Ночь была светлая лунная. С востока дул тёплый, сухой ветер, пахнувший полынью. Луна светила, как бы сквозь дымку, но видно вокруг было хорошо, и деревья, и дорога, возле большой кучи соломы белела фляга с водой.
Николай оставил комбайн, выбравшись из кабины на землю и зашагал прямо к этой соломе, где стал его напарник, шустрый, худющий парнишка по кличке – «Дохлый».
Подошёл сначала к фляге, напился, намочил рубаху, тщательно обтёрся, сразу посвежел, сразу посвежел.
Затем подошёл к Дохлому, подёргал его за плечо. Тот не просыпаясь, развернулся, встал на четвереньки и пополз, куда то дальше.
Николай ухватил его за ногу и потянул назад. Молодой комбайнёр попытался лягнуться, вдруг резко сел испуганно озираясь вокруг.
- Чё? –
По лицу было видно, что сон пока туманит его голову, и он никак не сообразит, где находится.
Только потом, потерев глаза и зевнув, понял, что дом далеко, комбайн рядом, ждёт именно его, чем был крайне раздосадован. Наверное, сон был очень далёк от этой ночной действительности.
Правда, молодцу вида не подал, без лишних слов пошёл к гремящей технике.
Николай встряхнул покрывало, на котором спал напарник, снял обувь, лёг и приятно потянулся, и словно вода с него потекла усталость.
Лежал, глядя в небо, но заснуть, не мог – перехотелось. Времени было около часа ночи. Он так ненароком взглянул на дорогу и увидел, что по ней движется вроде, как человек.
- Кому-то ещё не спится – подумал Николай, продолжая смотреть на идущую фигуру.
Человек в светлой одежде не спеша, двигался по дороге, затем свернул на стерню, направляясь к соломенной куче. Теперь было видно, что это женщина. Николай встал, прошёл несколько шагов навстречу.
- Коля, это ты? – спросила женщина остановившись. И тут только он понял, что пред ним, его жена Валентина.
- Бог ты мой, что случилось? – мелькнуло в голове. Николай заспешил на встречу.
- Да это я. Ты чего пришла? –
- А я смотрю в темноте, и не угадала сразу. –
Валентина говорила вполне спокойно: - а, на комбайне кто?
- У меня Боков молодой, сменщиком. Давай рассказывай, что стряслось?
- Ничего не стряслось, дома всё в порядке, с хозяйством управилась, дети спят. А я с хлебом завозилась, вот. Хороший получился, принесла свеженький, небось, с пекарни уже надоел.
- Хороший – передразнил муж – ты мать, видать совсем тронулась, из-за хлеба в такую даль пёрлась! –
- Я не только хлеба, я и огурцов свежих…
- Ага, и огурчиков – обозлился Николай. Он теперь был уверен, что Валентина, что-то, натворила и подлизывается для смягчения.
- Может, ты ещё и выпить принесла? –
- Взяла немного. –
Серьёзное натворила – окончательно убедился Николай – вот немного из дама отлучишься, и на тебе, обязательно неприятность. (Торопясь с уборкой, комбайнёры уже трое суток неотлучно находились в поле). Ладно – думал он постепенно надо узнать в чём дело, а то побоится рассказать. Пойдём, присядем, поговорим. –
Они сели на разложенное на соломе покрывало. Валентина извлекла из холщовой сумки хлеб, огурцы, стопочку и почти полную поллитровку закрытую бумажной пробкой.
- Дома всё хорошо? Дети здоровы? –
- Всё хорошо и дети здоровы! – жена тоже уже начинала сердиться.
Николай налил стопку, выпил, закусил огурцом и дожевал хлебом. Совсем миролюбиво подвинулся к жене.
- Ну, рассказывай, чего учудила? –
- Да ничего тебе говорят – Валентина обидчиво отвернулась.
Николай уже в полной растерянности развёл руками, палил ещё – выпил.
И стало так хорошо! Ночь стояла прекрасная: потоки ветра приносили запах невидимых в ночи цветов, смешивая его с запахом душистого хлеба и огурца, наполняя воздух необычайным ароматом.
Он глянул на отвернувшуюся жену, на её голые ноги, белеющие в лунном свете, и мысли стали принимать иное направление.
- Ладно, Валя, не обижайся.
- Николай привлёк к себе жену – давай как на духу, что ни скажешь, всё прощаю! -
- Пойду я Коля домой, дорога не близкая –
- Подожди! – Он наклонился к её уху, словно их могли услышать – а может ты за… эти самым… в такую даль? –
По тому, как она промолчала, и как сидела, теребя тесёмки у сумки, понял, что так оно и есть.
- Ну, мать ты даёшь! Эх, Валюха, Валюха и крепче обнял её…
Тёплые волны воздуха проносились по полю, ворошили солому, прокатывались по обнажённым спинам. Дул тёплый супружеский ветер.