ЕСТЬ ЛИ РОК ПОСЛЕ СМЕРТИ?
Глава 4. Самый готичный фестиваль
— Все свихнулись на почве этого концерта,— улыбнулся Макс,— наш первый тур решили объединить с ним.
— Макс, может я не совсем вовремя,— мужчина положил на стол альбом группы Shadows,— У моей дочери вся комната в ваших постерах. Не могли бы вы подписать? У неё ведь скоро день рожденья.
— Без проблем,— Макс достал маркер из кармана куртки,— Что-нибудь особенное? Слушайся папочку, девочка? У нас, знаете ли, на такие случаи есть заготовки фраз. Когда подписываешь уйму карточек, тут уже не до оригинальности.
— На ваш вкус. Её зовут Анна.
— Хорошо. С днём рождения Анна,— Макс диктовал себе под нос,— Бросай музыку и займись, наконец, делом? Наверно слишком. Сколько ей?
— Двенадцать.
— Тогда,— Макс начал выводить буквы дальше ,— Верь в мечту, у тебя всё получится. Знал я одну Анну…
— Эта та самая Анна?
Первый тур для Макса.
Повсюду только и ходили разговоры о разбившемся автобусе, даже слухи, будто всё было подстроено. Но на тот момент это казалось не более чем слухами. Вечером Ли собрал нас всех в своём номере и его рожа была настолько довольной, что казалось вот-вот треснет.
— Ребята,— Ли пытался сделать сочувствующий вид, но улыбка так и рвалась наружу,— В связи со случившимся, да хранит эти души господь, нужно сделать к концерту новую песню.
— Чем вам наши песни не угодили?— мне его тон уже не нравился,— Мы же договорились играть на первом этапе «Улицу сентября»?
— Придержите коней парни,— глаза Ли расширились как у безумца, — Просто грех не воспользоваться такой возможностью!
— Для вас это возможность?— лицо Лео исказилось, словно он обожрался лимонов.
—Не подумайте не правильно. Но сейчас надо ловить рыбку на живца. Нужно что-то такое…— Ли пощёлкивал пальцами,— что-то, что заставит людей рыдать. Вы должны проявить своё участие, серым массам нравятся не равнодушные.
— Но мы не успеем,— встрял Ник.
— Придётся. Иначе вас опередят другие. Ребята вы должны прокатиться на чувствах толпы, иначе вам просто нечего делать в шоу бизнесе!
Ли как всегда был прав. Мы заперлись в моём номере и ночи напролёт джемили. Раньше мы никогда так вместе не писали песни. Обычно я что-нибудь сам сочинял дома, приносил на репетиции табы и ребята уже на месте незначительно дополняли. Но теперь мы вели себя, и впрямь как настоящая группа. И результат оказался не так уж и плох. На кануне концерта мы занесли материал Ли, и он даже прослезился, правда всё равно послал нас из своего номера.
В день концерта всех участников завели в отдельный зал, где мы дожидались своей очереди. Я впервые дрожал перед концертом. Все хоть чуть-чуть нервничали, один Лео, казалось, не понимает что происходит, он, пуская слюни, застыл взглядом на молоденькой журналисточке, что брала интервью у участников.
Мы сидели в углу и подыхали от неизвестности. Сам этот мир для нас был новым, а формат шоу так вообще пугал своей масштабностью. Казалось, если мы облажаемся, жизнь непременно на этом окончится, у всех кроме Джоника конечно.
— Ребята,— к нам подошла рыжая и конопатая девушка, заваленная с ног до головы вешалками с одеждой, она пробежалась взглядом по списку в руках и вытащила один из мешков,— Это ваши костюмы?— Она с надеждой переводила взгляд на каждого из нас.
— Костюмы?— я встал и потянулся к пакету, внутри были какие-то платья сплошь расшитые блёстками,— Мы, по-твоему, на гомосеков похожи?
— Ну что вы,— казалось, она вот-вот расплачется,— я же просто спросила…
— Спросила она…— я хмыкнул себе под нос и уселся на своё место.
— Вот оно!— черноволосая готёлка налетела на костюмершу и вырвала пакет,— А корсет? Где мой корсет?— она орала на девушку.
—Макс,— мужчина ухмыльнулся,— к чему этот театр?
— Вы правы. Вы видимо уже поняли о ком речь.
— Рыжая, я так понимаю, это Рита Солнцева? А вторая собственно и есть Анна Сафронова?
— Да, Ру и Лилит.
Да, это была наша первая встреча как с костюмершей Ритой, так и с всем известной Лилит. Лилит сразу втесалась к нам в компанию. И начало концерта мы ждали вместе. Уже тогда я понял, Лилит моя женская копия.
Лилит, в девичестве Анна Сафронова. Как и у большинства у неё был псевдоним, позаимствованный у какого-то демона. Честно говоря, я не силён в этом. Лилит была ещё той отвязанной стервой с чёрным поясом по ПМС. Она, так же как и я, видела свою жизнь только в группе, для нее, как и для меня это было больше чем делом жизни, и, как и я, она бы перегрызла глотку любому, кто бы перешёл ей дорогу. Но всё-таки она была девушкой, а посему оказалась не лишена сентиментальности.
— Я всегда мечтала стать вампиром,— чуть погодя она заявила,— это так романтично. Кладбищи. В этом есть своя романтика, вы не находите?— она вроде как спрашивала у нас всех, но при этом смотрела только на Джоника.
— Не знаю,— растерялся Джоник,— я как-то не думал об этом.
— Я ведь тоже из вашего мира ребята. Я тоже человек. Даже более того, я смотрела в списках, мы из одного города.
— Так как ты сюда попала?— Ник заржал, да мы все усмехнулись, никто не ожидал такого поворота.
— Я же говорила, что всегда мечтала стать вампиром? Однажды я повстречала одного из них. Мы стали общаться. И, кажется, между нами возникли чувства. Он был такой грустный и холодный. И я попросила меня обратить, но он отказался. Ведь он не хотел меня обрекать на ту боль, что чувствует день за днём. Вместо этого он обратил нашего гитариста, наверно, для того чтобы я могла попасть в его мир. Что бы быть вместе. Но, потом он пропал. Мне кажется, он покончил с собой, что подставил своё сердце палящим лучам, лишь бы не страдать.
На месте вампира я бы сам удавился. Ведь, всё что сказала Лилит, было полнейшей чушью. Позже люди нам рассказали, как всё обстояло на самом деле. Лилит, на тот момент юная готка тусовалась на кладбищах, заливалась дешёвым пивом, закидывалась таблетками, трахалась на надгробьях и грезила повстречать своего вампира. И вот эта идея стала для неё идеей фикс. И она начала торчать на кладбищах круглосуточно, шляться одна ночью, висеть на всех сайтах тематики «как поймать вампира». И однажды ей это удалось. Она выследила его. Бегала за ним как ребёнок за конфетой с призывами обратить, и чем-то шантажируя. Мертвяк ей сразу дал понять, что она слишком надоедлива и сумасшедшая, чтобы дарить ей вечность. Но он не учёл, что с Лилит так просто не справиться, что она готова на всё ради своей цели. Бедный вампир уже готов был сам себе горло перегрызть, но тут ему попался под руку влюблённый в Лилит и качающий на этот счёт свои права гитарист, в порыве гнева он закусил им. И кто-то говорит, что мертвяк действительно свёл счёты с жизнью, так как Лилит оказалась сильнее его. В общем, она была прожжённая на всю голову.
И как я говорил, мы сидели и ждали своей очереди. Лилит пускала слюни по Джонику, Лео пускал слюни, смотря на журналистку, Ник пускал слюни на всех проходящих мимо тёлок. Один я был не в своей тарелке. Вскоре Лилит забрали её музыканты, они играли прямо перед нами. Ну а после, разумеется, мы.
Мы сидели уже за кулисами и слушали, что играют группы перед нами. Ли оказался не одним таким умным. Каждая группа считала своим долгом исполнить длинную и заунывную песню о смерти в поддержку погибших. Посему мы не отличились. Мало того что мы попали под волну мэйнстрима так ещё и умудрились пополной налажать в новой песне. В момент главного соло Джоника, в зале стало так душно, что он вновь стал аморфным. Ник, сбивался, промахивался пальцами по струнам. Лео, казалось, вообще отсутствует, что он где-то мыслями рядом со своей журналисткой. В момент самого эмоционального бриджа он умудрился потерять палочки. Вернее, потерял, это мягко сказано, они тупо вылетели из рук в разные стороны. Он с минуту искал запасные, пропустив главный барабанный переход. Ну а я так вообще, впервые забыл слова, на втором куплете я понял, что ни черта не помню, и начал запинаясь повторять первый.
Посему группа Lors, играющая что-то вроде панк-рока, оказались единственными кто не изменил своему стилю. Их вокалист вначале сказал длинную речь о погибших, о том, как сожалеет, но при этом считает, что лучшее, что мы могли бы сделать для парней это не пускать слюни, а ебашить рок, будто нет смерти. Ребята зажгли заснувшую к тому времени толпу. И это был шквал эмоций. Они действительно выделились, ибо были единственной позитивной группой на фоне общего тухляка. Как же мы всё-таки облажались!
Lors! Lors! Lors! Кричала толпа. Они звали их, не нас. Lors! Эти скоты не унимались. На бис! Lors на бис! Я слышал голоса толпы уже из зала для музыкантов. Lors! Я ударил в порыве кулаком по зеркалу, и оно пошло трещинами. Lors! Я никогда не чувствовал себя настолько униженным. Lors… Да когда это закончится? Только об этом я и мог думать. Lors… не кончалось.
— Ты расстроен?— смотрела на меня рыжая костюмерша.
— Занимайся своими делами, дорогая,— я молча направился в сторону сортира, где впервые рыдал.
— Макс тоже уже подписал?— ухмыльнулся Джоник.
— Да. Её зовут Анна.
— Анна…— Джоник с минуту молчал, не решаясь прикоснуться к бумаге,— Анна. Вы наверно знаете об истории с Анной?
— Да, Макс рассказал. Её называли Лилит, как я понял.
— Да. Но это была не первая Анна в моей жизни,— Джоник поднял полупрозрачную футболку. На его груди красовалась татуировка с надписью «Mary&Juanna» на конопляном листе с ликом женщины.
— Вы имеете в виду ваше пристрастие к наркотикам?
— Нет, конечно!— Джоник засмеялся и опустил футболку,— Татуировка переправлена. Раньше на груди у меня было лишь имя Анна и сердце. Она была первой моей любовью. Дочерью компаньона моего отца. Это приблизительно в одно время случилось, мой разрыв с Анной и пристрастие к дури. Тогда мне эта идея казалась смешной, да я бы набил единорога, лишь бы избавиться от её имени.
Первый тур для Джоника.
Лилит, или Анна, сразу привлекла меня. В ней было что-то непосредственной, что-то похожее на ту девчонку, в которую я влюбился в юношестве, но при этом она была другой. В ней скрывалось нечто мистическое. И, главным её плюсом, оказалось то, что её не смущало, что я покойник. Я просто не понимал её. От этого она становилась ещё интересней и непонятней. Да я втрескался поуши почти с первого взгляда!
Помню, как мы сидели за кулисами, и я слушал, как она поёт. Да она была раз в сто круче Макса. Такая подача, такой надрыв, такой секс в голосе, какой я ни разу не слышал даже у Макса. Я чувствовал рядом с ней себя маленьким мальчишкой, маленьким и, наконец, живым.
И я был охрененно одинок. Мы завалили выступление. И впервые не только по моей вине. Между нами словно выросла стена. И не только между нами, даже перед Ли, мы были чертовски злы на него. Мне хотелось хоть с кем-то поговорить, но мой единственный друг не хотел меня признавать и шипел.
На следующий после концерта день я завалился в комнату Лео. Он лежал на кровати с книгой в руках, в ногах раскинулся мой Котейка. Я протянул забитую трубку.
— Выручай,— я чиркнул зажигалкой,— Ты должен поговорить с ним!
— Я бы решил, что ты укурен,— поднялся Лео,— но ты мёртв! Посему могу предположить, что ты и при жизни был долбанутым.
— Я серьёзно! Он избегает меня, а это единственный способ,— Я посмотрел на Лео со всей обречённостью, на какую был способен,— Лео, ты мне нужен! Пожалуйста, Лео… если не ради меня, так ради Котейки.
— Ты идиот,— улыбнулся Лео,— Давай свою штуку.
Лео раскурился. Накурил кота. И мы ждали.
— Давай,— я подался вперёд,— спроси его! Почему он меня избегает?
— Почему ты его избегаешь?— Лео уставился на кота.
— Мяу,— выпалили кот,— Мяу, мяу,мыу, мяф!
— Да ладно?— в глазах Лео зажегся огонь,— Ты шутишь?
— Мяу!
— Чувак,— Лео покатывался со смеху,— Он действительно обижен на тебя!
— Но за что?
—Мяу,мяу…
— Он говорит, за то, что ты оставил его со мной… понимаешь, какое дело, я вегетарианец!!! А Котейке очень хочется мяса!
— Серьёзно? Вегетарианец? Я и не замечал…
— Ты ничего не замечаешь.
— Спроси!— не сдавался я,— Спроси! Что я могу сделать, чтоб загладить вину?
— Мяу! Мяу, мяу, мяу,— лишь услышал я.
— Он говорит,— задыхался от хохота Лео,— что хочет, что бы ты почесал ему яйца!
— Ты же шутишь?
— Но, ты ведь этого никогда не узнаешь.
Я потянулся к яйцам кота.
—А ещё он сказал, чтобы ты, наконец, пригласил куда-нибудь эту готёлку. Лилит кажется?
—Он же ничего такого не говорил,— я потянул руку обратно.
—А тебе, откуда знать? Чеши кота.
Я вновь протянул руку, стремаясь, что кот опять убежит, или что пройду рукой насквозь. Но Котейка видимо всё понял, как и в былые времена, он один чувствовал насколько мне хреново. Кот подставил свою голову мне под ладонь и дал, наконец, себя погладить.
—Он сказал, что от неё вчера приятно пахло рыбой,— сказал Лео,— Думаю, он одобряет.
Одну проблему я уладил. Но оставалась ещё одна, а именно моя смерть, и с этим было куда сложнее.
Через пару дней Ли объявил о предстоящем ток-шоу в стенах замка. Все участники фестивали должны были дать интервью. И главным гвоздём программы намечались треклятые Lors. Знаете, есть одно такое правило, по которому лучших оставляют под конец, чтобы интерес зрителя не терялся. Так вот, Lors записали на конец, а нас поставили одними из первых. Вы бы видели, как заходился по этому поводу Макс. Я думал, он их убьёт. Но обошлось без его помощи. Их и так ненавидели почти все группы.
Помню, как после выступления Лео потащил меня в гущу толпы, разумеется, чтобы посмотреть, как работает журналисточка. Девушка задавала вопросы и кокетливо улыбалась.
—Мы вообще за позитив,— признался вокалист,— Думаю, ребята не хотели, чтобы все скисли. Ведь они ехали сюда ради праздника. Да, наша работа опасна. Но, праздник должен продолжаться несмотря ни на что. Всё что случилось, должно нас научить, что жизнь коротка,— он растянул улыбку, ребята так же его поддержали,— Улыбайтесь, ведь вполне возможно это последняя улыбка. Главное прожить жизнь ярко, не смотря ни на что улыбаясь этому миру.
Толпа взорвалась аплодисментами.
А через пару дней, накануне ток-шоу, ребят нашли мёртвыми в своём номере. Помню, как все собрались около дверей, заглядывая друг другу через спины. Из колонок доносилось самое позитивное регги. Lors полным составом сидели за столом. На их лицах застыли улыбки (с помощью булавок их уголки ртов были приколоты к щекам), повсюду свисала мишура из промышленных хлопушек, а пол напрочь был усеян разноцветным конфетти. Ребята держали в руках дотлевающие бенгальские огни, словно те догорели лишь пару секунд назад.
—Предсмертная записка?— следователь подошёл к столу, смахнув уйму блёсток, и вытащил листок,— Этот мир слишком грустный для нас,— зачитывал он,— мы так больше не можем, печалька.