелять за окном, собачонка перепугалась, вырвалась из ее рук и убежала на улицу. Чуть в луже там с этим брильянтом не утонула (брильянт-то тяжелее этой Фифи оказался!). Там ее около лужи на бережку и подобрала всю грязную и голодную моя бабушка. Прямо не собака, а скелет ходячий. Отмыла она эту Фифи, отчистила, духами «Красная Москва» побрызгала, чтобы помойкой не пахла и накормила макаронами с сосисками и ананасами. (А другого ничего собачонка и не ела, потому как была придворной!). И вдруг бабушка увидела, как что-то синенькое у нее на шее блестит. Отстегнула она ошейник, а там чудо-чудное спрятано – золотое кольцо с брильянтом невиданной красы сверкает… размером с кулак.
Виталик автоматически посмотрел на свою руку.
- Неее. Твой кулак маленький, - безнадежно махнула рукой Ленка. – Брильянт был с мой кулак. Уж я-то знаю, поверь мне!
- А дальше что было? – шепотом спросил Виталик.
- Аааа! Интересно? – обрадовалась Ленка. – Я таких историй мильон знаю! Ну ладно, слушай дальше.
Она еще ниже сползла с сидения и оказалась почти на полу. Поманила Виталика к себе и продолжала, приблизив его ухо к своим губам. Стало щекотно.
- Ну, видят эти продавцы, что не достанется им синий брильянт даром и дали ей за него сто тыщ. Она хотела мильон, но они же все жадюги ужасные - и не дали ей больше. Но и сто тыщ – это такая куча денег, что хватит на сто лет и еще останется – вот сколько это денег!
И пошла мама в магазин, накупила всего стока, что и в машину не влазит. Она едет, а из окон продукты так и падают… так и падают… налево… направо… Еще бы чуть-чуть и все продукты растеряла бы. Но, слава богу, дом близко был!
Подъехала она к своему подъезду, подняла крышу кабриолета, а там…, - Ленка задержала дыхание. Виталик тоже. Он все еще надеялся, что третий ребенок чудом выжил.
- А там никого и нет, - подвела она итог и развела руки в стороны. - Только его пустышка слюнявая и валяется, - продолжала Ленка обреченно. – И догадалась мама, что Черная рука и третьего ее ребенка похитила. Заревела она белугой на всю волость. А тут и папа ихний пришел. Посмотрел она на маму и все сразу понял. Закричал он на нее:
- Какая ж ты мать, если всех детей у тебя украли? Не мать ты им, а ехидна! Наверное, это не мои были дети, если ты их прозевала!
А она ему отвечает:
- Не виноватая я! Не виноватая...! Я жила только с Вами и больше не с кем!
А он ей:
- Все! Так не достанься ж ты никому! Я звоню в милицию! И пусть они закуют тебя в наручники и отправят на каторгу лес валить!
Взмолилась тут она. Бухнулась ему в ноги и запричитала:
- На кого ж ты нас покидаешь, сокол сизокрылы-ы-ый? – но тут Ленка замолчала, потому что быстро сообразила, что эта фраза сюда не подходит. – То есть, она не это закричала. Она просто гордо, как Зоя Космодемьянская, встала на ноги, гордо встряхнула головой и крикнула в небо: «Всех не перестреляете! Врагу не сдается наш гордый «Варяг». И упала навзничь…
Виталику это очень понравилось. Фраза про Варяг была его любимой с детства.
- Тут приехала милиция и говорит ей:
«Что Вы можете сказать в свое оправдание?»
А она им: «Я ни в чем не виновата, как перед богом клянусь! Я любила своих детей больше жизни! Во всем виноват красный кабриолет».
Кинулся тут отец в машину, а крыша сверху и захлопнулась. И двери защелкнулись. И выбраться оттуда он никак не может. Вдруг заднее сидение сложилось пополам, оттуда из багажника выскочила Черная рука и закричала: «Отдай мое сердце!»
И Ленка резко схватила Виталика за горло. Мальчишка взвизгнул. Он никак не ожидал такого поворота событий.
- Дура! Напугала всего! – приходя в себя, накинулся он на нее.
- А так и надо! – обрадовалась она произведенному эффекту и захлопала в ладоши. – А как ты хотел?
- Никак я не хотел, - он надул губы.
- Но там есть и продолжение, - Ленка опять поманила его пальцем к себе поближе. – Открыла милиция кабриолет, глядь! – а отца-то и нет. Тоже куда-то пропал. Они туда… сюда… - нет никого! Стали тогда они осматривать кабриолет, открыли багажник, а дети там сидят живехонькие-преживехонькие. А их отец рядом мертвый лежит. И черная рука его за горло держит. (Задушила она его насмерть, понятно?)
- А зачем она его задушала? – удивился Виталик. То, что все дети выжило, это его совсем не удивило.
- Ээээ! Все не так просто, - заговорила девочка загадочно. - Так кабриолет же непростой был. Немецкий он был. И хозяин ее тоже был немцем. Купил он однажды в своей Германии игрушку для своей маленькой дочки, захотел ее посмотреть – работает или нет, а она возьми и взорвись. И ничего от него не осталось – только рука в черной перчатке в багажнике. Его жена потом и продала эту машину, чтобы она больше не напоминала ей о горе. И стала машина жить сама по себе, потому как в нее переселилась душа того немца, который ее когда-то водил. И стал этот кабриолет искать того, кто делает такие страшные игрушки. И нашел его в этом маленьком городе в Советском Союзе. А внутри машины был такой рычажок – нажмешь на него, сиденье складывается и образуется черный ход в багажник. Вот там и оказались все их дети. Они ж любопытные – сами туда и залезали, когда мама открывала или закрывала крышу кабриолета. А выбраться оттуда не могли – Черная рука не выпускала.
- Щас бы увидеть такой, - Виталик улыбнулся. – Здоровский, наверное.
- Еще бы! – согласилась с ним Ленка.
- А чего Черная рука детей не выпускала, если они ей не были нужны? – крамольная мысль поразила его мозг – что-то тут не сходится.
- Какой ты странный! Машина ж непростой была! – всплеснула руками Ленка. – Она ж заманивала их папу к себе поближе. И когда он сел в машину, то задушила его, чтобы он больше ничьих детей не убивал.
- А зачем он вообще такие игрушки делал? – не унимался Виталька. – А вдруг и его дети захотели бы поиграть в них?
- А ты совсем не догадываешься, почему он это делал? – удивилась девочка.
- Нет.
- Только ты никому не говори. Обещаешь? Я скажу только тебе по секрету, - и она прямо в ухо открыла ему страшную тайну. – Он… это… делал… потому что был… секретным … китайским.. агентом… Понятно? – и она немного отстранилась от него, чтобы насладиться произведенным эффектом.
- Не-а, - удивился Виталик такому повороту событий.
- Ну, ты тупооой, - протянула девочка разочарованно.
- Сама тупая, - обиделся Виталик. – Если у них был синий брильянт, то зачем они вообще работали на этом секретном заводе? Продали бы его, и покупать красный автомобиль не нужно было бы. И все были бы живыми.
- Ну, забыла она. Женщина же – понимать надо! Мы все такие рассеянные…, - она мило улыбнулась Виталику. - Это ж страшилка – надо это понимать! Между прочим, так все по-настоящему и было. Ты уж мне-то поверь! Я и не то еще знаю!
Виталик решил в долгу не остаться и не выглядеть больше белой вороной:
- Вспомнил я одну страшилку. Хочешь, расскажу?
- Ну, давай, - снисходительно согласилась новая подружка. – Вместе посмеемся!
Мальчик собрался с духом и с выражением выпалил:
«Бьют часы двенадцать раз.
Это самый жуткий час.
Слышу я со всех сторон
Леденящий душу стон.
Сердце сжалось, как в кулак,
А вокруг лишь ночи мрак.
Спит давно усталый мир,
Но сквозь ночь летит вампир.
Я от страха весь дрожу.
Я не сплю, во тьму гляжу.
Сердце рвётся в пятки вскачь,
Выдаёт меня, хоть плачь!
По лицу холодный пот
В три ручья уже течёт.
Я от ужаса вскочил.
Во всём доме свет включил.
Разом кончился кошмар.
Тот вампир - простой комар!!!
Я убью его сейчас
В этот самый жуткий час!»
- Здорово! – захлопала в ладоши Ленка. – Это ты придумал?
- Ну, не Пушкин же! – он не стал говорить, что стишок сочинили в детском саду к какому-то утреннику. И Виталику тогда поручили его прочитать перед родителями.
- А для меня такой же придумаешь? – Ленка уже грезила стихами, которые ей будут посвящать.
Но Виталик ничего на это ей не ответил. Он, белый как стена, смотрел в окно, показывал пальцем и бормотал:
- Черная рука! Там Черная рука…