Телефонный звонок разбил в осколки столь редкую тишину и спокойствие в отделении реанимации. Двое нетяжелых, стабильных пациентов мирно спали, а дежурная бригада за чашкой чая с конфетами беседовала о мирском, а не о процессе лечения болящих и тяжелом состоянии здравоохранения.
Теперь умиротворение испарилось. Анечка вздрогнула и погрустнела.
- Сидите, - поднялся Марк Моисеевич, - я подойду.
Доктор подошел к телефону и ответил. Долго слушал, затем коротко ответил:
- Хорошо.
Марк Моисеевич вернулся в ординаторскую:
- Падение с двенадцатого этажа. Кома. Такие не живут, сами понимаете... Но мы обязаны спуститься и осмотреть.
Медсестры разошлись по рабочим местам. Марк Моисеевич с Кристиной Игоревной отправились в приемное.
В приемном покое было шумно. Вокруг каталки с телом толпились врачи и медсестры, подпрыгивая на швабре, санитарка баба Маша тоже пыталась поучаствовать в диагностике. Несколько в стороне от консилиума стояла пожилая дама и тихонько скулила.
"Похоже супруга" - отметил Марк Моисеевич.
- Разойдитесь, господа, - громко попросила Кристина Игоревна, - позвольте нам осмотреть поступившего.
Реаниматологи пробрались к пострадавшему. На каталке лежал мужчина лет 75, видимых повреждений и ран не было. Одежда испачкана, лицо в земле, но кожа не травмирована. Но на все попытки привести его в чувство не реагирует.
- Сколько он выпил? Разит сил нет, - прошептала Кристина Игоревна Марку Моисеевичу. Врач пожал плечами.
- Ну что, Марк, забираешь? - спросило несколько голосов одновременно.
- У меня есть выбор? - отшутился доктор, - Да, поднимайте в реанимацию.
Вернувшись в отделение, врачи сделали все необходимые назначения и обследования. Медсестры раздели, помыли пациента, уложили на кровать.
- Наркология? Реанимация беспокоит. Придите, возьмите на алкоголь. Жду. - Марк Моисеевич положил трубку телефона.
Когда все необходимое и срочное было сделано, а обследования ничего не показали, бригада собралась вокруг койки деда Степана. С интересом глядя на "космонавта", недоуменно строили версии падения бедняги, кто ему соломки постелил, и какой у него ангел хранитель. От сего детективного расследования их отвлек звонок в дверь.
- Я супруга Степана Михалойвича Валентина Ивановна. Хочу узнать о его состоянии.
- Хорошо, проходите в ординаторскую. Марк Моисеевич, посетитель, - прокричала Анечка.
Марк вышел из палаты и пригласил Валентину Ивановну с собой.
- Присаживайтесь, - врач указал на кресло.
- Меня зовут Марк Моисеевич, а вы, полагаю супруга Степана Михайловича?
- Да, Валентина Ивановна... Как он?
- Вы знаете в целом хорошо, только в коме, причину которой мы еще официально не подтвердили. Расскажите, пожалуйста, что произошло.
- Ох, доктор, - Валентина Ивановна всхлипнула, - Я смотрела сериал свой, каждый день его смотрю. А Степка выпил уже и ходит шлепает туда - сюда по комнате, что-то бормочет и добавляет: "Пойду еще рюмочку выпью!" И шлендает и шлендает! Разозлил меня страшно, я сгоряча и ляпнула: "Да когда ж ты сдохнешь, алкаш, телек спокойно хоть посмотрю!"
Он и перестал шаркать, я сначала решила на кухне сидит, допился и встать не может, уснул наверное. А когда фильм мой кончился, я Степана кликать стала, а он не отвечает. Смотрю на балкон дверь открыта, а там на полу тапочки стоят. У меня сердце захолонуло, я к перилам, глянула вниз, а он лежит на клумбе несчастный, руки ноги раскиданы, лицом в цветы... - Валентина Ивановна разрыдалась.
- Ну-ну, успокойтесь... Травм несовместимых с жизнью у Степана Михайловича нет... их вообще нет! Ему на данный момент ничего не угрожает, мы его лечим, приведем в сознание и позвоним вам. Ступайте домой и постарайтесь не волноваться. Утро вечера мудренее. Скажите, пожалуйста, сколько он выпил?
- Не могу точно сказать, но в заначке у него была початая трехлитровая баклажка самогона...
Проводив женщину, Марк Моисеевич вернулся в палату. Дед Степан по-прежнему не подавал признаков сознания. Доктор почесал бороду и сел за стол, понаблюдать за пациентом и подумать...
Постепенно отделением овладела ночная сонная тишина, прерываемая лишь звуками мониторов. Больные спали, медсестры по-очереди отдыхали. Врачи тоже бодрствовали по очереди.
Марк Моисеевич с очередным обходом пациентов, остановился у кровати деда Степана.
- Да пошла ты! - пробормотал дед, перевернулся на бок и захрапел.
- Интересно, - улыбнулся Марк Моисеевич.
К рассвету дед Степан пришел в себя и несказанно удивился тому, где он.
Марк Моисеевич осмотрел Степана Михайловича еще раз со всех сторон, повторил обследования и анализы. Дед был здоров.
- Рассказывай, Степан Михалыч, как на клумбе оказался. Все извелись за тебя, ночь не спали.
- Друзья, - начал дед, - выпил я, любовь меня охватила жгучая, я к бабе своей Валентине и так, и сяк. А она упялилась в свой сериал и ноль внимания мне. Я ходил, ходил, добавлял по рюмочке с отчаяния от невзаимности. А потом она на меня накричала. Осерчал я. "Уйду от нее к Люське, " - подумал горько. Но решил сначала покурить и вышел на балкон. Вечер теплый такой, жарко. Я решил приблизиться к природе, снял тапки, ощутил босыми ступнями прохладу пола. Вдохнул с удовольствием. Достал трубку из кармана, стал табачок забивать, да мотнуло меня, трубка и полетела вниз. Выругался я, да и пошел поднимать. Спустился, стал искать курительницу в клумбе, а цветы пахучие такие - жуть, надышался я, утомился... да и сморило меня прям там, среди цветов. А когда очнулся все вокруг белое, светлое. Сначала решил на небеса попал, а оказалось в реанимации.
Все дружно рассмеялись.
- Э-ээ. Я результаты принес... С такими показаниями не живут. - нарколог стоял в дверях, переминаясь с ноги на ногу.
- Сколько? - спросил Марк Моисеевич.
- Девять.
- А где был - то всю ночь?
- Спал. Аллергия у меня на цветы... Напарница в кабинете поставила, я и обдышался, антигистаминов ...
Окончания фразы нарколога никто не услышал. Отделение наполнилось хохотом.
Долго еще потом смеялась и вся больница с окрестностями.
А счастливые Валентина Ивановна со Степаном Михайловичем ушли домой, бережно поддерживая друг друга под ручку и любовно переругиваясь. Вслед им с некоторой завистью в открытое окно смотрела дежурная бригада, и каждый в те минуты думал о чем-то своем, сокровенном.