Всю ночь шел дождь, земля раскисла. Утро тоже было холодное. С неба, затянутого серой пеленой, летела водяная пыль, носимая порывистым ветром, и потому работы в поле не состоялись. Парни потолкались на сельхоздворе и решили расходиться по домам.
Жизнь у Василия не заладилась с самого утра – то ли в привычку, то ли по мерзкой погоде, ему очень хотелось выпить, но никак не получалось.
Ребята от его предложения отказались, скорее по причине отсутствия у Василия и денег, которые в наличие никогда не водились.
Шабашка не предвиделась, следовательно, дорога одна – домой. Однако охота пуще неволи…
- Ну и что? – думал Василий – есть еще варианты; Лёшка, мой кум сейчас дома, а у него всегда найдется пропустить по стопочке. По слухам, к нему гости какие то приезжали, после чего он заболел и вот уже три дня на работу не ходит. Надо сходить к нему и самому узнать, в чём дело.
Василий пришел домой с работы, напустит строго-озабоченную видимость, и дипломатично завёл разговор с женой о необходимости посещения больного, со стороны родства, как кума, а так же, как и товарища по работе.
На его длинное объяснение, жена сказала более коротко:
- Вот только напейся сегодня- скотина! –
После такого заявления Василий даже минуты не захотел оставаться дома, да и вообще не смотря на то, что жена была выше его ростом (весом тоже), он умудрился смотреть на неё свысока.
Прошёл, правда, ещё по двору. Переставил вилы с одного угла в другой, послушал хрюканье поросят, натянул кепку посильнее и отправился на другой конец хутора к выкрашенному, ядовитого зелёным цветом флигелю, где жил Лёшка.
Проделав не близкий путь, основательно продрогший дойдя до заветного флигеля, скинув на крыльце сапоги, со словами «Сама природа шепчет – займи, но выпей!» - Василий без стука ввалился в комнату.
Лёшка полулежал, полусидел на кровати, одетый, в белых шерстяных носках, укрывшийся шерстяным одеялом. С довольно кислым выражением лица и ввалившимися глазами.
- Здорово были кум! –
- Здорово Вася. –
Алексей поднялся с постели, пожал руку и сел так, медленно и тяжело, что казалось, скрипело всё тело, а не кроватные пружины под ним.
- Ты чего Алексей? Я тебя хворым никогда не видел, думал ты по пьянке задурил. То гостей принимаешь, то еле живой, да я тебя мигом вылечу, есть что-нибудь? В смысле выпить. –
- Не тянет, что-то, на выпивку и так муторно –
- Точно заболел! – перепугался Василий. – Ты расскажи, что приключилось, чем маешься? Мне налей.
- сейчас расскажу всё по порядку, а потом с тобой и выпьем. –
Алексей видимо хотел немного позлить кума
- Лёха, замёрз я! – жалобно начал, было, Вася…
Но чёрт упрямства уже задел Лёшку.
- Сказал потом, значит потом.
Алексей снова полулёг на кровать, укрылся одеялом
- Ну, в общем – вздохнув, заговорил он – ты знаешь же Вася, что моя жена у матери в Тарасовке на две недели уехала. Так вот только моя за порог, звоню в Ростов другу Николаю. Говорю, приезжай, отдохнём, на охоту сходим и девчат, говорю, каких-нибудь с собой прихвати – простых, без комплексов.
Решил кобельнуть немного – на свежатину потянуло!
Позвонил в среду, а в пятницу вечером они на «Жигулёнке» подруливают. – Коля с парнем и трое «мокрошёлок». Ну, то, её первым делом, конечно стол накрываем. Они бутылку коньяка на стол ставят, я закуску сообразил – яиц поджарил, с салом, огурчики, помидорчики. Коньяк по Ромкам разлил, а они на меня смотрят и вроде пить не собираются.
Николай мне на ухо шепчет:
- У тебя шоколад есть? –
Тут до меня дошло – эти городские коньяк помидорами не закусывают, им шоколад требуется для лучшей усвояемости.
Я тут же к армянину в магазин слетал за «Сникерсами». Да, если бы, правда, культура, так нет же, после коньяка мой самогон хлестали за милую душу!
Устроили галдёж, хорошо сидим. Я долго не засиживался - занялся делом, ружьё осмотрел, патроны собрал. К охоте готовлюсь, мечтаю, что-нибудь подстрелим, жаркое сварганим, устроим настоящий пир.
Гости тоже успокоились быстро, видать с дороги, с устатку разобрало их. Уложил в одной комнате. Про себя думаю – сегодня к бабам не лезу, на охоте поближе познакомлюсь, а на следующую ночь какую-нибудь уговорю. Тем более, я, что-то не понял, кто с кем дружит.
Ночью я не выспался, девки через мою комнату всё во двор бегали. Дверями хлопали. Потом я видел, возле клеток с кроликами было порыгано.
Утром поднимаю их, а они не подъёмные – до девяти часов спали и ещё с полчаса поднимались.
Я уже психовать начал, так собираться лучше вовсе не ходить!
На девок гляжу. А они по утряне страшные, опухшие – видеть об подушку макияжи, то пообтёрли. Тушь, которая на ресницах была, под глаза переместилась.
Умылись, кое-как, сели завтракать. По стопкам самогон разлили. Две, ничего, лихо выпили – третья позеленела, рот прикрыла рукой и во двор бегом.
Поели, думаю, теперь пойдём, но не тут-то было. Девки к зеркалу подсели и давай штукатурить свои лица.
Говорю Николаю – пошли без них! –
Какой там! Визг подняли – ещё час ждали.
В обедах только вышли, зато накрашенные.
Понятное дело не охота это, а времяпровождение.
Походили с умным видом, ясно без толку. Все к ружью лезут, один раз по грачу стрельнули, девчата от восторгу пищат – не передать.
Вышли к Чиру, костёр разложили. Сало с хлебом на огне поджариваем, всё путём. Девки охают – природа! – говорят.
Сижу я и чувствую в животе не порядок. Сначала ничего, терпимо, а затем, всё сильнее и сильнее позывы идут. Дальше – хуже.
Я вида не подаю, говорю:
- Вы здесь сидите, а я с ружьем пройдусь –
Вдоль берега прошёл, в овражек спустился, снял штаны, сижу по большому, ружьё на коленях.
Посидел порядком, хотел встать и тут - «фырк» - из кустов выскочил заяц и остановился, ну буквально в пяти шагах, а ствол точно в его сторону смотрит. Вот это везенье, думаю – чудо. Дыхание затаил, курок потихоньку тяну, и как грянет выстрел…
Ты знаешь, когда приклад на плече держишь, отдачу от выстрела легко гасить, а тут он в пузо упирается. Толчок получился такой, что я на ногах не удержался и в кучу, которую сам же и навалил, уселся с размаху. Мать честная!
Сижу в дерьме, ствол ещё дымится, заяц отлетел, лежит убитый, и зубы скалит – чуть ли не смеётся.
Слышу Колькин голос – Лёха ты где?
Я молчу. Снова кличут, не успокаиваются. Сидя осторожно чтобы не запачкаться, снимаю штаны.
На карачках к зайцу подполз и попробовал им обтереться – будь он не ладен! Щекотно до невозможности, аж подпрыгиваю, но ни черта, не вытер, только размазал больше.
Вдруг слышу, голоса приближаются.
Я штаны в одной руке, заяц с ружьём в другой к речке бегом, к ним поближе, так как на моём месте вонь невозможная. Разделся до конца штаны и ружьё бросаю на берегу и в воду.
Из речки кричу – У меня всё нормально сейчас приду!
Вода ледяная, дух захватывает. Я сам быстро отмылся и хочу зайца пополоскать…
В этот момент выходит на берег одна чувырла из гостевых, чудо крашенное, блондинка – мать твою.
Я только успел по горло погрузиться и на зайца ногами встать, что бы не всплывал.
Она тычет в меня пальцем и говорит.
- Смотрите, девчонки он в такой холод купается! –
Я ей в ответ – Мы люди привычные, нам такое купание запросто –
Смотрит она на меня.
- Вы, наверное «морж»?
Я чуть на берег не выскочил, ну было бы в руках ружьё – убил бы! Мало того, что я уже ног под собой не чую, она меня ещё «моржом» крестит.
Чувствую – всё конец подходит, замерзаю на смерть.
Говорю – уйдите мне одеться надо, накупался я.
Ушла, я зайца в камыш забросил от злости туда же и мокрые трусы полетели. Оделся и к костру. Огонь горит, а я согреться не могу никак, внутри, как обмерло.
Компании своей говорю – пойдём домой всё равно дичи нет – никто возражал. Только Николай спросил – Чего стрелял, то? – А я и ответить не могу – махнул только.
Домой пришли, водочки выпили – мне не помогает ничуть.
Мои опять разбазарились, одна ко мне лезет, да, что только кости ломит, в груди холодно, не до этого.
Ушёл от них спать. Утром еле-еле скотину накормил, пока все спали, и снова на кровать упал.
Когда гости встали, смотрят, у меня настроения нет, тоже недовольно сели в машину и уехали.
Вот и лежу с тех пор, встаю только управляться…-
Василий сидел, опупевший, растроганный, уставший от нетерпения, что отражалось на его лице в полной мере - потому сердце Алексея смягчилось – ну не сопи, сейчас налью. –
Лёшка сходил на кухню, принёс бутылку и маринованных, ладных огурцов в миске.
Разлил в топки первача.
- Ты Леха… того, не очень, … зачем так… не болей, в общем – сказал Василий.
Выпили, закусили…. От резкого хруста разгрызаемых ядреных огурцов, подскочил на диване рыжий кот, осмотрелся выгнул спину и снова улёгся спать зажав мордочку в мягкие лапы.