С любовью и благодарностью своим родителям посвящаю.
В наших глазах звёздная ночь,
В наших глазах потерянный рай,
В наших глазах закрытая дверь.
Что тебе нужно? Выбирай.
© «Кино».
Тяговая паровая машина преобразовывала энергию пара, выходящего из котла, в возвратно-поступательное движение поршня. С помощью определённого механизма оно трансформировалось в движение вращательное. Колёса крутились, поезд ехал. Из трубы валил густой чёрный дым и оставлял за составом, движущимся через лес, отчётливый разоблачающий след. Поезд состоял из собственно локомотива, тендера и семи вагонов с углём.
Если матушка-Земля действительно живая, то сейчас она очень негодует, что этот древний – по меркам начала двадцать первого века механизм – вернули к жизни. Ведь за последний год она вложила в ураганы, извержения, цунами, землетрясения и просто плохие погодные условия массу усилий. И всё для того, чтобы навсегда избавиться от присосавшихся к её недрам паразитов. Смахнуть их с себя, залечить раны и через пару сотню лет вдохнуть чистыми лесами, озёрами и морями. Но те, кто реанимировал паровоз, залезли почти в самый центр огромного континента, и даже не думали уходить. Рушились ветхие здания, погребая под обломками их близких, но они разгребали завалы и доставали живых. Над мёртвыми рыдали, хотя большинство оправлялось от горя. Скорее всего, привычного по последним картам мира больше нет, так не вскрывать же вены. Плюнуть на прошлое, растереть и думать, как воспитать поколение, ни от чего не зависящее, как объяснить, что технический прогресс не способствует духовному развитию и когда-нибудь обязательно заводит в тупик.
По обе стороны от железнодорожного полотна мелькали заснеженные деревья – степенно покачивающиеся, сыплющие на землю хлопья снега, и упавшие. За год их свалило столько, что не пришлось рубить самим. Помощник машиниста приоткрыл окно и стал сворачивать мятую газетную страницу в трубочку.
А ведь если бы мы лет так -дцать назад всерьёз задумались, насколько слабит прогресс и приняли это на заметку – то легче бы пережили катастрофу. Сколько наглядных примеров было показано с 1879 года, когда Томас Эдисон изобрёл лампу накаливания. Всё без толку.
И вот чем это обернулось.
Осенью 2012 года стало понятно, что на Солнце творится что-то нехорошее. Началось всё с трещины на светиле, точнее – участка пониженной температуры, составившего в длину миллион километров. Отгремело много научных споров и будоражащих воображение гипотез. Сошлись на том, что это всего лишь гигантское облако, температура которого ниже температуры Солнца – потому его так хорошо и видно. Однако пессимисты-обыватели заключили, что ни к чему хорошему это в любом случае не приведёт. Ведь не зря появление «трещины» на светиле совпало с мощными вспышками. Начавшись в сентябре-августе, они уже не затихали. Происходили чаще, набирали мощность. И нередко выбросы плазмы были направлены в сторону Земли. Каждый новый «выстрел» по ней Солнца расчищал путь для последующих выбросов, и они быстрее достигали нашей планеты. Роковой выстрел преодолел сто пятьдесят миллионов километров примерно за семнадцать часов. Хотя обычно этот путь занимал два-четыре дня. Последовавшая за ним магнитная буря была самого высокого класса X и имела рекордную в истории силу.
Мир погас мгновенно. Не произошло массовых контролируемых отключений электроснабжения, потому что никто ничего не успел предпринять. В центр космических исследований со спутника поступил сигнал тревоги, но случилось это за пару минут до поражения магнитосферы. Слишком поздно. В небе по всему земному шару уже были хорошо видны сполохи, похожие на полярное сияние, только во много раз ярче.
Первыми вышли из строя спутники, а с ними и Интернет. Затем полетели энергосистемы стран и трансформаторы. Упали самолёты, остановились поезда и машины. Встали заводы, предприятия, заглохли АЭС и ГЭС. Накрылись нефте- и газопроводы, радиосвязь. Приказали долго жить устройства с микросхемами, не работали даже фонарики. Зимой люди остались без воды и тепла.
В ближайшие дни в мегаполисах будут царить беспорядки и хаос. Воодушевлённые отсутствием власти и закона, граждане грабили магазины, лавки, банки, думая, что скоро всё восстановится, а их действия останутся безнаказанными. Проходили «этнические чистки», столкновения на религиозной почве, вспоминались старые обиды. По всей планете горели города, а счёт жертв от насилия через месяц пошёл на сотни тысяч, а может, и миллионы, никто ведь не считал.
Сильные колебания в магнитном поле спровоцировали землетрясения, ураганы, извержения, цунами и просто плохие погодные условия. Под национальным парком Йелоу Стоун американского штата Вайоминг активизировался мощный вулкан. Двухметровым слоем пепла покрыло весь североамериканский континент. Территории США и Канады стали непригодны для жизни из-за токсичного воздуха. Японию, юго-восточную часть Китая и половину Европы смыло в океан, безжалостно трясло зарубежную Азию, грохотало на Алтае и Дальнем востоке.
Одна беда стала звеном начала цепочки катастроф. На голову человечества градом посыпались нажитые им проблемы. Нефть поступала в танкеры без контроля, что привело к её проливу в океан. Ядерным отходам требовалось охлаждение, а охладительным установкам – электроэнергия. Разгорелись смертоносные пожары.
Всё усугублялось тем, что мы совершенно не были ко всему этому готовы. Изначально шли не параллельно с прогрессом, а прогнулись под него. В итоге ничего не умеем. Из крана течёт вода, а как добыть её самостоятельно, например, в лесу, знают далеко не все. Даже костёр со спичками разжечь не могут. Цивилизация слишком ослабела, когда люди впали в зависимость от её благ. Могущественной, как о ней часто отзывались, она перестала быть давно. Большая, но неуклюжая. Падать было больно…
Александр в очередной раз затянулся самодельной сигаретой. Он уже привык. Настоящие стали роскошью, которой многие предпочитали жизненно необходимые вещи. В новом мире человек сконцентрировался на выживании. У него уже нет времени на любовниц, отупляющие журналы, заговоры, интриги и прочее, чем сходили с ума «цивилизованные люди». Задача минимум – прокормить себя и семью, если такая имелась.
- Саня! – голос Аркадия. – Хватит в окно глядеть. Подбрось угольку.
- А чего это я? – Александр оторвал взгляд от стекла, за которым паровоз острым носом рассекал ленту железной дороги, по аналогии прозванной «дорогой жизни», и уставился на напарника. Среднего роста, чуть сутулый и с виду хилый, на деле Аркадий Курбатов наравне с крепкими мужиками-работягами орудовал лопатой, загружая тележки углём. Два года назад он закончил радиотехнический факультет, а пока был студентом, подрабатывал грузчиком. Не то чтобы другой работы не нашлось, просто так парень компенсировал недостаток физической нагрузки в юношестве. Спортом не занимался, предпочитая ему интеллектуальные состязания, только раз-два в неделю ходил в тренажёрный зал. Так что и форму поддерживал, и деньги зарабатывал. После института проработал год по специальности техника. Когда засверкало, потребность в таких специалистах на время отпала. Все трансформаторы расплавились, а чтобы собрать новые, нужны заводы, которые без этих самых трансформаторов работать не будут. Получился замкнутый круг. Парню повезло, что обесточка застала его именно в Назарове, где имеется своя тепловая станция. Когда решили, что нужно приспособить старый паровоз под транспортировку угля от разреза к станции, Аркадий сразу выдвинул свою кандидатуру на должность машиниста. Они, конечно, были, но не лишние. После тщательного экзамена его приняли. Ведь помимо устройства современной техники парень самостоятельно изучал ещё старые механизмы.
- Сдурел? – Аркаша нахмурился. – А кто проспорил, что быстрее меня телегу углём загрузит? Давай, вперёд.
Александр кивнул, в последний раз затянулся, выбросил истлевшую «трубочку» и принялся лопатой закидывать в печку горсти угля.
- Хорош, хорош, - оценил вскоре Аркадий, покосившись на своего помощника.
Саша закрыл заслонку, отошёл к стене и присел на стул.
- Блин, спина от угля ноет, последнее время только его и таскаю. Тебе легче, ты и раньше этим занимался, а я только в машинах ковырялся. И позвоночник больной к тому же.
- Сань, кому сейчас легко? Кому было легко за этот год? Азиатам? Так неизвестно, что с ними вообще стало, китайцами, монголами, тайцами и прочими. А мы живы. Не ной.
- Да не ною я, просто впечатлениями делюсь. Повезло нам на самом деле с углём этим. Нефть и газ накрылись, а он остался. Хотя когда душу нечему греть – физическое тепло не поможет. Вот у моей тётки подруга есть, так её брат недавно насмерть замёрз. Напился и заснул на улице. Я сам в феврале мог окочуриться, если бы не девушка одна добрая. Растолкала меня, я ей кое-как адрес назвал, и она меня домой привела. Принесла точнее.
- Ещё б тут не напиться, - мрачно заметил Аркадий.
- Ты всё о родителях вспоминаешь? Да может, встретитесь ещё. Всем известно, что мы тут углём богаты, приходить к нам из Европы будут. Вот увидишь.
- Мало хорошего, - зло проговорил Курбатов. – Отбиваться придётся от отребья. К тому же вряд ли европейцы сюда прямо тянуться будут, в страшную дикую Россию.
Саша промолчал, угрюмо уставившись в окно.
Железнодорожное полотно вильнуло в сторону, сокращая и так сравнительно небольшое расстояние до города.
Аркадий нечасто замечал проявления своей интуиции, ещё реже предчувствия совпадали с предстоящими событиями. Но если уж эта сонная птичка запевает – что-то плохое обязательно произойдёт. И вряд ли ощущение близкой неприятности связано с воспоминаниями о родителях в далёкой Польше. Ведь возникло оно ещё до разговора с помощником.
Чувство непривычное и неприятное. Ведя загруженный углём состав навстречу обнадёженным назаровцам, Курбатов испытывал лёгкую эйфорию от понимания важности проделанной работы, ломоту в мышцах от бесконечных физических нагрузок и желание поскорее встретить Марину со смены из пекарни. Поцеловать её, обнять и пойти домой, любуясь звёздным небом и разговаривая. В полной мере оценить масштаб своих действий можно только тогда, когда видишь результат на любимом человеке. Народ всегда остаётся безликой массой, кто бы что ни говорил, какие бы великие речи ни двигал о спасении десятков тысяч человек. Без крупных происшествий Аркадий сдавал смену другому машинисту и с приятными мыслями шёл домой – поесть и отдохнуть, прежде чем встречать любимую. Однако, не лукавя, стоит заметить: на отсутствие неприятностей имелись свои причины. Поначалу городская власть распорядилась обеспечить паровоз помимо «обслуживающего персонала» охраной из трёх человек. Впятером тут оказалось тесновато. Потом хотели сократить количество охранников до одного, но в итоге убрали всех, предпочтя контролю одного объекта патрулирование всей железной дороги и окрестностей Назарова во всех направлениях на два километра от городской черты. Надо отметить, что сам город и так имеет неплохую защиту. Помимо так называемой «внутренней армии», его жителей защищает заграждение из бетонных блоков высотой два с половиной – три метра. Его возвели на потенциально опасных направлениях, откуда в первую очередь ожидали нападения. Конечно, на весь городской периметр бетона не хватило. Тогда вспомнили опыт Киевской Руси: бревенчатые стены и рвы. Была проделана колоссальная работа. Но оно того стоило. Все понимали, что вокруг относительно благополучного оплота цивилизации вскоре начнут сколачиваться агрессивно настроенные банды, состоящие из бывших заключённых, одичавших, опустившихся соотечественников и по понятным причинам не допущенных в город. А он такой лакомый кусочек…
Кроме тепловой станции – ГРЭС, – топливом для которой служил уголь Назаровского разреза, в городе имеются свои заводы, в том числе и бетонный. После обесточки он стал самым значимым. Энергию, вырабатываемую станцией, всегда расходовали экономно: в основном на отопление домов, на освещение и различные производства. После зимы львиную долю стали отдавать бетонному заводу. Готовить к запуску его начали ещё за два месяца до отключения отопления. Обесточка не прошла для оборудования бесследно, но на то есть инженеры: что-то починили, что-то собрали заново.
Недавно снова ударили холода, выпал снег, и в домах затопили. Обороты завод сбавил, однако работать продолжил.
Когда локомотив пошёл на новый поворот, сразу стала ясна причина тревоги. Метрах в двухстах пятидесяти от паровоза в конце прямого участка дороги, за которым последний перед городом поворот, прямо на путях стоял человек. Для патруля обязательна общая форма: камуфляж и герб Красноярского края на груди. Чтобы по ошибке не приняли за чужака. На человеке, преграждавшем путь, форма была. Но он мог её с кого-нибудь и снять.
Аркадий лихорадочно соображал.
«Не тормозить!» – кричал разум.
А вдруг свой? Но свои так ни разу не делали, хотя теоретически могут. Предупреждают об опасности впереди, о повреждении путей. Не остановиться – и состав сойдёт с рельс. А чужак мог поставить мину.
Значит, игнорировать нельзя. Нужно тормозить. Ладно. В крайнем случае – отстреляемся, не зря месяц этому учили, прежде чем паровоз водить доверить. Можно будет попытаться быстро завестись. Если это диверсия, главное тогда – доехать до ворот. Там помогут.
Приняв решение, машинист подскочил к рычагу тормоза и не без труда потянул его на себя. Успел даже крикнуть «Держись!».
Последовал Санин мат, скрежет металла и визг колёс.
Многотонная махина застонала, оглашая рёвом окрестности на километры вокруг, и начала стремительно останавливаться.
Хорошо, что охрану убрали, а то один особо любил сидеть снаружи – сейчас точно бы слетел.
Резкий толчок оповестил о неподвижности состава. Аркадий метнулся к полке с оружием и боеприпасами, схватил свой АКМ, второй автомат передал Саше. Плавными бесшумными движениями добрался до двери, сдвинул планку предохранителя и глянул в окно.
- Аркад, - шёпотом позвал помощник, - чего там?
Несколько секунд ещё машинист всматривался в пейзаж за окном, затем плечи его опустились, изо рта вырвался вздох облегчения. Курбатов поставил оружие обратно на предохранитель, накинул куртку и, произнеся «свои», открыл дверь.
К кабине уже шёл, хрустя щебёнкой, патрульный со станции.
Они обменялись рукопожатиями. Аркадий покачал головой:
- Слышь, Семён Семёныч, ты чего так делаешь? А если б задавили?
Тот усмехнулся.
- Извини, что неоновую вывеску не повесил. Я вообще-то обязанности выполняю.
- А что случилось?
Патрульный оглянулся.
- Там прямо перед поворотом на путях берёза огромная лежит. Упало, говорят, сегодня примерно в полдень метрах в двадцати от «железки». Смекаешь?
- В смысле? – напрягся Аркадий. – Неужели перетащили…
- Видимо, - кивнул патрульный.
Курбатов заглянул Семёну за плечо. Действительно, дорогу паровозу преграждало внушительных размеров дерево. «Странно, что я его не заметил, - подумал машинист. – Из-за снега, наверно. Сливается почти».
- И давно обнаружили?
- Минут десять назад. Дима побежал на станцию докладывать. Скорее всего, наряд вышлют проверить. Признаков опасности не видно, но сам посуди: дерево здоровое, не поднять даже вдвоём. Человека четыре надо, а то и пять. Так что всё может быть. Могли и пошутить неудачно.
Сзади скрипнула дверь.
- Э, парни, вы чего там шепчитесь? И почему берёза на рельсах валяется?
Машинист обернулся.
- Сань, останься в кабине. Нехорошее тут что-то.
Александр пожал плечами и без лишних слов скрылся внутри паровоза.
Повезло всё-таки с помощником. Если б пацана дали, наверняка он бы сейчас обиделся, мол, посылают его, не доверяют ему.
Семён присел на насыпь, достал сигарету, закурил.
- Настоящие? – Аркадий покосился на пачку в руке патрульного. – Шикуешь?
- Ну а чего мне, кроме как на себя, больше не на кого тратиться. Будешь, кстати?
- Нет, спасибо. Не курю.
- Правильно делаешь. А то я как в седьмом-восьмом классе начал, так и поехало. Выпендривался, потом уж привык. Как к кофе. Хоть к этому зерновому привычки нет, его ведь вообще нереально теперь достать. Мучаются люди.
Семён замолчал, затянулся.
Аркадий тем временем внимательно осматривал подлесок. То белка с одного дерева на другое перемахнёт, то мелькнёт вдали камуфляж патрульного. Все как обычно, тихо и спокойно. Но что-то неприятное повисло на душе. Интуиция продолжала трещать, предостерегая.
- Аркад, а ты из-подо льда рыбу доставал когда-нибудь? – спросил вдруг патрульный.
- Подлёдный лов имеешь в виду? Нет. Стоит попробовать?
- Я вчера ловил. Первый раз, представь. Все свои почти тридцать лет тут прожил, а рыбачил только летом. А зимой намного круче. Знаешь вроде, что особо большого никого не вытащишь, но всё равно каждый раз гадаешь, кто будет. Фантазируешь, пока тянешь…
- Надо будет испытать, - сказал Курбатов. – В перерыве между сменами. Ладно, пойду с помощником переговорю.
- Давай, - кивнул Семён и переложил «Сайгу» на колени.
Александр сидел на стуле, вытянув ноги; справа к стене был приставлен «калаш».
Увидев Аркадия, помощник воскликнул:
- О, командир! Что там с деревом?
- Не знаю. Вроде положил кто-то. Сейчас со станции наряд пришлют, разберутся. Я чего сказать-то хочу. – Он приблизился к окну по правую сторону. – Ты сюда посматривай. Погоди-ка, что это?..
- Чего там? – Саша подошёл к Курбатову и глянул на улицу. – Ого!
Увиденное не было шокирующим, но удивиться заставляло. Далеко впереди за деревьями виднелись шесть человек в форме патруля. Они брели вдоль бетонной стены к преграждавшей путь берёзе.
- Куда это они? – задумчиво проговорил Аркадий, провожая отряд взглядом. – И почему так много? Больше двух в этом квадрате в патруль обычно не ставят.
- Пересмена? – неуверенно произнёс Александр.
- Так всё равно. Больше четырёх не соберётся.
Молчание.
- А может, с базы идут на помощь?
Машинист покачал головой.
- Не. Не успели бы. Да и шли б со станции, а не с запада.
- Странно…
Разговор членов экипажа прервал металлический стук, донёсшийся сзади. Машинист и помощник одновременно обернулись.
Послышался скрип лестницы под чьим-то увесистым телом, и дверь распахнулась. На пороге появился Семен.
- Тут это, мужики подошли, - весело сообщил он. – Хотят помочь дерево убрать.
За плечом патрульного что-то быстро мелькнуло. Глухой звук удара, и Семён замолчал, охнув. Зрачки закатились, он пошатнулся, а затем кто-то подхватил и вытянул его на улицу.
Аркадий сдёрнул с плеча автомат и быстро снял с предохранителя, однако не успел даже направить его на дверь. Саша вообще только схватил своё оружие, но не привёл в боевое положение.
В кабину поднялся человек в камуфляже и с охотничьей двустволкой в руках, нацеленной на Аркадия. Его лицо показалось Курбатову смутно знакомым.
- Положи, - сказал мужчина. За его спиной замаячил ещё один в форме патруля. – А ты не рыпайся, - это уже помощнику.
У машиниста ёкнуло сердце. То чего, он боялся, о чём его предупреждали инструкторы по рукопашному бою и стрельбе, случилось. А он даже не может противостоять. Вот только готовился к нападению извне, а не из самого города.
- Клади, говорю, - повторил человек. И у Курбатова словно щёлкнуло в памяти. Он вспомнил, как шёл с Мариной вдоль стены здания, а из-за угла выбежал человек и наткнулся на девушку. Извинился, спросил, когда закрывается швейная мастерская, и унёсся прочь. Позже знакомый ещё показывал этого мужчину в окно на станции, когда тот шёл с патрулирования. Аркадий хорошо запомнил его имя-отчество – Олег Дмитриевич. В полиции раньше работал.
Курбатов осторожно взял автомат за ремень, положил на пол и толкнул к ногам псевдо-патрульного.
- Ты, - стволы передвинулись на Сашу. Он выполнил.
Олег поднял «калаши» и сказал Александру:
- Руки за голову и к стене.
- К какой из трёх? – огрызнулся помощник.
Из-за спины Олега вышел его приятель. Приблизился к Саше и несильно ткнул в бок замотанным тряпкой деревянным прикладом.
- У которой стоишь, дурень.
А вот этого Аркадий не припоминал совсем. Неудивительно. Круг его знакомых едва ли насчитывал двадцать человек.
Обыскав помощника, второй бандит довольно хмыкнул и сказал:
- Двигай на улицу, дело у нас с тобой есть.
- А я не такой, - буркнул парень и тут же получил удар по ногам, отчего скривился и, хромая, под конвоем стал спускаться по лестнице.
Олег проводил парочку взглядом, затем глянул на Аркадия.
- А ты тут типа бригадир, главный в смысле. Я знаю, не думай вилять. Так что заводи колымагу. Поедем.
- Я-то машинист, а вот ты кто? Бандит? – прищурился Курбатов. Ему совсем не хотелось передавать паровоз этим диверсантам. Их цель вполне понятная – захватить власть в городе. Непонятно только, как они собираются это сделать. Даже Аркадий, стрелявший лишь по учебным целям, понимал: чтобы пробить внутреннюю защиту Назарова, нужно много народу, желательно имеющего реальный боевой опыт, и грамотное руководство. А тут, выходит, человек восемь всего. Хотя в городе у них наверняка товарищи, которые также не будут бездействовать. И всё равно цель нереальная, если только ГРЭС не под угрозой захвата, что в принципе невозможно. Персонал подбирали придирчиво и тщательно. Про охрану вообще говорить нечего, там шерстили конкретно.
Аркадию были даны чёткие указания: в случае попытки или захвата состава первым делом препятствовать проникновению врага за ворота. Произнесено это было с оговоркой. Мол, действуй по обстоятельствам. И хоть раньше Аркадий думал стоять до конца, сейчас он начал догадываться, что нужно искать обходную дорогу, то есть действовать по обстоятельствам.
- Не твоё дело. Твоё дело сейчас заводить паровоз. Понял?
- Так дерево же.
- Уже нет.
Аркадий вспомнил шестерых псевдо-патрульных, направлявшихся к берёзе. Обложили, суки.
- А если пошлю куда подальше, Олег Дмитриевич?
Бандит перехватил ружьё, приблизился к Курбатову и двинул ему прикладом по лицу. Машинист охнул и пошатнулся. Во рту появился солёный привкус, губы словно онемели.
- Ещё раз пошлёшь? – Олег заглянул Аркадию в глаза, потом стал что-то высматривать за его спиной. – Где у вас тут котелок паровой, а?
- Не надо, - просипел Курбатов, выплюнув осколки зубов. – Я сделаю.
- Вот молодец. – Бандит усмехнулся и похлопал его по плечу.
В этот момент сзади донёсся металлический лязг.
- О! Всё, нет у вас больше угля.
Машинист зло глянул на псевдо-патрульного и направился к котлу.
- Зачем вы это затеяли? – буркнул он, закидывая в печку уголь. – Всё равно у вас ничего не получится.
- Что не получится? Город захватить, власть свергнуть? Нам этого и не надо. Ты, наверно, знаешь, что я бывший полицейский. Или мент, как вы говорите, мусор. Кричали всякое такое после обесточки. Вы сами нас к этому толкнули. Да, среди ментов было немало сволочей, но так в любой профессии. Специалисты бывают разные, иногда их таковыми вообще назвать нельзя. Ни за что деньги получают…Получали точнее. - Он замолчал, отвлёкшись на открывшуюся дверь. В кабину поднялся Саша под конвоем второго бандита.
- Всё нормально, - отрапортовал тот. Закрыл дверь и опустился на стул, не сводя с помощника взгляда. Александр сел на корточки и прислонился спиной к стене, обречённо вздохнув. Поймав взгляд машиниста, он грустно ухмыльнулся, словно говоря: «Нет, брат, лучше не дёргаться».
- Ну так вот, - продолжил Олег, - а вы всех под одну гребёнку. Наверное, я бы тоже так делал – валил встречных ментов, врывался в отделения и открывал пальбу, – если бы сам ментом не был. Может быть. В принципе, осуждать мне вас грех, обижаться тоже. Понять, как говорится, – значит простить. Привет, мужики.
В паровоз забирались другие бойцы. Всего шесть человек. Никого из них Аркадий не узнал.
Они поприветствовали двоих своих товарищей и рассредоточились по кабине. Все как один, примерно одинакового телосложения, с одинаковыми угрюмыми лицами и настороженными взглядами. Вооружены по-разному: у троих автоматы различной потрёпанности и старости, у двоих ружья и у одного карабин.
Олег вновь заговорил, глядя на Курбатова:
- Но дело в том, что в первые дни из-за вас, гражданских… я потерял свою семью. Ты… - он осёкся и покосился на Сашу. – Вы наверняка помните случай, когда какой-то урод взорвал целую секцию жилого дома. Это был мой дом. И взорвал он потому, что я там жил. Рядом ещё двое коллег. У всех были семьи.
Из трубы вырвалось облако чёрного дыма, пришли в движение поршни, следом за ними колёса. Паровоз тронулся.
- Не гони только. Скажу, когда ускориться. А то ближе с печкой познакомишься. Так вот. Почти все в той секции погибли. Дом ведь кирпичный был, сразу в крошку. Потом вы глумились над нами весь год. А власть покрывала. И ещё следила за нами. Мол, вдруг сорвёмся. Честно говоря, я думал, что добьют. Однако вели мы себя тихо – и там, «наверху», - он ухмыльнулся, - расслабились. Начали ставить в патрули, хотя раньше избегали, всё там, где была возможность проконтролировать. Расслабились, да. Может, просто не предполагали, что заварушку решимся устроить. И, главное, что получится.
- Короче, мы вам войну объявляем! – оскалился один из бандитов. – Как вы нас, так и мы вас – один равно все. Не получится город захватить, а вот лбами жителей столкнём. Сейчас-то видимость перемирия. Люди месяцев десять от шока отходили, приживались, не до грызни было. Но напряжение растёт. Всё чаще на улицах драки случаются. Хватит пустяка, чтобы произошла разрядка. Бум! – он всплеснул руками, изображая взрыв.
- Больные… - только и успел сказать Аркадий. Паровоз уже проехал большие амбарные ворота, на ночь отрезающие Назарово от остального агрессивного мира, и подъезжал к станции. Её построили в течение этого года больше как блокпост.
- Быстрее! – прикрикнул Олег.
Скрепя сердце Курбатов налёг на рычаг. Колёса застучали чаще.
Бойцы приоткрыли с обеих сторон двери и выставили наружу стволы автоматов и ружей.
- Тимоху нужно подобрать, - сказал кто-то. Раздались смешки.
- Сам запрыгнет.
Судя по пейзажу за окном, который за всё это время втёрся Аркадию глубоко в память, до платформы оставалось метров сто. Машинист пригляделся к лицам бандитов, точнее – диверсантов. Они были напряжены, но вряд ли так, как должны быть перед боем. Значит, у них здесь есть подстраховка. Они не боятся проезжать через станцию, потому что кто-то из их товарищей тут уже поработал.
Курбатов поморщился. Плохо обстоятельства складываются. Пытаться противостоять восьми вооружённым бандитам глупо. Можно только незаметно перекрыть пару выход из котла, тогда котёл рванёт. Но это на самый крайний случай.
- Тимоха падла! – заорал вдруг тот диверсант, что пришёл вместе с Олегом. – Там народу тьма!
В следующий момент паровоз накрыл шквал свинца.
* * *
Остаётся лишь удивляться той тщательности, с которой бывшие полицейские проработали план диверсии. Наверное, они представляли себя спартанцами, идущими в безнадёжную битву против целой армии. Отчасти их можно понять. Они уже не жили – они доживали. Им было важнее даже не отомстить, а показать, что они тоже люди и ничем не хуже «гражданских». У диверсантов могло получиться пробиться к станции и устроить там салют в честь приближающегося Нового года. Если бы не одна маленькая осечка.
Оборону города планировали, учитывая угрозу проникновения врагов снаружи, но никак не их уход изнутри. Сняв патрульных на северном и северо-западном направлениях, диверсанты переоделись в форму и под прикрытием стены и деревьев направились к железнодорожному полотну. Там они перенесли на пути только что упавшую берёзу и рассредоточились по периметру в ожидании поезда. Специально провернули всё за поворотом, чтобы не заметил наблюдатель с вышки. Тем временем к нему уже приближался один из диверсантов. Тут-то и произошёл прокол. Под курткой наблюдатель носил высокий воротник с нашитыми на него металлическими петличками. То ли предчувствовал что-то, то ли в наследство или на память вещь досталась, однако она спасла ему жизнь. Артерия оказалась всего лишь поцарапана, и наблюдатель быстро оправился от шока. А диверсант в свою очередь резанул – и пошёл, отметив только, что патрульный упал. Времени и так оставалось в обрез. Предстояло ликвидировать ещё четырёх человек на станции. И вот когда он находился на платформе, снайпер на вышке очнулся. А поскольку винтовка с глушителем – выстрела остальные диверсанты не услышали. В полном неведении они продвигались к цели. И у них бы получилось преодолеть станцию-блокпост, если бы патрульные не сопоставили случившееся со словами подоспевшего Дмитрия и не заметили отсутствия своих людей на северном и северо-западном направлениях. Стрелять решились в последний момент. В результате все диверсанты были убиты, а члены экипажа остались живы.
Зря Аркадий надеялся, что народ успокоился, и в ближайшие годы Назарово ожидает тихая размеренная жизнь. Курбатов слишком увлёкся созданием своей семьи и не заметил растущего в обществе напряжения. Одновременно с захватом паровоза в самом городе принялись за дело около десятка «полицейских агентов». Они затевали драки, агитировали, заводили толпу. Создавали все условия, чтобы сдерживаемые из последних сил противоречия и споры выплеснулись наружу. Массовые потасовки начались на следующий день после нападения на поезд. В дело пока шли только кулаки, но уже натачивались ножи и заряжались ружья. Назревала гражданская война. Город раскололся на два основных лагеря. Первый – за возрождение технической стороны цивилизации, второй – за поиск нового для неё пути. В сложившихся условиях старое общество не имеет шансов на существование – оно разрушается. Человечеству необходимо найти дорогу, путешествие по которой не сделает людей слабыми, зависимыми от чего-либо.
Так каким будет будущее человека: жизнь в комфорте, но под постоянным страхом вновь оказаться беззащитным посреди холодных каменных коробок, в окружении обезумевшей толпы, не умея даже добыть себе пищи, или сильное независимое существование? Быть жертвой обстоятельств или выносливым охотником, который сумеет выжить в сложных условиях?
Что тебе нужно? Выбирай.